Резник Майк. Сантьяго

   — Вы здесь, чтобы передать послание, — Каин вытащил из сумки включенный диктофон, — а не для того, чтобы взять интервью. — Он внимательно оглядел сумку, вернул хозяйке. — Где она?
   — Не понимаю, о чем вы.
   — У вас должна быть голокамера. Где вы ее спрятали? Отдайте сами или мне придется вас раздеть. Третьего не дано.
   — Я этого не потерплю.
   Каин повернулся к Хасинто:
   — Подержите ее.
   Хасинто шагнул к Вере, та тут же вскинула правую руку.
   — Постойте. Одну минуту. — Она отцепила от жакета большую пуговицу, протянула Каину. — Теперь довольны?
   — На текущий момент. — Он выключил миниатюрную голокамеру, сунул в карман.
   — Я хочу, чтобы вы мне ее вернули при отъезде.
   — Поживем — увидим, — зловеще бросил Хасинто.
   — Что это мы увидим? — вскинулась Вера. — Я прибыла как парламентер.
   — Парламентер — не журналист, — ответил Хасинто.
   — Даю вам слово, что вашу собственность вам вернут, — вступил в разговор Сантьяго. — А теперь, если мои друзья смогут сдержать свой энтузиазм, — он сурово глянул на Каина и Хасинто, — я бы хотел услышать то, что вас попросили мне передать.
   — Ангел предлагает встретиться завтра утром.
   — А что еще он может предложить! — фыркнула Молчаливая Энни, подходя к Вере с полным стаканом.
   — Ангел хочет меня убить, — заметил Сантьяго. — С чего мне самому к нему идти?
   — Он готов это обсудить!
   Сантьяго заулыбался:
   — Обсудить с жертвой ее убийство?
   — Обсудить условия, на которых вы можете остаться в живых.
   — Как приятно это слышать. А что он хочет мне предложить?
   — Вы можете откупиться?
   — О какой сумме идет речь?
   — Это предмет переговоров. У меня такое ощущение, что речь пойдет о двух или трех миллионах кредиток.
   — Вознаграждение за мою голову — двадцать миллионов. Почему он удовлетворится десятой частью?
   Вера усмехнулась:
   — Никто не знает, как вы выглядите. Он может сдать любое тело, заявить, что это вы, и получить вознаграждение.
   — Я уверен, что этот трюк уже проделывали.
   — Возможно. Но с Ангелом предпочитают не спорить.
   Сантьяго всмотрелся в Веру:
   — И где он хочет со мной встретиться?
   — В таверне «Ячменное зерно».
   — Как он узнал о ней?
   — Там Миротворец Макдугал убил Трехглазого Билли, — ответила Вера. — Других мест на Тихой гавани он просто не знает.
   — В какое время?
   — В девять утра.
   — Вы же не собираетесь с ним встречаться? — подал голос Каин.
   — Я еще не решил.
   — Это ловушка.
   — Возможно, — согласился Сантьяго.
   — Тогда не ходите. Лучше заманить его сюда.
   — Чтобы погибли десять или двенадцать моих людей? — Сантьяго улыбнулся. — Я не могу их потерять.
   — А они тем более не могут потерять вас! — отрезал Каин.
   — Возможно, Ангел действительно хочет заключить сделку. В конце концов, двадцать три миллиона кредиток лучше, чем двадцать.
   Каин покачал головой:
   — Ему придется лететь в Демократию, чтобы получить их. А там им наплевать, Ангел он или сам Господь Бог. Они потребуют доказательств.
   — Как скоро вы ждете ответа? — спросил Сантьяго Веру.
   — Я должна связаться с ним этим вечером и сообщить о вашем решении.
   — А если я решу не встречаться с ним?
   Она пожала плечами.
   — Тогда, полагаю, он придет сюда и убьет вас.
   — А что с этого вам? — спросил Хасинто.
   — Я — журналистка. Мое дело — добывать новости. — Она повернулась к Сантьяго. — Может, вы дадите мне интервью? Прямо сейчас?
   Сантьяго хохотнул:
   — Меня восхищает ваша настырность.
