Репьева О.. Необыкновенные приключения юных кубанцев

- Зима только началась. А с Сережей вы с такими бр внами не справитесь.
Вскоре бр вна одно за другим стали превращаться в кучу чурок. Когда она
выросла до внушительных размеров, Ванько уступил место у козел хозяйке и
взял в руки колун. Сережа принялся таскать поленья в сарай и делал это столь
шустро, что друг едва успевал обеспечивать его работой.
- Ну ты и моторный! - похвалил он его, когда дело шло к завершению.
-Закончим - сделаю тебе подарок.
- Который сюрприз? - вспомнил тот прежнее обещание.
- Сюрприз да ещ какой! Хочешь иметь настоящий прящ?
- А то нет? А где ты его возьм шь?
- Сами сделаем. Имеется отличная резина! Кончай трудиться, найди старый
ботинок для кожатки да срежь покрасивше рогатку. Вот тебе ножик. Но смотри
не порежься, он острый.
- Ура! У меня будет настоящий прящ! - Взбрыкивая от радости, он убежал
выполнять задание. И вскоре вернулся. - Вот, наш л аж три штуки. Такие? -
показал срезанные заготовки.
- Вот эта - годится. Но давай сперва договоримся, что ты не будешь
стрелять по птичкам, даже по воробьям. Ид т?
Управившись с дровами, Рудик уш л навестить т тку, Елена Сергеевна -
готовить обед, а Ванько с Сер гой занялись прящом. Резинки вырезали из
противогазной маски, и он получился на загляденье. Для мишени нашлась
дырявая сковородка, на боеприпас ушла пара кирпичей. Меткости стрельбы стали
учиться метров с десяти.
Стрелял, разумеется, Сережа. Он, пожалуй, впервые держал в руках эту
заветную мечту всех подростков, и на первых порах не вс получалось - мазал.
- Ты, старик, не спеши отпускать кожатку, - наставлял его Ванько. - И
когда целишься, представляй, будто перед тобой не сковорода, а полицайская
морда. И ты хочешь вмазать ему в лоб. Отомстить за т тю Клаву.
Дело вскоре пошло на лад. После нескольких удачных попаданий стрелок
сч л необходимым уточнить, в кого ж можно стрелять.
- А ворон и кряков можно убивать?
- Ворон - пожалуй. Они птичьи гн зда зорят. Но, опять же, старайся,
чтоб и на расплод немного осталось.
Во время обеда он решил выяснить-таки и насч т лягушек, или "кряков",
которых летом в зароях "не меньше миллиона"
- От них больше вреда, чем от ворон. Потому что писаются, а потом на на
руках бородавки, - пояснил он.
- Сережа, ты же за столом находишься! - укоризненно заметила мать. - А
ну прекрати!
Пришлось разговор этот отложить и главное внимание уделить обеду. На
стол были поданы суп гороховый с мясом и кукурузные леп шки. А кто ж не
любит гороховый суп, даже если он и без мяса! Елена Сергеевна вс же
заметила извинительно:
- Вы, конечно, заслужили лучшего угощения, но...
- Отличный супец! - не согласился Ванько. - Да ещ и со с мясом. У вас
вроде и худобы никакой не видно.
- Была и худоба, да кончилась. Бычка променяла на кукурузу,
коровку-кормилицу забрали немцы. Пришлось, хоть и жалко было до сл з,
извести и овечку. Е да с пяток кур засолила в кадке, упрятала в погреб. Вот
и тянутся понемножку - и мясцо, и соль.
- Т ть Лена, - управившись с добавкой, поинтересовался, на всякий
случай, Ванько, - вам, случайно, не знакома такая фамилия: Голопупенко?
Сережа прыснул, а мать сказала:
- Что-то вроде знакомое... Нет, не припомню. Тебе зачем?
- Я как-то познакомился с ихним пацаном. Я с Тамарой и он убежали тогда
из казаматки. А вот адрес, где жив т, спросить не додумался.
- Может, наша бабушка знает, пойду спрошу.
Едва мать вышла, как Сережа вернулся к несостоявшемуся разговору:
- А по крякам из пряща можно стрелять? Их за станицей больше миллиона.
