Самош Рудольф. Кантор идет по следу

   – Чемодан есть, а где же его хозяин?
   – Это чемодан мужа, – не без замешательства ответила хозяйка.
   – Думаю, товарищ лейтенант, что главное вещественное доказательство у нас в руках.
   Кантор тем временем обнюхивал комнату, потом вышел в сени и, тихо повизгивая, позвал к себе хозяина.
   – Видно, это еще не все. – Чупати сделал лейтенанту жест идти за ним.
   Собака выбежала во двор и побежала к пристроенному к дому сараю. Сарай был заперт на замок. Кантор грозно зарычал, шерсть у него на спине встала дыбом.
   Лейтенант позвал хозяйку, чтобы она открыла сарай. Женщина стояла на месте, нервно теребя край передника, и не шевелилась.
   – Открывайте же наконец! – приказал женщине лейтенант.
   – Да побыстрее!.. – прикрикнул Чупати.
   – Я боюсь… боюсь вашей собаки… – пробормотала женщина.
   – Собаки бояться не стоит. Вам надо бояться кое-чего другого, – ответил ей старший сержант.
   Женщина наконец открыла сарай, и Кантор юркнул в него. В сарае было сено, в котором и начал копаться пес. Скоро он наполовину скрылся в сене, видны были только задние ноги. Вслед за Кантором в сарай вошел Чупати. Взяв в руки вилы, стоявшие возле двери, он несколько раз воткнул их в сено: ничего не нащупал. Тогда он позвал пограничников, чтобы они внимательно обыскали весь сарай.
   – Что теперь с нами будет? – запричитала женщина.
   – Что будет? – переспросил Чупати. – А вы разве не знаете, что бывает за шпионаж и за укрывательство диверсантов?
   Пограничники ничего в сене не обнаружили. Однако Кантор все не успокаивался: он скреб дощатую перегородку.
   Хозяйка уже не плакала, а истерически кричала.
   А Кантор все лез и лез на перегородку, угрожающе рыча и ощетинившись. Пограничники, так ничего и не обнаружив, вышли из сарая. Кантор же, обнюхав дощатую перегородку, в щели почувствовал тот самый запах, который преследовал его сегодня столько времени.
   – Нашел? – спросил Чупати, глядя на Кантора, который тут же начал весело крутить хвостом. Это означало «да».
   – Выходите, или я буду стрелять! – крикнул Чупати в щель между досками.
   За стенкой раздалось нечто похожее на шорох мыши, но никто не отозвался. Чупати выстрелил вверх. Это подействовало.
   – Не стреляйте! – раздался из-за стены чей-то приглушенный голос.
   – Тогда быстро вылезайте! – приказал Чупати и, повернувшись к оглушенному звуком выстрела Кантору, сказал: – А ну-ка помоги ему, Кантор!
   В самом углу под сеном что-то зашевелилось. Кантор прыжком бросился туда и через несколько мгновений уже держал в пасти чью-то руку, в которой был зажат шестизарядный револьвер.
   При виде револьвера Чупати бросило в пот, но, стараясь сохранить спокойствие и разрядить обстановку, он почти небрежно проговорил:
   – Так вот ты где…
   Кантор выволакивал из-под сена человека в форме железнодорожника. Умного пса злило соединение двух: совершенно разных запахов – один исходил от одежды, другой – от самого человека. Все-таки он сумел разобраться в этой смеси запахов, но теперь ему почему-то хотелось наброситься на этого человека.
   – Нельзя, Кантор, нельзя! Оставь его! Это и есть бандит!
   При слове «бандит» пес, отпустивший было незнакомца, схватил его зубами за ногу.
   – Вот мы и нашли тебя… – Чупати, вынув наручники, защелкнул их на запястьях незнакомца. – Значит, ты не только шпион… но еще и убийца…
   – Разве он умер? – неподдельно удивился арестованный.
   – Ах ты негодяй! – Чупати влепил незнакомцу звонкую оплеуху. – Фамилия?
