Репьева О.. Необыкновенные приключения юных кубанцев

что-нибудь соответствующее?
- А как же! Свежий грушовый компот.
- Лучшего и придумать трудно! - шутливо одобрила мать. - Неси-ка да
прихвати серебряные бокалы.
Бокалов, разумеется, тоже не оказалось. Воспользовались кружкой,
гран ным стаканом да фарфоровой чашкой без ручки (посуда получше вс ещ не
была распакована после переезда)
Ритуал, пусть и чисто символически, был соблюд н, и это прибавило
событию торжественности, непринужд нности, придало веселья. Была подана
чашка ещ т плых вареников с творогом. Андрей назвал приготовленное
именинницей блюдо вкуснятиной, и это было, судя по е благодарной улыбке,
лучшим подарком (о них, чтоб не конфузить гостя, прибывшего с пустыми
руками, разговора не велось).
- Ну, рассказывай, что нового на нашем хуторе, - поинтересовалась Ольга
Готлобовна под конец ужина.
- Кой-какие перемены произошли. После вашего отъезда стало полегче
домохозяйкам - их перестали гонять на работы. Да и у нас отпала надобность
относить малышей к Вере в ясли, а вечером разносить обратно.
- Нам с Клавой это не было в тягость. - именинница со значением
зыркнула на гостя.
- Потому что в награду предстояли свидания, - разгадала смысл е
замечания мать.
- Но у нас дел не убавилось, - продолжил рассказ Андрей. - Некоторые
женщины, которых гоняли на картошку, ухитрились оставить невыкопанные рядки,
и мы помогли потом их выкопать. Моей кр стной, например, к мешку с е
собственного огорода добавилось ещ пять.
- Какие вы, право, молодцы! - похвалила Ольга Готлобовна. - Везде бы
так - и женщинам, оставшимся без кормильцев, было бы намного легче пережить
это страшное время... Вы только своим подшефным помогали или. .
- Не только. Но им в первую очередь, - пояснил он.
- А на том порядке ребята тоже шефствовали? - поинтересовалась Марта.
- Да, но не все и не всем. А когда поспела кукуруза колхозная, мы и тут
не прозевали, трудились с утра до ночи, - добавил Андрей. - Так что
запаслись в зиму и картошкой, и семечками, и кукурузой. А также топливом и
кой-каким кормом для коровы.
- Просто невероятно! - не столько ему, сколько про себя заметила Ольга
Готлобовна. - Пацаны, ещ совсем дети, а показали себя как взрослые,
высокосознательные граждане!
- А ч тут невероятного? - возразил высокосознательный гражданин. - Мы
ведь не маленькие, понимаем: батьки защищают Родину не щадя жизни, матерям
тоже не легче, особливо многодетным. Кто им поможет? Вот и не сидим сложа
руки.
Догадываясь, что молод жи не терпится остаться наедине, после
непродолжительной беседы мать предложила:
- Я уберу со стола сама, а вы можете идти. Только хочу предупредить:
долго не засиживайтесь, разбужу рано. Тебе, Андрюша, необходимо покинуть
станицу как можно раньше.
- Почему-у? - Марта, уже переступившая было порог своей комнаты,
вернулась. Мать снова предложила им присесть.
- Так и быть, открою служебную тайну... Поступило распоряжение
коменданту организовать облаву на подростков, и, по моим прикидкам, это
произойд т со дня на день.
- А зачем они им? - в один голос спросили оба.
- Формируется - а может, уже и сформирован - эшелон с продовольствием
для отправки в Германию. Чтобы партизаны не пустили его под откос, к составу
прицепят вагоны с детьми. Это у фашистов испытанный при м...
- А где намечается проводить облавы? - обеспокоился Андрей. - Не на
хуторе, случайно?
- Ни где, ни когда именно будет это происходить, мне, к сожалению, не
известно. Одно несомненно: раз приказ поступил в здешнюю комендатуру,
значит, где-то поблизости. Возможно, что в самой станице. Поэтому я и...
- Так ведь надо же что-то делать! Как-то сообщить людям. Это же... я не
знаю...
- Милый мой мальчик, я тоже не знаю. Не пойд м же мы с вами объявлять
об этом по дворам. Даже если всего лишь развесить объявления, и то меня тут
же схватит гестапо: документ совершенно секретный.
