Мышка показалась в дверях и всмотрелась в даль пыльной дороги.
— Я их еще не вижу.
— Наверное, до них еще километра два, — сказал Айсберг.
— Что ты собираешься делать? — спросила Мышка.
— Я буду играть по слуху, а не по нотам.
— Ты хочешь сказать, что останешься здесь сидеть?
— Именно это я и хочу сказать.
— Это глупо, Карлос, — сказала Мышка. — У нас еще есть время занять оборону. Ты мог бы залезть на крышу, Черепаха спрячется за рестораном, а я…
— Я слишком стар, чтобы лазить по крышам, Мышка, — прервал ее Айсберг.
— Но ты же не можешь просто ничего не делать!
— Почему? — спокойно спросил Айсберг. — Как правило, это лучше всего.
— Что происходит, Карлос? — требовательно спросила она и вдруг посмотрела на него с подозрением. — Ты случайно не собираешься присоединиться к ним?
— Вряд ли они примут меня в долю.
— Тогда что ты собираешься делать? — настаивала она.
— Не знаю.
— Ну, у тебя есть десять минут, чтобы придумать что-нибудь и сказать нам.
— Я не хочу ничего придумывать.
Она нахмурилась.
— Кончай трепать языком, Карлос! Что ты задумал?
Он повернулся к ней.
— Если я не буду знать, что я буду делать, то и она не будет знать, что я буду делать.
— Не пойдет, Карлос, все не так, как ты думаешь, — сказала Мышка. — Она видит разные варианты будущего, а затем пытается манипулировать событиями так, чтобы осуществилось то, которое ей нужно.
— Если она не будет знать, что я собираюсь делать, то ей будет сложнее манипулировать событиями, — ответил Айсберг. — Может быть, ей понадобится, чтобы я чихнул, когда потянусь за пистолетом, а может быть, и нет — но если я сам не знаю, потянусь ли я за пистолетом, то ей это уже может помешать.
— На твоем месте я бы больше беспокоилась по поводу Олли Три Кулака и Смита Могилы, — сказала Мышка.
Айсберг пожал плечами.
— Они всего-навсего убийцы.
Мышка еще раз окинула его взглядом, а затем исчезла в доме.
Айсберг вытащил из кармана тонкую касторианскую сигару, зажег ее и продолжал качаться в кресле.
Из-за ресторана выглянуло солнце, и он сощурился на дорогу, пожалев, что забыл захватить шляпу, чтобы прикрывала глаза.
А потом на дороге появились две фигуры, одна человеческая, другая явно не человеческая. По мере того, как они приближались, Айсберг разглядел, что на иножителе был серебряный костюм, и то ли одна рука была лишняя, то ли одной не хватало. Айсберг понял, что это Олли Три Кулака. На втором был неопределенной формы костюм тускло-коричневых и темно-зеленых оттенков, какие носят люди, желающие слиться с окружающей местностью, но у Айсберга не возникло сомнений, что перед ним Смит Могила.
— Я стою у окна гостиницы, — послышался голос Черепахи Квази. — Я буду целиться в человека.
— Не стреляй, пока я не скажу, — предупредил Айсберг. — Вчера мы уже попробовали метод Малыша, и все, чем мы можем похвастаться, — это кучка трупов и объевшиеся птички.
— Еще два трупа, и мы сможем спокойно улететь отсюда, — ответил Черепаха Квази.
— Эти ребята не такие дураки, — сказал Айсберг. — И им случалось работать вместе и раньше. Один из них подойдет ко мне, а другой будет стоять вне досягаемости прицельного выстрела, и если с партнером случится неприятность, то он разнесет всю гостиницу к чертям.
И словно услышав его слова, Смит Могила остановился, когда до гостиницы им оставалось еще метров восемьсот; Олли Три Кулака продолжал подходить своей несколько неуклюжей, раскачивающейся походкой.
— Ближе подходить не надо, — сказал Айсберг, вставая с качалки и сходя с крыльца, когда иножитель был в сорока метрах от него.
— Я тебя знаю, — сказал Олли Три Кулака, останавливаясь и разглядывая Айсберга своими выпуклыми фасеточными глазами. — Ты Мендоса.
— Я тебя тоже знаю.
— Давненько я тебя не видел, — продолжал иножитель.
— Ну я никуда не девался.
— Теперь ты работаешь на девчонку?
Айсберг покачал головой.
— Просто работаю.
— Мы пришли за ней.
— Я знаю.
— Ты собираешься нам помешать? — спросил Олли Три Кулака.
— Нет, если получится.
— Тогда отойди в сторону.
— Я сначала хотел перекинуться парой слов, — сказал Айсберг.
— Покороче.
— Ты знаешь, что Клиппера больше нет?