   – Старший сержант! – одернул Чупати лейтенант.
   Чупати и сам удивился своей невыдержанности. Он сделал знак Кантору, чтобы тот вывернул карманы незнакомца. Пес одним рывком свалил преступника на землю и хорошо заученными движениями начал выворачивать его карманы.
   – Ну что вы на это скажете? – повернулся Чупати к хозяйке, показывая ей патроны, небольшой кинжал и маленький пистолет, которые Кантор только что вытащил из карманов задержанного. – А где ваш муж?
   – Ушел на железную дорогу.
   – Он что, железнодорожник, что ли?
   – Да…
   – Вот как? Значит, чемодан принадлежит ему? А зачем ему рация?
   Женщина ничего не ответила.
   – Лечь на живот! – приказал Чупати задержанному, а сам, достав мерки со следа, приложил их к подошве его башмаков. – Точка в точку! – Обратившись к незнакомцу, оп строго спросил: – Где вы познакомились в хозяином этого дома?
   – На фронте. Мы с ним вместе служили.
   – А это твоя любовница?
   – В сорок четвертом я бежал в Австрию вместе со своей частью… – стал объяснять нарушитель. – По дороге зашел сюда, в этот дом. Товарищ был тогда еще в армии… Была только его жена… Вот так и случилось…
   – Сколько раз нарушал государственную границу? – спросил Чупати.
   – Это первый раз.
   – Врешь!
   – Четвертый! Вскоре перед домом остановилась военная машина.
   Лейтенант доложил обо всем прибывшему офицеру. Тот похвалил Чупати.
   – Тебя хвалят, Кантор. Понимаешь, тебя! – старший сержант ласково потрепал собаку по шее.
   Начальник уголовного розыска нервно выстукивал по столу дробь.
   – А что я могу поделать? – громко спросил он.
   Чупати уже минут десять высказывал майору свои жалобы: за всю прошлую неделю у него не было ни одного свободного дня, все служба да служба.
   – Все полицейские отдежурят восемь часов и свободны, – продолжал старший сержант.
   – Я это прекрасно знаю и без вас, но что я могу поделать? – повторил майор.
   – Как что случится, сразу вызывают меня.
   Майор устало махнул рукой, он сам уже не помнил, когда у него было свободное воскресенье…
   – …Вот и сейчас посылают меня в Залу. Жена приготовила обед, думали по-семейному пообедать, так нет. Направляйся в Залу из-за нескольких литров паршивого вина.
   – Говорите, из-за нескольких литров паршивого вина? Послушайте, товарищ Чупати, во-первых, для полицейского нет больших и маленьких дел. Вы прекрасно знаете, что наш долг – охрана порядка и имущества граждан. Во-вторых, о размерах преступления мы можем судить только после того, как закончено следствие. Если спешить с оценками, можно наделать много ошибок. К слову, соседняя область, нравится нам это или нет, тоже может обратиться к нам за помощью… Понятно вам, дорогой товарищ?
   Чупати и сам понимал, что начальник прав и спорить с ним нет никагого смысла: ехать все равно нужно.
   «Джип» уже с полчаса стоял во дворе. Чупати попросил сообщить жене, чтобы она не ждала его.
   Он пошел за Кантором. Выпустил собаку из конуры. Пес радостно завертелся вокруг хозяина.
   – Ну чему обрадовался? Опять поедем к черту на кулички, – недовольно проворчал Чупати.
   Однако настроение у Кантора ничуть не стало хуже: он радовался тому, что снова будет с хозяином, снова будет бегать, искать и находить. От вчерашней усталости, хотя они и поздно вернулись, у Кантора не осталось и следа. Утром он уже выполнил обычную тренировочную программу. Ему достаточно было отдохнуть часок-другой, и он снова чувствовал себя в форме. Для Кантора настоящая жизнь заключалась в движении, поисках. Справившись с одним заданием, пес с нетерпением ждал нового. Кантор весело тявкнул и, опередив хозяина, первым прыгнул в машину.
