Страница:
— Он тоже задавал вопросы о Трехглазом Билли?
— Нет, сэр. — Девушка замялась. — Мне больно, сэр.
— Извини. — Каин отпустил ее руку. — Ты уверена, что о Трехглазом Билли он тебя не спрашивал?
— Меня — нет. — Она попятилась к кухне. — Извините, сэр, но я должна снять с плиты картофель.
— А Сантьяго он не поминал?
— С какой стати? — Лунная Дорожка остановилась, не дойдя двух футов до двери в кухню.
— Потому что он не только проповедник, но и охотник за головами.
— А при чем здесь Сантьяго?
Каин уставился на нее, удивленный ее невежеством.
— В Пограничье нет более известного разыскиваемого преступника.
— Вы, должно быть, ошиблись, сэр. — Лунная Дорожка коснулась двери, чтобы та, почувствовав ее присутствие, открылась. — Сантьяго — герой.
— Для кого? — спросил Каин.
Она рассмеялась, словно он позабавил ее хорошей шуткой, но, прежде чем он задал следующий вопрос, ретировалась на кухню. Так что ему осталось лишь потягивать пиво да смотреть на разделившую их дверь.
Вскоре, однако, она появилась с чугунком, полным картофеля.
— Расскажи мне о Сантьяго, — попросил Каин, когда она проходила мимо, направляясь к столу отца Уильяма.
— Я с ним незнакома, сэр.
— Тогда почему ты думаешь, что он — герой?
— Так все говорят.
— Кто — все?
— Те, кто приходит сюда. — Она пожала плечами. — Налить вам еще пива, сэр?
— Я бы лучше поговорил с тобой о Сантьяго.
— А я его видеть не видела, — запротестовала Лунная Дорожка.
— Роста в нем одиннадцать футов, а волосы оранжевые, — послышался с порога густой баритон. — Что еще вас интересует?
Каин повернулся, чтобы увидеть одетого в черное здоровяка, с двумя бластерами, рукоятки которых торчали из кобуры.
— Вы — отец Уильям? — спросил он.
— К вашим услугам. — Отец Уильям подошел к столу, протянул внушительных размеров руку. — А вы…
— Себастьян Каин. — Каина удивило, сколь сильны пухлые пальцы отца Уильяма.
— Ага! — проповедник улыбнулся. — Вы — приятель Веры Маккензи!
Каин кивнул:
— А вы спасли ей жизнь на Золотом початке.
— Спас ее Всевышний, — поправил Каина отец Уильям. — Я лишь Его инструмент.
— А что поделывает Его инструмент на такой захудалой планетке, как Тихая гавань? — полюбопытствовал Каин.
— Если я вам скажу, вы мне не поверите. — С лица отца Уильяма не сходила улыбка.
— Скорее всего… но почему бы не сказать, а уж там я сам решу.
— Дело в следующем. Как только выяснилось, что это милое дитя — великолепный кулинар, — он улыбнулся Лунной Дорожке, — я решил взять отпуск. А планета эта получше многих других.
— Ты действительно готовишь сама? — спросил Каин.
— Да, сэр, — кивнула Лунная Дорожка.
Он вновь повернулся к отцу Уильяму:
— Вы еще не сказали мне, каким ветром вас сюда занесло.
Отец Уильям по-прежнему улыбался, но пальцы его правой руки поползли к рукоятке бластера.
— Не считал себя обязанным.
— Я задал этот вопрос, чтобы поддержать разговор, — пожал плечами Каин.
— Раз вы не настаиваете, не вижу оснований скрывать от вас причину моего появления на Тихой гавани. Я приземлился здесь несколько дней тому назад, потому что в моем корабле возникли мелкие неполадки, которые надобно устранить. — Он прошел к своему столу. — Я бы с удовольствием продолжил наш разговор, но грешно дать остынуть такой вкусной еде. Составите мне компанию?
— Я посижу с вами. — Каин переместился за стол отца Уильяма. — Но я не голоден.
— Очень жаль. — Голосу отца Уильяма недоставало искренности. Он взял большущую салфетку, повязал на шею, пододвинул к себе блюдо с бифштексом, отрезал несколько больших кусков мяса, один насадил на вилку, отправил в рот, начал шумно жевать. — Надеюсь, вы позволите мне задать вам тот же вопрос, что я услышал от вас: что поделывает на Тихой гавани знаменитый охотник за головами Себастьян Каин?
— Сижу вот, пью пиво.
— Бог не любит лжецов, Себастьян. — Отец Уильям повернулся к нему. — А я их жалую и того меньше.
— Я прилетел сюда, чтобы побеседовать с Трехглазым Билли.
— Разве он числится среди разыскиваемых преступников?
— Возможно.
— Возможно? — Отец Уильям отправил в рот за первым куском второй, запил их пивом.
— Не знаю. Убивать его я не собирался. Хотел кое-что узнать.
— О Сантьяго?
— Почему вы так решили?
— Потому что вы говорили о нем, когда я вошел в таверну.
— Я думал, что здесь все говорят о Сантьяго.
— Мне также известно, что вы и Вера Маккензи — партнеры, — указал отец Уильям. Он уже покончил с отрезанными кусками, прикинул, а не положить ли на тарелку добавки картофеля, решил, что картофель подождет, и накинулся на мясо. — И вы рассчитывали узнать у Трехглазого Билли…
— Где найти его.
— То есть вы хотите стать тем человеком, который убьет Сантьяго? — спросил отец Уильям, заполняя паузу между проглоченным куском мяса и еще не донесенным до рта.
— Я хотел попытаться. — Каин помолчал. — Мне представляется, что он где-то близко.
— Почему вы так думаете?
— Потому что ограбление продуктового магазина — самое ужасное преступление, которое можно совершить на Тихой гавани. Однако в последние четыре месяца здесь побывали три охотника за головами: вы, я и Миротворец Макдугал. Сие что-то да значит.
Отец Уильям нахмурился:
— Миротворец Макдугал? Он здесь?
— Уже нет. Он убил Трехглазого Билли.
— Тогда все понятно, — сказал как отрубил отец Уильям.
— Понятно что?
— Совпадение. Вы и Макдугал прилетели по голову Трехглазого Билли, я же — потому, что моему кораблю потребовался ремонт.
— А почему Трехглазый Билли жил на Тихой гавани?
Отец Уильям пожал плечами:
— Кто знает?
— Кто-то должен знать. Он был киллером. Что ему делать на такой планете, как Тихая гавань?
— К примеру, прятаться. — Отец Уильям покончил с последним куском мяса. — Лунная Дорожка!
— Это ее имя?
Проповедник кивнул:
— Красивое, не так ли? Вызывает образы звездной пыли и вечной красоты.
— Где-то я его слышал.
