Репьева О.. Необыкновенные приключения юных кубанцев

нашли своих подопечных беседующими в полный голос. Правда, шум тут же утих.
- Как спалось? - поздоровавшись, спросил комиссар; услышав
одобрительный гул, заметил: - Конечно, тесновато у вас тут, но зато тепло.
Заболевших нет? Ну, и прекрасно! Сейчас Петрович сводит вас на речку и
займемся приготовлением горячего завтрака.
- А шо будет на завтрак? - поинтересовался кто-то.
- К хлебу разогреем мясные консервы, к сладкому чаю - галеты. Если,
конечно, они вам не надоели.
- Такие, как вчера? Не надоели! Вкусные, хочь и фрицевские, -
послышались голоса. - А потом куда - останемся у партизан?
- Какое-то время побудете у нас - пока уляжется суматоха у немцев после
вчерашнего. Кой-кого из вас надо обуть и приодеть - ночи, особенно в горах,
холодноваты. А потом отправим вас по домам. Небольшими группками, чтобы не
вызвать интереса у оккупантов. Об этом ещ будет разговор, а сейчас - подъ м
и все в распоряжение Петровича.
Предположение Андрея подтвердилось: комиссар предложил Марте пройти с
ним "в расположение", чтобы с е помощью допросить пленного. Она
согласилась, но при условии, что рядом будет и Андрей, который ей "как
брат".
Путь туда оказался неблизким: добрых два часа плутали они по лесистым
склонам, то карабкаясь вверх, то скользя на довольно крутых спусках.
Комиссар ориентировался по едва заметным зат скам на деревьях, с помощью
других, только ему понятных примет. Ребята старались не отставать и порядком
притомились. Андрей помышлял уже попросить сделать привал, так как напарница
стала прихрамывать, но опередил комиссар: - Отдохн м, ребятки, а то, вижу,
устали с непривычки. Скоро уже будем на месте.
- Марта недавно была ногу подвернула, - как бы извиняясь за задержку,
сказал Андрей. - Поэтому мы за вами не стали поспевать...
- Она уже совсем не болела, да я поскользнулась на спуске и снова,
видно, растянула связки, - пояснила она.
- Так ты, говоришь, в школе научилась говорить по-немецки? - посмотрел
ей в глаза проводник, когда уселись на поваленное дерево.
- Это сказал я, - уточнил Андрей. - Но она умела говорить и до школы:
е родители - советские немцы. Отец е тоже воюет против Гитлера.
- Так... Вижу, ты знаешь о ней вс ...
- Потому как мы дружим уже давно.
- А как попали в заложники и каким образом познакомились с этим вашим
Отто? - поинтересовался комиссар.
И они поведали об уже известном читателю стечении обстоятельств.
Перед тем, как отправиться дальше, Андрей, в свою очередь,
поинтересовался:
- Товарищ комиссар, вам, случайно, не знаком партизан по имени
Александр Сергеевич? Он бывший л тчик, звание капитан, был ранен в руку,
когда его самол т подбили мессеры.
- Что-то вроде слыхал о таком. Ты с ним знаком?
- Мы видели, как он выпрыгнул из горящего самол та с парашютом, но
угодил в лиман. У меня там была лодка, и мы вот с нею нашли его и спасли.
- Приносили ему еду и ещ достали гражданскую одежду, - добавила Марта.
- А потом он уш л искать партизан. Я и подумал, может, вы его случайно
встречали.
- Может и встречал... Я наведу справки, - пообещал он.
- А что будет с Отто после допроса?
- Если пленный действительно коммунист, он может быть нам полезен.
Плохо, что не знает ни слова по-русски... Видно, придется попридержать вас:
надо хоть немного его подучить. Как бывший учитель он освоится быстро. Как,
согласны потрудиться на пользу Родине? Вот и прекрасно! А теперь - пойд м,
уже близко.
Через четверть часа услышали окрик:
- Стой, кто йдет! Пароль!
