Страница:
Отсыревшее зданьице сотрясалось под ветром. В темноте она вдруг вспомнила о тетушке Хэтти, которая стала немного странноватой после своего шестидесятого дня рождения и постоянно обвиняла проходящих мимо молодых людей в том, что они пытаются заглянуть ей под юбку. А после стакана вина она становилась еще более странной и всегда задавала один вопрос: «Что мужчина делает стоя, женщина — сидя, а собака — на трех лапах?» И когда все были слишком смущены очевидным ответом, она торжествующе хохотала: «Здоровается!». Тетушка Хэтти была Отвержением сама по себе.
Полли взволновано застегнула брюки. Ей казалось, будто она перешла некий мост, и к этому ощущению прибавлялось еще и то, что она не намочила ноги.
— Псст! — прошипел кто-то.
Хорошо, что хотя бы успела закончить. Паника моментально свела все мышцы ее тела. Где они прятались? Это ведь просто старый прогнивший сарайчик! Да, тут конечно была пара кабинок, но запах, что доносился оттуда, прекрасно давал понять, что лес будет гораздо лучшей перспективой. Даже в такую ночь. Даже с волками.
— Д-да? — спросила она дрожащим голосом, но потом, прочистив горло, повторила более грубовато. — Да?
— Тебе понадобится вот это, — шепнул голос. В зловонном сумраке она увидела, как что-то поднимается над кабинкой. Она подошла ближе и осторожно прикоснулась к чему-то мягкому. Было похоже на вязаную шерсть. Она медленно изучила это.
— Пара носок? — наконец произнесла она.
— Да. Надень их, — прохрипел таинственный голос.
— Спасибо, но у меня есть несколько пар… — начала было Полли.
— Нет, — слабо вздохнул кто-то. — Не на ноги. Запихни их в штаны.
— Что вы имеете в виду?
— Слушай, — терпеливо прошептал собеседник, — ты не выпячиваешься там, где не надо. Это хорошо. Но ведь и там, где надо, тоже ничего нет. Понимаешь? Внизу?
— О! Э… я… но… я не думала, что это заметно, — Полли чувствовала, что горит от стыда. Ее раскрыли! Но ведь не было никакой шумихи, никаких злобных цитат из Книги Нуггана. Кто-то помогал ей. Кто-то, кто видел…
— Забавно, — продолжал голос, — но люди чаще замечают то, чего нет, чем то, что есть. Только одну пару, запомни. Не стоит задаваться.
— Эмм… это сильно заметно? — сомневаясь, спросила Полли.
— Нет. Потому я и даю тебе носки.
— Я имею ввиду, что… что я не… что я…
— Не сильно. Ты хорошо держалась. Была похожа на испуганного паренька, который пытался выглядеть большим и храбрым. Ковыряй в носу почаще. Самый кончик. Не слишком многое интересует парня больше, чем содержимое его ноздрей. А теперь, мне бы хотелось кое-что попросить у тебя взамен.
Вас я ни о чем не просила, подумала Полли, обидевшись за то, что ее приняли за испуганного паренька, когда сама она была уверена, что сыграла спокойного, неотесанного парня.
— И о чем же? — спокойно спросила она.
— Бумага есть?
Безмолвно Полли достала «От Матерей Борогравии!» из-под рубашки и протянула вверх. Она услышала, как чиркнула спичка, и тут же запахло серой, что только улучшило общую атмосферу.
— Что это? Геральдический щит ее светлости герцогини? У меня перед лицом? — прошептал голос. — Что ж, больше его здесь не будет. Убери это… парень.
Полли выскочила наружу, шокированная, ошеломленная, озадаченная и практически задохнувшаяся, и быстро добежала до сарая, где они спали. Но, стоило ей только захлопнуть за собой дверь, та снова распахнулась, впуская внутрь ветер, дождь и капрала Страппи.
— Так-так-так! Руки прочь от… ну вы бы их здесь и не нашли… и бегом одеваться! Хоп хоп хи хо хоп хоп…
И вдруг все вокруг Полли стали подпрыгивать вверх или сваливаться вниз. Их мускулы, должно быть, подчинялись именно голосу, поскольку ни один мозг не смог бы передавать приказы телу настолько быстро. Капрал, как и любой младший офицер, делал неразбериху еще более запутанной.
— О боги, да даже старухи справились бы лучше вас! — кричал он, пока новобранцы шарахались кругом, пытаясь найти свои куртки и сапоги. — Стройсь! Всем бриться! Каждый из вас должен быть чисто выбрит! Одеться! Уоззи, я слежу за тобой! Бегом! Бегом! Завтрак через пять минут! Последний не получит сосиску! О боги, что за сброд!
К великому удовольствию Страппи четыре младших всадника, Паника, Неразбериха, Незнание и Крик, завладели бараком. Полли тем временем выскочила из дверей, достала жестяную кружку из рюкзака, зачерпнула воды, поставила ее на бочку за таверной и начала бриться.
Это она тоже пробовала. Весь секрет был в том, что она осторожно затупила старое лезвие. А дальше оставалось лишь нанести помазком мыло. Накладывай побольше пены, убирай ее, и, можно сказать, что ты брился. Уже закончил, сэр, сами видите, как гладка кожа, сэр…
— И что это ты делаешь, рядовой Партс? — услышала она крик прямо над ухом.
Хорошо еще, что лезвие было тупым.
— Перкс, сэр! — ответила она, скребя нос. — Я бреюсь, сэр! Я Перкс, сэр!
— Сэр? Сэр? Я не сэр, Партс, я чертов капрал, Партс. Это значит, ты должен звать меня «капрал», Партс. А это — официальная полковая кружка, Партс, которую тебе не выдавали, так ведь? Ты дезертир, Партс?
— Нет, с… капрал!
— Значит, вор?
— Никак нет, капрал!
— Тогда откуда она у тебя. Партс?
— Взял ее у мертвого, сэр… капрал!
— Ты мародер? — голос Скраппи, постоянно срывающийся на крик, теперь превратился в визг ярости.
— Нет, капрал! Солдат…
… умер практически на ее руках, на полу таверны.
Тогда возвращалось около полудюжины героев. Они шли к своим маленьким деревушкам высоко в горах с каким-то спокойным терпением на серых лицах. Полли насчитала девять рук и десять ног, и десять глаз.
Но хуже всего были те, что не стали калеками. Они застегивали свои провонявшие плащи на все пуговицы, будто вместо повязок накладывали их на то, что творилось под ними. И от них веяло смертью. Постояльцы таверны освобождали им места и говорили тихо, словно находились в священном месте. Даже ее отец, никогда не шедший на поводу у чувств, щедро добавил в каждую кружку с элем по порции бренди и не потребовал никакой платы. Потом оказалось, что у них были письма от тех, кто еще сражался, и у одного было письмо от Пола. Он передвинул его по столу, когда Полли подавала тушеное мясо, и, коротко вздохнув, умер.
