Самойлова Елена. Путешественница

   – Ведьма… Гидеон, а ты не мог взять вместо нее храмовника? Или целителя? На кой нам ведьма?
   – А ты сам-то кто будешь? – Язвительным тоном спросила я. Он гордо задрал вверх подбородок с едва заметным шрамом и пафосно произнес:
   – Меня зовут сэр Маркус Бельвильский. Я являюсь паладином Единой и Священной Церкви и миссия моя состоит в том, чтобы уничтожать богомерзких созданий, уклоняющихся от истинной веры.
   – Короче, сэр Маркус. – Подвела я итог. – Вы желаете отправиться в поход без магической поддержки?
   – Никакая магия не устоит супротив доброй стали и священного слова! – Безапелляционно заявил он.
   – Хотите проверить? – Сэр Маркус слегка стушевался, но виду не подал.
   – Церковь не позволяет мне поднимать меч против потенциального союзника.
   – Значит, вы готовы признать ошибочность ваших слов? – Вкрадчиво поинтересовалась я. Сэр Маркус покраснел от злости и бросил вопросительный взгляд на Гидеона. Тот пожал плечами и сложил руки на груди.
   – Хорошо. Готовься, богомерзкое создание. Я преподам тебе урок! – С этими словами паладин, звеня и громыхая доспехами, вытянул из ножен огромный двуручный меч. Я оценила размеры этой тяжеленной орясины и уважительно присвистнула, представив, каково несчастному паладину передвигаться во всем этом железе, да еще и таскать с собой десятикилограммовый меч, а пуще того – еще и сражаться им.
   Паладин вышел в центр комнаты, поправляя на ходу пышные складки черного плаща и помахивая в воздухе мечом. Я спокойно встала напротив него. На его лице отразилось недоумение.
   – Гидеон, я не могу сражаться с ней.
   – Это еще почему? – Возмутились мы одновременно.
   – Она же без доспехов! – Меня поразила такая благородная забота о противнике.
   – Сэр Маркус, я не понимаю. Вы что, будете предлагать всем своим врагам одевать доспехи, да еще соизволите обождать, пока они помолятся перед боем???
   – А то как же! Честь Воина Света обязывает…
   – Сэр Маркус! – Прервала его я. – Я официально заявляю, что вы трус.
   – А…
   – А еще мне непонятно, как с такими принципами вы умудрились дожить до вашего возраста. Так что прошу вас, сэр, к барьеру!
   Паладин больше не сказал ни слова. Он просто бросился на меня. Я уклонилась и, выбросив правую руку, превратила каменный пол под его ногами в зыбучие пески.
   Рыцарь в доспехах немедленно погрузился в пол по щиколотки, и прежде, чем он успел выдернуть ноги, я дезактивировала заклинание, и пол опять стал каменным.
   Фокус был в том, что ноги рыцаря оказались намертво замурованными в каменной кладке пола. Я обошла его на приличном расстоянии и оказалась к нему лицом к лицу.
   – Вот так, сэр Маркус, ушлые ведьмы воюют против рыцарей. А еще маг может превратить землю у вас под ногами в лужу лавы, и вы заживо спечетесь в своих доспехах. А еще он может затуманить ваш разум так, что вы будете убивать своих союзников, думая, что сражаетесь с врагами.
   – И ты… Ты тоже так можешь?… – Прохрипел он. Видимо, ему было очень некомфортно быть намертво застывшим в каменной кладке.
   – Я могу. Но никогда так не делаю.
   – Это еще почему же?
   – Так ведь я честная ведьма, а не полусумасшедшая колдунья! – Искренне возмутилась я. За спиной у меня раздался голос Гидеона.
   – Ллина, мы тебя поняли. Освободи, пожалуйста, сэра Маркуса. Ручаюсь, он больше не станет тебя оскорблять. Не правда ли, сэр Маркус? – Паладин вздохнул и убрал меч в ножны. Я улыбнулась и снова размягчила камень…
   Минут через десять, после того, как мы совместными усилиями вытащили паладина из каменной ловушки, Гидеон начал представлять мне остальных участников похода.
