Резник Майк. Прорицательница

   — По-моему, вот еще один, — сказал Вечный Малыш, подходя к двери. — Впрочем, может, это птица. — Он помолчал. — Нет, это все-таки корабль. — Последовала еще одна пауза, на этот раз длиннее. — Этот садится на севере. Значит, они будут; подходить с двух сторон.
   — Может быть, мы здесь запремся и дадим им возможность побороться меж собой за право сразиться с тобой, — предложил Айсберг. Он встал и подошел к двери; прикрыв глаза рукой, он осмотрел небо.
   — Если слухи верны, то в конце концов я останусь один на один с Джимми Колючкой, — сказал Малыш, размышляя над возможностями. Потом он сплюнул пыль. — Черт возьми, я хочу сразиться больше чем с одним. — Он задумчиво помолчал. — Может быть, они будут подходить группами.
   — Если бы я знал, что это так много для тебя значит, то я бы сообщил наши координаты боевым кораблям Республики, — с холодной иронией сказал Айсберг.
   — Интересно, скольких я уложу, прежде чем убьют меня, — вслух размышлял Малыш.
   — Меньше, чем хотелось бы, — откликнулся Айсберг. Вдруг Черепаха Квази пересек холл и присоединился к Малышу на крыльце.
   — Что тебе здесь надо? — спросил Малыш.
   — За отсутствием инструкций от Прорицательницы, — сказал иножитель, вынимая свое странное бесшумное оружие, — я решил присоединиться к вам на вашем посту.
   — Ну не знаю, — протянул Вечный Малыш. — Я собирался в одиночку встречать всех, кто появится.
   — А как насчет Айсберга?
   Малыш презрительно фыркнул.
   — Он не любит пачкать ручки. Он понаблюдает за всем изнутри, а потом припишет себе все мои победы.
   — Звучит неплохо, — сухо сказал Айсберг.
   — Кроме того, — продолжал Малыш, — ты должен оставаться с девочкой на тот случай, если кто-нибудь прорвется мимо меня.
   — Она позовет меня, если я ей буду нужен, — сказал Черепаха Квази.
   — А если не позовет?
   — Значит, я ей не понадобился, — ответил иножитель.
   — Я рад, что здесь еще кто-то, кроме меня, понимает, с кем мы имеем дело, — сказал Айсберг.
   — Я всегда понимал, с кем мы имеем дело, — безмятежно сказал Черепаха Квази, — вот почему я здесь.
   — Тогда ты самый большой дурак из всех, — сказал Айсберг.
   — Почему ты так считаешь? — полюбопытствовал иножитель.
   — Мышка все еще не понимает, что представляет собой эта девчонка, Малышу наплевать, но ты — ты знаешь и все-таки пытаешься помочь ей.
   — А почему ты здесь?
   Айсберг пожал плечами.
   — Я сам хотел бы знать.
   — Тогда кто из нас глупее: я, понимающий свои мотивы, или ты, не имеющий представления о собственных?
   Айсберг обдумал это заявление.
   — Возможно, приятель, что ты прав, — неохотно признал он.
   Вечный Малыш сошел с крыльца на улицу.
   — Вы, двое, кончили выяснять, кто из вас глупее? — спросил он.
   — Да, — сказал Айсберг. — Я думаю, мы согласимся на ничью.
   — Хорошо, — сказал Малыш. — Тогда уходите в дом.
   — Нет, — спокойно ответил иножитель.
   Вечный Малыш повернулся к нему.
   — Я работаю на Мышку, и мне платят, чтобы я защищал девочку, — сказал он. — А тебя я встретил только сегодня, и, по моему мнению, тебе я ничего не должен. Я уже давно жду такой шанс, и если мне придется убить тебя, чтобы заполучить то, что я хочу, то я убью тебя.
   Мышка подошла к двери.
   — Оставьте его в покое, Малыш. Я скажу вам, кого убивать.
   — Хорошо, — согласился Малыш, — но никто не может приказывать мне, кого не убивать, даже вы.
   — Что ж, кому-то же надо напомнить вам, кто здесь злодей, — сказала Мышка. Она показала на пшеничные поля за кучкой домов. — Враг вон там.
