Страница:
– Давайте его сюда!
– Кто такой этот Чити? – спросил Чупати капитана.
– Ласло Чити, сын мельника. Отец его называл Лацко.
Старшина вскочил:
– Лацко?! Это он пустил в колодец воду!
– Да, он, – согласился Шатори. – Хорошо еще, что мы его поймали.
– Когда вы его поймали?
– Пока ты копошился в колодце… Он здорово сопротивлялся, так что пришлось его немного угостить.
– Жаль, – заметил старшина.
– Жаль, что угостили?
– Жаль, что не Кантор его схватил.
– Ну, дружище! Этот Лацко не такой лопух. Хорошо еще, что нам удалось его схватить…
Двое полицейских ввели Ласло Чити.
– Садитесь. – Капитан показал Чити на стул посреди комнаты.
– Что вам от меня надо? – нервно спросил высокий широкоплечий парень.
Шатори, опершись о стол, ждал, когда парень сядет.
– Что нам надо? Небольшое объяснение…
– Я ничего не знаю. И вообще, не понимаю, что тут творилось ночью!
– Ай-яй, господин Кройцер! А может, все-таки кое-что знаете? И объясните, почему вы в прошлом году решили вернуться на родину, и тем более в такой, несколько странной форме?
– Это уже выясняли в полиции… Я больше не желаю слышать фамилии Кройцер!
– Хорошо. Тогда скажите, пожалуйста, что это за стрельба была здесь ночью?
– Не имею ни малейшего представления! Я спал и проснулся от этой стрельбы. Может, Борош и Сепи стреляли?
– Борош умер, Сепи находится в очень тяжелом состоянии. Уж не потому ли вы решили свалить на них всю вину? А ведь не кто иной, как вы были зачинщиком.
– Я не знаю, что они там натворили! Я ничего не знаю! Они жили здесь, и я не совал носа в их дела.
– Возможно. А почему вы скрывались в подвале?
– Я испугался.
– Однако, прежде чем спуститься в подвал, вы побывали в старом водораспределительном колодце и открыли шлюз. Зачем вы это сделали?
Чити молча смотрел на капитана.
– Вы открыли шлюз и утопили своего отца, – спокойно продолжал капитан. – Вы знали, что произойдет потом, и пытались помешать этому, не так ли?
Парень и на это ничего не ответил.
– Вот товарищ старшина собственными ушами слышал, как ваш отец умолял вас не открывать шлюз! – продолжал капитан. – Вы, может, не слышали этого, а? Или может, не знали, что, пустив воду, вы погубите отца? И вы хладнокровно убили его. За что?… Я вам скажу: за два с половиной миллиона, которые вы украли в поезде. Не так ли?
Чити бросил на капитана полный ненависти взгляд.
– Может, так, а может, и нет. Ведь ребята-то уже ничего показать не могут! А как вы докажете, что ограбление совершил я?…
Шатори, задумчиво посмотрев в окно, сказал:
– Деньги все и докажут.
Чити нагло засмеялся.
– Уведите его, – приказал капитан.
Чити увели.
– Ну и прохвост же! – заметил Чупати.
– И чувствует себя неуязвимым! – возмутился Шатори. – Видать, денежки они спрятали в надежном месте.
– Хорошо же мы выглядим! – Чупати почесал затылок. – На этой старинной мельнице не только деньги, но и черта спрятать можно! Пока мы все тут обшарим…
– Наши люди уже все осмотрели, но ничего не нашли…
– Труп мельника найти не удалось: для этого нужно спустить воду из колодца, – доложил капитану вернувшийся Калди.
– Спустите воду! – приказал капитан.
Калди направился к двери.
– Подождите! Я тоже с вами пойду! – остановил его Шатори.
Спустить воду из подземного колодца можно было двумя способами: во-первых, открыть заслонки в самом дне и спустить воду в реку и, во-вторых, откачать воду насосами. И все-таки капитан Шатори решил прибегнуть ко второму способу, так как при спуске воды первым способом труп мельника могло утащить в реку, а кроме того… Капитан вспомнил, как нагло смеялся ему в глаза арестованный Чити. Этот бандит так бы не смеялся, если бы не был уверен, что полиции не удастся найти ни доказательств его вины, ни похищенных денег. Видимо, мешки с деньгами спрятаны в таком месте, где их никто не найдет, даже Кантор.
Откачка воды заняла несколько часов. Полицейские и пограничники томились в ожидании. Капитан Шатори проявил завидную выдержку.
Вскоре удалось найти труп мельника, хотя воду откачали всего лишь наполовину.
– Пошли, Тибор, – позвал Шатори старшину. – И возьми с собой Кантора!
– Уж не хотите ли вы, чтобы Кантор и тут нашел след? – засмеялся старшина.
– Я хочу найти мешки с деньгами. Они должны находиться где-то здесь.
– Если они здесь, то Кантор их найдет, – уверенно сказал Чупати. – Это он может. Ищи, Кантор, ищи!..
И Кантор действительно нашел в одном из небольших туннелей мешки с деньгами.
– Ну, что я вам говорил? – обрадованно воскликнул Чупати. – Нашел-таки! Правда, все деньги промокли.
– Ничего, деньги высушат. Важно, что у нас теперь в руках вещественные доказательства, с помощью которых мы припрем Чити к стенке.
Позже выяснилось, что Ласло Чити, он же Людвиг Кройцер, совершил ограбление с помощью двух своих сообщников. Ограблению способствовал и еще один человек – железнодорожник Лладар, который сообщил злоумышленникам точное время прохождения эшелона. Деньги бандиты решили спрятать на мельнице. Пограничники, которые наведывались на мельницу, хорошо знали всех, кто здесь жил, и не могли, следовательно, заподозрить их в чем-нибудь плохом. Вот бандиты и решили: пусть пограничники думают, что грабители, совершив свое черное дело, скрылись за границей. Однако Кантор вывел полицейских на верный след.
Ласло Чити вовсе не собирался убегать в Австрию, где он жил в детстве. Туда его увезла мать в конце войны. Австрийская полиция тоже разыскивала его, так как он совершил несколько краж.
Год назад Ласло «сбежал» к отцу. Отец, конечно, обрадовался возвращению сына. Было подано прошение о возвращении Ласло венгерского подданства, при этом в заявлении говорилось, что просьба эта вызвана якобы любовью к родине…
Майору Бокору сделали операцию. Через два дня, получив разрешение главного врача, капитан Шатори и старшина Чупати навестили майора в госпитале. Бокор встретил друзей с улыбкой. Разговаривать ему еще не разрешали, но он покачивал головой, давая знать, что все понимает, о чем ему говорит капитан Шатори.