Остальные ушли в тот же день, взяв с собой его медаль и официальную благодарность от герцогства, чтобы отдать его родителям. Полли видела бумагу. Все было напечатано, включая подпись герцогини, а имя солдата вписали очень плотно, потому как оно оказалось длиннее, чем обычно. Несколько последних букв были сжаты друг с другом.
Именно такие моменты вспоминаешь, когда мозг охватывает раскаленная ярость. Если не считать медали и письма, то все, что человек оставил после себя, это жестяная кружка и пятно на полу, которое невозможно было ничем отмыть.
Капрал нетерпеливо выслушал несколько укороченную версию. Полли видела, как он думал. Кружка принадлежала солдату, теперь же она принадлежит другому солдату, и с этим он ничего не мог поделать. Он решил прибегнуть к более привычной области брани.
— Значит, думаешь, ты умный, Партс? — спросил он.
— Нет, капрал!
— А, значит, ты дурак, а?
— Ну, я ведь завербовался, капрал, — коротко ответила Полли. Откуда-то из-за спины Страппи донесся смешок.
— Я слежу за тобой, Партс, — прорычал Страппи, отступив на этот раз. — Только сделай что не так, — и он ушел прочь.
— Эмм… — услышала Полли позади себя. Повернувшись, она увидела парня в поношенной одежде. Некоторое ощущение нервозности не скрывало его пышущего гнева. Он был довольно большим, а коротко подстриженные рыжие волосы больше напоминали пух.
— Ты ведь Тонк, да? — спросила она.
— Да, а, э… можно позаимствовать у тебя это, а?
Полли взглянула на его подбородок, гладкий, точно бильярдный шар. Паренек покраснел.
— Надо ведь когда-то начинать, а? — вызывающе бросил он.
— Бритву надо подточить.
— Ничего, я знаю, как.
Полли безмолвно отдала ему кружку и бритву, и, воспользовавшись моментом, заскочила в уборную. Чтобы положить носки в надлежащее место, потребовалось не больше минуты. Закрепить же их было куда сложнее, но она просто вытащила конец одного носка и засунула его под ремень. Новое ощущение было немного странным, да и для комка шерсти носки были тяжеловаты. Неуклюже передвигая ноги, Полли отправилась смотреть, какие ужасы были приготовлены им на завтрак. Черствый конский хлеб, сосиска и разбавленное пиво — вот и все, что было им предложено. Она взяла сосиску и ломоть хлеба и села за стол.
Чтобы съесть подобный хлеб, нужно хорошо сосредоточиться. Его делали из муки, смолотой из сушеного гороха, бобов и кусочков овощей. Раньше его готовили только для лошадей, чтобы держать их в форме. Теперь же на столах редко можно было найти что-то еще, да и его самого становилось все меньше. Чтобы прожевать кусок подобного хлеба требовалась масса времени и хорошие зубы, точно так же, как и полное отсутствие воображения, чтобы съесть обычную сосиску. Все свое внимание Полли сконцентрировала на жевании.
Таким же спокойствием веяло только от рядового Маледикта, который пил кофе, точно всего лишь зашел отдохнуть в кафе. Выглядел он так, словно тщательно распланировал всю жизнь. Он кивнул Полли.
Может, это он был в уборной? — подумала она. Я зашла прямо перед тем, как появившийся Страппи начал орать на всех, и все стали бегать вокруг и шарахаться внутрь и наружу. Это ведь мог быть кто угодно. Вампиры ходят в уборную? А в самом деле? У кого-нибудь хватало духу спросить?
— Хорошо спалось? — спросил он.
— Да. А тебе?
— Я не мог заснуть в этом сарае, но трактирщик великодушно разрешил мне воспользоваться погребом, — ответил Маледикт. — Не легко избавиться от старых привычек. По крайней мере, — добавил он, — от допустимых привычек. Никогда не мог свыкнуться с тем, чтоб не повисеть вниз головой.
— И он сделал тебе кофе?
— Я вожу его с собой, — Маледикт указал на небольшую изысканную кофемолку из позолоченного серебра, что стояла на столе рядом с его чашкой. — А он великодушно вскипятил мне воды, — улыбнулся вампир, показывая два длинных клыка. — Просто удивительно, чего можно добиться одной улыбкой, Оливер.
Полли кивнула.
— Э… А ты, должно быть, знаком с Игорем? — спросила она. За соседним столиком Игорь пристально рассматривал сырую сосиску, которую, должно быть, добыл на кухне. Пара проводов была опущена от нее в кружку с тем ужасным кислым пивом, которое ко всему прочему еще и бурлило.
— Никогда не видел его прежде, — ответил вампир. — Хотя, конечно, если знаешь одного, то, кажется, что знаешь всех. У нас дома был Игорь. Отличные работники. Очень надежные. Заслуживают доверия. И, конечно же, они просто великолепно шьют, если ты понимаешь, о чем я.
— Эти стежки вокруг его головы выглядят не слишком-то профессиональными, — Полли попыталась возразить против его выражения собственного превосходства.
— А, это? Это в их стиле, — ответил Маледикт. — Это Вид. Вроде… родимых пятен, понимаешь? Им нравится выставлять их напоказ. Ха, однажды у нас был Игорь, у которого швы были вокруг всей шеи, и он чрезвычайно гордился этим.
— Неужели? — слабо отозвалась Полли.
— Да, и самым забавным было то, что голова-то была не его!
Теперь Игорь держал в руке шприц и посматривал на сосиску с некоторым удовлетворением. Полли вдруг показалось, что та шевельнулась…
— Все, все, время вышло, вы, жалкое сборище! — заорал капрал Страппи, входя в комнату. — По местам! Это значит — стройся, сброд! Тебя это тоже касается, Партс! А вы, мистер Вампир, сэр, не соблаговолите ли присоединиться к нам на утреннюю пробежку? Бегом! И где этот чертов Игорь?
— Ждещь, шэр, — Игорь стоял в трех дюймах от спины Страппи. Капрал резко развернулся.
— Как ты там оказался? — взревел он
— Это дар, шэр.
— Никогда больше не подкрадывайся ко мне! Встать в строй! Теперь… Смирно! — Страппи театрально вздохнул. — Это значит «стоять прямо». Ясно? Так, еще раз! Смирно! А, я понял, в чем дело! Ваши штаны для этого не подходят! Похоже, мне придется написать герцогине, что ей стоит потребовать назад свои деньги! Чему это вы улыбаетесь, мистер Вампир, сэр? — Страппи остановился прямо напротив Маледикта, который был само внимание.
— Рад быть в строю, капрал!
— Ну, да, — пробормотал Страппи. — Ну что ж, ты не будешь так…
— Все в порядке, капрал? — спросил сержант Джекрам, появляясь в дверях.
