Пратчетт Терри. Монстрячий взвод

   — Джекрам, сэр. А вы — лейтенант Блуз, сэр? — сержант отдал честь.
   — Верно, сержант.
   — Рекруты с верховьев реки, сэр. Прекрасные люди, сэр.
   Всадник уставился на отряд, перегнувшись через шею лошади.
   — И это все, сержант?
   — Да, сэр.
   — Большинство из них очень молоды, — произнес лейтенант, который и сам не выглядел стариком.
   — Да, сэр.
   — И один из них тролль?
   — Да, сэр. Верно подмечено, сэр.
   — А тот со швами вокруг головы?
   — Он из Игорей, сэр. Вроде как особый горный клан, сэр.
   — Они могут сражаться?
   — Насколько я понимаю, сэр, могут очень быстро разобрать человека на кусочки, — произнес Джекрам не дрогнувшим голосом.
   — Что ж, я думаю, все они прекрасные ребята, — вздохнул лейтенант. — Итак, э… я…
   — Слушать все, что говорит лейтенант! — проорал Страппи.
   — … спасибо, капрал, — лейтенант вздрогнул. — Что ж, у меня отличные новости, — добавил он тоном человека, у которого их нет. — Вы, должно быть, ожидали провести неделю или две в тренировочном лагере в Кроцзе, да? Ну, так я рад сообщить вам, что… что война продвигается и… и… и, ладно, вы отправляетесь прямо на фронт.
   Полли услышала один или два вздоха и смешок капрала Страппи.
   — Все должны быть там, — продолжил лейтенант. — И вы тоже, капрал. Ваше время действовать наконец-то пришло!
   — Простите, сэр? — смех оборвался. — На фронт? Но вы же знаете, что я… ну, вы же знаете о моих особых обязанностях…
   — Мне приказано, чтобы все, способные держать оружие, были в строю. Я думаю, вы столько лет ждали этого с особым нетерпением, а?
   Страппи ничего не ответил.
   — Как бы то ни было, — продолжил лейтенант, возясь под мокрым плащом, — у меня есть пакет для вас, сержант Джекрам. Долгожданный, не сомневаюсь.
   — Спасибо, сэр, — Джекрам опасливо принял пакет. — Я вскрою его позже, сэр, — начал он.
   — Напротив, сержант Джекрам! — улыбнулся Блуз. — Ваши последние рекруты должны это видеть, поскольку вы и солдат, и, как говорится, «отец для солдат»! И они должны видеть, как солдат получает заслуженную награду: это почетная демобилизация, сержант! — последние слова Блуз произнес так, будто они были политы кремом и на вершине лежала маленькая вишенка.
   Единственным звуком, не считая, конечно дождь, было медленное шуршание разрываемого пакета.
   — О, — произнес сержант, словно был удивлен. — Отлично. Портрет герцогини. Этот будет восемнадцатым. О, и, ууу, клочок бумаги, на котором написано «медаль». Что ж, похоже, что у нас не осталось даже медалек. О, и приказ о моей демобилизации, с напечатанной собственноручной подписью герцогини! — он перевернул пакет и потряс его над мостовой. — Хотя моего жалованья за три месяца, похоже, нет.
   — Трижды ура сержанту Джекраму! — обратился Блуз, по всей вероятности, к ветру и дождю. — Гип-гип…
   — Но я думал, каждый человек на счету, сэр! — произнес Джекрам.
   — Судя по всем этим отметкам на пакете, он годами ездил за вами, сержант. Вы знаете устав. Это официальный приказ. Боюсь, я не могу отменить его. Сожалею.
   — Но… — начал Джекрам.
   — Подпись герцогини на нем, сержант. Вы собираетесь оспаривать ее? Я сказал, что сожалею. В любом случае, что бы вы делали? Больше не будет никаких вербующих отрядов.
   — Что? Но ведь нам всегда нужны люди, сэр! — запротестовал Джекрам. — И я уже поправился, здоров как бык…
   — Вы единственный, кто возвратился с рекрутами, сержант. Вот в чем все дело.