- Ну и ну! - произнесла Марта. - У меня аж сердце защемило...
- Вот так дела!.. - в растерянности воскликнул и Андрей. - И что, их
увезут аж в Германию?
- Всяко может случиться. Но будем надеяться на лучшее. Эшелону
предстоит неблизкий путь по российской земле, через зоны, контролируемые
народными мстителями. Они наверняка найдут возможность и ребят спасти, и
пустить под откос паровоз вместе с награбленным добром.
- А наши, кубанские партизаны узнают про этот поезд?
- Вполне возможно, - ответила Ольга Готлобовна неопределенно. - А
теперь вот и ты знаешь. И чтоб не влипнуть в историю, тебе следует уйти
завтра с восходом солнца.
В своей комнате Марта ощупью нашла спички, зажгла керосиновую лампу; не
успела, вкрутив фитиль, ступить и шагу, как очутилась в объятиях. Притиснув
к груди, он отыскал е губы и - впервые за вс время дружбы - поцеловал не
"в щ чку". Затем усадил на оказавшуюся рядом кровать и сел сбоку.
- Ещ раз поздравляю тебя с дн м рождения и желаю большого счастья. Не
против, что поцеловал по-взрослому? - спросил, хотя и знал, что ей этого
хотелось давно.
- Не ожидала такой щедрости даже сегодня. Спасибо и давай я тебя тоже
расцелую.
- Это в честь того, что ты повзрослела на целый год. Заместо подарка.
Думали-думали с ребятами, что бы такое преподнести... Советовали букет роз,
но я не схотел: завянут, потеряют вид. Федя присоветовал подарить линзу от
бинокля - помнишь, нашли возле убитого комиссара и одна половинка оказалась
простреленной; мы е разобрали. - Он достал из кармана зав рнутое в бумажку
ст клышко величиной с пятак.
- Какая прелесть! - добавив фитиля и повертев в пальцах, воскликнула
она. - Теперь это ст клышко - память о нашем невольном спасителе - будет
моим талисманом и самой дорогой для меня вещичкой. Спасибо и давай щ чку!
Снова уселись поглубже, и полилась задушевная беседа. О ч м? Ну конечно
же о том, какой скучной стала жизнь после разлуки; с каким нетерпением ждали
14 сентября; что за эти полмесяца оба ещ больше убедились, как дороги друг
дружке... Тема, старая, как мир, и вечно новая, молодая и волнующая.
Влюбл нные, как известно, часов не наблюдают. И лишь случайно глянув на
ходики, показывавшие двенадцатый час, гость обеспокоился:
- Слушай, нам же велели не засиживаться! И ещ : где я буду спать - не у
тебя же?
- Почему бы и нет. Пойду спрошусь у мамы, она вс ещ у дедушки.
Марта вышла, а он только теперь обратил внимание на обстановку в
комнате. Оказалось, что сидит на небольшой деревянной кровати, застланной
верблюжей шерсти одеялом. В головах поверх него - подушка, вышитая по углам
какими-то цветочками. У окна - столик с книжками, точнее учебниками; один с
нерусским названием. На стене - вешалка, зад рнутая занавеской, из-под
которой виднеется низ знакомого ему платья: белого, с двумя синими полосками
по подолу, ещ какие-то од жки.
Вернулась Марта со знакомым уже лоскутным одеялом, простыней и
подушкой.
- Мама разрешила постелить тебе в моей комнате. На полу. А чтоб не
холодило снизу, сложим одеяло вдвое. Подержи-ка за углы.
- Ну, вы да те, вобще! - хмыкнул он, подчиняясь.
- Теперь ложим вот сюда. Простыню тоже вдвое. Сейчас принесу что-нибудь
укрыться.
- Не надо ни простыни, ни укрывачки: я пересплю одетый, - распорядился
почему-то Андрей.
- Попрошу в мо м доме не командовать! Ты же не цыган, чтоб спать не
раздеваясь. Вс помнется, погладить не успею... Может, вс же разденешься?
- Сказал - не буду. Вс ! - поставил на сво м.
- Ну хорошо, - пошла на уступки хозяйка комнаты. - Сними только хоть
рубашку.
- Ладно, рубашку сниму.
