Репьева О.. Необыкновенные приключения юных кубанцев

приятельница, снимая фуфайку. - Захотелось тебя проведать, узнать, как вы
тут поживаете. Транспорт, сама знаешь, не ходит, а топать от самой
Елизаветинки... Мама и говорит: оденься, на всякий случай, мальчишкой. А
лицо сажей специально подкрасила. Ты дома одна?
- Да, как видишь. Мама на работе. Немцы всех заставляют работать, даже
мальчиков нашего возраста.
- А где т ть Нюра трудится?
- В прачечной. Немцев обстирывает... Работа изнурительная, а платят
алюминиевые гроши. Так ты сегодня пришла?
- Вчера под вечер. Переночевала у знакомых мамы.
- А почему не сразу ко мне? Переходи к нам! Пожив шь с недельку. И
мама, и особенно я - рада буду до смерти: так скучно одной - с ума можно
сойти!..
- Видишь ли, я пришла не одна. Мне составил компанию знакомый мальчик.
И притом, мы ненадолго.
- Мальчик? И он, конечно, в тебя влюбл н.
- Ну... по крайней мере, я ему нравлюсъ...
- Не скромничай! Тебя нельзя не полюбить: даром что неумытая, а
смотришься красавицей. А какой он, как звать, сколько лет? - дала волю
женскому любопытству Таня.
- На год старше меня. Звать Андреем. Красивый, умный, неразболтанный.
- Тебе повезло... Главное - неразболтанный. Как я тебе завидую!..
- Ты, помнится, дружила с Леней. Он что, бросил тебя?
- Не бросил, но... - Она умолкла, и Марта заметила, как на глаза
навернулись сл зы. - Представляешь, завербовался в Германию!.. - Помолчав,
Таня смахнула сл зы и, по детски шмыгнув носом, продолжала, сумбурно и
путано: - У него ведь никого больше нет, кроме т ти, а она спуталась со
своим квартирантом-офицером, спит с ним; Леня стал лишней обузой, и они
уговорили его завербоваться - там, дескать, наших ребят ждет рай и манна
небесная; лично я в это не верю, а он поверил и согласился. Я не пускала,
умоляла, а он говорит: не понравится - вернусь, они держать не станут, а
если вс хорошо, то заберу туда и тебя.
Расстроенная, умолкла, чтоб не разреветься, а Марта, воспользовавшись
паузой, поинтересовалась:
- И много их таких... поддавшихся на агитацию?
- Не знаю, сколько, но кроме Л ни из наших одноклассников ещ Борька,
Степан и Гриша.
- И Гришка Матросов? - переспросила Марта. - Не подумала бы, что и он
купится - считала, что умней.
- Ты, помнится, одно время была влюблена в него по уши.
- Давно, в пятом классе. Он об этом и не знал.
- Были недавно у меня все четверо. Сомневались, что там будет хорошо,
но вс -таки решили попытать счастья, - вздохнула подружка.
- Видела и я на Красной ихнюю зазывалку. Стелют мягко, но вс это ложь,
просто в Германии нужны бесплатные руки. Спохватятся мальчики, пожалеют, да
будет поздно. И вернуться оттуда вряд ли кому удастся... Знаешь, ходят
слухи, что под Сталинградом фашисты встретили решительный отпор Красной
Армии. Если наша возьм т, то их погонят до самого Берлина.
Похоже, такой прогноз не только не утешил, но ещ больше расстроил
попавшую в сложное положение подругу - сл зы снова закапали с е ресниц.
- Не убивай хоть ты во мне надежду! Я не хочу потерять его навсегда, -
припав к груди гостьи, зашлась в глухом рыдании Таня.
- Ты чего? - растерявшись, стала тормошить е та. - Ну зачем же так
убиваться...
- Ты ведь ничего не знаешь!.. - всхлипывала подружка. - Я безумно его
люблю... и у меня будет от него реб нок...
- Что ты говоришь!.. Ты в этом уверена?
- В том-то и дело... Уже полтора месяца, как все признаки.
- И мама знает?