— Да, сэр. — Лунная Дорожка выпорхнула из кухни.
— Я думаю, подошло время торта, дитя мое.
Лунная Дорожка посмотрела на его тарелку, нахмурилась:
— Я вновь должна повторить вам, сэр, что нельзя есть так быстро. У вас может схватить живот.
— А я еще не поел. — Отец Уильям рассмеялся. — Посмотри, сколько в чугунке картошки. И кувшин опустел только наполовину. Но сейчас торт придется как нельзя кстати.
— А может, вам передохнуть? Подождать, пока переварится то, что вы уже съели? — спросила Лунная Дорожка.
— К тому времени, как ты вернешься с тортом, все уже переварится. — Он помолчал. — Ты не забыла про крем, о котором мы вчера говорили, не так ли?
— Не забыла, сэр.
Он бросил ей платиновую монетку.
— Умница!
Девушка поймала монетку, положила в карман, ушла на кухню за тортом.
— Очаровательный ребенок. Жаль, что теряет тут время. Я предложил ей место моего персонального повара, так она отказалась.
— Может, она думает, что вы долго не протянете, если будете так быстро есть? — сухо спросил Каин.
— Глупости! — отмахнулся проповедник. — Господь Бог поручил мне важное дело, Себастьян. Я собираюсь жить долго, очень долго. Гораздо дольше тех охотников за головами, которые поставили перед собой цель убить Сантьяго.
— Вы тоже охотник за головами, — резонно указал Каин.
— Да, но я умный охотник. Я не гоняюсь за Сантьяго.
— Почему нет? На вознаграждение, обещанное за его голову, можно построить много церквей.
— Его безуспешно пытаются найти больше тридцати лет, — отпарировал отец Уильям. — Не стоит он таких усилий.
Лунная Дорожка появилась в дверях с большим шоколадным тортом в руках, направилась к ним.
— Интересный у меня выдался денек, — одними губами улыбнулся Каин, когда она ставила торт на стол.
— И чем же? — Проповедник смотрел на торт с радостью ребенка, разворачивающего сверток с подарком.
— Приземлившись на Тихой гавани, я встретил всего лишь двоих. Девушку, которая думает, что Сантьяго — герой, и охотника за головами, который не считает целесообразным выслеживать Сантьяго.
— Лунная Дорожка, милая, — отец Уильям словно и не услышал Каина, — не найдется ли у тебя, если ты поскребешь по сусекам, мороженого к этому роскошному торту?
— Вроде бы вы еще вчера доели остатки мороженого, сэр.
Отец Уильям опечалился:
— Но ты посмотри на всякий случай.
Она пожала плечами, направилась к кухне.
— Лунная Дорожка, — повторил Каин. — Не писал ли о ней Черный Орфей пару лет тому назад?
Отец Уильям кивнул:
— Она говорила мне об этом. Он предложил ей работу, а она отказалась. Очень независимая юная дама.
— И большая любительница путешествий. Что же она тут делает?
— А почему не спросить у нее самой? — Отец Уильям допил пиво. — Что же касается меня, — он потер пухлые ладошки, — я, пожалуй, не буду ждать, пока она найдет мороженое. — Он взялся за нож. — Отрезать вам кусок?
— Нет, благодарю.
Проповедник отхватил треть торта и переложил на свою тарелку. Бросил на него восхищенный взгляд, поднял, откусил.
— Себастьян, — лицо его светилось неземным счастьем, — вы даже представить себе не можете, от чего отказываетесь.
— По моим грубым прикидкам, от двадцати тысяч калорий.
— Проповедовать и убивать — работа тяжелая. — Чувствовалось, что говорит отец Уильям на полном серьезе. — Господь понимает, почему мне приходится много есть. Слабаку не под силу сделать то, что возлагает на меня Господь. Во всяком случае, здесь, в Пограничье.
— Я вам верю. И надеюсь, что ваши сердце и печень придерживаются того же мнения.
— Меня ведет Господь. — Проповедник набросился на торт. — Я его не подведу.
Лунная Дорожка вновь подошла к столу:
— Мне очень жаль, отец Уильям, но мороженого не осталось.
— Ты не забудешь купить его к завтрашнему обеду, не так ли? — Интонациями отец Уильям напоминал ребенка, которого жестоко обидели, незаслуженно лишив сладкого.
— Постараюсь.
— Молодец! — И он принялся за торт.
— Картофель унести, сэр?
Большая рука легла на чугунок.
— Я до него еще доберусь, дитя.
— Ты не хотела поступить коком во флот? — с улыбкой спросил Каин.
— О, нет, сэр, — серьезно ответил Лунная Дорожка. — Мне нравится моя работа.
— Отец Уильям предложил спросить у тебя, почему ты прилетела на Тихую гавань.
— Не знаю. — Она пожала плечами. — Услышала от кого-то название, и оно мне понравилось.
— И давно ты здесь?
Она посмотрела в потолок, ее губы молчаливо задвигались, считая недели и месяцы.
— На следующей неделе будет два года, сэр.
— Для тебя это рекорд, не так ли?
— О чем вы, сэр?
— Орфей говорит, что ты побывала на сотне планет.
— Он такой хороший. Посвятил мне четверостишье.
— Он сказал, что тебе нравится путешествовать по галактике.
— Все так.
— Но ты бросила якорь на Тихой гавани.
— Здесь очень хорошо.
— А на других планетах плохо?
Она пожала плечами:
— На некоторых.
— А на остальных?
— Получше. Но с этой не может сравниться ни одна.
— Что же в ней такого особенного? — настаивал Каин.
На лице девушки отразилось недоумение.
— Ничего.
— Тогда почему ты отдаешь ей предпочтение?
— Не знаю. Люди тут хорошие. Я довольна работой, домом, в котором живу.
— Достаточно, — вмешался в разговор отец Уильям.
— Вы сами предложили мне спросить ее.
— Есть разница между вопросом и допросом. Оставьте ее в покое.
Каин пожал плечами:
— Извини, если расстроил тебя, Лунная Дорожка.
— Нет, нет, сэр, — заверила его девушка. — Вы и отец Уильям очень добры ко мне.
В таверну вошел старичок, сел за столик рядом с тем, где поначалу обосновался Каин, и Лунная Дорожка поспешила к нему.
— Себастьян, — отец Уильям очистил тарелку и разрезал оставшиеся две трети торта пополам, — как я понимаю, вам пора трогаться в путь, раз человека, которого вы искали, убили?
— Похоже на то.
— Я рад, что нам удалось встретиться и поговорить.
— А вы намерены надолго здесь задержаться?
— Эта девушка так готовит, что я с удовольствием остался бы навсегда. Но, боюсь, придется улетать через два-три дня. Есть еще множество душ, которые надо спасать. Есть и те немногие, которых ждет не дождется Сатана.