— Конечно. Мы были на Каллиопе, когда его застрелили.
— Тогда на кого ты работаешь?
Гримаса Олли Три Кулака была совсем непохожей на улыбку.
— Я не могу тебе этого сказать, Мендоса. Ты можешь захотеть доставить девчонку туда сам и потребовать награду.
— Это мне в голову не приходило, — сказал Айсберг.
— Ты не изменился, Мендоса.
— Я сильно, изменился, — сказал Айсберг. — Я больше не работаю на Республику.
— На кого ты теперь работаешь?
— На себя.
— Тогда при чем тут девчонка?
— Я выкуплю ее у тебя.
Олли Три Кулака нахмурился.
— Не сходится, Мендоса. Она и так уже у тебя. Зачем тебе ее выкупать?
— Ты никогда не был самым догадливым убийцей на Границе, — сказал Айсберг. — Подумай-ка, Олли.
Иножитель оставался безмолвным не более секунды.
— Ты хочешь заплатить нам, чтобы мы ушли?
— Именно.
— Зачем?
— Затем, что я не хочу тебя убивать, а еще потому, что она поможет мне вернуть все, что я тебе выплачу.
— Ты не убьешь меня, Мендоса, — заверил его иножитель. — Ты уже не мальчик.
— Но у меня есть друзья.
Олли Три Кулака внезапно напрягся.
— Как ты сказал?
Айсберг кивнул.
— Девять. В каждом здании этого города, держат тебя под прицелом.
— Я не верю тебе, Мендоса.
Айсберг указал рукой на восемь трупов, разбросанных на улице.
— Ты думаешь, что я смог бы сделать это сам?
— С тобой был Вечный Малыш, — сказал Олли Три Кулака. — Он мог бы.
Айсберг подошел к телу Джимми Колючки и ногой перевернул его лицом вверх.
— Смог бы он справиться со всеми восьмерыми, включая Колючку, за раз?
— Нет, — покачал головой Олли Три Кулака. — Только не с Колючкой.
— Тогда, может, тебе все же стоит принять мое предложение.
— Где сейчас Вечный Малыш?
Айсберг показал на магазин семян.
— За дверью, держит твою голову на мушке.
Иножитель снова ухмыльнулся.
— А я чуть не поверил тебе, Мендоса. Но я знаю Вечного Малыша, и если бы он был жив, то ничто не могло бы его удержать от соблазна встретиться со мной. Отсюда следует, что он мертв, а ты здесь один.
— Ты наполовину прав, — признал Айсберг. — Малыш мертв, но я здесь не один.
— Мы достаточно поговорили, — сказал Олли Три Кулака. — Мне пора забирать девчонку.
— Два миллиона кредиток, — сказал Айсберг. Иножитель уставился на него.
— Год назад это была справедливая цена. Сейчас девчонка стоит намного больше.
— Но если ты примешь два миллиона, ты просто уйдешь с этими деньгами в кармане. Если ты откажешься, то тебя похоронят вместе с остальными, — сказал он, кивнув в сторону горы трупов.
— Я не боюсь тебя, Мендоса.
— Никто не говорил, что ты меня боишься. Вопрос лишь в том, веришь или нет.
— Не думаю.
— Я предлагаю тебе два миллиона кредиток только за то, чтобы ты поверил, — сказал Айсберг. — Неплохая прибыль за отсутствие стрельбы.
Олли Три Кулака разглядывал его с минуту.
— Еще два миллиона для моего напарника, — сказал он наконец.
— Просто возьми деньги и скажи ему, что девчонки здесь нет.
— Он знает, что она здесь, — сказал иножитель.
— Довольно опасная осведомленность, — заметил Айсберг.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что все до единого охотника за премией, которые знали, что она здесь, умерли в своих беспокойных поисках, — сказал Айсберг. — Все те, которые считают, что она где-то в другом месте, пока еще живы.
— Ты предлагаешь мне убить его? — спросил Олли Три Кулака с улыбкой, значение которой человеку понять было вообще не дано.
— Если ее здесь нет, то тебе не нужен партнер, — ответил Айсберг. — И тебе не надо будет делить деньги.
— Я всегда говорил, Мендоса, что ты самый интересный гомо сапиенс из всех, кого мне доводилось встречать, — сказал Олли Три Кулака.
— Я так понимаю, что это комплимент.
— Скажи мне, — продолжал иножитель, — в те времена, когда ты был молодым, ты бы сделал мне такое предложение?
— Возможно, — сказал Айсберг. — Так я и смог дожить до своих преклонных лет.
— Это очень интересное предложение, Мендоса, — сказал Олли Три Кулака после некоторого раздумья. — Полагаю, что его стоит обсудить с моим напарником.