Квакают - аж сюда слыхать. Мы летом ходили на них с лозинами.
- Всех перелупили?
- Не-е! Может, штук сто. Мама перестала пускать: там полицаи стали
людей убивать. Я не видел, но слышал, как они из пулем та: ды-ды-ды, ды-ды!
- Ты чего это раздыдыкался, вояка? - вернулась мать. - Бабушка
вспомнила: году в двадцать шестом или седьмом дочка е подруги выходила
замуж за казака с такой фамилией. Тогда они жили на улице, которая сейчас
называется Заройной. Это недалеко отсюда.
- Бабушка и фамилию своей подруги назвала?
- А как же: Сергиенковы. Матрена Кирилловна.
- Так я, пожалуй, щас к ним наведаюсь. Спасибо за вкусный обед! -
поднялся он из-за стола.
Ветер утих, и валил густой снег. Снежинки величиной с
бабочку-капустницу, снижаясь, делали замысловатые пируэты и тихо ложились на
землю, заборы, налипали на ветви деревьев. Хаты в нескольких метрах теряли
очертания, различались лишь их силуэты, сливавшиеся с небом, которое,
казалось, опустилось донизу. Пройдя метров двести в указанном направлении,
Ванько услышал ребячий гомон, а потом увидел и их самих, лепивших на пустыре
снежных баб. Делали это так увлеченно, что ему и самому захотелось тряхнуть
стариной. Свернул к ним и занялся делом. Снег мягок и липуч. Словно к
магниту, клеится к заготовке, нав ртывается, как бумага на рулон, обнажая
землю. Едва он поставил на-попа громадное тело будущего снеговика, как
ребятня, бросив свои занятия, окружила его со всех сторон.
- Оце будэ баба так баба! - раздались восхищ нные голоса.
- Баба-великан!
- От бы нам таку сробыть!
- Поможете делать - считайте, что она ваша, - пообещал Ванько.
- Поможем! А шо нада делать? - хором согласились дети.
- Тебя как звать? - посмотрел он на озорного, вс ещ веснущатого, в
облезлом треухе, мокрого с ног до головы сорванца.
- Митя, - представился тот.
- А меня Гриша! А меня Витя! А меня Шурик! - наперебой сообщили свои
имена желающие помогать.
- Прекрасно! Витя и Митя - вы скатаете правую руку. Гриша и Шурик - вы
займитесь левой. Чтоб были вот такой толщины и одинаковые. Ты - тоже Витя?
Сбегай к плетню и принеси два прута: воткн м, чтоб руки не отваливались. За
дело!
Через короткое время на пустыре возвышался почти двухметровый
толстяк-снеговик. с глазами, носом, ртом и даже с пальцами на растопыренных
руках. К восторгу всех создателей.
- Братва, а кто из вас знает, где живут Сергиенковы? - поинтересовался
на всякий случай главный скульптор.
- Я! - вызвался один из Вить. - Вин живэ коло нас.
- Кто - вин? - не понял Ванько.
- Дедушка Михей.
- А разве баба Мотя... она уже там не жив т?
- Так вона ж вмэрла, ты шо, нэ знаешь?
- И он теперь жив т один, дедушка Михей? - допытывался Ванько.
- Чичас з ным отой, як его... О-он ихняя хата, - показал малец и с
полдороги припустился назад, к снеговику.
Двор Сергиенковых выглядел запущенно и неуютно, даже прихорошенный
снежным покрывалом. Стены хат нки облуплены, ставни некрашены, окна
наполовину "застеклены" фанерками. Если б не дымок из трубы да не свежий
след от порога до сарая, можно бы подумать, что подворье давным-давно
нежилое.
На зов и стук откликнулись не сразу. Лишь после настойчивого - в
фанерку окна - за дверью послышалась возня, звякнуло по меньшей мере два
крючка и в притворе показалось тронутое оспой лицо, которое хмуро
осведомилось:
- Чиво надо?
- Надо Степу Голопупенка. - Ванько узнал товарища по несчастью и ждал,
улыбаясь, приглашения войти.
- Ваня, ты?! Заходи! Как же ты меня наш л?
- Было б желание! - Гость несильно пожал протянутую руку. - Язык ведь
до Киева доводит.
