Страница:
— Интересно, можно ли ими есть сметанный соус? — Бродяга задумчиво смотрел на свою тарелку.
— А ты попробуй, и все станет ясно, — посоветовал Каин.
После трех или четырех неудачных попыток Бродяга таки приспособился и сумел отправить в рот кусок псевдомоллюска.
— Ну как? — озабоченно спросил Шусслер. — Что вы можете сказать о моих кулинарных способностях?
— Неплохо, — бесстрастно ответил Каин.
— Скажу только одно, — пробурчал Бродяга. — На лобстера с Золотого початка не похоже. Однако, полагаю, могло быть и хуже.
— Могу я попросить вас об одной услуге? — минуту спустя вновь нарушил тишину Шусслер.
— Смотря о какой, — ответил Бродяга. — Чего тебе хочется?
— Расскажите мне, какова еда на вкус.
— Откровенно говоря, по вкусу это соевые продукты, которые выдаются за моллюска в сметанном соусе.
— Пожалуйста, я все приготовил, подал, но попробовать не могу. Опишите мне ваши вкусовые ощущения.
— Я же сказал, отдаленное подобие моллюска в сметанном соусе.
— Неужели вы полностью лишены воображения? — В голосе слышалось отчаяние. — Скажите мне о соусе. Какой он? Густой? Горячий? Сладкий? Можете вы определить, какие я положил специи? Каков по вкусу моллюск?
— Знаешь, восторгаться особенно нечем. Вкус так себе.
— Пожалуйста, поподробнее.
— Ты просто нарываешься на оскорбления. Твою стряпню с натяжкой можно назвать съедобной. — Бродяга начал раздражаться. — А ты еще просишь что-то там описать. Так можно потерять остатки аппетита.
— Я же прошу о такой малости! — заверещал Шусслер.
— Потом, — отрезал Бродяга. — И так кусок в горло не лезет, а ты еще пристаешь с разговорами!
Каин вздохнул, подхватил «палочкой» кусок псевдомоллюска, окунул в сметанный соус, пожевал, а потом начал описывать свои вкусовые ощущения Шусслеру. Бродяга взял тарелку и ретировался в рубку, чтобы закончить трапезу в тишине.
Каин присоединился к нему двадцать минут спустя.
— Все еще дуется? — спросил Бродяга.
— Узнай у него сам.
Бродяга повернулся к стене Шусслера:
— Надеюсь, утром ты не будешь спрашивать меня, как мне спалось и что чувствовала моя спина, соприкасаясь с койкой?
Ответа не последовало.
— Да уж, такого я еще не видел: дующийся звездолет.
— Ты действительно его обидел, — вставил Каин.
— Не без причины. Стоит нам начать потакать его причудам, он засыплет нас вопросами о наших ощущениях.
— Ответить ему — невелик труд. А жизнь у него очень уж невеселая.
Бродяга вытаращился на него.
— Странные у нас нынче пошли убийцы, — вырвалось у него.
— Знаешь, он ведь может поинтересоваться твоими ощущениями после того, как снизит до нуля подачу кислорода в рубку.
— Не снизит, если хочет умереть до срока, — уверенно заявил Бродяга. — Ты действительно убьешь его после того, как мы найдем Сантьяго?
— Я же сказал, что убью.
— Я знаю, что ты сказал. Но удовольствия тебе это не доставит.
— Мне вообще не нравится убивать, — ответил Каин.
Бродяга обдумал его последнюю фразу, вспомнил многое из того, что услышал от Каина после отлета с Альтаира III, и несколько следующих минут посвятил сравнению своего нового партнера с Ангелом, о котором знал, разумеется, только понаслышке. В итоге у него возникли сомнения в правильности сделанного Верой Маккензи выбора.
Глава 14
Звали его не Бедный Йорик, во всяком случае, поначалу. Родился он Германом Людвигом Менке, и имя это оставалось при нем двадцать лет. Потом он присоединился к актерской труппе, путешествующей по Спиральному рукаву, и стал Брюстером Моссом. Поговаривали, что он даже выступал перед Ангелом до того, как тот стал Ангелом.
К сорока годам он обзавелся новым псевдонимом: Стерлинг Уилкис, под которым и стал знаменитым, возродив на Лодине XI шекспировский театр. Славился он и своим пристрастием к наркотикам.
Шесть лет спустя, после того как он впал в галлюциногенный транс прямо на сцене, перед полным залом, ему запретили публичные выступления. Пришел черед новому псевдониму — Бедный Йорик во многом соответствовал его тогдашнему положению и новой профессии. Жизнью его был театр, поэтому, перебравшись в Пограничье Внутренних миров, он занялся производством реквизита. И следующие десять лет поставлял всем желающим фальшивые короны и безобидное оружие, поддельные драгоценности и троны, которые издалека вполне могли сойти за настоящие.
Он также обеспечивал неплохую жизнь торговцам наркотиками, а когда отказался от внутривенного введения галлюциногенов в пользу жевания семян альфанеллы, ему пришлось резко увеличить доходы. И поставить свой талант фальсификатора на службу менее легитимным сферам бизнеса. Поскольку зависимость от наркотика заметно влияла на качество его работы и сроки исполнения заказов, к нему перестали обращаться как законопослушные предприниматели, так и представители преступного мира. Оставалось лишь продавать портреты знакомых ему актеров, которые он успевал рисовать во все более редкие периоды просветления.
Несколькими годами позже четыре его картины попали к Черному Орфею, и тот мгновенно понял, что натолкнулся на удивительно талантливого человека.
Еще год потребовался ему, чтобы найти Бедного Йорика, который жил в третьесортном отеле на Хилдергарде, тратя на наркотики все, что ему удавалось заработать. Орфей попытался уговорить Йорика путешествовать вместе с ним и иллюстрировать его сагу, но Йорика больше интересовала очередная доза наркотика, а не известность и процветание, так что барду Пограничья Внутренних миров не осталось ничего другого, как признать свое поражение. Он купил оставшиеся у Йорика картины, заказал портрет Эвредики, заплатив аванс, и отправился дальше. Бедному Йорику бард посвятил только одно четверостишье. Он хотел написать больше, рассказать своей аудитории о талантах Йорика, но решил, что поток заказов приведет к тому, что Йорик сможет покупать больше наркотиков и быстрее умрет.
К чести Йорика, надо отметить, что он пытался закончить портрет Эвредики, но аванса хватило только на неделю, а пагубная привычка требовала все новых порций наркотика. Поскольку картин на продажу у него не осталось, Йорику пришлось взяться за подделки, но время от времени он все равно возвращался к портрету Эвредики.
Собственно, Бедный Йорик и работал над ним, когда Шусслер приземлился на Рузвельте III.