— Сделал все, что мог, сержант, — вздохнул капрал. — О боги, с ними придется столько возиться. Бесполезные, бездарные…
— Хорошо, парни. Вольно, — Джекрам бросил на капрала отнюдь не дружеский взгляд. — Сегодня мы направимся к Плоцзу, где вы присоединитесь к другим новобранцам и получите форму и оружие. Кто-нибудь умеет обращаться с оружием? Ты, Перкс?
— Немного, сержант/ — Полли опустила руку. — Мой брат учил меня, перед тем как уехать, и кое-кто из посетителей в баре, где я работал, показали мне некоторые, э, приемы.
Они и вправду показывали. Было забавно смотреть, как девчонка размахивает мечом, и было великодушно с их стороны, если они при этом не смеялись. Она быстро училась, но, приноровившись к клинку, поняла, что лучше оставаться неуклюжей неумехой. Потому как это тоже было «Мужским Делом» и женщина, способная обращаться с оружием, была Отвержена Нугганом. А ветераны довольно быстро вспоминали Отвержения. Она была забавной ровно до тех пор, пока была бесполезна, и была в безопасности, пока была забавной.
— Эксперт, значит, да? — злобно улыбнулся Страппи. — Самый настоящий гений фехтования, да?
— Нет, капрал, — спокойно ответила Полли.
— Хорошо, — произнес Джекрам. — Кто-нибудь еще…
— Постой, сержант, я полагаю, нам всем стоит поучиться у мастера меча Партса, — прервал его капрал. — Не так ли, парни? — Oтряд забормотал и закивал. Они, конечно, могли запросто распознать задиристого ублюдка, столкнувшись с ним, но, в любом случае, были рады, что он выбрал кого-то другого.
— Одолжи ему один из своих, сержант, — бросил Страппи, обнажая меч. — Ну, давай же. Просто чуть-чуть повеселимся, а?
— Что скажешь, парень? — Джекрам с сомнением посмотрел на Полли. — Ты не обязан соглашаться.
Рано или поздно, но мне придется, подумала Полли. В мире полно таких Страппи. Если отвернешься от одного, тут же появятся другие. Их нужно пресекать на корню.
— Хорошо, сержант, — вздохнула она.
Джекрам достал одну из своих сабель и протянул ее Полли. Она была на удивление острой.
— Он не поранит тебя, Перкс, — произнес он, глядя на ухмыляющегося Страппи.
— Я тоже постараюсь не задеть его, сэр, — откликнулась Полли и тут же укорила себя за ненужную браваду. Должно быть, это было из-за носок.
— Замечательно. — Страппи отступил назад. — Мы просто посмотрим, из чего ты слеплен, Партс.
Из плоти, подумала Полли. Крови. Все это легко ранимо. А, к черту…
Страппи махал саблей, как и те, кто полагал, будто она из тех людей, что думают, что главное — задеть чужой меч. Она попросту игнорировала это, глядя прямо в его глаза, что было не из приятных. Он не будет бить ее, не до смерти, по крайней мере, не на глазах Джекрама. Он попытается задеть ее так, чтобы все посмеялись над ней. Так действовали все cтраппи. Среди завсегдатаев любой таверны были один или пара таких.
Капрал стал наступать более агрессивно, и пару раз ей удалось отбить его меч. Но удача скоро кончится, и, если она просто пытается устроить небольшое шоу, то Страппи действительно хочет разобраться с ней по-настоящему. Но тут она вспомнила совет Липкого Аббенса, отставного сержанта, который потерял левую руку в битве и почти все зубы из-за сидра: «Хороший фехтовальщик не будет драться с новичком, девчонка! Потому что он не знает, чего ожидать от паршивца!»
Она стала яростно размахивать саблей. Страппи пришлось блокировать ее, и на мгновение оба меча скрестились.
— Лучшее, на что способен, Партс? — с издевкой бросил он.
— Нет, капрал, — Полли схватила его рубашку, — а вот это — да, — она дернула его к себе и ударила головой.
Оказалось больнее, чем она ожидала, но она слышала, как что-то хрустнуло, и это принадлежало не ей. Она быстро отскочила назад, голова немного кружилась, но клинок был наготове.
Страппи упал на колени, из его носа текла кровь. Когда он поднялся, кто-то должен был умереть…
Задыхаясь, Полли безмолвно взглянула на Джекрама, который, сложа руки, невинно смотрел в потолок.
— Готов поспорить, этому брат тебя не учил, Перкс, — произнес он.
— Нет, сержант. Это мне показал Липкий Аббенс, сержант.
— Что? Старина Аббенс? — вдруг улыбнулся ей Джекрам.
— Да, сержант!
— Знавал его раньше. Он все еще жив? Как этот старый пьянчуга?
— Э… хорошо сохранился, сержант, — ответила Полли, все еще стараясь отдышаться.
— Да уж, могу поспорить, — засмеялся Джекрам. — Он отлично дрался в барах. И готов биться об заклад, это не единственный трюк, который он тебе показал, а?
— Нет, сэр. — И все бранили старика за то, что он рассказал ей, а Аббенс посмеивался над своей кружкой с сидром. И, как бы то ни было, Полли долго выясняла, что же такое «семейные реликвии».
— Слышал, Страппи? — бросил сержант чертыхающемуся капралу. — Похоже, тебе повезло. Но за честность в бою призов не дают, парни. Вы еще узнаете это. Ну все, игра закончилась. Приложи холодный компресс, капрал. Всегда выглядит хуже, чем есть на самом деле. И закончим на этом, вам двоим ясно? Это приказ. Умному и слова достаточно. Поняли?
— Да, сержант, — коротко ответила Полли. Страппи хрюкнул.
Джекрам оглядел остальных новобранцев.
— Хорошо. Кто-нибудь из вас держал раньше хотя бы палку? Ясно. Что ж, видимо, придется начинать потихоньку…
Страппи снова хрюкнул. Им можно было только восхищаться. Пусть он стоял на коленях, пусть кровь текла сквозь пальцы из сломанного носа, но он мог найти время, чтобы сделать чью-то жизнь хоть чуть-чуть, но все же более невыносимой.
— У гъядового Кговососа есть меч, сегжант, — обвиняюще заявил он.
— Хорошо владеешь им? — Cержант повернулся к Маледикту.
— Нет, сэр, — ответил тот. — Никогда не учился. Он для защиты, сэр.
— Как же можно защитить себя, если не знаешь, как обращаться с мечом, который носишь?
— Не себя, сэр. Других. Они видят меч и не нападают на меня, — терпеливо объяснил Маледикт.
— Да, но если бы они напали, от него бы не было никакой пользы.
— Нет, сэр. Я бы просто оторвал им головы, сэр. Вот что я имею в виду под «защитой». Их защищать, а не себя. И мне бы влетело от Лиги за подобное, сэр.
Некоторое время сержант смотрел на него.