У майора из плеча извлекли три пули, одна из которых перебила ключицу, но, к счастью, легкие не задела.
Майор Бокор с благодарностью смотрел на сидящего возле его кровати Кантора. Пес же в необычной для него госпитальной обстановке чувствовал себя стесненно. Старшина Чупати, стоя позади капитана, тоже чувствовал себя неловко и, когда Шатори пожелал майору скорейшего выздоровления, с облегчением вздохнул.
– Я тоже желаю вам скорейшего выздоровления, – смущенно пробормотал старшина и отдал честь.
Кантор же встал передними лапами на край кровати и ласково лизнул майора в щеку.
Успех – это своего рода пробный камень в жизни любого человека, но успех несет с собой и опасность.
Капитан Шатори дважды отказывал Чупати, который во что бы то ни стало хотел, чтобы Кантор принял участие во всевенгерском соревновании служебных собак, хотя шансов на успех было мало.
– Почему тебе так хочется участвовать на этих соревнованиях? – допытывался капитан у Чупати. Старшине за храбрость, проявленную при задержании вооруженных грабителей железнодорожного состава, досрочно присвоили звание «младший лейтенант».
– Хочется, и все, – отвечал Чупати.
– Но почему?
– Тебе этого не понять… Лучше Кантора нет собаки на свете!
– Это, конечно, так, но ведь твоему Кантору уже десять лет!
– Ну и что?
– А если он провалится? Что тогда?
– Что такое?! – воскликнул Чупати, смерив начальника уничтожающим взглядом. – Такое мог мне сказать владелец какого-нибудь слюнявого щенка, но ты…
– По-моему, тебя опьянила слава!
– А разве мы ее не заслужили? Покажи мне такого пса, который работал больше, проявил больше смекалки и героизма, чем мы!
– Чем кто?
– Чем мы… с Кантором, разумеется…
– Ага, понимаю, – кивнул капитан, внимательно рассматривая Чупати.
– Уж не завидуешь ли ты нам?
– А ты, оказывается, еще и наглец! Пойми же ты наконец: я не хочу, чтобы Кантор участвовал в этом конкурсе! Что будет, если он отстанет от других собак? Вся твоя слава пойдет насмарку! Ты и Кантор своим трудом заслужили и славу, и уважение! Вот и пользуйтесь ими на здоровье!..
– Можешь не бояться! – уверенно заявил Чупати. – Я знаю, на что еще способен Кантор!..
Наконец капитан уступил. Чупати и раньше вел себя несколько заносчиво и был падок на похвалы, а теперь его одолела гордыня. С тех пор как ему присвоили звание младшего лейтенанта, Чупати не ходил, а буквально летал над землей. Он сравнивал других служебных собак с Кантором и не находил ему равных. А разве кто-нибудь из собаководов, или проводников служебных собак, дослуживался до офицерского звания? Никто. Взять хотя бы пса по кличке Разбойник. Его хозяин после тринадцати лет службы так и ушел на пенсию в чине старшины, а ведь он был на целых десять лет старше Чупати. Более того, даже начальник пункта служебного собаководства – и тот всего лишь старшина!..
За последние четыре года Кантор оказывался первым на всех конкурсах. И Чупати считал, что им нужно в последний раз завоевать на предстоящем конкурсе лавры победителей, а уж потом спокойно сойти со сцены. Младший лейтенант ни за что на свете не хотел упускать такой возможности. Капитан Шатори наконец уступил просьбам Чупати и чуть было не опоздал заявить об участии Кантора в конкурсе.
В этом году соревнование служебных собак проводилось не в августе, как обычно, а во время традиционной осенней ярмарки в Будапеште. Короче говоря, на подготовку оставалось всего-навсего несколько дней.
Кантор с большой неохотой шел на тренировки и все упражнения выполнял с ленцой. Чупати очень сердился, когда Кантор на тренировках не брал нужной высоты. Особенно неприятно чувствовал себя Чупати потому, что от их управления кроме Кантора в соревновании участвовали еще восемь служебных собак. Областное управление полиции со своей стороны тоже выставляло несколько собак.
– Тютю, так дело не пойдет, – строго сказал Чупати Кантору. – Ведь будут соревнования. Понимаешь? Соревнования!.. На таких соревнованиях мы с тобой еще никогда не участвовали… Ты должен себя показать…
– Интересно, на что ты надеешься? – не без иронии спросил младшего лейтенанта хозяин черной Клеопатры, который тоже собирался выступать на этих соревнованиях. – Уж не на былые ли заслуги?!
– Придержал бы ты лучше язык за зубами! – обиделся Чупати.
Разговор этот проходил на тренировочной площадке. В этот момент красавица Клео с легкостью взяла двухметровую высоту.
– Давай поспорим, – предложил вдруг хозяин Клеопатры, – что моя Клео в два счета обставит твоего Кантора, как младенца…
У Чупати больно сжалось сердце, но, немного подумав, он протянул руку и сказал:
– Спорим…
– На что?
– На ящик пива.
– Берегись, Чупати!
– Победит Кантор!
– Тогда я ставлю тебе два ящика!
Мужчины ударили по рукам. Кантор внимательно смотрел на них, а краешком глаза наблюдал за красивой сукой. Всякий раз, когда Кантор встречался с Клеопатрой, он смотрел на нее с особой симпатией. Кантора не смущало, что красавица одаривала его всего лишь мимолетным взглядом. Пес уже забыл, как Клеопатра бросилась на него, когда он увел у нее сынишку.
По одному взволнованному виду хозяина Кантор понял, что ему следует обогнать суку. И хотя Кантору нравилась Клеопатра, но ради хозяина он не мог не обогнать ее, не мог: такова воля хозяина!
Чупати подал команду. Кантор сделал положенный круг и по следующему сигналу прыгнул через забор.
Прыжок оказался хорошим. Когда пес коснулся передними лапами края забора, он вновь вдруг почувствовал себя молодым. Он не растолстел, и у него не было ни грамма лишнего веса.
– Ну как? Забираешь свои слова назад? – с победоносным видом спросил Чупати у хозяина Клеопатры.
– Нет!
– Тютю, не подкачай! – сказал Чупати, почесывая у Кантора за ушами. – Спорить так спорить!
Чупати даже во сне стал видеть соревнования. Ему очень хотелось, чтобы Кантор одержал верх и над Клеопатрой, и над Тиги. Ему снилось, что члены жюри неправильно оценивают достижения других собак, и он, забыв обо всем на свете, громко кричал: «Нарушение правил! Прошу исключить их из дальнейших соревнований!» – и просыпался в холодном поту.