   — Так дадите?
   Он покачал головой:
   — К сожалению, нет.
   — Если вы дадите мне интервью, я скажу Ангелу, что вас здесь нет.
   — Она лжет, — вырвалось у Каина.
   — Черта с два! — отпарировала Вера.
   Каин повернулся к ней:
   — Допустим, вы это ему скажете, но он бросится по вашему следу, как только интервью выйдет в эфир.
   — Он никогда меня не найдет.
   — Если он сумел найти Сантьяго, то уж журналистку-то он найдет без следа. В вашей профессии главное — быть на виду.
   — Я готова рискнуть.
   — Как бы не так! Вы возьмете интервью, а потом расскажете Ангелу все, что видели и слышали.
   Сантьяго откашлялся.
   — Я хочу прогуляться и обдумать предложение Ангела. По возвращении я дам вам ответ.
   — Я пойду с вами. — Молчаливая Энни вскочила с дивана.
   Сантьяго покачал головой:
   — Я хочу побыть один. И вернусь через несколько минут.
   Он вышел из гостиной.
   — Куда он? — спросил Каин.
   — К скамье у пруда, — ответил Хасинто. — Он всегда уходит туда, когда ему надо подумать.
   — Да о чем тут думать? — недоумевал Каин. — Не собирается же он соглашаться на предложение Ангела!
   Хасинто пожал плечами:
   — Кто знает?
   Каин шагнул к Вере, схватил за руку, рывком поднял на ноги.
   — Пошли.
   — Куда вы ее ведете? — спросил Хасинто.
   — На веранду. Я хочу с ней поговорить.
   — Можете говорить здесь.
   — Наедине.
   Хасинто посмотрел Каину в глаза, потом кивнул. Через столовую Каин вывел Веру на веранду, приказал двери закрыться.
   — Я не могу в это поверить! — Щеки Веры горели от волнения. — Наконец-то я его нашла!
   — А теперь собираетесь убить.
   — Я никого не убиваю. Я — журналистка. — Она коротко взглянула на него. — Раз уж мы коснулись этой темы, почему вы не убили его?
   — Ситуация изменилась. Я встал под его знамена.
   — И сколько он вам платит? — полюбопытствовала она.
   — Ничего.
   Вера изумленно вытаращилась на охотника за головами.
   — Неужели и вы, как Молчаливая Энни, будете талдычить мне о том, какой он великий человек?
   — Я не знаю, какой он великий, — ответил Каин. — Но прежде всего хороший человек. Мне таким никогда не стать. И борется он за правое дело.
   — Он грёбаный преступник!
   — Он — хороший человек, — повторил Каин. — И я не позволю его убить.
   — Помнится, на Пегасе мы заключили некое соглашение.
   — Вы нарушили его, присоединившись к Ангелу.
   — Разве вы не получили послания Тервиллигера?
   Каин кивнул:
   — Получил. Он отправил его до того, как Человек-Гора Бейтс убил его, или после?
   Глаза Веры сверкнули.
   — То была правда!
   — Тогда почему вы стали у Ангела девушкой на побегушках?
   — Потому что он убедил Дмитрия Сокола отозвать контракт на мою голову.
   — А что будет после того, как ваши услуги окажутся ненужными? После того как он убьет Сантьяго?
   — Он хочет с ним поговорить.
   — Это всего лишь слова, и вы это знаете. Сантьяго заманивают в ловушку.
   — Мне без разницы, — отмахнулась Вера. — Я должна получить нужный мне материал, а вот вы продались врагу. Если я не смогу взять у него интервью, так хоть засвидетельствую его смерть.
   — Враг — не Сантьяго, — ответил Каин. — Ангел.
   — Ангел — охотник за головами, который действует в рамках законов Демократии. Сантьяго — преступник, постоянно нарушающий эти законы.
   — Все не так просто.
   — Именно так. Вы присоединились к банде убийц и насильников, а теперь упрекаете меня в том, что я помогаю человеку, цель которого — справедливое наказание их главаря.
   — Уж вам бы помолчать о справедливости! У вас одно на уме — сенсационный материал, который обеспечит вас на всю жизнь.