   — Здесь и сейчас враг — это тот, кто не дает мне делать то, что я хочу, — ответил Малыш.
   В дверях рядом с Мышкой появилась Пенелопа, прижимая к себе Марианну.
   — Иди в дом, Черепаха, — сказала Пенелопа. — Если ты не уйдешь, он тебя убьет.
   — Если таково ваше желание, Прорицательница, — сказал иножитель, сразу же поворачиваясь и уходя в гостиницу.
   — У меня и раньше были домашние животные, — заметил Айсберг, — но никто из них не был так хорошо выдрессирован.
   — Хватит хохмить, Карлос, — сказала Мышка. — Мы выясним наши разногласия позже. Повторяю тебе то, что сказала Малышу: враг вон там.
   — Уже нет, — сказал Вечный Малыш, когда несколько мужчин появились в полумиле от них на грязной дороге. — Айсберг, уходи с моей улицы.
   — Слушаю и повинуюсь, — иронически сказал Айсберг, отступая за дверь. Он бросил быстрый взгляд на север. — Между прочим, не хочу нарушать твою идиллию, но похоже, что еще двое приятелей сейчас прибудут с другого конца города.
   Руки Малыша упали на рукоятки пистолетов.
   — Чем больше, тем веселее, — сказал он.
   Айсберг внезапно заметил, что Мышка все еще стоит рядом с ним.
   — Тебе лучше уйти внутрь, — сказал он ей. — Ты даже не вооружена.
   — Ты действительно собираешься оставить его наедине со всеми этими головорезами? — требовательно спросила она.
   — Я и раньше говорил тебе, что собираюсь. Кроме того, он сам этого хочет. — Айсберг взглянул на приближающихся людей. — Они будут здесь примерно через две минуты, — сказал он Малышу. — Я надеюсь, ты готов.
   — Я готов уже двести лет, — сказал Вечный Малыш, и на его красивом юном лице появилась улыбка предвкушения.

ГЛАВА 31

   Восемь любителей наживы — пятеро мужчин и три женщины — достигли кучки деревянных построек, образовывавших этот так называемый город, с промежутком в минуту. Один из них остался поодаль, примерно в сотне метров позади основной группы, а остальные семь остановились напротив гостиницы и уставились На Вечного Малыша, который стоял перед ними с руками на поясе, совершенно расслабленный.
   — Я знаю, кто ты такой, — сказал один из мужчин.
   — Тогда ты должен знать, зачем я здесь, — ответил Малыш.
   — Ты не охотник за премиями, — сказала женщина. — У тебя нет причин интересоваться девчонкой.
   — Мои причины вам известны, они копия ваших — деньги, — сказал Малыш.
   — Нам не нужна драка с тобой, — продолжала женщина. — Почему бы тебе не уйти, пока не поздно?
   — Уходить некуда, — сказал Малыш.
   — Уж не думаешь ли ты, что сможешь справиться со всеми восемью? — изумилась женщина.
   — Я насчитал только семь, — спокойно заметил Малыш. — Один из ваших друзей выказывает редчайшее по нынешним временам здравомыслие.
   — Никакой он мне не друг, — сказал мужчина, что заговорил первым. — И он еще подойдет, можешь не волноваться.
   — Вы что, собираетесь разделить награду на семерых? — спросил Малыш. — Если нет, то у меня нет никаких серьезных возражений против того, чтобы вы сперва отошли на одно из полей и разобрались между собой. — Он выдержал паузу. — Я постою здесь, подожду победителя.
   — По правде говоря, мы договорились по радио, так что наш ответ на вопрос о разделе — «да», — сказал мужчина. — Денег предостаточно, даже если разделить их на семерых.
   — Или на восьмерых, если пожелаешь присоединиться к нам, — добавил еще один головорез.
   — А как насчет вашего друга там, на улице? — полюбопытствовал Малыш. — Или насчет тех двух кораблей, что еще не приземлились?
   — Мы сделали им предложение. Они его отвергли. Тем хуже для них. И для тебя тоже, если собираешься сопротивляться.
