Резник Майк. Прорицательница

   — Что ж, конечно, раз уж вы настаиваете, — сказал Янки Клиппер, красноречиво пожав плечами.
   — Скажем так, мы очень вас просим об этом, — ответила Мышка.
   — Ваше желание — для меня закон, — сказал Янки Клиппер. Помолчав, он добавил: — Пять миллионов.
   — Пять миллионов чего?
   — Пять миллионов кредиток, конечно.
   — Это понятно, — сказала Мышка. — Что за пять миллионов кредиток?
   — Это плата за то, что вы покинете мой корабль.
   — Вы сказали, что мы вам ничего не должны.
   — Это так.
   — И что мы ваши гости.
   — Вы действительно мои гости, — отозвался он, осушив наконец свой бокал бренди и поставив его обратно на хромированную поверхность стола. — Но также несомненно, что, как только вы отклоните мое гостеприимство и оставите комфорт и безопасность моего корабля, вы перестанете быть моими гостями, так? — Он улыбнулся. — Вы знаете и я знаю, что юная Пенелопа стоит многих десятков миллионов для заинтересованных сторон. Я с готовностью буду вашим гостеприимным хозяином до тех пор, пока ее стоимость растет, но если мне предстоит расстаться с этой потенциальной прибылью, то тогда мне придется спросить с вас минимальную плату в пять миллионов кредиток.
   Мышка молча уставилась на него. Внезапно она почувствовала, как Пенелопа сжала ее руку.
   — Все в порядке, — сказала девочка.
   Мышка посмотрела на нее:
   — Ты знала, что он так поступит, да?
   — Он был нам нужен, — сказала Пенелопа, проигнорировав ее вопрос.
   — Но мы теперь фактически пленницы на его корабле.
   — Все в порядке, — повторила Пенелопа. — По крайней мере Айсберг нас не поймал.
   — Айсберг? — прервал их разговор Янки Клиппер. — Кто такой Айсберг?
   — Очень плохой человек, — сказала Пенелопа. — Он хочет причинить мне зло.
   — Тогда вы сделали очень мудрый выбор, уважаемая, — сказал пират. — Я бы и думать не стал о том, чтобы повредить вам, и уж тем более не позволю, чтобы это сделал кто-то другой.
   — Я знаю.
   — Кроме того, я отнюдь не остаюсь безучастным к судьбе ребенка в ситуации, подобной вашей, — продолжал Янки Клиппер и задумчиво помолчал. — Также я подозреваю, что ваша рыночная цена сильно упадет, если с вами что-то случится.
   Мышка в ярости обернулась к нему.
   — Так что же, мы просто будем летать по скоплению Хинеллуса, пока вы не решите, что она стоит достаточно, чтобы можно было с ней расстаться? — требовательно спросила она.
   — В принципе все обстоит именно так, — ответил Янки Клиппер. — Я уже сделал осторожные запросы в адрес различных заинтересованных лиц.
   — Они разнесут ваш корабль на кусочки, — сказала Мышка.
   Пират улыбнулся:
   — Ну уж нет, пока она на борту, никто не посмеет. — И добавил: — Но прежде чем я откажу себе в удовольствии, которое приносит мне ваше общество, мне кажется крайне разумным, чтобы мы установили на девочку справедливую рыночную цену. Я вряд ли смог бы это сделать, не сообщив всем о том, что она… э-э-э… доступна за определенную сумму.
   — Если, разумеется, мы не раздобудем пять миллионов кредиток, — поправила Мышка.
   — Разумеется, — подтвердил Янки Клиппер. — Я вовсе не неразумный человек и понимаю, что синица в руках полезнее журавля в небе. Это прекрасное дитя может подхватить смертельную болезнь, или попытаться совершить самоубийство, или просто вдруг утерять свое замечательное качество. — Он оглядел собеседница и улыбнулся. — Конечно, я не представляю, как вы сможете достать подобную сумму в сложившейся ситуации, но я всегда буду готов признать, что ошибся по данному пункту.