   — Не надо говорить со мной свысока, Каин! — ощетинилась Вера. — Я знаю, скольких вы убили… еще до того, как стали охотником за головами. На Силарии вы все еще значитесь в списке разыскиваемых преступников. — Она замолчала, чтобы перевести дыхание. — Мы оба хотели найти Сантьяго. Вы — чтобы его убить, я — чтобы взять интервью. Не моя вина, что вы забыли о том, ради чего оказались здесь.
   — Вам будет с чем возвратиться домой, — пообещал Каин. — Вы сможете засвидетельствовать смерть Ангела.
   — Вам его не убить. — Она покачала головой. — И не пытайтесь, если не хотите зазря расстаться с жизнью.
   — Я не могу допустить, чтобы он убил Сантьяго, — упорствовал Каин.
   — Его никому не остановить. Поверьте мне, Каин, я видела его в деле. Я знаю, на что он способен. — По ее телу пробежала дрожь. — Он — не человек!
   Каин пристально посмотрел на журналистку:
   — Если вы так его боитесь, почему работаете на него?
   — Потому что через него я могу получить то, что мне нужно. — Вера сухо улыбнулась. — И потому что я его боюсь. — Их взгляды встретились. — У вас есть еще что сказать или я могу пропустить второй стаканчик?
   Он хотел что-то сказать, передумал, и они вернулись в дом. Хасинто и Энни дожидались их в гостиной.
   — Он не возвращается? — спросил Хасинто.
   — Я его не видел, — ответил Каин. — А что он там делает? Общается с мертвыми?
   — Напрасно вы так говорите, Каин. В тех могилах похоронены очень достойные люди.
   — Будем надеяться, что они смогут вразумить его, — пробурчал Каин. — Должен же он понять, что это ловушка.
   — Он понимает.
   — Тогда в чем проблема?
   Хасинто тяжело вздохнул:
   — Миллиарды людей в Демократии, возможно, вздрагивают при упоминании его имени, но здесь, в Пограничье, десятки тысяч буквально его боготворят. Они знают, что только он стоит между ними и их угнетателями. У них есть только он, он и героический ореол, который его окружает. Он не хочет, чтобы они подумали, будто он предал их веру в него, сыграв труса.
   — Нет ничего трусливого в уходе от поединка, в котором невозможно победить.
   — Есть, если ты — Сантьяго.
   — Никто ничего не узнает.
   Хасинто кивнул на Веру:
   — Нам придется ее убить, а он этого не допустит.
   — Тогда мы его остановим, — решительно заявил Каин.
   — Как?
   — Если понадобится, силой.
   — Вы сделаете то, что скажет Сантьяго, — вмешалась Молчаливая Энни. — Он — наш лидер.
   — Вот мы и пытаемся сохранить его нашим лидером, — ответил Каин.
   Энни мрачно посмотрела на охотника за головами.
   — Когда ты даешь слово следовать за человеком, ты обязан его держать. Всегда. Ты не вправе выполнять приказы, которые одобряешь, и не подчиняться тем, что тебе не нравятся. — Она выдержала театральную паузу. — Как он решит, так мы и поступим.
   — Посмотрим, — выдавил из себя Каин.
   Повисшую тишину нарушила Вера:
   — Никто не будет возражать, если я себе что-нибудь налью?
   Хасинто указал на бар:
   — Угощайтесь.
   Вера подошла к бару, оглядела ряды бутылок.
   — Тут есть из чего выбирать. — Одна бутылка привлекла ее особое внимание. Она протянула руку, вытащила ее. — Корбеллианское виски! Я не пробовала его лет пять. — Она наполнила стакан, пригубила виски. — У него, однако, неплохой вкус.
   — Я расцениваю ваши слова как комплимент, — раздался голос от двери, и все повернулись к вошедшему Сантьяго.
   — Так что? — спросил Каин.
   Сантьяго направился к Вере.
   — Передайте Ангелу, что я приду.
   — Вы сумасшедший! — вскричал Каин.