Наконец настал долгожданный день соревнований. Проходило оно на старом стрельбище. Ровно в десять утра фанфары возвестили о начале соревнований. Трибуны были до отказа забиты зрителями. Более того, желающих оказалось так много, что часть их разместилась непосредственно за ограждением.
Начался торжественный марш участников парада. Во главе колонны в парадной форме важно шествовал младший лейтенант Чупати со своим питомцем Кантором.
Соревнования в этом году были несколько необычными – на них подводились итоги пятнадцатилетней работы отдела служебного собаководства.
Кантор впервые выступал на соревнованиях в четырехлетнем возрасте. Всего он участвовал в пяти конкурсах и на всех пяти завоевал первое место. И на этот раз Чупати был уверен, что пес получит диплом первого разряда. Младший лейтенант был по-особенному подтянут. Он смотрел на трибуны с гордым видом. Ему казалось, что все эти люди собрались здесь только затем, чтобы полюбоваться Кантором.
Посреди поля была установлена трибуна для жюри, и, проходя мимо нее, собаки громким лаем приветствовали судей.
Программа соревнований была разнообразной. Она включала преодоление препятствий, разыскивание предметов, ходьбу по следу, обезоруживание противника и многое другое. Жюри оценивало достижения каждой собаки по особой системе по каждому виду многоборья, после чего по сумме баллов определялся победитель.
Кантор, как победитель последних соревнований, вступил в борьбу первым.
Без малейшей погрешности он прошел по предложенному ему следу, выполнил все упражнения на ловкость.
Чупати так переживал за своего питомца, что даже не заметил, как рядом оказался капитан Шатори.
Младшего лейтенанта особенно пугало преодоление препятствий: как-никак Кантор был не так уж молод, чтобы показывать класс. Особенно опасными Чупати считал прыжки в высоту. Первый раз планку установили на высоте один метр восемьдесят сантиметров.
– Кантору прошу сразу установить планку на самую высокую отметку, – попросил Чупати членов жюри.
Хозяин Клеопатры последовал примеру Чупати.
Высоту метр восемьдесят. взяли все собаки. Затем планку подняли на двухметровую высоту.
Чупати попросил не испытывать Кантора и на этой высоте. Хозяин Клеопатры снова последовал его примеру.
Прыжки в высоту шли шестым пунктом соревнований. До этого Кантор не совершил ни одной ошибки и шел первым. Клеопатре засчитали одно штрафное очко.
Все присутствующие на соревнованиях поняли, что борьба за первенство в основном развернется между Кантором и Клеопатрой. Многие заключали пари: одни ставили на Кантора, другие – на Клеопатру. Однако большинство споривших отдавало предпочтение Клеопатре, делая ставку на ее молодость.
Двухметровая высота стала препятствием для большинства собак. Планку подняли на десять сантиметров, потом еще на десять. Высоту два метра двадцать сантиметров взяли всего лишь четыре собаки.
– Ты почему не пускаешь свою Клеопатру? – нервно спросил Чупати своего коллегу.
– Она будет прыгать только после Кантора, – спокойно ответил хозяин красавицы Клеопатры.
Чупати со злостью что-то прошипел ему, но хозяин Клеопатры даже не удостоил его ответа.
Высоту два метра тридцать сантиметров взяла с третьей попытки только Тиги.
Время от времени Кантор с удивлением посматривал на своего хозяина. Чтобы собака не волновалась, хозяин положил руку ей на голову, однако беспокойство хозяина передалось и овчарке: шерсть у нее все больше и больше становилась дыбом. Пес так и рвался с места.
– Подожди! – сердито осаживал его хозяин.
В этот момент диктор вызвал для совершения прыжка Кантора.
Чупати вздрогнул и, подойдя к столу, за которым сидели члены жюри, сказал:
– Прошу поднять планку еще на десять сантиметров. Хозяин Клеопатры немного подумал и сделал то же самое.
Дело принимало серьезный оборот, так как в случае неудачи собака автоматически выбывала из соревнований.
Чупати вышел вперед. Во рту у него пересохло, ноги дрожала, словно брать эту высоту нужно было не Кантору, а ему самому.
– Я еще раз прошу поднять планку на десять сантиметров, – хриплым от волнения голосом произнёс Чупати. Я настоятельно прошу.
Капитан Шатори наблюдал за состязанием, стоя несколько в стороне. Услышав просьбу Чупати, он подошел к младшему лейтенанту и тихо спросил его:
– Ты что, с ума спятил?
Но Чупати, казалось, уже ничего не слышал.
«Совсем свихнулся», – подумал Шатори. Капитану от всей души было жаль Кантора.
– Пожалуйста, но только под вашу ответственность, – сказал председатель после короткого совещания с членами жюри. – И предупреждаю, если высота не будет взята, то, согласно правилам соревнований, Кантор выбывает из игры…
– Я знаю об этом.
– Тогда приступайте.
Чупати козырнул и подошел к Кантору. Присел возле него на корточки и, нежно поглаживая пса по шее, проговорил:
– Тютю, видишь? Хоп! Нужно это перепрыгнуть, понимаешь, перепрыгнуть! Хоп!
– Приготовиться! – раздалось в громкоговорителе. – Прыжок в высоту совершает овчарка по кличке Кантор из центрального управления полиции. Планка установлена на высоте два метра сорок сантиметров.
– Ну, слышал? Не подведи, дорогой, – просил Чупати у пса.
Кантор нервно дрожал всем телом.
Чупати вывел его на исходный рубеж и отстегнул поводок от ошейника.
– Пошел! – крикнул Чупати, посылая пса вперед.
Кантор сорвался с места и взял высоту, вызвав у зрителей восторженный возглас восхищения.
– А теперь ко мне, Тютю, – ласково позвал Чупати. Клеопатре первая попытка не удалась. Чупати со злорадством смотрел, как она пошла на вторую попытку.
«Вот попробуй перепрыгни!» – торжествовал Чупати. Вопреки его ожиданиям, Клеопатра красиво преодолела высоту.
Соревнования подходили к концу, а у Кантора и Клеопатры было набрано одинаковое количество очков. Все понимали, что вопрос о первом месте будет решаться в беге, которым завершались соревнования. Бег был не обычный, а с препятствиями.
– Тютю, не теряй голову, – шепнул Чупати на ухо Кантору. – Будь осторожен!
Прозвучал сигнал, и собаки, спущенные с поводков, побежали. Кантор свободно взял три препятствия и услышал, как многоголосый хор болельщиков громко выкрикивает его имя. Преодолевая четвертое препятствие, Кантор не столько заметил, сколько почувствовал, что Клеопатра догнала его. Вот она на целую голову опередила Кантора. Он побежал быстрее. Клеопатра тоже ускорила свой бег. Она уже на полкорпуса опередила его.