— Паршивая маленькая планетка, — прокомментировал Каин, когда они вышли из киборга на мокрый бетон космопорта под никогда не прекращающийся дождь.
— Само собой. — Бродяга направился к автостоянке. — Мы же ищем паршивого маленького человечка. Кто бы мог подумать, что Альтаир-с-Альтаира держит связь с Сантьяго через Бедного Йорика?
— У меня складывается впечатление, что ты мог. — В голосе Каина слышались нотки иронии. — Не зря же ты убеждал меня, что без тебя мне не обойтись.
— Поэтому вам нужны я и Шусслер. Он знал, что искать мы должны именно Йорика, а я — где он обретается.
— Не пора ли поделиться этими сведениями со мной? — полюбопытствовал Каин.
Бродяга пожал плечами:
— Адреса у меня нет. Мы приедем в город, найдем самый дешевый отель в самом бедном районе и спросим его номер.
— А если его там не окажется?
— Мы его найдем, если не там, то неподалеку. В крайнем случае спросим местного торговца дурманящим зельем. Он тут же выведет нас на Йорика.
— Как выглядит Бедный Йорик?
— Не могу знать. Никогда его не видел.
— Но ты уверен, что выведешь меня на него?
— Раньше мне приходилось обращаться к нему по деловым вопросам. У меня есть привычка собирать максимум информации о моих партнерах по бизнесу. Я знаю, что он на Рузвельте Три. А уж найти его конкретное местопребывание — чисто механическая работа.
Они арендовали авто и поехали в город, называющийся, как и вся планета, Рузвельт. Кто-то, архитектор, планировщик, может, глава какой-то корпорации, строил в отношении Рузвельта грандиозные планы. Космопорт мог принимать в десять раз больше кораблей, город пересекали широченные магистрали, у центральной площади взметнулись в небо два небоскреба, которые не затерялись бы и на Делуросе VIII, но несколько столетий тому назад Демократия временно прекратила экспансию, чтобы разобраться с тем, что уже приобрела, а в дальнейшем продолжила ее в ином направлении. В итоге потенциал Рузвельта III остался невостребованным. Место мегаполиса занял средних размеров городок, застроенный невыразительными зданиями, кучкующимися вокруг двух небоскребов.
Объехав город, Бродяга безошибочно нашел самый задрипанный район и остановил авто.
— Думаю, он в радиусе четырехсот ярдов, — уверенно заявил он Каину.
— Действительно, такое запустение надо еще поискать, — кивнул Каин.
Из окон отелей и баров на них сквозь пелену дождя уже поглядывали местные забулдыги.
— Вроде бы я одет не по погоде, — вздохнул Бродяга, оглядев свою шелковую тунику, сшитые по фигуре брюки, сапожки ручной работы.
— Не только ты так думаешь. — Каин выразительно посмотрел на здоровенного мужчину, пристально изучающего их с расстояния в пятьдесят футов.
— Надеюсь, вы покажете отбросам общества их истинное место, — без тени волнения ответил Бродяга.
— А как ты поступаешь в аналогичной ситуации, если рядом нет охотника за головами? — поинтересовался Каин.
— Я не такой уж беззащитный. — Бродяга вытащил из кармана белый шар размером с мяч для гольфа, подбросил в воздух, вновь убрал в карман.
— Огневая бомба?
Бродяга кивнул.
— И очень мощная. Может уничтожить целый квартал, даже в такую сырость. — Он улыбнулся. — Но я бы предпочел не использовать ее. Чтобы не поджарить Йорика до того, как мы с ним переговорим.
— Если ты полагаешь, что он в радиусе четырехсот ярдов, поиск сужается до двадцати или двадцати пяти отелей и пансионов. Какой нам нужен?
— Так мы спросим. — Бродяга зашел в ближайшую таверну. Пошептался с барменом, присоединился к Каину, ждавшему у двери.
— Удалось?
— Еще нет, — признал Бродяга. — Но волноваться не стоит. Время у нас есть.
Ничего ему не сказали и в двух следующих тавернах.
— Ага! — оживился Бродяга, когда они подошли к третьей, с выставленной в витрине акварелью с изображением большегрудой красотки. — Мы уже близко. Я узнаю стиль.
— Ты собираешь картины Йорика?
— Только лучшие.
Бродяга вошел в зал, поговорил с барменом, передал ему банкнот в пятьсот кредиток, сказал что-то еще, направился к выходу.
— Он живет в отеле «Холм Сан-Хуана», чуть дальше по улице. Когда у него нет денег на семена альфанеллы, он меняет картины на спиртное.
— Неплохая работа. — Каин мотнул головой в сторону акварели.
— Просто отличная, если учесть, что он скорее всего не помнил собственного имени, когда рисовал ее. Я хотел ее купить, но бармен отказался продавать. Подозреваю, Йорик нарисовал его подружку.
— Или деловую партнершу.
— Первое не обязательно исключает второе. — Бродяга двинулся к «Холму Сан-Хуана». — Особенно в здешних местах.
Только один человек попытался было остановить их, но что-то во взгляде Каина подсказало ему, что делать этого не следует, и до отеля они добрались без происшествий.
В вестибюле отеля «Холм Сан-Хуана» давно уже не прибирались, а стены, похоже, в первый и последний раз покрасили при его строительстве. Картины и голограммы, украшавшие вестибюль, исчезли, от ковра, устилавшего пол, остался небольшой квадрат перед регистрационной стойкой, несколько кресел и диванов требовали ремонта, видеотелефон из будки канул в Лету.
Бродяга удовлетворенно кивнул: именно в таком отеле, по его прикидкам, и мог жить Бедный Йорик. Уверенным шагом он двинулся к регистрационной стойке.
Небритый портье в порванной на левом рукаве тунике встретил его скучающим взглядом.
— Добрый день. — Бродяга дружелюбно улыбнулся. — Ужасная погода, знаете ли?
— Вы пришли сюда, чтобы сказать мне об этом? — с ехидцей спросил портье.
— Дело в том, что я ищу приятеля.
— Удачи вам.
— Его зовут Йорик.
— И что?
Бродяга наклонился над стойкой, схватил портье за грудки, как следует тряханул.
— Бедный Йорик. — С лица его не сходила улыбка. — Извините, что приходится вас торопить, но мы очень спешим.
— Комната три семнадцать, — пробурчал портье.
— Премного вам благодарен. — Улыбка Бродяги стала шире. — Вы нам очень помогли. — Он огляделся. — Полагаю, лифты не работают?
— Средний еще ходит, — просипел портье, указав на блок из трех лифтов.
— Великолепно. — Бродяга кивнул Каину и направился к лифту. — Чего я не люблю, — продолжил он, когда Каин присоединился к нему, — так это грубости наемных работников. Вы прикрывали мне спину, не так ли?
— Он не замышлял ничего дурного.
