Резник Майк. Сантьяго

   На бандита он ну никак не тянул. Ухоженные, белокожие руки без единого мозоля, светлые волосы, уложенные по последней делуросской моде, элегантная бархатная туника, полусапожки из кожи ящерицы.
   — Ага! — Он дружелюбно улыбнулся. — Как я понимаю, загадочная Вера Маккензи?
   — А вы — Бродяга? — ответила вопросом Вера.
   — Единственный и неповторимый, — кивнул тот. — Добрый вечер, отец Уильям. Как идет борьба за спасение душ?
   — Как и всегда, — буркнул проповедник. — Сатана не сдается.
   — Однако в сегодняшней схватке победа осталась за вами, — говорил Бродяга все с тем же уникальным акцентом. — Но что же это я забываю про приличия? Пожалуйста, заходите.
   Они последовали за ним по короткому коридору. Тем временем ворота за их спинами закрылись, а Бродяга ввел их в огромный зал с большим, во всю стену камином. Ковры, устилающие пол, соткали на Бориге II и на Каламакии, четыре резные кресла сработали на далеком Антаресе. В шкафах из черного дерева стояли уникальные произведения искусства с сотен планет галактики.
   — Что вы скажете о моих игрушках? — спросил Бродяга Веру, застывшую в восхищении перед хрустальной сферой, созданной на Бокаре в те времена, когда бокарцы бороздили просторы своих океанов, а не покоряли межзвездные пространства.
   — Просто захватывает дух! — Она повернулась к прейкью, знаменитому пыточному инструменту с Сабелиуса III.
   — Тут вы более чем правы, — сурово молвил отец Уильям. — Чтобы все эти богатства скопились у Бродяги, у многих перехватило дыхание. Да так, что больше они вдохнуть не смогли.
   — Перестаньте, отец Уильям, — хохотнул бандит. — Вы же знаете, что в списке разыскиваемых меня нет, так что за меня охотники за головами не получат ни цента.
   — Да за тобой, как за кометой, тянется шлейф преступлений.
   — Но не убийств, — уточнил Бродяга. — Так что оставьте наказание слугам Господа рангом пониже.
   — Это справедливо, — признал отец Уильям. — Но я считаю безнравственным выставлять напоказ сокровища, запятнанные кровью.
   — Даже если они выставлены за запертыми дверями моего дома? — Бродяга удивленно изогнул бровь. — Не переменить ли нам тему? Если мы продолжим разговор о моей коллекции, то боюсь, сильно разойдемся во мнении. — Он щелкнул пальцами. — А как насчет обеда? Я отдал приказ готовить его полчаса тому назад, когда вы представились у первого заградительного рубежа.
   — Кому вы отдали этот приказ? — полюбопытствовала Вера. — Слуг я не заметила.
   — Мои слуги — роботы, — пояснил Бродяга. — И на глаза обычно не попадаются.
   — Так вы живете здесь один? — воскликнула Вера.
   — В это так трудно поверить? — усмехнулся Бродяга.
   — Я-то думала, что вы окружены слугами, охраной.
   — У роботов есть одно существенное преимущество. С ними можно не опасаться за столовое серебро или за стоящие на полках произведения искусства. И потом, зачем мне вся эта толпа?
   — Но у вас репутация короля преступного мира.
   — Доходили до меня такие разговоры, — сухо ответил Бродяга.
   — Вы не ответили на мой вопрос, — настаивала Вера.
   — Я не очень понимаю, чем, по-вашему, должен заниматься король преступного мира, но я всего лишь использую труд других преступников, ничего больше. — Дважды мелодично звякнул звонок, Бродяга повернулся к отцу Уильяму: — Обед готов. Аппетита, надеюсь, вы не потеряли?
   — Он всегда со мной, — заверил его проповедник.