   – В общем, этого гнома зовут Торин, тролля – Гирдык, а вон тот эльф, который последние полчаса старательно ищет философский смысл в трещинах на потолке – Аннимо Орве. С сэром Маркусом ты уже познакомилась. Так что прошу друг друга любить и жаловать.
   Я постаралась очаровательно улыбнуться, но то ли я плохо улыбалась, то ли мне недоставало шарма, но улыбка ушла в «молоко», не задев никого из присутствующих. Только огромный тролль подвинулся, освобождая мне место рядом с собой. Я не стала выпендриваться и, сняв плащ, непринужденно плюхнулась рядом с ним. В этот момент в дверь робко постучали.
   Гидеон открыл дверь, и в образовавшийся проем протиснулась худенькая девушка лет семнадцати с кожаной сумкой через плечо, в которой что-то звякало, и длинной черной косой до пояса. Гидеон мрачно осмотрел ее с ног до головы и строго спросил:
   – Девушка, вы кого-то ищете?
   – Да. – Ответила она звонким, почти детским голосом. – Я Камилла, можно просто Мила. Меня послал настоятель Храма Семи Дорог. Я ваш алхимик…
   В повисшей тишине особенно громко прозвучал голос тролля:
   – Ну, старый пень! Еще одна баба в полку!
   Мы с новоприбывшей удивленно переглянулись…
   * * *
   – Вот мать твою, кобыла несчастная!! – Взвыла я, когда выделенная мне лошадка в очередной раз игриво отскочила от мощного жеребца Гирдыка, при этом вильнув задом так, что я едва не рухнула на пыльную дорогу. Тролль захохотал густым басом, а я только выдала еще одну прочувствованную тираду на своем родном языке, которую, к сожалению, никто не понял. Гидеон мрачно покосился в мою сторону, но ничего не сказал. Чему-либо удивляться он перестал аккурат после того, как я отказалась от всего предложенного мне на выбор оружия, ограничившись узким небольшим кинжалом, который был годен только для того, чтобы чистить им ногти, или, на крайний случай, порезать колбасу во время привала. В ответ на предложение надеть хоть какую-нибудь броню я посмотрела на чересчур заботливого Гидеона так, что он махнул на меня рукой, попросив только не умирать слишком быстро – закапывать мой труп не хотелось никому.
   В том смысле, что лень.
   В ответ на это я сказала, что если кто и вернется из этого похода, то это буду я.
   Ответом мне был громовой хохот оказавшегося рядом тролля, как раз натягивавшего вороненую кольчугу размера XXL. Возившаяся рядом со мной Мила подняла голову и громким шепотом спросила у меня, не подбросить ли ей в кашу вышеупомянутого тролля сильнейшего слабительного. Я задумчиво посмотрела сначала на нее, потом на слегка побледневшего Гирдыка, и решила пока отказаться от сего страшного оружия индивидуального пользования но массового поражения, мотивируя это тем, что после такой газовой атаки в поход будет идти попросту некому.
   Гирдык расслабился, а гном, сидевший неподалеку и любовно полировавший свой топор, неприлично загоготал и попросил у Милы «сие чудесное средство усмирения троллей». Тролль обиделся и, вскинув на плечо здоровенную секиру на длинной ручке, тяжело потопал туда, где Гидеон распределял походные пайки. Я фыркнула и, материализовав у себя в ладонях два сочных румяных яблока, одно предложила Миле. Та недоверчиво взяла, покрутила в руках, а затем отрезала кинжалом микроскопический кусочек и капнула на него из небольшой бутылочки с прозрачной жидкостью. Кусочек стал ярко-синим, а Мила удивленно посмотрела на меня.
   – А яблоко-то настоящее!
   – Естественно, настоящее. – Ответила я, смачно хрупая яблочком. – А ты чего ожидала?