Окликнули сблизка, но как Андрей ни вглядывался, никого обнаружить не
смог. Шагов через триста окликнули еще раз; но теперь, заметил, пароль
назван был другой. "Предусмотрительные!" - подумал с одобрением. Спросил:
- Они вас разве в лицо не знают?
- Возможно, узнали, но такой у нас порядок, - пояснил комиссар. - Вот
мы и дома.
Впрочем, никакого дома пока видно не было. С одной стороны высилась
обрывистая скала, с другой - зияло глубокое ущелье, впереди видна узкая
расщелина с нависающим каменным козырьком. Ни людей, ни даже признаков
обжитости. Лишь когда коридор расширился, а на выходе показались деревья,
комиссар свернул вбок, к едва заметной пещере. Здесь за грубо сколоченной
дверью, в некоем подобии комнаты, освещенной керосиновой лампой, за столом
сидел партизанский командир. Сложив лежавшую перед ним карту, помеченную
цветным карандашом, он сунул ее в планшет, кивком ответил на приветствие
ребят, протянул руку комиссару.
- Как там, вс ли в порядке?
- Дети накормлены, чувствуют себя хорошо, заболевших нет.
- У нас тоже без осложнений. Сделан солидный запас продовольствия и
боеприпасов. Остальное пустили под откос километрах в пяти от места
временного захоронения; уляжется суматоха - переправим в более над жное. С
пленным что будем делать?
- Допросим, вот переводчица. Выясним, что он за птица. Если тот, за
кого себя выда т, то такие люди нужны.
- Плохо, что при н м надо держать переводчика, - заметил командир.
- Ребята утверждают, будто он - бывший преподаватель школы. Надо
полагать, русский освоит быстро. В этом бер тся помочь вот она.
- В самом деле? И сколько для этого понадобится времени?
- Недели за две, думаю, управимся, - пообещала Марта.
- Ты тоже говоришь по-немецки? - посмотрел командир на Андрея.
- Нет, в нашей школе не изучали. А с нею я потому, что мы с одного
хутора, и я помогу ей добраться до дому, когда освободимся. А нельзя ли
как-то сообщить нашим матерям, что мы живы-здоровы? Они там места себе не
находят от горя - даже не знают, куда мы пропали...
- Я подумаю, что можно сделать, - взял эту заботу на себя комиссар. -
Но вы понимаете, что сделать это быстро невозможно.
- Пленный в капт рке. С ним Борисов, если не нужен, пришли ко мне, -
распорядился партизанский командир.
Капт рка находилась неподал ку и представляла собой землянку,
оборудованную в выемке скальных пород. Крышей служил накат из бр вен,
накрытый сверху дерниной с живой травой. Дн м она освещалась с помощью
окошка, оставленного в потолке. Здесь также имелась железная печка и
"мебель", сколоченная наскоро из подручного материала; стульями служили
чурбаки, на одном из которых сидел пожилой немец в форме рядового, со
связанными назад руками.
Отослав сторожившего его пожилого же, бородатого партизана в
распоряжение командира, комиссар развязал пленного.
- Узнай, тот ли это человек, что разговаривал с вами той ночью, -
приказал он Марте.
Пленный не сразу сообразил, почему партизанский начальник приш л с
детьми. Но едва Марта произнесла "Добрый день, дядя 0тто", как лицо его в
миг преобразилось, он горячо и бурно залопотал, на глаза навернулись
сл зы... Выслушав, она стала пересказывать только что услышаное:
- Он сказал, что узнал меня по голосу и ч ткому выговору. Что это он
говорил с нами той ночью. Благодарен судьбе - даже мечтать не мог о такой
удаче.
- И что же он имеет в виду под удачей? - достав из командирской сумки
блокнот и приготовившись записывать, спросил комиссар.