   Бродяга провел их в столовую, также заставленную уникальными творениями инопланетных мастеров. За столом без труда уселись бы сорок человек, но роботы накрыли лишь малую его часть на три персоны. У стульев привычные четыре ножки заменяла одна, сужающаяся к сиденью.
   — Не соизволите ли присесть? — Бродяга отодвинул стул для Веры.
   — Благодарю, — улыбнулась она.
   Отец Уильям сел напротив.
   — Обычно таким дорогим гостям я подаю посуду с Робелиана, — в голосе Бродяги слышались извиняющиеся нотки, — но я как раз отдал ее на реставрацию. Надеюсь, атрианский кварц вас не оскорбит. Там тоже знают толк в посуде.
   — Главное, что подают, а не в чем, — ответствовал отец Уильям, подавшись назад, чтобы робот мог поставить перед ним тарелку с рыбным ассорти.
   — Вы так говорите, потому что основная ваша забота — накопить энергию, потребную для ведения святой войны, — улыбнулся Бродяга. — Те же из нас, кому посчастливилось быть всего лишь зрителем битвы добра со злом, а не ее участником, благословенны вдвойне, поскольку могут наслаждаться и сосудами, в которых прибывает энергия.
   — Хорош зритель! — Отец Уильям ел и говорил одновременно. — Да на тебя работает больше киллеров, чем на Дмитрия Сокола!
   — Потому что мне приходится оплачивать больше счетов. Должен добавить, что благодаря вашему короткому визиту на Дарий Десять в прошлом месяце я недосчитался четырех киллеров. — Он улыбнулся проповеднику. — Знаете, этим визитом вы доставили мне столько неудобств, что меня так и подмывает взять с вас стоимость обеда.
   Отец Уильям улыбнулся в ответ:
   — Я же не прошу тебя пожертвовать что-либо на нужды бедных, так что мы квиты.
   — Согласен… при условии, что у вас не войдет в привычку уничтожать мою рабочую силу.
   — Я буду убивать всех, кто разыскивается государством, — твердо заявил отец Уильям, вытер уголок рта салфеткой, потом повязал ее вокруг шеи как слюнявчик.
   Бродяга пожал плечами:
   — Значит, придется более тщательно проверять тех, кого беру на работу. Однако, покончив с ними, вы лишили меня ценного груза с Нелсона Семнадцать. Могли бы заняться ими неделей позже.
   Отец Уильям молча отодвинул пустую тарелку и дал знак роботу принести полную.
   Бродяга повернулся к Вере.
   — Никогда не принимайте сан, — посоветовал он ей. — Все церковники начисто лишены сострадания к людям.
   — Да и вас не так уж расстроила потеря этой четверки, — заметила Вера.
   — Они всего лишь люди. Я найду других. А вот груз… Там была такая ваза с Кинросса! — Он вздохнул, покачал головой, посмотрел на отца Уильяма. — Однако, я полагаю, наш друг должен время от времени сводить счеты со своим Богом.
   — Будешь богохульствовать, — прорычал отец Уильям, — я забуду, что тебя не разыскивают за убийство.
   — Уж не думаете ли вы, что сможете причинить мне вред в моем собственном доме? — усмехнулся Бродяга. — Никогда не произносите подобных глупостей, а то, не дай Бог, вы поверите своим словам, а закончится все печально. Во всяком случае, для вас.
   Проповедник ответил тяжелым взглядом, вновь принявшись за еду.
   Вера доела закуску, и в ту же секунду робот унес пустую тарелку.
   — Какие они расторопные, — прокомментировала Вера. — Наверное, доставка домашних роботов в Пограничье стоит недешево.
   — Целое состояние, — кивнул Бродяга. — К счастью, я плачу не свои деньги.
   — Аморально до предела, — с полным ртом пробубнил отец Уильям.
   — До предела практично, — поправил его Бродяга. — Вам же знакома многократно проверенная жизнью аксиома бизнеса: никогда не трать собственные деньги, если можешь использовать чьи-то еще. Я лишь творчески толкую ее. — Он опять повернулся к Вере. — Будем и дальше притворяться, какие мы добрые друзья, или пора поговорить о Сантьяго?
