Резник Майк. Прорицательница

   — По мне лучше остаться с Королем Зазывалой.
   — Айсберг не причинит тебе зла, — принялась успокаивать ее Мышка. — Я тебе обещаю.
   — Ты ошибаешься, — сказала девочка. — Из всех, кто за мной охотится, он единственный, кто действительно может причинить мне зло.
   — Откуда ты знаешь?
   — Просто знаю. — Внезапно по ее лицу скатилась слезинка. — Я скучаю по Дженнифер. Как бы я хотела, чтобы нам не пришлось ее оставлять.
   — У нас не было выбора, — сказала Мышка.
   — Но она сейчас одна там, в гостинице, и ей страшно.
   — Если бы она осталась с нами, то она бы тоже была пленницей, — заметила Мышка. — Ей сейчас в любом случае лучше, чем нам.
   — Но она была моей первой подругой, а теперь я ее больше никогда не увижу.
   — Она на самом деле никогда не исчезнет, пока ты ее помнишь, — сказала Мышка.
   — Но я все равно хочу, чтобы она была со мной, — сказала Пенелопа.
   — Иногда приходится прощаться с тем, кого любишь, — ответила Мышка. — Это неизбежно, если ты растешь.
   — А все оставляют кого-нибудь, кого любят, когда вырастают? — спросила девочка.
   — Почти все. — Мышка подумала. — А иногда оставляют даже самих себя. Наверно, это в конце концов одно и то же.
   Мышка обняла девочку, потом подняла ее на верхнюю койку и в сотый раз принялась осматривать каюту. Стены, потолок и пол этого маленького помещения были отлиты из титанового сплава и имели тускло-серый оттенок, типичный для боевых кораблей. Обе койки были привинчены к металлической балке. Компьютерный замок каюты был отключен, и дверь сейчас была закрыта на засов снаружи. Крошечная уборная состояла из сухого душа, химического унитаза и сухого умывальника. Вентиляционные трубы были не толще руки, и даже Мышка не смогла бы по ним пролезть. Не было ни экрана, ни интеркома, ни иллюминатора.
   Мышка побродила взад и вперед по каюте в надежде найти слабое место, но ничего не обнаружила. Если бы был хоть отдаленный намек на возможность бегства, то она бы уже наверняка его заметила. И все же она методично обследовала каждый дюйм каюты, притворяясь, что не успела это сделать уже двадцать пять раз, и в конце концов снова вернулась на нижнюю койку.
   Через несколько минут они услышали, как отодвинулся засов, и в кабину вошла Траур Сентября с двумя подносами.
   — Ужин, — сказала она, подавая поднос каждой из пленниц.
   — Скоро мы прибудем? — спросила Мышка. Лицо иножительницы исказилось в гротескной пародии на человеческую улыбку.
   — Если я вам скажу, то вы можете догадаться, куда мы летим.
   — А какая, собственно, разница? — сказала Мышка. — Кому, вы думаете, мы тут все расскажем?
   — Вы? Никому. — Траур Сентября бросила взгляд на Пенелопу. — Она? Кто знает.
   — Пенелопа же не телепат.
   — Вы говорите, она читает будущее. Я говорю, она читает мысли. Большая разница?
   — Разница в том, что она не может общаться ни с кем телепатическим путем, так что вы вполне можете сказать нам, куда мы летим.
   Траур Сентября снова улыбнулась.
   — Если я не скажу вам, разницы не будет. Если я скажу вам, а она телепат, тогда большая разница.
   — Но я не умею читать мысли и передавать их на расстоянии, — запротестовала Пенелопа.
   — Ты бы утверждала то же самое независимо ни от чего, — коротко ответила Траур Сентября.
   С этими словами она вышла из каюты, и дверной засов вновь с легким скрипом встал на место.
   — Мне это вовсе не нравится, — сказала Мышка.
   — Что именно? — спросила Пенелопа.