— Откуда вы знаете, что под стойкой у него нет оружия?
— Если оно и было, его давно украли и заложили.
Кабина рывком остановилась, покачалась, двери раскрылись. Они вышли в коридор третьего этажа. Здесь царило еще большее запустение. В некоторых номерах двери отсутствовали, на других чернели какие-то надписи, пахло плесенью и мочой.
— Три семнадцать. — Бродяга указал на последнюю дверь. — Все так, Йорик всегда любил жить в углу.
Он постучал, когда ответа не последовало, набрал на компьютерном замке три-один-семь.
— Я всегда уважал охранные системы, — улыбнулся он.
У разбитого окна в дышащем на ладан кресле сидел мужчина, худой как спичка, с посеревшей кожей, сгнившими зубами. Не обращая внимания на дождь, капли которого падали на подоконник, а потом летели на него, короткими, невероятно мягкими мазками он рисовал портрет ослепительно красивой женщины. На полу валялись коробки с искусственными бриллиантами, рубинами, сапфирами и изумрудами, тут же стояла сложная установка для нанесения золотого покрытия, лежали ювелирные инструменты.
Мужчина коротко глянул на своих гостей, добавил еще пару мазков, небрежно бросил палетту на пол и повернулся к Каину и Бродяге.
— Вы не в моей картине.
— Нет, — покачал головой Бродяга. — Мы в твоей комнате.
— Моей комнате? — повторил Йорик.
— Совершенно верно.
— Ладно, — он пожал плечами, — одно ничем не лучше другого. Я вас знаю?
— Ты знаешь меня. Я — Веселый Бродяга.
Йорик, хмурясь, наклонил голову.
— Веселый, веселый, веселый, веселый, веселый, — забормотал он. Вновь посмотрел на гостей. — Тебя я не знаю, но вот о тебе знаю. — Он удовлетворенно улыбнулся. Посмотрел на Каина. — А тебя я знаю.
— Неужели? — удивился Каин.
— Ты — Птичка Певчая. — Взгляд Йорика обрел осмысленность. — Я все о тебе знаю. Я был на Беллефонтейне, когда ты убил Червового Валета. Так гремели выстрелы. — Глаза его вновь заволок туман. — Выстрелы… выстрелы, выстрелы, выстрелы… — Тут он опять вернулся в реальность. — Что ты здесь делаешь, Птичка Певчая?
— Мне нужна информация. — Он присел на не застеленную кровать Йорика.
— Мне тоже кое-что нужно. — Йорик подмигнул Каину, хохотнул. — Маленькие такие штучки, которые можно пососать, потом пожевать.
— Может, мы одно поменяем на другое? — предложил Каин.
— Может, — кивнул Йорик. — Может, может, может, может. — И просительно посмотрел на Каина. — Так как насчет обмена?
— Дельная мысль.
— А почему здесь он? — Йорик указал на Бродягу.
— Ему нравятся твои картины.
— Нравятся, значит? — Йорик хохотнул. — Ему нравятся не только картины. Ты — Бродяга, не так ли?
— Единственный и уникальный.
— Так что, единственный и уникальный Бродяга, музей на Золоте Рейна распознал в единственной и уникальной «Принцессе северного побережья» сделанную мною подделку?
— Она по-прежнему занимает самое почетное место в их экспозиции под неусыпной круглосуточной охраной, — улыбаясь, ответил Бродяга.
— А настоящий камень у тебя?
— Разумеется.
— Разумеется. Ра-зу-ме-ет-ся… — Йорик вскочил, глаза его яростно сверкнули. — Моего курьера убили!
— Могу только посочувствовать. Надеюсь, ты не считаешь меня причастным к той истории?
— Ты гарантировал его безопасность, — напомнил Йорик.
— Я гарантировал безопасный вход в мою крепость, — поправил его Бродяга. — Что он делал, выйдя из крепости, меня не касалось.
— Денег я не получил.
— Я заплатил курьеру. На том взятые мною обязательства заканчивались. — Он сунул руку в карман. — Однако я не хочу, чтобы ты видел во мне врага. Готов сделать шаг навстречу. — Он достал три маленьких коричневых семечка.
— Дай-дай-дай-дай-дай! — заверещал Йорик, выхватил семечки у Бродяги, подбежал к обшарпанному комоду, выдвинул верхний ящик, бросил два семечка в грязное белье, третье сунул в рот.
— Где ты их взял? — спросил Каин. — На Альтаире ты не мог знать, что мы отправимся к Бедному Йорику.
Бродяга улыбнулся:
— А за что я заплатил бармену пятьсот кредиток?
— За информацию.
— В такой дыре информация не может стоить дороже двадцати пяти кредиток. Остальное ушло на семена альфанеллы.
Йорик уже сидел в кресле, сосредоточенно сосал семечко.
— Благодарю вас. — Взгляд его стал совсем ясным. — Знаете, иногда я думаю, что только с семечком во рту я становлюсь нормальным человеком.
— Хорошо, — кивнул Каин, — только соси его и дальше. Не раскусывай, пока мы не закончим наш разговор.
— Как скажешь, Птичка Певчая, — умиротворенно ответил Йорик. — Господи, как же хорошо. Не понимаю, как я жил раньше, пока не открыл для себя это чудо.
— Ответственно, — предположил Каин.
Йорик закрыл глаза, улыбнулся:
— О, да… убийца, который чтит моральный кодекс. Я знаю тебя, Птичка Певчая. Ты дал моему другу шанс.
— Шанс? — недоуменно переспросил Бродяга.
— Квентин Цицеро, — кивнул Йорик, не открывая глаз. — Выследил его и отпустил. Хороший человек этот Птичка Певчая.
— Вы отпустили Квентина Цицеро? — Бродяга повернулся к Каину.
— Йорик все сильно упрощает, — ответил Каин. — Он взял заложницу.
— Другого охотника за головами заложница бы не остановила, — заметил Йорик. — Убил бы он ее, что из того? Еще один повод прикончить преступника.
— Вы его отпустили? — возмущенно повторил Бродяга. — Этот мерзавец убил двух моих сотрудников.
— Прими мои соболезнования, — сухо ответил Каин.
— Соболезнования! Один из них имел при себе пятьдесят тысяч кредиток. Моих, между прочим, денег.
— Но заложница осталась жива, — добавил Йорик.
— Видите? — наседал на Каина Бродяга. — Вы сохраняете жизнь заложникам, а в итоге порядочного бизнесмена лишают заработанных им денег.
— В следующий раз буду иметь это в виду, — кивнул Каин.
— За кем ты охотишься теперь, Птичка Певчая? — спросил Йорик. Помолчал. — Я знаю, где найти Альтаир-с-Альтаира.
— Я ее уже нашел.
— Она — человек или нет? — спросил Йорик. — Я так и не разобрался.