Кантор чувствовал, что он уже выдохся и бежать быстрее не может. Перед глазами пошли черные круги. И в этот момент он услышал ободряющий голос хозяина:
– Кантор! Нажми!
Собрав все силы, Кантор ускорил бег, стараясь обойти свою молодую подругу. Сердце стареющего пса не выдерживало темпа, который задала ему Клеопатра. А победить во что бы то ни стало было нужно: этого хочет и требует от него хозяин. И тут Кантор решился на поступок, к какому не прибегал никогда в жизни: головой он сильно толкнул Клеопатру в заднюю правую лапу. Сука запнулась и сбавила темп за несколько метров до финиша. А Кантору только того и нужно было. Он сделал рывок и опередил ее.
Хозяин Клеопатры заявил протест жюри, требуя дисквалификации Кантора за нарушение правил соревнований.
Однако члены жюри не увидели в поведении Кантора ничего предосудительного, а может, просто не захотели этого заметить.
– Сколько лет вашей собаке? – спросил один из членов жюри у хозяина Клеопатры.
– Три.
– Впервые участвует в таких соревнованиях?
– Да.
– Поздравляю. А вам известно, сколько лет Кантору?
– Да, десять.
– Ну вот видите, Кантор выступает в последний раз.
– И все-таки это не основание, – заметил хозяин Клеопатры, но больше не протестовал. Отойдя в сторонку, он тихо и уже миролюбиво заметил: – Суки в собачьем мире, видать, находятся в неравноправном положении с кобелями.
К нему подошел Чупати и дружески похлопал его по плечу:
– Чего печалишься? Тебе, дружище, нужно еще опыта поднабраться. К слову говоря, можешь радоваться, что ты являешься хозяином щенка, отец которого не кто иной, как сам Кантор. А пива можешь мне и не ставить…
Было далеко за полночь. Огни крикливой рекламы на Картнерштрассе давно уже погасли. В небольшой улочке позади собора, святого Стефана, возле корчмы «Красная шапочка», стояла легковая машина. В машине сидел мужчина лет сорока пяти. Лицо его украшали густые пышные усы. Мужчина был похож то ли на итальянца, то ли на алжирца. Густая шевелюра закрывала его лоб и даже уши. Он небрежно вращал ручку настройки радиоприемника. Разбросанные на заднем сиденье вещи свидетельствовали о том, что человек проделал на этой машине далеко не близкий путь.
Часы на башне собора пробили два раза. Мужчина закурил. Пламя зажигалки на миг осветило его лицо. В этот момент из корчмы вывалилось шумное общество. Мужчина посмотрел вслед веселой компании. Он даже высунулся из окна. Увидев человека, который торопливой походкой направлялся к машине, мужчина включил зажигание. Высокий, широкоплечий человек, подойдя к машине, резко рванул ручку передней дверцы. Усевшись на сиденье рядом с водителем, он захлопнул дверцу и, по-хозяйски развалившись, коротко бросил:
– Поехали!
Машина поехала по пустынной, словно вымершей улице, свернула в сторону городского парка, пересекла Ринг и, миновав Мариенхильферштрассе, приближалась к Западному вокзалу.
– Все в порядке? – нарушил молчание водитель.
Сидевший рядом с ним светловолосый мужчина быстро оглянулся назад, а потом ответил:
– Да… Но осторожность еще никогда никому не мешала. Езжай по направлению к Медлингу!
– Границу хочешь проскочить у Шопрона?
– Да, через час мы должны быть на венгерской границе. Это и будет нашим единственным алиби.
– А почему? Разве нас кто-нибудь видел?
– К счастью, никто.
– А ночной сторож?
– Вот из-за него я и говорю, что у нас времени не более часа. В три часа мы должны пересечь границу. Мне кажется, что магазин проверяют каждый час.
– Если нужно спешить, тогда к чему делать крюк?
– Ты так говоришь, будто впервые участвуешь в деле. Ты же знаешь, что полиция в первую очередь контролирует шоссе номер десять, которое ведет в Хедешхалом.
Тем временем машина выехала из Вены. Стрелка спидометра показывала сто сорок километров. Мужчины настолько были заняты собственными мыслями, что не заметили, как к ним сзади пристроились два мотоциклиста-полицейских, которые вскоре обогнали машину. Один из полицейских поравнялся с машиной и дал знак остановиться, другой затормозил перед машиной.
– Черт бы их побрал! – выругался водитель и тут же добавил: – Ты канадский инженер, я американский кинорежиссер…
Заскрежетав тормозами, машина остановилась.
– В чем дело, сэр? – по-английски спросил у полицейского водитель автомобиля.
Австрийский полицейский, небрежно коснувшись двумя пальцами каски, проговорил:
– Вы едете на недозволенной скорости.
– Я, к сожалению, не говорю по-немецки, – развел руками шофер. – Я американец, понимаете? – И, достав паспорт, он протянул его полицейскому.
– Очень сожалению, – сказал полицейский, – но, несмотря на то что вы иностранец, я должен вас оштрафовать… на сто шиллингов.
Водитель начал протестовать, но спутник толкнул его в бок и по-венгерски шепнул ему на ухо:
– Не идиотничай, дай ему сотню.
Водитель элегантным жестом протянул полицейскому деньги:
– Прошу.
Полицейский оторвал квитанцию и отдал ее водителю со словами:
– Можете ехать.
Через минуту машина снова мчалась по шоссе.
– Мне даже жарко стало, Джонни! – Сидевший за рулем мужчина вытер пот Со лба.
– Важно, что ты не растерялся. Теперь можешь смело нажимать на газ. Давай жми!
– А ты поглядывай назад.
Часы показывали три.
Келеи затормозил и остановил машину на обочине.
– А сейчас вот переоденешься, – сказал он, доставая с заднего сиденья сверток с одеждой. – Переодевайся. Венгры тирольские костюмы обожают большего всего. В таких костюмах мы сойдем за охотников-иностранцев.
– Уж больно много ты говоришь, уже три часа, – оборвал его коллега. – До границы еще десять километров.
– Не бубни. Пока ты переодеваешься, я взгляну на камушки.
Усатый достал из-под сиденья шкатулку черного дерева и открыл ее. При свете приборной доски внутри шкатулки все засверкало и заискрилось: в ней лежали бриллианты.
– Ну, что скажешь?
– Надеюсь, они настоящие, – заметил Келеи.
– А как же иначе! Я их вынул из сейфа знаменитого ювелирного магазина.
– Я слышал, что бывают очень искусные подделки.
– Да ты что, с ума сошел, что ли?
– Нет, не сошел. Камушки мы ссыплем в сумку, а шкатулку выбросим.