- Призналась недавно... Стыдила, ругалась, плакала. И ему досталось. А
как узнала, что завербовался, стала жалеть. Пусть бы, говорит, лучше
переходил жить к нам...
- Когда они уезжают - известно?
- Отъезд назначен на завтра. А зачем тебе, хочешь повидаться?
- Попробуем помочь нашему горю, - созрел у Марты какой-то план. - Где у
них сбор, знаешь?
- Возле биржи труда. Это в школе, что на углу улиц Ленина и
Красноармейской. -Посмотрела на не с надеждой: - А что ты надумала?
- Я посоветуюсь с Андрюшкой, он мальчик башковитый и предприимчивый,
может, что-нибудь придумаем. Надо отговорить хотя бы Леню. А если удастся,
то и всех наших одноклассников.
- На это очень мало надежды... А за Леню - буду век вам благодарна.
- Но ты, если увидишься сегодня, ничего ему не говори. И меня ты не
видела, поняла? Можно вс испортить. Кстати, он о реб ночке знает?
- Ещ нет: ему я побоялась признаться...
- И пока не говори, хорошо? Не знаешь, во сколько сбор? Так рано? Ну,
ничего, постараемся не опоздать. Встретимся завтра у школы, а сейчас я
убегаю, - начала собираться Марта. - 0й, у вас есть будильник? Одолжи до
завтра!
- Забери, он нам не нужен, - разрешила Таня.
- Слушай, Танечка, вы, наверное, сильно нуждаетесь - возьми вот, -
достала она из кармана горсть пфенингов. - А завтра я дам побольше, бумажных
марок. Где взяла? Мама хорошо зарабатывает.
Прихватив будильник, по тем временам большую редкость, Марта поспешила
обратно, чтобы рассказать вс Андрею.
Н о э т о т будильник е подкузьмил: зазвенел на полчаса позже, чем
надо, и Марта с опозданием зашла за Андреем утром следующего дня. Когда они
оказались у школы, там уже не было ни Тани, ни вообще никого из
завербованных. По словам соседей, их построили и увели на вокзал...
По Пролетарской (ныне улица Мира) заспешили туда и они. Вскоре
показалось обгоревшее здание краснодарского железнодорожного вокзала - без
крыши, окна и двери заделаны фанерой, выкрашенной в зел ный цвет. На подходе
увидели плакат через всю дорогу: "Сталин и жиды - одна шайка преступников!",
а на фасаде - другой, но уже изготовленный к случаю: "Добро пожаловать в
Великую Германию!" Из- за вокзала доносятся звуки духового оркестра; как ни
странно, играют "Катюшу"...
На перроне - уйма народу, многоголосая толчея. Проводить чад пришли
мамы и бабушки, а также, у кого есть, сестр нки и братья; большинство - с
заплаканными лицами. Не помогает развеять горестное настроение и видимость
праздника - повсюду портреты Гитлера, флаги и флажки с фашистской симоликой,
музыка; даже день выдался, как на заказ: ясный, не по-осеннему солнечный,
хотя и слегка морозный.
Отыскать Таню удалось не сразу: пришлось несколько раз прочесать всю, в
несколько сот человек, толпу, прежде чем обнаружили е сидящей рядом с
Леонидом - на бордюре, неподал ку от очередей к походным кухням, где
раздавали горячий завтрак. Тут только обратили внимание, что в Германию
поедут и девчонки: их колонна, меньшая, правда, по численности, чем ребячьи,
стояла к одной из кухонь. Здесь же расположили и небольшую группу духачей из
гражданских лиц, а также киносъ мочный аппарат на треноге; ещ один,
передвижной, видели на перроне.
Л ня, зажав между колен котелок немецкого образца, в левой руке держал
большой ломоть хлеба, а правой черпал алюминиевой ложкой, спаренной с такой
же вилкой, картофельный соус с мясом, уписывая за обе щ ки. Узнав в
подошедших Марту, передал еду Тане:
- Подержи- ка... Кого я вижу! - воскликнул, поднимаясь. - Тань, ты
узна шь этого пацана?