   — Если бы вы стали играть в карты или рулетку, я бы могла помочь вам выиграть пять миллионов кредиток, — сказала Пенелопа.
   — Не думаю, уважаемая леди, — ответил Янки Клиппер. — Все уже знают, кто вы и что из себя представляете. — Он вздохнул. — А это делает невероятно затруднительным поиск добровольцев для игры со мной, пока вы на борту корабля,
   Пенелопа нахмурилась.
   — Вы ничуть не лучше Короля Зазывалы.
   — Наоборот, уважаемая леди, я намного лучше, — поправил он ее. — Во-первых, я предоставляю вам любые удобства и средства, находящиеся в моем распоряжении. Во-вторых, я уже дал вам слово, что никакое физическое воздействие к вам не будет применяться ни с моей стороны, ни со стороны всех тех, от кого я смогу вас защитить. Но я лучше Короля Зазывалы в основном потому, что я умею учиться на ошибках других.
   — Вы это о чем? — спросила Мышка.
   — Я думаю, это даже слишком очевидно. Причина, по которой вы здесь, а не на Звездной Лодке, — в том, что наша прелестная маленькая Пенелопа смогла каким-то образом изменить ход событий так, чтобы я смог освободить ее. — Он благожелательно посмотрел на девочку, но, хотя его голос оставался сердечным и ласковым, глаза его смотрели жестко. — Я вынужден предупредить вас, мое дорогое дитя, что если на борту моего корабля случится какая-либо неожиданность: если я поскользнусь и сломаю ногу, или если порежусь, когда буду бриться, или если этот загадочный Айсберг окажется слишком близко, — то я помещу вас в анабиозную ванну и погружу в биокриогенный сон, пока буду вести деловые переговоры с тем, кому вы наиболее необходимы. Отключка, как ее неофициально называют здесь, а именно криогенный анабиоз — абсолютно безболезненное средство, мы используем его при перелетах на особо дальние расстояния, и я склонен подозревать, что, когда ваш мозг глубоко уснет и метаболизм будет заторможен почти до нуля, вы окажетесь не в состоянии влиять на события с такой же легкостью, как в случае с Королем Зазывалой.
   Внезапно Янки Клиппер поднялся из-за стола.
   — Но достаточно о делах. Вы мои почетные гости, и я буду счастлив, если вы составите мне компанию за ужином сегодня вечером. А тем временем, — он снова ослепительно улыбнулся и направился к двери, отодвигавшейся в переборку, — пожалуйста, устраивайтесь по своему вкусу. Я надеюсь, что вы будете моими гостями некоторое время.
   Когда он удалился, Пенелопа и Мышка остались одни в огромной, пустой гостиной.
   — Ты видела, что так будет там, на Звездной Лодке? — спросила Мышка.
   — Не совсем, — ответила Пенелопа. — Я знала, он освободит нас, и знала, что он нас не обидит.
   — Но ты не знала, что он продаст тебя, как на аукционе? — продолжала Мышка.
   — Это не имеет значения, — сказала девочка. — Он везет нас куда надо. Только это и важно.
   — Туда, куда надо? — переспросила Мышка. Пенелопа кивнула.
   — Куда надо для чего?
   — Я еще не знаю, Мышка, — ответила Пенелопа. — Но я знаю, что так надо. — Она сильнее сжала ее руку в своей. — Не волнуйся. Я никому не позволю обижать тебя.
   Внезапно Мышка поняла, что верит ей, и осознание этого испугало ее больше, чем мысль о том, что теперь они во власти Янки Клиппера.

ГЛАВА 19

   Мышка привела Пенелопу в маленький магазин, они прошли мимо довольно скудного запаса одежды и туалетных принадлежностей, а также даже еще более скромного выбора книг, кассет и кристаллов, пока не добрались до отдела, который, если бы на него кому-нибудь пришло в голову повесить табличку, был бы обозначен как «Разное».
   — Что мы ищем? — спросила девочка.
   — Увидишь, — ответила Мышка с улыбкой.