- Удачей, ниспосланной богом, он считает наш разговор в ту ночь у
вагона, так как это спасло ему жизнь: из нашего поведения во время ремонта
железнодорожного полотна он догадался, что мы ожидаем действий партизан. Не
спускал глаз с Андрея, которого принял за старшого, и после его свистка
поступил так, как все ребята, - упал наземь и скатился под обрыв. А когда
подошли партизаны, он сделал хенде хох.
- Он так и сказал - "ниспосланной богом"? - поинтересовался Андрей,
пока комиссар что-то записывал в блокнот.
- Конечно! Я ничего не добавляю от себя. А почему ты спросил?
- Да так... Учитель, грамотный человек, притом коммунист, а верит в
бога.
- Может, у него приговорка такая, вроде твоего "бабая".
- Я от дурных привычек стараюсь избавляться... А ну спроси, как у него
насч т религиозного опиума?
- Этого спрашивать не надо, - кончил записывать комиссар. - Культовые
догмы, вдалбливаемые из поколения в поколение уже много столетий, очень
трудно изживаются. Даже если давно доказано, что они не имеют под собой
научного обоснования, а то и противоречат здравому смыслу.
- А зачем их вдалбливают? - захотел Андрей уточнить сведения,
полученные в школе.
- Антинародным режимам это выгодно: религия всегда помогала делать
трудящихся послушными хозяевам и терпеливыми, поскольку, мол, всякая власть
от бога. Следующий вопрос будет такой...
Не станем, впрочем, приводить в подробностях допрос, длившийся с
небольшими перерывами до позднего вечера. Скажем лишь, что из ответов
пленного следовало, будто до прихода к власти Адольфа Гитлера Отто состоял в
рядах германской компартии, отстаивавшей интересы трудящихся. Они выступали
против милитаризации, разъясняли массам опасность зарождавшегося фашизма.
Потом начались гонения и репрессии, повальные аресты коммунистов. Чтобы
избежать застенков гестапо, пришлось сменить местожительство и затаиться.
Однако убеждений своих не поменял, ненавидит фашизм и фюрера, ему противна
война, и он готов сделать вс , чтобы она поскорее кончилась. Разумеется,
победой Красной Армии.
Отвечая на вопросы о семейном положении, пленный сообщил, что имеет
взрослую дочь, которая замужем за земляком - сыном бывшего коммуниста, тоже
вынужденно сменившего предместье Берлина на заштатный городишко на юге
Германии. Не скрыл и опасную для себя деталь - Курт, так звать зятя, в
настоящее время служит в гестапо; но делает это в силу необходимости. Так уж
сложилось на его родине, что приходится, вопреки убеждениям и желанию,
делать то, что диктуют сложившиеся обстоятельства. Впрочем, Отто полагает и
даже уверен, - добавила Марта, - что зять не злоупотребляет возможностями,
какие присущи нацистам-фанатикам.
- Не подобные ли обстоятельства вынуждают и его сотрудничать с нами? -
задал вопрос комиссар.
- Господин комиссар вправе предположить подобный вариант, - перевела
Марта ответ дословно. - Но это не так. Каждый трезвомыслящий немец уже
понимает, что победить Советский Союз не только трудно, но и невозможно. Что
эта военная авантюра фюрера закончится крахом, и чем дольше она продлится,
тем многочисленней будут жертвы с обеих сторон. Я очень хочу, чтобы их
избежало хотя бы мирное население, а по окончании войны в Германию пришла бы
демократия по советскому образцу.
Комиссар слушал внимательно, что-то записывал себе в блокнот. Ответы
казались заслуживающими доверия. На вопрос, беспокоивший пленного, пообещал,
что расстрел ему не грозит, Сибирь - тоже, если согласится честно
сотрудничать. Но для этого прежде необходимо научиться понимать и
изъясняться по-русски. В этом ему помогут "ниспосланные богом". Это известие
было воспринято им с радостью и благодарностью.