— Но душа Сантьяго в число последних не входит?
Отец Уильям улыбнулся:
— Полагаю, я подумаю об этом, если столкнусь с ним нос к носу. Но мне есть чем заняться, вместо того чтобы по всей галактике гоняться за привидением.
— У каждого свой путь. — Каин поднялся.
Отец Уильям протянул запачканную шоколадом руку, Каин ее пожал.
— Занятный вы человек. Надеюсь, мы еще увидимся.
— Кто знает? — пожал плечами проповедник. — Если будет на то Божий промысел.
За дверью Каина встретила душная ночь, так что ему пришлось постоять, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Три миниатюрные луны давали слишком мало света, а фонарей не было вовсе.
Городок, собственно, состоял лишь из пяти кварталов, так что Шусслер сумел приземлиться менее чем в двух милях от него. Определившись с направлением, охотник за головами двинулся по пыльной дороге, проложенной меж кукурузных полей. Гибрид, выведенный специально для Тихой гавани, впечатлял: каждое растение с двадцатью початками поднималось на десять, а то и двенадцать футов.
Издалека донеслось мычание телят. Умом он понимал, что телята эти выращены из замороженных оплодотворенных яйцеклеток, но все-таки Каин не переставал удивляться, что телята могли расти на планете, удаленной на тысячи световых лет от места зачатия.
Минут через двадцать пять он подошел к Шусслеру. Тот заметил Каина за несколько сотен ярдов и предупредительно открыл люк.
— Трехглазый Билли рассказал что-нибудь важное? — спросил киборг, когда Каин поднялся в рубку.
— Он мертв. Миротворец Макдугал убил его четыре месяца тому назад.
— Жаль. — Киборг помолчал. — Готов спорить, Бродяга об этом знал!
— Меня это не удивит.
— Куда летим?
— Никуда. Необычная эта планетка.
— Необычная?
— Я наткнулся на отца Уильямса.
— И что он тут делает?
— Говорит, что в отпуске.
— Любопытно. Может, так оно и есть.
— Все возможно, — согласился Каин. — Но почему здесь, почему сейчас?
— Что-то зачастили охотники за головами на эту маленькую аграрную планету, — заметил Шусслер.
— А еще я встретил девушку, которую зовут Лунная Дорожка.
— Имя мне незнакомо.
— Она всего лишь прислуга. Не очень красивая, не очень умная. Ей лет двадцать, не больше.
— Так чем же она привлекла твое внимание?
— О ней написал Черный Орфей.
— Орфей писал о тысячах людей.
— И четверо из них сошлись на забытой Богом планетке.
— Я как-то об этом не подумал. Очень интересное наблюдение.
— И я того же мнения.
— Очень интересное, — повторил киборг.
— Опять же, согласно Орфею, Лунная Дорожка побывала на сотне планет.
— Я сам побывал на трех сотнях. Что в этом особенного?
— Ничего. Это означает, что с десяти или одиннадцати лет она не проводит на одной планете больше месяца. А вот на Тихой гавани по какой-то причине живет два года. Что заставило ее отказаться от путешествий?
— Хороший вопрос, — согласился киборг. — А каков ответ?
— Ответа у меня еще нет… пока.
— Ты узнал о ней что-нибудь еще?
— Да, — кивнул Каин. — Она думает, что Сантьяго — герой.
— Почему?
— Еще не знаю. Но обязательно с этим разберусь. — Он задумался. — Ты можешь кое-что выяснить для меня?
— Что именно?
— Космопорта на этой планете нет, но есть какое-то учреждение, которое разрешило тебе посадку и выдало координаты точки приземления.
— Да, конечно.
— Свяжись с ними и попытайся узнать, давно ли здесь отец Уильям.
Нужную информацию Шусслер получил через тридцать секунд.
— На Тихой гавани он уже с месяц.
— А мне сказал, что неделю тому назад у него забарахлил двигатель. И Лунная Дорожка это подтвердила.
— Если хочешь, я могу перепроверить.
— В этом нет необходимости. — Каин уставился в стену, нахмурился. — Чего он тут ждет?
— Мы подбираемся все ближе, не так ли? — В голосе Шусслера появилась надежда.
— Это точно, — кивнул Каин.
Глава 20
Конечно, все решило прозвище.
Если б не оно, Черный Орфей никогда не упомянул бы об Одноразовом Чарли в своей балладе. Не герой и не злодей, не шулер и не вор, не киборг и не знаменитый охотник за головами, не было в нем ничего исключительного. Перекати-поле, которое звали Чарлз Марлоу Фелчер, меняющий одну аграрную планету на другую. Работал мало, пил много.
Злобы в нем хватало, а вот мышц — нет, хотя помахать кулаками он и любил. О долгах предпочитал забывать, но об этом все знали, так что в кредит ему никто, особенно бармены, ничего не отпускал. На бедре он носил внушительных размеров сонар, но не отличался точностью стрельбы, а иной раз забывал и зарядить его.
Но прозвище у него было очень уж необычное, поэтому Орфей просто не мог не обратить на него внимания.
Никто, правда, не мог точно сказать, где, когда и почему он стал Одноразовым Чарли. Некоторые утверждали, что в юности он женился, а потом сбежал от жены в Пограничье и поклялся, что больше не будет жить с женщиной. Другие предлагали более сложный вариант, будто он отсидел срок за какой-то проступок и дал обет, что по разу совершит все преступления, числящиеся в уголовном кодексе, дабы полиция больше не смогла найти закономерностей в его поведении и выйти на его след. Третьи говорили, что он устраивает такие дебоши, что более просто не может вернутся на планету, где уже побывал. Некоторые злопыхатели, а их хватало, настаивали на четвертой версии: прозвище он получил от Плосконосой Сол, одной из самых известных проституток Тумиги, после того, как заплатил за весь уик-энд, но лишь раз сумел довести до конца то, за чем приходил.
Истоки прозвища особо Орфея не волновали, только ассоциации, которые оно вызывало. Но с Чарли он встретился в неудачный день. Тот крепко выпил и пребывал в воинственном настроении, отсюда, может, и не слишком лестное для него четверостишье.
Появилось оно в саге недавно, так что мало кто на Тихой гавани слышал его. Может, и к лучшему, потому что рано или поздно люди, которые знали это четверостишье и разные, связанные с ним истории, начинали задавать вопросы о Плосконосой Сол. А в итоге Одноразовый Чарли и его собеседник на следующее утро просыпались или в местной тюрьме, или в больнице.
На Тихую гавань Одноразовый Чарли прилетел в типичный для этой планеты день — теплый и солнечный — и следующие несколько часов искал работу на окрестных фермах. И все еще продолжал поиски, когда Каин, проснувшись, умывшись и побрившись, вновь появился в городе.