Оставшись в майке, Андрей сразу же и лег. Марта дунула сверху в слегка
закоптевшее стекло - лампа, пыхнув, погасла; наступила кромешная тьма.
Раздевшись, юркнула под одеяло и она. Но спать, увы, не хотелось, и минут
через несколько послышался е шепоток:
- Андрюш, ты не спишь?
- Ещ нет. А ч ? - обозвался он.
- Мне тоже ни капельки не хочется... И я забыла спросить об одном деле.
- Так спроси.
- Это не одно и не два слова. Можно на минутку к тебе?
- Н... ну, разве что на одну минутку. И чтоб без этих самых... без
фокусов.
- Обещаю! - Она тут же вскочила и, в ч м была, прихватив одеяло,
очутилась у него под боком. Укрывшись сама, хотела прикутать и его, но
Андрей вдруг резко отодвинулся.
- Я же просил: без фокусов! - упрекнул грубовато.
- Ты о ч м? - не поняла она.
- Ты бы еще без трусов прип рлась! ... Зараз же дуй отсюда!
- Ой, я совсем забыла, что без лифчика! - спохватилась она... - Извини.
А можно, отгорожусь от тебя одеялом?
Получив молчаливое согласие и обособившись, поинтересовалась:
- Так пройдет?
- Теперь другое дело, - проведя рукой вдоль барьера-разградителя,
придвинулся он ближе. - Так о ч м ты не успела спросить?
- Ты так меня од рнул... как неродной. Я даже забыла...
- Уж признайся честно: захотелось ещ полизаться.
- Если честно, то и это тоже. Но не только.
- А что же ещ ?
- Вспомнила! Хочу попросить: не останешься на ден к у нас? Хоть не на
весь. Козленочка увидишь, он такой потешный, любит поиграть. А в обед мы с
мамой тебя проводим: с нею облава не страшна, как-никак, она секретарша
самого коменданта. И потом: может е сегодня ещ и не будет, я имею в виду
эту проклятую облаву.
- Можно бы, конешно, но мама - она такая мнительная... Небось, тоже
зараз не спит, переживает - я ведь обещал с дни и вернуться.
- Жаль... И дедушка как раз приболел, некому корму Машке принести.
- У вас что, кормить нечем?
- Никак сено не привез м. Мы е зел ными ивовыми ветками кормим; но я
боюсь ходить к ерику одна.
- Ну, ежли надо помочь, тогда другое дело: до обеда задержусь, -
согласился он.
- Вот и чудненько! - На радостях она подсунула руку ему под шею,
притянула лицо и поцеловала. - А раз не надо вставать чуть свет, то давай
поговорим ещ немножко.
- Да я тебе уже все новости пересказал.
- А я ещ не наслушалась твоего голоса, и когда ещ услышу -
неизвестно. Расскажи какую-нибудь сказку. Страшную-престрашную! Знаешь
такие?
- Кто ж их не знает? Хочешь, расскажу которую сочинил Федя? Только она
длинная и написана стихами.
- Конечно, хочу! Мне Клава давала почитать его стихи - чудо как хороши!
- Ну, тогда слушай. - Он помолчал, вспоминая, и начал:
Давным-давно одно селенье
Цыганский табор посетил...
Конешно, случай этот был
Для всех - привычное явление,
И как бывало всякий раз,
О н м забыли бы тотчас,
Как только табор удалится;
Но тот такой оставил след,
Что многими не мог забыться
На протяженьи долгих лет...
Дошли и до меня те слухи.
Рассказ о мстительной старухе
И молодых гробовщиках
Невольно навевает страх...
Андрей сделал паузу, и Марта, воспользовавшись нею, отметила:
- Складно написано! И ты всю е выучил наизусть?
- За четыре или пять при мов.
- Теперь вижу, что не зря хвалился отменной памятью, -вспомнила она. -
А эта старуха, наверно, ведьма?
- Слушай дальше:
В тот раз вели себя цыгане
Совсем иначе, чем всегда:
Веселья не было; рыданья
Неслись из табора: беда
И в их кибитки постучалась-
У них старуха-мать скончалась.
Она жила сто с лишним лет,
Но вс не вечно на земле.