   На ее лице отразилось удивление.
   — Поговорим о нем позже.
   — Как вам будет угодно, — покивал Бродяга. — Позволите полюбопытствовать, есть ли причина для отсрочки?
   — Я не хочу, чтобы вы говорили в присутствии конкурента.
   — Вы про отца Уильяма? — уточнил Бродяга.
   Судя по всему, последняя фраза Веры позабавила обоих мужчин.
   — Чего вы лыбитесь? — пожелала знать Вера.
   — Сами скажете или доверите мне? — спросил Бродяга.
   Отец Уильям оторвался от тарелки.
   — Мне он не нужен.
   У Веры округлились глаза.
   — Вы не хотите добраться до Сантьяго?
   — Совершенно верно.
   — Но я думала, что он — самый лакомый кусочек для любого охотника за головами. Опять же, за него назначено самое высокое вознаграждение. Почему он вас не интересует?
   — Причин несколько, — ответил отец Уильям. — Во-первых, пока он жив, за ним гоняются два десятка охотников. То есть конкурентов у меня на два десятка меньше. Во-вторых, охота за ним более чем сложна, так что затраченные усилия не окупятся и высоким вознаграждением. — Он помолчал. — И в-третьих, не доказано, что он убил хотя бы одного человека.
   — Перестаньте, — отмахнулась Вера. — Его разыскивают за тридцать восемь убийств.
   — Его обвиняют в тридцати восьми убийствах, — уточнил отец Уильям. — Это не одно и то же.
   — Мы спорим об этом много лет, — включился в разговор Бродяга. — Я предлагаю работать на пару, а он отказывается. — Он улыбнулся. — Видать, Бог нынче берет на службу очень разборчивых киллеров. — Он повернулся к отцу Уильяму. — А может, вы правы. — Голос его сочился сарказмом. — Может, собственноручно он убил только тридцать двух или тридцать трех мужчин и женщин, а остальных отправили на тот свет его наемники.
   — А почему вы хотите убить Сантьяго? — спросила Вера.
   — Прежде всего я — честный гражданин и нахожу само его существование оскорбительным для государства, — сухо ответил Бродяга. — И потом, у меня есть личные причины.
   Отец Уильям, покончив с главным блюдом, отодвинул тарелку и поднялся:
   — Если никто не возражает, я хотел бы откланяться до того, как ты начнешь подробно излагать эти причины. Не люблю спорить на полный желудок.
   Бродяга посмотрел на него:
   — Ореховый торт.
   — С бизе? — спросил проповедник.
   — Я предчувствовал, что вы заглянете ко мне.
   Отцу Уильяму пришлось выдержать нешуточную борьбу с собственным чревоугодием. Наконец он тяжело вздохнул:
   — За тортом я вернусь завтра вечером.
   — Тогда не смею вас задерживать. Я уверен, что дорогу вы найдете.
   — Ты проследишь, чтобы Вера благополучно добралась до отеля?
   — Разумеется.
   — А твои дьявольские машины отключены?
   — Все, кроме двух у подножия холма… им приказано вас пропустить.
   — Позаботься о том, чтобы не случилось сбоя.
   — Позабочусь, — пообещал Бродяга. — И позвольте поблагодарить вас за то, что привели ко мне эту добродетельную молодую женщину.
   Отец Уильям пронзил его взглядом и вышел за дверь.
   — Интересный человек, — охарактеризовал его Бродяга.
   — Меня удивило, что вы так и не вцепились друг другу в глотки, — заметила Вера.
   Бродяга хохотнул:
   — Мы же оба ставим на первое место наш бизнес.
   — Не поняла вас.
   — Я разрешаю ему проповедовать на моих мирах и иногда делюсь с ним информацией об убийцах, появляющихся в здешних краях. Он, в свою очередь, предупреждает меня о тех охотниках за головами, которые не столь разборчивы в выборе цели.
