Пратчетт Терри. Монстрячий взвод

   — Да, Боб? — отозвался Фрок. — Ну что ж… прошу. Пусть в протоколе отметят, что я передаю слово генералу Кзупи.
   — Прошу прощения, сэр, но я думал, что это заседание не протоколируется, — вмешался Клогстон.
   — Да, да, разумеется, благодарю, что поправили меня, — ответил Фрок. — Как бы то ни было, если бы велся протокол, там бы так и отметили. Боб?
   — Дамы, — обратился к отряду генерал Кзупи, улыбнувшись. — И, разумеется, вы, лейтенант Блуз, и вы, э… — он озадачено посмотрел на Маледикта, уставившегося на него в упор, — сэр? — Генерал Кзупи определенно не собирался быть выбитым из колеи таращившимся вампиром, даже если тот не мог даже стоять прямо. — Прежде всего, могу я от имени нас всех, полагаю, выразить нашу благодарность проделанной вами огромной работе? Великолепно. Но, к сожалению, в мире, где мы живем, есть определенные… правила, понимаете? Честно говоря, дело не в том, что вы женщины. Как таковые. Но вы продолжаете утверждать, что так оно и есть. Понимаете? Этого мы допустить не можем.
   — Вы имеете в виду, что если мы снова наденем форму, и будем расхаживать здесь, рыгая и говоря «ха-ха, обдурили всех вас!», то тогда все будет нормально? — спросила Полли.
   — Позвольте мне? — раздался еще один голос. Фрок посмотрел вдоль стола.
   — А, бригадир Стоффер. Да?
   — Все это чертовски глупо, генерал…
   — Гхм! — прервал его Фрок.
   — Что-то не так? — озадаченно спросил Стоффер.
   — Здесь присутствуют дамы, бригадир. Вот что, гхм, не так.
   — Чертовски верно! — отозвалась Тонк.
   — Понял, генерал. Но ведь отряд вел мужчина, я прав?
   — Лейтенант Блуз сказал мне, что он мужчина, сэр, — ответил Клогстон. — Поскольку он офицер и джентльмен, я верю ему на слово.
   — Ну что ж, тогда никакой проблемы нет. Эти девушки помогали ему. Провели его внутрь, и так далее. Содействовали ему. Прекрасные традиции борогравских женщин и все такое прочее. Не солдаты. Дайте ему большую медаль и сделайте капитаном, и все это забудется.
   — Простите, генерал, — произнес Клогстон. — Я должен переговорить с теми, кого мы бы назвали обвиняемыми, если бы кто-нибудь просветил меня насчет сути обвинения.
   Он подошел к отряду и понизил голос.
   — Полагаю, это лучшее, что вы можете получить, — сказал он. — Возможно, я смогу договориться и насчет денег. Ну, так как?
   — Это совершенно бессмысленно! — ответил Блуз. — Они проявили огромное мужество и целеустремленность. Без них все это было бы невозможным.
   — Да, Блуз, и вам позволят говорить так, — произнес Клогстон. — Стоффер подал вполне здравую идею. Все получают то, что хотят, но вы лишь должны избегать любых предположений, будто вы действовали как солдаты. Храбрые борогравские женщины помогающие доблестному герою, это сработает. Можете считать, что времена сейчас меняются, и вы помогаете им измениться быстрее. Ну?
   Отряд переглянулся.
   — Э… мне подходит, — осмелилась Шафти. — Если и другие не против.
   — Но ведь у твоего ребенка не будет отца, — произнесла Полли.
   — Он наверняка уже мертв, кем бы он ни был, — вздохнула Шафти.
   — Генерал — влиятельный человек, — сказал Клогстон. — Он мог бы…
   — Нет, я на это не куплюсь, — высказалась Тонк. — Это дрянная ложь. К черту их.
   — Лофти? — обратилась Полли.
   Лофти зажгла спичку и уставилась на нее. Она могла найти спички где угодно.
   Высоко вверху раздался новый бум.
   — Маледикт?
   — Пппусть иддет как иддет. Я прротив.
   — А вы, лейтенант? — спросил Клогстон.
   — Это бесчестно, — ответил Блуз.