   — Тем не менее таково мое решение. — Он вновь повернулся к Вере. — Если вы подождете в авто, на котором приехали, один из моих людей отвезет вас в город. К сожалению, вам придется и обратно ехать в повязке.
   — А моя камера?
   — Вам ее вернут после того, как мы уничтожим сделанную здесь запись.
   Вера допила виски, двинулась к двери.
   — Каин, знаете ли, прав.
   — Ваше мнение, безусловно, небезынтересно.
   Вера пожала плечами и вышла из гостиной. По кивку Сантьяго Молчаливая Энни последовала за ней, чтобы найти водителя.
   — Нельзя вам этого делать! — воскликнул Каин.
   Сантьяго улыбнулся:
   — Вы уже отдаете мне приказы, Себастьян?
   — Она сама сказала, что это ловушка. Если уж вы считаете, что должны повидаться с Ангелом, останьтесь в доме, пусть он попотеет, прежде чем доберется сюда.
   — Ради чего? Если он действительно собирается убить меня, почему позволять ему убивать и вас? Ему это по силам, знаете ли.
   — Меня ему не убить, — пообещал Каин.
   — Он справится и с вами, Себастьян, — покачал головой Сантьяго. — Я тщательно изучил не только ваше прошлое, но и его. Не хочу задеть вашу гордость, но против него у вас нет ни единого шанса.
   — Если это так, то у вас шансов и того меньше.
   В этот момент в гостиную вернулась Молчаливая Энни.
   — Если он хочет меня убить, — уточнил Сантьяго. — Но есть шанс, что он хочет только поговорить.
   — Есть два шанса — минимальный и никакого.
   — Тогда, — спокойно заметил Сантьяго, — он узнает, что убить меня не столь просто, как ему кажется.
   — Вы созданы из плоти и крови, как и любой другой, — напомнил Каин.
   — Нет, Себастьян, — покачал головой Сантьяго. — Я не только плоть и кровь, я также миф, тайна, легенда.
   — Пользы они вам не принесут.
   — Раньше приносили.
   — Раньше вы не сталкивались с таким, как Ангел.
   — Если мне суждено умереть, я умру. Мне грех жаловаться на прожитую жизнь. Я повидал сотни планет, земля на моей ферме платила мне сторицей за вложенный труд, я что-то сделал для людей. — Он пожал плечами, улыбнулся. — И прежде чем вы начнете писать мою эпитафию, я бы хотел, чтобы хотя бы один из вас рассмотрел тот вариант развития событий, в котором я останусь в живых.
   — Умоляю вас этого не делать! — с жаром воскликнул Хасинто.
   — Я благодарен тебе за заботу, но решение принято.
   — Так позвольте мне пойти вместо вас, — внезапно нашелся Каин. — Ангел никогда нас не видел. По крайней мере у меня есть шанс устоять против него.
   — Я думал, мы решили, что вам не хочется становиться Сидни Картоном, — улыбнулся Сантьяго.
   — Я передумал.
   — А вот я — нет. Я благодарен вам за ваше предложение, Себастьян, но для вас у меня есть более важные дела.
   — Что может быть важнее спасения вашей жизни?
   — Многое надо сделать, останусь я в этом мире или отойду в иной, — мягко ответил Сантьяго. — А теперь, если никто не возражает, я думаю, пора пообедать.
   За обедом Каин и Хасинто пытались уговорить Сантьяго изменить принятое решение, но он оставался тверд как скала. Отобедав, он вновь ушел к пруду и вернулся около полуночи, спокойный и уверенный. Предложил Молчаливой Энни провести ночь в одной из спален для гостей, пожелал всем троим спокойной ночи и пошел спать.
   Каин удалился в свою комнату, вытащил оба пистолета и с час чистил и смазывал их. Будильник разбудил его за двадцать минут до рассвета, так что он уже оделся и собирался рассовать по карманам пистолеты и патроны, когда в дверь постучали.
   — Откройся, — тихо скомандовал он, и в комнату вошли Сантьяго и Молчаливая Энни.
   — Этого я и боялся. — Сантьяго смотрел на пистолеты, лежащие на комоде. — Себастьян, что вы задумали?