И вот вдовец, седой и нищий,
Пош л искать гробовщика,
Чтобы предать земле, пока
Стоит их табор у кладбища.
Ему сказали: "Это - там"
И показали ворота.
На стук калитка отворилась,
И с невысокого крыльца
К нему зеваючи, спустились
Два недовольных молодца.
Старик им в пояс поклонился,
Смиренно с просьбой обратился:
Оборвалась, мол, жизни нить,
Возьметесь ли похоронить?
Копач, которому Афоним
Поп при крещеньи имя дал.
Цыгану нехотя сказал:
- Мы, так и быть уж, похороним.
Но и ему, за гроб, и мне
Придется заплатить втройне.
Гробовщики назвали цену,
Сразив беднягу наповал:
Не обопрись старик о стену,
Он точно наземь бы упал...
Вчера детины перебрали,
Сегодня малость недоспали,
У них трещала голова;
Опохмелиться бы сперва,
А тут его нечиста сила
Совсем некстати принесла!
И вот они ему со зла
Такую цену заломили.
И сколько тот их не просил,
Афоним гроша не скостил...
Людскою жадностью сраженный,
Вдовец едва добраться смог
В свой табор, в траур погруженный,
Вс рассказал и с горя сл г.
Но делать нечего: цыгане,
Перетряхнув узлы, карманы,
Кой-как оплату наскребли
И тем детинам принесли.
Гробовщики переглянулись,
Смутившись... но, пожав плечьми,
Не повинились пред людьми
И за мошною потянулись...
Содрав три шкуры с голытьбы,
Людей неласковой судьбы.
В шинок сходивши, заложили
Гнедого с Чалым в драндулет,
Инструментарий погрузили
И в табор поторили след.
Цыгане сл зно затужили
И в гроб старуху положили;
Накрыли крышкой и по ней
Забили с дюжину гвоздей.
Гробовщикам свой груз печальный
Препоручили. А затем
Старшой велел сниматься всем,
И отбыл табор в путь свой дальний,
Кляня гробовщиков скупых
За жадность и бездушье их.
Детины тронули к погосту.
Приехавши, спустили гроб.
Горилки приняли грамм по сту,
Работалось спорее чтоб.
Для ямы место подыскали,
О том о с м порассуждали
И, оголившись до пупа,
Подналегли на заступа.
Но дело двигалось неспоро:
Коренья, камни, разный хлам
Им попадались тут и там.
Земля противилась... И вскоре
Афоним выбился из сил;
Передохнуть он предложил.
- Ананий, мы сегодня ели? -
Спросил, уставясь на мозоль.
- Пол-ямы вырыть не успели,
А в теле слабость, дрожь и боль.
Не может быть, чтоб с перепою!
- Неладно что-то и со мною:
Кор жит самого, хоть хнычь...
Боюсь, что этот старый хрыч -
Ведьмак; и мстит он нам от злости!
Коренья, камни да кирпич -
Откуда? не могу постичь...
Ну ладно б попадались кости,
Такое было; но чтоб так?
Ума не приложу никак!
- Послушай, Нань, - сказал Афоним, -
А мы на этот раз схитрим:
Давай в пол-яме захороним
Проклятый гроб - и леший с ним!
- Ништо! - Ананий согласился
И тут же с места подхватился.
Подкантовали, напряглись
И абы как столкнули вниз.
Потом в ладони поплевали,
Перемигнулись весело,
Подборки в руки - и пошло:
Забрасывать могилу стали.
В полнеба красное пятно -
К закату близилось оно...
- Афонь, - заметил вдруг Ананий,
Вспотевший вытирая лоб, -
Не обратил ли ты вниманья:
Бросаем камни мы на гроб,
А стуков никаких о крышу
Я что-то вроде бы не слышу.
А ну-ка гляну, что там. Ой,
Тут что-то не тово... Постой!
(Ананий со страху икает)
Да не кидай -ик! -землю, стоп,
Она уходит -ик! - под гроб.
А он как будто -ик! - всплывает.
Он... ик! - почти уж наверху...
Бежим отсюда! Карау...
И оба голоса лишились,
Так и застыв с раскрытым ртом.
Затем колени подкосились,
Ослабло тело; а потом,
Когда сорвалась крышка с гроба,
Похолодела вся утроба...