   — Раз уж мы заговорили об убийцах, почему вы позволили этой троице охотиться за мной на Золотом початке?
   — Чисто финансовые соображения. — В голосе Бродяги не слышалось ни нотки раскаяния или сожаления. — Я позволил им действовать здесь в обмен на двадцать пять процентов их вознаграждения. А Дмитрий Сокол предложил за вас большие деньги.
   — То есть вы позволяете убивать на Золотом початке кого угодно, если имеете свою долю? — Вера начала заводиться.
   — Все зависит от ситуации.
   — Так почему в моей ситуации вы решили, что я не из незаменимых?
   — Прежде всего, я знал, что Лэнс будет поджидать вас в шатре и отец Уильям его заметит. Что же касается двоих других… Если бы вы не смогли разобраться с Генри и Мартой, то уж супротив Сантьяго делать вам нечего. — Бродяга отпил вина. — Вот я и решил: если вы доберетесь сюда, значит, с вами можно вести серьезный разговор, если нет — я хоть не останусь внакладе.
   Их взгляды встретились. И Вера с раздражением отметила, как быстро прямой и логичный ответ Бродяги остудил кипевшую в ней злость. Полностью успокоившись, она пожала плечами.
   — Понятно. Расскажите мне о Сантьяго.
   — Всему свое время. Но сначала скажите, чем обусловлен ваш интерес к нему. И пару слов о вашем партнерстве с Себастьяном Каином.
   — Интерес мой чисто профессиональный, — ответила Вера. — Я — журналистка, получила большой аванс, пообещав снять о нем документальный фильм. — Лицо ее стало очень серьезным. — И я его сниму, чего бы мне это ни стоило.
   — Сильно сказано, — кивнул Бродяга. — Всем сердцем одобряю ваш порыв. А насчет Каина?
   — Мы решили объединить наши ресурсы и имеющуюся у нас информацию. Наши интересы близки, но совпадают не полностью. Мы оба хотим выйти на Сантьяго, но он — ради вознаграждения, а я — ради фильма. — Она выжидающе посмотрела на Бродягу.
   — Хотите что-то добавить? — полюбопытствовал он.
   — Наше соглашение не скреплено кровью. — Чувствовалось, что она тщательно подбирает слова. — Если я встречу человека, который поможет мне быстрее выйти на… — Фраза оборвалась на полуслове.
   — Потрясающе! — рассмеялся Бродяга. — О такой женщине я мечтал всю жизнь!
   — Так по рукам? — вскинулась Вера.
   Бродяга снова рассмеялся:
   — Разумеется, нет… во всяком случае, не на таких условиях. Если вы обманете одного партнера, вы с тем же успехом бортанете и других. Причем Каина вы полагаете куда более опасным противником, чем меня. В конце концов, он — охотник за головами, а я — безвредный коллекционер.
   — Мне вас характеризовали иначе.
   — Не стоит верить всем слухам, которые долетают до ваших ушей. Так что вариант — он или я — не пройдет. — Бродяга широко улыбнулся. — Но не тревожьтесь, дорогая. Вновь возникает тема общности интересов и параллельности курсов. Мне не нужен ваш фильм, мне не нужно вознаграждение, но сие не означает, что мне совсем ничего не нужно.
   — Так что же вам нужно?
   — К примеру, избавиться от конкурента, — ответил Бродяга. — Вам известно, что я работал на него?
   — Нет.
   — Работал, пусть в основном и не напрямую. Но дважды я с ним виделся.
   — Почему вы перестали работать на него? — спросила Вера.
   — Мы поссорились.
   — На предмет?
   — Методологии, — неопределенно ответил он. — Так вот, хотя он и не коллекционер, у него есть довольно-таки много произведений искусства. Если мы достигнем взаимопонимания, могу я полагать их своими в случае успеха нашего предприятия?