– Кто такой этот Чити? – спросил Чупати капитана.
– Ласло Чити, сын мельника. Отец его называл Лацко.
Старшина вскочил:
– Лацко?! Это он пустил в колодец воду!
– Да, он, – согласился Шатори. – Хорошо еще, что мы его поймали.
– Когда вы его поймали?
– Пока ты копошился в колодце… Он здорово сопротивлялся, так что пришлось его немного угостить.
– Жаль, – заметил старшина.
– Жаль, что угостили?
– Жаль, что не Кантор его схватил.
– Ну, дружище! Этот Лацко не такой лопух. Хорошо еще, что нам удалось его схватить…
Двое полицейских ввели Ласло Чити.
– Садитесь. – Капитан показал Чити на стул посреди комнаты.
– Что вам от меня надо? – нервно спросил высокий широкоплечий парень.
Шатори, опершись о стол, ждал, когда парень сядет.
– Что нам надо? Небольшое объяснение…
– Я ничего не знаю. И вообще, не понимаю, что тут творилось ночью!
– Ай-яй, господин Кройцер! А может, все-таки кое-что знаете? И объясните, почему вы в прошлом году решили вернуться на родину, и тем более в такой, несколько странной форме?
– Это уже выясняли в полиции… Я больше не желаю слышать фамилии Кройцер!
– Хорошо. Тогда скажите, пожалуйста, что это за стрельба была здесь ночью?
– Не имею ни малейшего представления! Я спал и проснулся от этой стрельбы. Может, Борош и Сепи стреляли?
– Борош умер, Сепи находится в очень тяжелом состоянии. Уж не потому ли вы решили свалить на них всю вину? А ведь не кто иной, как вы были зачинщиком.
– Я не знаю, что они там натворили! Я ничего не знаю! Они жили здесь, и я не совал носа в их дела.
– Возможно. А почему вы скрывались в подвале?
– Я испугался.
– Однако, прежде чем спуститься в подвал, вы побывали в старом водораспределительном колодце и открыли шлюз. Зачем вы это сделали?
Чити молча смотрел на капитана.
– Вы открыли шлюз и утопили своего отца, – спокойно продолжал капитан. – Вы знали, что произойдет потом, и пытались помешать этому, не так ли?
Парень и на это ничего не ответил.
– Вот товарищ старшина собственными ушами слышал, как ваш отец умолял вас не открывать шлюз! – продолжал капитан. – Вы, может, не слышали этого, а? Или может, не знали, что, пустив воду, вы погубите отца? И вы хладнокровно убили его. За что?… Я вам скажу: за два с половиной миллиона, которые вы украли в поезде. Не так ли?
Чити бросил на капитана полный ненависти взгляд.
– Может, так, а может, и нет. Ведь ребята-то уже ничего показать не могут! А как вы докажете, что ограбление совершил я?…
Шатори, задумчиво посмотрев в окно, сказал:
– Деньги все и докажут.
Чити нагло засмеялся.
– Уведите его, – приказал капитан.
Чити увели.
– Ну и прохвост же! – заметил Чупати.
– И чувствует себя неуязвимым! – возмутился Шатори. – Видать, денежки они спрятали в надежном месте.
– Хорошо же мы выглядим! – Чупати почесал затылок. – На этой старинной мельнице не только деньги, но и черта спрятать можно! Пока мы все тут обшарим…
– Наши люди уже все осмотрели, но ничего не нашли…
– Труп мельника найти не удалось: для этого нужно спустить воду из колодца, – доложил капитану вернувшийся Калди.
– Спустите воду! – приказал капитан.
Калди направился к двери.
– Подождите! Я тоже с вами пойду! – остановил его Шатори.
Спустить воду из подземного колодца можно было двумя способами: во-первых, открыть заслонки в самом дне и спустить воду в реку и, во-вторых, откачать воду насосами. И все-таки капитан Шатори решил прибегнуть ко второму способу, так как при спуске воды первым способом труп мельника могло утащить в реку, а кроме того… Капитан вспомнил, как нагло смеялся ему в глаза арестованный Чити. Этот бандит так бы не смеялся, если бы не был уверен, что полиции не удастся найти ни доказательств его вины, ни похищенных денег. Видимо, мешки с деньгами спрятаны в таком месте, где их никто не найдет, даже Кантор.
Откачка воды заняла несколько часов. Полицейские и пограничники томились в ожидании. Капитан Шатори проявил завидную выдержку.
Вскоре удалось найти труп мельника, хотя воду откачали всего лишь наполовину.
– Пошли, Тибор, – позвал Шатори старшину. – И возьми с собой Кантора!
– Уж не хотите ли вы, чтобы Кантор и тут нашел след? – засмеялся старшина.
– Я хочу найти мешки с деньгами. Они должны находиться где-то здесь.
– Если они здесь, то Кантор их найдет, – уверенно сказал Чупати. – Это он может. Ищи, Кантор, ищи!..
И Кантор действительно нашел в одном из небольших туннелей мешки с деньгами.
– Ну, что я вам говорил? – обрадованно воскликнул Чупати. – Нашел-таки! Правда, все деньги промокли.
– Ничего, деньги высушат. Важно, что у нас теперь в руках вещественные доказательства, с помощью которых мы припрем Чити к стенке.
Позже выяснилось, что Ласло Чити, он же Людвиг Кройцер, совершил ограбление с помощью двух своих сообщников. Ограблению способствовал и еще один человек – железнодорожник Лладар, который сообщил злоумышленникам точное время прохождения эшелона. Деньги бандиты решили спрятать на мельнице. Пограничники, которые наведывались на мельницу, хорошо знали всех, кто здесь жил, и не могли, следовательно, заподозрить их в чем-нибудь плохом. Вот бандиты и решили: пусть пограничники думают, что грабители, совершив свое черное дело, скрылись за границей. Однако Кантор вывел полицейских на верный след.
Ласло Чити вовсе не собирался убегать в Австрию, где он жил в детстве. Туда его увезла мать в конце войны. Австрийская полиция тоже разыскивала его, так как он совершил несколько краж.
Год назад Ласло «сбежал» к отцу. Отец, конечно, обрадовался возвращению сына. Было подано прошение о возвращении Ласло венгерского подданства, при этом в заявлении говорилось, что просьба эта вызвана якобы любовью к родине…
Майору Бокору сделали операцию. Через два дня, получив разрешение главного врача, капитан Шатори и старшина Чупати навестили майора в госпитале. Бокор встретил друзей с улыбкой. Разговаривать ему еще не разрешали, но он покачивал головой, давая знать, что все понимает, о чем ему говорит капитан Шатори.