Цыганка... села, и тотчас
Не отверзая м ртвых глаз,
К детинам руки протянула
И зашипела, как змея:
- Как жаль, што дн м не вижу я!
Что не могу размежить веки
И посмотреть в глаза того -
Мерзавца, а не человека!
Кто так ограбил, и кого -
Цыган, голодных, полунищих!..
Оставил без гроша и пищи,
В нужде на несколько недель.
Что ж вы за нелюди? Ужель
У вас ни совести, ни чести
Не сохранилось и на грош?
Видать, всю пропили... Ну что ж,
Не миновать моей вам мести!
Сегодня, лишь зайд т луна,
Вы мне заплатите сполна!
- Ой, Андрюша, - вздрогнула Марта. - У меня аж мороз по коже!
- Под одеялом и холодно?
- Не холодно, а страшно... Ты так образно рассказываешь, что эта ведьма
стоит перед глазами...
- Может, на сегодня хватит? Рассказал только до половины.
- Так хочется дослушать! Я вс равно теперь не засну...
- Ладно, уговорила. Слушай:
Цыганка на спину упала,
Шепча проклятья м ртвым ртом.
Опять на место крышка встала,
И гроб исчез. На месте том
Поднялся бугорок могильный.
И будто после др мы сильной
Гробовщики ожили вновь:
В их жилах заиграла кровь,
Угасший разум прояснился,
Вернулась речь и бодрый дух.
Они переглянулись вдруг,
Афоним к другу обратился:
-Ты не заметил, я не спал?
Ананий лишь плечьми пожал...
Затем вернулись к драндулету,
Впрягли вздремнувших лошадей,
Поехали. Боясь при этом
в пути заговорить о ней.
Решив, что это - наважденье,
Всего лишь сонное виденье,
Припл вшееся одному,
И каждый думал - лишь ему.
Ведь что греха таить, такое
Случалось с ними иногда:
Упьются на ночь и тогда
Кошмары снятся с перепою...
Но вот они уж дома снова.
Стемнело. Время отдыхать.
Не говоря о н е й ни слова,
Решили вместе ночевать.
Оно и раньше так случалось,
Что утром вместе просыпались.
И так бывало потому,
Что в двухсемейном их дому
Других жильцов уж не осталось:
Забрав детей, супруги их
Давно оставили одних -
Терпеть пьянчуг они устали.
Но мысль о выпивке у ту ночь
Детины оба гнали прочь.
Со стороны посмотришь - скажешь,
Что каждый безмятежно спит.
Да и послушаешь, то даже
Услышишь, как во сне храпит.
Но это - видимость. На деле
Дружки не спали. И хотели
Лишь показать, что, мол, его
Не беспокоит ничего.
Как будто не было погоста,
Не знал не ведал, что о н а
Сегодня, лишь зайд т луна,
Пожаловать грозилась в гости
И заварить крутой ухи...
Пропели полночь петухи -
И тотчас стены задрожали
Поднялся вой, галд ж, содом,
И стекла в рамах дребезжали,
И вс ходило ходуном.
Внезапно с треском дверь открылась,
И на пороге появилась,
Прошедши сквозь земную твердь,
Седая, серая, как смерть,
Цыганка... И злорадный хохот,
исторгся из коварных уст;
Зубовный скрежет, лязг и хруст,
Невидимый зловещий топот
Дружки услышали вокруг...
Они было вскочили вдруг,
Но ноги тут же отказали;
Хотели вскрикнуть, но слова
Чуть слышно с языка слетали
И были внятными едва...
Один дрожит, как в лихорадке,
Другой в трясучке, как в припадке,
И оба с ужасом глядят,
Как будто перед ними ад.
А ведьма вот, совсем уж рядом
Почти у самого виска
Е костлявая рука, свирепый взгляд...
Могильным смрадом
Шибает в ноздри; из очей
Искрится жар, как из печей...
Детинам некуда деваться
И ж н на помощь не позвать...
А ведьма стала издеваться:
Кусать и д ргать, и щипать,
Таскать за волосы; под ногти
Занозы загонять и когти
Совать то в ноздри, то под глаз,
И каждому помногу раз...
Хрипел Афоним контроктавой,
Чуть слышно стоны издавал;
Ананий только ртом зевал
В ответ на вывихи суставов...