По окончании допроса, уходя, комиссар сказал Марте:
- Посоветуй своему ученику, но не от моего имени, впредь не
распространяться по поводу зятя-гестаповца: его могут неправильно понять и
знание русского не понадобится.
Все последующие дни и долгие вечера в этой же капт рке шли уроки
русского языка. Заучивались наиболее обиходные слова и их ч ткое
произношение, правильное написание и прочтение. Школьница в роли учительницы
и учитель в качестве ученика показали себя исключительно способными: уже
через неделю "дядя Отто" довольно сносно изъяснялся по-русски, вс реже,
беседуя с Андреем, просил помощи у Марты - напомнить, как переводится то или
иное слово.
Отсутствовавший вс это время комиссар был немало удивл н, когда,
наведавшись в "школу", мог говорить с пленным почти без помощи переводчицы.
Тщательно подбирая слова, слегка перевирая падежные или глагольные
окончания, тот, изредка заглядывая в записи, умел довольно-таки полно
формулировать свои мысли. Правда, отвечая или спрашивая сам, то и дело
поглядывал на учительницу и в случае неодобрительного кивка тут же
поправлялся, касалось ли это неправильного ударения или иного дефекта
произношения.
- Какой новост для менья приносить от главный командований коспо-дин
комиссар? - спросил он.
- Не надо называть меня господином, - поправил его тот. - Это у нас не
принято. Правда, обращение "товарищ" тоже надо ещ заслужить, но будем на
это надеяться. А пока я для вас гражданин или просто комиссар. Что же до
командования, то оно проявило интерес к тому, что вы - немецкий коммунист.
Ваше желание способствовать победе Красной Армии - одобрены, как и обещание
освоить русский в столь короткий срок.
- Я уже имеет успех благодарья этот умний дети, - то ли похвалив сам
себя, то ли пожелав выразить благодарность ребятам, ответил он.
- Успехами я доволен. Думаю, дело пойд т ещ быстрее при помощи вот
этого. - И комиссар достал из нагрудного кармана нетолстую, размером с
записную, книжицу.
- 0, русско-немецкий и немецко-русский словарь! - обрадовался Отто,
прочитав название на коленкоровой обложке. - Это есть то, что мне ошшень
необходим!
Не без удивления узнав, что все эти дни занятия здесь шли по
шестнадцать часов в сутки, комиссар объявил ребятам благодарность и,
расстегнув полевую сумку, добавил:
- Трудились вы по-стахановски и заслуживаете не только устной похвалы.
Вот вам ещ и по шоколадке. Но это подарок... от кого бы вы думали? - От
вашего Александра Сергеевича.
- Правда?! - радостно, в один голос воскликнули ребята. - Вы с ним
виделись? Как он, рука уже зажила?
- Значит, наш л партизан! А где он сичас?
- Рука зажила, партизан, как видите, наш л и сейчас командует
диверсионным подразделением, - сообщил он приятные новости. - Узнав, что вы
здесь, обрадован был не меньше вашего. Ждет встречи с нетерпением. Кстати,
он рассказал мне о своих августовских приключениях, и я полностью с ним
согласен: вы - настоящие пионеры-ленинцы.
- Спасибо. А дять Саша сюда прийти не смог?
- Хотел сделать это незамедлительно - забрать вас к себе. Но я попросил
недельку повременить. Знай, что вы тут так преуспели, то и не стал бы.
- А можно, мы с Отто там дозанимаемся? - предложила Марта; она, отломив
от шоколадки четыре квадратика, угостила лакомством и его, но тот, отщипнув
один, остальное вернул с благодарностью.
- Боюсь, что там вам не удастся заниматься столь же продуктивно...
Давайте уж, как договорились! Впрочем, мы преподнес м ему приятный сюрприз:
не через семь, а дней через пяток примем у вашего подопечного зач т - и
капитан сможет обнять вас раньше обещанного мною срока. Ид т? Ну и отлично!