— Хорошо продумано, — наконец пробормотал он.
За их спиной раздался глухой звук, стол перевернулся. Тролль Карборунд сел, застонал и снова упал на спину. Со второй попытки ему удалось встать, сжав голову обеими руками.
Поднявшись, капрал Страппи, казалось, совершенно потерял страх от гнева. Он подскочил к троллю и остановился прямо перед ним, пылая от ярости, кровь все еще сочилась тонкими струйками.
— Ах ты, маленький мерзавец! — закричал он. — Ты…
Карборунд осторожно и без видимых усилий поднял капрала за голову, поднес его к одному из глаз и стал вертеть так и эдак.
— Я вступил в армию? — прогудел он. — О, копролит…
— Это покушение на стагшего офицега! — донесся приглушенный крик капрала.
— Поставь капрала Страппи на землю, пожалуйста, — сказал сержант Джекрам. Тролль кивнул и опустил человека на пол.
— Извини, — произнес он. — Думал, что ты гном.
— Я тгебую, чтобы его агестовали за… — начал капрал.
— Нет, капрал, — отозвался сержант. — Сейчас не время. Поднимайся, Карборунд, и становись в строй. Чтоб мне пусто было, если сделаешь это еще раз, будут неприятности, тебе ясно?
— Да, сержант, — пророкотал тролль, поднимаясь на ноги.
— Хорошо, — произнес сержант, отступая назад. — Итак, сегодня, мои счастливчики, мы изучим кое-что, что мы называем маршем…
Они ушли из Плёна в дождь и ветер. Примерно через час, как они скрылись за поворотом, сарай, где они спали, загадочно сгорел дотла. Бывают и более удачные попытки ходить строем. Например, у пингвинов. Сержант Джекрам сидел на задке повозки и выкрикивал команды, но рекруты все равно шли так, будто им никогда не приходилось передвигаться из пункта А в пункт Б. Сержант задавал ритм, но потом остановил повозку и объяснил некоторым принципы «право» и «лево», и они наконец покинули горы.
Полли вспоминала те первые дни со смешанным чувством. Они постоянно маршировали, но она была привычна к долгим переходам, и ее сапоги были довольно удобны для этого. Штаны уже не натирали кожу. Водянистое солнышко пыталось светить, холодно еще не было. И все было бы прекрасно, если бы не капрал.
Она гадала, как Страппи, чей нос теперь был похож на сливу, разберется с ситуацией между ними. Как оказалось, он пытался притвориться, будто ничего не произошло, и как можно меньше связывался с Полли.
Он не щадил остальных, хотя и был избирательным. Маледикта он оставил в покое, как, впрочем, и Карборунда; Страппи мог быть кем угодно, но уж точно не самоубийцей. Игорь же его озадачивал. Он выполнял все глупые указания, что давал ему капрал, и делал это настолько быстро, искусно и с таким видом, будто был счастлив от этой работы, что капрал оставался в полнейшем замешательстве.
Остальных он выбирал беспричинно, кричал на них, пока они не делали какой-нибудь незначительной ошибки, и затем орал еще сильнее. Чаще всего его жертвой оказывался рядовой Гум, более известный как Уоззи. Он был тощим, с круглыми глазами, нервным, а перед едой он громко произносил молитву. К концу первого дня его могло стошнить от одного крика Страппи. А потом капрал смеялся.
Хотя он не совсем смеялся, заметила Полли. Вместо этого получалось нечто похожее на резкое полоскание слюны за гортанью, что звучало примерно как гхнссссш.
Его присутствие становилось проклятием. Джекрам редко вмешивался, хотя часто наблюдал за ним, и однажды, когда Полли поймала его взгляд, он подмигнул ей.
В первый же вечер Страппи криком заставил их вытащить из повозки палатку, криком приказал поставить ее и, после ужина из черствого хлеба с сосиской, он криком собрал их у доски, чтобы поорать на них. Поверх доски было написано «ЗА ЧТО МЫ СРАЖАЕМСЯ», а ниже стояли пункты 1, 2, 3.
— Внимание! — ударил он по доске прутом. — Кое-кто считает, что вы, юнцы, должны знать, за что именно мы сражаемся в этой войне, ясно? Так что — слушайте. Пункт Первый, помните город Липцз? Он был вероломно атакован армией Злобении год назад! Они…
— Простите, но мне казалось, что мы атаковали Липцз, капрал, — перебил Шафти. — В том году говорили…
— Ты что, пытаешься умничать, а, рядовой Маникль? — взвился Страппи, обозначив величайший грех из своего собственного списка.
— Просто хотел уточнить, капрал, — ответил Шафти. Он был коренастым и немного полноватым и походил на тех людей, что постоянно суетятся вокруг, надоедая своими попытками помочь и берясь за те небольшие дела, с которыми вы не прочь были бы справиться и сами. Было в нем что-то странноватое, хотя, если учесть то, что сейчас он сидел рядом с Уоззи, который был странным во всех отношениях, и, возможно, даже заразным…
… и который попался на глаза Страппи. Связываться с Шафти не было никакого толку, но Уоззи, что ж, на Уоззи всегда стоило поорать.
— Ты слушаешь, рядовой Гум? — вскричал он.
Уоззи, уставивший вверх закрытые глаза, вдруг встрепенулся.
— Капрал? — задрожал он, глядя на подходящего Страппи.
— Я спросил, ты слушаешь, Гум?
— Да, капрал!
— Правда? И что же ты слышал, а? — Голос Страппи источал патоку, приправленную кислотой.
— Ничего, капрал. Она не говорит.
Страппи глубоко вдохнул.
— Ах, ты, бесполезная, никчемная кучка…
И тут раздался звук. Он был скромным и невзрачным, одним из тех, что вы слышите каждый день, звук, который выполнял свою работу, и который никто никогда не стал бы насвистывать или вставлять в сонату. Это был просто скрежет стали о камень.
С другой стороны костра Джекрам опустил саблю. В одной руке был точильный камень. Почувствовав их взгляд, он повернулся.
— Что? А. Просто решил заточить их, — невинно ответил он. — Прости, если перебил тебя, капрал. Продолжай.
Животное чувство самосохранения заставило капрала оставить Уоззи в покое и вернуться к Шафти.
— Да, да, мы тоже напали на Липцз… — начал он.
— А до злобениан, или после? — спросил Маледикт.
— Вы будете слушать или нет? — прикрикнул Страппи. — Мы храбро заняли Липцз, провозгласив его территорией Борогравии! А потом эти вероломные брюквоеды отобрали его у нас…
На этом месте Полли слегка отвернулась, поскольку перспективы увидеть обезглавливание Страппи уже не было. Она знала эту историю. Почти половина из тех, кто приходил пить с ее отцом, участвовали в атаке города. Но никто не спрашивал их, хотят ли они этого или нет. Кто-то просто крикнул «В атаку!»