   — О каком количестве идет речь?
   — Трудно сказать. У него склады и перевалочные базы по всему Пограничью. Но я уверен — того, что мы найдем, мне хватит с лихвой. — Он пожал плечами. — А кровавые деньги оставим таким жадным, аморальным личностям, как Каин.
   — Вы возьмете лишь то, что захотите поставить на полку? — спросила Вера, внезапно осознав, что фильм, который она хочет снять, отнюдь не единственный источник дохода.
   Бродяга покачал головой:
   — Боюсь, с моими кредиторами этот номер не пройдет. Лучшее я, конечно, оставлю себе, но остальным придется расплатиться, ибо мой образ жизни стоит недешево. Опять же, те, кто работает на меня, также желают получать вознаграждение за свои услуги. Короче, если вы рассчитываете на мою помощь, я возьму все, что мы найдем у Сантьяго. Выбор, разумеется, за вами.
   — Почему вы раньше не пытались добраться до него? — спросила Вера.
   — Я пытался… вернее, посылал людей, — ответил Бродяга. — Они все погибли, даже не приблизившись к нему. Так что, похоже, мне нужны исполнители более высокого уровня.
   — Почему теперь?
   — Наверное, мне следует сказать, что я восхищен вашей энергичностью или что, потрясенный вашей красотой, ради вас я готов рискнуть. И первое, и второе в определенной степени справедливо, но основная причина состоит в том, что ситуация изменилась и дальше тянуть нельзя.
   — Изменилась в чем?
   — Во Внутреннее Пограничье прибыл Ангел.
   — Каин об этом говорил.
   — Тогда Каин, несомненно, знает, на что способен Ангел. Я предлагал ему свою помощь на тех же условиях, что и вам. Он отказался. То ли он действительно работает в одиночку, как все и говорят, то ли он и сам знает, как выйти на Сантьяго, так что помощь ему не требуется. Я бы поставил на первую версию, однако полной уверенности у меня нет. — Он помолчал. — Так вы с Каином берете меня в компанию?
   — Я беру, — ответила Вера. — С Каином я смогу поговорить лишь после его возвращения с Альтаира, но не думаю, что он будет возражать. Его интересует только вознаграждение за голову Сантьяго. Так что вопрос о наследстве Сантьяго скорее всего не возникнет.
   — Превосходно! — Бродяга встал, направился к маленькому шкафчику. — Такое дело следует отметить моим лучшим альфардским коньяком.
   Он вернулся с бутылкой и двумя хрустальными бокалами.
   — За ваше доброе здоровье и прекрасное будущее, дорогая моя. — Он наполнил бокалы, они чокнулись, потом он одарил ее восхищенным взглядом, думая о том, сколько частных коллекций повидала она на планетах Демократии, сколько еще поможет отыскать в будущем.
   — И за успешное сотрудничество, — ответила Вера, пристально вглядываясь в него, прикидывая, какие премии и гонорары поможет он ей получить, если они будут работать вместе.
   — Вера, дорогая моя, — он ослепительно улыбнулся, — нам надо много чего обсудить о днях грядущих.
   — Мне представляется, вы правы. — И ее глаза хищно блеснули.
   Следующий час он показывал ей лучшие экспонаты своей коллекции. А потом они улеглись в постель. Оба остались довольны друг другом, однако притворились, что впали в полный экстаз.

Глава 10

   Дорогой длинной в Матер-Лоуд
   Народ великий сиу
   Бредет, за беды все клянет
   Неведомые силы.

   Черный Орфей практически не общался с инопланетянами. Не то чтобы он их презирал или испытывал к ним отвращение. Просто свое призвание он видел в создании поэмы-мифа о человечестве. И те, кто полагал, что труд его жизни состоит из четверостиший, прославляющих преступников и неудачников, жестоко ошибался. После его смерти осталась поэма из двухсот восьмидесяти тысяч строк, большей частью написанных белым стихом и нерифмованным ямбическим пентаметром, воспевавшая главным образом великую экспансию человечества в Пограничье Внутренних миров. А четверостишья о действительно колоритных личностях составляли наименьшую толику его эпического повествования, хотя именно они интересовали современников Орфея (за исключением, разумеется, ученых, которые обожали точность и терпеть не могли уход от реалий).