   — У вас могут быть проблемы, если не согласитесь. С карьерой.
   — Полагаю, майор, у меня все равно ее не будет, что бы ни случилось. Нет, я не буду жить во лжи. Теперь я понимаю, что я никакой не герой. Просто кто-то, кто хотел им быть.
   — Спасибо, сэр, — улыбнулась Полли. — Э… Нефрития?
   — Один из тех троллей, что ареставали меня… ударил меня сваей дубиной, а я бросела в него стол, — ответила Нефрития, смотря на пол.
   — Это плохое обращение с зак… — начал Блуз, но Клогстон его остановил:
   — Нет, лейтенант, я кое-что знаю о троллях. Они предпочитают… действия. Так что… он довольно привлекательный парень, а, рядовой?
   — У меня харошее предчуйствие, — покраснела Нефрития. — Так что не хачу, штоб меня отправили дамой. Там ничего для меня нет.
   — Рядовой Игор… ина? — позвал Блуз.
   — Я думаю, нам стоит сдаться, — ответила Игорина.
   — Почему? — спросила Полли.
   — Потому что Уоззи умирает, — она подняла руку. — Нет, прошу, не скучивайтесь вокруг. Дайте ей воздуха. Она не ела. И я не могу найти здесь никакой воды. — Она посмотрела вверх покрасневшими глазами. — Я не знаю, что делать!
   — Герцогиня говорила с ней, — сказала Полли. — Вы все слышали. И вы помните, что мы видели в склепе.
   — А я сказала, что не верю во все это! — воскликнула Тонк. — Это все ее… разум. Они сделали ее чокнутой. И мы все так устали, что могли увидеть что угодно. А эта чепуха, что она попадет в главнокомандующие? Ну что ж, мы здесь, и я не вижу никаких чудес. А вы?
   — Не думаю, что она захотела бы, чтобы мы сдались, — произнесла Полли.
   Нет.
   — Вы слышали это? — спросила Полли, хотя она сама не была уверена, проникли ли эти слова в ее голову через уши.
   — Нет, я не слышала! — крикнула Тонк. — Я не слышала этого!
   — Не думаю, что мы можем пойти на этот компромисс, сэр, — ответила Полли майору.
   — Тогда и я не буду, — быстро произнесла Шафти. — Я не… это было… я пошла только потому… но… в общем, я остаюсь с вами. Эмм… что они сделают с нами, сэр?
   — Наверное, посадят в камеру, надолго, — ответил майор. — Они были добры к вам…
   — Добры? — переспросила Полли.
   — Ну, они думают, что добры, — поправил Клогстон. — А они могут быть намного хуже. К тому же, война продолжается. Они не хотят выглядеть ужасно, но Фрок стал генералом вовсе не потому, что был хорошим мальчиком. Я должен предупредить вас насчет этого. Вы все еще отклоняете предложение?
   Блуз посмотрел на своих людей.
   — Полагаю, что так, майор.
   — Хорошо, — ответил Клогстон и подмигнул.
   Хорошо.
   Клогстон вернулся к своему столу и сложил бумаги.
   — Якобы обвиняемые, сэр, к сожалению, отвергли ваше предложение.
   — Да, так я и полагал, — произнес Фрок. — В таком случае, они будут возвращены в камеры. С ними разберемся позже. — Что-то снова ударилось в стену извне, и побелка посыпалась вниз. — Это зашло слишком далеко!
   — Мы не пойдем в камеры! — выкрикнула Тонк.
   — Значит, это мятеж, сэр! — отозвался Фрок. — И мы знаем, как с этим бороться!
   — Простите, генерал, значит ли это, что трибунал согласен, будто эти дамы являются солдатами? — спросил Клогстон.
   Генерал Фрок уставился на него.
   — Не пытайтесь запутать меня формальной чепухой, майор!
   — Вряд ли это чепуха, сэр, это ведь самая основа…
   Нагнитесь.
   Слово было всего лишь крошечным предложением в голове Полли, но так же казалось, будто оно прочно связалось с ее центральной нервной системой. И не только ее. Отряд нагнулся, Игорина прикрыла собой тело своей пациентки.