   — Да, сэр! — после минутного сомнения, Джекрам отдал честь. — Прекрасно, сэр! Я только размещу ребят, сэр! Рад служить, сэр!
   — Могу я задать вопрос? — спросил Маледикт.
   — Ты не можешь обращаться непосредственно к офицеру, рядовой — гаркнул Джекрам.
   — Нет, позвольте ему, сержант, — отозвался лейтенант. — Сейчас… необычные времена настали. Да, солдат?
   — Я правильно расслышал, мы отправимся на войну без тренировки, сэр?
   — О, большинство из вас станет пикенерами ^[4], ха-ха, — нервно отозвался лейтенант. — Не слишком-то многому надо учиться, а? Нужно лишь знать, где какой конец, ха-ха, — он выглядел так, будто хотел умереть.
   — Пикенеры? — озадачено переспросил Маледикт.
   — Ты слышал лейтенанта, рядовой Маледикт, — крикнул сержант.
   — Да, сэр. Спасибо, сэр, — Маледикт встал назад в строй.
   — Есть еще вопросы? — Блуз осмотрел их. — Прекрасно. Мы отплываем на лодке, ровно в полночь. Продолжайте, сержант… пока что. Что же еще… ах, да. Мне нужен будет денщик.
   — Желающие быть денщиком лейтенанта, шаг вперед! Только не ты, рядовой Маледикт! ^[5]— выкрикнул сержант.
   Никто не пошевелился.
   — Ну, так что же? — спросил лейтенант.
   — А что такое «денщик», сэр? — подняла руку Полли.
   — Разумный вопрос, — невесело улыбнулся сержант. — Денщик, вроде как, слуга, который заботится об офицере. Подает ему еду, следит, чтобы он опрятно выглядел. Такого рода вещи. Так чтобы ему ничто не мешало исполнять свои обязанности.
   — Игори — отличные шлуги, щержант. — выступил вперед Игорь.
   Используя все чудеса глухоты и плохого зрения, которые иногда доступны и очень нервничающим офицерам, лейтенант не заметил его. Он смотрел прямо на Полли.
   — Ну а ты, рядовой? — спросил он.
   — Рядовой Перкс работал в баре, сэр, — ответил за нее сержант.
   — Прекрасно. Будь в моей комнате в таверне в шесть, рядовой Перкс. Продолжайте, сержант.
   Когда тощая лошаденка потащилась прочь, сержант Джекрам перевел взгляд на отряд. Но в нем не было истинного задора, казалось, что он действует автоматически, раздумывая над чем-то посторонним.
   — Чего стоим тут, строя из себя красавчиков? Внутри вас ждет форма и оружие! Всем экипироваться! Хотите есть — готовьте сами! По двое! Ррррррааазойдись!
   Отряд рванулся к бараку. Но Полли медлила. Капрал Страппи не двинулся с тех пор, как лейтенант оборвал его смешок. Он просто стоял, слепо уставившись в землю.
   — Вы в порядке, капрал? — спросила она.
   — Уйди, Партс, — ответил он низким голосом, который был куда хуже, чем его обычный раздражающий крик. — Просто уйди, ладно?
   Она пожала плечами и пошла за остальными. Но она заметила пар от сырости у ног капрала.
 
   Внутри царил хаос. Барак оказался просто огромной комнатой, служившей столовой, залом и кухней, за которой были спальные помещения. Крыша протекала, окна были разбиты, и на полу, среди крысиного помета, лежали осенние листья. Не было ни пикетов, ни часовых, ни людей. Лишь кипящий котел над закопченным очагом своим посвистом и бурлением хоть как-то оживлял это место. Где-то, чуть глубже в комнате, было что-то вроде склада квартирмейстера, но большинство полок были пусты. Полли ожидала увидеть какую-нибудь очередь, хоть какой-то порядок, может, даже кого-то, кто бы выдавал одежду.
   На самом же деле, это напомнило ей лавку старьевщика. По крайней мере, было очень похоже, потому как здесь не было ничего нового и мало что можно было бы носить. Отряд потихоньку рассматривал товар. Ну, это можно было бы назвать товаром, если бы хоть кому-нибудь взбрело в голову его покупать.
   — Что это? Один Размер, Никому Не Подходит?