Вся проблема была в реке Нек. Она вилась по плодородной илистой равнине, точно оброненная проволока, но иногда из-за новых притоков или даже повалившегося дерева она разламывалась, точно прут, и изменяла свое русло на несколько миль вокруг. А ведь эта река была границей между двумя странами…
Полли взволновано застегнула брюки. Ей казалось, будто она перешла некий мост, и к этому ощущению прибавлялось еще и то, что она не намочила ноги.
— Псст! — прошипел кто-то.
Хорошо, что хотя бы успела закончить. Паника моментально свела все мышцы ее тела. Где они прятались? Это ведь просто старый прогнивший сарайчик! Да, тут конечно была пара кабинок, но запах, что доносился оттуда, прекрасно давал понять, что лес будет гораздо лучшей перспективой. Даже в такую ночь. Даже с волками.
— Д-да? — спросила она дрожащим голосом, но потом, прочистив горло, повторила более грубовато. — Да?
— Тебе понадобится вот это, — шепнул голос. В зловонном сумраке она увидела, как что-то поднимается над кабинкой. Она подошла ближе и осторожно прикоснулась к чему-то мягкому. Было похоже на вязаную шерсть. Она медленно изучила это.
— Пара носок? — наконец произнесла она.
— Да. Надень их, — прохрипел таинственный голос.
— Спасибо, но у меня есть несколько пар… — начала было Полли.
— Нет, — слабо вздохнул кто-то. — Не на ноги. Запихни их в штаны.
— Что вы имеете в виду?
— Слушай, — терпеливо прошептал собеседник, — ты не выпячиваешься там, где не надо. Это хорошо. Но ведь и там, где надо, тоже ничего нет. Понимаешь? Внизу?
— О! Э… я… но… я не думала, что это заметно, — Полли чувствовала, что горит от стыда. Ее раскрыли! Но ведь не было никакой шумихи, никаких злобных цитат из Книги Нуггана. Кто-то помогал ей. Кто-то, кто видел…
— Забавно, — продолжал голос, — но люди чаще замечают то, чего нет, чем то, что есть. Только одну пару, запомни. Не стоит задаваться.
— Эмм… это сильно заметно? — сомневаясь, спросила Полли.
— Нет. Потому я и даю тебе носки.
— Я имею ввиду, что… что я не… что я…
— Не сильно. Ты хорошо держалась. Была похожа на испуганного паренька, который пытался выглядеть большим и храбрым. Ковыряй в носу почаще. Самый кончик. Не слишком многое интересует парня больше, чем содержимое его ноздрей. А теперь, мне бы хотелось кое-что попросить у тебя взамен.
Вас я ни о чем не просила, подумала Полли, обидевшись за то, что ее приняли за испуганного паренька, когда сама она была уверена, что сыграла спокойного, неотесанного парня.
— И о чем же? — спокойно спросила она.
— Бумага есть?
Безмолвно Полли достала «От Матерей Борогравии!» из-под рубашки и протянула вверх. Она услышала, как чиркнула спичка, и тут же запахло серой, что только улучшило общую атмосферу.
— Что это? Геральдический щит ее светлости герцогини? У меня перед лицом? — прошептал голос. — Что ж, больше его здесь не будет. Убери это… парень.
Полли выскочила наружу, шокированная, ошеломленная, озадаченная и практически задохнувшаяся, и быстро добежала до сарая, где они спали. Но, стоило ей только захлопнуть за собой дверь, та снова распахнулась, впуская внутрь ветер, дождь и капрала Страппи.
— Так-так-так! Руки прочь от… ну вы бы их здесь и не нашли… и бегом одеваться! Хоп хоп хи хо хоп хоп…
И вдруг все вокруг Полли стали подпрыгивать вверх или сваливаться вниз. Их мускулы, должно быть, подчинялись именно голосу, поскольку ни один мозг не смог бы передавать приказы телу настолько быстро. Капрал, как и любой младший офицер, делал неразбериху еще более запутанной.
— О боги, да даже старухи справились бы лучше вас! — кричал он, пока новобранцы шарахались кругом, пытаясь найти свои куртки и сапоги. — Стройсь! Всем бриться! Каждый из вас должен быть чисто выбрит! Одеться! Уоззи, я слежу за тобой! Бегом! Бегом! Завтрак через пять минут! Последний не получит сосиску! О боги, что за сброд!
К великому удовольствию Страппи четыре младших всадника, Паника, Неразбериха, Незнание и Крик, завладели бараком. Полли тем временем выскочила из дверей, достала жестяную кружку из рюкзака, зачерпнула воды, поставила ее на бочку за таверной и начала бриться.
Это она тоже пробовала. Весь секрет был в том, что она осторожно затупила старое лезвие. А дальше оставалось лишь нанести помазком мыло. Накладывай побольше пены, убирай ее, и, можно сказать, что ты брился. Уже закончил, сэр, сами видите, как гладка кожа, сэр…
— И что это ты делаешь, рядовой Партс? — услышала она крик прямо над ухом.
Хорошо еще, что лезвие было тупым.
— Перкс, сэр! — ответила она, скребя нос. — Я бреюсь, сэр! Я Перкс, сэр!
— Сэр? Сэр? Я не сэр, Партс, я чертов капрал, Партс. Это значит, ты должен звать меня «капрал», Партс. А это — официальная полковая кружка, Партс, которую тебе не выдавали, так ведь? Ты дезертир, Партс?
— Нет, с… капрал!
— Значит, вор?
— Никак нет, капрал!
— Тогда откуда она у тебя. Партс?
— Взял ее у мертвого, сэр… капрал!
— Ты мародер? — голос Скраппи, постоянно срывающийся на крик, теперь превратился в визг ярости.
— Нет, капрал! Солдат…
… умер практически на ее руках, на полу таверны.
Тогда возвращалось около полудюжины героев. Они шли к своим маленьким деревушкам высоко в горах с каким-то спокойным терпением на серых лицах. Полли насчитала девять рук и десять ног, и десять глаз.
Но хуже всего были те, что не стали калеками. Они застегивали свои провонявшие плащи на все пуговицы, будто вместо повязок накладывали их на то, что творилось под ними. И от них веяло смертью. Постояльцы таверны освобождали им места и говорили тихо, словно находились в священном месте. Даже ее отец, никогда не шедший на поводу у чувств, щедро добавил в каждую кружку с элем по порции бренди и не потребовал никакой платы. Потом оказалось, что у них были письма от тех, кто еще сражался, и у одного было письмо от Пола. Он передвинул его по столу, когда Полли подавала тушеное мясо, и, коротко вздохнув, умер.
Остальные ушли в тот же день, взяв с собой его медаль и официальную благодарность от герцогства, чтобы отдать его родителям. Полли видела бумагу. Все было напечатано, включая подпись герцогини, а имя солдата вписали очень плотно, потому как оно оказалось длиннее, чем обычно. Несколько последних букв были сжаты друг с другом.