Ровно через пять дней после этого разговора комиссар доставил всех
троих в новый партизанский отряд. Но командира с его диверсионной группой
"дома" не оказалось: ещ не вернулись с задания. В этот же день Отто отбывал
в распоряжение более высокой инстанции. Ребята тепло и душевно простились с
человеком, за две неполных недели ставшим для них почти как родным.
Договорились, если вс будет благополучно, встретиться после войны, а до
этого списаться, как только Кубань будет очищена от оккупантов: Андрей
оставил ему свой хуторской адрес. А ещ накануне Отто подарил им на память
фотографию, запаянную в прозрачный целлофан для защиты от сырости. Со снимка
смотрела, улыбаясь, красивая молодая женщина - его дочь Ирма и малышок,
обнявший деда, - внук Максик. Но герметичность пришлось нарушить: на обороте
карточки была сделана дарственная надпись по-немецки, гласившая: "Моим
спасителям Марте и Андрею от благодарного Отто. Кубань, 09.42 г." И подпись
неразборчиво. Отто просил также, чтобы после войны, если ему не суждено
будет дожить до этого времени, кто-нибудь из них с помощью этой фотокарточки
и сообщенных им адресов разыскали в Германии его родственников или знакомых
и рассказали бы им об этих днях.
Вряд ли надо подробно описывать волнующую встречу наших героев с
Александром Сергеевичем, вернувшимся из рейда в тыл к неприятелю. Вс это
легко представить.
По должности капитан в отряде считался вторым лицом, но ни одна
партизанская вылазка в окрестных местах не обходилась без его участия.
Разведка на месте, подготовка операции и е дерзкое осуществление с
причинением врагу ощутимого урона - вс это делалось под его
непосредственным руководством. А умение скрыться с места диверсии, не понеся
потерь, создало командиру заслуженный авторитет и уважение товарищей по
оружию - это ребята заметили с первых же дней пребывания.
Располагался отряд в горах, поросших густым, труднопроходимым лесом, в
котором в изобилии росли также каштаны, орешник, кислицы, груши. Раньше в
эти места из окрестных станиц и даже Краснодара приезжало и приходило много
любителей набрать грибов, кизила, каштанов. Этой осенью Андрей, ходивший с
партизанами на заготовку лесных даров, гражданских лиц не встречал -
война...
После того, как он собственноручно, на другой же день по прибытии сюда,
написал записку-весточку родителям и она ушла неведомо каким образом по
нужному адресу, ребята успокоились и уже не торопились попасть домой: у
партизан им нравилось. Тем более, что они были тут полезными. Марта помогала
женщинам (их было всего трое) готовить пищу, стирать и чинить одежду, сушить
грибы и многое другое; Андрей, как уже упоминалось, ходил на заготовки со
свободными от партизанских дел мужиками. Ему страсть как хотелось
поучаствовать "в настоящем деле", просил взять на задание и его. Но
Александр Сергеевич был непреклонен.
- Вы для меня - самые дорогие существа на свете! - сказал он после
одной из таких просьб. - Подвергать тебя опасности я не могу и не хочу. У
нас, сынок, всякое случается, и уже принято решение переправить вас в более
безопасное место.
- Отправите и нас домой? А нам тут так нравится! На хуторе работа тоже
найд тся... только вот по Марте буду скучать.
- И я по н м тоже, - добавила она.
- Этого можете не бояться, - улыбнулся капитан, давно догадавшийся, что
они не просто друзья.
- Не по-онял...
- Дело в том, что ни тебе, ни тем более ей появляться дома нельзя. Твоя
мама, - посмотрел на Марту, - пока у немцев вне подозрений. Но гестаповцам
известно о "крушении" поезда, на котором - это им тоже известно - и вы
оказались в качестве заложников. Признаков гибели детей немцы не обнаружат,
и появление дочери... . сами понимаете, чем это грозит.
- А куда ж в таком случае отправите нас?
- До лучших врем н вас решено пристроить в Краснодаре. Там у нас есть
над жные люди - поживете у них.