Городок этот, с аккуратными деревянными домиками, чем-то напоминал земные деревни. Возможно, большими окнами и огромными террасами. Каин подошел к одному, нисколько не удивился, обнаружив под пластиковой, под дерево, обшивкой слой высокопрочного титанового сплава. Имел домик и автономный источник энергии — ядерный реактор.
Миновав еще квартал, Каин увидел отца Уильяма, сидящего в огромном кресле-качалке на веранде маленького отеля.
— Доброе утро, Себастьян, — поздоровался проповедник. — Прекрасный день, не так ли?
Каин кивнул:
— Вы правы. Доброе утро, отец Уильям.
— Я думал, вы уже отправились в погоню за Сантьяго, — заметил проповедник.
— Куда спешить? — пожал плечами Каин. — Я подумал, а не отведать ли мне стряпни Лунной Дорожки. — Он помолчал. — Сантьяго не могут поймать тридцать с лишним лет. Так что пара дней погоды не сделают.
— Я слышал, что Ангел вот-вот доберется до него.
— Ходят такие разговоры.
— Вас это не тревожит?
— Во всяком случае, сна из-за этого я не потерял.
— Очень уж вы уверены в себе, Себастьян Каин. На вашем месте я бы улетел с Тихой гавани еще вчера вечером.
— Но вы не охотитесь за Сантьяго.
— Истину говоришь, — согласился отец Уильям. — Что ж, наслаждайтесь пребыванием на Тихой гавани. Может, пообедаете сегодня со мной?
— Возможно.
— Отчего такое безразличие?
— Вы чертовски быстро едите. Вот я и боюсь, что вы проглотите мою руку, а уж потом заметите ошибку, — улыбнулся Каин.
Отец Уильям зашелся смехом.
— Вы мне нравитесь, Себастьян. Действительно нравитесь. — Лицо его стало серьезным. — Надеюсь, мы не станем врагами, сошедшимися в жестоком бою.
— Вы намереваетесь нарушить закон? — полюбопытствовал Каин.
— Я? — удивился отец Уильям. — Никогда.
— Я тоже.
Отец Уильям долго смотрел на него:
— Не хотите ли подняться сюда и посидеть рядом, поболтать?
— Может, чуть позже, — ответил Каин. — Мне надо кое-что купить.
— Идите с миром, Себастьян. — Проповедник посмотрел на небо. — Прекрасный день… в такой день забываешь, как много зла бродит по галактике.
Каин кивнул и зашагал дальше. Увидел небольшой магазинчик, зашел, вздрогнул от волны холодного воздуха.
— Доброе утро, сэр. — Хозяин магазина, мужчина средних лет с заметным брюшком и редеющими волосами, поспешил к нему. — Могу я вам чем-нибудь помочь?
— Возможно. — Каин оглядел многочисленные полки. — Есть ли у вас книги или газеты?
— Местной газеты на Тихой гавани нет, — ответил мужчина. — Здесь ничего не происходит. — Он виновато улыбнулся. — Но у нас есть дайджесты прессы с соседних планет. Вас интересует что-то конкретное?
— Да. Есть ли у вас материалы по Сантьяго?
— Ничего такого, что стоило бы покупать, — ответил мужчина. — Глупые вымыслы, написанные некомпетентными журналистами. — Он вздохнул. — А ведь прошло столько лет, что о нем могли бы написать и правду.
— Какую правду?
— Он — великий человек, великий, а его держат за обыкновенного преступника.
— Не сочтите за грубость, — осторожно продолжил Каин, — но во всех историях, которые я слышал, он предстает самым обыкновенным преступником.
— Вы слушали не тех людей.
— А где найти других?
— Простите?
— Что вы можете сказать мне о Сантьяго?
— Пожалуй, ничего особенного.
— Только то, что он великий человек?
— Совершенно верно, сэр. Книги и пленки вы найдете в средней части третьего ряда стеллажей, рядом с запасными деталями для компьютеров.
— Благодарю вас. — Каин подошел к указанным стеллажам, провел пару минут, разглядывая названия, вышел из магазина.
После магазина он заглянул в парикмахерскую. Цирюльник, который брил его, без тени смущения заявил, что слыхом не слыхивал ни о каком Сантьяго.
Все утро Каин бродил по городку, общаясь с его жителями. Половина тех, кого ему удалось разговорить, полагала Сантьяго святым, другая половина вроде бы слышала это имя впервые.
Наконец он вернулся к отелю отца Уильяма. Проповедник по-прежнему восседал в кресле-качалке, подставив лицо солнечному свету, и потягивал через соломинку ледяной напиток.
— Привет, Себастьян. — Он помахал рукой. — Решили присоединиться ко мне?
— Если только на пару минут. — Каин пододвинул стул, сел.
— Больше у вас и не будет, — ответил отец Уильям. — Скоро ленч. — Он помолчал. — Не зря ходили по магазинам?
— Пожалуй, что нет.
— Что-то я не вижу покупок. — Проповедник улыбнулся.
— Заберу их вечером, когда спадет жара.
— Дельная мысль. Вечером и улетите?
Каин пожал плечами:
— Возможно.
— Куда теперь, Себастьян?
— Еще не решил. А вы?
— Отправлюсь на Сзандор II, может, на Плакучую иву. Последний раз там слышали мою проповедь несколько лет тому назад. Наверное, по пути загляну в какой-нибудь почтовый терминал, посмотрю, кто у нас нынче разыскивается.
— А на Тихой гавани почтового терминала нет?
Отец Уильям покачал головой:
— Население слишком малочисленно. Почта каждые три недели доставляется в местную компанию, торгующую химикатами. Горожане разбирают ее сразу же, крестьяне — когда приезжают купить удобрения или средства защиты растений.
— И сколько раз при вас привозили почту?
— Два.
— Вчера вы сказали мне, что не пробыли здесь и недели.
— Вчера вы не сказали мне, что ваш нечестивый корабль связывался с местными службами, — ответил проповедник. — Негоже, Себастьян, ставить под сомнение слово слуги Господа.
— Разве ложь — не грех? — спросил Себастьян.
— Бог меня поймет и простит.
— Он точно так же поймет и всех тех людей, которые лгали мне все утро?
— Никто вам не лгал, Себастьян.
— Больше десятка горожан сказали мне, что никогда не слышали о Сантьяго.
— Десять горожан могли о нем и не слышать, — улыбнулся отец Уильям.
— Когда он появится здесь?
— Кто?
— Сантьяго.
Отец Уильям хохотнул:
— У вас разыгралось воображение, Себастьян.
— Я думал, мы собираемся поговорить.
— Мы и говорим.
— Один из нас говорит, — поправил его Каин. — А второй лжет.
Отец Уильям продолжал улыбаться.