   — На этом мундире кровь! КРОВЬ!
   — Ну, такие пятна не смываются, от них вщегда трудно ишбавитьщя беж…
   — А где нормальное оружие?
   — О нет! Здесь дырка от стрелы!
   — Што? Ничего нет для тролля!
   Невысокий, худой старичок, стоявший за столом, съежился под яростным взглядом Маледикта. На нем была красная куртка с выцветшими погонами капрала. Слева висели медали.
   Вместо одной кисти был крюк. Глаз был закрыт повязкой.
   — Лейтенант сказал, что мы станем пикенерами! — прикрикнул вампир. — Это значит, каждому следует выдать один меч и пику, так? И щит, если вдруг пойдет дождь из стрел, так? И прочный шлем, так?
   — Нет! Ты не можешь говорить со мной таким тоном! — отозвался мужчина. — Видишь эти медали? Я…
   Сверху протянулась рука и подняла его над столом. Карборунд поднес человека к своему лицу и кивнул.
   — Да, я вижу их, мистер, — прогудел он. — И…?
   Рекруты затаили дыхание.
   — Опусти его, Карборунд, — произнесла Полли. — Осторожно.
   — Почему?
   — У него нет ног.
   Тролль сфокусировал взгляд. Затем, с величайшей осторожностью он поставил старого солдата на землю. Две деревянные ноги тихо клацнули об пол.
   — Прасти, — произнес он.
   Человечек оперся о стол и взял в руки костыли.
   — Ничего, — прохрипел он. — Ничего не случилось. Но в следующий раз смотри лучше!
   — Но это же нелепо! — Маледикт повернулся к Полли и махнул рукой на кучу тряпья и покореженного металла. — Этим барахлом нельзя экипировать и трех человек! Здесь даже нет нормальных сапог!
   — Предполагается, что мы должны быть экипированы как следует, — Полли посмотрела на одноглазого. — Мы должны быть лучшей армией в мире. Так нам говорили. И разве мы не побеждаем?
   Человек взглянул на нее. Мысленно она тоже уставилась на саму себя. Она не хотела говорить подобным образом.
   — Так говорят, — несколько отстранено ответил солдат.
   — А в-вы что говорите? — спросил Уоззи, поднимая один из мечей. Тот был весь в пятнах и зазубринах.
   Капрал поднял взгляд на Карборунда, затем перевел его на Маледикта.
   — Я не такой уж д-дурак, знаете ли! — продолжал Уоззи, краснея и дрожа. — И все это барахло — с м-мертвецов!
   — Ну, никогда не стоит терять хорошие сапоги… — начал человек.
   — Мы ведь п-последние, да? Последние р-рекруты!
   Капрал бросил взгляд на дверь, но никто не спешил ему на помощь.
   — Мы останемся здесь на всю ночь, — произнес Маледикт. — Ночь! — повторил он, заставив старого капрала затрястись на костылях. — И кто знает, какое зло проскользнет в сумраке, неся смерть на бесшумных крыльях, в поисках несчастной жертвы, которая…
   — Да, да, я видел твою ленту, — ответил капрал. — Слушайте, я закрываюсь, как только вы уйдете. Я просто смотрю за складом, и все. Это все что я делаю! Мне платят лишь десятую часть, мне, учитывая мою проблему с ногами, и мне не нужны неприятности!
   — И это все, что есть? — спросил Маледикт. — А может, есть что-нибудь… отложенное…
   — Хочешь сказать, что я нечестен? — разгорячился капрал.
   — Скажем, я не отрицаю, что, возможно, это и не так, — отозвался вампир. — Ну же, капрал, ты сказал, что мы последние. Что ты прячешь? Что у тебя?
   Капрал вздохнул и необычайно быстро повернулся к двери.
   — Вам лучше взглянуть, — проговорил он, открывая ее. — Но это никуда не годится…
   Все оказалось гораздо хуже. Они нашли еще несколько нагрудников, но один был рассечен пополам, а другой походил на одну большую вмятину. Щит тоже был разломан надвое. Еще здесь были погнутые мечи и раздавленные шлемы, потрепанные шляпы и разорванные рубахи.