   – Ну… – Протянула она. – Вообще-то создание материальных предметов из чистой энергии в принципе невозможно.
   – Знаешь, шмель тоже в принципе летать не может. Но он об этом не знает. – Мила смотрела на меня абсолютно непонимающими глазами.
   – Слушай, Ллина, я так и не пойму, причем здесь шмель, если мы говорим о магии?
   – При том. Я тоже не знаю, что создание материи из энергии невозможно. Поэтому сейчас ты держишь в руках созданное мною абсолютно материальное яблоко, которое я, кстати, посоветовала бы тебе побыстрее съесть.
   – Это еще почему?
   – А сюда тролль идет. – Мила оглянулась и тут же запустила зубы в яблоко. Прожорливость тролля давно уже стала притчей во языцех. Собственно, учитывая его весьма и весьма немаленькие размеры, это было неудивительно, поэтому большая часть съестных припасов бралась в основном из-за него. Эльф ел очень мало, глядя на него за столом можно было подумать, что он не обедать сел, а так, слегка перекусить. Мы с Милой тоже не отличались особым обжорством ввиду нашей худощавой комплекции, зато тролль исправно подъедал все, что оставалось на столе после нашего ухода. Гидеон еще шутил, что если Гирдык дерется так же, как и ест, то мощная силовая поддержка во время похода нам обеспечена.
   И вот сейчас сие чудо природы своей неспешной тяжелой поступью двигалось по направлению к нам. Я только успела шепнуть Миле: «Не смей ему говорить, что яблоки сотворенные! Иначе он от меня до конца похода не отстанет!» Алхимик все поняла и активно закивала головой, догрызая яблоко. Гирдык уселся рядом с нами на поваленное дерево и, страдальчески взглянув на быстро исчезающие остатки яблока, сказал:
   – Собирайтесь, Гидеон сказал, что пора ехать, а то мы здесь заночуем. – Мы переглянулись и, выкинув огрызки, пошли к лошадям…
   …Утро первого дня похода началось с побудки. Дело в том, что караулы, которые нам раздал Гидеон, подразумевали собой бдение в течение как минимум полутора часов, а моя очередь «стоять на часах» выпала за полчаса до рассвета. К счастью, за девяносто восемь лет путешествий по мирам мой организм приобрел весьма интересную способность – если я засыпала под открытым небом, в пути или походе, то просыпалась я от малейшего толчка или подозрительного звука, и побудка в четыре часа утра не выбивала меня из колеи на целый день. Но стоило мне улечься в нормальную кровать или же просто в помещении – все, подъем раньше девяти становился для меня крестной мукой – я полдня зевала в кулак, и общее состояние было донельзя вялым.
   Поэтому когда изящная ладонь эльфа легонько коснулась моего плеча, я моментально открыла глаза и села.
   – Что, моя очередь? – Он только кивнул и сразу же отошел на свое место, где благополучно заснул, завернувшись в одеяло. Я только покачала головой, удивляясь неприветливости здешних эльфов. Дело в том, что в большей части миров эльфы к людям в целом, а ко мне в частности относились довольно-таки лояльно, можно даже сказать, дружелюбно. Здесь же эльфы в лице своего представителя Аннимо Орве на людей смотрели не то чтобы свысока… Скорее, они их ВООБЩЕ не замечали.
   Например, чтобы добиться у эльфа ответа на простейший вопрос – что видно на горизонте, требовалось отстоять рядом с ним минут десять торжественным эскортом, после чего эльф коротко бросал, что на горизонте ни фига нет. Единственный, с кем эльф общался более-менее сносно – с Гидеоном. Но только по делу. На все остальные расспросы эльф высокомерно отмалчивался. Наконец мне надоела эта ситуация с расспросами, и, после того, как я с помощью водяной сферы сама обозрела горизонт, вся команда время от времени подбегала ко мне с вполне логичной просьбой – устроить обзор территории. Я же, в отличие от эльфа, не стояла с отрешенным лицом, делая вид, что меня нет ни для кого из смертных, а попросту показывала то, что просили. Единственным недостатком моей сферы было то, что угол обзора был у нее очень маленький, и при приближении он очень сильно сужался. Так что процесс выискивания врагов мы оставили для Аннимо, а всякую мелочь типа затаившегося зайца в кустах или ручейка с пресной водой в траве оставили на меня.