   Так или иначе, инопланетяне Орфея не интересовали, хотя он и упоминал в поэме действительно уникальных не в смысле внешности, — любая форма разумной жизни уникальна, — но в части их взаимоотношений с человечеством. А вот здесь с Великой нацией сиу потягаться никто не мог.
   Разумеется, речь шла не о нации. Все ее члены, числом восемьдесят четыре, лишь дважды собирались в одном месте и в одно время. Нация объединяла представителей семи цивилизаций, все с кислородных планет, в свое время побежденных в вооруженном конфликте или подчиненных экономическими методами Республикой и сменившей ее Демократией.
   У многих инопланетных цивилизаций господство человека вызывало негодование. Лишь редкие старались учиться у победителей. К последним относилась и Великая нация сиу.
   То были грабители и воры, головорезы и контрабандисты, игравшие в игры человека на его поле — в Пограничье Внутренних миров. Каждый прослужил какое-то время в банде, состоящей из людей, каждый понял, что для того, чтобы играть в эти игры, прежде всего необходимо усвоить основополагающие правила.
   Изучая правила игры, параллельно они заглядывали и в книги по истории. Они узнали, что человек до выхода к звездам, где он начал покорять иные цивилизации, долгие сотни лет практиковался в этом на родной планете. Их вождь, гуманоид с Мориота II, весь покрытый золотистыми перьями, проникся особой симпатией к америндам ^[9], которых долго и упорно вытесняли с исконных земель. Он назвал себя Сидящим Быком, хотя из-за особенностей физиологии не мог ни сесть, ни опуститься на корточки, а также понятия не имел, как выглядит настоящий бык. Каждому члену банды он дал индейское имя (как это ни странно, лишь Безумная Лошадь совпала с именами настоящего племени сиу), возвратил к жизни многие ритуалы индейцев с Великих равнин, а сама банда стала называться Великой нацией сиу. И довольно быстро убедил новоиспеченных индейцев, что их предназначение — влиять на баланс сил в Пограничье не без выгоды для себя. Преступления они совершали только против человечества, заказы на противоправные деяния принимали только от людей и пользовались при их исполнении только тем оружием, что создал человек.
   Однажды Черный Орфей написал о них, забыв упомянуть, что они инопланетяне (потом он исправился), так что большинство его поклонников полагали, что Великая нация сиу — группа фанатиков, жаждущих отомстить за несправедливости, творимые по отношению к америндам в очень далеком прошлом. Другие видели в них идеалистов, решивших возродить ту маленькую индивидуальную частичку человечества, которая растворилась в нем без остатка. И лишь немногие, имевшие с ними дело, знали, что Великая нация сиу — банда инопланетных преступников, пытающихся вписаться в образ жизни Пограничья.
   Какой бы ни была мотивация Великой нации сиу, их компетентность никогда не ставилась под сомнение. Штаб-квартира Сидящего Быка располагалась на старательской планете Алмазная жила, в двадцати восьми милях от Матер-Лоуд, единственного Трейдтауна планеты. Через Сидящего Быка желающие могли заказать что угодно — от убийства человека до контрабанды товара, произведенного человеком.
   Великая нация сиу торговала также и информацией, вот почему Бродяга дал команду навигационному компьютеру корабля Веры Маккензи доставить их на Алмазную жилу.
   Два дня спустя Вера посадила корабль в крошечном космопорте на окраине Матер-Лоуд. Время близилось к полудню, и оранжевое солнце с трудом пробивало облака, прижавшие к земле жаркий и влажный воздух.