— Я тоже, — ответил Каин.
— Но красивая.
— Очень, — согласился Каин.
— Сколько ты получил за то, что убил ее? — спросил Йорик.
— Ничего.
Йорик улыбнулся.
— Значит, тебе нужен Сантьяго. — Он сосредоточенно пососал семечко. — Удивительно, как все становится ясно и понятно. Ты ее убил, ты поговорил с ее кораблем, и теперь ты здесь.
— Совершенно верно.
— Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, куда лететь дальше?
Каин кивнул, а Йорик, не услышав ответа, широко раскрыл глаза.
— Каким образом ты собираешься его убить, Птичка Певчая?
— Пока не знаю. Сначала надо его найти, — ответил Каин.
— А если у него есть заложница?
— А она есть?
Йорик рассмеялся:
— Откуда мне знать?
— Мне тем более неоткуда.
Йорик долго смотрел на Каина.
— Ты хороший человек, Птичка Певчая. Думаю, я скажу тебе все, что тебя интересует.
— Спасибо тебе.
— И я хороший человек, поэтому, думаю, ты заплатишь мне три тысячи кредиток.
— Полторы тысячи, — тут же встрял Бродяга.
— Заткнись. — Каин достал пачку денег, отсчитал шесть банкнот по пятьсот кредиток.
— Спасибо тебе, Птичка Певчая. — Йорик хотел сунуть деньги в карман, только тут понял, что сидит голый, вновь подошел к комоду, положил деньги в тот же ящик, куда чуть раньше отправил два семечка альфанеллы. Вернулся к креслу, сел. — Тебе нужен Трехглазый Билли.
— Я о нем слышал, — протянул Каин.
— Все о нем слышали, Птичка Певчая. Его физиономия красуется на всех почтовых терминалах.
— А каким боком он связан с Сантьяго?
— Работает на него.
— Напрямую?
Йорик кивнул:
— Когда я изготовил матрицы для чеканки сталинского рубля на Новой Джорджии, именно Трехглазый Билли забрал их у меня, чтобы передать Сантьяго. Когда Сантьяго впервые обратился к Альтаир-с-Альтаира, переговоры шли через меня.
— Где сейчас Трехглазый Билли?
— На Тихой гавани. Слышали о такой?
— Нет.
— Колонизированная планета в системе Вестминстера.
— Как я его найду?
Йорик хохотнул:
— Заметить его — сущий пустяк. Жиль Сан-Пити отловил его восемь лет тому назад и успел звездануть по лбу стальным кулаком, прежде чем Билли смог удрать. Так он и получил свое прозвище. Орфей решил, что эта отметина похожа на третий глаз.
— Сколько городов на Тихой гавани?
— Ни одного, — ответил Йорик. — Ни одного, ни одного, ни одного, ни одного…
— Пососи семечко. Ты теряешь нить разговора.
Йорик пососал, взгляд его опять прояснился.
— Городов там нет. Две или три деревни. Большинство населения — фермеры. Прошвырнись по тавернам. В одной он да обнаружится. — Йорик помолчал. — Больше тебе ничего не надо?
— Нет.
— Хорошо. А то эффект уменьшается. И сойдет на нет через минуту-другую, если я не раскушу семечко.
Каин поднялся:
— Спасибо тебе.
— Всегда готов помочь Птичке Певчей.
Каин направился к двери, потом повернулся к Бродяге, который все так же подпирал плечом грязную стену:
— Пошли.
— Вы идите, — ответил Бродяга. — А мне надо поговорить с нашим другом Йориком.
— Я подожду внизу.
Бродяга покачал головой:
— Мое пребывание здесь может затянуться.
— О чем ты собираешься с ним говорить?
— Хочу заказать несколько картин.
— Так заказывай и пошли отсюда!
— Вы его видели. Если я хочу получить картины, мне придется приглядывать за ним, пока он будет их рисовать.
— Дело твое, — пожал плечами Каин. — Я не собираюсь болтаться в этом хлеву, пока ты будешь пополнять свою коллекцию.
— Вы отправляйтесь на Тихую гавань. Я зафрахтую корабль и прилечу следом.
— Если я выйду из отеля один, наше партнерство закончится.
— Оно закончится, если вы пристрелите Сантьяго до того, как я к вам присоединюсь, — возразил Бродяга. — Если я окажусь рядом с вами раньше, оно останется в силе.
— Ты получишь только половину оговоренного.
— То, что мне нужно, вам ни к чему.
— Разберусь сам.
На лице Бродяги отразилась тревога.
— Тихая гавань — лишь остановка на пути к конечной цели. Я могу вам понадобиться.
— Скорее я понадоблюсь тебе. — Каин нахмурился. — Кстати, а сколько стоят его картины?
— Признаю, не так много, как Сантьяго, — ответил Бродяга. — Но Йорик под рукой, а Сантьяго еще искать и искать. Я успею присоединиться к вам.
— Ты получишь половину.
Бродяга вздохнул:
— Половину. Если вы покинете Тихую гавань до того, как я появлюсь там, оставьте записку, где вас искать.
— Оставить где?
— Если не найдете никого, кому можно доверять, пусть Шусслер отправит сообщение на Золотой початок.
Каин повернулся к Йорику:
— Как только я уйду, все, что произойдет между вами, меня касаться не будет. Но должен тебя предупредить, что оставлять три тысячи кредиток в комнате, где находится Бродяга, все равно что оставить кусок мяса в клетке с голодным хищником.
— Я отметаю эти инсинуации. — Судя по веселому голосу, Бродяга не чувствовал себя оскорбленным.
— Отметай все, что хочешь, но не вздумай отрицать, иначе Бог покарает тебя. — Он подошел к комоду. — Может, пока он не уйдет, оставить деньги на хранение у портье?
Йорик усмехнулся:
— По сравнению с портье Бродяга — ангел небесный.
— Есть у тебя друзья, которым можно доверить твои деньги?
Йорик покачал головой.
— Понятно. Тогда я положу их на депозитный банковский счет и скажу, чтобы выдали деньги только тебе. У них наверняка есть запись твоего голоса.
— Отличная идея. Только оставь тысячу кредиток в комоде. Мне не хочется бежать в космопорт, как только у меня иссякнет запас семян.
— Он их возьмет, — предупредил Каин.
— Тысячу кредиток? Она ему не нужна.
— Это не важно.
— Деньги мои. Оставь тысячу кредиток.
Каин выдвинул ящик, достал четыре банкноты по пятьсот кредиток.
— Я скажу им, чтобы деньги выдали, лишь когда ты придешь за ними один.
— Благодарю, Птичка Певчая.
— А вы не хотите пересчитать фальшивые драгоценности? — ехидно спросил Бродяга.