   И вот сейчас я сидела на довольно мягкой и удобной подушке, встречая рассвет и время от времени поглядывая по сторонам. Передо мной в воздухе висела водяная сфера, и если я где-то замечала движение, то сфера моментально настраивалась в нужную сторону и увеличивала изображение. Так я просидела где-то с час, когда я заметила, что с севера на нас надвигается лилово-черная грозовая туча.
   Ну, туча и туча.
   Максимум, чем это нам грозит – это проливным дождем. Поэтому я неторопливо поднялась, щелчком пальцем дематериализуя подушку и начала приводить себя в порядок, попутно поглядывая по сторонам. Туча же уже почти закрыла собой весь горизонт, и вокруг ощутимо потемнело. Я уже собиралась разбудить наших, дабы поискать укрытие в лесу до начала дождя, как вдруг мое внимание привлекла одна странная вещь.
   Туча медленно наползала на нас, двигаясь ПРОТИВ ветра, чего в принципе не могло быть.
   Встревожившись, я стала осторожно будить весь отряд.
   Отряд поднимался крайне неохотно, явно протестуя против столь ранней побудки. Что сказал тролль – приводить не буду, но наиболее эмоциональные выражения взяла себе на заметку.
   Хмурый Гидеон приблизился ко мне, недовольно глядя мне в глаза.
   – Слушай, что тут стряслось, а? – Я посмотрела на него и честно ответила.
   – Не знаю. Я себя чувствую как-то… – Я замялась, подыскивая правильное слово. – Неуютно…
   – И из-за этого ты нас всех подняла на час раньше?! – С утра Гидеон был особенно не в духе, поэтому он уже было собрался отдавать приказ к отбою, как вдруг в дело вмешалась Мила.
   – Гидеон, я думаю, что тебе следует прислушаться к Ллине. Маги воспринимают мир чуть-чуть иначе, поэтому нам стоит адекватно отреагировать на ее предупреждение. – Она подмигнула мне, а я почувствовала себя гораздо увереннее.
   – Гидеон, Мила, посмотрите на эту тучу. – Они послушно задрали головы.
   – И что? Ну, гроза будет…
   – Гидеон, туча идет ПРОТИВ ветра. И идет она на НАС. Тебе это странным не кажется?
   – Еще как кажется. – И, повернувшись к остальным, добавил: – Оседлать лошадей. Всем быть готовым уходить в лес.
   Я с сомнением оглядела поле, на котором мы заночевали, чтобы не идти ночью через лес, рискуя подвергнуться нападению местной лесной нежити. Если будет гроза, то лучше остаться на открытом месте.
   Черный вал докатил до нас, и воздух наполнился грозовыми раскатами.
   И тут только я поняла, что не давало мне покоя.
   Туча была зачарована!
   Чертыхнувшись про себя, я выпустила наружу свою силу, «прощупывая» тучу.
   И сразу же натолкнулась на чужое присутствие. Магия, направленная на уничтожение, была вложена в облако, превратив его в грозовой вал и запустив его по нашему следу. Если бы тут не поработала магия, то природа ограничилась бы проливным дождем с ветром, но сейчас с небес на нас посыплется что-то более серьезное.
   Я «увидела» мага, сделавшее это, ощутила его магию, и теперь, если он применит ее еще раз, то я его непременно узнаю. Но хуже всего то, что он тоже «увидел» меня. А поняв, что его раскрыли, он запустил заклинание в ход.
   Из тучи на землю посыпались бледно-зеленые молнии, взрыхляя землю совсем рядом с нами.