— Я подожду здесь, — сказал Айсберг. — Мне бы не хотелось вмешиваться в ваши личные переговоры.
— Сначала еще вот что, — сказал иножитель. — Мне надо увидеть деньги.
— Откуда мне знать, что ты не убьешь меня сразу, не заберешь деньги и не отправишься за девочкой?
— Откуда мне знать, что у тебя вообще есть такие деньги?
— Нам придется друг другу поверить, — сказал Айсберг.
— Может, мне просто убить тебя сразу?
— Можешь попробовать, — сказал Айсберг. — Но учти, что ты действительно под прицелом.
— Теперь, значит, от них от всех остался уже один?
— Да, всего один, — согласился Айсберг. — Но этого одного вполне достаточно. На твоем месте я бы очень хорошо подумал, прежде чем совершить что-то, о чем ты можешь уже не успеть пожалеть.
Иножитель какое-то время стоял, ничего не говоря.
— Три миллиона на двоих, — сказал он наконец.
— По рукам, — сказал Айсберг. — Скажи ему, чтобы подошел.
— Я отнесу ему деньги сам.
Айсберг покачал головой.
— Прежде чем я заплачу деньги любому из вас, мне надо знать, что он согласен уйти без девочки.
Олли Три Кулака, казалось, некоторое время обдумывал это возражение, потом кивнул и махнул Смиту Могиле, который тут же сдвинулся с места и пошел вперед.
Айсберг смотрел, как второй наемный убийца идет по пыльной дороге, пытаясь абсолютно ни о чем не думать, избегая даже намека на решение по поводу того, что делать дальше.
— Что здесь происходит?! — крикнул Смит Могила, останавливаясь в полутораста метрах от них.
— Это Мендоса, — сказал Олли Три Кулака. — Ты еще помнишь Мендосу?
— Я думал, он уже умер, — сказал Смит, осторожно приближаясь. Он прищурился в ярком свете только что взошедшего солнца. — Ты сильно изменился, Мендоса.
— Он сделал нам интересное предложение, — сказал иножитель.
— Что?
— Он предложил нам три миллиона кредиток за то…
В то мгновение, когда Смит повернулся к напарнику, Айсберг выхватил пистолет и прострелил убийце грудь, потом бросился на землю, откатился в сторону и лежа выстрелил в Олли Три Кулака. Иножитель схватился за живот и упал на бок.
— Порядок, — сказал Айсберг, с кряхтеньем вставая на ноги и поворачиваясь к гостинице. — Теперь можете выходить.
Мышка выскочила на крыльцо первой.
— Я не ожидала, что у тебя получится! — воскликнула она.
— И никто не ожидал, бьюсь об заклад, — многозначительно сказал Айсберг, с трудом наклоняясь, чтобы отряхнуть с себя пыль, и тяжело дыша.
Пенелопа и Черепаха Квази спустились по ступенькам с крыльца, подойдя к Мышке.
— Что ж, наконец мы можем отсюда улететь, — сказала Мышка.
— Все не может быть так просто, — сказал Айсберг. Он посмотрел на девочку. — Правда?
Пенелопа бросила на него яростный взгляд, и внезапно страх исчез с ее лица.
— Нет, — сказала она.
Внезапно Айсберг почувствовал жгучую боль в левой ноге: лазерный луч прожег одежду и плоть насквозь до самой кости. Он рухнул на землю, схватившись за ногу руками, и оглянулся, чтобы увидеть, что произошло.
Олли Три Кулака приподнялся на земле, в единственной свободной руке у него был лазерный пистолет.
— Ты обманул меня, Мендоса! — прохрипел он. Он попытался прицелиться в Пенелопу, с трудом удерживая дрожащую руку. — Мы ведь договорились. Если не мне, то никому!
— Застрелите его! — взвизгнула Пенелопа, кидаясь к Мышке.
Мышка инстинктивно обняла Пенелопу, и в этот момент лазерный пистолет Олли Три Кулака и бесшумное оружие Черепахи Квази выстрелили, неся смерть.
Олли Три Кулака зарычал, перевернулся на спину и умер. Мышка упала на колени, у нее на боку дымилась кроваво-коричневая отметина.
— Пенелопа?.. — проговорила она, пытаясь сфокусировать взгляд.
— Я люблю тебя, Мышка, — печально сказала Пенелопа, но в ее голосе не было ни слез, ни отчаяния.
Девочка шагнула в сторону, и Мышка упала на землю.
— Мне очень жаль, — сказал Черепаха Квази. — Она умерла ради вашего спасения. — Он помолчал. — Мне надо было выстрелить чуть раньше. Это моя вина.
Айсберг, все еще сжимая простреленную ногу, повернулся к девочке и Черепахе Квази.