Именно такие моменты вспоминаешь, когда мозг охватывает раскаленная ярость. Если не считать медали и письма, то все, что человек оставил после себя, это жестяная кружка и пятно на полу, которое невозможно было ничем отмыть.
Капрал нетерпеливо выслушал несколько укороченную версию. Полли видела, как он думал. Кружка принадлежала солдату, теперь же она принадлежит другому солдату, и с этим он ничего не мог поделать. Он решил прибегнуть к более привычной области брани.
— Значит, думаешь, ты умный, Партс? — спросил он.
— Нет, капрал!
— А, значит, ты дурак, а?
— Ну, я ведь завербовался, капрал, — коротко ответила Полли. Откуда-то из-за спины Страппи донесся смешок.
— Я слежу за тобой, Партс, — прорычал Страппи, отступив на этот раз. — Только сделай что не так, — и он ушел прочь.
— Эмм… — услышала Полли позади себя. Повернувшись, она увидела парня в поношенной одежде. Некоторое ощущение нервозности не скрывало его пышущего гнева. Он был довольно большим, а коротко подстриженные рыжие волосы больше напоминали пух.
— Ты ведь Тонк, да? — спросила она.
— Да, а, э… можно позаимствовать у тебя это, а?
Полли взглянула на его подбородок, гладкий, точно бильярдный шар. Паренек покраснел.
— Надо ведь когда-то начинать, а? — вызывающе бросил он.
— Бритву надо подточить.
— Ничего, я знаю, как.
Полли безмолвно отдала ему кружку и бритву, и, воспользовавшись моментом, заскочила в уборную. Чтобы положить носки в надлежащее место, потребовалось не больше минуты. Закрепить же их было куда сложнее, но она просто вытащила конец одного носка и засунула его под ремень. Новое ощущение было немного странным, да и для комка шерсти носки были тяжеловаты. Неуклюже передвигая ноги, Полли отправилась смотреть, какие ужасы были приготовлены им на завтрак. Черствый конский хлеб, сосиска и разбавленное пиво — вот и все, что было им предложено. Она взяла сосиску и ломоть хлеба и села за стол.
Чтобы съесть подобный хлеб, нужно хорошо сосредоточиться. Его делали из муки, смолотой из сушеного гороха, бобов и кусочков овощей. Раньше его готовили только для лошадей, чтобы держать их в форме. Теперь же на столах редко можно было найти что-то еще, да и его самого становилось все меньше. Чтобы прожевать кусок подобного хлеба требовалась масса времени и хорошие зубы, точно так же, как и полное отсутствие воображения, чтобы съесть обычную сосиску. Все свое внимание Полли сконцентрировала на жевании.
Таким же спокойствием веяло только от рядового Маледикта, который пил кофе, точно всего лишь зашел отдохнуть в кафе. Выглядел он так, словно тщательно распланировал всю жизнь. Он кивнул Полли.
Может, это он был в уборной? — подумала она. Я зашла прямо перед тем, как появившийся Страппи начал орать на всех, и все стали бегать вокруг и шарахаться внутрь и наружу. Это ведь мог быть кто угодно. Вампиры ходят в уборную? А в самом деле? У кого-нибудь хватало духу спросить?
— Хорошо спалось? — спросил он.
— Да. А тебе?
— Я не мог заснуть в этом сарае, но трактирщик великодушно разрешил мне воспользоваться погребом, — ответил Маледикт. — Не легко избавиться от старых привычек. По крайней мере, — добавил он, — от допустимых привычек. Никогда не мог свыкнуться с тем, чтоб не повисеть вниз головой.
— И он сделал тебе кофе?
— Я вожу его с собой, — Маледикт указал на небольшую изысканную кофемолку из позолоченного серебра, что стояла на столе рядом с его чашкой. — А он великодушно вскипятил мне воды, — улыбнулся вампир, показывая два длинных клыка. — Просто удивительно, чего можно добиться одной улыбкой, Оливер.
Полли кивнула.
— Э… А ты, должно быть, знаком с Игорем? — спросила она. За соседним столиком Игорь пристально рассматривал сырую сосиску, которую, должно быть, добыл на кухне. Пара проводов была опущена от нее в кружку с тем ужасным кислым пивом, которое ко всему прочему еще и бурлило.
— Никогда не видел его прежде, — ответил вампир. — Хотя, конечно, если знаешь одного, то, кажется, что знаешь всех. У нас дома был Игорь. Отличные работники. Очень надежные. Заслуживают доверия. И, конечно же, они просто великолепно шьют, если ты понимаешь, о чем я.
— Эти стежки вокруг его головы выглядят не слишком-то профессиональными, — Полли попыталась возразить против его выражения собственного превосходства.
— А, это? Это в их стиле, — ответил Маледикт. — Это Вид. Вроде… родимых пятен, понимаешь? Им нравится выставлять их напоказ. Ха, однажды у нас был Игорь, у которого швы были вокруг всей шеи, и он чрезвычайно гордился этим.
— Неужели? — слабо отозвалась Полли.
— Да, и самым забавным было то, что голова-то была не его!
Теперь Игорь держал в руке шприц и посматривал на сосиску с некоторым удовлетворением. Полли вдруг показалось, что та шевельнулась…
— Все, все, время вышло, вы, жалкое сборище! — заорал капрал Страппи, входя в комнату. — По местам! Это значит — стройся, сброд! Тебя это тоже касается, Партс! А вы, мистер Вампир, сэр, не соблаговолите ли присоединиться к нам на утреннюю пробежку? Бегом! И где этот чертов Игорь?
— Ждещь, шэр, — Игорь стоял в трех дюймах от спины Страппи. Капрал резко развернулся.
— Как ты там оказался? — взревел он
— Это дар, шэр.
— Никогда больше не подкрадывайся ко мне! Встать в строй! Теперь… Смирно! — Страппи театрально вздохнул. — Это значит «стоять прямо». Ясно? Так, еще раз! Смирно! А, я понял, в чем дело! Ваши штаны для этого не подходят! Похоже, мне придется написать герцогине, что ей стоит потребовать назад свои деньги! Чему это вы улыбаетесь, мистер Вампир, сэр? — Страппи остановился прямо напротив Маледикта, который был само внимание.
— Рад быть в строю, капрал!
— Ну, да, — пробормотал Страппи. — Ну что ж, ты не будешь так…
— Все в порядке, капрал? — спросил сержант Джекрам, появляясь в дверях.
— Сделал все, что мог, сержант, — вздохнул капрал. — О боги, с ними придется столько возиться. Бесполезные, бездарные…
— Хорошо, парни. Вольно, — Джекрам бросил на капрала отнюдь не дружеский взгляд. — Сегодня мы направимся к Плоцзу, где вы присоединитесь к другим новобранцам и получите форму и оружие. Кто-нибудь умеет обращаться с оружием? Ты, Перкс?