   Чисто машинально я вскинула руку, отражая летящую прямо в меня молнию, и оглянулась на свою команду. Лошади уже скрылись в лесу, а прочие разумные существа рассредоточились, стараясь уйти от бьющих здесь и там молний.
   Усилив заклинанием свой голос, я закричала:
   – Все ко мне, быстро!!
   На удивление, они послушались. Даже эльф, петляя на манер зайца, путающего следы, в последний момент уходивший из-под молний, отвесными копьями сыпавшихся с неба. Наконец, когда они оказались в относительной близости от меня, я подняла руки к небу, и нас накрыло полупрозрачной сферой – Воздушным щитом, который не отражал, а поглощал удары молний. Электрические разряды сыпались на нас все чаще и чаще, но щит спокойно выдерживал эти поползновения на его целостность.
   А потом все резко прекратилось.
   Я чувствовала, что заклинание, наложенное на тучу, выдыхается, и тотчас с ошеломляющей ясностью поняла, что сейчас будет последний, самый сильный удар, который мой щит может и не выдержать. Повернувшись к притихшей команде, я рявкнула:
   – На землю! Все на землю! И пока я не скажу, даже головы не поднимать! – Все слаженно рухнули ничком, словно долго репетировали это синхронное падение.
   Я развела руки в сторону, и между моими расставленными ладонями заплясала бело-голубая электрическая дуга, сыпавшая яркими искрами. Щит замерцал голубыми огоньками, и в этот момент я заметила, что Аннимо не лежит на земле, как нужно, а держит в руках лук с наложенной на тетиву стрелой, присев на одно колено.
   – Идиот! – Заорала я и, стряхнув с одной руки сияние, сильно толкнула Аннимо в плечо, опрокидывая его на землю. – Лежать! Лежать, я сказала!!! – Я ногой выбила оружие из его рук и надавила ему коленом на грудь, прижимая эльфа к земле. Он метнул на меня яростный взгляд и тихо зарычал, слегка обнажив сильно выступающие белоснежные клыки. Я уже знала, что этого он мне не простит, но если он сейчас поднимется…
   Додумать мне не дали. Грохотнуло так, что мне показалось, что мир раскололся пополам, а потом на щит упала ярко-зеленая ветвистая молния толщиной с мою руку.
   Я едва успела вскочить на ноги, вскидывая руки к небу и одновременно вторично пихнув эльфа на землю.
   Щит засиял ослепительно-белым светом и внезапно лопнул, словно мыльный пузырь, осыпавшись на землю острыми звенящими осколками…
   Небо враз посветлело и стало тихо-тихо.
   Я же стояла, напряженно вытянувшись в струнку, и чувствовала, что левое запястье сильно жжет.
   Значит, меня опять ранили.
   Я скосила глаза на грудь, туда, куда пришлась большая часть электрического разряда, и поняла, отчего же мне так тяжело и больно дышать – в том месте, куда ударила молния, когда я, спасая свою непутевую команду, из-за одного упрямого эльфа не успела достаточно укрепить щит, и поэтому сыграла роль громоотвода, был весьма обширный дымящийся ожог.
   Достаточно было сказать, что ткань буквально припеклась к телу.
   За спиной раздалось тихое, но очень отчетливое рычание, а в следующую секунду меня резко дернули за правую руку так, что меня развернуло на 180 градусов. От резкой боли в сожженной груди я громко завопила и тотчас очутилась лицом к лицу с разъяренным эльфом. На его темно-зеленой куртке в районе груди проступал отпечаток моего сапога – мне пришлось прижать его к земле, так он не хотел подчиняться моему приказу. Он сказал мне голосом, больше похожим на рычание:
   – Человек! Ты заплатишь за это оскорбление! Еще ни одно существо не могло оскорбить эльфа и при этом остаться безнаказанным!!
