Страница:
– Нет. И вряд ли когда-нибудь узнают… Они бы этого никогда не поняли…
– Да… У меня родители такие же. Я ведь из очень известной и влиятельной семьи. Меня все детство заставляли ходить в дурацких платьях и туфлях на высоких каблуках, учиться вышивать и прочей ерунде… А потом, когда в четырнадцать лет они решили меня выдать за нашего сорокалетнего соседа, мотивируя это тем, что это упрочит положение нашей семьи, я попросту сбежала из дома. Настоятель Храма Семи Дорог приютил меня и сделал из меня алхимика. Правда, сколько я за три года у него переколотила пробирок и всякой ерунды повзрывала – не счесть! Зато я совершенно случайно получила смесь, которая при соприкосновении с воздухом дает эффект как от взорвавшегося огненного шара приличной мощности. – Гордо резюмировала она. Я же представила, какими же методами проб и ошибок была получена сия чудодейственная смесь, и тихо хихикнула. Засмеяться в полный голос мне не позволил еще не до конца заживший ожог.
– Мила, я тебя хочу кое о чем попросить.
– Да?
– Сохрани все то, что я тебе сказала, в тайне. Пожалуйста.
– Да я-то ничего не скажу, это не проблема. Но как мы объясним твое чудесное исцеление остальным? Они ведь далеко неглупы, и сразу сообразят, что здесь что-то нечисто…
– Да… – Я задумалась, а потом мне в голову пришла совершенно потрясающая идея. В том смысле, что настолько она была простая.
– Мил, а давай ты скажешь, что у тебя в сумке завалялся чудодейственный бальзам, который в рекордные сроки заживляет раны. Только у тебя его мало очень было – вот на меня весь и истратила… – Я развела руками. Мила с сомнением посмотрела на меня, прикидывая, прокатит ли такая авантюра, или нет, но в конце концов решила, что в худшем случае просто придется все рассказать. А может, и вовсе не придется ничего рассказывать…
В конце концов, всякое в жизни бывает…
Из шалаша я выползла минут через двадцать – пока оделась, пока прикинула, насколько страдающей мне стоит показаться, но потом решила, что лучшее – это вести себя естественно. В итоге, когда я выглянула на свет божий, моему взору предстала оригинальная картина.
Как выяснилось, мы остались на том же самом поле, где я с переменным успехом отбивалась от вконец обнаглевших молний, только переместились к самой кромке леса. Насколько мне было видно место сражения, улечься ребятам на землю я посоветовала весьма кстати – в том месте, где находился Воздушный щит, все, что выступало над поверхностью больше, чем на пятьдесят сантиметров, было аккуратно срезано параллельно поверхности. Скорее всего, щит настолько прогнулся, что срезал верхушки кустарника, словно косой.
Меня же не тронуло потому, что я стояла в эпицентре.
А может, мне просто повезло.
Я не стала углубляться в пространные рассуждения по этому поводу, поэтому медленно подошла к троллю, громоподобно храпевшему недалеко от шалаша, и слегка попинала его в бок. Гирдык пару раз всхрапнул, но все-таки открыл глаза.
И тотчас уставился на меня так, как будто увидел привидение.
– Ллина, ты что… Ты как?…
– Нормально я, нормально. – Я, кряхтя и морщась от колющей боли на месте едва затянувшегося ожога, уселась прямо на землю рядом с ним. – Жить буду.
– Да? А я уж думал – топталки отбросишь. Ведь с утра на тебя смотреть было страшно – я-то и то думал о том, как бы тебя прикончить полегче, чтобы не мучилась так сильно.
– Ну, спасибо… – Я вздрогнула, осознав, что у тролля это величайшее проявление заботы. – Только на будущее – как бы плохо мне не было, не торопись отправлять меня на тот свет. Ведьмы, знаешь ли, существа живучие…
– Ладно. Но помни: если что – сама просила.
– Заметано. – Я пожала огромную ладонь тролля, больше похожую на лапу, а он в ответ выщерился в жутковатом оскале, игравшем у него роль улыбки. И тут у него в животе громоподобно заурчало. Гирдык расстроено посмотрел на меня и неожиданно пожаловался.
– Вот, со вчерашнего дня не ел ничего. А Гидеон еще и в караул поставил, вместо паладина. Правильно, от в своих железяках никуда не годен – шагу не ступит, чтоб не забренчать как пустая кастрюля. А сам с эльфом пошел дорогу разнюхивать… Да еще и гнома зачем-то припасы охранять поставил, а меня он к ним не подпускает… – Тролль печально вздохнул. Я же, поддавшись минутной слабости, в трезвом уме и почти твердой памяти, по собственной воле наколдовала оголодавшему троллю приличных размеров хорошо прожаренную баранью ногу. Гирдык обрадовался ей как встрече с родной мамочкой. Я же, понимая, что такой душевной порыв грозит мне немалым беспокойством, картинно закатила глаза и, тихо вздохнув, распласталась на земле прямо там, где сидела.
Тролль, уже вовсю занятый своим поздним завтраком, невозмутимо у меня поинтересовался:
– Эй, а что это ты? – Я же, придав своему лицу выражение крестной муки, слабо прошептала:
– Создание продуктов отнимает очень много сил… Я не могу это делать часто, иначе вы рискуете остаться совсем без ведьмы…
– Ну, а хоть раз в день-то можешь? – Я прикинула, каково мне придется, и рискнула:
– Могу, но только растительную пищу и воду. А мясо – не чаще, чем раз в три дня. И то понемножку. – Тролль, страдальчески вздохнув, продолжил святое дело наполнения собственного желудка, а я, полежав еще минут пять для приличия, поднялась и, добредя до слабо дымящегося костра, уселась около него в ожидании развития событий, попутно соображая, кому же Гидеон успел так насолить, что на нас открыли сезон охоты. Хотя, говорить о закономерности было еще рано, но происшедшее заставило меня крепко задуматься.