   — Я не теряю ничего, кроме денег, — сказал Вечный Малыш. — Если вы сейчас же не вернетесь на корабли, то потеряете больше, чем деньги.
   — Ты с ума сошел! — сказала женщина, и трое джентльменов удачи начали расходиться, образовывая полукруг. — Ты что, серьезно думаешь, что сможешь справиться с семью вооруженными охотниками?
   Малыш уверенно улыбнулся.
   — Ты что, серьезно думаешь, что не смогу?
   Говоря это, он выхватил оружие обеими руками; удар лазерного луча и очередь коротких зарядов почти монолитного звука из акустического пистолета уложили двоих женщин и двоих мужчин практически мгновенно, а третья женщина схватилась руками за живот и согнулась пополам, корчась от боли.
   Двое оставшихся в живых мужчин уже с оружием в руках — у одного из них был акустический пистолет, у другого старомодный реактивный — бросились искать укрытие, отстреливаясь. Вечный Малыш не пригнул голову, не присел, не упал, не отошел за столб, даже не встал боком. Он, твердо стоя на крыльце, как будто не замечая пуль и акустических зарядов вокруг него, тщательно прицелился из лазера и уложил обоих. Затем как ни в чем не бывало снова повернулся к раненой женщине, отчаянно пытавшейся вытащить пистолет, прицелился ей между глаз и выстрелил. Без звука она замерла на земле.
   И только теперь восьмой нападающий, тот, что оставался позади, стал подходить к Малышу.
   — Неплохо, — сказал он. — Совсем неплохо.
   — Превосходно, провалиться мне на этом месте, — ответил Малыш.
   — Гм, это спорный вопрос, — спокойно продолжал мужчина. — Четверо из них были мертвы, а еще один все равно что мертв еще до того, как они поняли, что драка началась.
   — Когда сил семь к одному не в твою пользу, ты не будешь ждать, когда судья махнет флажком, — сказал Малыш. — Если они не были готовы, то это их проблема.
   — Полностью согласен, — сказал подошедший. — По правде говоря, мне надо бы быть благодарным тебе. Ты избавил меня от необходимости самому их убивать.
   — Я так понимаю, ты не очень любишь делиться, — с улыбкой сказал Малыш.
   — Я работаю один.
   — Тогда не поразмыслить ли тебе над тем, не хочешь ли ты умереть тоже в одиночку, — предложил Малыш.
   — Я мог бы сказать то же самое тебе.
   — Мог бы, — согласился Малыш. — Но, вероятно, я не стал бы слушать.
   — Да уж готов поклясться, не стал бы, — сказал тот. — У нас с тобой много общего.
   — Ты так думаешь?
   Мужчина кивнул.
   — Мне наплевать на наградные деньги и на девчонку, тебе тоже на них наплевать. Мужчины вроде нас живут только ради прелести соревнования.
   — Или умирают ради него, — отозвался Малыш.
   — Или умирают ради него, — эхом откликнулся мужчина. — Ты Вечный Малыш, так?
   Малыш кивнул.
   — Мне приходилось слышать о тебе.
   — Не знаю, приходилось ли мне слышать о тебе или нет, — отозвался Малыш.
   Мужчина усмехнулся.
   — Может, мое имя тебе поможет вспомнить — я Джимми Колючка.
   — Ты знаешь, я все спрашивал себя, не было ли тебя в этой банде, — сказал Малыш, кивая в сторону семерых мертвых охотников за премиями, на оружии которых тускло отсвечивало красноватое солнце. — Но судя по тому, что я о тебе слышал, мне стало ясно: тебя среди них быть не могло.
   — Моя репутация меня опередила. Бальзам на раны.
   — Я так ждал встречи с тобой, — сказал Малыш.
   — Мне одно время хотелось, чтобы мы встретились за стаканчиком когда-нибудь, может, обменялись бы рассказами, — ответил Колючка. Он вздохнул. — Но, наверное, такая встреча лучше.
   — Гораздо лучше, — согласился Малыш; над ними лениво закружилась етая неведомых пернатых.