   Я заставила себя посмотреть ему в глаза, хотя меня уже всю мутило от боли – видимо, ожог в данном случае был несмертельным, либо смертельно повреждение было уже исцелено, главное – боль не проходила. Значит, я полностью исцелюсь не раньше, чем через несколько часов. Все еще глядя в глаза эльфа, от ярости принявшие лиловый оттенок, я хрипло произнесла, одновременно убирая от груди руку, закрывавшую ожог:
   – Что ж, будем считать, что я уже наказана. – С этими словами я, рухнула на землю у ног эльфа, причем это падение отозвалось очередной очень болезненной вспышкой в груди.
   Меня приподняли, под голову подложили что-то мягкое, а через минуту сквозь пелену боли пробился встревоженный голос Милы:
   – Ллина, Ллина, ты меня слышишь? Тебе нужно выпить это лекарство, причем срочно! – Я едва нашла в себе силы помотать головой. Но мне приподняли голову и попытались влить в рот какой-то безумно горький на вкус настой.
   От горечи и оттого, что лекарство попало не в то горло, я надрывно закашляла, от чего боль от ожога усилилась еще больше, и, наверное, задохнулась бы, если кто-то не додумался перевернуть меня на бок. Дышать сразу стало намного легче, и я, воспользовавшись случаем, чтобы нахально выплюнуть оставшееся лекарство, снова тяжело обвалилась на спину.
   А надо мной разгорался целый консилиум, плавно переходивший в банальный спор. Сознание, вопреки всем моим ожиданиям, покидать меня не торопилось, заснуть при такой дикой боли, при которой мне было больно даже дышать, я не могла, а падать в горячечное забытье было еще рано. Поэтому я тихо молилась, чтобы кто-нибудь додумался прикончить меня, или хотя бы придушить до потери сознания. В уши в очередной раз ввинтился высокий Милин голос:
   – А я говорю, что если она это не выпьет, то когда мы будем отдирать одежду от ожога, она умрет от болевого шока!!
   – А может, мне просто слегка стукнуть ее по затылку? – Послышался неуверенный бас тролля. Ну, слава Богу, хоть кто-то догадался!
   – Ты что???? Ты ж ее убьешь!!!!!! – Ну, пожалуйста, только не надо его отговаривать от этой гениальной идеи!
   – Тогда что же делать?
   – Может, попробовать еще раз напоить ее лекарством? – А это уже Гидеон. Удивительно, что я еще могу различать голоса.
   – Нет, лекарства осталось только на одну порцию. Она очень много разлила, а для того, чтобы приготовить новое, у меня уйдет две недели!!! Надо, чтобы она выпила его наверняка.
   – Камилла, дай мне лекарство. – Этот неестественно спокойный голос моментально оборвал все споры. Да, эльф в своем репертуаре. Если бы не слабость и очень сильная боль, я бы ему все высказала по поводу его гордости, которая не позволяет ему в экстремальных ситуациях подчиниться приказу человека.
   Внезапно на мое лицо упали длинные мягкие волосы и чьи-то губы мягко, но твердо коснулись моих губ. Возмущение, охватившее меня, заставило меня чуть-чуть приоткрыть рот, и тотчас мне в горло полилась какая-то жидкость. Я инстинктивно сглотнула, не ощущая вкуса, а когда ощутила, то чуть не завопила: все-таки они заставили меня проглотить это треклятое лекарство!! Я хотела было запустить в наглеца каким-нибудь заклинанием посерьезней, но по телу разлилась какая-то приятная сонливость, и моих сил хватило только на то, чтобы приподняв веки, увидеть фиалковые эльфийские глаза…
   Ну, Аннимо, я тебе это еще припомню!
   Только дай поправиться…
   С этой мыслью, значительно успокоившей мою совесть, я плавно погрузилась в пучину сна…
   …Проснулась я в тишине и первое, что я увидела – было встревоженное и уставшее лицо Милы. Увидев, что я очнулась, она поправила сложенное одеяло у меня под головой. Я перевела взгляд наверх и увидела, что я лежу в наспех сооруженном шалаше, а постелью мне служил нарубленный в ближайшем лесу лапник, покрытый одеялом. Снова посмотрев на Милу, я спросила:
   – Сколько я спала?