   – Сколько километров до места? – поинтересовался Чупати у шофера.
   – Не менее сотни.
   – И что у вас за народ работает в полиции, если не могут найти вора!
   Шофер, недовольный этими словами, тем не менее промолчал.
   – Кто же это ворует вино, как ты думаешь? – спросил его Чупати.
   – Не знаю. Целая бочка вина пропала.
   – Целая бочка? А я думал, немного, – сказал Чупати.
   И все-таки ему по-прежнему было обидно из-за какой-то бочки вина тащиться за сто километров.
   В кузове, затянутом рваным тентом, было полно пыли. Она лезла в нос, хотелось чихать.
   – Дальше хуже будет, – заметил шофер.
   Машина ехала по дороге, извивавшейся между холмами. Шофер дважды останавливался, чтобы справиться о дороге, но толкового ответа так и не получил. В одном месте он чуть было не въехал в глубокий овраг.
   Скоро добрались до давильни, стоявшей неподалеку от дороги. Чупати вылез из машины и стал отряхиваться от ныли. Кантор последовал его примеру. Навстречу приехавшим спешил проворный молодой человек. Глаза у него блестели.
   – Ну, нашли-таки? – И он повел приехавших к хутору.
   Там Чупати окружили местные жители, за руку здоровались с ним. Потом усадили за стол в одном дворе. Пес позади его стула разлегся на траве.
   Пострадавший, им оказался худощавый крестьянин средних лет, подал всем присутствующим по стакану. Чупати время от времени покашливал: в горле першило от пыли.
   – Выпейте нашего вина, дорогой, – предложил ему крестьянин.
   Чупати вежливо отказался: ведь он сейчас на работе.
   – Стаканчик вина не только не повредит, но даже поможет в работе, – уговаривал его крестьянин.
   – А кого вы подозреваете, отец?
   – Право, не знаю.
   – Но вор, видно, местный, из ваших односельчан, а? – спросил лейтенант.
   Чупати отпил несколько глотков из стакана и спросил:
   – Вино, которое украли, было точно такое же?
   Крестьянин замотал головой и сказал, что то было настоящее бургундское, самого лучшего качества.
   – Ну что ж, приступим к работе, – решительно сказал Чупати, хотя он охотнее развалился бы на траве, как Кантор.
   – Да, начинайте, – согласился следователь.
   – Ну, отец, покажите место, откуда украли вино. – И Чупати сделал Кантору знак подойти поближе.
   Все спустились в подвал. Кантор не спеша обнюхал хозяина подвала, стены погреба и земляной пол. С этого момента для Кантора перестало существовать все, кроме указанного ему запаха. Пес снова принюхивался, стараясь запомнить, сохранить в своей памяти один-единственный запах из тысячи других. Через минуту он поднял голову и посмотрел на хозяина.
   – Ищи! – сказал Чупати. – Ищи!
   Кантор вышел из подвала и пошел по колее, оставленной на глинистой почве от окованных железом колес повозки. Прошел по колее дважды и лишь после этого дал знать: можно идти дальше.
   – Мне тоже идти с вами? – поинтересовался следователь.
   Чупати пожал плечами: ему было все равно, пойдет следователь с ним или нет. Ему было сейчас жаль крестьянина, хотелось ему помочь, хотя он понимал, что искать преступника по следу двухдневной давности дело почти безнадежное.
   Глаза у старшего сержанта слипались от усталости, и он машинально шел за собакой по узкой тропинке. Спустившись в долину, Кантор пошел по дороге, которая вели в село.
   Чупати было жарко. Пот тек у него по спине, и если бы он не был сейчас на работе, то разделся бы до пояса. Кантор бежал высунув язык. И так километра три, без единой остановки. Наконец он привел своего хозяина к двери сельской корчмы.