   — Я заметил, что ты не попросил меня вернуться на корабль, пока жив, — сказал Джимми Колючка с довольной улыбкой.
   — Потому что я не хочу, чтобы ты возвращался.
   — Слушай, да ты мой идеал! — хихикнул Колючка. — В другой жизни мы могли бы стать большими друзьями.
   — Ну, ты в ту другую жизнь попадешь несколько раньше меня, — сказал Малыш. — А когда я в конце концов к тебе присоединюсь, то мы станем друзьями.
   — Надеюсь, — отозвался Колючка. — У меня есть предчувствие, что там, куда мы направляемся, нам понадобится как можно больше друзей. — Он окинул взглядом гостиницу. — Девчонка там?
   Малыш кивнул.
   — Она одна?
   — Не имеет никакого значения, — ответил Малыш. — Тебе сначала надо пройти мимо меня, а у тебя это не получится.
   — Мы еще посмотрим, — сказал Колючка, делая шаг вперед.
   Вечный Малыш выхватил акустический пистолет. Но прежде чем он успел выстрелить, Джимми Колючка сделал короткое, быстрое движение правой рукой, и три длинных дротика впились в грудь Малыша. Тот на мгновение застыл неподвижно, с недоверием уставившись на кровь, хлеставшую по куртке.
   — Черт меня побери, — прошептал он, и губ его коснулась улыбка. — Наконец случилось.
   Затем он упал.
   Джимми Колючка подошел к телу Малыша, перевернул его на спину и внимательно всмотрелся в него. Он долго разглядывал улыбающееся мальчишеское лицо, потом вздохнул и повернулся к входу в гостиницу. Он успел сделать только два шага, когда в окне появился Черепаха Квази со своим странным оружием. Послышалось тихое гудение, и Колючка повалился поверх безжизненного тела Малыша.
   Айсберг вышел из дверей осмотреть произведенное опустошение, через мгновение за ним последовали Мышка, Пенелопа и Черепаха Квази.
   — Какие бессмысленные потери, — пробормотал Айсберг.
   — Он пожертвовал своей жизнью ради нас, — возгласил Черепаха Квази. — Это был благородный человек.
   — Ты не прав по обоим пунктам, — сказал Айсберг.
   — Не понимаю.
   — Во-первых, в этом не было ничего благородного. Он не меньше сотни лет пытался добиться того, чтобы его убили, и вот наконец у него получилось, — пояснил Айсберг. — И во-вторых, он не пожертвовал собою ради нас.
   — Без сомнения, пожертвовал.
   Айсберг покачал головой.
   — Нет, кто-то пожертвовал им ради нас. — Он повернулся и посмотрел в упор на Пенелопу. — Или я ошибаюсь?
   — Оставь ее в покое, Карлос! — рявкнула Мышка. Он перевел глаза с девочки на Мышку, потом опять на девочку, пожал плечами и пошел посмотреть, не сможет ли опознать кого-нибудь из покойников.
   — Мне кажется, этих двух я знаю, — объявил Айсберг. — Одного звали Баззард Булыжник, а эта женщина, — он указал на женщину, которая говорила с Малышом, — это Нина Паллоне. Он не представлял собой ничего особенного, но она считалась одной из лучших. — Он помолчал, оглядывая тела. — Тех пятерых никогда не видел.
   — Что нам делать с телами? — спросил Черепаха Квази.
   — После того как я схожу чего-нибудь выпью, я похороню Малыша там, за гостиницей, — сказал Айсберг. — Ты можешь мне помочь.
   — А остальные?
   — Оставим их там, где сейчас лежат, — сказал Айсберг. — Должны прибыть еще два корабля. Возможно, это зрелище заставит их о чем-нибудь призадуматься.
   Он повернулся и зашагал к ресторану. Мышка повернулась к Черепахе Квази.
   — Спасибо, что отомстил за смерть Малыша.
   — Он значил для меня не больше, чем я для него, — отвечал иножитель. — Я защищал Прорицательницу.
   — Ну какие бы ни были у вас на то причины, все равно спасибо, — сказала Мышка. — Может быть, вам лучше начать копать могилу Малышу. Я думаю, Карлос присоединится к вам через пару минут.