   — Если они думают, что ты телепат, то они могут потребовать, чтобы ты читала мысли или передавала свои на расстоянии, и если ты будешь объяснять, что не умеешь, а они не поверят, то мы можем заработать кучу неприятностей.
   — Мы уже заработали кучу неприятностей, — сказала Пенелопа, без энтузиазма ковыряя вилкой еду.
   — Что касается тюрем, то я видела и хуже, — сказала Мышка, исследуя собственный поднос и принимаясь поглощать экзотический салат из полудюжины овощей с разных миров.
   — А как выглядела та инопланетная тюрьма? — спросила Пенелопа. — Та, где Айсберг тебя бросил?
   — Не очень приятная.
   — Она была, наверное, холодная, темная и сырая? — спросила Пенелопа с невинной детской мечтательностью в голосе.
   Мышка помолчала, собираясь с мыслями.
   — Там действительно было темно, — сказала она, — но совсем не холодно. По правде говоря, она больше походила на печку. Мсалли IV — очень жаркий мир.
   — Они тебя пытали?
   Мышка покачала головой.
   — Нет, по крайней мере не напрямую. Они просто бросили меня в камеру и оставили там. Иногда они не забывали меня кормить, иногда забывали.
   — На сколько тебя приговорили?
   Мышка криво улыбнулась.
   — У клаев — это раса, что живет на той планете, — так обычно не делается. Когда тебя признают виновным в чем угодно, тебя бросают в тюрьму, а когда ты там умираешь, то тебя хоронят. — Она помолчала. — Пару раз я чуть не умерла просто от их воды. Болезни разных рас вообще-то не передаются друг другу, но я думаю, что достаточное количество грязи в пище свалит с ног кого угодно, а такой грязной воды, как там, я больше никогда не видела.
   — Они к тебе присылали врача?
   — Да, в конце концов прислали. Собственно, так я и сбежала.
   — Ой, расскажи! — радостно воскликнула Пенелопа. — Ты его, наверное, убила каким-нибудь хирургическим ножиком?
   Мышка улыбнулась.
   — Сразу видно, что тебе не доводилось встречать никого из клаев. Ростом они что-то около двух с половиной метров, а весят чуть меньше трех центнеров, кожа толстая, как броня. Резать и стрелять в них бесполезно, они только приходят в ярость.
   — Тогда что ты сделала? — настаивала девочка.
   — Я притворилась совсем больной и вконец слабой, больше, чем на самом деле, и через пару дней, когда они сторожили меня уже не так строго, как следовало бы, я выбралась из камеры и нашла в коридоре вентиляционный канал, который вел наверх, в полуподвал. Там я пряталась три дня, исследовала коридоры и проходы, пока не нашла туннель для сточных вод, который вел в сливную яму почти за полмили от тюрьмы.
   — Как тебе удалось улететь с планеты?
   — Через два дня после моего побега войска Республики совершили вторжение на ту планету, и я просто присоединилась к одному отряду. Они переправили меня на флагманский корабль, где меня допрашивали, пока не убедились, что я та, за кого себя выдаю, а потом меня доставили на ближайший человеческий мир.
   Пенелопа поерзала, занимая на верхней койке такую позицию, чтобы лучше видеть Мышку.
   — Почему Айсберг не попытался тебя освободить?
   — Я часто спрашивала себя о том же, — призналась Мышка. — Я не могла понять, почему он больше заботился об инструкциях, чем обо мне. — Она пожала плечами. — Потом однажды я поняла, что он никогда не послал бы кого-нибудь, кого любит, с подобным заданием, и тогда все наконец встало на свои места.
   Глаза Пенелопы сузились.
   — Мне он не нравится.
   — Что ж, на свете есть люди, которых я тоже обожаю больше, — сухо согласилась Мышка.
   — Почему он разыскивает нас? — спросила Пенелопа, решив к тому времени, что еда ей не понравилась, и отодвинув поднос в сторону. — Он не любит тебя, а меня ненавидит.