   – Ты лучше спроси – почему ты вообще жива. У тебя был жуткий ожог – просто неровный круг обуглившихся тканей почти до костей! Когда я сняла с тебя одежду, то удивилась, что ты жива осталась… А спала ты часа четыре.
   – Да… – Я попыталась привстать, но Мила заставила меня лечь обратно. Только сейчас я заметила, что я валяюсь, раздетая до пояса, а вся грудь – от ребер и до ключиц – замотана чистыми белыми полосками ткани.
   – Это что, ожог был ТАКИМ????
   – Ну, в общем-то, да. В том месте, где в тебя ударила молния, ожог был очень сильным. А вокруг – намного слабее, но я решила обработать все сразу.
   – Отлично, отлично… – Рассеянно пробормотала я. Потом огляделась в поисках своей одежды. – Мил, где мои тряпки? – Она огляделась вокруг.
   – Да здесь где-то валялись. А зачем они тебе?
   – Восстановить хочу. – Она на миг перестала копаться в своей сумке и вопросительно взглянула на меня.
   – Ты и одежду умеешь восстанавливать?
   – Да. – Ответила я, пожав плечами и поморщившись от боли в груди. Но теперь было терпимо, так что я попросила Милу поскорее найти мою одежду. Алхимик еще немного покопалась в своей сумке и наконец-то извлекла оттуда мой изодранный и в некоторых местах прожженный камзол и почти целый плащ. На вопрос о рубашке она смущенно потупилась и сказала, что рубашку пришлось порвать на бинты. Ну и фиг с ней.
   Я провела ладонью над камзолом, возвращая ему первозданный вид. А после того, как я проделала подобную процедуру с плащом, Мила, немного смущаясь, протянула мне сложенную белую блузку со шнуровкой на груди.
   – На, возьми. Это у меня запасная. В конце концов, это я твою порвала…
   – Спасибо. – Улыбнулась я, и хотела было одеваться, как вдруг Мила остановила меня.
   – Но прежде я осмотрю твою грудь.
   – Я думала, что ты алхимик, а не целитель.
   – Да ладно. – Отмахнулась она. – Каждый алхимик должен быть неплохим целителем.
   – Это еще почему же?
   – А кто знает, что у него в следующий раз рванет во время очередного эксперимента? – Ответила вопросом на вопрос Мила. Мы переглянулись и рассмеялись.
   – Чувствуется, по опыту знаешь.
   – Еще как… – Вздохнула она. – Ладно, давай я тебя размотаю…
   – Нет, ну ни фига ж себе… – Пораженно выдохнула она, когда, справившись наконец-то с моей «упаковкой» она вместо ожога третьей степени узрела только ярко-розовый круг почти зажившей кожи. – Похоже, что перевязка тебе не нужна…
   Мила отвернулась от меня и начала быстро собирать свою сумку. Я моментально почувствовала что-то неладное и придержала ее за плечо.
   – Мила, постой! – Она вырвалась из моих рук, глядя на меня, как на чудовище.
   – Ты ведь не человек, нет? Кто ты? Оборотень, да?
   – Мила, я человек, клянусь тебе. Просто человек очень и очень необычный.
   – Не понимаю… – Она уселась напротив меня, притянув колени к груди и глядя на меня карими глазами из-под черной челки. – Кто же ты тогда?
   Я глубоко вздохнула и внезапно одним махом выложила ей все. И то, что я Путешественница, и почему у меня все раны так затягиваются и прочее, и прочее… Камилла слушала, не перебивая, а когда я закончила, тихо сказала:
   – Значит, получается, что у тебя есть родные, но ты их видишь очень редко потому, что должна помогать разным разумным существам в разных измерениях?
   – Ну, в общем-то, да…
   – А твои родители знают, кто ты? – Я покачала головой.