— А ты попробуй, и все станет ясно, — посоветовал Каин.
После трех или четырех неудачных попыток Бродяга таки приспособился и сумел отправить в рот кусок псевдомоллюска.
— Ну как? — озабоченно спросил Шусслер. — Что вы можете сказать о моих кулинарных способностях?
— Неплохо, — бесстрастно ответил Каин.
— Скажу только одно, — пробурчал Бродяга. — На лобстера с Золотого початка не похоже. Однако, полагаю, могло быть и хуже.
— Могу я попросить вас об одной услуге? — минуту спустя вновь нарушил тишину Шусслер.
— Смотря о какой, — ответил Бродяга. — Чего тебе хочется?
— Расскажите мне, какова еда на вкус.
— Откровенно говоря, по вкусу это соевые продукты, которые выдаются за моллюска в сметанном соусе.
— Пожалуйста, я все приготовил, подал, но попробовать не могу. Опишите мне ваши вкусовые ощущения.
— Я же сказал, отдаленное подобие моллюска в сметанном соусе.
— Неужели вы полностью лишены воображения? — В голосе слышалось отчаяние. — Скажите мне о соусе. Какой он? Густой? Горячий? Сладкий? Можете вы определить, какие я положил специи? Каков по вкусу моллюск?
— Знаешь, восторгаться особенно нечем. Вкус так себе.
— Пожалуйста, поподробнее.
— Ты просто нарываешься на оскорбления. Твою стряпню с натяжкой можно назвать съедобной. — Бродяга начал раздражаться. — А ты еще просишь что-то там описать. Так можно потерять остатки аппетита.
— Я же прошу о такой малости! — заверещал Шусслер.
— Потом, — отрезал Бродяга. — И так кусок в горло не лезет, а ты еще пристаешь с разговорами!
Каин вздохнул, подхватил «палочкой» кусок псевдомоллюска, окунул в сметанный соус, пожевал, а потом начал описывать свои вкусовые ощущения Шусслеру. Бродяга взял тарелку и ретировался в рубку, чтобы закончить трапезу в тишине.
Каин присоединился к нему двадцать минут спустя.
— Все еще дуется? — спросил Бродяга.
— Узнай у него сам.
Бродяга повернулся к стене Шусслера:
— Надеюсь, утром ты не будешь спрашивать меня, как мне спалось и что чувствовала моя спина, соприкасаясь с койкой?
Ответа не последовало.
— Да уж, такого я еще не видел: дующийся звездолет.
— Ты действительно его обидел, — вставил Каин.
— Не без причины. Стоит нам начать потакать его причудам, он засыплет нас вопросами о наших ощущениях.
— Ответить ему — невелик труд. А жизнь у него очень уж невеселая.
Бродяга вытаращился на него.
— Странные у нас нынче пошли убийцы, — вырвалось у него.
— Знаешь, он ведь может поинтересоваться твоими ощущениями после того, как снизит до нуля подачу кислорода в рубку.
— Не снизит, если хочет умереть до срока, — уверенно заявил Бродяга. — Ты действительно убьешь его после того, как мы найдем Сантьяго?
— Я же сказал, что убью.
— Я знаю, что ты сказал. Но удовольствия тебе это не доставит.
— Мне вообще не нравится убивать, — ответил Каин.
Бродяга обдумал его последнюю фразу, вспомнил многое из того, что услышал от Каина после отлета с Альтаира III, и несколько следующих минут посвятил сравнению своего нового партнера с Ангелом, о котором знал, разумеется, только понаслышке. В итоге у него возникли сомнения в правильности сделанного Верой Маккензи выбора.
Глава 14
Увы, Бедный Йорик! Я его знал —
В мешок он вставал, по полю скакал.
И доскакался, в мешке стоя:
Увы, бедный Йорик! Мешок-то пустой!
Звали его не Бедный Йорик, во всяком случае, поначалу. Родился он Германом Людвигом Менке, и имя это оставалось при нем двадцать лет. Потом он присоединился к актерской труппе, путешествующей по Спиральному рукаву, и стал Брюстером Моссом. Поговаривали, что он даже выступал перед Ангелом до того, как тот стал Ангелом.
К сорока годам он обзавелся новым псевдонимом: Стерлинг Уилкис, под которым и стал знаменитым, возродив на Лодине XI шекспировский театр. Славился он и своим пристрастием к наркотикам.
Шесть лет спустя, после того как он впал в галлюциногенный транс прямо на сцене, перед полным залом, ему запретили публичные выступления. Пришел черед новому псевдониму — Бедный Йорик во многом соответствовал его тогдашнему положению и новой профессии. Жизнью его был театр, поэтому, перебравшись в Пограничье Внутренних миров, он занялся производством реквизита. И следующие десять лет поставлял всем желающим фальшивые короны и безобидное оружие, поддельные драгоценности и троны, которые издалека вполне могли сойти за настоящие.
Он также обеспечивал неплохую жизнь торговцам наркотиками, а когда отказался от внутривенного введения галлюциногенов в пользу жевания семян альфанеллы, ему пришлось резко увеличить доходы. И поставить свой талант фальсификатора на службу менее легитимным сферам бизнеса. Поскольку зависимость от наркотика заметно влияла на качество его работы и сроки исполнения заказов, к нему перестали обращаться как законопослушные предприниматели, так и представители преступного мира. Оставалось лишь продавать портреты знакомых ему актеров, которые он успевал рисовать во все более редкие периоды просветления.
Несколькими годами позже четыре его картины попали к Черному Орфею, и тот мгновенно понял, что натолкнулся на удивительно талантливого человека.
Еще год потребовался ему, чтобы найти Бедного Йорика, который жил в третьесортном отеле на Хилдергарде, тратя на наркотики все, что ему удавалось заработать. Орфей попытался уговорить Йорика путешествовать вместе с ним и иллюстрировать его сагу, но Йорика больше интересовала очередная доза наркотика, а не известность и процветание, так что барду Пограничья Внутренних миров не осталось ничего другого, как признать свое поражение. Он купил оставшиеся у Йорика картины, заказал портрет Эвредики, заплатив аванс, и отправился дальше. Бедному Йорику бард посвятил только одно четверостишье. Он хотел написать больше, рассказать своей аудитории о талантах Йорика, но решил, что поток заказов приведет к тому, что Йорик сможет покупать больше наркотиков и быстрее умрет.
К чести Йорика, надо отметить, что он пытался закончить портрет Эвредики, но аванса хватило только на неделю, а пагубная привычка требовала все новых порций наркотика. Поскольку картин на продажу у него не осталось, Йорику пришлось взяться за подделки, но время от времени он все равно возвращался к портрету Эвредики.
Собственно, Бедный Йорик и работал над ним, когда Шусслер приземлился на Рузвельте III.