   Половина потолка обрушилась вниз. Люстра упала, превратившись в калейдоскоп разбитых призм. Зеркала бились. А потом наступила сравнительная тишина, нарушаемая лишь запоздавшими ударами штукатурки и звоном осколков.
   Теперь…
   У главных дверей в конце комнаты, где стражники пытались подняться на ноги, послышались шаги. Двери распахнулись.
   Джекрам сиял, точно солнце. Свет блестел на кокарде его кивера, начищенной до такого состояния, что мог ослепить опрометчивого человека своим ужасающим сиянием. Его лицо было красным, но куртка была еще краснее, а его кушак был чистым, самым красным, настоящей сущностью красного, цветом умирающих звезд и погибающих солдат. Кровь капала с его сабель на пояс. Стражники, все еще покачиваясь, попытались преградить ему путь пиками.
   — Даже не пытайтесь, ребятки, прошу вас, — произнес Джекрам. — Чтоб мне провалиться, я вовсе не жестокий человек, но вы, что же, думаете, что сержант Джекрам остановится перед какой-то чертовой вилкой?
   Солдаты посмотрели на Джекрама, излучающего еле контролируемую ярость, потом на остолбеневших генералов, и приняли незамедлительное решение по своей инициативе.
   — Вот и молодцы, — кивнул Джекрам. — С вашего разрешения, генерал Фрок?
   Он не стал дожидаться ответа и промаршировал вперед, точно был на плацу. Встав по стойке смирно перед командующими, все еще стряхивавшими кусочки штукатурки со своих униформ, он стукнул сапогами друг о друга и отдал честь.
   — Разрешите доложить, сэр, что теперь главные ворота в наших руках, сэр! Я позволил себе собрать силы Взад-и-Вперед, из-Стороны-в-Сторону и Туда-Сюда, сэр, на всякий случай, увидел огромное облако пламени и дыма над замком и был у ворот, как раз когда подоспели и ваши парни. Взяли их, сэр!
   Послышались радостные возгласы, и генерал Кзупи наклонился к Фроку.
   — В таком случае, сэр, может, нам стоит поторопиться и покончить с этим…
   Фрок отмахнулся от него.
   — Джекрам, ты старый шельмец, — произнес он, откидываясь в свое кресло. — Я слышал, ты умер. Как ты, черт тебя раздери?
   — Прекрасно, сэр! — пророкотал Джекрам. — Совсем не мертв, несмотря на надежды многих!
   — Рад это слышать. И, хотя я всегда рад видеть твое румяное лицо, мы здесь…
   — Четырнадцать миль я тащил вас, сэр! — проревел Джекрам, пот катился по его лицу. — Вытащил стрелу из вашей ноги, сэр. Разрубил того чертового капитана, что ударил вас топором по лицу, и я рад, что ваш шрам все еще отлично выглядит. Убил того бедного часового, просто чтобы забрать его флягу с водой для вас, сэр. Смотрел в его лицо, сэр, ради вас. Никогда ничего не просил взамен, сэр. Я прав, сэр?
   Фрок поскреб подбородок и улыбнулся.
   — Ну, кажется, я припоминаю небольшое дельце вроде изменения некоторых деталей, поправки некоторых дат… — пробормотал он.
   — Со всем уважением к вам, сэр, не напоминайте мне об этом. Это было не для меня, а для армии. Ради герцогини, сэр. И, да, я вижу здесь еще некоторых джентльменов, которые так же оказали мне такую же небольшую услугу. Ради герцогини, сэр. И если вы оставите мне один меч, я буду драться с любым человеком в вашей армии, сэр, каким бы молодым и горячим он ни был!
   И в одно мгновение он вытащил из-за пояса свою саблю и воткнул в бумаги, лежавшие между рук Фрока. Она прошла сквозь стол и осталась так.
   Фрок даже не вздрогнул. Вместо этого он посмотрел вверх и спокойно произнес:
   — Каким бы героем вы не были, сержант, боюсь, вы зашли слишком далеко.
   — Я уже прошел все четырнадцать миль, сэр? — спросил Джекрам.
   Некоторое время никто не издавал ни звука, только сабля вибрировала, пока не остановилась. Фрок выдохнул.