— Нет, сэр. — Девушка замялась. — Мне больно, сэр.
— Извини. — Каин отпустил ее руку. — Ты уверена, что о Трехглазом Билли он тебя не спрашивал?
— Меня — нет. — Она попятилась к кухне. — Извините, сэр, но я должна снять с плиты картофель.
— А Сантьяго он не поминал?
— С какой стати? — Лунная Дорожка остановилась, не дойдя двух футов до двери в кухню.
— Потому что он не только проповедник, но и охотник за головами.
— А при чем здесь Сантьяго?
Каин уставился на нее, удивленный ее невежеством.
— В Пограничье нет более известного разыскиваемого преступника.
— Вы, должно быть, ошиблись, сэр. — Лунная Дорожка коснулась двери, чтобы та, почувствовав ее присутствие, открылась. — Сантьяго — герой.
— Для кого? — спросил Каин.
Она рассмеялась, словно он позабавил ее хорошей шуткой, но, прежде чем он задал следующий вопрос, ретировалась на кухню. Так что ему осталось лишь потягивать пиво да смотреть на разделившую их дверь.
Вскоре, однако, она появилась с чугунком, полным картофеля.
— Расскажи мне о Сантьяго, — попросил Каин, когда она проходила мимо, направляясь к столу отца Уильяма.
— Я с ним незнакома, сэр.
— Тогда почему ты думаешь, что он — герой?
— Так все говорят.
— Кто — все?
— Те, кто приходит сюда. — Она пожала плечами. — Налить вам еще пива, сэр?
— Я бы лучше поговорил с тобой о Сантьяго.
— А я его видеть не видела, — запротестовала Лунная Дорожка.
— Роста в нем одиннадцать футов, а волосы оранжевые, — послышался с порога густой баритон. — Что еще вас интересует?
Каин повернулся, чтобы увидеть одетого в черное здоровяка, с двумя бластерами, рукоятки которых торчали из кобуры.
— Вы — отец Уильям? — спросил он.
— К вашим услугам. — Отец Уильям подошел к столу, протянул внушительных размеров руку. — А вы…
— Себастьян Каин. — Каина удивило, сколь сильны пухлые пальцы отца Уильяма.
— Ага! — проповедник улыбнулся. — Вы — приятель Веры Маккензи!
Каин кивнул:
— А вы спасли ей жизнь на Золотом початке.
— Спас ее Всевышний, — поправил Каина отец Уильям. — Я лишь Его инструмент.
— А что поделывает Его инструмент на такой захудалой планетке, как Тихая гавань? — полюбопытствовал Каин.
— Если я вам скажу, вы мне не поверите. — С лица отца Уильяма не сходила улыбка.
— Скорее всего… но почему бы не сказать, а уж там я сам решу.
— Дело в следующем. Как только выяснилось, что это милое дитя — великолепный кулинар, — он улыбнулся Лунной Дорожке, — я решил взять отпуск. А планета эта получше многих других.
— Ты действительно готовишь сама? — спросил Каин.
— Да, сэр, — кивнула Лунная Дорожка.
Он вновь повернулся к отцу Уильяму:
— Вы еще не сказали мне, каким ветром вас сюда занесло.
Отец Уильям по-прежнему улыбался, но пальцы его правой руки поползли к рукоятке бластера.
— Не считал себя обязанным.
— Я задал этот вопрос, чтобы поддержать разговор, — пожал плечами Каин.
— Раз вы не настаиваете, не вижу оснований скрывать от вас причину моего появления на Тихой гавани. Я приземлился здесь несколько дней тому назад, потому что в моем корабле возникли мелкие неполадки, которые надобно устранить. — Он прошел к своему столу. — Я бы с удовольствием продолжил наш разговор, но грешно дать остынуть такой вкусной еде. Составите мне компанию?
— Я посижу с вами. — Каин переместился за стол отца Уильяма. — Но я не голоден.
— Очень жаль. — Голосу отца Уильяма недоставало искренности. Он взял большущую салфетку, повязал на шею, пододвинул к себе блюдо с бифштексом, отрезал несколько больших кусков мяса, один насадил на вилку, отправил в рот, начал шумно жевать. — Надеюсь, вы позволите мне задать вам тот же вопрос, что я услышал от вас: что поделывает на Тихой гавани знаменитый охотник за головами Себастьян Каин?
— Сижу вот, пью пиво.
— Бог не любит лжецов, Себастьян. — Отец Уильям повернулся к нему. — А я их жалую и того меньше.
— Я прилетел сюда, чтобы побеседовать с Трехглазым Билли.
— Разве он числится среди разыскиваемых преступников?
— Возможно.
— Возможно? — Отец Уильям отправил в рот за первым куском второй, запил их пивом.
— Не знаю. Убивать его я не собирался. Хотел кое-что узнать.
— О Сантьяго?
— Почему вы так решили?
— Потому что вы говорили о нем, когда я вошел в таверну.
— Я думал, что здесь все говорят о Сантьяго.
— Мне также известно, что вы и Вера Маккензи — партнеры, — указал отец Уильям. Он уже покончил с отрезанными кусками, прикинул, а не положить ли на тарелку добавки картофеля, решил, что картофель подождет, и накинулся на мясо. — И вы рассчитывали узнать у Трехглазого Билли…
— Где найти его.
— То есть вы хотите стать тем человеком, который убьет Сантьяго? — спросил отец Уильям, заполняя паузу между проглоченным куском мяса и еще не донесенным до рта.
— Я хотел попытаться. — Каин помолчал. — Мне представляется, что он где-то близко.
— Почему вы так думаете?
— Потому что ограбление продуктового магазина — самое ужасное преступление, которое можно совершить на Тихой гавани. Однако в последние четыре месяца здесь побывали три охотника за головами: вы, я и Миротворец Макдугал. Сие что-то да значит.
Отец Уильям нахмурился:
— Миротворец Макдугал? Он здесь?
— Уже нет. Он убил Трехглазого Билли.
— Тогда все понятно, — сказал как отрубил отец Уильям.
— Понятно что?
— Совпадение. Вы и Макдугал прилетели по голову Трехглазого Билли, я же — потому, что моему кораблю потребовался ремонт.
— А почему Трехглазый Билли жил на Тихой гавани?
Отец Уильям пожал плечами:
— Кто знает?
— Кто-то должен знать. Он был киллером. Что ему делать на такой планете, как Тихая гавань?
— К примеру, прятаться. — Отец Уильям покончил с последним куском мяса. — Лунная Дорожка!
— Это ее имя?
Проповедник кивнул:
— Красивое, не так ли? Вызывает образы звездной пыли и вечной красоты.
— Где-то я его слышал.
— Да, сэр. — Лунная Дорожка выпорхнула из кухни.
— Я думаю, подошло время торта, дитя мое.