Прошли в хату. Сквозь окошко в два стекла (фанерки не в сч т) в комнату
проникал сумеречный свет, позволявший, впрочем, разглядеть отсутствие
должного порядка и здесь. Но было тепло: в печи весело потрескивали дрова.
Отблески пламени падали на дощатый стол с немудрящей утварью - ведром с
водой, ковшиком и другой мелкой посудой.
- Один хозяинуешь? - спросил Ванько, не найдя взглядом деда.
- С дедушкой. Но он почти не слазит с печи. Садись вот сюда, к огню, -
указал Степан на примитивный табурет о тр х ножках врастопырку и вогнутым
сидением из войлока; сам устроился на чурке рядом.
- У тебя что, родных больше никого нет?
- Почему? Мама и сестр нка. Я, вобще-то, живу не здесь.
- Отчего ж не забер те к себе деда?
- Пока переходить не соглашается. Мы бабушку недавно похоронили, ещ и
сорока дней не прошло. Помянем - тогда. Но ты не думай, я вс время при н м!
- Ты с кем там, внучок, разговариваешь? - дон сся с печи скрипучий
старческий голос.
- Это, деда, ко мне товарищ приш л в гости. - Внук поднялся и подош л
ближе. - Вам ничего не нужно?
- Нет, не нужно... Слышу - незнакомый голос, вот и спросил.
- Я думал, больше не придется с тобой свидеться, - вернулся на свой
чурбак Степа. - Жалел, что не удастся поблагодарить за находчивость и
смелость. Если б не ты - не знаю, чем бы вс кончилось... Ты-то какими
судьбами попал к нам тогда в компанию?
- Понимаешь, дн м раньше что-то приключилось с нашим товарищем. Он уш л
в станицу к знакомой девочке поздравить с дн м рождения. Обещал к вечеру
вернуться. Не приш л. А парень он не из таких, что пообещает и не сделает.
Особенно мать переживала. Чует, говорила, мо сердце: что-то с ним
случилось... С сердцем у ней неважно, волноваться нельзя. Я собрался - и в
станицу, - неспеша, обстоятельно стал рассказывать Ванько. - Адреса
именинницы ещ не знал. Решил пройти к комендатуре, где работает е мать...
- Да ты что! - перебил Степан, нахмурившись. - Он что, дружил с дочкой
фрицевской прислужницы?
- Видишь ли, они подружились, когда мать ещ не работала у немцев, -
пояснил Ванько. - И тогда они жили у нас на хуторе. Вобщем, я держался около
входа, хотел дождаться, пока Ольга Готлобовна зачем-либо выйдет. Поскубался
с одним придурком-полицаем. За это и задержали.
- Понятно... Наверно, в тот же день и я чуть не влип в одну историю, -
вспомнил собеседник. - Твоего товарища звали, случаем, не Андрей?
- Точно. А ты откуда знаешь? - удивился на этот раз гость.
И тот рассказал ему, при каких обстоятельствах произошло знакомство с
Андреем и Мартой.
- Нам стало известно, - под конец его рассказа сообщил Ванько, - что
они - и ваши ребята тоже - живы и в безопасности: их каким-то образом
вызволили партизаны. Ты никого из тех своих одностанишников не встречал?
- Как же, видел. Но никто из них подробностей не рассказывал. А от кого
стало известно вам, если не секрет?
- Вообще-то, конешно, секрет... Но ты, вижу, парень над жный, поэтому
скажу: от переводчицы.
- Странно... А она откуда узнала?
- Неважно. Главное - она передала нам записку, написанную андреевой
рукой.
- Вот это да!.. Выходит, е мать - наш человек. А я ей в тот день, во
время допроса, нахамил, как последний сукин сын.
- Да ты не переживай. Ей и не такое приходится выслушивать...
- Ну а вы как, я имею в виду тогда, в каталажке?
- Мы с девчонкой убежали вслед за тобой, а е отец так и остался. Она
тоже было заупиралась, но я ун с е силком. Зашли за малышом, и теперь они
живут у моей т ти. Вот токо мать... она оказалась тяжелобольной.
- Слыхал, их повесили на воротах стадиона... Но, говорят, и карателям
непоздоровилось: кто-то швырнул в них гранату, прям из толпы.