   Она принялась копаться в том, что, судя по всему, было невостребованными остатками пиратской добычи, и в конце концов нашла, что искала.
   — Ой, какие красивые! — воскликнула Пенелопа, когда Мышка повернулась к ней и продемонстрировала четыре изящнейшие куклы в разноцветных платьях и сверкающих украшениях.
   — Думаю, что это с Новой Кении, — сказала Мышка, — но могу и ошибиться. Наверное, можно у кого-нибудь спросить.
   — Они очень большие, — сказала Пенелопа. — Намного больше Дженнифер.
   — Ну, видишь ли, их сделали не для того, чтобы с ними играть, а чтобы их поставить куда-нибудь и любоваться, — отозвалась Мышка. — Поэтому они почти не гнутся. Полагаю, что они раньше находились в составе какой-то коллекции. Может быть, остальные были уничтожены или же на них были настоящие драгоценности, и теперь они стоят у кого-нибудь в каюте.
   — Такие красивые бусы, — сказала Пенелопа, осторожно перебирая жемчужные нити на шее одной из кукол.
   — Я думаю, что каждая из них представляет какой-нибудь народ или веру, — сказала Мышка.
   — А какие восхитительные платьица! — продолжала девочка. И тут ее взгляд упал на что-то, что было наполовину погребено под аккуратно сложенным отрезом шелка.
   — Что ж, — сказала Мышка, — выбирай. Ты можешь взять себе любую — или все четыре, если хочешь.
   — Я хочу вот эту, — сказала Пенелопа, сунув руку под отрез шелка и вытаскивая оттуда маленькую тряпичную куклу, вокруг которой был обернут единственный крошечный лоскуток красного сукна.
   — Ее я даже не заметила, — сказала Мышка.
   — Зато я заметила.
   — Она не такая красивая, как все остальные.
   — Ну и пусть.
   — Почему бы тебе не взять всех? — предложила Мышка.
   — Я хочу именно эту, — твердо сказала Пенелопа. — Остальные для взрослых. А эта для маленьких девочек.
   — И она напоминает тебе Дженнифер? — спросила Мышка с улыбкой.
   Пенелопа кивнула.
   — Хорошо, она твоя. — Она огляделась вокруг. — Интересно, где тут за все платят?
   — А мы ни за что не платим, — сказала Пенелопа. — Помнишь, что Янки Клиппер нам сказал? Мы здесь можем брать все, что захочется, за бесплатно.
   — Помню. Но все же неплохо бы найти продавца или кассира и объяснить ему, в чем дело, а то вдруг нас случайно пристрелят за ограбление частного магазина.
   — Нас не пристрелят, — сказала Пенелопа.
   Мышка пожала плечами:
   — А, ну да — насколько я помню, ты еще ни разу не ошиблась. — Она подумала. — Кстати, а как ты хочешь ее назвать? Дженнифер?
   Пенелопа покачала головой:
   — Дженнифер больше нет. Для нее мне нужно новое имя. — Она нахмурилась, рассматривая куклу повнимательнее, потом посмотрела вверх на Мышку. — Как тебя зовут?
   — Мышка.
   — Нет, я хочу знать, как твое настоящее имя.
   — О, в моем настоящем имени нет ничего особенного, — отозвалась Мышка. — Я счастливо избавилась от него в тот день, когда оказалась на Внутренней Границе.
   — И все-таки я бы хотела его знать.
   Мышка пожала плечами.
   — Марианна, — сказала она с отвращением.
   — Марианна, — задумчиво повторила Пенелопа. — Марианна. — Она с одобрением кивнула головой. — Вот так я ее и назову.
   — Ты абсолютно уверена?
   — Да. Таким образом, даже когда тебя со мной не будет, Марианна будет напоминать мне о тебе.
   — Ты тут хозяйка, — сказала Мышка с безнадежным вздохом.
   — Правда? — спросила Пенелопа.
   — Я хочу сказать, что ты хозяйка в том, какая кукла тебе нужна и как ее назвать, — сказала Мышка и помолчав, добавила: — А если бы здесь был Карлос, то он, наверное, попытался убедить меня, что ты могла бы стать хозяйкой всей Галактики, если бы только захотела.