Лунная Дорожка посмотрела на его тарелку, нахмурилась:
— Я вновь должна повторить вам, сэр, что нельзя есть так быстро. У вас может схватить живот.
— А я еще не поел. — Отец Уильям рассмеялся. — Посмотри, сколько в чугунке картошки. И кувшин опустел только наполовину. Но сейчас торт придется как нельзя кстати.
— А может, вам передохнуть? Подождать, пока переварится то, что вы уже съели? — спросила Лунная Дорожка.
— К тому времени, как ты вернешься с тортом, все уже переварится. — Он помолчал. — Ты не забыла про крем, о котором мы вчера говорили, не так ли?
— Не забыла, сэр.
Он бросил ей платиновую монетку.
— Умница!
Девушка поймала монетку, положила в карман, ушла на кухню за тортом.
— Очаровательный ребенок. Жаль, что теряет тут время. Я предложил ей место моего персонального повара, так она отказалась.
— Может, она думает, что вы долго не протянете, если будете так быстро есть? — сухо спросил Каин.
— Глупости! — отмахнулся проповедник. — Господь Бог поручил мне важное дело, Себастьян. Я собираюсь жить долго, очень долго. Гораздо дольше тех охотников за головами, которые поставили перед собой цель убить Сантьяго.
— Вы тоже охотник за головами, — резонно указал Каин.
— Да, но я умный охотник. Я не гоняюсь за Сантьяго.
— Почему нет? На вознаграждение, обещанное за его голову, можно построить много церквей.
— Его безуспешно пытаются найти больше тридцати лет, — отпарировал отец Уильям. — Не стоит он таких усилий.
Лунная Дорожка появилась в дверях с большим шоколадным тортом в руках, направилась к ним.
— Интересный у меня выдался денек, — одними губами улыбнулся Каин, когда она ставила торт на стол.
— И чем же? — Проповедник смотрел на торт с радостью ребенка, разворачивающего сверток с подарком.
— Приземлившись на Тихой гавани, я встретил всего лишь двоих. Девушку, которая думает, что Сантьяго — герой, и охотника за головами, который не считает целесообразным выслеживать Сантьяго.
— Лунная Дорожка, милая, — отец Уильям словно и не услышал Каина, — не найдется ли у тебя, если ты поскребешь по сусекам, мороженого к этому роскошному торту?
— Вроде бы вы еще вчера доели остатки мороженого, сэр.
Отец Уильям опечалился:
— Но ты посмотри на всякий случай.
Она пожала плечами, направилась к кухне.
— Лунная Дорожка, — повторил Каин. — Не писал ли о ней Черный Орфей пару лет тому назад?
Отец Уильям кивнул:
— Она говорила мне об этом. Он предложил ей работу, а она отказалась. Очень независимая юная дама.
— И большая любительница путешествий. Что же она тут делает?
— А почему не спросить у нее самой? — Отец Уильям допил пиво. — Что же касается меня, — он потер пухлые ладошки, — я, пожалуй, не буду ждать, пока она найдет мороженое. — Он взялся за нож. — Отрезать вам кусок?
— Нет, благодарю.
Проповедник отхватил треть торта и переложил на свою тарелку. Бросил на него восхищенный взгляд, поднял, откусил.
— Себастьян, — лицо его светилось неземным счастьем, — вы даже представить себе не можете, от чего отказываетесь.
— По моим грубым прикидкам, от двадцати тысяч калорий.
— Проповедовать и убивать — работа тяжелая. — Чувствовалось, что говорит отец Уильям на полном серьезе. — Господь понимает, почему мне приходится много есть. Слабаку не под силу сделать то, что возлагает на меня Господь. Во всяком случае, здесь, в Пограничье.
— Я вам верю. И надеюсь, что ваши сердце и печень придерживаются того же мнения.
— Меня ведет Господь. — Проповедник набросился на торт. — Я его не подведу.
Лунная Дорожка вновь подошла к столу:
— Мне очень жаль, отец Уильям, но мороженого не осталось.
— Ты не забудешь купить его к завтрашнему обеду, не так ли? — Интонациями отец Уильям напоминал ребенка, которого жестоко обидели, незаслуженно лишив сладкого.
— Постараюсь.
— Молодец! — И он принялся за торт.
— Картофель унести, сэр?
Большая рука легла на чугунок.
— Я до него еще доберусь, дитя.
— Ты не хотела поступить коком во флот? — с улыбкой спросил Каин.
— О, нет, сэр, — серьезно ответил Лунная Дорожка. — Мне нравится моя работа.
— Отец Уильям предложил спросить у тебя, почему ты прилетела на Тихую гавань.
— Не знаю. — Она пожала плечами. — Услышала от кого-то название, и оно мне понравилось.
— И давно ты здесь?
Она посмотрела в потолок, ее губы молчаливо задвигались, считая недели и месяцы.
— На следующей неделе будет два года, сэр.
— Для тебя это рекорд, не так ли?
— О чем вы, сэр?
— Орфей говорит, что ты побывала на сотне планет.
— Он такой хороший. Посвятил мне четверостишье.
— Он сказал, что тебе нравится путешествовать по галактике.
— Все так.
— Но ты бросила якорь на Тихой гавани.
— Здесь очень хорошо.
— А на других планетах плохо?
Она пожала плечами:
— На некоторых.
— А на остальных?
— Получше. Но с этой не может сравниться ни одна.
— Что же в ней такого особенного? — настаивал Каин.
На лице девушки отразилось недоумение.
— Ничего.
— Тогда почему ты отдаешь ей предпочтение?
— Не знаю. Люди тут хорошие. Я довольна работой, домом, в котором живу.
— Достаточно, — вмешался в разговор отец Уильям.
— Вы сами предложили мне спросить ее.
— Есть разница между вопросом и допросом. Оставьте ее в покое.
Каин пожал плечами:
— Извини, если расстроил тебя, Лунная Дорожка.
— Нет, нет, сэр, — заверила его девушка. — Вы и отец Уильям очень добры ко мне.
В таверну вошел старичок, сел за столик рядом с тем, где поначалу обосновался Каин, и Лунная Дорожка поспешила к нему.
— Себастьян, — отец Уильям очистил тарелку и разрезал оставшиеся две трети торта пополам, — как я понимаю, вам пора трогаться в путь, раз человека, которого вы искали, убили?
— Похоже на то.
— Я рад, что нам удалось встретиться и поговорить.
— А вы намерены надолго здесь задержаться?
— Эта девушка так готовит, что я с удовольствием остался бы навсегда. Но, боюсь, придется улетать через два-три дня. Есть еще множество душ, которые надо спасать. Есть и те немногие, которых ждет не дождется Сатана.
— Но душа Сантьяго в число последних не входит?