- Раз уж я тут разоткровенничался, то так и быть, признаюсь: наша это
работа. Случайно попали на стадион, стали свидетелями казни, ну и не
сдержались. К слову сказать, кроме родителей Тамары, тогда повесили и одного
из полицаев, что приходил сводить нас в туалет. А второго ты так звезданул
прикладом, что проломил череп, и его пристрелили.
- Ну, ты меня с дни порадовал! - воскликнул Степан. - Где ж вы гранату
взяли? - Ванько рассказал и это. - А у нас, гадство, ничего такого нет, - с
сожалением вздохнул он. - В магазине винтовки, что я тогда прихватил, было
всего четыре патрона. Мы их уже израсходовали. Такой обрезик из не
получился! Но он оказался почему-то наш, советский. А патронов к нему нет -
вот в ч м беда.
- Этой вашей беде я, пожалуй, помогу, - пообещал Ванько, тронутый
жалобными нотками в голосе собеседника. - Правда, боюсь, не наломали б вы
дров. Уж больно ты, извини, рисковый малый...
- Да вс будет нормально! - схватил его руку Степа. - Слово даю! Я за
время оккупации лет на десять повзрослел и поумнел. А у тебя их много,
патронов?
- Много дать не смогу. Обоймы две-три, не больше.
- А когда? - Парень снова, теперь уже в благодарность за услугу, потряс
его руку.
- Можно прям сейчас. Одевайся и сходим, тут недалеко.
У ч а с т о к степи, на котором Борис с Мишей установили петли из
телефонного провода, получился исключительно "урожайным": за весь ноябрь не
было, пожалуй, случая, когда бы они возвратились из обхода порожн м. Но в
декабре зачастили дожди, порой со снегом и ветром. В ненастье заяц, видимо,
предпочитал отл живаться в сухом кубле: уловы резко упали либо отсутствовали
вовсе. По этим причинам пропадало желание т мными утрами "мокнуть заздря".
Но, случалось, к обеду становилось на погоде, и нужно было наведаться, чтобы
хоть поправить сбитые непогодой петли. И как было обидно и досадно, когда
один, а то и два "дурошл па" вс -таки попадались, но к этому времени
оказывались раскл ванными воронь м!
А однажды зайчатников ждал пренеприятнейший сюрприз: на застолбл нном
ими участке кто-то насторожил свои петли. Да ещ какие - из сталистой
оцинкованной проволоки. Прич м, петли эти порой установлены были в
нескольких метрах от ихних.
Чья-то откровенная наглость возмутила ребят и обозлила. Решено было на
следующее утро прийти сюда пораньше, чтобы узнать, кто же решился на такое.
Может быть, даже отдубасить. Однако наглецами оказались двое ивановцев,
постарше и посильней физически. Поговорить с ними по-хорошему не пришлось -
не захотели.
- Мало того, эти лбы, - жаловался Миша Ваньку, - ещ и отняли у нас
двух зайчуганов. И пригрозили, воще, посчитать ребра, ежли застанут ещ хоть
раз.
Ванько пообещал разобраться с ними, как только станет на погоде.
Благодаря нежданно-негаданно раздобытому керосину долгие декабрьские
ночи, столь тягостные для детворы (выдержи-ка семнадцать часов на боковой!
), нашим ребятам страшны не были. Скорее, являлись вес лым и интересным
периодом отдыха от многодневных забот. Собираясь у кого-либо в натопленной
хате, а то и на русской печи, они и далеко за полуночь то резались в карты
или лото, то просто фантазировали, сочиняли сказки, соревнуясь, кто
придумает поволшебней да пострашней.
Когда приходила погостить Тамара, собирались у Шапориных; приглашалась,
разумеется, и Клава. В такие вечера было особенно интересно, так как кроме
сказок да загадок затевались развлечения пощекотливей. Всем нравилась, даже
Вере, игра в бутылку. Правда, е не признавал Миша, не желавший целоваться с
девчонками; но обходились и без него.
Ранее Ванько рассказал о сво м разговоре со Степаном. Получалось, что
их станичные сверстники - а он наверняка у них за старшого - тоже не
упускают случая как-то насолить оккупантам. Или, по крайней мере, их
прислужникам-полицаям, которые в сво м усердии зачастую беспощадней хозяев.