   — Ну, хорошо, — сказал он. — Какова ваша просьба, сержант?
   — Вижу, перед вами стоят мои парни, сэр! Я слышал, будто они беспокоят вас, сэр!
   — Девушек, Джекрам, отведут в безопасное место. Здесь им не стоит быть. И это мой приказ, сержант.
   — Когда я завербовывал их, сэр, я сказал: если кто-нибудь захочет избавиться от вас, им сначала придется иметь дело со мной, сэр!
   Фрок кивнул.
   — Очень лояльно с вашей стороны, сержант, и это в вашем духе. Но тем не менее…
   — И, кроме того, у меня есть жизненно важная информация к размышлению, сэр! Я должен сказать вам кое-что, сэр!
   — Ну, так говори же, черт! — сорвался Фрок. — Тебе не следует…
   — Необходимо, чтобы некоторые из вас, джентльмены, покинули эту комнату, — отчаянно проговорил Джекрам. Он все еще стоял смирно, держа руку под козырьком.
   — Теперь вы уж точно просите слишком многого, Джекрам, — ответил Фрок. — Это преданные офицеры ее светлости!
   — Вне всякого сомнения, сэр! Чтоб мне пусто было, я вовсе не сплетник, сэр, но я буду говорить лишь с теми, кого выберу, или же со всем миром. Есть один гадкий, новомодный способ. Выбор за вами, сэр!
   Наконец Фрок покраснел. Он вскочил на ноги.
   — Вы что же, серьезно собираетесь…
   — Это моя эпитафия, сэр! — ответил Джекрам, снова отдавая честь. — Либо говоришь, либо умираешь, сэр!
   Все посмотрели на Фрока. Он расслабился.
   — Ну, что ж. Полагаю, не будет вредно послушать вас, сержант. Боги знают, вы заслужили это. Но быстро.
   — Благодарю вас, сэр.
   — Но в следующий раз вы окажетесь на самой высокой виселице, какую только можете представить.
   — Не беспокойтесь, сэр. Никогда недолюбливал эти виселицы. С вашего позволения, я укажу на некоторых людей…
   Их оказалось около половины всех офицеров. Они поднимались с большим или меньшим недовольством, но все равно поднимались под пристальным взором сапфировых глаз Фрока, и выходили в коридор.
   — Генерал, я протестую! — произнес уходящий полковник. — Нас высылают из комнаты, точно провинившихся детишек, тогда как эти… женщины…
   — Да, да, Родни, и если у нашего дорого сержанта не найдется подходящего объяснения для этого, я лично отведу его к тебе для наказания, — ответил Фрок. — Но он имеет право на свою последнюю схватку. Иди-иди, вот умница, и пусть попридержат войну до нашего возвращения. Ну, что, вы закончили эту странную комедию, сержант? — добавил он, когда вышел последний офицер.
   — Последняя деталь, сэр, — ответил Джекрам и подошел к двум стражникам. Они и так стояли смирно, но, тем не менее, ухитрились вытянуться еще сильнее. — Парни, вы будете стоять за дверью, — сказал сержант. — Никто и близко не должен подойти, ясно. И я знаю, что вы, ребятки, не будете подслушивать, из-за того, что случится, если я когда-либо узнаю об этом. Вперед, хоп-хоп-хоп!
   Он закрыл дверь за ними, и все изменилось. Полли точно не смогла понять, как именно, но, возможно, хлопок двери сказал «Это наш секрет», и все присутствующие были его частью.
   Джекрам снял свой кивер и осторожно положил его на стол перед генералом. Потом он снял свою куртку и протянул Полли со словами: «Подержи, Перкс. Это собственность ее светлости». Он закатал рукава. Расслабил свои огромные красные подтяжки. А потом, к ужасу, если не к удивлению, Полли, достал свой бумажный сверток с отвратительным жевательным табаком и перочинный нож.
   — Ну, это… — начал майор прежде, чем его коллеги подтолкнули его, призывая к тишине. Никогда еще человек, режущий комок черного табака, не был центром такого сосредоточенного ужасающего внимания.