   — Это же глупо, — сказала Пенелопа.
   — Согласна. — Мышка оглядела магазин в последний раз. — Ладно, пошли обратно в каюту.
   — Иди одна, хорошо? — сказала Пенелопа. — Я хочу показать Марианне корабль.
   — Я пойду с тобой, — предложила свои услуги Мышка.
   — В этом нет нужды, — ответила Пенелопа. — Потеряться я не могу, а Янки Клиппер предупредил всю команду, что мы его личные гости.
   — Но я и сама не возражаю пойти с тобой, — сказала Мышка. — Никаких проблем.
   — Это в самом деле не обязательно, — твердо повторила Пенелопа.
   — Ты уверена, что с тобой все будет в порядке? — озабоченно спросила Мышка.
   — Со мной все будет в порядке.
   Мышка смотрела на девочку несколько секунд, потом пожала плечами.
   — Что ж, полагаю, что каждый заслуживает немного личного времени, — сказала она наконец. — А я, наверное, вернусь в каюту и прилягу.
   Мышка обняла Пенелопу и направилась к отведенной им каюте, а девочка, все еще держа куклу на руках так, как будто она была хрустальная и в любой момент могла разбиться, пошла в противоположном направлении. Она прошла мимо лазарета, потом поднялась на аэролифте на верхнюю палубу и повернула налево. Здесь было значительно более оживленно, потому что это был рабочий уровень, и члены корабельной команды непрерывно и целеустремленно переходили из одного отсека в другой, не обращая на нее ни малейшего внимания.
   Пенелопа, передвигаясь не менее целеустремленно, пошла вниз по коридору к наблюдательной рубке, довольно большой каюте с пятнадцатью экранами, каждый из которых передавал с внешней камеры голографическое изображение какого-либо участка космоса, и все они вместе показывали окружающее корабль пространство более чем на парсек в каждом направлении.
   Посередине комнаты стоял в одиночестве тот худой молодой человек, с которым она заговорила на Звездной Лодке.
   — Добрый день, — сказал он, заметив девочку.
   — Добрый день, — ответила она со всей подобающей официальностью в голосе.
   — Похоже, это новая кукла.
   — Ее зовут Марианна, — сказала Пенелопа, приподнимая куклу, чтобы тот смог ее получше рассмотреть.
   — Знаешь, я как-то и не успел спросить, как зовут тебя?
   — Пенелопа.
   — Добро пожаловать на наш корабль, Пенелопа, — сказал молодой человек. — Меня зовут Потемкин — Миша Потемкин.
   — Это похоже на настоящее имя, — удивленно сказала Пенелопа.
   — Оно и есть настоящее.
   — Я думала, что здесь вообще никто не пользуется своим настоящим именем, кроме, конечно, меня и Марианны.
   — Вот именно поэтому я так и назвался, — сказал Потемкин, улыбнувшись. — Чтобы меня лучше запоминали.
   — Должно действовать.
   — И действует. А скажи, Пенелопа, что ты здесь делаешь одна?
   — Я не одна, — ответила девочка. — Со мной Марианна.
   — Я приношу свои извинения, — сказал Потемкин. — Что вы с Марианной здесь делаете?
   — Я разговариваю с вами, а Марианна рассматривает вон те экраны.
   Потемкин хихикнул.
   — Я не это имел в виду.
   Пенелопа вежливо заглянула ему в глаза, ожидая, когда он объяснит ей, что имел в виду.
   — Я хотел спросить, — сказал он наконец, — как вы вообще оказались в наблюдательной рубке?
   — Я увидела вас, а все, похоже так сильно заняты, вот я и подумала, что с вами можно поговорить.
   — О чем же ты хочешь поговорить? — спросил Потемкин.
   — О, я еще не знаю, — ответила Пенелопа, осматриваясь в рубке. Ее взгляд упал на один из экранов. — Как эта штука работает? — спросила она, указывая на экран. — То есть это же наверняка не окно, потому что мы находимся в самом центре корабля.