Решено было познакомиться с ними покороче. Может быть, даже удружить им один
из пистолетов. И уж конечно - поделиться секретом мины, с помощью каковой
так удачно насолили Гапону.
Впрочем, что до удачи, то разве что керосин. Пожар старосту особо,
похоже, и не напугал... Сено вскоре появилось у него новое, дрова тоже.
Достал он, надо полагать и керосину (правда, флягу у будки больше не
оставляли). А вот худобу у хуторян изымать продолжали по-прежнему. Как на
этой стороне балки, так и на той, с чисто казачьим населением, райскую жизнь
которому так щедро сулили в листовках. По словам Клавы, в один из дней свели
коров сразу у семерых е соседей; отогнали на станцию и погрузили в вагон.
Командовал грабежом обретавшийся на хуторе толстый, как боров, в очках с
толстыми же стеклами, немец.
Над уч тчицкой вс ещ болтался флаг со свастикой. Там по-прежнему
находился возглавляемый им полицейский участок. Не раз уже у ребят заходил
разговор о том, что надо бы поджечь это осиное гнездо, но всякий раз
приходилось считаться со сложностями и откладывать затею.
Об этом же заш л у них разговор, когда в один из вечеров собрались они
у Ванька поиграть в лото. Горела неярко лампа, порывисто хлестал за окном
дождь, а на столе перед каждым участником лежали потр панные карточки с
цифрами в квадратиках. Федя доставал из кисета "номера" и, объявив, ставил
на свою.
- Помните, Андрей говорил, что видел в бинокль с кургана... Голодовка!
- объявил он очередной номер. - Видел, как из грузовика что-то перегружали в
амбар... Кочер жки! Какие-то ящики и тюки. Ты глянь, опять цифры-близнецы,
на этот раз барабанные палочки!
- Ты, Хветь, или играй, или говори - что-нить одно! - сделал ему
замечание Борис.
- И ч ты, воще, хотел этим сказать? - накрыв тыквенными семечками
цифры 33, 77 и II, спросил Миша.
- Что сказать? - отложив кисет с бочонками-цифрами в сторонку,
обозвался Федя. - Что амбар этот постоянно на замке и по ночам охраняется.
Клава говорила, что в него, кроме как с очкастым, никто не ходит - он,
видать, никому ключа не доверяет. А это значит, что в амбаре хранится что-то
очень важное.
- Так мы об этом уже толковали, ещ когда было тепло, - припомнил Миша.
- Что надо бы в него слазить на разведку, и если там нет такого, что рван т,
- поджечь. Ты это же обратно хочешь предложить?
- Не обратно, балда, а снова, - поправил его Федя. - Только не поджечь,
хотя теперь это - как раз плюнуть. У нас ведь есть лимонка.
- Предлагаешь взорвать, воще?
- Прич м, вместе с очкастым!
- А как это, воще, сделать, воще?
- Залезть внутрь, закрепить там лимонку, а кольцо ниткой соединить с
дверью, она открывается наружу. Д рнет - и вдребезги!
- Хорошая мысля! - похвалил Ванько. - Но, опять же, если там нет
взрывчатки. Иначе кой у кого повылетят стекла, а на дворе зима. Надо, чтоб
не навредить своим.
- Ежли нельзя будет взорвать, то разведать, нет ли чем поживиться.
Правда, дело это рисковое, не нарваться б на пулю, - заметил Борис.
- Риск можно свести на нет, - возразил Ванько. - Полицай наверняка
отлучается погреться. Надо установить, надолго ли, как часто и вс такое.
- В холодрыгу долго и не понаблюдаешь, разве что из окна хаты. Кто у
нас жив т там ближе всех к амбару? - Борис посмотрел на Федю.
- Если имеешь в виду Клаву, то их хата далековато, я уже думал. Вот
Иринка - их двор почти напротив.
При упоминании этого имени Рудик вздрогнул и живо повернулся к
говорившему:
- Ир-ринка? Это какая же?
- Уже и забыл? А помнишь, летом на ерике... - усмехнулся Миша.