- Привет, Леня! - подала руку "пацан", тоже улыбаясь. - Здравствуй,
Танечка! - подмигнула подруге. - Знакомьтесь, это - мой двоюродный братец.
- Андрей, - представился "брат". - Насилу вас нашли. Сестр нка узнала,
что лучшие е друзья собираются в дальнюю дорогу... Но мы здесь не для того,
чтоб пожелать счастливого пути... Вобщем, поговорить надо. Не возражаешь?
- Да нет... - пожал тот плечами. - Таня, доешь, если хочешь, соус и
передашь посуду.
Марта присела к подруге, без ложной скромности принявшейся за лакомое
блюдо, а те отошли в сторонку, так как поблизу устроились завтракать ещ
несколько подростков.
- Мы в городе недавно, и Марта только вчера узнала от Тани, что ты и
ещ несколько е школьных друзей намереваетесь уехать в Германию, - начал
Андрей. - Она со слезами на глазах просила меня попытаться отговорить от
этой опасной затеи хотя бы тебя. Ты знаешь, почему: Таня е лучшая подружка;
но есть и другая причина... Я, как видишь, согласился, хоть и не был уверен,
что это мне удастся.
- Не удастся, - крутнул головой Леонид. - Уже слишком поздно. Метрика,
все мои документы у них. И потом, я подписал договор всего на полгода.
- Будет поздно, когда поезд уйд т, - не согласился Андрей. - Не
понимаю, что заставило тебя и всех вас решиться на такое! Поверили во всю
эту брехню о сытой и безбедной жизни?
- Заставила нужда... А насч т брехни - поч м ты знаешь? Немцы могли
просто нахватать пацанов, сколько им надо. А они - добровольно, по согласию,
без насилия. Устроили вот торжественные проводы...
- Да пойми ты - вс это показуха!
- Кроме того, ничто меня тут не удерживает: без родителей, без своего
угла, т тке я не нужен, жить не на что...
- Как это не удерживает, а Таня? Она же без тебя жить не может!
- Я ей говорил: давай махн м вместе, девчонок ведь тоже берут. И на
бирже обещали, что разлучать нас не будут. Не захотела. Боится и мать не
пускает, - с упр ком и нотками недовольства пояснил он. Но добавил помягче:
- Я тоже люблю е не меньше и ни на какую немку не поменяю. Если вс будет
хорошо, напишу, вышлю денег, приедет туда, а плохо - вернусь; не станут
пускать - убегу.
- Эх ты, наивная душа! - не отставал Андрей. - Ты знаешь, что Марта
понимает по- немецки, так вот: она собственными ушами слышала - с дни,
здесъ, от самих же фрицев - что ничего хорошего вас в Германии не ждет.
Будете там на положении рабов. Вас ждут скотские условия существования!
Не возражая, Л нька мрачнел лицом, слушал с опущенными глазами. Между
тем Андрей продолжал дожимать: - Все их заманчивые обещания, и эта музыка, и
вкусное угощение - наглая показуха. Видел киносъ мочный аппарат? Снимают,
чтоб показать своим, как ловко облапошили русских дураков! Мы немного
постояли возле передвижки на перроне и слыхали разговор снимальщика со своим
помощником. Вот что он про вас говорил: ишъ, мол, радуются, выродки
большевицкие! И не подозревают, что этих унтермэшей - недочеловеков, значит
- ждет двенадцатичасовй рабочий день за миску похл бки.
- А ты не брешешь? - посерь знев, усомнился-таки "унтерменш".
- Спроси у Марты - это она переводила мне их разговор. Но и это не вс ,
что я имею тебе сообщить. Ты вот Таню любишь, а не знаешь, что она от тебя
беременная. Не говорила? А Марте призналась. Может, потому и не согласилась
составить тебе компанию.
Этот аргумент подействовал: Леонид явно опешил и подал знак Тане
подойти.
- Это правда... ну, насч т реб нка? И ты молчала? - упрекнул кивнувшую,
потупившуюся подругу.
- Я побоялась... думала, что ты вообще... - сл зы не давали ей
говорить. - А почувствовала и узнала... когда ты уже записался на бирже.