   — Сделал все, что мог, — вздохнул капрал. — Я подправляю, что могу, и стираю вещи, но уголь для кузни не привозили уже несколько недель, а с мечами нельзя ничего сделать без этого. Нового оружия не было уже несколько месяцев, с тех пор, как свалили гномы, а та сталь, что добываем мы — полное дерьмо. — Он поскреб нос. — Я знаю, вы полагаете, будто квартирмейстеры сплошное жулье, и я не буду отрицать, иногда мы и придержим что-нибудь, когда дела идут хорошо, но это барахло? Этим и жук не разживется. — Он снова шмыгнул. — Не платили уже три месяца. Может, десятая часть от ничего все же лучше, чем совсем ничего, но философия мне никогда не давалась.
   — По крайней мере, еды достаточно, — оживился он. — Если вы не против конины, конечно. Лично я предпочитаю крыс, но особой разницы во вкусе нет.
   — Я не могу есть лошадей! — возмутился Шафти.
   — А, значит, ты тоже любишь крыс? — спросил капрал, выводя их в большую комнату.
   — Нет!
   — Ничего, еще привыкнешь. Вы все привыкнете, — злобно ухмыляясь, произнесла десятая часть капрала. — Пробовали поскребень? Нет? Нет ничего лучше котелка поскребени, если голоден. Можно бросать все что угодно. Свинину, говядину, баранину, кролика, курицу, утку… все. Даже крыс, если есть. Солдатская пища. У меня там варится. Можете присоединиться, если хотите.
   Отряд оживился.
   — Жвучит жаманщиво, — отозвался Игорь. — Что там?
   — Просто вода. Это называется «пустая поскребень». Но минут через десять там окажется старая кляча, если вы не найдете чего-нибудь получше. Можно сделать приправу, хотя бы. Кто присматривает за рупертом?
   Они переглянулись.
   — Офицеры, — объяснил капрал. — Их всех зовут Руперт или Родни, или Тристрам, или как-то еще. Еда у них получше. Можно еще попробовать стащить что-нибудь в таверне.
   — Стащить? — переспросила Полли.
   Старик закатил глаз.
   — Да. Стащить. Стащить, стянуть, одолжить, занять, умыкнуть, унести, присвоить, украсть. Вот чему вы должны научитесь, если собираетесь выжить на этой войне. Которую, как говорят, мы выигрываем, конечно же. Всегда помните об этом, — он, не глядя, плюнул в огонь, лишь случайно не попав в котелок. — Мда, и все те парни, что возвращаются рука об руку со Смертью, они, наверно, просто слишком сильно попировали, а? Так просто лишиться руки, если неправильно открываешь бутылку шампанского, да? Вижу, у вас Игорь есть, счастливчики. Хотелось бы, чтоб и у нас был один, когда я воевал. Тогда меня не мучили бы древоточцы.
   — Нам придется воровать еду? — переспросил Маледикт.
   — Нет, вы можете голодать, если вам так больше нравится, — ответил капрал. — Я голодал несколько раз. В этом ничего хорошего. Съел человечью ногу, когда нас засыпало снегом во время Ибблстанской компании, но, все по честному — он съел мою, — он взглянул на их лица. — Ну, нельзя же есть собственную ногу, а? Так ведь наверняка и спятить можно.
   — Вы обменялись ногами? — ужаснулась Полли.
   — Да, я и сержант Хосегерда. Его была идея. Очень практичный человек. Мы продержались неделю, а там и помощь подоспела. Нам действительно полегчало от этого. О, боже, где мои манеры? Добро пожаловать, ребятки, я — капрал Скаллот. Еще меня называют Тричасти, — он протянул крюк.
   — Но это же каннибализм! — воскликнул Тонк, отшатываясь.
   — Нет, вовсе нет, по крайней мере, если вы не едите целого человека, — спокойно ответил Тричасти Скаллот. — Законы войны.
   Все взгляды обратились на кипящий котел.
   — Конина, — произнес Скаллот. — Больше ничего. Я ведь говорил уже. Я бы не стал врать вам, ребятки. Теперь постарайтесь подобрать себе что-нибудь. Как звать-то тебя, каменное существо?