- Ты ей тогда ещ и письмо накатал. Клава мне по секрету говорила, что
оно очень е взволновало, - не Клаву, конешно. Иринка долго мучилась - идти
или не идти к тебе на свидание; но гордость пересилила.
- Сурь зно?.. - Эта новость не на шутку и его взволновала. - Она мне
тогда крепко в душу залезла... Я бы и теперь не прочь с нею задружить!
- Знаем, как ты дружишь! Не вздумай!.. - поморщился Федя.
- Да ты ч ровняешь! Это же не Нюська, я бы е ни в жисть не обидел,
честное слово, - горячо заверил недавний блудник.
- Зарекалась свинья дерьмо жрать, да никто не верил! И правильно
делали, воще...
- А теперь Клава ещ и порассказала ей, что ты за гусь. Так что ничего
у тебя не выйдет!
- Ладно, насч т амбара мы ещ поговорим. Сходим и прикинем на месте. А
щас продолжим игру, - предложил Ванько.
В нашем повествовании уже несколько раз упоминалось о взаимоотношениях
Рудика с Иринкой; приспело время остановиться на них подробнее. Случилось
это в начале лета на ерике. Нанырявшись с вербы до посинения, Рудик с Мишей
улеглись согреться-позагорать на берегу. Вовсю сверкало июньское солнце, в
вербах попискивали пичуги, сплетая на кончиках веток уютные висячие гн зда;
от воды тянуло свежестью и тонким ароматом цветущих поблизости ж лтых
водяных петушков. Блаженно-дремотный покой загорающих потревожен был визгом
девчонок, раздевавшихся неподал ку и - кто боязливо, кто с разбегу -
осваивавшихся с водой.
Когда шумная орава уже беспечно плескалась на мелководье любимого
лягушатника, Миша, натянув трусы, незаметно подкрался к кучке п строй од жи,
прихватил платье поцветастей и незамеченным отполз обратно.
Платье оказалось сарафаном, то есть без рукавов, что несколько нарушило
план, предусматривавший "завязать сухаря".
- Может, на подоле? - спросил он совета у приятеля. - С примочкой...
- Материя красивая... Может, не будем жмакать? - пожалел Рудик. -
Подразним немного и вс .
Миша согласился, и они стали ждать, пока хозяйка накупается.
Спустя полчаса звонкое девчоночье племя высыпало на берег. Одни, стуча
зубами, сразу же стали одеваться; некоторые - прыгали на одной ножке,
наклонив голову и пытаясь вылить попавшую в ухо воду. Кто-то из них заметил
наблюдавших из-за кустика пацанов, визгом оповестил остальных; похватав
одежду, стайка упорхнула одеваться на безопасное расстояние. Лишь одна
купальщица растерянно озиралась, не найдя сарафана и не зная, что же делать.
- А она ничего, - заметил Рудик. - И на мордочку, и вобще... Кто такая,
не знаешь?
Миша, мочаливший в зубах длинную травину, обильно чвиркнул сквозь
верхние резцы, ответил безразлично:
- Не нахожу ничего особенного... А вижу впервой. Отдадим, что ли?
- Дай-ка я сам... Нужно познакомиться.
Поднялись и, ухмыляясь, стали приближаться. Незнакомка хотела было
убежать к уже одетым подружкам, но, узнав свой сарафан, осталась.
Подойдя ближе, Миша вряд ли изменил свою оценку, тогда как Рудик, уже
начинавший "замечать" девочек, наш л, что сблизка незнакомая и впрямь
симпатяшка: стройная, светловолосая, голубоглазая, с "мордочкой", от которой
не оторвать взгляда. Ровесница, прикрыв ладошками довольно крупные луковицы
грудей, смотрела на него без страха, но осуждающе и с презрением.
- Не твой, случайно? У кут нка отняли. - Он встряхнул сарафан,
повертел, как бы давая возможность опознать. В то же время бесцеремонно,
если не сказать - внаглую, изучал хозяйку, отчего миловидное личико е стало
пунцовым.
- За дурочку принимаешь!.. Отдай сейчас же, бессовестный!
Не просьба - требование. Гордая, подумал Рудик. И стыдливая. Нашенская
не стала бы краснеть да прикрываться - давно бы выхватила и удрала.