— Немного, сержант/ — Полли опустила руку. — Мой брат учил меня, перед тем как уехать, и кое-кто из посетителей в баре, где я работал, показали мне некоторые, э, приемы.
Они и вправду показывали. Было забавно смотреть, как девчонка размахивает мечом, и было великодушно с их стороны, если они при этом не смеялись. Она быстро училась, но, приноровившись к клинку, поняла, что лучше оставаться неуклюжей неумехой. Потому как это тоже было «Мужским Делом» и женщина, способная обращаться с оружием, была Отвержена Нугганом. А ветераны довольно быстро вспоминали Отвержения. Она была забавной ровно до тех пор, пока была бесполезна, и была в безопасности, пока была забавной.
— Эксперт, значит, да? — злобно улыбнулся Страппи. — Самый настоящий гений фехтования, да?
— Нет, капрал, — спокойно ответила Полли.
— Хорошо, — произнес Джекрам. — Кто-нибудь еще…
— Постой, сержант, я полагаю, нам всем стоит поучиться у мастера меча Партса, — прервал его капрал. — Не так ли, парни? — Oтряд забормотал и закивал. Они, конечно, могли запросто распознать задиристого ублюдка, столкнувшись с ним, но, в любом случае, были рады, что он выбрал кого-то другого.
— Одолжи ему один из своих, сержант, — бросил Страппи, обнажая меч. — Ну, давай же. Просто чуть-чуть повеселимся, а?
— Что скажешь, парень? — Джекрам с сомнением посмотрел на Полли. — Ты не обязан соглашаться.
Рано или поздно, но мне придется, подумала Полли. В мире полно таких Страппи. Если отвернешься от одного, тут же появятся другие. Их нужно пресекать на корню.
— Хорошо, сержант, — вздохнула она.
Джекрам достал одну из своих сабель и протянул ее Полли. Она была на удивление острой.
— Он не поранит тебя, Перкс, — произнес он, глядя на ухмыляющегося Страппи.
— Я тоже постараюсь не задеть его, сэр, — откликнулась Полли и тут же укорила себя за ненужную браваду. Должно быть, это было из-за носок.
— Замечательно. — Страппи отступил назад. — Мы просто посмотрим, из чего ты слеплен, Партс.
Из плоти, подумала Полли. Крови. Все это легко ранимо. А, к черту…
Страппи махал саблей, как и те, кто полагал, будто она из тех людей, что думают, что главное — задеть чужой меч. Она попросту игнорировала это, глядя прямо в его глаза, что было не из приятных. Он не будет бить ее, не до смерти, по крайней мере, не на глазах Джекрама. Он попытается задеть ее так, чтобы все посмеялись над ней. Так действовали все cтраппи. Среди завсегдатаев любой таверны были один или пара таких.
Капрал стал наступать более агрессивно, и пару раз ей удалось отбить его меч. Но удача скоро кончится, и, если она просто пытается устроить небольшое шоу, то Страппи действительно хочет разобраться с ней по-настоящему. Но тут она вспомнила совет Липкого Аббенса, отставного сержанта, который потерял левую руку в битве и почти все зубы из-за сидра: «Хороший фехтовальщик не будет драться с новичком, девчонка! Потому что он не знает, чего ожидать от паршивца!»
Она стала яростно размахивать саблей. Страппи пришлось блокировать ее, и на мгновение оба меча скрестились.
— Лучшее, на что способен, Партс? — с издевкой бросил он.
— Нет, капрал, — Полли схватила его рубашку, — а вот это — да, — она дернула его к себе и ударила головой.
Оказалось больнее, чем она ожидала, но она слышала, как что-то хрустнуло, и это принадлежало не ей. Она быстро отскочила назад, голова немного кружилась, но клинок был наготове.
Страппи упал на колени, из его носа текла кровь. Когда он поднялся, кто-то должен был умереть…
Задыхаясь, Полли безмолвно взглянула на Джекрама, который, сложа руки, невинно смотрел в потолок.
— Готов поспорить, этому брат тебя не учил, Перкс, — произнес он.
— Нет, сержант. Это мне показал Липкий Аббенс, сержант.
— Что? Старина Аббенс? — вдруг улыбнулся ей Джекрам.
— Да, сержант!
— Знавал его раньше. Он все еще жив? Как этот старый пьянчуга?
— Э… хорошо сохранился, сержант, — ответила Полли, все еще стараясь отдышаться.
— Да уж, могу поспорить, — засмеялся Джекрам. — Он отлично дрался в барах. И готов биться об заклад, это не единственный трюк, который он тебе показал, а?
— Нет, сэр. — И все бранили старика за то, что он рассказал ей, а Аббенс посмеивался над своей кружкой с сидром. И, как бы то ни было, Полли долго выясняла, что же такое «семейные реликвии».
— Слышал, Страппи? — бросил сержант чертыхающемуся капралу. — Похоже, тебе повезло. Но за честность в бою призов не дают, парни. Вы еще узнаете это. Ну все, игра закончилась. Приложи холодный компресс, капрал. Всегда выглядит хуже, чем есть на самом деле. И закончим на этом, вам двоим ясно? Это приказ. Умному и слова достаточно. Поняли?
— Да, сержант, — коротко ответила Полли. Страппи хрюкнул.
Джекрам оглядел остальных новобранцев.
— Хорошо. Кто-нибудь из вас держал раньше хотя бы палку? Ясно. Что ж, видимо, придется начинать потихоньку…
Страппи снова хрюкнул. Им можно было только восхищаться. Пусть он стоял на коленях, пусть кровь текла сквозь пальцы из сломанного носа, но он мог найти время, чтобы сделать чью-то жизнь хоть чуть-чуть, но все же более невыносимой.
— У гъядового Кговососа есть меч, сегжант, — обвиняюще заявил он.
— Хорошо владеешь им? — Cержант повернулся к Маледикту.
— Нет, сэр, — ответил тот. — Никогда не учился. Он для защиты, сэр.
— Как же можно защитить себя, если не знаешь, как обращаться с мечом, который носишь?
— Не себя, сэр. Других. Они видят меч и не нападают на меня, — терпеливо объяснил Маледикт.
— Да, но если бы они напали, от него бы не было никакой пользы.
— Нет, сэр. Я бы просто оторвал им головы, сэр. Вот что я имею в виду под «защитой». Их защищать, а не себя. И мне бы влетело от Лиги за подобное, сэр.
Некоторое время сержант смотрел на него.
— Хорошо продумано, — наконец пробормотал он.
За их спиной раздался глухой звук, стол перевернулся. Тролль Карборунд сел, застонал и снова упал на спину. Со второй попытки ему удалось встать, сжав голову обеими руками.