   — Снаружи все идет прекрасно, — сказал он. — Жаль, что вы не там, а? Но, правда так же важна, а? И вот почему был созван этот трибунал. Она должна быть важна, правда эта, иначе вас не было бы здесь, я прав? Конечно же, прав.
   Джекрам отрезал кусок табака, сунул его в рот и устроил за щекой; снаружи просачивались звуки битвы. Он повернулся и подошел к только что говорившему майору. Человек слегка съежился.
   — Что ты хочешь сказать насчет правды, майор Дерби? — спросил Джекрам. — Ничего? Что ж, тогда, что я могу сказать? Что могу я рассказать о капитане, что развернулся и побежал, рыдая, когда мы столкнулись с колонной злобениан, оставляя своих собственных людей? Мне рассказать, как старик Джекрам догнал его и поколотил слегка, вселив в него страх перед… Джекрамом, и он вернулся и одержал в тот день великую победу над двумя врагами, один из которых был в нем самом. А потом он пришел к старому Джекраму, упоенный битвой, и наговорил больше, чем следовало…
   — Ублюдок, — мягко произнес майор.
   — Рассказать мне правду сегодня… Жанетт? — спросил Джекрам.
   Звуки битвы внезапно стали громче. Они ворвались в комнату, точно вода, стремящаяся заполнить впадину в океанском дне, но ни один звук в мире не мог бы заполнить эту внезапную тишину.
   Джекрам подошел к другому человеку.
   — Приятно видеть вас снова, полковник Кумабанд! — бодро произнес он. — Конечно, вы были просто лейтенантом Кумабанд, когда я был под вашим командованием. Отважным парнем вы были, когда повели нас против отряда копьелизов. А потом вы получили тяжелую рану в потасовке, и я лечил вас ромом и холодной водой, и узнал, что, храбрость храбростью, но парнем вы не были. О, как вы тараторили в лихорадочном бреду… Да, было. Вот правда… Ольга.
   Он зашел за стол и стал прохаживаться за спинами офицеров. Те, мимо кого он шел, смотрели прямо перед собой, боясь повернуться, не осмеливаясь сделать любое движение, которое привлекло бы внимание.
   — Можно сказать, я знаю кое-что обо всех вас, — говорил он. — Довольно много о некоторых, и достаточно о большинстве. Кое о ком я мог бы написать книгу. — Он остановился прямо за напрягшимся Фроком.
   — Джекрам, я… — начал он.
   Джекрам положил ладони на его плечи.
   — Четырнадцать миль, сэр. Две ночи, потому что днем мы отлеживались, так много было патрулей. Рана была ужасной, это верно, но я для вас был лучшей сиделкой, чем любой из хирургов, готов поспорить. — Он наклонился так, что его рот оказался прямо над ухом генерала и продолжил театральным шепотом. — Что могло остаться такого, чего бы я о вас не знал? Так… вы все еще ищете правду… Милдред?
   Комната превратилась в музей восковых фигур. Джекрам плюнул на пол.
   — Вы ничего не сможете доказать, сержант, — наконец произнесла Фрок со спокойствием ледяной глыбы.
   — Ну, в общем-то, да. Но мне постоянно твердят, что мир меняется, сэр. В целом, мне не нужны доказательства. Я знаю человека, которому понравится эта история, и уже через пару часов она окажется в Анк-Морпорке.
   — Если ты выйдешь отсюда живым, — раздался голос.
   Джекрам улыбнулся своей самой жуткой улыбкой и неотвратимо, точно лавина, двинулся к источнику угрозы.
   — А! Я знал, что кто-нибудь это скажет, Хлоя, но, как вижу, ты все еще майор, что неудивительно, поскольку ты пытаешься блефовать без единой чертовой карты на руках. Все равно, хорошая попытка. Но, во-первых, я могу, черт возьми, высечь тебя прежде, чем вернутся стражники, клянусь, и, во-вторых, ты не знаешь, что именно я записал, и кто еще в курсе. Я натаскал вас всех, девочки, и некоторые уловки, что вы знаете, некоторая горячность, чувства… ну, всему вы научились у меня. Так ведь? Так что даже не думайте, что можете переиграть меня, потому что, когда дело доходит до уловок, я становлюсь мистером Лисом.