Чтобы она не впала в истерику, Марта, успокаивая, увела е к
переходному мосту через железнодорожные пути.
- От же дур ха! Ч ж она не сказала раньше... - возмущался будущий
отец. - Как же теперь быть?..
- Очень просто: плюнь на документы и смывайся. Скоро вернутся наши,
метрики и свидетельство об образовании получишь новые. А фрицев уже
колошматят под Сталинградом, скоро конец войне, вот увидишь!
Завтрак кончился, ушли оркестранты. В рупор несколько раз объявляли:
провожающим - освободить перрон; всем отъезжающим собраться у первого пути;
девочки - отдельно, их вагон - второй от паровоза. Тем временем к перрону
стали подавать состав из товарных вагонов, известных под названием
пульмановских; через не до конца задвинутые двери виднелись двухярусные
дощатые нары.
- Скоро объявят посадку, - поторопил Андрей. - Решайся, Л ха!
Пожалеешь, но будет поздно.
- Да я-то уже решился, - ответил наконец тот. - А как же Гришка,
Степка, Борис?.. Если уедут, а я останусь, как посмотрю в глаза матерям?
Ведь это я их пригласил составить компанию...
- Знаешь, где их найти?
- Договорились собраться напротив последнего вагона. Да вон они, -
узнал друзей "Л ха".
- Дуй к ним, скажи: здесь, мол, Марта. Хотела бы проститься и пожелать
доброго пути. Подойдут, и мы гуртом уговорим остаться.
Кивнув в знак согласия, Л ха (он не возразил против и этого имени),
сказав Тане "сейчас вернусь", убежал.
Тройка с котомками за плечами отделилась от остальных и вместе с ним
направилась к переходному мосту. Но тут в рупор предупредили: - Никто не
уходить! Начинался посадка на вагон. Эй, ребьята, назад!
Распорядитель, сопровождаемый вооруж нным солдатом, заспешил к
возможным беглецам. Тем пришлось спрыгнуть с перрона вниз и оттуда помахать
Марте в знак приветствия и прощания.
- Ви, двое, пошьему не соединяться к товарищей низ?
Этот вопрос обращен был к приблизившимся было Андрею и Марте, которых
он из-за одежды принял, видимо, за своих подопечных.
- Мы не уезжаем, мы провожающие, - пояснил Андрей. Тот поверил.
И тут до наших агитаторов дошло: не только всех четверых, но даже
Л ньку вернуть не удастся...
- Вс насмарку!.. Поздно хватились, к-карный бабай! Но так этого
оставлять нельзя. Ты, Марта, останься, а я - я проеду с ними. В вагоне
объясним с Л хой, что к чему, и как только паровоз где-нибудь сбавит
скорость, спрыгнем на ходу. Ждите нас через...
- Я - с тобой! - решительно заявила Марта. - И не настаивай, не теряй
зря времени!
Спорить было бесполезно и некогда - началась погрузка в первый вагон -
и он уступил:
- Ладно, так и быть... Таня, если мы задержимся, то дня через два сходи
на Красную (он назвал адрес Зои), скажи хозяйке или е дочери, почему мы не
вернулись вовремя. Больше - никому! До встречи!
Марта последовала было за ним, но через несколько шагов вернулась к
Тане:
- Это вам с мамой, - достала из рукава фуфайки пачку денег и сунула в
сумочку растерянной подруге. - Здесь с полтыщи марок. Мы прихватили их на
случай, если не удастся уговорить ребят словами. Теперь убедим и без денег.
Пока, Танечка, скоро увидимся, - и, поцеловав вконец ошеломленную подружку,
кинулась догонять Андрея, зачем-то направившегося к офицеру-распорядителю.
- Пан, мы пришли проводить друзей, но в последнюю минуту решили тоже
поехать в Германию на заработки. Можно? - спросил он.
- Та, кане-ешно! Ви - молодец. Присоединяться!
- А ничего, что у нас нет при себе документов?
- Нишево, нишево! Токумент оформлять на месте. Тобро пожаловает феликую
Германий!