   — Карборунд, — ответил тролль.
   — Там у меня осталось немного угля, и тебя, пожалуй, стоит покрасить в красный цвет, поскольку я еще не видел ни одного тролля, который бы согласился надеть куртку. Остальным же, советую: запасайтесь едой. Набивайте ею рюкзаки. Наполняйте ею кивера. В сапоги наливайте суп. Если кто-то найдет горшочек горчицы, забирайте его — просто удивительно, какие она может творить чудеса. И присматривайте за своими. И держитесь подальше от офицеров, они не безопасны. Вот чему учит армия. Враги не слишком-то жаждут сражаться с вами, потому что они такие же парни, как и вы, и просто надеются вернуться домой целиком. Но именно офицеры хотят, чтобы вас убили, — Скаллот оглядел их. — Вот. Я это сказал. И если среди вас есть политиканы: что ж, мистер, можешь отправляться и рассказывать всем байки, и черт с этим.
   — Что такое политикан? — после минутного смущения спросила Полли.
   — Вроде шпиона, но на нашей стороне, — ответил Маледикт.
   — В точку, — кивнул Скаллот. — Теперь они в каждом батальоне, стучат на своих же. Так они продвигаются по службе, понимаете? Не нужно инакомыслие, а? Или разговорчики о поражениях в битвах, так? Но все это — полная брехня, ведь пехотинцы ворчат постоянно. Ныть — значит быть солдатом, — он вздохнул. — Там вон койки стоят. Подзадники я всегда выбиваю, так что, вряд ли там будет много блох, — он снова оглядел их бесстрастные лица. — Это соломенные матрасы. Ну, идите, разбирайтесь. Я закроюсь, как только вы уйдете. Мы должны выигрывать теперь, раз уж вы в строю, а? Когда Полли вышла на улицу, небо немного прояснилось, и половинка луны заполняла черный мир холодным серебряным светом. Таверна напротив была еще одним дрянным местечком, где солдатам продавали пиво. От нее несло застарелыми помоями еще до того, как девушка открыла дверь. Вывеска облупилась, но ей удалось прочесть название: Мир Вверх Тормашками. Она толкнула дверь. Запах стал еще хуже. Внутри не было ни постояльцев, ни Страппи или Джекрама, но Полли заметила служанку, которая равномерно разметала грязь по полу.
   — Изви… — начала было она, но потом, вспомнив носки, повысила голос и попыталась говорить сердито. — Эй, где лейтенант?
   Служанка взглянула на нее и большим пальцем указала на лестницу. Там была только одна свеча, и Полли постучала в ближайшую дверь.
   — Войдите.
   Она зашла. Лейтенант Блуз стоял посреди комнаты, держа саблю. Полли не была знатоком в подобных вопросах, но она узнала ту стильную, колоритную позу, в которой стоит новичок за секунду до того, как более опытный боец протыкает ему сердце.
   — А, Перкс, кажется? — произнес он, опуская оружие. — Просто, э, разминаюсь.
   — Да, сэр.
   — Там в мешке нужно кое-что постирать. Думаю, здесь этим займутся. Что на ужин?
   — Я узнаю, сэр.
   — А у вас что?
   — Поскребень, сэр, — ответила Полли. — Скорее всего с ко…
   — Тогда принеси мне того же, хорошо? В конце концов, мы на войне, и я должен показать пример людям, — произнес Блуз, с третьей попытки вложив меч в ножны. — Поднимет мораль.
   Полли взглянула на стол. Одна книга, лежавшая поверх других, была раскрыта на пятой странице. Она походила на учебник по фехтованию. Рядом лежали очки с толстыми стеклами.
   — Ты читаешь, Перкс? — спросил Блуз, закрывая книгу.
   Полли колебалась. Но, Оззи до этого не было дела.
   — Немного, сэр, — призналась она.
   — Думаю, все равно придется оставить их, — произнес он. — Возьми одну, если хочешь, — он махнул рукой на книги. Полли прочла заголовки. Искусство Войны. Принципы Битвы. Изучение Боя. Тактика Обороны.