Но кукарекнул лишь в селенье
Вторично в эту ночь петух,
Как издевательства, мученья
И пытки прекратились вдруг:
Цыганка, вздрогнув, отступилась.
Лицо досадой исказилось:
Ей не хватило тех часов,
Чтоб доконать гробовщиков.
Она зловеще прошипела:
- Благодарите петуха -
Он сохранил вам потроха,
Швырнуть шакалам не успела...
Но я вас завтра навещу
И своего не упущу!
Наутро оба, еле-еле
Поднявшись, вышли на крыльцо.
Тряслись поджилки и зудели
Суставы, мышцы и лицо.
Тошнило, будто с перебору;
Но ведь вчера и разговору,
Насколько помнили они,
О пиве-бражке - ни-ни-ни!
Пора задать лошадкам корму,
Пернатых выпустить во двор,
Прошло полдня, но до сих пор
Они прийти не могут в норму...
И на прохожих, как назло,
Пока что им не повезло...
Но вот в раскрытые ворота
Неспешно к ним вош л старик;
Почудилось, окликнул кто-то,
И он заш л сюда на клик.
Седой, как лунь, согбен годами,
Он поискал вокруг очами,
Ладонью притенив лицо,
И обнаружил молодцов.
Преодолел две-три ступени
и, словно выбившись из сил,
Остановился и спросил:
- Что это с вами, люди-тени? . .
Какой такой коварный враг
Вам лица изукрасил так?
Детины честно рассказали,
Не умалив проступок свой,
О том, как сдуру обобрали
Цыганский табор кочевой
И чем за это поплатились,
Когда с погоста возвратились;
О том, что ждет их в эту ночь -
И некому в беде помочь...
И молвил старец им с упр ком:
- Давно известно на миру,
Что жадность не вед т к добру;
Да будет это вам уроком!
Я вашу, так и быть, беду
Для перворазу отведу,
Но при условии едином:
С Зел ным Змием не дружить,
Вернуть семью и ладно жить,
Как подобает христианину!
И вот настала ночь вторая,
Тревожный приближая час...
Наш старец Магию читает,
Афоним пь т, но - только квас;
Топор, воткнутый в половицу,
Виднеется среди светлицы;
Ананий крестится, но вс ж
Его одолевает дрожь...
А ровно в полночь повторились
Вчерашний скрежет, вой и гром:
Качался пол и трясся дом.
И беспрепятственно явилась
Цыганка грозная в дверях.
Увидела топор - и "Ах!.. "
Воскликнула, как простонала;
Хотела выскользнуть за дверь,
Но та захлопнулась. Знать стала
Ей неподвластна уж теперь.
- А, добрый вечер, дорогая! -
Сказал ей старец и, вставая,
Рукою поманил: - Иди
Немного с нами посиди!
Хоть стол не сильно впечатляет,
Зато отличный нынче квас
У нас имеется. Сейчас
Наль м, он жажду утоляет...
Ну, ну, ещ , ещ шажок!
Ты не стесняйся нас, дружок...
Цыганка раз, другой шагнула,
Дрожа при виде топора.
Сегодня вид е сутулый
Совсем не тот, что был вчера.
Смиренно на колени пала,
Воздела руки, застонала,
И с кровью пополам слеза
Наполнила е глаза:
- О добрый маг, не будь суровым!..
Возможно, я и не права.
Моя седая голова
С годами стала бестолкова -
Ведь я покинула сей свет
С рожденья в полтораста лет.
Проникнись, старче, состраданьем,
Не будь жесток, как я. Прости!
Пожалуйста, на покаянье
Мой прах и душу отпусти.
Будь милосердным человеком,
Не дай мне до скончанья века
В геенне огненной гореть!..
- Помилуй, ты ведь эту сеть
Сама себе насторожила...
Сперва иди кваску испей,
А там посмотрим. Ну, смелей,
Ты угощенья заслужила!..
Цыганка сделала движенье,
И лишь сравнялась с топором,
Как тут же рухнула в пролом.
И провалилась в преисподню,
Туда, где правит Вельзевул.
Молва идет - там посегодня
Земля дрожит и слышен гул...
Гробовщики с тех пор не пили.