У майора из плеча извлекли три пули, одна из которых перебила ключицу, но, к счастью, легкие не задела.
Майор Бокор с благодарностью смотрел на сидящего возле его кровати Кантора. Пес же в необычной для него госпитальной обстановке чувствовал себя стесненно. Старшина Чупати, стоя позади капитана, тоже чувствовал себя неловко и, когда Шатори пожелал майору скорейшего выздоровления, с облегчением вздохнул.
– Я тоже желаю вам скорейшего выздоровления, – смущенно пробормотал старшина и отдал честь.
Кантор же встал передними лапами на край кровати и ласково лизнул майора в щеку.
Успех – это своего рода пробный камень в жизни любого человека, но успех несет с собой и опасность.
Капитан Шатори дважды отказывал Чупати, который во что бы то ни стало хотел, чтобы Кантор принял участие во всевенгерском соревновании служебных собак, хотя шансов на успех было мало.
– Почему тебе так хочется участвовать на этих соревнованиях? – допытывался капитан у Чупати. Старшине за храбрость, проявленную при задержании вооруженных грабителей железнодорожного состава, досрочно присвоили звание «младший лейтенант».
– Хочется, и все, – отвечал Чупати.
– Но почему?
– Тебе этого не понять… Лучше Кантора нет собаки на свете!
– Это, конечно, так, но ведь твоему Кантору уже десять лет!
– Ну и что?
– А если он провалится? Что тогда?
– Что такое?! – воскликнул Чупати, смерив начальника уничтожающим взглядом. – Такое мог мне сказать владелец какого-нибудь слюнявого щенка, но ты…
– По-моему, тебя опьянила слава!
– А разве мы ее не заслужили? Покажи мне такого пса, который работал больше, проявил больше смекалки и героизма, чем мы!
– Чем кто?
– Чем мы… с Кантором, разумеется…
– Ага, понимаю, – кивнул капитан, внимательно рассматривая Чупати.
– Уж не завидуешь ли ты нам?
– А ты, оказывается, еще и наглец! Пойми же ты наконец: я не хочу, чтобы Кантор участвовал в этом конкурсе! Что будет, если он отстанет от других собак? Вся твоя слава пойдет насмарку! Ты и Кантор своим трудом заслужили и славу, и уважение! Вот и пользуйтесь ими на здоровье!..
– Можешь не бояться! – уверенно заявил Чупати. – Я знаю, на что еще способен Кантор!..
Наконец капитан уступил. Чупати и раньше вел себя несколько заносчиво и был падок на похвалы, а теперь его одолела гордыня. С тех пор как ему присвоили звание младшего лейтенанта, Чупати не ходил, а буквально летал над землей. Он сравнивал других служебных собак с Кантором и не находил ему равных. А разве кто-нибудь из собаководов, или проводников служебных собак, дослуживался до офицерского звания? Никто. Взять хотя бы пса по кличке Разбойник. Его хозяин после тринадцати лет службы так и ушел на пенсию в чине старшины, а ведь он был на целых десять лет старше Чупати. Более того, даже начальник пункта служебного собаководства – и тот всего лишь старшина!..
За последние четыре года Кантор оказывался первым на всех конкурсах. И Чупати считал, что им нужно в последний раз завоевать на предстоящем конкурсе лавры победителей, а уж потом спокойно сойти со сцены. Младший лейтенант ни за что на свете не хотел упускать такой возможности. Капитан Шатори наконец уступил просьбам Чупати и чуть было не опоздал заявить об участии Кантора в конкурсе.
В этом году соревнование служебных собак проводилось не в августе, как обычно, а во время традиционной осенней ярмарки в Будапеште. Короче говоря, на подготовку оставалось всего-навсего несколько дней.
Кантор с большой неохотой шел на тренировки и все упражнения выполнял с ленцой. Чупати очень сердился, когда Кантор на тренировках не брал нужной высоты. Особенно неприятно чувствовал себя Чупати потому, что от их управления кроме Кантора в соревновании участвовали еще восемь служебных собак. Областное управление полиции со своей стороны тоже выставляло несколько собак.
– Тютю, так дело не пойдет, – строго сказал Чупати Кантору. – Ведь будут соревнования. Понимаешь? Соревнования!.. На таких соревнованиях мы с тобой еще никогда не участвовали… Ты должен себя показать…
– Интересно, на что ты надеешься? – не без иронии спросил младшего лейтенанта хозяин черной Клеопатры, который тоже собирался выступать на этих соревнованиях. – Уж не на былые ли заслуги?!
– Придержал бы ты лучше язык за зубами! – обиделся Чупати.
Разговор этот проходил на тренировочной площадке. В этот момент красавица Клео с легкостью взяла двухметровую высоту.
– Давай поспорим, – предложил вдруг хозяин Клеопатры, – что моя Клео в два счета обставит твоего Кантора, как младенца…
У Чупати больно сжалось сердце, но, немного подумав, он протянул руку и сказал:
– Спорим…
– На что?
– На ящик пива.
– Берегись, Чупати!
– Победит Кантор!
– Тогда я ставлю тебе два ящика!
Мужчины ударили по рукам. Кантор внимательно смотрел на них, а краешком глаза наблюдал за красивой сукой. Всякий раз, когда Кантор встречался с Клеопатрой, он смотрел на нее с особой симпатией. Кантора не смущало, что красавица одаривала его всего лишь мимолетным взглядом. Пес уже забыл, как Клеопатра бросилась на него, когда он увел у нее сынишку.
По одному взволнованному виду хозяина Кантор понял, что ему следует обогнать суку. И хотя Кантору нравилась Клеопатра, но ради хозяина он не мог не обогнать ее, не мог: такова воля хозяина!
Чупати подал команду. Кантор сделал положенный круг и по следующему сигналу прыгнул через забор.
Прыжок оказался хорошим. Когда пес коснулся передними лапами края забора, он вновь вдруг почувствовал себя молодым. Он не растолстел, и у него не было ни грамма лишнего веса.
– Ну как? Забираешь свои слова назад? – с победоносным видом спросил Чупати у хозяина Клеопатры.
– Нет!
– Тютю, не подкачай! – сказал Чупати, почесывая у Кантора за ушами. – Спорить так спорить!
Чупати даже во сне стал видеть соревнования. Ему очень хотелось, чтобы Кантор одержал верх и над Клеопатрой, и над Тиги. Ему снилось, что члены жюри неправильно оценивают достижения других собак, и он, забыв обо всем на свете, громко кричал: «Нарушение правил! Прошу исключить их из дальнейших соревнований!» – и просыпался в холодном поту.