   — Слишком сложно для меня. Все равно, спасибо.
   — Скажи, Перкс, как настроение в строю?
   И он посмотрел на нее с искренним беспокойством. Подбородка у него действительно не было, заметила Полли. Его лицо плавно переходило в шею, не встречая на своем пути практически ничего, но его Адамово яблоко было трудно не заметить. Оно прыгало вверх и вниз по шее точно мячик на резинке.
   Полли была солдатом всего пару дней, но инстинкт уже успел выработаться. И гласил он: ври офицерам.
   — Да, сэр, — произнесла она.
   — Получили все необходимое?
   Все тот же инстинкт взвесил шансы получить что-нибудь еще, кроме того, что уже есть, в случае жалобы.
   — Да, сэр, — сказала она.
   — Конечно, мы не можем не повиноваться приказам, — продолжал Блуз.
   — Не собирался, сэр, — после минутного раздумья ответила Полли.
   — Даже если чувствуем… — начал Блуз, но потом сменил тему. — Разумеется, война — вещь довольно изменчивая, и весь ход битвы может перемениться в любую минуту.
   — Да, сэр, — согласилась Полли, рассматривая лейтенанта. На его носу очки натерли маленькое пятнышко.
   Казалось, он хотел узнать что-то еще.
   — Почему ты пошел в армию, Перкс? — спросил он, ощупывая стол и найдя очки с третьей попытки. На его руках были шерстяные перчатки с обрезанными пальцами.
   — Патриотический долг, сэр! — тут же отозвалась Полли.
   — Ты солгал о своем возрасте?
   — Нет, сэр!
   — Просто патриотический долг?
   Одна ложь быстро тянула за собой и другие. Полли неловко переступила с ноги на ногу.
   — Хотелось бы узнать, что случилось с моим братом Полом, сэр, — ответила она.
   — А, да, — лицо лейтенанта, никогда не представлявшее собой счастливую картинку, вдруг приобрело затравленное выражение.
   — Пол Перкс, сэр, — подсказала Полли.
   — Я, э, не в том положении, чтобы знать все, Перкс, — отозвался Блуз. — Я работал… я отвечал, э, за, э, я участвовал в специальных мероприятиях в штабе, э… разумеется, я не знаю всех солдат, Перкс. Он б… Он старше тебя?
   — Да, сэр. Вступил во Взад-и-Вперед в прошлом году, сэр.
   — А, э, младшие братья у тебя есть?
   — Нет, сэр.
   — А, хорошо. Хотя бы этому можно радоваться, — произнес Блуз. Это было странно. Полли удивленно приподняла бровь.
   — Сэр?
   И вдруг она почувствовала какое-то неприятное движение. Что-то медленно скользило вниз по ее бедру.
   — Что-то не так, Перкс? — спросил лейтенант, заметив выражение ее лица.
   — Нет, сэр! Просто… судорога, сэр! Из-за марша, сэр! — она схватилась руками за одно колено и боком пробралась к двери. — Я пойду и… пойду узнаю насчет вашего ужина, сэр!
   — Да, да, — ответил Блуз, уставившись на ее ногу. — Да… пожалуйста…
   Закрыв дверь, Полли достала носки, подоткнула конец одного из них под ремень, и поспешила на кухню. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять все. Все поддержание гигиены сводилось к ленивым попыткам удержаться от плевка в котел.
   — Мне нужен лук, соль, перец… — начала она.
   Горничная, помешивавшая еду в закоптелом котелке на закоптелом очаге, подняла на нее взгляд, поняла, что к ней обращается мужчина, и поспешно откинула с глаз прядь мокрых волос.
   — Это рагу, сэр, — кивнула она на варево.
   — Этого мне не надо. Только приправы, — ответила Полли. — Для офицера, — добавила она.
   Служанка указала измазанным в саже пальцем на ближайшую дверь и одарила Полли чем-то, по ее мнению, похожим на дерзкую улыбку.
   — Думаю, вы найдете все, что пожелаете, сэр.
   Полли взглянула на две полки, которые по существу и были кладовкой, и взяла пару огромных, величиной с ладонь, луковиц.
   — Можно? — спросил она.