   — Это как голографическая картина у тебя дома, — объяснил Потемкин. — У нас есть камеры, они расположены снаружи корабля и передают сюда все, что видят.
   — Но здесь же нельзя переключать каналы.
   Он улыбнулся.
   — Вот поэтому у нас так много экранов.
   — А как вы чините камеру, если она вдруг сломается?
   — Мы их не чиним, — ответил Потемкин. — Мы их просто выбрасываем и устанавливаем новые.
   — Вы сами их устанавливаете?
   Потемкин весело улыбался.
   — Нет, это не по моей части.
   — А что по вашей части? — спросила Пенелопа. — Все вокруг чем-то заняты и работают, а вы просто стоите и рассматриваете экраны. Вы случайно не тот, кто предупреждает капитана, когда приближается метеоритный поток?
   — Нет, это корабль выполняет автоматически.
   — Тогда что вы делаете?
   — Сейчас — ничего.
   — Тогда вы пассажир? — настаивала она.
   — Нет, — ответил Потемкин. — Я боевой вождь.
   — Боевой вождь?
   Он улыбнулся.
   — Там, в Республике, подобная должность называется советник по обороне. Я не приступаю к работе, пока мы не начнем боевые действия или сами не подвергнемся нападению, но когда это случается, то мне приходится действительно очень много работать.
   — И если вы говорите Янки Клипперу напасть на кого-нибудь, то он нападает, а если говорите «не надо», то он не нападает?
   — Обычно так.
   — Так вы очень важный здесь человек, — сказала она с восхищением.
   — Время от времени.
   Она погрузилась в размышление, потом подняла на него глаза и спросила:
   — Что случится, если вы дадите ему неправильный совет?
   — Тогда мы потерпим поражение.
   — Что значит «потерпим поражение»?
   — Погибнем.
   — И много вы зарабатываете?
   — Я не думаю, что это твое дело, моя маленькая леди, — сказал Потемкин.
   — Пока нет, — согласилась Пенелопа.
   — А это еще что значит?! — воскликнул Потемкин. Пенелопа заботливо посмотрела на свою куклу.
   — Мне кажется, что ей хочется есть, — объявила она.
   — Она подождет, — сказал Потемкин. — Что значит «пока нет»?
   — Вы знаете, что я имею в виду, — сказала Пенелопа, не поднимая глаз от куклы.
   — Все равно скажи.
   — Когда-нибудь вы можете дать ему неправильный совет.
   — Возможно, — согласился Потемкин. — Никто не бывает всегда прав.
   — Я бываю, — сказала Пенелопа без тени хвастовства.
   — Вздор.
   — Мне очень жаль вас, мистер Потемкин, — сказала она искренне.
   — Ах вот как? Почему это?
   — Потому что когда-нибудь — может быть, завтра, а может, даже и сегодня — Янки Клиппер вспомнит то, что я сделала в казино, и он поймет, что у меня намного лучше получится быть боевым вождем, чем у вас.
   Потемкин резко засмеялся.
   — Ты не имеешь даже отдаленного представления о военной тактике.
   — Но я знаю все о будущем, — заметила она. — Если он должен выиграть битву, то я буду знать, как у него это может получиться. Если не может, то я буду знать почему.
   Потемкин прищурился и долго смотрел на нее.
   — Ты пришла сюда не случайно, так? — спросил он наконец.
   — Нет, не случайно, — признала девочка. — Я знала, что вы здесь.
   — И ты знала, что у нас получится такой разговор?
   — Вроде этого, — ответила Пенелопа. — Я не знала точно, какие мы будем говорить слова, но я знала, что мы поговорим, если мне этого захочется.
   — А ты знаешь, что мне случалось убивать людей, которые угрожали моему положению?
   — Нет, — отозвалась она. — Но охотно верю. У вас хорошие манеры, но вы не очень хороший человек.
   — Если я решу, что ты права, — продолжал Потемкин, — то почему ты думаешь, что я не убью тебя?