Вернули ж н, детей. Сменили
Профессию. И через год
Построили квасной завод.
По слухам, их квасок целебный
Охотно брало вс село.
Там вывелось хмельное зло,
Поскольку, якобы, волшебный
Напиток оказался сей.
А что? Вс может быть. Ей-ей!
- Ну как, понравилась сказка? - Спросил Андрей, закончив. Э, да ты,
никак заснула? - не услышав ответа, толкнул е локтем.
- Что ты, конечно нет! Не могу справиться с впечатлениями... А сказка
замечательная, красиво написана. Наш Федя - замечательний поэт.
- Ну, он немного другого мнения, - возразил рассказчик. - Говорит, что
написано коряво и с какими-то погрешностями.
- Может быть. Но ему простительно: он ведь начинающий поэт. А поскольку
видит погрешности, значит, способен к совершенствованию, я так считаю.
- А ты не считаешь, что пора уже спать? Ну-ка дуй к себе, - напомнил он
- Дай щ чку, так уйду!
Л гкий стук в дверь, а затем и ее слабый скрип разбудили Марту, когда
сумрак не позволял еще разглядеть стрелки на циферблате. Увидев на пороге
мать, пришедшую их будить, она приложила палец к губам, поманила к себе и
спросила ш потом:
- Мама, я попросила его задержаться до обеда - сходим с ним к ерику за
ветками. Чтоб не беспокоить дедушку. Можно?
- Ну, если он согласился, то можно. Но будьте настороже. Впрочем, в
случае опасности я дам знать.
- А ты меня не отпустишь с ним, хоть на ден к: я так соскучилась по
моим новым друзьям!..
- На этой неделе мне обещали машину - перевезти сенцо. Тогда и...
Она не договорила: беспокойно за рзал, простонав во сне, Андрей. Чтоб
не разбудить и его, она чмокнула дочь и также тихо вышла.
Они ещ спали, когда, подоив козу и запустив к ней малыша, оравшего на
весь базок, Ольга Готлобовна ушла из дому.
Проснувшись, Андрей глянул на ходики: было начало девятого. Марта
сладко посапывала. Поднялся, осторожно надавил на дверь - скрип е не
разбудил. Не проснулась она и тогда, когда он через некоторое время
вернулся. И только стук костяшками пальцев о быльце кровати заставил е
лупнуть глазами.
- Ты чего рано? - натянула она сползшее было одеяло до подбородка.
- Нич не рано: девятый час. - Присел возле не на корточки. - Я привык
вставать вместе с солнцем.
- Вижу, успел уже и умыться. Не зам рз под утро?
- Наоборот: мне такой сон припл лся, что проснулся весь в поту.
- Сон? Страшный? - удивилась она. - Расскажи.
- Приснилось, будто фрицы устроили облаву на наших ребят... Рудика - он
почему-то тоже оказался на хуторе, Мишку, Бориса и Федю вроде связали по
рукам и ногам и пошвыряли в мажару. Это такая тележка, мы сделали е после
твоего отъезда. Потом набросились на Ванька. Человек пять. Он что ни
посбивает их с ног, а они обратно поднимаются и к нему. Потом вс -таки
связали и его и заставляют тащить возок на станцию. А тебя, Веру и ещ
Нюську, почемуто раздетых чуть ли не догола, полицай, мой сосед, хлещет
тр х-хвостой пл ткой и приговаривает:
- Танцюй! Танцюй!
- Фу, какой ужас тебе приснился!... - Марта даже зажмурилась и
повертела головой. - Так вот почему ты перед утром ворочался и стонал...
- Поэтому план меняется: я решил немедля вернуться домой.
- Почему-у? - спросила она разочарованно.
- Мне думается, сон приснился не зря. Фрицы верняк решат нахапать
детворы где-нибудь подальше. А вдруг на нашем хуторе! Нужно срочно
предупредить, чтоб были начеку.
- Что ж, может, ты и прав... Отвернись, я оденусь. - Андрей взял стул,
отош л и сел к ней спиной. - Я сейчас быстренько соберу позавтракать, потом
немного тебя провожу. А ты будь осторожен: в центре они, может, и не
решатся, но могут сделать засады на окраине станицы.
Говоря это, она натянула лифчик, сняла с вешалки кофточку, но