   — Всему, что он делает, есть причина, — ответила Мышка. — Я думаю, он хочет, чтобы Вечный Малыш убил Короля Зазывалу и его приятелей просто для того, чтобы доказать, что никто не может безнаказанно ослушаться его приказа на Последнем Шансе. — Она помолчала. — А вот справится ли Малыш со всеми троими?
   — А если Айсберг хочет, чтобы меня убили? — спросила Пенелопа.
   — Тогда ему сначала придется убить меня, — пообещала Мышка. — А этого он не сделает.
   — Почему бы и нет, если он тебя не любит?
   — Потому что я знаю, каким образом он принимает решения. Он ненавидит тратиться впустую, а убивать меня было бы бессмысленно.
   — Нет, если ты будешь защищать меня, то это имело бы смысл.
   — В таком случае он попытается каким-то образом обойти меня, — сказала Мышка. — Можешь мне поверить.
   — А как он это сделает?
   — Вот этого не знаю. — Мышка вдруг заметила на лице Пенелопы неподдельный страх и взяла девочку за руку. — Ты не бойся. Это еще спорный вопрос. Он пока что идет спасать нас, а не убивать.
   — Надеюсь, что ты права.
   — Ты пока не знаешь?
   Пенелопа покачала головой:
   — Нет еще. До этого еще далеко.
   — Что ж, поверь мне: я никому не позволю тебя обижать.
   Внезапно Пенелопа быстро перебралась на койку Мышки и крепко обняла ее.
   — Ты мой лучший друг. Мой единственный друг, — поправилась она. — Я хочу, чтобы мы всегда были вместе.
   — А ты — мой единственный друг, — сказала Мышка. Внезапно Пенелопа выпрямилась и напряглась.
   — Что такое? — спросила Мышка.
   — Мы только что изменили курс.
   — Я ничего не почувствовала. Как ты догадалась?
   — Я просто знаю.
   — Ты знаешь, куда мы теперь летим?
   Пенелопа сощурилась, напряженно глядя в пространство, как будто пытаясь прочесть написанное в ее уме.
   — Звездная Лодка, — сказала она наконец.
   — Звездная Лодка? — повторила Мышка. — Это еще что такое?
   — Это огромный корабль, он вращается по орбите вокруг красного мира.
   — Очень большой корабль?
   — Огромный, в нем много кают и много больших комнат, как у Айсберга.
   — Таверн?
   — И их тоже.
   — Казино?
   Пенелопа кивнула.
   — Комнат, где играют в карты и во всякие другие игры на деньги.
   — Ты знаешь название красного мира?
   — Нет. — Внезапно Пенелопа улыбнулась. — Но я вижу кое-что еще.
   — Что?
   — Я вижу, что на Звездной Лодке есть человек, который может нам помочь.
   — Кто?
   — Я не знаю, как его зовут, но он одет в очень яркие одежды, и он очень высокий, а еще у него есть борода.
   — Это убийца? — спросила Мышка. — Джентльмен удачи?
   — Не думаю.
   — Как он сможет нам помочь?
   — Я еще не знаю, — сказала Пенелопа. — Но, когда мы прибудем на Звездную Лодку, я узнаю.
   — Если он подумает, например, что ты помогаешь обманывать его в карты, то он может просто убить нас всех.
   Пенелопа покачала головой и твердо заявила:
   — Нет. Я не знаю, что он будет делать, но нам он не причинит никакого вреда.
   — Он поможет нам обеим, не одной тебе?
   — Да.
   — Ты абсолютно уверена?
   — Я буду уверена еще до того, как дам ему знать, что нам нужна его помощь.
   — Как только он узнает, то лучше бы сразу принимался за дело, — сказала Мышка. — А то ты недосчитаешься своего лучшего друга.
   — Король Зазывала причинит тебе зло только в том случае, если я ослушаюсь его, — сказала Пенелопа с абсолютной убежденностью в голосе. — Когда я найду кого-нибудь, кто мне поможет, он больше будет заботиться о собственной шкуре.