   — Позволяешь ли ты мне покинуть тебя, Прорицательница? — спросил Черепаха Квази.
   — Да, — сказала Пенелопа.
   Иножитель сошел с крыльца.
   — У меня нет инструментов для рытья, — объявил он.
   — Там, за гостиницей, есть сарай, — сказала Мышка. — Может быть, в нем что-нибудь найдется: лопата, кирка.
   Не произнеся больше ни слова, Черепаха Квази зашагал в обход гостиницы.
   — Уйдем внутрь, Пенелопа, — сказала Мышка.
   — Зачем? — спросила девочка.
   — Нам надо поговорить, и я бы предпочла сделать: внутри, чтобы нас никто не услышал, даже Черепаха.
   Мышка вошла в дом и быстро пересекла холл, оказавшись в гостиной. Пенелопа последовала за ней.
   — Присядь, — сказала Мышка.
   Пенелопа уселась на диван, и Мышка опустилась рядом.
   — В чем дело? — спросила девочка. — Ты ведешь себя так, словно злишься на меня.
   — Я не злюсь, но мне кое-что хотелось бы знать.
   — Что?
   Мышка заглянула Пенелопе в глаза.
   — Карлос говорил правду?
   — Я не понимаю, о чем ты, — сказала девочка.
   — Обязательно ли Вечный Малыш должен был умереть?
   — Он хотел умереть, — ответила Пенелопа. — Об этом не надо печалиться.
   — Ты не ответила на мой вопрос. Он должен был умереть?
   — Джимми Колючка был быстрее.
   — Но Джимми Колючка был нашим врагом, а Вечный Малыш был нам другом.
   — Он умер так, как ему хотелось.
   — Посмотри на меня, — сказала Мышка. — Ты вмешивалась в ход сражения?
   Пенелопа с готовностью встретила ее взгляд.
   — Нет.
   — Ты уверена?
   — Неужели ты не веришь мне, Мышка?
   Мышка смотрела на нее какое-то время, потом обняла ее и прижала к себе с облегчением.
   — Да, я верю тебе.
   — Она говорит правду, — сказал голос из-за двери. Мышка подпрыгнула от неожиданности.
   — Я думала, ты пошел выпить.
   — Они заперли все двери, когда началась стрельба, — отозвался Айсберг.
   Внезапно Мышка нахмурила брови.
   — Погоди, если ты согласен, что она говорит правду, то к чему ты вообще тогда завел тот разговор о жертве? — спросила она.
   — Ты задала не тот вопрос.
   — Ну и какой же вопрос мне надо было задать?
   Айсберг перевел взгляд на Пенелопу.
   — Спроси ее: остался бы Малыш жив, если бы она вмешалась?
   — Уйди прочь, оставь меня в покое! — закричала Пенелопа, почти в истерике.
   — Пожалуйста, Карлос, — сказала Мышка.
   Он кивнул.
   — Мне надо похоронить тело. — Он повернулся к ним спиной и бросил через плечо, уходя: — Кроме того, я уже знаю ответ.
   И Мышка осталась один на один с Пенелопой.
   — Ну? — спросила она.
   Пенелопа, все еще напряженная, продолжала молча смотреть на то место, где только что стоял Айсберг.
   — Пенелопа? — сказала Мышка. — Это правда? Ты что, могла спасти его?
   — Он хотел умереть.
   — Он был готов умереть, — сказала Мышка. — Это не одно и то же.
   — Одно и то же.
   — Нет, — сказала Мышка. — Если бы он хотел умереть, он бы не стал стрелять в тех семерых. Он бы просто стоял не двигаясь и позволил им застрелить себя.
   Пенелопа постепенно успокаивалась, но ничего не отвечала.
   — Ты могла его спасти? — снова спросила Мышка.
   — Может быть, — неохотно призналась Пенелопа.
   — Это не ответ, — сказала Мышка. — Ты могла бы спасти его — да или нет?
   — Да.
   — Как?