— Ты такой же дурак, как она! — заорал он. — Скажи ему, чья это вина, Пенелопа!
— Я любила ее, — сказала Пенелопа.
— Тогда почему ты не приказала Черепахе стрелять раньше? Ты все знала!
— Это ты виноват во всем! — закричала Пенелопа, и ее лицо исказилось от детской ярости. — Из-за тебя она меня больше не любила!
— Ты убила ее, точно так же, как если бы выстрелила сама! — зарычал Айсберг, морщась от жгучей боли в ноге.
— Она больше не хотела быть моим другом, — обиженно сказала Пенелопа. — Она хотела бросить меня.
Айсберг взглянул на иножителя.
— Ну? — бросил он. — Не собираешься закончить свою работу?
Черепаха Квази повернулся к Пенелопе.
— Каково ваше желание, Прорицательница?
Пенелопа посмотрела на растянувшегося в пыли Айсберга с его окровавленной и перебитой ногой.
— Он всего лишь жалкий старик, — сказала она с презрением. — Он не сможет больше причинить мне зла.
— Лучше убей меня сразу, — сказал Айсберг. — Если ты этого не сделаешь, то я вернусь и буду преследовать тебя до конца.
— Ничего ты мне не сделаешь, — уверенно сказала Пенелопа. — Никто не может ничего мне сделать.
— Тебе повезло! — ответил он с искаженным от боли лицом. — В следующий раз не повезет.
Она подошла к раненому Айсбергу и посмотрела ему в глаза.
— Ты что, правда думаешь, что мне и моему другу просто повезло, и поэтому мы единственные, кто остался жив? Ты что, на самом деле так думаешь?
— Идем, Прорицательница, — невозмутимо сказал Черепаха Квази. — Пришло время уходить.
Айсберг попытался дотянуться до пистолета, но тот упал слишком далеко, и человек не смог подтянуть к нему свое тело.
— Я найду тебя, — пообещал он.
— Нет, не найдешь, — ответила Пенелопа. — Черепаха Квази и я сейчас улетим, но не на Летнее Злато, а в такое место, где никто меня не найдет. И я вырасту, и я узнаю больше о том, как быть Прорицательницей, и когда-нибудь, когда я буду готова, я вернусь. — Она повернулась и посмотрела на тело Мышки. — И больше я никого не буду любить.
— Я буду ждать тебя, — сказал Айсберг; глаза его застилал кровавый туман.
— Ты-то? — сказала Пенелопа. — Ты будешь стариком на одной ноге. — Она улыбнулась. — А если никто не придет к тебе на помощь, то даже до вечера не доживешь. — Она повернулась к Черепахе Квази и взяла его за руку. — Пора идти.
— Да, Прорицательница, — ответил тот, беря ее за руку и направляясь вниз по длинной пыльной дороге к своему кораблю.
Айсберг смотрел им вслед, пока не потерял сознание.
ГЛАВА 34
— Я их еще не вижу.
— Наверное, до них еще километра два, — сказал Айсберг.
— Что ты собираешься делать? — спросила Мышка.
— Я буду играть по слуху, а не по нотам.
— Ты хочешь сказать, что останешься здесь сидеть?
— Именно это я и хочу сказать.
— Это глупо, Карлос, — сказала Мышка. — У нас еще есть время занять оборону. Ты мог бы залезть на крышу, Черепаха спрячется за рестораном, а я…
— Я слишком стар, чтобы лазить по крышам, Мышка, — прервал ее Айсберг.
— Но ты же не можешь просто ничего не делать!
— Почему? — спокойно спросил Айсберг. — Как правило, это лучше всего.
— Что происходит, Карлос? — требовательно спросила она и вдруг посмотрела на него с подозрением. — Ты случайно не собираешься присоединиться к ним?
— Вряд ли они примут меня в долю.
— Тогда что ты собираешься делать? — настаивала она.
— Не знаю.
— Ну, у тебя есть десять минут, чтобы придумать что-нибудь и сказать нам.
— Я не хочу ничего придумывать.
Она нахмурилась.
— Кончай трепать языком, Карлос! Что ты задумал?
Он повернулся к ней.
— Если я не буду знать, что я буду делать, то и она не будет знать, что я буду делать.
— Не пойдет, Карлос, все не так, как ты думаешь, — сказала Мышка. — Она видит разные варианты будущего, а затем пытается манипулировать событиями так, чтобы осуществилось то, которое ей нужно.
— Если она не будет знать, что я собираюсь делать, то ей будет сложнее манипулировать событиями, — ответил Айсберг. — Может быть, ей понадобится, чтобы я чихнул, когда потянусь за пистолетом, а может быть, и нет — но если я сам не знаю, потянусь ли я за пистолетом, то ей это уже может помешать.