   — О, сэр! — хихикнула служанка. — Надеюсь, вы не из тех грубых солдат, что могут воспользоваться беспомощностью слабой девушки, сэр!
   — Нет, э… нет. Я вовсе не такой.
   — О, — казалось, этот ответ ее не устроил. Служанка склонила голову в другую сторону. — А вы многое ли знаете о девушках? — спросила она.
   — Э… да. Довольно много, — ответила Полли. — Э… очень много, честно.
   — Правда? — служанка придвинулась поближе. От нее пахло потом и немного сажей. Полли подняла луковицы, пытаясь хоть как-то отгородиться от нее.
   — Но я уверена, вы бы хотели узнать еще кое-что, — промурлыкала горничная.
   — А я уверен, кое-чего вы бы знать не хотели! — крикнула Полли, развернулась и убежала прочь.
   Когда она выскочила наружу, ей вслед донесся жалобный голос:
   — Я заканчиваю в восемь! Десять минут спустя капрал Скаллот был сильно впечатлен. Полли казалось, что это случается не часто. Шафти устроил над огнем старый нагрудник, отбил несколько кусков конины настолько, что они стали немного мягче и нежнее, обвалял в муке и теперь поджаривал их. Нарезанный лук шипел рядом.
   — Я всегда варил их, — объявил Скаллот, с интересом следя за ним.
   — Так весь вкус теряется, — ответил Шафти.
   — Эх, парень, тебе бы ни за что не захотелось бы даже пробовать то, что ел я!
   — Прежде всего, все следует жарить, особенно лук, — продолжал Шафти. — Улучшает вкус. И потом, варить надо на медленном огне. Так моя мама говорит. Жарить — быстро, варить — медленно, понимаете? Мясо не слишком-то и ужасно, для конины. Жаль его варить.
   — Удивительно, — отозвался Скаллот. — Если б ты только был с нами в Ибблстане. Сержант, конечно, был хорошим человеком, но, понимаешь, помешался он на ногах…
   — Сюда бы маринад еще, — произнес Шафти, сломанным мечом переворачивая кусок мяса. Он повернулся к Полли. — Там было еще что-нибудь, Озз? Я мог бы приготовить что-нибудь на завтра, если…
   — Я не пойду туда еще раз!
   — А, ты, верно, видел Круглопятую Молли? — улыбаясь, откликнулся капрал Скаллот. — Она многое может сделать для парня, — он опустил половник в кипящую поскребень. В воде виднелись куски серого мяса.
   — Сойдет для руперта, — кивнул он, беря в руку грязную чашку.
   — Ну, он же сказал, что хочет есть то же, что и мы, — отозвалась Полли.
   — Так он из этих, — не смилостивился Скаллот. — Да, некоторые молоденькие используют этот трюк, если читали не те книги. Они пытаются быть друзьями, чтоб их, — он метко плюнул между двумя котлами. — Подождите, пока он попробует, что мы едим.
   — Но у нас-то ведь бифштексы и лук…
   — Но не благодаря таким, как он, — бросил капрал, наливая варево в миску. — Злобениане получают фунт говядины и фунт муки в день, плюс еще сало или масло и полфунта бобов. А иногда и пинту патоки. А у нас лишь черствый конский хлеб и то, что нам удается стащить. Так что он будет есть поскребень.
   — Ни свежих овощей, ни фруктов, — проговорил Шафти. — Довольно строгая диета, капрал.
   — Да, что ж, когда начнутся бои, вы поймете, что запор — это не самое страшное, — ответил Скаллот. Он поднялся, отодвинул какие-то мешки и вытащил из-под них пыльную бутыль.
   — Этого руперту тоже не достанется, — произнес он. — Вытащил из сумки последнего офицера, что останавливался тут, но с вами я поделюсь, потому как вы отличные ребятки. — Oн небрежно отбил горлышко бутылки о край камина. — Правда, это всего лишь херес, но и с него можно напиться.
   — Спасибо, капрал, — Шафти взял бутылку и полил жарящееся мясо.
   — Эй, ты же так всю выпивку растратишь! — вскрикнул Скаллот, хватаясь за нее.