— Паршивая маленькая планетка, — прокомментировал Каин, когда они вышли из киборга на мокрый бетон космопорта под никогда не прекращающийся дождь.
— Само собой. — Бродяга направился к автостоянке. — Мы же ищем паршивого маленького человечка. Кто бы мог подумать, что Альтаир-с-Альтаира держит связь с Сантьяго через Бедного Йорика?
— У меня складывается впечатление, что ты мог. — В голосе Каина слышались нотки иронии. — Не зря же ты убеждал меня, что без тебя мне не обойтись.
— Поэтому вам нужны я и Шусслер. Он знал, что искать мы должны именно Йорика, а я — где он обретается.
— Не пора ли поделиться этими сведениями со мной? — полюбопытствовал Каин.
Бродяга пожал плечами:
— Адреса у меня нет. Мы приедем в город, найдем самый дешевый отель в самом бедном районе и спросим его номер.
— А если его там не окажется?
— Мы его найдем, если не там, то неподалеку. В крайнем случае спросим местного торговца дурманящим зельем. Он тут же выведет нас на Йорика.
— Как выглядит Бедный Йорик?
— Не могу знать. Никогда его не видел.
— Но ты уверен, что выведешь меня на него?
— Раньше мне приходилось обращаться к нему по деловым вопросам. У меня есть привычка собирать максимум информации о моих партнерах по бизнесу. Я знаю, что он на Рузвельте Три. А уж найти его конкретное местопребывание — чисто механическая работа.
Они арендовали авто и поехали в город, называющийся, как и вся планета, Рузвельт. Кто-то, архитектор, планировщик, может, глава какой-то корпорации, строил в отношении Рузвельта грандиозные планы. Космопорт мог принимать в десять раз больше кораблей, город пересекали широченные магистрали, у центральной площади взметнулись в небо два небоскреба, которые не затерялись бы и на Делуросе VIII, но несколько столетий тому назад Демократия временно прекратила экспансию, чтобы разобраться с тем, что уже приобрела, а в дальнейшем продолжила ее в ином направлении. В итоге потенциал Рузвельта III остался невостребованным. Место мегаполиса занял средних размеров городок, застроенный невыразительными зданиями, кучкующимися вокруг двух небоскребов.
Объехав город, Бродяга безошибочно нашел самый задрипанный район и остановил авто.
— Думаю, он в радиусе четырехсот ярдов, — уверенно заявил он Каину.
— Действительно, такое запустение надо еще поискать, — кивнул Каин.
Из окон отелей и баров на них сквозь пелену дождя уже поглядывали местные забулдыги.
— Вроде бы я одет не по погоде, — вздохнул Бродяга, оглядев свою шелковую тунику, сшитые по фигуре брюки, сапожки ручной работы.
— Не только ты так думаешь. — Каин выразительно посмотрел на здоровенного мужчину, пристально изучающего их с расстояния в пятьдесят футов.
— Надеюсь, вы покажете отбросам общества их истинное место, — без тени волнения ответил Бродяга.
— А как ты поступаешь в аналогичной ситуации, если рядом нет охотника за головами? — поинтересовался Каин.
— Я не такой уж беззащитный. — Бродяга вытащил из кармана белый шар размером с мяч для гольфа, подбросил в воздух, вновь убрал в карман.
— Огневая бомба?
Бродяга кивнул.
— И очень мощная. Может уничтожить целый квартал, даже в такую сырость. — Он улыбнулся. — Но я бы предпочел не использовать ее. Чтобы не поджарить Йорика до того, как мы с ним переговорим.
— Если ты полагаешь, что он в радиусе четырехсот ярдов, поиск сужается до двадцати или двадцати пяти отелей и пансионов. Какой нам нужен?
— Так мы спросим. — Бродяга зашел в ближайшую таверну. Пошептался с барменом, присоединился к Каину, ждавшему у двери.
— Удалось?
— Еще нет, — признал Бродяга. — Но волноваться не стоит. Время у нас есть.
Ничего ему не сказали и в двух следующих тавернах.
— Ага! — оживился Бродяга, когда они подошли к третьей, с выставленной в витрине акварелью с изображением большегрудой красотки. — Мы уже близко. Я узнаю стиль.
— Ты собираешь картины Йорика?
— Только лучшие.
Бродяга вошел в зал, поговорил с барменом, передал ему банкнот в пятьсот кредиток, сказал что-то еще, направился к выходу.
— Он живет в отеле «Холм Сан-Хуана», чуть дальше по улице. Когда у него нет денег на семена альфанеллы, он меняет картины на спиртное.
— Неплохая работа. — Каин мотнул головой в сторону акварели.
— Просто отличная, если учесть, что он скорее всего не помнил собственного имени, когда рисовал ее. Я хотел ее купить, но бармен отказался продавать. Подозреваю, Йорик нарисовал его подружку.
— Или деловую партнершу.
— Первое не обязательно исключает второе. — Бродяга двинулся к «Холму Сан-Хуана». — Особенно в здешних местах.
Только один человек попытался было остановить их, но что-то во взгляде Каина подсказало ему, что делать этого не следует, и до отеля они добрались без происшествий.
В вестибюле отеля «Холм Сан-Хуана» давно уже не прибирались, а стены, похоже, в первый и последний раз покрасили при его строительстве. Картины и голограммы, украшавшие вестибюль, исчезли, от ковра, устилавшего пол, остался небольшой квадрат перед регистрационной стойкой, несколько кресел и диванов требовали ремонта, видеотелефон из будки канул в Лету.
Бродяга удовлетворенно кивнул: именно в таком отеле, по его прикидкам, и мог жить Бедный Йорик. Уверенным шагом он двинулся к регистрационной стойке.
Небритый портье в порванной на левом рукаве тунике встретил его скучающим взглядом.
— Добрый день. — Бродяга дружелюбно улыбнулся. — Ужасная погода, знаете ли?
— Вы пришли сюда, чтобы сказать мне об этом? — с ехидцей спросил портье.
— Дело в том, что я ищу приятеля.
— Удачи вам.
— Его зовут Йорик.
— И что?
Бродяга наклонился над стойкой, схватил портье за грудки, как следует тряханул.
— Бедный Йорик. — С лица его не сходила улыбка. — Извините, что приходится вас торопить, но мы очень спешим.
— Комната три семнадцать, — пробурчал портье.
— Премного вам благодарен. — Улыбка Бродяги стала шире. — Вы нам очень помогли. — Он огляделся. — Полагаю, лифты не работают?
— Средний еще ходит, — просипел портье, указав на блок из трех лифтов.
— Великолепно. — Бродяга кивнул Каину и направился к лифту. — Чего я не люблю, — продолжил он, когда Каин присоединился к нему, — так это грубости наемных работников. Вы прикрывали мне спину, не так ли?