   — Ты и это тоже видишь?
   Пенелопа улыбнулась.
   — Не в будущем. Я знаю это, потому что Короля Зазывалу вообще раскусить нетрудно.
   — Вот как?
   Девочка кивнула.
   — Он ненамного сообразительнее бедняжки Дженнифер, — сказала она, и Мышка обратила внимание на нотку презрения в ее голосе, которая раньше никогда не звучала.
   — Он оказался достаточно сообразительным, чтобы поймать нас, — отозвалась Мышка, вглядываясь в Пенелопу и наблюдая за ее реакцией.
   — Я тогда не могла заглянуть в будущее достаточно далеко. Через неделю или через месяц смогу. — Она снова прижалась к Мышке. — Они думают, что смогут тебе повредить, но я им не дам. — Она задумчиво помолчала и добавила: — Они вообще очень глупые люди, Король Зазывала и Золотой Герцог. — Внезапно на ее лице мелькнуло выражение детской ярости. — И они пожалеют, что заставили меня оставить в гостинице Дженнифер.
   Мышка, вздрогнув, всмотрелась повнимательней — и тут так же быстро, как и появилось, почти нечеловеческое выражение ярости исчезло с лица Пенелопы.
   — Я люблю тебя, Мышка, — сказала она. Мышка обняла ее.
   — Я тоже тебя люблю, Пенелопа.
   — И если они попробуют сделать тебе больно, — продолжала та, — то с ними случится что-нибудь нехорошее.
   — Например? — спросила Мышка.
   — А, не знаю, — сказала Пенелопа, пожав плечами. — Просто что-нибудь плохое.

ГЛАВА 16

   Звездная Лодка была самой впечатляющей и элегантной космической станцией на Внутренней Границе.
   Сотни кораблей, некоторые из них маленькие, а некоторые невероятных размеров были пришвартованы к ее гладкому, сверкающему корпусу. Корпус был первым, что бросалось в глаза посетителю, поскольку на нем крошечными солнцами вспыхивали семидесятиметровые буквы, складывающиеся в название станции, и с кораблей их замечали за тысячи миль от нее.
   Внутренние помещения оправдывали ослепительные обещания вывески. Здесь были рестораны, бары, ночные клубы и двенадцать колоссальных открытых для публики игорных домов, равно как и множество меньших по размеру частных игорных заведений, где шла игра по-крупному, игра по ставкам, которые не мог позволить себе даже Король Зазывала. Мужчины в строгих костюмах, женщины, на которых весьма мало что надето, иножители в экзотических одеяниях ненавязчиво предлагали напитки, наркотики, инопланетные табаки, обменивали деньги на жетоны.
   Сами столы были разделены почти поровну между человеческими и инопланетными играми, и разодетые клиенты-люди толпились вокруг столов для наиболее популярных инопланетных игр, проигрывая десятки тысяч за раз, например, в джабоб — игру настолько сложную для человеческой логики, что требовались годы, чтобы просто усвоить правила, в то время как десятки представителей инопланетных рас: канфориты, домарианцы, лодиниты, даже пара метанодышащих атрианцев в своих тяжелых защитных костюмах — проигрывали не меньшие суммы в покер, очко и рулетку.
   Золотого Герцога оставили на корабле присматривать за Мышкой, а точнее, наказать ее в случае, если Пенелопа вдруг откажется предоставить свои таланты в распоряжение ее тюремщиков, а Король Зазывала, прихватив Траур Сентября и девочку, отправился на борт Звездной Лодки.
   Их очень быстро и тщательно проверили при входе. Потом Король Зазывала подошел к одной из множества касс, открыл на свое имя крупный кредит и осмотрел игорные залы. В конце концов он нашел стол, который по какой-то причине понравился ему больше других, и пригласил Траур Сентября занять одно из свободных мест.
   Потом он наклонился к Пенелопе и прошептал ей на ухо:
   — Ты хорошо помнишь сигналы?