Посадка шла организованно и быстро. Первыми по трапу поднялись в вагон
девчонки, их было около двух десятков. Затем трап переставили ко входу
следующего вагона, в который запустили до тридцати ребят - и так до
оконечного. В каждый вагон последним поднимался вооруженный автоматом
солдат. С перрона процедуру провожания и посадки снимала кинокамера.
Андреев вагон (назовем его так для краткости) загруженным оказался
неполностью: сюда осталось всего пятнадцать отъезжающих, и половина "купе"
пустовала. В н м не было ничего, кроме голых нар.
Когда состав наконец тронулся с места и, набрав скорость, оставил
позади жилые застройки, пацаны, кто не успел на станции, по очереди мочились
в приоткрытую дверь; приставленный для порядка солдат, не говоривший
по-русски, милостиво разрешал это делать. Не обращал он внимания и на то,
что шестеро недочеловеков скучковались в дальнем углу и о чем-то шушукались.
0 ч м - читателю догадаться нетрудно: теперь уже трое агитаторов вели
обработку остальных мартиных одношкольников.
Разагитировать их большого труда не составило. Главным в доводах было
то, что Марта разоблачила "эту гнусную фрицевскую хитрость, подслушав их
разговоры между собой". Решено было тв рдо: сбежать, чего бы это ни стоило!
Если не удастся сделать этого на подходе к остановке, когда снизится
скорость до безопасной для Марты, то дождаться, когда поведут в столовую -
так было обещано начальством.
Однако, поразмыслив здраво, от первого - спрыгнуть на ходу - пришлось
отказаться. Во-первых, солдат - как быть с ним? Можно, конешно, отняв
автомат, и "треснув им по северному полюсу", фрица обезвредить. А что
станется с остальными, если откажутся последовать их примеру? Кроме того,
Андрей опасался за Марту - а ну как снова повредит ногу, как это случилось
на базаре.
- Я не очень верю, что нас станут водить в столовую, как вам обещали на
бирже, - подв л он окончательный итог. - Скорей всего, будут кормить в
вагонах. Но в туалет-то сводить обязаны. Здесь даже параши нет. И вот тут мы
обязательно слиняем. Не на первой станции, так на следующих.
- А как станем домой добираться, чем питаться? - спросил Гриша.
- Главное - что мы останемся на Родине, а домой добер мся! Но спешить с
этим не надо: там нас, вернее - вас, найдут и в лучшем случае отдубасят так,
что мало не покажется. А питаться - вот у меня пачка ихних денег, - достал
он из рукава несколько бумажных купюр. - Тут хватит всем и не только на еду.
Где взял? Это неважно. Добрые люди дали на случай, если бы вас не удалось
отговорить от поездки в рабство.
Долго ещ совещались они, стараясь заранее предусмотреть возможные
отклонения от намеченного плана. Одного только не смогли предусмотреть: на
первой же станции - это была Усть-Лабинская - все вагоны, едва состав
остановился и автоматчики спрыгнули вниз, были безо всяких объяснений
закрыты наглухо и взяты на запор...
Спустя какое-то время дверь андреева вагона слегка отъехала, в про м
швырнули с дюжину л гких одеял, подали пару фляг. Одна оказалась с питьевой
водой, другая - пустая, справлять нужду; затем дверь задвинули, снаружи
клацнул запор.
Потолкавшись взад-впер д - похоже, добавляли вагонов - поезд, теперь
уже наверняка, взял маршрут на Германию. В отличие от того, с
продовольствием, этот ш л с коротенькими остановками круглосуточно. Трижды
по утрам на каких-то станциях меняли фляги да кидали, как собакам, по булке
ч рного хлеба на брата. Под монотонный стук кол с на стыках минуло по
меньшей мере трое суток...
Л и ш ь на территории Польши режим сменили на более щадящий. Здесь всех
пересадили в другой поезд. Пассажирский. Им вагон попался с санузлом и
умывальником, с удобными сидениями и спальными полками. Правда, набили, как
в бочку сел док, но зато, впервые за вс время, хорошо покормили.