— На твоем месте я бы больше беспокоилась по поводу Олли Три Кулака и Смита Могилы, — сказала Мышка.
Айсберг пожал плечами.
— Они всего-навсего убийцы.
Мышка еще раз окинула его взглядом, а затем исчезла в доме.
Айсберг вытащил из кармана тонкую касторианскую сигару, зажег ее и продолжал качаться в кресле.
Из-за ресторана выглянуло солнце, и он сощурился на дорогу, пожалев, что забыл захватить шляпу, чтобы прикрывала глаза.
А потом на дороге появились две фигуры, одна человеческая, другая явно не человеческая. По мере того, как они приближались, Айсберг разглядел, что на иножителе был серебряный костюм, и то ли одна рука была лишняя, то ли одной не хватало. Айсберг понял, что это Олли Три Кулака. На втором был неопределенной формы костюм тускло-коричневых и темно-зеленых оттенков, какие носят люди, желающие слиться с окружающей местностью, но у Айсберга не возникло сомнений, что перед ним Смит Могила.
— Я стою у окна гостиницы, — послышался голос Черепахи Квази. — Я буду целиться в человека.
— Не стреляй, пока я не скажу, — предупредил Айсберг. — Вчера мы уже попробовали метод Малыша, и все, чем мы можем похвастаться, — это кучка трупов и объевшиеся птички.
— Еще два трупа, и мы сможем спокойно улететь отсюда, — ответил Черепаха Квази.
— Эти ребята не такие дураки, — сказал Айсберг. — И им случалось работать вместе и раньше. Один из них подойдет ко мне, а другой будет стоять вне досягаемости прицельного выстрела, и если с партнером случится неприятность, то он разнесет всю гостиницу к чертям.
И словно услышав его слова, Смит Могила остановился, когда до гостиницы им оставалось еще метров восемьсот; Олли Три Кулака продолжал подходить своей несколько неуклюжей, раскачивающейся походкой.
— Ближе подходить не надо, — сказал Айсберг, вставая с качалки и сходя с крыльца, когда иножитель был в сорока метрах от него.
— Я тебя знаю, — сказал Олли Три Кулака, останавливаясь и разглядывая Айсберга своими выпуклыми фасеточными глазами. — Ты Мендоса.
— Я тебя тоже знаю.
— Давненько я тебя не видел, — продолжал иножитель.
— Ну я никуда не девался.
— Теперь ты работаешь на девчонку?
Айсберг покачал головой.
— Просто работаю.
— Мы пришли за ней.
— Я знаю.
— Ты собираешься нам помешать? — спросил Олли Три Кулака.
— Нет, если получится.
— Тогда отойди в сторону.
— Я сначала хотел перекинуться парой слов, — сказал Айсберг.
— Покороче.
— Ты знаешь, что Клиппера больше нет?
— Конечно. Мы были на Каллиопе, когда его застрелили.
— Тогда на кого ты работаешь?
Гримаса Олли Три Кулака была совсем непохожей на улыбку.
— Я не могу тебе этого сказать, Мендоса. Ты можешь захотеть доставить девчонку туда сам и потребовать награду.
— Это мне в голову не приходило, — сказал Айсберг.
— Ты не изменился, Мендоса.
— Я сильно, изменился, — сказал Айсберг. — Я больше не работаю на Республику.
— На кого ты теперь работаешь?
— На себя.
— Тогда при чем тут девчонка?
— Я выкуплю ее у тебя.
Олли Три Кулака нахмурился.
— Не сходится, Мендоса. Она и так уже у тебя. Зачем тебе ее выкупать?
— Ты никогда не был самым догадливым убийцей на Границе, — сказал Айсберг. — Подумай-ка, Олли.
Иножитель оставался безмолвным не более секунды.
— Ты хочешь заплатить нам, чтобы мы ушли?
— Именно.
— Зачем?
— Затем, что я не хочу тебя убивать, а еще потому, что она поможет мне вернуть все, что я тебе выплачу.
— Ты не убьешь меня, Мендоса, — заверил его иножитель. — Ты уже не мальчик.
— Но у меня есть друзья.
Олли Три Кулака внезапно напрягся.
— Как ты сказал?
Айсберг кивнул.
— Девять. В каждом здании этого города, держат тебя под прицелом.
— Я не верю тебе, Мендоса.
Айсберг указал рукой на восемь трупов, разбросанных на улице.
— Ты думаешь, что я смог бы сделать это сам?
— С тобой был Вечный Малыш, — сказал Олли Три Кулака. — Он мог бы.
Айсберг подошел к телу Джимми Колючки и ногой перевернул его лицом вверх.