- Пожалста! - Он подош л вплотную, протянул сарафан. Когда же та
попыталась схватить, отд рнул руку.
От Миши не ускользнула поспешность, с какой она тут же снова прикрыла
ладонью оттопыренный коричневый сосец. Когда же Рудик предложил всерь з,
поднеся од жку к самому носу, а она потребовала положить и обоим исчезнуть,
это его задело, и он сказал:
- Под-думаешь, цаца какая, воще!.. - И добавил презрително: - Больно
нужно нам смотреть на тво вымя...
У жертвы от обиды и унижения повлажнели глаза.
- Не обращай на него внимания, он вобще грубиян! - Сказав так,
посоветовал сочувственно: - Я выполню твой приказ в точности, но за это ты
скажешь, как тебя звать. Ид т?
В ответ - косяк, полный презрения.
- Не скажешь, как звать, - потопаешь домой в одних трусах! - припугнул
"грубиян". - Ид м, повесим на вербу и нехай доста т, воще, как хочет.
- Я скажу... - пошла на уступки девчонка, испугавшись.
- Ну так бери! - Рудик вернулся и положил сарафан к е ногам. - Или
скажи имя и мы исчезнем.
- Помоги надеть...
- Пожалста! - Рудик накинул его на голову, подержал, пока просунет руки
наружу.
И тут случилось то, чего он никак не ожидал. Едва продев руки,
незнакомка с размаху влепила ему оглушительную пощ чину и кинулась наут к.
- Ог-го! - подойдя, присмотрелся Мишка. - Всю пятерню видать...
Рудик оторопело смотрел, как удирает девчачья ватажка.
- Ну, с... синеглазка, погоди у меня!.. - погрозил кулаком вслед. - Это
тебе даром не пройд т!
- Давай догоним, воще, и наклепаем как следует!
- Ч рта с два их теперь догонишь... Говоришь, пятерню видать?
- Вся щека аж красная... Так тебе и надо, воще! Жаль, что сапатку не
расквасила у всех на виду.
- Ты ч это? - удивился Рудик раздражению приятеля-соседа.
- А то! Что дался опозорить на виду у шмакадявок!..
Пострадавший не наш лся с ответом, и они понуро побрели на свою л жку.
- Ничего, мы ещ на ней отыграемся! - повторился Рудик, придумав,
очевидно, достойную кару.
- Надо было отхлестать сразу. А через полмесяца - это будет не
возмездие, а простое фулиганство.
- Почему - "через полмесяца"?
- Дура она, что ли, попадаться тебе раньше!
- Заставить прилюдно извиниться - не имеет значения, неделей раньше или
позже, - оправдывался "оскорбленный", в душе соглашаясь, что дал-таки маху.
- Посмотрим, как это у тебя получится, - с сомнением отозвался Миша,
снимая трусы. - Ид м прыгнем ещ парочку раз да надо домой, я обещал долго
не задерживаться.
Купание вернуло его в равновесие, и о случившемся он больше не
вспоминал. Что же до Рудика, то душевно он был не в себе весь остаток дня. А
потом ещ и ночью заснуть долго не мог.
Тут надо внести ясность: в мыслях его происходил сдвиг. Чувство
оскорбл нности и намерение сквитаться постепенно уступали место чему-то
вроде одобрения и даже некоторого восхищения находчивостью незнакомки.
Находчивостью и решительностью. Надо быть очень смелой, чтобы рискнуть на
отомщение таким вот оплеушным способом! Из просто симпатяшки она постепенно
превратилась в очаровашку. Такой неотразимой мордашки, таких синих-пресиних
глаз ему ещ видеть не доводилось. И никогда так не хотелось познакомиться с
девчонкой, подружиться, просто поговорить...
Только вот каким образом? Она же его теперь презирает, боится, станет
всячески избегать. И вс -таки нужно попытаться! Сходить с Мишкой к Клавке -
она была в той компании, выведать, кто такая, откуда, к кому и надолго ли
приехала и вс такое прочее. А там видно будет, что делать дальше. Словом,
засыпал Рудик без всякого гнева на Синеглазку и с ещ неясной, но приятной
надеждой в сердце.
Наутро заявился к соседу спозаранку. Они с Клавой учебный год отсидели