   Она кивнула.
   — Я касаюсь левого уха, если ты должен выиграть, и правого уха, если лучшая карта находится на руках у Траура Сентября.
   — Правильно, дитя мое, — сказал он. — А ты помнишь, что случится с твоей подругой, если ты подашь мне случайно не тот сигнал, что нужно?
   — Помню, — отозвалась Пенелопа. Затем она оглядела игорный зал. — Где ты хочешь, чтобы я села?
   — Пойдем со мной, — сказал Король Зазывала, отводя ее к длинной стойке у дальней стены. Он посадил ее на диковинный высокий стул и подозвал бармена, белонианца с оранжевой кожей.
   — У вас есть что-нибудь безалкогольное для этой юной леди, любезный? — спросил он отменно приятным голосом.
   — У нас очень широкий выбор, — ответил белонианец через переводящее устройство.
   Король Зазывала извлек из кармана пачку рублей Нового Сталина и положил ее на стойку бара.
   — Дайте ей все, что она попросит, и проследите, чтобы ее никто не беспокоил.
   Белонианец обнажил сиреневые зубы в своей версии счастливой улыбки и забрал деньги.
   — С превеликим удовольствием, сэр, — отозвался он. Король Зазывала повернулся к Пенелопе.
   — Я не хочу, чтобы ты куда-нибудь уходила отсюда, понимаешь?
   — Понимаю, — сказала девочка.
   — Надеюсь, что так, ибо мне, дитя мое, не хочется обращаться грубо с твоей подругой.
   Пенелопа посмотрела на него, но ничего не сказала, и мгновение спустя он отошел назад к столу, за которым уселся так, чтобы хорошо видеть девочку.
   Белонианец предложил Пенелопе на выбор три фруктовых коктейля, и она выбрала напиток в самом изысканном бокале — из горного хрусталя, в форме рога какого-то древнего животного. Мгновение спустя был разыгран первый круг, и она невзначай дотронулась рукой до правого уха. Король Зазывала улыбнулся — его партнеры решили, что он улыбнулся удачной шутке кого-то из них, — и принялся поднимать ставку, пока все, кроме Траура Сентября, не запасовали; тогда он, не показывая своих карт, бросил их на стол. Его напарница продемонстрировала полный дом на тузах и валетах.
   Тюремщики девочки проиграли следующие два круга, а потом Пенелопа дотронулась до левого уха, сигнализируя о выигрыше Короля Зазывалы. На этот раз поднимать ставку и торговаться стала Траур Сентября, пока все, за исключением одного игрока, не вышли из игры, а потом она бросила карты, предоставив Королю Зазывале добить противника в одиночку.
   Подобным же образом игра продолжалась еще около получаса. Мошенники не всегда торговались изо всех сил, когда Король Зазывала получал сигнал о преимуществе одного из них, и не всегда быстро выходили из игры, если знали, что все равно проиграют, но постепенно все деньги игравших за этим столом перешли к ним. Пара игроков — канфорит и землянин — решили, что с них достаточно, и их заменили еще двое, на этот раз оба люди.
   И пока Король Зазывала и Траур Сентября обогащались, Пенелопа неподвижно сидела за стойкой бара, ее голубые глаза пробегали по огромному залу, ее мозг сортировал различные вероятности, различные варианты будущего, различные способы достижения поставленной ею перед собой цели.
   Наконец она нашла, что искала. Это был высокий, ошеломляюще богато одетый человек в постоянно меняющих цвет развевающихся одеждах, с отливающими всеми цветами радуги бородой и волосами, в сапогах, отделанных фосфоресцирующим мехом ныне вымершего ледяного демона с Беллока III. Казалось, он просто бесцельно бродит по залу, останавливаясь на секунду у одного стола, на секунду — у другого, рассматривая всех и не упуская ни одной детали. Наконец он остановился у рулетки, подозвал одного из многочисленных официантов-кассиров, заказал пригоршню жетонов и стал следить за колесом. Пенелопа не знала ни его имени, ни причины, что привела его на борт Звездной Лодки, но она была твердо уверена, что это именно тот человек, которого она искала.