   — Еду в город, — ответил Каин.
   — Я же велел вам не ехать.
   — Я знаю, что вы мне велели. Я все равно еду.
   — Энни? — повернулся Сантьяго к женщине, и внезапно Каин увидел направленное на него дуло сонара.
   — Что все это значит? — возмутился Каин.
   — Я благодарен вам за то, что вы хотели сделать, но не могу этого разрешить. — Он повернулся к Молчаливой Энни. — Я уезжаю через десять минут. Ты задержишь его здесь?
   Она кивнула.
   — Прощай, Себастьян.
   Он вышел в коридор, дверь тут же скользнула на место.
   — Вы знаете, что он идет навстречу смерти, не так ли? — с горечью бросил Каин.
   Молчаливая Энни не мигая смотрела на него.
   — Сантьяго нельзя убить.
   — Сантьяго следовало бы приблизить к себе побольше реалистов и поменьше фанатиков. — Он поднялся. — Если вы меня пропустите, я смогу остановить его.
   — Оставайтесь на месте, — предупредила Молчаливая Энни.
   — И вы позволите ему пойти на смерть? — рявкнул Каин. — Почему?
   — Потому что он принял такое решение, и я ему подчиняюсь.
   — Почему он так поступает? — Каин никак не мог вникнуть в суть намерений Сантьяго.
   — Чтобы спасти жизни других. Если Ангел хочет убить Сантьяго, он его убьет, в городе или здесь.
   — Мы могли бы усилить систему охраны.
   — За одну ночь? — Молчаливая Энни покачала головой, печально улыбнулась.
   — Мы могли бы заманить его в западню. — Он посмотрел на дверь. — Еще можем.
   — Рубикон перейден.
   — На карту поставлена жизнь Сантьяго, а вы потчуете меня банальностями.
   Она по-прежнему смотрела на Каина.
   — Он вытащил меня из глубин отчаяния, наполнил смыслом мою жизнь. Я люблю его больше, чем когда-либо полюбите вы. Если уж я могу позволить ему сделать то, что он должен, вам тем более не пристало возражать.
   До них донесся шум отъезжающего авто Сантьяго.
   — Ушел. — Плечи Каина поникли. — И вы помогли его убить.
   — Говорю вам: Сантьяго не может умереть.
   — Выбейте эту надпись на его могильном камне.
   — А с чего вы в такой ярости? — В голосе Молчаливой Энни звучал неподдельный интерес. — Вы же знали его только два дня.
   — Я искал его всю жизнь! — вырвалось у Каина. — А теперь благодаря вам потерял навсегда.
   Молчаливая Энни улыбнулась:
   — Он бы одобрил такой ответ.
   — Скоро он уже ничего не сможет одобрить.
   В молчании они посидели минут пять. Каин мрачно взирал на нее, она стерегла каждое его движение с рвением фанатика.
   Внезапно в коридоре послышались шаги, потом — голос Хасинто.
   — Ты здесь, Энни?
   Молчаливая Энни лишь на мгновение повернула голову, но и его хватило, чтобы Каин перелетел через комнату и выбил сонар из ее руки. Она нырнула за ним, но Каин вновь оказался проворнее, схватил Молчаливую Энни и грубо швырнул на кровать.
   — Что у вас происходит? — Хасинто барабанил в дверь.
   Каин поднял сонар, вытащил батарею, бросил его в комод. Наконец-то рассовал пистолеты и патроны по карманам, не отрывая взгляда от Энни.
   Потом подошел к двери, приказал ей открыться. И оказался лицом к лицу с Хасинто, по щекам которого текли слезы.
   — Я еду в город, — объявил Каин.
   — Я знаю. — Он шагнул к Каину, и тот увидел нож в руке Хасинто.
   — Не пытайтесь меня остановить, — предупредил Каин.
   — Я и не собирался.
   — Тогда пропустите меня.
   — Сначала я должен кое-что сделать… — Хасинто приблизился еще на шаг.

Глава 27

   Говорят, что он грешник отпетый.
   Говорят, он ревнитель света.
   Говорят, он силен как зверь.