   — Мне надо было разбить окно в тот момент, когда Малыш выхватывал пистолет. Джимми Колючка отвлекся бы, совсем ненадолго, но Малыш успел бы его убить.
   — Тогда почему ты этого не сделала?
   — Ему было все равно — жить или умереть.
   — Но нам не все равно, — сказала Мышка. — Во-первых, потому что он был нашим другом, а во-вторых, потому что он нужен нам для того, чтобы сразиться с оставшимися двумя — теми, что еще не приземлились.
   — Они могли бы убить его, — сказала Пенелопа.
   — Могли бы? — повторила Мышка.
   — В зависимости от того, где бы они стояли.
   — Ты могла бы сказать ему, где встать.
   — Да какая разница?! — воскликнула Пенелопа. — Он все равно не имеет никакого значения. Я люблю только тебя. — Она бросилась Мышке на худенькую грудь и обвила ее шею руками. — Тебя, и Марианну, и, может быть, еще Черепаху Квази. А он никому не нужен. — Она заплакала. — Скажи, что ты не сердишься на меня, Мышка.
   Мышка рассеянно погладила ее светлые волосы и посмотрела через окно на тела, лежавшие на улице.
   — Нет, я не сержусь на тебя, Пенелопа, — сказала она встревоженным голосом.
   — И ты меня все еще любишь?
   — Я всегда буду любить тебя.
   — И мы с тобой все еще партнеры, мы всегда будем вместе?
   Мышка глубоко вздохнула, все так же рассеянно продолжая гладить светлые волосы Пенелопы.
   — Ты не отвечаешь мне, — сказала девочка. Мышка крепко ее обняла, но хранила молчание. На ее лице застыло тревожное выражение.

ГЛАВА 32

   Наступила ночь.
   Айсберг вытащил на крыльцо кресло-качалку и устроился в нем с расчетом заметить два оставшихся корабля еще в небе, когда они будут приземляться. Пенелопа заснула, свернувшись калачиком на диване в гостиной, и Черепаха Квази встал на страже ее сна.
   Мышка, уже давно беспокойно бродившая по всем комнатам гостиницы, наконец решилась и подошла к Айсбергу.
   — Я все думала над тем, что ты тогда сказал, — начала она мягко.
   — И?
   — Она спасается бегством всю свою жизнь. Она нигде не задержалась настолько, чтобы кто-нибудь успел ей объяснить разницу между добром и злом.
   — Я знаю.
   — Она вовсе не злая, — быстро прибавила Мышка. — Она не хочет никому причинять вреда. Она просто еще многого не понимает. — Она помолчала. — Она думала, что оказывает Малышу услугу тем, что дает ему умереть!
   — Уверен, что именно так она и считала, — сказал Айсберг. — Но в конечном счете мы имеем только одно — он мертв.
   — Ей нужно воспитание, только и всего, — сказала Мышка.
   — И ты собираешься этим заняться?
   — Я хочу попробовать.
   — А что будет, если она не согласится с тем, чему ты будешь ее учить?
   — Мне просто придется набраться терпения и объяснять ей, пока она не поймет, — ответила Мышка.
   — Дети никогда не отличались особым терпением, — заметил Айсберг. — Многие из них всего лишь ревут, другие ломают игрушки. Этот ребенок может уничтожать планеты.
   — Я не могу убить ее, Карлос. Она любит меня.
   Айсберг долго смотрел в темноту и долго молчал, прежде чем ответить.
   — Тогда тебе надо ни на секунду не отходить от нее, — сказал он. — И никогда, никогда не давать ей малейшего повода усомниться в твоей любви или в том, что она самое важное в твоей жизни. — Он опять замолчал. — Единственно важное в твоей жизни.
   — Она никогда не причинит мне зла, Карлос.
   — Она всего лишь ребенок, и притом невоспитанный ребенок, — отозвался Айсберг. — У нее будут сомнения, у нее будут страхи, ревность, капризы, как у всякого нормального ребенка, но только она не поймет их истинной сути. — Он повернулся к ней лицом. — Обычные дети по сотне раз на дню желают всяких бед на головы своих родителей, братьев и сестер. Это нормальное явление. Разница только в том, что все ее желания будут сбываться.