- И когда нас переправят в этот ваш Краснодар? - не скрывая огорчения
от такого поворота дел, спросил Андрей.
- На этих днях. Как только будут готовы для вас одежда и обувь. Она у
вас летняя, а дело ид т к зиме, и неизвестно, как она себя покажет. Кроме
ботинок, я заказал для вас фуфайки и т плые штаны. Тебе, Марта, тоже:
отлучаясь из дому, будешь одеваться мальчиком, так безопаснее, - принялся
наставлять Александр Сергеевич. - Но было бы лучше, если б вы вообще не
отлучались.
- У меня в Краснодаре много знакомых - девочек и мальчиков. Можно будет
общаться хоть изредка? - спросила Марта.
- Со многими - нельзя. Только с самыми близкими и над жными. И не более
чем с одним-двумя. Домой не приглашать ни в коем случае.
- А если кто узнает меня в пацанячьей одежде?
- Скажешь, что жив шь в сельской местности, где-то поблизости, а одета
по-пацанячьи потому, что так велела мама. Ваш облик тоже изменим. Тебе,
девочка, косы сменим на короткую мальчуковую прич ску, Андрюше шевелюру
укоротим тоже, - продолжал он. - Вид у тебя цыганчуковый, а немцы
вылавливают не только евреев, но и цыган, и тебя могут принять за
представителя этой народности, тоже чем-то неугодной бесноватому.
- Да стрегите хоть наголо, мне красота не нужна, - не стал возражать
Андрей. - А Марту - жаль: у не такие красивые волосы!.. Я даже там, в
вагоне, пощадил е косы.
- Ой, Андрюша! Ещ вырастут, была бы голова цела.
- Правильно рассудила, дочка, - похвалил е л тчик. - Что я еще хотел
вам сказать? Да: снабдим вас немецкими деньгами - мало ли на что могут
пригодиться! Но будьте с ними аккуратны. Отлучаясь из дому, много с собой не
берите и держите не в кармане, а где- нибудь в потайном месте - в рукаве или
за подкладкой фуфайки.
- Что вы нас так подробно инструктируете, мы же не какие-то там
несмышл ныши, - заверил его Андрей.
- В вашей сообразительности не сомневаюсь, но лишний раз предостеречь -
не повредит.
Д о п о с е л к а Яблоновского, что разбросан по левому, адыгейскому
берегу Кубани, Андрей с Мартой добрались засветло. На случай, если ими
заинтересуется какой-нибудь блюститель "нового порядка", их снабдили сумками
с набором лесных деликатесов - ходили, мол, на промысел. По пути они
присоединились к возвращавшимся из лесу нескольким женщинам-адыгейкам с
такими же пожитками, и вс прошло гладко.
В оговоренном месте ребят встретила средних лет молодуха, тоже
адыгейка, препроводила в один из дворов. В доме их накормили и предложили
отдохнуть. Притомленные дальней дорогой, гости тут же уснули не раздеваясь.
Разбудили далеко за полночь. Мужчина, теперь уже русский, пов л в сторону
Кубани. Реку, неширокую в это время года и небыструю, переплыли на
плоскодонке и вскоре вошли в город. Под покровом безлунной ночи, но с
предосторожностями двинулись вдоль сплошного дощатого забора; у одной из
калиток остановились.
- Нежелательных гостей нема, - определил проводник, ощупав что-то на
внутренней стороне забора; снял крючок с калитки, тоже изнутри, и они зашли
во двор. П с, тявкнув несколько раз, умолк, подбежал к хозяину и стал
ластиться. Тот отв л его к будке и то ли запер, то ли привязал. После
условного стука в ставню окна открылась входная дверь.
- Славик, это ты, сынок? - послышался голос.
- Я, мамо, я... Всего на минутку: прив л вот пацанов, - сказал
проводник, обняв и поцеловав старушку; вошли внутрь помещения. - Утром
отвед те их к Сидориным, там знают, ребята поживут у них.