   — Сержант, сержант, сержант, — устало заговорила Фрок. — Чего вы хотите?
   Джекрам обогнул стол и вновь предстал перед ними, как человек перед судьями.
   — Да чтоб меня, — тихо произнес он, смотря на ряд лиц. — Вы не знали, так ведь… вы не знали. Есть ли среди вас хоть… один, кто знал? Вы думали, каждая из вас, что вы одиноки. Совершенно одни. Бедолаги. А теперь взгляните. Более трети главнокомандующих страны. Вы добились этого сами, дамы. Что бы вы могли сделать, если бы действовали соо…
   Он остановился и подошел к столу Фрок, что смотрела на свои бумаги.
   — Скольких ты вычислила, Милдред?
   — Оставим «генерала», сержант. Я все еще генерал, сержант. Или хотя бы «сэр». А ваш ответ: одну или двух. Одну или двух.
   — И вы повышали их, так ведь, если они были так же хороши, как и мужчины?
   — Разумеется, нет, сержант. За кого вы меня принимаете? Я повышала их, если они были лучше мужчин.
   Джекрам широко раскрыл руки, точно конферансье, объявляющий следующий номер программы.
   — Так что же насчет моих ребят, сэр? Первоклассные парни, лучшее, что я видел. — Он бросил взгляд на людей за столом. — А я отлично умею взвешивать парня, вы сами знаете. Они сделают честь вашей армии, сэр!
   Фрок посмотрела на своих коллег. Незаданный вопрос собирал невысказанные ответы.
   — Ну, что ж, — произнесла она. — В свете новых обстоятельств, все стало ясно. Когда безбородые юнцы одеваются в женское платье, люди, несомненно, путаются. И именно так здесь и произошло. Простое недоразумение. Ошибка. Много шума, в общем-то, из ничего. Разумеется, они парни, и могут вернуться домой с почетной демобилизацией.
   Джекрам, посмеиваясь, протянул ладонь, приподняв пальцы, точно торгуясь. Снова начался разговор духов.
   — Хорошо. Они могут, при желании, остаться в армии, — произнесла Фрок. — С распределением, разумеется.
   — Нет, сэр!
   Полли уставилась на Джекрама, но потом поняла, что слова вырвались из ее рта.
   Фрок приподняла брови.
   — Как твое имя, напомни? — спросила она.
   — Капрал Перкс, сэр! — ответила Полли, отдавая честь.
   Она следила, как лицо Фрок приняло выражение снисходительной доброжелательности. Если она начнет с «милочка», я выругаюсь, подумала она.
   — Ну, милочка…
   — Никакая не милочка, сэр, или мадам, — перебила Полли. На сцене ее разума таверна «Герцогиня» сгорела дотла, ее старая жизнь разрушилась, став черной, как уголь, а сама она летела слишком высоко и слишком быстро, точно выпущенная из пушки, и не могла остановиться. — Я солдат, генерал. Я завербовалась. Я поцеловала герцогиню. Не думаю, что генералы зовут своих солдат «милочками», так ведь?
   Фрок откашлялась. Улыбка осталась, но благопристойность ее стала несколько сдержанней.
   — А рядовые солдаты не говорят подобным образом с генералами, юная леди, так что, забудем это, хорошо?
   — Здесь, в этой комнате, я уже не знаю, что можно забыть, а что нет, сэр, — ответила Полли. — Но, мне кажется, что, раз уж вы все еще генерал, то я все еще капрал, сэр. Я не буду говорить за остальных, но причина, по которой я все еще здесь, это то, что я поцеловала герцогиню и она знала, кто я, и она… не отвернулась, если вы меня понимаете.
   — Отлично сказано, Перкс, — вставил Джекрам.
   Полли продолжала.
   — Сэр, день или два назад я бы вызволила моего брата и вернулась бы домой, и думала бы, что работа сделана. Я просто хотела быть в безопасности. Но теперь я вижу, что нет ничего безопасного, пока существует вся эта… глупость. Так что, я думаю, что останусь и буду частью этого. Э… то есть, постараюсь сделать все менее глупым. И я хочу быть собой, не Оливером. Я поцеловала герцогиню. Мы все. Вы не можете утверждать, что этого не было, или что это не считается, потому что это только между нами и ею…
   — Вы все поцеловали герцогиню, — раздался голос. Ему вторило… эхо.