   — Вы не очень хороший человек, — повторила Пенелопа, — но вы умеете соображать. Вы хорошо знаете, что если вы убьете меня, то Янки Клиппер поймет, почему вы это сделали, и тогда он расправится с вами за то, что вы убили кого-то, кто мог бы помочь ему никогда не терпеть поражение.
   — Я могу и рискнуть, — зловеще сказал Потемкин. — Все лучше, чем снова стать простым матросом.
   — Вам вовсе не обязательно убивать меня или становиться матросом, — сказала Пенелопа.
   — Что?
   — Все, что вам нужно сделать, — это выпустить меня и моих друзей на какой-нибудь планете.
   — Друзей?
   — Мышку и Марианну, — ответила она, показывая на куклу.
   Потемкин покачал головой.
   — Пожалуй, я не стану этого делать, — сказал он. — Ты стоишь пару миллионов кредиток, может быть, и больше. Насколько мне известно, Янки Клиппер уже связался с теми людьми, которые вас разыскивают, и рассчитывает получить за вас деньги.
   — Деньги для вас так много значат? — спросила Пенелопа.
   — Это мое хобби.
   Она посмотрела ему прямо в глаза.
   — В одном из будущих, которые я вижу, вы высаживаете меня на одной планете вместе с Янки Клиппером, а сами становитесь капитаном и забираете себе все его деньги.
   — А ты не видишь, остаюсь ли я жив после того, как совершаю сие деяние? — спросил он с сардоническим смешком.
   Она покачала головой.
   — Я не умею видеть будущее людей после того момента, когда я их покидаю. — Она подумала. — Но я вижу много будущих, в которых я становлюсь боевым вождем, и намного больше тех, в которых Янки Клиппер вас убивает после того, как вы мне мешаете.
   — А как насчет будущего, в котором мы все остаемся при своих, а тебя в конце концов продают тому, кто даст больше?
   — Нет.
   — Почему нет?
   — Потому что их я не ищу.
   — Так поищи, поищи получше, — сказал Потемкин. — Потому что так оно и будет.
   — Вряд ли, — со всей серьезностью сказала Пенелопа. — Очень скоро Янки Клиппер решит, что из меня выйдет хороший боевой вождь. — Она еще подумала. — Задолго до того, как у вас появится возможность меня продать. — Она снова посмотрела на куклу. — Я действительно должна идти, ее надо покормить, — извиняющимся тоном сказала она и пошла к выходу из рубки.
   Потемкин молча наблюдал, как она уходит, но как раз в тот момент, когда она была на пороге, окликнул ее:
   — Не то чтобы я поверил всему этому бреду хоть на секунду, но если бы я поверил, то на какой планете я бы высадил вас?
   Пенелопа вернулась в рубку и подошла к тому экрану, на который смотрела раньше. Некоторое время она рассматривала его, потом показала пальцем на желтую звезду:
   — Вокруг этой звезды вращается одиннадцать планет, — сказала она. — Мы хотим на четвертую.
   — Ты бывала там раньше? — спросил он.
   — Нет.
   — Тогда почему ты выбрала именно ее?
   Она улыбнулась Потемкину.
   — Она мне больше всех понравилась.
   — Звезда похожа на все остальные звезды класса С в скоплении. — Он подозрительно посмотрел на нее. — Ты уверена, что там у вас нет друзей?
   — Уверена.
   — Но может быть, вы их там найдете? — продолжал он.
   — Разве что одного.
   — Только одного? — с недоверием переспросил он.
   — Иногда и одного вполне достаточно, — сказала Пенелопа, потом снова прижала к себе куклу — Мне действительно надо идти, а то Марианна на меня очень рассердится.
   Она вышла из рубки, оставив Потемкина задумчиво смотреть ей вслед, и через несколько минут уже вновь была в своей просторной каюте. Мышка, которая все это время спала, резко села при едва слышном звуке отодвигающейся двери.
   — Извини, — сказала Пенелопа. — Я не хотела тебя будить.