Мать зажгла каганец.
- Эту вот котомку, - продолжал сын, - а также одну сумку тоже
передадите. А в этой - гостинец для вас; кажись, грибочки.
- А под низом немного лесных груш и кислиц, - уточнил Андрей.
- Нехай, ус зделаю. Как ты там, сыночек, не болеешь? Не м рзнешь? Я
вот носки шерстяные связала, - суетилась мать, волнуясь от радости.
- Не, мамо, вс в порядке, не переживайте... Мне треба спешить, скоро
будет развидняться. Я на днях ещ буду, тогда и поговорим, а зараз некада.
Не сказав и тр х десятков слов, Славик уш л. Зато долго-долго
расспрашивала мать неожиданных гостей о партизанском житье-бытье. Узнали и
они немало городских новостей. Но их разговор мы опустим как не имеющий к
нашему повествованию непосредственного отношения.
Утром бабка проводила ребят в другой частный дом на улице Красной.
Затем девчонка лет двенадцати по имени Зоя, дочь этой хозяйки, отвела Андрея
на другую квартиру неподал ку. Там тоже о прибытии квартиранта были
предупреждены, и хозяйка встретила "племянника" доброжелательно, даже
радушно.
Через день, освоившись на новом месте, Марта решила пройтись по городу,
такому непохожему на тот, каким видела его в последний раз, а заодно
навестить свою лучшую подружку. Перед тем, как выйти из дому, с помощью
зеркала и сажи "подкрасила" лицо, оделась мальчишкой, прихватила
хозяйственную сумку, немного немецких пфенингов и отправилась вдоль по
Красной (разумеется, предупредив Андрея).
Главная улица города выглядела серо и сиро, неуютно и уныло. Тротуары,
проезжая часть - трамваи не ходили из-за отсутствия электричества - давно не
видели метлы, замусорены до дикости. Стекла окон там и сям вс ещ
переч ркнуты крест-накрест бумажными полосками, кое-где вместо них вставлены
фанерки. Немногочисленные прохожие, женщины пожилого возраста, идут хмурые,
озабоченные - видимо, за покупками или не сделав таковых (пока что не изъяты
из обращения советские рубли, ставшие в десять раз дешевле дойчмарок).
Внимание е привлекла витрина в одном из магазинов. Вместо образцов
товара здесь размещен большой фотомотаж с надписями на русском языке:
рассказывается о том, как распрекрасно жив тся российским подросткам,
согласившимся приехать жить, приобрести профессию и работать "в Великой
Германии". Один из снимков сделан в столовой, где трапезничают жизнерадостно
улыбающиеся пацаны; на другом снимке - спальня с чистыми, аккуратно
заправленными постелями, и на этом фоне - опять же улыбчивые подростки; на
третьей фотографии - цех с какими-то станками, обслуживаемыми ими же, и
прочее в этом роде. Сверху надпись крупно: "Специальность, работа, высокая
оплата, сытая жизнь!" В центре витрины - портрет Гитлера с добрым,
улыбающимся лицом, держащего на руках девочку лет пяти-шести. Надпись:
"Фюрер любит детишек".
В цетре города над зданием, в котором, видимо, размещено важное
учреждение, колышется большое красное знамя с белым кругом посередине и
свастикой. На фронтоне укреплен плакат, выполненный белой краской на кумаче,
утверждающий, что "Непобедимые солдаты вермахта несут кубанцам свободу от
большевиков".
Наконец - неказистый с виду домик подружки.
Лишь вглядевшись попристальней, узнала она Марту в е фуфаечно-брючно-
капелюшном наряде.
- Что случилось? - обняв на радостях и пропустив в прихожку, в
ожидании, пока та разуется, набросилась она с вопросами. - В штанах,
неумытая, с сумкой... побираешься, что ли?
- Нет, Танечка, ничего страшного не произошло, - успокоила е старая