Вскоре за окнами стали проплывать ухоженные, с аккуратными двориками,
без следов войны, деревни. На полустанках - надписи по-немецки, обилие
портретов Гитлера - ехали по германской земле. Приходили глазеть на
диковинных пассажиров местная ребятня и взрослые, по большей части женщины.
Из их разговоров Марта, а с нею и неудавшиеся возвращенцы, окончательно
убедились: привезли их сюда в качестве рабочего скота, и жизнь их ожидает
скотская...
Стоит, видимо, упомянуть: за время следования никто из посторонних не
заподозрил в Марте представительницу другого пола. И ещ : пятеро е друзей
спаялись в дружный коллектив, если не сказать - семью. А где дружба да
сплоченноить, там, как известно, и сила. В андреевых вагонах - и когда ехали
взаперти, и после - поддерживались дисциплина и порядок. Решительно
пресекались нецензурщина, характерная для мужских обществ, чьи бы то ни было
поползновения качать права и верховодить или делать что-либо такое, от чего
Марте пришлось бы краснеть.
Однако близился конец пути и час, когда всех е защитников разберут
бауэры и прочие хозяйчики, а то и рядовые обыватели себе в услужение.
Мужчины здешние все на восточном фронте, вкалывать на земле, на
фабриках-заводах некому - вот и везут молод жь с оккупированных территорий.
Триста человек, если не больше, из одного только Краснодара!
По мере продвижения в глубь страны вагоны освобождались от чужеземных
пассажиров, и ребятам представлялась такая картина: их придирчиво
осматривают, ощупывают, выбирают на свой вкус ж ны воюющих, вдовы, инвалиды
или престарелые... Как ещ недавно делали это в отношении негров на
невольничьих рынках. Только тогда рабов покупали, а теперь - бери бесплатно.
Противно и страшно!..
Подобная участь тревожила и пугала, особенно Андрея с Мартой: быть ли
им вместе или хотя бы поблизости друг от дружки, чтобы видеться хоть
изредка? Неужели пути разойдутся и они потеряются навсегда? Такое вполне
возможно, и сердце не находило покоя...
Поможет ли и на этот раз заветный талисман - подарок Андрея в день е
четырнадцатилетия? - думала она. Эта линзочка от бинокля комиссара хранится
бережно у самого сердца - под левой грудью в специальном кармашке лифчика,
куда зашила е будучи у партизан.
Последнюю полусотню пацанов - столько оказалось в их вагоне - ссадили с
поезда на какой-то большой узловой станции; в двух автобусах привезли в
город. Это давало слабую надежду на то, что работать предстоит на фабрике
или заводе, а значит - не разберут поодиночке и друзья не потеряют связь
между собой. Но и такая перспектива радовала мало: Марта будет разоблачена,
и разлука неизбежна...
И вот, кажись, роковой час настал.
День, когда "покупатели" должны были разобрать по своим владениям
бесплатных гастарбайтеров, совпал, похоже, с выходным: ребят разместили в
одной из школ. В классе уже собралось несколько солидных мужчин -
фабрикантов или их представителей. Так решил Андрей. Они с Мартой заняли
переднюю парту в среднем ряду, поближе к столу, чтобы слышать, о ч м там
говорят.
Да, эти люди пришли сюда за рабсилой. Но, видно, не все ещ собрались;
а может, не прибыло начальство. Добрых полчаса они обсуждали вопрос, как
поделят "контингент" - разрешат выбирать или заявки удовлетворят согласно
нумерации в списке, чтобы никому не было обидно - товар-то не весь
высококачественный. Тут вспомнилось, что документы на них так оформлены и не
были, а значит, нет их фамилий и в списках. Убеги они из этой школы, их и не
кинулись бы. Но как и куда убежишь, где скроешься?..
- Будь у нас адреса, мы бы, может, разыскали фрау Ирму, дочь нашего
Отто, - поделилась Марта пришедшей на ум идеей. - Но они остались дома. А
она бы точно нам помогла.
- Кто ж знал, что так оберн тся... - посочувствовал ей Андрей.