   Но что б ни сказали — не верь!

   Черный Орфей не метил в пророки, ему просто повезло. Это четверостишье вышло из-под его пера примерно по той же причине, по какой он написал четверостишье, посвященное Молчаливой Энни: он чувствовал, что в объекте его внимания невооруженным глазом можно увидеть далеко не все.
   Он так и не узнал, насколько оказался прав.
   Вера Маккензи уже сидела в таверне, когда появились отец Уильям и Бродяга. Проповедник холодно поприветствовал ее, сел за привычный стол и попросил Лунную Дорожку приготовить ему завтрак. Бродяга же подошел к журналистке:
   — Доброе утро, любовь моя. Я знал, что мы всенепременно встретимся.
   — Не слишком ли рано ты поднялся? — спросила она, выставляя на стол голографическую камеру и проверяя диктофон.
   — Что есть жизнь без новых ощущений? — улыбнулся Бродяга. — Я всегда задавался вопросом — а как выглядит мир до полудня?
   — Какой мир? — сухо осведомилась она.
   — Любой.
   — Наверное, так же, как и после.
   — Ярче. — Он пару раз мигнул. — А где твой попутчик?
   — Придет, — заверила она Бродягу.
   — Что ж, не поговорить ли нам о делах, пока его нет?
   — Мне с тобой говорить не о чем. — Вера установила диктофон в соответствующее гнездо на камере.
   — Но у нас еще есть соглашение, касающееся коллекции.
   — Оно действовало только в одном случае: если бы Каин убил Сантьяго. А он, если ты этого еще не слышал, присоединился к Сантьяго.
   — Тогда замолви за меня словечко перед Ангелом.
   Вера смерила его взглядом:
   — Бродяга, о тебе я не могу сказать ни одного доброго слова.
   — Сейчас не самое удачное время для колкостей. Ни ты, ни Ангел не знаете, как с выгодой продать коллекцию. А я знаю. Так что я вам нужен.
   — Мне на коллекцию наплевать. Я получаю то, за чем приехала.
   — Ты так думаешь? — В голосе Бродяги слышалось удивление.
   — Ангел хочет получить вознаграждение, я — эксклюзивный материал. Наши интересы не пересекаются.
   — Ах, Вера! — Он печально вздохнул. — Ты вот считаешь себя умной. Как бы я хотел, чтобы сие соответствовало действительности.
   — О чем ты?
   — Неужели ты думаешь, что Ангел отпустит тебя живой?
   — Почему нет?
   — Потому что Дмитрий Сокол поднял ставку. И готов заплатить сто тысяч кредиток за твою милую головку.
   — Ангел позаботился о том, чтобы Сокол оставил меня в покое.
   Бродяга покачал головой:
   — Ангел позаботился о том, чтобы Сокол более не искал наемных убийц. Это не одно и то же.
   — Так почему он не убил меня до сих пор?
   — Потому что хотел с твоей помощью выманить сюда Сантьяго. Как только он убьет Сантьяго, ты станешь ненужной… Разве что не убедишь его, что он сможет выручить немало денег, если поручит тебе и мне реализацию коллекции.
   — Тебе и мне? — скептически повторила Вера. — С чего такое великодушие?
   — Потому что тебя он знает, в то время как моя репутация изгажена мелкими завистниками. — Он наклонился к Вере. — Я дам тебе десять процентов.
   — Десять процентов? — Она пренебрежительно рассмеялась. — Твоя щедрость не знает границ.
   Бродяга пожал плечами:
   — Хорошо… пятнадцать. И твой фильм останется при тебе.
   — Никогда.
   — Ты делаешь серьезную ошибку.
   — Пусть Ангел и страшный человек, я доверяю ему больше, чем тебе.
   — Пенять будешь только на себя. Ты все-таки обдумай мои слова. — Он знаком подозвал Лунную Дорожку, которая только что поставила перед отцом Уильямом заваленный едой поднос. — Чашечку кофе, когда представится случай, дорогая моя.
   — Сию минуту, сэр.
   — Кофе? — заулыбалась Вера.