   – Видно, прибыли на место, – сказал Чупати лейтенанту, когда они остановились перед корчмой, и тут же послал какого-то мальчишку за сельским полицейским. – Только вот не везет нам…
   На дверях корчмы красовался замок.
   Через несколько минут пришел местный полицейский, вернее сказать, прибежал, стараясь этим показать свое усердие перед вышестоящим начальством. Нет приятнее работы, чем у сельского полицейского. Да и какая у него особенная работа? Разве что на пасху да на рождество разнять какую-нибудь драку. А если у кого из крестьян украдут курицу, то это дело подлежит расследованию силами районной полиции.
   – Найдите нам прежде всего корчмаря, – попросил лейтенант полицейского.
   Через четверть часа полицейский привел с собой здоровенного мужчину. Это был корчмарь. Он открыл дверь корчмы. Кантор сначала забежал во двор, где обнюхал каждый уголок, а затем, подойдя к двери, которая вела в погребок, уселся перед ней. Корчмарь почему-то крутился вокруг старшего сержанта, и тот заподозрил неладное.
   – Откройте дверь в погреб, – приказал ему старший сержант.
   – Слушаюсь, товарищ старшина, – подобострастно заюлил корчмарь, – но если можно узнать…
   – Прежде всего я не старшина, а спрашивать пока подождите…
   – Извините. Вот. Пожалуйста…
   Кантор вошел в прохладный погреб и, поскольку хозяин не последовал эа ним, начал тявкать, подзывая его. Когда же хозяин спустился вниз, то увидел своего четвероногого друга, сидящего на одной из небольших бочек.
   – Ну, что вы скажете на это? – спросил Чупати корчмаря.
   – Видите ли, эту бочку я купил позавчера…
   – У кого?
   – В соседнем селе. – Корчмарь побледнел: наверное, до него дошло, почему ему продали вино подешевле.
   – Слышали, товарищ лейтенант? – обратился Чупати к следователю. – Остальное уже ваше дело.
   В корчме был составлен протокол первичного допроса. Чупати собрался было уходить, но его остановил корчмарь:
   – Не выпьете ли холодного винца…
   У Чупати с самого утра ничего не было во рту, но он преодолел соблазн.
   – Как мне известно, у вас сегодня выходной день и я не хочу нарушать ваших порядков…
   Вышли из корчмы. Воздух так и дышал жаром. Чупати пошел на виноградник, где оставил «джип», Шофер как ни в чем не бывало спал в тени.
   «Если бы мне еще раз пришлось выбирать профессию, я бы стал шофером». Чупати тяжело вздохнул.
   – Кантор, позови-ка сюда старика. Беги на виноградник. Туда, туда. – И он показал, в какую сторону бежать.
   Через несколько минут Кантор действительно привел опешившего старика.
   – Не бойтесь, отец, собака вас не обидит! Наоборот, скажите ей спасибо.
   – Золотая у тебя собака, сынок, – похвалил крестьянин Кантора.
   – Нашлось ваше вино.
   – Да что ты говоришь!
   Старик с раскрытым от удивления ртом выслушал рассказ о том, как Кантор разыскал его бочку с вином.
   – Кто забрал у вас бочку, тот ее и обратно сюда доставит, так что можно считать – все в порядке. А теперь вот здесь подпишитесь. – И сержант подал крестьянину протокол допроса.
   – Ну знаете, я не думал, что у вас в полиции такие молодцы. Чудеса, да и только.
   – Рады стараться… Ну, а теперь подпишитесь вот здесь…
   День клонился к вечеру. Чупати любовался открывавшимся отсюда видом. Далеко на горизонте виднелись высокие горы.
   – Прошу вас к столу. Не откажите… – пригласил крестьянин.
   Разбудили шофера, и все сели за стол, на котором появилось мясо и красное вино.
   Кантор с завистью смотрел на хозяина, который держал в руках стакан с вином.
   – Ну, чем вас еще угостить? – поинтересовался крестьянин у Чупати.