Поднявшись, капрал Страппи, казалось, совершенно потерял страх от гнева. Он подскочил к троллю и остановился прямо перед ним, пылая от ярости, кровь все еще сочилась тонкими струйками.
— Ах ты, маленький мерзавец! — закричал он. — Ты…
Карборунд осторожно и без видимых усилий поднял капрала за голову, поднес его к одному из глаз и стал вертеть так и эдак.
— Я вступил в армию? — прогудел он. — О, копролит…
— Это покушение на стагшего офицега! — донесся приглушенный крик капрала.
— Поставь капрала Страппи на землю, пожалуйста, — сказал сержант Джекрам. Тролль кивнул и опустил человека на пол.
— Извини, — произнес он. — Думал, что ты гном.
— Я тгебую, чтобы его агестовали за… — начал капрал.
— Нет, капрал, — отозвался сержант. — Сейчас не время. Поднимайся, Карборунд, и становись в строй. Чтоб мне пусто было, если сделаешь это еще раз, будут неприятности, тебе ясно?
— Да, сержант, — пророкотал тролль, поднимаясь на ноги.
— Хорошо, — произнес сержант, отступая назад. — Итак, сегодня, мои счастливчики, мы изучим кое-что, что мы называем маршем…
Они ушли из Плёна в дождь и ветер. Примерно через час, как они скрылись за поворотом, сарай, где они спали, загадочно сгорел дотла. Бывают и более удачные попытки ходить строем. Например, у пингвинов. Сержант Джекрам сидел на задке повозки и выкрикивал команды, но рекруты все равно шли так, будто им никогда не приходилось передвигаться из пункта А в пункт Б. Сержант задавал ритм, но потом остановил повозку и объяснил некоторым принципы «право» и «лево», и они наконец покинули горы.
Полли вспоминала те первые дни со смешанным чувством. Они постоянно маршировали, но она была привычна к долгим переходам, и ее сапоги были довольно удобны для этого. Штаны уже не натирали кожу. Водянистое солнышко пыталось светить, холодно еще не было. И все было бы прекрасно, если бы не капрал.
Она гадала, как Страппи, чей нос теперь был похож на сливу, разберется с ситуацией между ними. Как оказалось, он пытался притвориться, будто ничего не произошло, и как можно меньше связывался с Полли.
Он не щадил остальных, хотя и был избирательным. Маледикта он оставил в покое, как, впрочем, и Карборунда; Страппи мог быть кем угодно, но уж точно не самоубийцей. Игорь же его озадачивал. Он выполнял все глупые указания, что давал ему капрал, и делал это настолько быстро, искусно и с таким видом, будто был счастлив от этой работы, что капрал оставался в полнейшем замешательстве.
Остальных он выбирал беспричинно, кричал на них, пока они не делали какой-нибудь незначительной ошибки, и затем орал еще сильнее. Чаще всего его жертвой оказывался рядовой Гум, более известный как Уоззи. Он был тощим, с круглыми глазами, нервным, а перед едой он громко произносил молитву. К концу первого дня его могло стошнить от одного крика Страппи. А потом капрал смеялся.
Хотя он не совсем смеялся, заметила Полли. Вместо этого получалось нечто похожее на резкое полоскание слюны за гортанью, что звучало примерно как гхнссссш.
Его присутствие становилось проклятием. Джекрам редко вмешивался, хотя часто наблюдал за ним, и однажды, когда Полли поймала его взгляд, он подмигнул ей.
В первый же вечер Страппи криком заставил их вытащить из повозки палатку, криком приказал поставить ее и, после ужина из черствого хлеба с сосиской, он криком собрал их у доски, чтобы поорать на них. Поверх доски было написано «ЗА ЧТО МЫ СРАЖАЕМСЯ», а ниже стояли пункты 1, 2, 3.
— Внимание! — ударил он по доске прутом. — Кое-кто считает, что вы, юнцы, должны знать, за что именно мы сражаемся в этой войне, ясно? Так что — слушайте. Пункт Первый, помните город Липцз? Он был вероломно атакован армией Злобении год назад! Они…
— Простите, но мне казалось, что мы атаковали Липцз, капрал, — перебил Шафти. — В том году говорили…
— Ты что, пытаешься умничать, а, рядовой Маникль? — взвился Страппи, обозначив величайший грех из своего собственного списка.
— Просто хотел уточнить, капрал, — ответил Шафти. Он был коренастым и немного полноватым и походил на тех людей, что постоянно суетятся вокруг, надоедая своими попытками помочь и берясь за те небольшие дела, с которыми вы не прочь были бы справиться и сами. Было в нем что-то странноватое, хотя, если учесть то, что сейчас он сидел рядом с Уоззи, который был странным во всех отношениях, и, возможно, даже заразным…
… и который попался на глаза Страппи. Связываться с Шафти не было никакого толку, но Уоззи, что ж, на Уоззи всегда стоило поорать.
— Ты слушаешь, рядовой Гум? — вскричал он.
Уоззи, уставивший вверх закрытые глаза, вдруг встрепенулся.
— Капрал? — задрожал он, глядя на подходящего Страппи.
— Я спросил, ты слушаешь, Гум?
— Да, капрал!
— Правда? И что же ты слышал, а? — Голос Страппи источал патоку, приправленную кислотой.
— Ничего, капрал. Она не говорит.
Страппи глубоко вдохнул.
— Ах, ты, бесполезная, никчемная кучка…
И тут раздался звук. Он был скромным и невзрачным, одним из тех, что вы слышите каждый день, звук, который выполнял свою работу, и который никто никогда не стал бы насвистывать или вставлять в сонату. Это был просто скрежет стали о камень.
С другой стороны костра Джекрам опустил саблю. В одной руке был точильный камень. Почувствовав их взгляд, он повернулся.
— Что? А. Просто решил заточить их, — невинно ответил он. — Прости, если перебил тебя, капрал. Продолжай.
Животное чувство самосохранения заставило капрала оставить Уоззи в покое и вернуться к Шафти.
— Да, да, мы тоже напали на Липцз… — начал он.
— А до злобениан, или после? — спросил Маледикт.
— Вы будете слушать или нет? — прикрикнул Страппи. — Мы храбро заняли Липцз, провозгласив его территорией Борогравии! А потом эти вероломные брюквоеды отобрали его у нас…
На этом месте Полли слегка отвернулась, поскольку перспективы увидеть обезглавливание Страппи уже не было. Она знала эту историю. Почти половина из тех, кто приходил пить с ее отцом, участвовали в атаке города. Но никто не спрашивал их, хотят ли они этого или нет. Кто-то просто крикнул «В атаку!»
Вся проблема была в реке Нек. Она вилась по плодородной илистой равнине, точно оброненная проволока, но иногда из-за новых притоков или даже повалившегося дерева она разламывалась, точно прут, и изменяла свое русло на несколько миль вокруг. А ведь эта река была границей между двумя странами…