   — Мне говорили, что от него расширяются зрачки. Но я готов рискнуть.
   — Кофе еще и бодрит.
   — Вот и славненько. — Тут он заметил, что отец Уильям сложил ладони перед собой и наклонил голову. — Такого я за вами не замечал.
   — Я молюсь постоянно.
   — Только не перед едой, — возразил Бродяга. — Обычно вы набрасываетесь на нее со скоростью света.
   — Может, он нервничает, — предположила Вера.
   Отец Уильям сурово посмотрел на нее:
   — Я молюсь за душу Ангела. Потому что этим утром намереваюсь отправить ее Сатане.
   — Может, вам лучше сказать пару слов о себе, раз вы решили сшибиться с ним, — предложила Вера.
   — Я не прошу у Господа личных одолжений. — Отец Уильям по-прежнему не сводил с нее глаз. — Я думаю, что мне стоит помолиться и о тебе. Ты поступила нехорошо, Вера Маккензи.
   — Только не надо все валить на меня, — огрызнулась Вера. — Вчера я даже не слышала о Тихой гавани. Ангел нашел эту планету без моей помощи.
   — Но ты убедила Сантьяго прийти сюда.
   — Я лишь передала послание Ангела. Я даже сказала, что только сумасшедший может согласиться на его предложение.
   — Все равно я помолюсь за тебя.
   — Раз уж вы этим занимаетесь, — подал голос Бродяга, — произнесите молитву и за меня на всякий случай.
   — Тебе проку от этого не будет, — заверил его отец Уильям.
   Лунная Дорожка принесла кофе Бродяге. Тем временем отец Уильям произнес короткую молитву за спасение души Веры Маккензи и набросился на еду.
   Лунная Дорожка поставила поднос на стойку бара, подошла к отцу Уильяму.
   — Извините меня, сэр, — робко произнесла она.
   — Слушаю, дитя мое.
   — Я понимаю, что это не мое дело, но я услышала ваши слова и хочу знать, правда ли это.
   — Ты насчет души Бродяги, которой дорога только в ад? Абсолютно.
   — Нет, я о другом. — Она нервно теребила фартук. — Правда ли, что он придет сюда сегодня?
   — Надеюсь, что нет, — ответил отец Уильям.
   Девушка хотела спросить что-то еще, потом покачала головой и ретировалась на кухню, а отец Уильям продолжил трапезу.
   Вера вновь и вновь проверяла камеру и диктофон, Бродяга маленькими глотками пил кофе, без особого успеха пытаясь представить себе, что это кигнайский коньяк.
   Открылась дверь, вошел Ангел, облаченный в скромный костюм. Его бесцветные глаза обежали зал, ничего не упуская.
   — Что-то вы рановато. До назначенного срока еще несколько минут, — подала голос Вера.
   Ангел ей не ответил, не спуская глаз с отца Уильяма, легкой, кошачьей походкой направился к столику у стены без окон, отодвинул стул, сел.
   — Как я понимаю, вы — Ангел? — вежливо осведомился Бродяга.
   — Да.
   — Хорошо. Меня зовут Веселый Бродяга. У меня к вам взаимовыгодное деловое предложение.
   — Позже, — чуть разлепил губы Ангел.
   — Оно принесет вам много денег, — не унимался Бродяга.
   — Я сказал — позже.
   Бродяга заглянул, в холодные, безжизненные глаза Ангела.
   — Вот что я вам скажу. — Он поднялся из-за стола, держа руки перед собой, чтобы Ангел видел, что в них нет никакого оружия. — Пойду-ка я прогуляюсь. А поговорим мы позже.
   Ангел не проводил его взглядом, поскольку не отрывал глаз от отца Уильяма.
   — Я не позволю тебе убить его. — Проповедник ел и говорил одновременно.
   — Я пришел, чтобы поговорить с ним, — ответил Ангел.
   — Я тебе не верю.
   Ангел пожал плечами:
   — Верить — не верить, это дело ваше. Но обойдитесь без глупостей.
   Отец Уильям продолжал смотреть на знаменитого охотника за головами, когда Лунная Дорожка подошла к его столику.