   Пенелопа понаблюдала за ним некоторое время: человек четыре раза поставил на разные номера и все четыре раза проиграл. Она так сосредоточилась на нем, что чуть не забыла подать знак Королю Зазывале, что пришла его очередь выигрывать, и попыталась не обращать внимания на его яростный взгляд, когда она наконец дала ему знать уже после начала торговли.
   Потом наконец возникла та возможность, которой она ждала и о которой знала. Высокий молодой человек подошел к стойке бара, и она ловко опрокинула свой уже почти пустой стакан; часть сока вылилась на нее, часть — на него.
   — Ой простите пожалуйста! — сказала она извиняющимся тоном.
   — Никаких проблем, — сказал человек, подавая знак бармену и вытирая принесенным им полотенцем рукав рубашки. — Но следует быть более осторожной, моя маленькая леди.
   Пенелопа подождала, пока бармен не удалился настолько, что не мог слышать их разговор, и очень тихо прошептала:
   — Я сделала это нарочно.
   Молодой человек уставился на нее, но ничего не сказал.
   — Мне нужна помощь, — продолжала она.
   — Если ты и дальше будешь опрокидывать стаканы на незнакомцев для развлечения, то тебе нужно больше чем помощь, — сказал он. — Тебе не помешала бы толика хороших манер.
   Он отвернулся и пошел было прочь.
   — Если вы уйдете, — быстро прошептала она, — то я не скажу вам, какой номер выиграет следующим в рулетке.
   — А если я останусь, то ты, соответственно, сообщишь мне выигрышный номер, и я выиграю миллион кредиток? — спросил он с веселым смешком.
   — Сколько вы выиграете, зависит только от того, сколько вы поставите.
   Молодой человек бросил взгляд на стол с рулеткой.
   — Колесо сейчас вращается, — сказал он. — Почему бы тебе в знак доброй воли не сказать мне, какой номер выиграет сейчас?
   — Двадцать семь, — сказала Пенелопа без колебания.
   — Ты уверена?
   — Да.
   Он продолжал ухмыляться.
   — Что я получу, если ты ошиблась?
   — Ничего, — ответила она, застыв на месте как статуя. Король Зазывала, которому выпала проигрышная карта, бросил на нее взгляд через зал. — Да вам ничего и не причитается: вы ведь не поверили мне.
   — Тебя, похоже, никто никогда не учил, как разговаривать со взрослыми, — сказал молодой человек. — Потому что…
   — Двадцать семь, черное, — объявил крупье. Пенелопа едва удержалась от злорадной улыбки при виде лица молодого человека.
   — Повезло, — сказал он.
   — Если вы так считаете, я не скажу вам следующий номер.
   — Да почему ты вообще сообщаешь мне выигрышные номера?
   Она подождала, пока двое проходивших мимо бара лодинитов не заслонили ее на мгновение от Короля Зазывалы.
   — Я вам сказала: мне нужна помощь.
   Он нахмурился.
   — Ты хочешь, чтобы я поставил за тебя?
   — Нет. Я хочу, чтобы вы освободили моего друга и меня, и не смотрите на меня, когда говорите, — добавила она.
   — Какого еще друга? — спросил он, вертя головой и оглядывая полный народа игорный зал.
   — Ее здесь нет. Она на борту корабля, который пришвартован снаружи.
   — Я не занимаюсь спасательством, моя маленькая леди, — сказал молодой человек.
   — Следующий номер — восемь, — вдруг сказала она.
   Молодой человек подождал, пока шарик не остановился и крупье не объявил во всеуслышание, что выиграл номер восемь.
   — А теперь вы верите, что я могу вам называть выигрышные номера? — прошептала Пенелопа, бросая искоса взгляд на Короля Зазывалу и убеждаясь, что тот слишком занят разыгрыванием своих карт, чтобы обращать на нее внимание.