Отец Уильям улыбнулся:
— Полагаю, я подумаю об этом, если столкнусь с ним нос к носу. Но мне есть чем заняться, вместо того чтобы по всей галактике гоняться за привидением.
— У каждого свой путь. — Каин поднялся.
Отец Уильям протянул запачканную шоколадом руку, Каин ее пожал.
— Занятный вы человек. Надеюсь, мы еще увидимся.
— Кто знает? — пожал плечами проповедник. — Если будет на то Божий промысел.
За дверью Каина встретила душная ночь, так что ему пришлось постоять, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Три миниатюрные луны давали слишком мало света, а фонарей не было вовсе.
Городок, собственно, состоял лишь из пяти кварталов, так что Шусслер сумел приземлиться менее чем в двух милях от него. Определившись с направлением, охотник за головами двинулся по пыльной дороге, проложенной меж кукурузных полей. Гибрид, выведенный специально для Тихой гавани, впечатлял: каждое растение с двадцатью початками поднималось на десять, а то и двенадцать футов.
Издалека донеслось мычание телят. Умом он понимал, что телята эти выращены из замороженных оплодотворенных яйцеклеток, но все-таки Каин не переставал удивляться, что телята могли расти на планете, удаленной на тысячи световых лет от места зачатия.
Минут через двадцать пять он подошел к Шусслеру. Тот заметил Каина за несколько сотен ярдов и предупредительно открыл люк.
— Трехглазый Билли рассказал что-нибудь важное? — спросил киборг, когда Каин поднялся в рубку.
— Он мертв. Миротворец Макдугал убил его четыре месяца тому назад.
— Жаль. — Киборг помолчал. — Готов спорить, Бродяга об этом знал!
— Меня это не удивит.
— Куда летим?
— Никуда. Необычная эта планетка.
— Необычная?
— Я наткнулся на отца Уильямса.
— И что он тут делает?
— Говорит, что в отпуске.
— Любопытно. Может, так оно и есть.
— Все возможно, — согласился Каин. — Но почему здесь, почему сейчас?
— Что-то зачастили охотники за головами на эту маленькую аграрную планету, — заметил Шусслер.
— А еще я встретил девушку, которую зовут Лунная Дорожка.
— Имя мне незнакомо.
— Она всего лишь прислуга. Не очень красивая, не очень умная. Ей лет двадцать, не больше.
— Так чем же она привлекла твое внимание?
— О ней написал Черный Орфей.
— Орфей писал о тысячах людей.
— И четверо из них сошлись на забытой Богом планетке.
— Я как-то об этом не подумал. Очень интересное наблюдение.
— И я того же мнения.
— Очень интересное, — повторил киборг.
— Опять же, согласно Орфею, Лунная Дорожка побывала на сотне планет.
— Я сам побывал на трех сотнях. Что в этом особенного?
— Ничего. Это означает, что с десяти или одиннадцати лет она не проводит на одной планете больше месяца. А вот на Тихой гавани по какой-то причине живет два года. Что заставило ее отказаться от путешествий?
— Хороший вопрос, — согласился киборг. — А каков ответ?
— Ответа у меня еще нет… пока.
— Ты узнал о ней что-нибудь еще?
— Да, — кивнул Каин. — Она думает, что Сантьяго — герой.
— Почему?
— Еще не знаю. Но обязательно с этим разберусь. — Он задумался. — Ты можешь кое-что выяснить для меня?
— Что именно?
— Космопорта на этой планете нет, но есть какое-то учреждение, которое разрешило тебе посадку и выдало координаты точки приземления.
— Да, конечно.
— Свяжись с ними и попытайся узнать, давно ли здесь отец Уильям.
Нужную информацию Шусслер получил через тридцать секунд.
— На Тихой гавани он уже с месяц.
— А мне сказал, что неделю тому назад у него забарахлил двигатель. И Лунная Дорожка это подтвердила.
— Если хочешь, я могу перепроверить.
— В этом нет необходимости. — Каин уставился в стену, нахмурился. — Чего он тут ждет?
— Мы подбираемся все ближе, не так ли? — В голосе Шусслера появилась надежда.
— Это точно, — кивнул Каин.
Глава 20
Наш Чарли — малый не промах.
Даст маху раз, но не два.
Холодная кровь в его сердце,
А сердцу велит голова.
Конечно, все решило прозвище.
Если б не оно, Черный Орфей никогда не упомянул бы об Одноразовом Чарли в своей балладе. Не герой и не злодей, не шулер и не вор, не киборг и не знаменитый охотник за головами, не было в нем ничего исключительного. Перекати-поле, которое звали Чарлз Марлоу Фелчер, меняющий одну аграрную планету на другую. Работал мало, пил много.
Злобы в нем хватало, а вот мышц — нет, хотя помахать кулаками он и любил. О долгах предпочитал забывать, но об этом все знали, так что в кредит ему никто, особенно бармены, ничего не отпускал. На бедре он носил внушительных размеров сонар, но не отличался точностью стрельбы, а иной раз забывал и зарядить его.
Но прозвище у него было очень уж необычное, поэтому Орфей просто не мог не обратить на него внимания.
Никто, правда, не мог точно сказать, где, когда и почему он стал Одноразовым Чарли. Некоторые утверждали, что в юности он женился, а потом сбежал от жены в Пограничье и поклялся, что больше не будет жить с женщиной. Другие предлагали более сложный вариант, будто он отсидел срок за какой-то проступок и дал обет, что по разу совершит все преступления, числящиеся в уголовном кодексе, дабы полиция больше не смогла найти закономерностей в его поведении и выйти на его след. Третьи говорили, что он устраивает такие дебоши, что более просто не может вернутся на планету, где уже побывал. Некоторые злопыхатели, а их хватало, настаивали на четвертой версии: прозвище он получил от Плосконосой Сол, одной из самых известных проституток Тумиги, после того, как заплатил за весь уик-энд, но лишь раз сумел довести до конца то, за чем приходил.
Истоки прозвища особо Орфея не волновали, только ассоциации, которые оно вызывало. Но с Чарли он встретился в неудачный день. Тот крепко выпил и пребывал в воинственном настроении, отсюда, может, и не слишком лестное для него четверостишье.
Появилось оно в саге недавно, так что мало кто на Тихой гавани слышал его. Может, и к лучшему, потому что рано или поздно люди, которые знали это четверостишье и разные, связанные с ним истории, начинали задавать вопросы о Плосконосой Сол. А в итоге Одноразовый Чарли и его собеседник на следующее утро просыпались или в местной тюрьме, или в больнице.
На Тихую гавань Одноразовый Чарли прилетел в типичный для этой планеты день — теплый и солнечный — и следующие несколько часов искал работу на окрестных фермах. И все еще продолжал поиски, когда Каин, проснувшись, умывшись и побрившись, вновь появился в городе.