   — Да все равно, — отозвалась Мышка, отбрасывая в сторону атласное одеяло. — Если бы ты меня не разбудила, то уж и не знаю, смогла бы я уснуть сегодня ночью или нет.
   — В космосе всегда ночь, — заметила Пенелопа.
   — Это военный корабль. На нем время идет по галактическому стандарту. — Мышка протерла глаза. — Как вы с Марианной поживаете?
   — Ей нужна новая одежда, — сказала Пенелопа. — Она не может все время ходить в простом обрывке ткани.
   — Тогда мы ей сошьем что-нибудь.
   — Правда? — радостно спросила Пенелопа.
   — А почему бы и нет, — сказала Мышка, оглядывая каюту. — Знаешь, если нам удастся найти немного ткани, которой здесь отделывали мебель, то она у нас будет одета лучше всех на корабле.
   — Было бы здорово, — согласилась Пенелопа.
   — Как Марианне понравилась прогулка по кораблю?
   — Мне кажется, что здесь ей не очень нравится, — призналась Пенелопа.
   — Мне очень жаль, потому что у меня есть предчувствие, что мы здесь застряли надолго.
   — Может быть, и нет, — сказала девочка.
   Мышка уставилась на нее.
   — Ну-ка, ну-ка?
   — Не очень далеко отсюда есть очень симпатичная планета, — продолжала Пенелопа. — Я думаю, что там Марианне было бы намного веселее.
   — И кто, по-твоему, собирается отпустить Марианну на эту очень симпатичную планету? — осторожно спросила Мышка.
   — Не знаю, — ответила девочка. — Кто-нибудь.
   — Кто-нибудь вроде Янки Клиппера? — настаивала Мышка.
   Пенелопа покачала головой.
   — Нет, не думаю.
   — Я знаю, Пенелопа, он кажется очень приятным человеком, но он очень опасен.
   — Он тебя не обидит, — сказала Пенелопа. — Ты мой единственный друг. — Внезапно она вспомнила про Марианну. — В любом случае ты мой лучший друг. Я никогда никому не позволю тебя обижать.
   Мышка печально улыбнулась:
   — По идее именно это должна была бы я сказать тебе.
   — Прости, — вспыхнув, сказала Пенелопа. — Я не хотела говорить начальственно. Только не с тобой.
   Мышка встала, прошла по широкому пространству ковра, разделявшего их, и крепко ее обняла.
   — Ты говоришь вовсе не начальственно, Пенелопа. Ты обо мне заботишься, а лучше этого не придумаешь. Я просто не хочу, чтобы ты влезала в неприятности. У тебя есть чудесный дар, но ты все еще маленькая девочка, и ты не знаешь, во что могут превратиться некоторые из людей, если их разозлить.
   — Нет, я знаю, — сказала Пенелопа. — Я хорошо вижу, какие они на самом деле, — она приложила палец к виску, — вот здесь.
   — Тогда ты будешь стараться их не злить понапрасну.
   — Но нам надо добраться до той планеты.
   — Что такого важного на той планете?
   Пенелопа пожала плечами.
   — Этого я еще не знаю.
   — Но ты уверена, что нам надо туда лететь? — настаивала Мышка.
   Девочка покивала головой:
   — Да.
   — Как думаешь, когда будешь знать почему?
   — Скоро, — ответила Пенелопа с абсолютной убежденностью. — Очень скоро.
   Потом она вспомнила о Марианне, и, пока Мышка озадаченно наблюдала за ней, она провела следующие полчаса, тщательно отмывая маленькую куклу и подгоняя получше ее одежку — на первый взгляд просто светловолосая малышка, которой ни до чего нет дела, а вовсе не дорогостоящая пленница на борту самого мощного пиратского корабля в скоплении Хинеллуса.

ГЛАВА 20

   Пенелопа крепко спала, когда до ее плеча дотронулась чья-то рука и осторожно его потрясла. Девочка застонала, забормотала что-то невнятное и повернулась на другой бок, но рука продолжала ее трясти.