Наконец настал долгожданный день соревнований. Проходило оно на старом стрельбище. Ровно в десять утра фанфары возвестили о начале соревнований. Трибуны были до отказа забиты зрителями. Более того, желающих оказалось так много, что часть их разместилась непосредственно за ограждением.
Начался торжественный марш участников парада. Во главе колонны в парадной форме важно шествовал младший лейтенант Чупати со своим питомцем Кантором.
Соревнования в этом году были несколько необычными – на них подводились итоги пятнадцатилетней работы отдела служебного собаководства.
Кантор впервые выступал на соревнованиях в четырехлетнем возрасте. Всего он участвовал в пяти конкурсах и на всех пяти завоевал первое место. И на этот раз Чупати был уверен, что пес получит диплом первого разряда. Младший лейтенант был по-особенному подтянут. Он смотрел на трибуны с гордым видом. Ему казалось, что все эти люди собрались здесь только затем, чтобы полюбоваться Кантором.
Посреди поля была установлена трибуна для жюри, и, проходя мимо нее, собаки громким лаем приветствовали судей.
Программа соревнований была разнообразной. Она включала преодоление препятствий, разыскивание предметов, ходьбу по следу, обезоруживание противника и многое другое. Жюри оценивало достижения каждой собаки по особой системе по каждому виду многоборья, после чего по сумме баллов определялся победитель.
Кантор, как победитель последних соревнований, вступил в борьбу первым.
Без малейшей погрешности он прошел по предложенному ему следу, выполнил все упражнения на ловкость.
Чупати так переживал за своего питомца, что даже не заметил, как рядом оказался капитан Шатори.
Младшего лейтенанта особенно пугало преодоление препятствий: как-никак Кантор был не так уж молод, чтобы показывать класс. Особенно опасными Чупати считал прыжки в высоту. Первый раз планку установили на высоте один метр восемьдесят сантиметров.
– Кантору прошу сразу установить планку на самую высокую отметку, – попросил Чупати членов жюри.
Хозяин Клеопатры последовал примеру Чупати.
Высоту метр восемьдесят. взяли все собаки. Затем планку подняли на двухметровую высоту.
Чупати попросил не испытывать Кантора и на этой высоте. Хозяин Клеопатры снова последовал его примеру.
Прыжки в высоту шли шестым пунктом соревнований. До этого Кантор не совершил ни одной ошибки и шел первым. Клеопатре засчитали одно штрафное очко.
Все присутствующие на соревнованиях поняли, что борьба за первенство в основном развернется между Кантором и Клеопатрой. Многие заключали пари: одни ставили на Кантора, другие – на Клеопатру. Однако большинство споривших отдавало предпочтение Клеопатре, делая ставку на ее молодость.
Двухметровая высота стала препятствием для большинства собак. Планку подняли на десять сантиметров, потом еще на десять. Высоту два метра двадцать сантиметров взяли всего лишь четыре собаки.
– Ты почему не пускаешь свою Клеопатру? – нервно спросил Чупати своего коллегу.
– Она будет прыгать только после Кантора, – спокойно ответил хозяин красавицы Клеопатры.
Чупати со злостью что-то прошипел ему, но хозяин Клеопатры даже не удостоил его ответа.
Высоту два метра тридцать сантиметров взяла с третьей попытки только Тиги.
Время от времени Кантор с удивлением посматривал на своего хозяина. Чтобы собака не волновалась, хозяин положил руку ей на голову, однако беспокойство хозяина передалось и овчарке: шерсть у нее все больше и больше становилась дыбом. Пес так и рвался с места.
– Подожди! – сердито осаживал его хозяин.
В этот момент диктор вызвал для совершения прыжка Кантора.
Чупати вздрогнул и, подойдя к столу, за которым сидели члены жюри, сказал:
– Прошу поднять планку еще на десять сантиметров. Хозяин Клеопатры немного подумал и сделал то же самое.
Дело принимало серьезный оборот, так как в случае неудачи собака автоматически выбывала из соревнований.
Чупати вышел вперед. Во рту у него пересохло, ноги дрожала, словно брать эту высоту нужно было не Кантору, а ему самому.
– Я еще раз прошу поднять планку на десять сантиметров, – хриплым от волнения голосом произнёс Чупати. Я настоятельно прошу.
Капитан Шатори наблюдал за состязанием, стоя несколько в стороне. Услышав просьбу Чупати, он подошел к младшему лейтенанту и тихо спросил его:
– Ты что, с ума спятил?
Но Чупати, казалось, уже ничего не слышал.
«Совсем свихнулся», – подумал Шатори. Капитану от всей души было жаль Кантора.
– Пожалуйста, но только под вашу ответственность, – сказал председатель после короткого совещания с членами жюри. – И предупреждаю, если высота не будет взята, то, согласно правилам соревнований, Кантор выбывает из игры…
– Я знаю об этом.
– Тогда приступайте.
Чупати козырнул и подошел к Кантору. Присел возле него на корточки и, нежно поглаживая пса по шее, проговорил:
– Тютю, видишь? Хоп! Нужно это перепрыгнуть, понимаешь, перепрыгнуть! Хоп!
– Приготовиться! – раздалось в громкоговорителе. – Прыжок в высоту совершает овчарка по кличке Кантор из центрального управления полиции. Планка установлена на высоте два метра сорок сантиметров.
– Ну, слышал? Не подведи, дорогой, – просил Чупати у пса.
Кантор нервно дрожал всем телом.
Чупати вывел его на исходный рубеж и отстегнул поводок от ошейника.
– Пошел! – крикнул Чупати, посылая пса вперед.
Кантор сорвался с места и взял высоту, вызвав у зрителей восторженный возглас восхищения.
– А теперь ко мне, Тютю, – ласково позвал Чупати. Клеопатре первая попытка не удалась. Чупати со злорадством смотрел, как она пошла на вторую попытку.
«Вот попробуй перепрыгни!» – торжествовал Чупати. Вопреки его ожиданиям, Клеопатра красиво преодолела высоту.
Соревнования подходили к концу, а у Кантора и Клеопатры было набрано одинаковое количество очков. Все понимали, что вопрос о первом месте будет решаться в беге, которым завершались соревнования. Бег был не обычный, а с препятствиями.
– Тютю, не теряй голову, – шепнул Чупати на ухо Кантору. – Будь осторожен!
Прозвучал сигнал, и собаки, спущенные с поводков, побежали. Кантор свободно взял три препятствия и услышал, как многоголосый хор болельщиков громко выкрикивает его имя. Преодолевая четвертое препятствие, Кантор не столько заметил, сколько почувствовал, что Клеопатра догнала его. Вот она на целую голову опередила Кантора. Он побежал быстрее. Клеопатра тоже ускорила свой бег. Она уже на полкорпуса опередила его.