— Он не замышлял ничего дурного.
— Откуда вы знаете, что под стойкой у него нет оружия?
— Если оно и было, его давно украли и заложили.
Кабина рывком остановилась, покачалась, двери раскрылись. Они вышли в коридор третьего этажа. Здесь царило еще большее запустение. В некоторых номерах двери отсутствовали, на других чернели какие-то надписи, пахло плесенью и мочой.
— Три семнадцать. — Бродяга указал на последнюю дверь. — Все так, Йорик всегда любил жить в углу.
Он постучал, когда ответа не последовало, набрал на компьютерном замке три-один-семь.
— Я всегда уважал охранные системы, — улыбнулся он.
У разбитого окна в дышащем на ладан кресле сидел мужчина, худой как спичка, с посеревшей кожей, сгнившими зубами. Не обращая внимания на дождь, капли которого падали на подоконник, а потом летели на него, короткими, невероятно мягкими мазками он рисовал портрет ослепительно красивой женщины. На полу валялись коробки с искусственными бриллиантами, рубинами, сапфирами и изумрудами, тут же стояла сложная установка для нанесения золотого покрытия, лежали ювелирные инструменты.
Мужчина коротко глянул на своих гостей, добавил еще пару мазков, небрежно бросил палетту на пол и повернулся к Каину и Бродяге.
— Вы не в моей картине.
— Нет, — покачал головой Бродяга. — Мы в твоей комнате.
— Моей комнате? — повторил Йорик.
— Совершенно верно.
— Ладно, — он пожал плечами, — одно ничем не лучше другого. Я вас знаю?
— Ты знаешь меня. Я — Веселый Бродяга.
Йорик, хмурясь, наклонил голову.
— Веселый, веселый, веселый, веселый, веселый, — забормотал он. Вновь посмотрел на гостей. — Тебя я не знаю, но вот о тебе знаю. — Он удовлетворенно улыбнулся. Посмотрел на Каина. — А тебя я знаю.
— Неужели? — удивился Каин.
— Ты — Птичка Певчая. — Взгляд Йорика обрел осмысленность. — Я все о тебе знаю. Я был на Беллефонтейне, когда ты убил Червового Валета. Так гремели выстрелы. — Глаза его вновь заволок туман. — Выстрелы… выстрелы, выстрелы, выстрелы… — Тут он опять вернулся в реальность. — Что ты здесь делаешь, Птичка Певчая?
— Мне нужна информация. — Он присел на не застеленную кровать Йорика.
— Мне тоже кое-что нужно. — Йорик подмигнул Каину, хохотнул. — Маленькие такие штучки, которые можно пососать, потом пожевать.
— Может, мы одно поменяем на другое? — предложил Каин.
— Может, — кивнул Йорик. — Может, может, может, может. — И просительно посмотрел на Каина. — Так как насчет обмена?
— Дельная мысль.
— А почему здесь он? — Йорик указал на Бродягу.
— Ему нравятся твои картины.
— Нравятся, значит? — Йорик хохотнул. — Ему нравятся не только картины. Ты — Бродяга, не так ли?
— Единственный и уникальный.
— Так что, единственный и уникальный Бродяга, музей на Золоте Рейна распознал в единственной и уникальной «Принцессе северного побережья» сделанную мною подделку?
— Она по-прежнему занимает самое почетное место в их экспозиции под неусыпной круглосуточной охраной, — улыбаясь, ответил Бродяга.
— А настоящий камень у тебя?
— Разумеется.
— Разумеется. Ра-зу-ме-ет-ся… — Йорик вскочил, глаза его яростно сверкнули. — Моего курьера убили!
— Могу только посочувствовать. Надеюсь, ты не считаешь меня причастным к той истории?
— Ты гарантировал его безопасность, — напомнил Йорик.
— Я гарантировал безопасный вход в мою крепость, — поправил его Бродяга. — Что он делал, выйдя из крепости, меня не касалось.
— Денег я не получил.
— Я заплатил курьеру. На том взятые мною обязательства заканчивались. — Он сунул руку в карман. — Однако я не хочу, чтобы ты видел во мне врага. Готов сделать шаг навстречу. — Он достал три маленьких коричневых семечка.
— Дай-дай-дай-дай-дай! — заверещал Йорик, выхватил семечки у Бродяги, подбежал к обшарпанному комоду, выдвинул верхний ящик, бросил два семечка в грязное белье, третье сунул в рот.
— Где ты их взял? — спросил Каин. — На Альтаире ты не мог знать, что мы отправимся к Бедному Йорику.
Бродяга улыбнулся:
— А за что я заплатил бармену пятьсот кредиток?
— За информацию.
— В такой дыре информация не может стоить дороже двадцати пяти кредиток. Остальное ушло на семена альфанеллы.
Йорик уже сидел в кресле, сосредоточенно сосал семечко.
— Благодарю вас. — Взгляд его стал совсем ясным. — Знаете, иногда я думаю, что только с семечком во рту я становлюсь нормальным человеком.
— Хорошо, — кивнул Каин, — только соси его и дальше. Не раскусывай, пока мы не закончим наш разговор.
— Как скажешь, Птичка Певчая, — умиротворенно ответил Йорик. — Господи, как же хорошо. Не понимаю, как я жил раньше, пока не открыл для себя это чудо.
— Ответственно, — предположил Каин.
Йорик закрыл глаза, улыбнулся:
— О, да… убийца, который чтит моральный кодекс. Я знаю тебя, Птичка Певчая. Ты дал моему другу шанс.
— Шанс? — недоуменно переспросил Бродяга.
— Квентин Цицеро, — кивнул Йорик, не открывая глаз. — Выследил его и отпустил. Хороший человек этот Птичка Певчая.
— Вы отпустили Квентина Цицеро? — Бродяга повернулся к Каину.
— Йорик все сильно упрощает, — ответил Каин. — Он взял заложницу.
— Другого охотника за головами заложница бы не остановила, — заметил Йорик. — Убил бы он ее, что из того? Еще один повод прикончить преступника.
— Вы его отпустили? — возмущенно повторил Бродяга. — Этот мерзавец убил двух моих сотрудников.
— Прими мои соболезнования, — сухо ответил Каин.
— Соболезнования! Один из них имел при себе пятьдесят тысяч кредиток. Моих, между прочим, денег.
— Но заложница осталась жива, — добавил Йорик.
— Видите? — наседал на Каина Бродяга. — Вы сохраняете жизнь заложникам, а в итоге порядочного бизнесмена лишают заработанных им денег.
— В следующий раз буду иметь это в виду, — кивнул Каин.
— За кем ты охотишься теперь, Птичка Певчая? — спросил Йорик. Помолчал. — Я знаю, где найти Альтаир-с-Альтаира.
— Я ее уже нашел.