   – Дайте моей собаке воды, – попросил сержант. – Она пить хочет.
   – Вот чего нету, того нету… Колодец у меня пересох… А та вода, что была запасена, вся вышла. Могу дать слабенького винца…
   – Ну что ж, если хозяин пьет вино, почему бы не попробовать и собаке, – проговорил сержант.
   Он налил в миску вина и поставил ее перед носом собаки.
   – Пей, Кантор. Пей. Ты это честно заработал.
   Кантор наморщил нос, почувствовав винный запах. Сначала он осторожно кончиком языка лизнул вино, потом, осмелев, сделал первый глоток. Жидкость пришлась ему но вкусу, и он жадно начал лакать ее, время от времени благодарно поглядывая на хозяина. Сначала необычное питье освежило его, однако через несколько минут он почувствовал, как по всем его жилам разливается какое-то особенное тепло. Кантор удивился тому, какими тяжелыми стали у него веки, ему стоило большого труда держать глаза открытыми. Через несколько минут он погрузился в крепкий сон.
   Проснулся он от шума. Это был голос хозяина, который громко кому-то говорил:
   – А теперь давайте споем мою любимую песню.
   Все запели. Кто-то в такт песне забарабанил по столу. Кантор встал и сделал несколько неверных шагов. Он и сам не заметил, как начал описывать круги.
   – Смотрите-ка, а собака-то танцует! – воскликнул крестьянин.
   Кантор все крутился и крутился, пока у него не закружилась голова и он не упал. Однако через минуту он снова вскочил на ноги и снова начал выкидывать фокусы.
   – Господи, да он свихнулся!
   – Ничего не свихнулся, просто он пьян, – объяснил шофер.
   – Ну конечно, – согласился Чупати. Он встал и подошел к собаке, присел перед ней на корточки, спросил: – Что с тобой, Кантор? А?
   Кантор опять принялся кружить, пока не выбился из сил. И тогда он лег и опять заснул.
   Чупати не на шутку перепугался. Хмель у него мигом вылетел из головы. Вместе с шофером они подняли уснувшего Кантора и положили в машину на заднее сиденье. В пути Чупати поддерживал голову Кантора, а когда подъехали к берегу какого-то озера, выкупали собаку. Купание помогло: Кантор проснулся и начал жадно пить холодную воду. По дороге домой он снова уснул и ничего не помнил.
 
   На следующее утро Чупати с беспокойством подходил к конуре Кантора, который спокойно спал. Сержант с облегчением вздохнул, когда понял, что с собакой ничего не случилось. Почувствовав присутствие хозяина, Кантор проснулся и радостно бросился к нему.
   – Эх ты, бродяга! – ласково сказал Чупати. – Вчера ты напился, а сегодня моя очередь. Ничего не поделаешь – день рождения.
   Утренние упражнения Кантор проделал как ни в чем не бывало. Во всем, что касалось тренировки, Чупати был непреклонен. Говно в семь часов вышли в поле, и Кантор пошел по следу одного полицейского, который прошел тут четверть часа назад. На одной из улиц, которая вела к парку, Чупати совершенно неожиданно встретил ту самую старушку, к которой они забрели несколько дней назад, идя по следам ее внука.
   – Как хорошо, сынок, что я тебя встретила, – обрадовалась старушка, увидев старшего сержанта. На глазах у нее выступили слезы.
   – Что-нибудь случилось?
   – Случилось. У нас украли всех кур. Двенадцать штук. Как мы теперь без них будем?…
   – Вы уже заявляли в полицию? – спросил женщину Чупати.
   – Да нет, только сегодня утром обнаружили…
   Чупати покачал головой, сказав, что о таких случаях следует сразу же заявлять в полицию. Он же не частный детектив и без приказа начальства не может подключиться к розыску.
   И вдруг Чупати посмотрел на Кантора, который, казалось, понимал, в чем тут дело.