- А помнишь, в первый день оккупации, когда мы спрятались у нас на
чердаке, я говорила про папу. Что его ещ до войны заслали в Германию
разведчиком. Может, он где-то неподал ку отсюда... Уж он-то нас бы выручил
из беды.
- "Нету чудес, и мечтать о них нечего", - вспомнил Андрей известную
строчку из Маяковского. - Я с ним полностью согласен.
- А я в чудеса верю... Без этого не стоило бы и жить.
Их переш птывания прерваны были появлением военных. Офицера в форме
гестаповца сопровождали мужчина и женщина. Андрей в рангах не разбирался, но
определил, что эти званием пониже. Ещ один "фриц", вооруж нный автоматом,
остался стоять у двери.
Гражданские, вскочив, дружно вскинули руки и приветствовали вошедших
возгласом "хайль Гитлер"; военные ответили лишь взмахом руки.
- Господа, - обратился к ним офицер, - мне поручено извиниться перед
вами за задержку мероприятия, по случаю которого вы здесь собрались: оно
переносится на более поздний срок. А пока прошу оставить помещение.
Хайлькнув ещ и на прощание, те направились к выходу. Офицеры заняли
место за столом, разложив перед собой какие-то бумаги. Тем временем женщина
уже шла вдоль крайнего ряда парт, присматриваясь к сидящим за ними столь
пристально, словно надеялась встретить знакомых или родственников. Впрочем,
пристально - не то слово; скорее придирчиво, потому что некоторым из ребят
жестом приказывала подняться, а то и выйти из-за парты. После такого
изучения либо сажала на место, либо велела пройти к столу. Там один из
офицеров, хорошо говоривший по-русски, спрашивал фамилию, находил е в
списках, делал отметку; второй, выше званием, записывал что-то у себя, после
чего опрошенный занимал место у классной доски.
Из первого ряда было отобрано трое пацанов, все - крепыши, здоровяки;
среди них оказался и Гриша. А вот сидевший с ним за одной партой Степан фрау
по вкусу почему-то не пришелся, хотя был отнюдь не хил.
У Андрея и Марты, с интересом следивших за отбором, повеселело на душе,
когда ещ двое - Л нька и Борис, сидевшие в их ряду, тоже были отправлены к
столу: вкалывать будут вместе. Когда до конца ряда оставалось три парты (тут
ещ один подросток привлек внимание разборчивой немки), Марта шепнула Андрею
на ухо:
- Андрюша, эта фрау, как две капли воды, похожа на дочь нашего Отто...
- Она достала из потайного кармана фуфайки подаренное им фото. - Глянь: те
же брови, нос, губы, родинка на левой щеке - вс , как у не .
- Точно: похожа. Неужели?..
Тем временем похожая поровнялась с их партой. Посмотрела оценивающе на
Андрея, сидевшего ближе к ней, движением кисти приказала подняться. Не
ожидая приглашения, он вышел из-за парты. И тут же отослан был к столу, где
создалась уже небольшая очередь.
Марта тоже привлекла е внимание, но выражение лица явно говорило: тут
что-то не то! Приподняла треух, затем пристально посмотрела в глаза... И
Марта решилась: поднялась и, наклонившись ближе, полуш потом спросила на
немецком языке:
- Скажите, вас зовут фрау Ирма?
- Я-а... - дас ист зо, - ответила та с некоторым удивлением, что в
переводе на русский звучало бы как "Д- да... это так".
- А вашего мужа - Курт?
- Ты откуда знаешь? И почему так чисто говоришь по-немецки?
Удивившись ещ больше и слегка растерявшись, Ирма сформулировала
вопросы не совсем так, как следовало бы в е положении; и уж явно опешила,
едва не утратив над собой контроль, когда услышала:
- Мне надо бы с вами поговорить... у меня добрые вести от вашего папы
Отто. - И она передала ей фотокарточку.
Не скрывая волнения, Ирма подошла к столу, кивком отозвала старшего
офицера в сторонку, что-то тихо стала ему объяснять.
- Это ты и есть Марта? - вернувшись, уточнила дочь Отто. - Я выслушаю
тебя обязательно, но чуть позже.