   Мышка ничего не ответила.
   — И еще тебе лучше быть поосторожней с Черепахой Квази, — сказал Айсберг.
   — Почему? Он предан ей.
   — Ты называешь это существо «он», ты дала ему смешную кличку «Черепаха Квази», и это заставляет тебя забыть, что он иножитель, со своими собственными, не человеческими мотивами и не человеческими понятиями. У него вежливые, с нашей точки зрения, почти подобострастные манеры, но он совершенно хладнокровно убил Янки Клиппера и без всяких признаков колебания застрелил Джимми Колючку.
   — Он защищал Пенелопу.
   — Я знаю. Но его поведение будет оказывать на Пенелопу такое же влияние, как и твое воспитание, а кто знает, может, он каждый день перед завтраком убивает по человеку.
   — Но кажется он таким мягким и заботливым, — возразила Мышка.
   — Ты видела его только в присутствии девочки, которую он боготворит. Ты ничего не знаешь о его этике и его принципах, кроме того, что он не колеблясь убивает людей, если, по его мнению, причин на то достаточно.
   — Так что я, по-твоему, должна сделать? — напрямик спросила Мышка. — Убить их обоих?
   — Убей девочку, и иножитель уже не будет иметь значения, — сказал Айсберг. — Но если ты оставишь ее в живых, то тебе лучше будет избавиться от иножителя, и чем скорее, тем лучше.
   Она посмотрела ему в глаза.
   — Ты жестокий человек, Карлос.
   Он уже собирался ответить, но вдруг небо прорезал светящийся след приближающегося корабля.
   — Как ты думаешь, на каком он расстоянии от нас? — спросил Айсберг, когда корабль наконец исчез из их поля зрения и, вероятно, опустился на планету неподалеку от города.
   — Четыре-пять миль, как и остальные.
   — Кто бы им ни управлял, он наверняка должен зафиксировать корабли тех ребят сенсорами и решить, что там если не космопорт, то посадочная площадка. — Он подумал. — Ну что ж, у нас есть время до рассвета.
   — Почему бы ему не прийти за нами прямо сейчас? — спросила Мышка.
   — Потому что он не может знать наверняка, не заминировали ли мы всю дорогу сюда, — ответил Айсберг. — Нет, он не отправится сюда, пока не сможет видеть, куда он идет. — Он еще раз взглянул на небо. — Кроме того, его напарник еще не прибыл.
   — Откуда ты знаешь, кто это и что у него есть напарник? — спросила Мышка.
   — Потому что я видел, кого убил Малыш: среди них не было Олли Три Кулака, — объяснил Айсберг. — Олли слишком хорошо знает свою работу, чтобы потерять наш след, и плюс к тому он знает, что к чему, и будет все время поддерживать контакт со Смитом Могилой. — Айсберг мрачно усмехнулся. — Вот кого мы ждем.
   — Может быть, нам все-таки заминировать дорогу? — предложила Мышка. — У нас достаточно времени. Рассветет не раньше чем через четыре-пять часов.
   — У меня нет никакого снаряжения, — сказал Айсберг. — Кроме того, это не имеет значения.
   — Почему?
   — Потому что эти двое лучше всех по своей части. Второй глупой ошибки они не сделают.
   — Второй? — спросила Мышка. — Какая же была первая?
   — Такая же, как и твоя, — ответил он, откидываясь на спинку кресла-качалки в ожидании прибытия корабля Смита Могилы. — Они решили, что Пенелопа Бейли — беспомощная маленькая девочка.

ГЛАВА 33

   Рассвет наступил на Гавани Смерти с удивительной быстротой. Только что было темно, а через секунду стало светло, а еще через мгновение откуда-то сверху спустились птицеподобные хищники и продолжили свой вчерашний пир на трупах, которые загромождали улицу.
   — Идут, — объявила Пенелопа из дома.
   — Пойду скажу Карлосу, — послышался голос Мышки.
   — Нет необходимости, — сказал Айсберг, все еще сидевший в кресле-качалке. — Я не сплю.