   «А что, если мы с Кантором попробуем пойти по следу вора просто вместо обычной утренней тренировки? Удастся – хорошо, не удастся – посмотрим, что еще можно сделать».
   Старушка повела Чупати в глубь двора и со слезами на глазах показала пустой курятник. Внимательно его обнюхав, Кантор дал знать хозяину, что можно идти по следу.
   – Если что-нибудь узнаю, я вам сразу же дам знать, – сказал сержант женщине и пошел вслед за Кантором.
   Тот уже свернул в соседнюю улицу и вышел на окраину, где стояли бараки, в которых жили сезонные рабочие. Было еще рано. Чупати надеялся найти здесь хоть часть пропавших кур. Однако Кантор разочаровал хозяина и свернул в узкую боковую улочку. Потом он еще долго водил его по улицам и переулкам, пока наконец не вывел на одну улицу и не остановился перед трехэтажным домом. Перед самым домом Кантор обнаружил на земле два кроваво-коричневых пятна.
   Сержант, который чуть было не подумал о том, что собака ошибается, вновь воспрянул духом, удивляясь ее необыкновенному чутью. После того как Кантор увел его от бараков, Чупати уже не верил в удачу. Й вот эти кровавые пятна.
   Собака вошла в узкий дворик, где возле стены соседнего дома были построены небольшие деревянные сараи. Кантор остановился у четвертого с краю сарая.
   – Чей это сарай? – спросил Чупати у проходившей по двору дворничихи.
   – Это четвертый-то? Сабо, второй этаж, квартира два. Как подниметесь по лестнице, так сразу направо.
   Позвав Кантора, Чупати поднялся по лестнице. На звонок из квартиры вышла женщина в халате, с помятым от сна лицом. Увидев собаку, она в ужасе отшатнулась назад.
   – Вы гражданка Сабо? – спросил женщину Чупати.
   Женщина испуганно кивнула.
   – А где ваш муж сейчас?
   – Он ушел на работу к восьми.
   – А сын?
   – Не знаю. Я болею. А он вчера поздно вернулся домой. В армию его призывают. Получил повестку. Вчера веселился с друзьями.
   В этот момент открылась дверь в коридор. Кантор поднял голову, почувствовав тот самый запах, который вел его сюда от самого курятника. Шерсть у собаки на спине встала дыбом, раздалось тихое рычание.
   – Мама, ты чего так рано поднялась? – спросил женщину парень лет двадцати.
   Женщина испуганно спросила:
   – Сынок, уж не натворил ли ты чего?
   – Ничего особенного он не натворил. Только вот кур украл сегодня ночью, – ответил вместо парня Чупати.
   – Какое вы имеете право подозревать меня? – разозлился парень.
   – Потише, браток, потише. Разве ты не видишь, что матери нездоровится?… Иди-ка открой нам сарай.
   – У меня на руках повестка. Мне сейчас на призывной пункт идти, а вы мне про каких-то кур…
   – Иди открой нам, а потом будем разговаривать, – строго сказал Чупати, думая про себя, что этому парню место в тюрьме, а не в армии.
   В сарае Чупати нашел шесть зарезанных кур.
   – А где же остальные? – спросил он парня.
   – У приятеля. Не сердитесь, товарищ старший сержант. Мне при матери не хотелось сознаваться.
   – Тогда клади кур в мешок, и пойдем.
   Парень привел Чупати в трехэтажный дом, стоявший на главной площади. Дверь открыла хозяйка. Поздоровавшись с ней, Чупати сказал:
   – Собака привела меня к вам. – И он показал на Кантора.
   – Почему?
   – Если у вас есть ворованные куры, отдайте их.
   – Да как вам не стыдно! Что вы такое говорите! Вот сейчас выйдет мой муж, он вам покажет! Вы знаете, с кем разговариваете?
   – Меня это не интересует. Вообще-то я бы не советовал вам так громко кричать. Это не в ваших интересах, а то, чего доброго, еще соседи услышат. Да и муж ваш этому тоже не обрадуется. А где ваш сын?