Кантор чувствовал, что он уже выдохся и бежать быстрее не может. Перед глазами пошли черные круги. И в этот момент он услышал ободряющий голос хозяина:
– Кантор! Нажми!
Собрав все силы, Кантор ускорил бег, стараясь обойти свою молодую подругу. Сердце стареющего пса не выдерживало темпа, который задала ему Клеопатра. А победить во что бы то ни стало было нужно: этого хочет и требует от него хозяин. И тут Кантор решился на поступок, к какому не прибегал никогда в жизни: головой он сильно толкнул Клеопатру в заднюю правую лапу. Сука запнулась и сбавила темп за несколько метров до финиша. А Кантору только того и нужно было. Он сделал рывок и опередил ее.
Хозяин Клеопатры заявил протест жюри, требуя дисквалификации Кантора за нарушение правил соревнований.
Однако члены жюри не увидели в поведении Кантора ничего предосудительного, а может, просто не захотели этого заметить.
– Сколько лет вашей собаке? – спросил один из членов жюри у хозяина Клеопатры.
– Три.
– Впервые участвует в таких соревнованиях?
– Да.
– Поздравляю. А вам известно, сколько лет Кантору?
– Да, десять.
– Ну вот видите, Кантор выступает в последний раз.
– И все-таки это не основание, – заметил хозяин Клеопатры, но больше не протестовал. Отойдя в сторонку, он тихо и уже миролюбиво заметил: – Суки в собачьем мире, видать, находятся в неравноправном положении с кобелями.
К нему подошел Чупати и дружески похлопал его по плечу:
– Чего печалишься? Тебе, дружище, нужно еще опыта поднабраться. К слову говоря, можешь радоваться, что ты являешься хозяином щенка, отец которого не кто иной, как сам Кантор. А пива можешь мне и не ставить…
Было далеко за полночь. Огни крикливой рекламы на Картнерштрассе давно уже погасли. В небольшой улочке позади собора, святого Стефана, возле корчмы «Красная шапочка», стояла легковая машина. В машине сидел мужчина лет сорока пяти. Лицо его украшали густые пышные усы. Мужчина был похож то ли на итальянца, то ли на алжирца. Густая шевелюра закрывала его лоб и даже уши. Он небрежно вращал ручку настройки радиоприемника. Разбросанные на заднем сиденье вещи свидетельствовали о том, что человек проделал на этой машине далеко не близкий путь.
Часы на башне собора пробили два раза. Мужчина закурил. Пламя зажигалки на миг осветило его лицо. В этот момент из корчмы вывалилось шумное общество. Мужчина посмотрел вслед веселой компании. Он даже высунулся из окна. Увидев человека, который торопливой походкой направлялся к машине, мужчина включил зажигание. Высокий, широкоплечий человек, подойдя к машине, резко рванул ручку передней дверцы. Усевшись на сиденье рядом с водителем, он захлопнул дверцу и, по-хозяйски развалившись, коротко бросил:
– Поехали!
Машина поехала по пустынной, словно вымершей улице, свернула в сторону городского парка, пересекла Ринг и, миновав Мариенхильферштрассе, приближалась к Западному вокзалу.
– Все в порядке? – нарушил молчание водитель.
Сидевший рядом с ним светловолосый мужчина быстро оглянулся назад, а потом ответил:
– Да… Но осторожность еще никогда никому не мешала. Езжай по направлению к Медлингу!
– Границу хочешь проскочить у Шопрона?
– Да, через час мы должны быть на венгерской границе. Это и будет нашим единственным алиби.
– А почему? Разве нас кто-нибудь видел?
– К счастью, никто.
– А ночной сторож?
– Вот из-за него я и говорю, что у нас времени не более часа. В три часа мы должны пересечь границу. Мне кажется, что магазин проверяют каждый час.
– Если нужно спешить, тогда к чему делать крюк?
– Ты так говоришь, будто впервые участвуешь в деле. Ты же знаешь, что полиция в первую очередь контролирует шоссе номер десять, которое ведет в Хедешхалом.
Тем временем машина выехала из Вены. Стрелка спидометра показывала сто сорок километров. Мужчины настолько были заняты собственными мыслями, что не заметили, как к ним сзади пристроились два мотоциклиста-полицейских, которые вскоре обогнали машину. Один из полицейских поравнялся с машиной и дал знак остановиться, другой затормозил перед машиной.
– Черт бы их побрал! – выругался водитель и тут же добавил: – Ты канадский инженер, я американский кинорежиссер…
Заскрежетав тормозами, машина остановилась.
– В чем дело, сэр? – по-английски спросил у полицейского водитель автомобиля.
Австрийский полицейский, небрежно коснувшись двумя пальцами каски, проговорил:
– Вы едете на недозволенной скорости.
– Я, к сожалению, не говорю по-немецки, – развел руками шофер. – Я американец, понимаете? – И, достав паспорт, он протянул его полицейскому.
– Очень сожалению, – сказал полицейский, – но, несмотря на то что вы иностранец, я должен вас оштрафовать… на сто шиллингов.
Водитель начал протестовать, но спутник толкнул его в бок и по-венгерски шепнул ему на ухо:
– Не идиотничай, дай ему сотню.
Водитель элегантным жестом протянул полицейскому деньги:
– Прошу.
Полицейский оторвал квитанцию и отдал ее водителю со словами:
– Можете ехать.
Через минуту машина снова мчалась по шоссе.
– Мне даже жарко стало, Джонни! – Сидевший за рулем мужчина вытер пот Со лба.
– Важно, что ты не растерялся. Теперь можешь смело нажимать на газ. Давай жми!
– А ты поглядывай назад.
Часы показывали три.
Келеи затормозил и остановил машину на обочине.
– А сейчас вот переоденешься, – сказал он, доставая с заднего сиденья сверток с одеждой. – Переодевайся. Венгры тирольские костюмы обожают большего всего. В таких костюмах мы сойдем за охотников-иностранцев.
– Уж больно много ты говоришь, уже три часа, – оборвал его коллега. – До границы еще десять километров.
– Не бубни. Пока ты переодеваешься, я взгляну на камушки.
Усатый достал из-под сиденья шкатулку черного дерева и открыл ее. При свете приборной доски внутри шкатулки все засверкало и заискрилось: в ней лежали бриллианты.
– Ну, что скажешь?
– Надеюсь, они настоящие, – заметил Келеи.
– А как же иначе! Я их вынул из сейфа знаменитого ювелирного магазина.
– Я слышал, что бывают очень искусные подделки.
– Да ты что, с ума сошел, что ли?
– Нет, не сошел. Камушки мы ссыплем в сумку, а шкатулку выбросим.