— Смог бы он справиться со всеми восьмерыми, включая Колючку, за раз?
— Нет, — покачал головой Олли Три Кулака. — Только не с Колючкой.
— Тогда, может, тебе все же стоит принять мое предложение.
— Где сейчас Вечный Малыш?
Айсберг показал на магазин семян.
— За дверью, держит твою голову на мушке.
Иножитель снова ухмыльнулся.
— А я чуть не поверил тебе, Мендоса. Но я знаю Вечного Малыша, и если бы он был жив, то ничто не могло бы его удержать от соблазна встретиться со мной. Отсюда следует, что он мертв, а ты здесь один.
— Ты наполовину прав, — признал Айсберг. — Малыш мертв, но я здесь не один.
— Мы достаточно поговорили, — сказал Олли Три Кулака. — Мне пора забирать девчонку.
— Два миллиона кредиток, — сказал Айсберг. Иножитель уставился на него.
— Год назад это была справедливая цена. Сейчас девчонка стоит намного больше.
— Но если ты примешь два миллиона, ты просто уйдешь с этими деньгами в кармане. Если ты откажешься, то тебя похоронят вместе с остальными, — сказал он, кивнув в сторону горы трупов.
— Я не боюсь тебя, Мендоса.
— Никто не говорил, что ты меня боишься. Вопрос лишь в том, веришь или нет.
— Не думаю.
— Я предлагаю тебе два миллиона кредиток только за то, чтобы ты поверил, — сказал Айсберг. — Неплохая прибыль за отсутствие стрельбы.
Олли Три Кулака разглядывал его с минуту.
— Еще два миллиона для моего напарника, — сказал он наконец.
— Просто возьми деньги и скажи ему, что девчонки здесь нет.
— Он знает, что она здесь, — сказал иножитель.
— Довольно опасная осведомленность, — заметил Айсберг.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что все до единого охотника за премией, которые знали, что она здесь, умерли в своих беспокойных поисках, — сказал Айсберг. — Все те, которые считают, что она где-то в другом месте, пока еще живы.
— Ты предлагаешь мне убить его? — спросил Олли Три Кулака с улыбкой, значение которой человеку понять было вообще не дано.
— Если ее здесь нет, то тебе не нужен партнер, — ответил Айсберг. — И тебе не надо будет делить деньги.
— Я всегда говорил, Мендоса, что ты самый интересный гомо сапиенс из всех, кого мне доводилось встречать, — сказал Олли Три Кулака.
— Я так понимаю, что это комплимент.
— Скажи мне, — продолжал иножитель, — в те времена, когда ты был молодым, ты бы сделал мне такое предложение?
— Возможно, — сказал Айсберг. — Так я и смог дожить до своих преклонных лет.
— Это очень интересное предложение, Мендоса, — сказал Олли Три Кулака после некоторого раздумья. — Полагаю, что его стоит обсудить с моим напарником.
— Я подожду здесь, — сказал Айсберг. — Мне бы не хотелось вмешиваться в ваши личные переговоры.
— Сначала еще вот что, — сказал иножитель. — Мне надо увидеть деньги.
— Откуда мне знать, что ты не убьешь меня сразу, не заберешь деньги и не отправишься за девочкой?
— Откуда мне знать, что у тебя вообще есть такие деньги?
— Нам придется друг другу поверить, — сказал Айсберг.
— Может, мне просто убить тебя сразу?
— Можешь попробовать, — сказал Айсберг. — Но учти, что ты действительно под прицелом.
— Теперь, значит, от них от всех остался уже один?
— Да, всего один, — согласился Айсберг. — Но этого одного вполне достаточно. На твоем месте я бы очень хорошо подумал, прежде чем совершить что-то, о чем ты можешь уже не успеть пожалеть.
Иножитель какое-то время стоял, ничего не говоря.
— Три миллиона на двоих, — сказал он наконец.
— По рукам, — сказал Айсберг. — Скажи ему, чтобы подошел.
— Я отнесу ему деньги сам.
Айсберг покачал головой.
— Прежде чем я заплачу деньги любому из вас, мне надо знать, что он согласен уйти без девочки.
Олли Три Кулака, казалось, некоторое время обдумывал это возражение, потом кивнул и махнул Смиту Могиле, который тут же сдвинулся с места и пошел вперед.
Айсберг смотрел, как второй наемный убийца идет по пыльной дороге, пытаясь абсолютно ни о чем не думать, избегая даже намека на решение по поводу того, что делать дальше.
— Что здесь происходит?! — крикнул Смит Могила, останавливаясь в полутораста метрах от них.
— Это Мендоса, — сказал Олли Три Кулака. — Ты еще помнишь Мендосу?