   – Еще спит, – уже совсем тихо ответила женщина.
   – Тогда мы, пожалуй, войдем, познакомимся… Или вы уже знакомы? – И сержант показал на парня с мешком за плечами.
   – Янчика, это ты? – удивилась женщина.
   – Я, – тихо проговорил парень.
   В это время в двери показалась лохматая голова.
   – Мама, отдай им, – попросил он.
   – А я ужо их выпотрошила…
   В здании полиции Чупати допросил обоих парней. Следователь листал пухлое дело одного нераскрытого преступления, которое было совершено полтора года назад. По этому делу неизвестные молодые люди обвинялись в краже велосипедов, часов, столового серебра и тому подобного…
   В ходе допроса оба парня, обвинявшиеся в краже кур, признались, что все эти преступления были полтора года назад совершены ими.
   Чупати смотрел на парней и с трудом верил, что все это дело их рук. А Кантор сидел у его стула и с равнодушным видом поглядывал на арестованных.
   После допроса, спускаясь по лестнице, Чупати невольно задумался над тем, что могло заставить этих парней встать на путь преступления. Оба они были из хорошо обеспеченных семей. Глядя на них, никто бы и не подумал, что они способны совершить столько преступлений.
   И если бы не Кантор, то, кто знает, что они могли еще натворить.
 
   Стрелки на здании магистрата показывали ровно два часа. Чупати с опаской поглядывал на небо, на котором собирались грозовые тучи. «Быть ливню», – подумал сержант и на всякий случай попросил у дежурного плащ. Однако стоило сержанту выйти из ворот, как навстречу ему появился шофер полицейской машины.
   – Я уже четверть часа поджидаю вас. Начальник ушел, а мне передал дождаться вас и вместе выехать в село Раба. Зачем – он мне не сказал.
   – Село Раба? – переспросил Чупати и сел в машину. Кантор расположился рядом, положив голову хозяину на колени.
   Кантор уже привык к тому, что вслед за каждой поездкой в автомашине следовала напряженная, но интересная работа.
   Гроза началась, когда они уже ехали по долине реки Рабы. Небо над головой с грохотом треснуло, и полил сильный дождь.
   – Только этого нам и не хватало, – недовольно пробормотал Чупати, поглаживая Кантора.
   Кантора ни гром, ни дождь нисколько не пугали. Дождь колотил по тенту машины. Скоро приехали в лесничество, где уже стояло три вездехода. В доме лесника сидели пограничники и начальник уголовного розыска старший лейтенант Шатори.
   В длинных сенях Чупати встретился со своим начальником и бодро доложил ему:
   – Товарищ майор, старший сержант Чупати по вашему приказанию явился.
   – Наконец-то.
   Через минуту начальник погранзаставы, молодой голубоглазый офицер, рассказал о том, что он пригласил своего друга-лесника к себе в гости, договорился с ним, что он приедет в одиннадцать и они вместе пообедают. Ровно в полдень пограничник позвонил леснику по телефону, но никто трубку не снял, тогда он позвонил еще раз через полчаса, и опять ему никто не ответил.
   Тогда начальник заставы послал к леснику своего человека, который обшарил всю сторожку, но никого в ней не нашел. Дверь сторожки была открыта настежь, в доме оказалась только собачонка лесника, да и та до смерти перепуганная.
   – Странно: собака здесь, а хозяина нет, – прервал рассказ начальник заставы майор Бокор. – Гм… Может, он сбежал? – И он показал в сторону границы.
   – Быть этого не может. Не такой он человек, да и на контрольно-следовой полосе ничего подозрительного не замечено.
   – А нет ли у него какой-нибудь зазнобы? Ведь вы с ним друзья, могли бы знать? А может, он поехал на центральную усадьбу?
   – И это невозможно, потому что тогда бы я знал об этом. Как и о прочем тоже. Да… за четыре года он мне ни разу ни о какой зазнобе и не заикался даже.