   Бродяга поспешил в гараж, где добрых десять минут торговался с его владельцем об арендной плате за старенький авто.
   — Почему ты сразу не заплатил запрошенную им цену? — раздраженно спросила Вера, когда авто двинулся по узкой, ухабистой дороге к поселению Великой нации сиу. — Мы можем позволить себе такие расходы.
   — Разумеется, можем, дорогая, — тут же согласился Бродяга. — Но это планета Сидящего Быка, точно так же, как Золотой початок — моя. Он уже знает, что мы здесь, делиться имеющимися у него сведениями он не привык, и очень неплохо дать ему понять, что мы не всегда соглашаемся платить запрошенную с первого раза цену.
   — Он назовет другую?
   Бродяга кивнул:
   — И другую, и третью, и четвертую. Торговаться он обожает.
   — Интересный тип. — Вера достала платок, вытерла с лица пот.
   Открыла окно в надежде, что ветерок охладит кожу.
   — Скорее опасный, — поправил ее Бродяга. — Я думаю, целесообразно возложить переговоры на меня.
   — С чего ты взял, что справишься с этим лучше, чем я? — пожелала знать Вера. — Если б с владельцем гаража говорила я, мы бы получили авто с кондиционером или хотя бы с амортизаторами.
   — Второго в гараже просто не было.
   — Ты не ответил на мой вопрос: почему ты думаешь, что проведешь переговоры лучше, чем я?
   — Потому что он — инопланетянин, — ответил Бродяга.
   — И что?
   — Меня вырастили инопланетяне. Я знаю, как работает у них голова.
   — Ты хочешь сказать мне, что тебя вырастили на родной планете Сидящего Быка? — В ее голосе звучали нотки сомнения.
   — Нет.
   — Тогда почему ты думаешь, что найдешь с ним общий язык?
   — Я уже имел дело с инопланетянами.
   — И что из этого? Разве можно утверждать, что ты владеешь мечом, раз уж умеешь стрелять? — Она выругалась, поскольку авто рывком ушел в сторону, огибая огромную яму. — Как ты вообще у них оказался?
   — Мне было три года, когда корабль с колонистами, на котором находилась моя семья, потерпел аварию на Пеллинате Четыре. Выжили только двое, один умер через несколько дней. А белламы воспитывали меня, пока мне не исполнилось семнадцать.
   — Белламы? — повторила Вера. — Никогда о них не слышала.
   — Как и большинство людей. Они стараются держаться особняком.
   — Почему они не известили Демократию о том, что ты у них?
   — Возможно, тебе покажется это странным, но они не подозревали о существовании Демократии. Поэтому я оставался с ними, пока не прибыл исследовательский корабль и не начал картографировать планету. На нем я и улетел.
   — И каково это — расти без себе подобных? — спросила Вера.
   — Как я сейчас вижу, не так уж и плохо. Во всяком случае, белламам пришлось труднее, чем мне.
   — Да? А почему?
   — В этом обществе индивидуализм, понятие частной собственности не в чести, — улыбнулся Бродяга. — Наверное, нет нужды говорить, что я их взгляды не разделял. Я покинул их тридцать лет тому назад, но готов спорить, многие особенности их экономики до сих пор не изучены.
   — Я бы подумала, что ты попал к ним достаточно молодым, чтобы усвоить общепринятое у них отношение к собственности, — заметила Вера.
   — И они думали точно так же, — рассмеялся Бродяга. — Но попробуй дать двухлетнему ребенку тряпичную куклу, скажи ему, что она принадлежит ему, и целая планета белламов не сможет убедить его в обратном. — Он помолчал. — Опять же, я не из тех, кто готов подчиниться любому приказу. Когда они сказали мне, что ни один индивидуум в здравом уме не захочет лично владеть какими-либо материальными ценностями, я начал подгребать под себя вещи с феноменальной скоростью. — Очередная улыбка. — Похоже, привычка эта сохранилась у меня и поныне.