Городок этот, с аккуратными деревянными домиками, чем-то напоминал земные деревни. Возможно, большими окнами и огромными террасами. Каин подошел к одному, нисколько не удивился, обнаружив под пластиковой, под дерево, обшивкой слой высокопрочного титанового сплава. Имел домик и автономный источник энергии — ядерный реактор.
Миновав еще квартал, Каин увидел отца Уильяма, сидящего в огромном кресле-качалке на веранде маленького отеля.
— Доброе утро, Себастьян, — поздоровался проповедник. — Прекрасный день, не так ли?
Каин кивнул:
— Вы правы. Доброе утро, отец Уильям.
— Я думал, вы уже отправились в погоню за Сантьяго, — заметил проповедник.
— Куда спешить? — пожал плечами Каин. — Я подумал, а не отведать ли мне стряпни Лунной Дорожки. — Он помолчал. — Сантьяго не могут поймать тридцать с лишним лет. Так что пара дней погоды не сделают.
— Я слышал, что Ангел вот-вот доберется до него.
— Ходят такие разговоры.
— Вас это не тревожит?
— Во всяком случае, сна из-за этого я не потерял.
— Очень уж вы уверены в себе, Себастьян Каин. На вашем месте я бы улетел с Тихой гавани еще вчера вечером.
— Но вы не охотитесь за Сантьяго.
— Истину говоришь, — согласился отец Уильям. — Что ж, наслаждайтесь пребыванием на Тихой гавани. Может, пообедаете сегодня со мной?
— Возможно.
— Отчего такое безразличие?
— Вы чертовски быстро едите. Вот я и боюсь, что вы проглотите мою руку, а уж потом заметите ошибку, — улыбнулся Каин.
Отец Уильям зашелся смехом.
— Вы мне нравитесь, Себастьян. Действительно нравитесь. — Лицо его стало серьезным. — Надеюсь, мы не станем врагами, сошедшимися в жестоком бою.
— Вы намереваетесь нарушить закон? — полюбопытствовал Каин.
— Я? — удивился отец Уильям. — Никогда.
— Я тоже.
Отец Уильям долго смотрел на него:
— Не хотите ли подняться сюда и посидеть рядом, поболтать?
— Может, чуть позже, — ответил Каин. — Мне надо кое-что купить.
— Идите с миром, Себастьян. — Проповедник посмотрел на небо. — Прекрасный день… в такой день забываешь, как много зла бродит по галактике.
Каин кивнул и зашагал дальше. Увидел небольшой магазинчик, зашел, вздрогнул от волны холодного воздуха.
— Доброе утро, сэр. — Хозяин магазина, мужчина средних лет с заметным брюшком и редеющими волосами, поспешил к нему. — Могу я вам чем-нибудь помочь?
— Возможно. — Каин оглядел многочисленные полки. — Есть ли у вас книги или газеты?
— Местной газеты на Тихой гавани нет, — ответил мужчина. — Здесь ничего не происходит. — Он виновато улыбнулся. — Но у нас есть дайджесты прессы с соседних планет. Вас интересует что-то конкретное?
— Да. Есть ли у вас материалы по Сантьяго?
— Ничего такого, что стоило бы покупать, — ответил мужчина. — Глупые вымыслы, написанные некомпетентными журналистами. — Он вздохнул. — А ведь прошло столько лет, что о нем могли бы написать и правду.
— Какую правду?
— Он — великий человек, великий, а его держат за обыкновенного преступника.
— Не сочтите за грубость, — осторожно продолжил Каин, — но во всех историях, которые я слышал, он предстает самым обыкновенным преступником.
— Вы слушали не тех людей.
— А где найти других?
— Простите?
— Что вы можете сказать мне о Сантьяго?
— Пожалуй, ничего особенного.
— Только то, что он великий человек?
— Совершенно верно, сэр. Книги и пленки вы найдете в средней части третьего ряда стеллажей, рядом с запасными деталями для компьютеров.
— Благодарю вас. — Каин подошел к указанным стеллажам, провел пару минут, разглядывая названия, вышел из магазина.
После магазина он заглянул в парикмахерскую. Цирюльник, который брил его, без тени смущения заявил, что слыхом не слыхивал ни о каком Сантьяго.
Все утро Каин бродил по городку, общаясь с его жителями. Половина тех, кого ему удалось разговорить, полагала Сантьяго святым, другая половина вроде бы слышала это имя впервые.
Наконец он вернулся к отелю отца Уильяма. Проповедник по-прежнему восседал в кресле-качалке, подставив лицо солнечному свету, и потягивал через соломинку ледяной напиток.
— Привет, Себастьян. — Он помахал рукой. — Решили присоединиться ко мне?
— Если только на пару минут. — Каин пододвинул стул, сел.
— Больше у вас и не будет, — ответил отец Уильям. — Скоро ленч. — Он помолчал. — Не зря ходили по магазинам?
— Пожалуй, что нет.
— Что-то я не вижу покупок. — Проповедник улыбнулся.
— Заберу их вечером, когда спадет жара.
— Дельная мысль. Вечером и улетите?
Каин пожал плечами:
— Возможно.
— Куда теперь, Себастьян?
— Еще не решил. А вы?
— Отправлюсь на Сзандор II, может, на Плакучую иву. Последний раз там слышали мою проповедь несколько лет тому назад. Наверное, по пути загляну в какой-нибудь почтовый терминал, посмотрю, кто у нас нынче разыскивается.
— А на Тихой гавани почтового терминала нет?
Отец Уильям покачал головой:
— Население слишком малочисленно. Почта каждые три недели доставляется в местную компанию, торгующую химикатами. Горожане разбирают ее сразу же, крестьяне — когда приезжают купить удобрения или средства защиты растений.
— И сколько раз при вас привозили почту?
— Два.
— Вчера вы сказали мне, что не пробыли здесь и недели.
— Вчера вы не сказали мне, что ваш нечестивый корабль связывался с местными службами, — ответил проповедник. — Негоже, Себастьян, ставить под сомнение слово слуги Господа.
— Разве ложь — не грех? — спросил Себастьян.
— Бог меня поймет и простит.
— Он точно так же поймет и всех тех людей, которые лгали мне все утро?
— Никто вам не лгал, Себастьян.
— Больше десятка горожан сказали мне, что никогда не слышали о Сантьяго.
— Десять горожан могли о нем и не слышать, — улыбнулся отец Уильям.
— Когда он появится здесь?
— Кто?
— Сантьяго.
Отец Уильям хохотнул:
— У вас разыгралось воображение, Себастьян.
— Я думал, мы собираемся поговорить.
— Мы и говорим.
— Один из нас говорит, — поправил его Каин. — А второй лжет.
Отец Уильям продолжал улыбаться.