   — Очень интересно, — сказал молодой человек, и его ухмылка куда-то испарилась. — Минуту назад я бы мог поклясться, что это колесо без подвоха.
   — Оно и есть без подвоха.
   — Я тебе не верю.
   — Какая вам вообще разница? — спросила Пенелопа. — С подвохом или нет, я вам могу называть выигрышные номера.
   Он смотрел на нее во все глаза.
   — Каждый раз?
   — Да. — Она снова бросила быстрый взгляд на стол Короля Зазывалы. — И прекратите на меня смотреть.
   — Почему?
   — Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что мы друг с другом разговариваем.
   — Так зачем ты затеяла этот разговор?
   — Устала повторять: мне нужна помощь.
   — Почему ты выбрала меня?
   — Вы мне не нужны, — сказала Пенелопа. — Мне нужен тот человек, на которого вы работаете.
   — Почему ты решила, что я на кого-то работаю?
   — У меня нет времени вам все объяснять, — сказала Пенелопа. — Но если я подойду прямо к нему и все ему расскажу, то они убьют ее. Никто не знает, кто вы такой, поэтому я решила заговорить с вами.
   — Ты знаешь чертовски много вещей, которые тебя никоим образом не касаются, моя маленькая леди, — нахмурившись, сказал молодой человек. — На кого же, по-твоему, я работаю?
   — На мужчину в высоких меховых сапогах.
   — А если ты и права, то почему ты решила, что он захочет тебе помочь?
   — Он пока не хочет, но он захочет, когда вы передадите ему от меня пару слов.
   — Почему это я должен передавать ему что-то от маленькой девочки, которая слишком много знает?
   — Потому что если вы этого не сделаете, то я найду кого-нибудь еще, и вам от него здорово влетит.
   Молодой человек скосил глаза на рулетку, потом обратно на Пенелопу.
   — Что я ему должен передать?
   — После того, как толстая женщина с белыми волосами уйдет из-за стола, следующие три выигрышных номера будут тридцать один, девять и одиннадцать.
   — Тридцать один, девять и одиннадцать?
   — Да.
   — А потом что?
   — Потом возвращайтесь сюда, и я скажу вам, где находится мой друг. Я не могу допустить, чтобы они увидели, как я с ним говорю.
   — Они? Кто это они?
   Пенелопа почесала правое ухо, потому что Траур Сентября взяла выигрышную карту и Король Зазывала посмотрел на нее через заполненный игроками зал.
   — Да идите же, — прошептала она. — Я и так уже слишком долго с вами говорю.
   Молодой человек еще раз оглядел просторный зал, пытаясь вычислить тех, о ком толковала девочка и кого она так боялась, встал, прошелся, потом как бы случайно оказался у стола рулетки. Секунду спустя беловолосая женщина, страдающая от очевидного избытка веса, покинула стол, и молодой человек молча стоял рядом с колесом, пока шарик не остановился на номере тридцать один. Наконец он приблизился к ярко одетому человеку и что-то прошептал ему но ухо. Тот, с интересом поглядев на него, пожал плечами и сделал крупную ставку на номер девять.
   Собрав выигрыш, он поставил стопку жетонов на номер одиннадцать. Когда шарик остановился именно на этом номере, он, в свою очередь, что-то шепнул молодому человеку. Тот отправился в обратный путь, остановившись ненадолго около пары покерных столов и стола для игры в джабоб.
   Оказавшись у бара в двух метрах от Пенелопы, он перегнулся через стойку, внимательно разглядывая коллекцию алкогольных напитков.
   — Хорошо, моя маленькая леди, — сказал он тихо. — Договорились. — Он выдержал паузу. — Есть одно условие.
   Пенелопа знала, что это за условие, но все равно спросила, какое.
   — Он хочет еще два номера.
   — После того, как он освободит мою подругу.