— Я думал, он уже умер, — сказал Смит, осторожно приближаясь. Он прищурился в ярком свете только что взошедшего солнца. — Ты сильно изменился, Мендоса.
— Он сделал нам интересное предложение, — сказал иножитель.
— Что?
— Он предложил нам три миллиона кредиток за то…
В то мгновение, когда Смит повернулся к напарнику, Айсберг выхватил пистолет и прострелил убийце грудь, потом бросился на землю, откатился в сторону и лежа выстрелил в Олли Три Кулака. Иножитель схватился за живот и упал на бок.
— Порядок, — сказал Айсберг, с кряхтеньем вставая на ноги и поворачиваясь к гостинице. — Теперь можете выходить.
Мышка выскочила на крыльцо первой.
— Я не ожидала, что у тебя получится! — воскликнула она.
— И никто не ожидал, бьюсь об заклад, — многозначительно сказал Айсберг, с трудом наклоняясь, чтобы отряхнуть с себя пыль, и тяжело дыша.
Пенелопа и Черепаха Квази спустились по ступенькам с крыльца, подойдя к Мышке.
— Что ж, наконец мы можем отсюда улететь, — сказала Мышка.
— Все не может быть так просто, — сказал Айсберг. Он посмотрел на девочку. — Правда?
Пенелопа бросила на него яростный взгляд, и внезапно страх исчез с ее лица.
— Нет, — сказала она.
Внезапно Айсберг почувствовал жгучую боль в левой ноге: лазерный луч прожег одежду и плоть насквозь до самой кости. Он рухнул на землю, схватившись за ногу руками, и оглянулся, чтобы увидеть, что произошло.
Олли Три Кулака приподнялся на земле, в единственной свободной руке у него был лазерный пистолет.
— Ты обманул меня, Мендоса! — прохрипел он. Он попытался прицелиться в Пенелопу, с трудом удерживая дрожащую руку. — Мы ведь договорились. Если не мне, то никому!
— Застрелите его! — взвизгнула Пенелопа, кидаясь к Мышке.
Мышка инстинктивно обняла Пенелопу, и в этот момент лазерный пистолет Олли Три Кулака и бесшумное оружие Черепахи Квази выстрелили, неся смерть.
Олли Три Кулака зарычал, перевернулся на спину и умер. Мышка упала на колени, у нее на боку дымилась кроваво-коричневая отметина.
— Пенелопа?.. — проговорила она, пытаясь сфокусировать взгляд.
— Я люблю тебя, Мышка, — печально сказала Пенелопа, но в ее голосе не было ни слез, ни отчаяния.
Девочка шагнула в сторону, и Мышка упала на землю.
— Мне очень жаль, — сказал Черепаха Квази. — Она умерла ради вашего спасения. — Он помолчал. — Мне надо было выстрелить чуть раньше. Это моя вина.
Айсберг, все еще сжимая простреленную ногу, повернулся к девочке и Черепахе Квази.
— Ты такой же дурак, как она! — заорал он. — Скажи ему, чья это вина, Пенелопа!
— Я любила ее, — сказала Пенелопа.
— Тогда почему ты не приказала Черепахе стрелять раньше? Ты все знала!
— Это ты виноват во всем! — закричала Пенелопа, и ее лицо исказилось от детской ярости. — Из-за тебя она меня больше не любила!
— Ты убила ее, точно так же, как если бы выстрелила сама! — зарычал Айсберг, морщась от жгучей боли в ноге.
— Она больше не хотела быть моим другом, — обиженно сказала Пенелопа. — Она хотела бросить меня.
Айсберг взглянул на иножителя.
— Ну? — бросил он. — Не собираешься закончить свою работу?
Черепаха Квази повернулся к Пенелопе.
— Каково ваше желание, Прорицательница?
Пенелопа посмотрела на растянувшегося в пыли Айсберга с его окровавленной и перебитой ногой.
— Он всего лишь жалкий старик, — сказала она с презрением. — Он не сможет больше причинить мне зла.
— Лучше убей меня сразу, — сказал Айсберг. — Если ты этого не сделаешь, то я вернусь и буду преследовать тебя до конца.
— Ничего ты мне не сделаешь, — уверенно сказала Пенелопа. — Никто не может ничего мне сделать.
— Тебе повезло! — ответил он с искаженным от боли лицом. — В следующий раз не повезет.
Она подошла к раненому Айсбергу и посмотрела ему в глаза.
— Ты что, правда думаешь, что мне и моему другу просто повезло, и поэтому мы единственные, кто остался жив? Ты что, на самом деле так думаешь?
— Идем, Прорицательница, — невозмутимо сказал Черепаха Квази. — Пришло время уходить.