   Вы все поцеловали герцогиню…
   — Вы думали, что это ничего не значит? Что это всего лишь поцелуй?
   Вы думали, что это ничего не значит…
   … лишь поцелуй…
   Шепот нахлынул на стены, точно прилив, и возвращался, становясь сильнее.
   — Означал ли ваш поцелуй что-то, означал ли просто поцелуй, только подумайте, поцелуй означал поцелуй…
   Уоззи поднялась на ноги. Отряд стоял в оцепенении, когда она неуверенно прошла мимо них. Ее глаза сфокусировались на Полли.
   — Как хорошо вновь обладать телом, — сказала она. — И дышать. Дышать прекрасно…
   Как хорошо…
   Дышать прекрасно вновь тело дышать…
   В лице Уоззи что-то изменилось. Ее черты были здесь, все было так же, ее нос был таким же острым и красным, ее щеки такими же впалыми… но что-то неуловимо изменилось. Она подняла руку и размяла пальцы.
   — А, — произнесла она. — Итак… — На этот раз эха не было, но голос стал сильнее и ниже. Никто бы не назвал голос Уоззи привлекательным, но этот был именно таким. Она повернулась к Джекраму, который упал на свои толстые колени и сдернул кивер.
   — Сержант Джекрам, я знаю, что вы знаете, кто я. Вы пробирались сквозь моря крови ради меня. Может, мы должны были сделать что-то лучшее с вашей жизнью, но, по крайней мере, ваши грехи были грехами солдата, и не самыми худшими. Я во всеуслышание назначаю вас старшим сержантом, и я еще никогда не встречала лучшей кандидатуры. Вы овеяны лукавством, хитростью и случайными преступлениями, сержант Джекрам. Вы должны справиться.
   Джекрам закрыл глаза, поднес костяшки ко лбу.
   — … не заслуживаю, ваша светлость, — пробормотал он.
   — Конечно же, нет, — герцогиня посмотрела вокруг. — Теперь, где моя армия… а. — Эха не было, она не ежилась и не пускала взгляд. Она встала прямо перед генералом Фрок, которая уставилась на нее с открытым ртом.
   — Генерал Фрок, вы должны оказать мне последнюю услугу.
   Генерал смотрела враждебно.
   — Кто, черт возьми, ты такая?
   — И вы спрашиваете? Как всегда, Джекрам думает быстрее вас. Вы знаете меня. Я герцогиня Аннаговия.
   — Но вы… — начал кто-то, но Фрок подняла руку.
   — Голос… знакомый, — очень тихо произнесла она.
   — Да. Вы помните бал. Я тоже помню. Сорок лет назад. Вы были самым молодым капитаном. Мы танцевали, несколько натянуто, с моей стороны. Я спросила, как долго вы были капитаном, а вы ответили…
   — Три дня, — выдохнула Фрок, закрыв глаза.
   — И мы ели подушечки с бренди, и коктейль, который, кажется, назывался…
   — Слезы Ангела, — ответила Фрок. — У меня сохранилось меню, ваша светлость. И карточка.
   — Да, — кивнула герцогиня. — Сохранились. А когда старый генерал Скаффер уводил вас, он сказал «Будет, о чем тебе внукам рассказать, мой мальчик». Но вы были… так преданы, что у вас так и не было детей… мой мальчик…
   Мой мальчик… мой мальчик…
   — Я вижу героев! — воскликнула герцогиня, глядя на офицеров. — Все вы отказались… от многого. Но я требую больше. Много больше. Есть ли среди вас кто-нибудь, кто не погиб бы в бою ради меня? — Голова Уоззи повернулась и посмотрела вдоль ряда. — Нет. Я вижу, что нет. И теперь я требую то, что несведущий назвал бы простым. Вы должны избежать гибели в битве. Мщение не значит исправление. Мщение как колесо, и оно вращается назад. Мертвецы не ваши господа.
   — Что вы хотите от меня, мадам? — наконец произнес Фрок.