— Она — человек или нет? — спросил Йорик. — Я так и не разобрался.
— Я тоже, — ответил Каин.
— Но красивая.
— Очень, — согласился Каин.
— Сколько ты получил за то, что убил ее? — спросил Йорик.
— Ничего.
Йорик улыбнулся.
— Значит, тебе нужен Сантьяго. — Он сосредоточенно пососал семечко. — Удивительно, как все становится ясно и понятно. Ты ее убил, ты поговорил с ее кораблем, и теперь ты здесь.
— Совершенно верно.
— Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, куда лететь дальше?
Каин кивнул, а Йорик, не услышав ответа, широко раскрыл глаза.
— Каким образом ты собираешься его убить, Птичка Певчая?
— Пока не знаю. Сначала надо его найти, — ответил Каин.
— А если у него есть заложница?
— А она есть?
Йорик рассмеялся:
— Откуда мне знать?
— Мне тем более неоткуда.
Йорик долго смотрел на Каина.
— Ты хороший человек, Птичка Певчая. Думаю, я скажу тебе все, что тебя интересует.
— Спасибо тебе.
— И я хороший человек, поэтому, думаю, ты заплатишь мне три тысячи кредиток.
— Полторы тысячи, — тут же встрял Бродяга.
— Заткнись. — Каин достал пачку денег, отсчитал шесть банкнот по пятьсот кредиток.
— Спасибо тебе, Птичка Певчая. — Йорик хотел сунуть деньги в карман, только тут понял, что сидит голый, вновь подошел к комоду, положил деньги в тот же ящик, куда чуть раньше отправил два семечка альфанеллы. Вернулся к креслу, сел. — Тебе нужен Трехглазый Билли.
— Я о нем слышал, — протянул Каин.
— Все о нем слышали, Птичка Певчая. Его физиономия красуется на всех почтовых терминалах.
— А каким боком он связан с Сантьяго?
— Работает на него.
— Напрямую?
Йорик кивнул:
— Когда я изготовил матрицы для чеканки сталинского рубля на Новой Джорджии, именно Трехглазый Билли забрал их у меня, чтобы передать Сантьяго. Когда Сантьяго впервые обратился к Альтаир-с-Альтаира, переговоры шли через меня.
— Где сейчас Трехглазый Билли?
— На Тихой гавани. Слышали о такой?
— Нет.
— Колонизированная планета в системе Вестминстера.
— Как я его найду?
Йорик хохотнул:
— Заметить его — сущий пустяк. Жиль Сан-Пити отловил его восемь лет тому назад и успел звездануть по лбу стальным кулаком, прежде чем Билли смог удрать. Так он и получил свое прозвище. Орфей решил, что эта отметина похожа на третий глаз.
— Сколько городов на Тихой гавани?
— Ни одного, — ответил Йорик. — Ни одного, ни одного, ни одного, ни одного…
— Пососи семечко. Ты теряешь нить разговора.
Йорик пососал, взгляд его опять прояснился.
— Городов там нет. Две или три деревни. Большинство населения — фермеры. Прошвырнись по тавернам. В одной он да обнаружится. — Йорик помолчал. — Больше тебе ничего не надо?
— Нет.
— Хорошо. А то эффект уменьшается. И сойдет на нет через минуту-другую, если я не раскушу семечко.
Каин поднялся:
— Спасибо тебе.
— Всегда готов помочь Птичке Певчей.
Каин направился к двери, потом повернулся к Бродяге, который все так же подпирал плечом грязную стену:
— Пошли.
— Вы идите, — ответил Бродяга. — А мне надо поговорить с нашим другом Йориком.
— Я подожду внизу.
Бродяга покачал головой:
— Мое пребывание здесь может затянуться.
— О чем ты собираешься с ним говорить?
— Хочу заказать несколько картин.
— Так заказывай и пошли отсюда!
— Вы его видели. Если я хочу получить картины, мне придется приглядывать за ним, пока он будет их рисовать.
— Дело твое, — пожал плечами Каин. — Я не собираюсь болтаться в этом хлеву, пока ты будешь пополнять свою коллекцию.
— Вы отправляйтесь на Тихую гавань. Я зафрахтую корабль и прилечу следом.
— Если я выйду из отеля один, наше партнерство закончится.
— Оно закончится, если вы пристрелите Сантьяго до того, как я к вам присоединюсь, — возразил Бродяга. — Если я окажусь рядом с вами раньше, оно останется в силе.
— Ты получишь только половину оговоренного.
— То, что мне нужно, вам ни к чему.
— Разберусь сам.
На лице Бродяги отразилась тревога.
— Тихая гавань — лишь остановка на пути к конечной цели. Я могу вам понадобиться.
— Скорее я понадоблюсь тебе. — Каин нахмурился. — Кстати, а сколько стоят его картины?
— Признаю, не так много, как Сантьяго, — ответил Бродяга. — Но Йорик под рукой, а Сантьяго еще искать и искать. Я успею присоединиться к вам.
— Ты получишь половину.
Бродяга вздохнул:
— Половину. Если вы покинете Тихую гавань до того, как я появлюсь там, оставьте записку, где вас искать.
— Оставить где?
— Если не найдете никого, кому можно доверять, пусть Шусслер отправит сообщение на Золотой початок.
Каин повернулся к Йорику:
— Как только я уйду, все, что произойдет между вами, меня касаться не будет. Но должен тебя предупредить, что оставлять три тысячи кредиток в комнате, где находится Бродяга, все равно что оставить кусок мяса в клетке с голодным хищником.
— Я отметаю эти инсинуации. — Судя по веселому голосу, Бродяга не чувствовал себя оскорбленным.
— Отметай все, что хочешь, но не вздумай отрицать, иначе Бог покарает тебя. — Он подошел к комоду. — Может, пока он не уйдет, оставить деньги на хранение у портье?
Йорик усмехнулся:
— По сравнению с портье Бродяга — ангел небесный.
— Есть у тебя друзья, которым можно доверить твои деньги?
Йорик покачал головой.
— Понятно. Тогда я положу их на депозитный банковский счет и скажу, чтобы выдали деньги только тебе. У них наверняка есть запись твоего голоса.
— Отличная идея. Только оставь тысячу кредиток в комоде. Мне не хочется бежать в космопорт, как только у меня иссякнет запас семян.
— Он их возьмет, — предупредил Каин.
— Тысячу кредиток? Она ему не нужна.
— Это не важно.
— Деньги мои. Оставь тысячу кредиток.
Каин выдвинул ящик, достал четыре банкноты по пятьсот кредиток.
— Я скажу им, чтобы деньги выдали, лишь когда ты придешь за ними один.
— Благодарю, Птичка Певчая.
— А вы не хотите пересчитать фальшивые драгоценности? — ехидно спросил Бродяга.