Айсберг попытался дотянуться до пистолета, но тот упал слишком далеко, и человек не смог подтянуть к нему свое тело.
— Я найду тебя, — пообещал он.
— Нет, не найдешь, — ответила Пенелопа. — Черепаха Квази и я сейчас улетим, но не на Летнее Злато, а в такое место, где никто меня не найдет. И я вырасту, и я узнаю больше о том, как быть Прорицательницей, и когда-нибудь, когда я буду готова, я вернусь. — Она повернулась и посмотрела на тело Мышки. — И больше я никого не буду любить.
— Я буду ждать тебя, — сказал Айсберг; глаза его застилал кровавый туман.
— Ты-то? — сказала Пенелопа. — Ты будешь стариком на одной ноге. — Она улыбнулась. — А если никто не придет к тебе на помощь, то даже до вечера не доживешь. — Она повернулась к Черепахе Квази и взяла его за руку. — Пора идти.
— Да, Прорицательница, — ответил тот, беря ее за руку и направляясь вниз по длинной пыльной дороге к своему кораблю.
Айсберг смотрел им вслед, пока не потерял сознание.
ГЛАВА 34
Когда он очнулся, то обнаружил, что находится в больнице на МакКаллистере II, и следующие две недели провел там, привыкая к своему новому протезу. После выздоровления он вернулся на Гавань Смерти. Двенадцать тел были похоронены за гостиницей. Так как никто не знал, кто они такие, на могилах не было никаких надписей, просто двенадцать холмиков. Он наугад решил, что та, что слева, принадлежит Мышке, и положил на нее букетик полевых цветов.
Он зашел в ресторан, прежде чем вернуться на готовый к отлету корабль.
Пухлой женщины здесь уже не было, никто его не узнал, и он смог поесть в тишине и спокойствии. Наконец официант, молодой человек с каштановыми волосами и жидкими усиками, подошел к нему со счетом.
— Простите, сэр, я случайно заметил, что вы осматривали могилы там, за гостиницей, — сказал он. — Никто из них не был вам родственником?
— Нет, — сказал Айсберг.
— Вот это была битва, — сказал молодой человек, и лицо его осветилось. — Жаль, что меня тогда здесь не было. — Он помолчал, потом доверительно прибавил: — Говорят, что среди них был сам Вечный Малыш.
— Неужели?
Молодой человек кивнул.
— Насколько смогли понять те, кто здесь присутствовал, вся заваруха случилась из-за какой-то маленькой девочки. За ней охотились десять головорезов, а она пряталась вот здесь, в гостинице напротив! Вот это да, правда?!
— Просто не верится, — согласился Айсберг, терпеливо дожидаясь счёта.
— Надо бы повесить здесь табличку или что-нибудь, — продолжал героический официант. — В конце концов из-за нее погибло десять человек.
— Двенадцать, — поправил его Айсберг.
— Да, правда, — с энтузиазмом согласился официант. — Я и забыл совсем. Там еще были мужчина и женщина, они отдали за нее свои жизни. Что ж, по крайней мере они умерли как герои.
— Вам виднее, — отозвался Айсберг.
Он заплатил по счету и вышел на высушенную солнцем, пыльную улицу.
Он зашел в ресторан, прежде чем вернуться на готовый к отлету корабль.
Пухлой женщины здесь уже не было, никто его не узнал, и он смог поесть в тишине и спокойствии. Наконец официант, молодой человек с каштановыми волосами и жидкими усиками, подошел к нему со счетом.
— Простите, сэр, я случайно заметил, что вы осматривали могилы там, за гостиницей, — сказал он. — Никто из них не был вам родственником?
— Нет, — сказал Айсберг.
— Вот это была битва, — сказал молодой человек, и лицо его осветилось. — Жаль, что меня тогда здесь не было. — Он помолчал, потом доверительно прибавил: — Говорят, что среди них был сам Вечный Малыш.
— Неужели?
Молодой человек кивнул.
— Насколько смогли понять те, кто здесь присутствовал, вся заваруха случилась из-за какой-то маленькой девочки. За ней охотились десять головорезов, а она пряталась вот здесь, в гостинице напротив! Вот это да, правда?!
— Просто не верится, — согласился Айсберг, терпеливо дожидаясь счёта.
— Надо бы повесить здесь табличку или что-нибудь, — продолжал героический официант. — В конце концов из-за нее погибло десять человек.
— Двенадцать, — поправил его Айсберг.
— Да, правда, — с энтузиазмом согласился официант. — Я и забыл совсем. Там еще были мужчина и женщина, они отдали за нее свои жизни. Что ж, по крайней мере они умерли как герои.
— Вам виднее, — отозвался Айсберг.
Он заплатил по счету и вышел на высушенную солнцем, пыльную улицу.