От мыслей меня оторвали вернувшиеся Гидеон и Аннимо Орве. Эльф прошел мимо меня, словно бы и не заметив, а Гидеон уселся рядом со мной и спросил:
– Как ты себя чувствуешь? – Я пожала плечами.
– Нормально.
– После всего, что было?
– Спасибо Миле. Она – замечательный лекарь.
– Но ни один лекарь не смог бы вылечить то, что было у тебя, к тому же за столь короткий срок. – В это момент я увидела Милу, которая бочком пыталась прокрасться мимо нас.
– А вон она идет! – Громко воскликнула я, радуясь возможности перевести стрелки на немедленно найденного крайнего. – Ты у нее технические подробности спроси! – Мила, услышав мое контрпредложение, подскочила на месте и многозначительно погрозила мне кулаком. Гидеон оглянулся на нашего штатного алхимика, а потом снова повернулся ко мне.
– Хорошо, спрошу обязательно. Теперь скажи мне – когда ты сможешь сесть в седло? Сама понимаешь, времени у нас мало, и так из-за грозы задержались. – Я подумала и твердо ответила:
– Да хоть сейчас. – Гидеон поднялся и, серьезно глядя на меня, кивнул.
– Ладно. Тогда собирай вещи – через пятнадцать минут выезжаем.
Через пятнадцать так через пятнадцать. Я подхватила свою легкую дорожную сумку и направилась к своей серой в яблоках кобыле, почему-то ощущая спиной пристальный, изучающий взгляд…
Взгляд фиалковых эльфийских глаз…
…Мы быстро продвигались на юг, пользуясь тем, что Гидеон отлично знал все окрестные тропинки и дороги в радиусе ста километров, а также тем, что я втихую зачаровала лошадей, придав им редкостную прыть. Всадники вначале негромко удивлялись резко возросшей передвижной способностью своих рысаков, но потом, увидев, что из всей команды не ругаюсь и не возмущаюсь только я, крайний был найден немедленно.
– Ллина, сделай все, как было! – Гаркнул Гидеон, намекая на то, что его жеребец на высокой скорости играючи перескочил через куст орешника, высотой примерно два метра. Я пожала плечами – мол, как хотите, я ж из лучших побуждений, и деактивировала заклинание.
Лошадки резко посмирнели и, словно в пику своим мучителям, поплелись, едва передвигая ноги.
– Ллина!
– А что сразу Ллина?? – Возмутилась я, с затаенным злорадством наблюдая за тем, как каурый жеребец эльфа целенаправленно побрел к реке, вдоль русла которой мы ехали, полностью игнорируя команды и понукания всадника. – Сами ж хотели ехать побыстрее! Вот я вам и устроила скоростной пробег, благодаря которому мы до вечера наверстали упущенное из-за меня время. Так что нефиг возмущаться. И вообще – я предлагаю привал устроить, благо пить и есть не только лошадям надо, но и всадникам. А мой выздоравливающий организм продукты питания требует вообще с удвоенным энтузиазмом!
Гидеон одарил меня таким взглядом, что будь я лет на восемьдесят помоложе, то устыдилась бы до такой степени, что самолично бы устроила себе публичное наказание. А так я только ответила ему абсолютно индифферентным по отношению к нему взглядом, при этом внушив его мощному вороному жеребцу невыносимую жажду. Жеребец всхрапнул и рванул к воде, пристраиваясь на галечном пляже бок о бок с каурым жеребцом вконец отчаявшегося совладать со своей упрямой скотиной эльфа. Аннимо и Гидеон многозначительно переглянулись и, оставив своих лошадей, направились ко мне.
Мне это не понравилось. Я подозрительно смотрела на то, как они с выражением задуманной гадости на лицах приблизились ко мне.
– Ллиночка, – подозрительно ласковым голосом начал Гидеон. – Как ты себя чувствуешь, а?
– Да ничего, вроде бы. – Осторожно ответила я.
– Не болит грудь? – Еще ласковее вопросил наш командир.
– Да нет, вроде… – Еще более неуверенно ответила я, гадая, какую же страшную месть задумали эти двое.
– Очень хорошо! – С этими словами эти два подлеца стянули меня с кобылы и, невзирая на мои возмущенные вопли, потащили меня к реке.
Я ругалась и отбивалась, как могла, но эльф и человек, впервые объединившись во имя священной мести мне, нелюбимой, за вынужденный привал, невозмутимо перехватили меня поудобнее – один за руки, второй – за ноги, и, раскачав посильнее, замутили мной вполне чистую воду реки. Но то ли они не рассчитали силушку молодецкую, то ли мои пятьдесят пять килограммов оказались для них двоих слишком малым весом, но я пролетела по воздуху метра три с половиной, не меньше, прежде чем со звучным плюхом погрузилась в воду. Вынырнув, я с возмущением обнаружила, что Гидеон и Аннимо с донельзя довольными лицами торжественно пожимают руки, видимо удовлетворившись содеянным.
Но они явно забыли, что имеют дело с ведьмой.
Я нащупала ногами дно и встала во весь рост, благо река набирала глубину постепенно, и в этом месте вода доходила мне до груди.
Нехорошо улыбнувшись, я сделала два быстрых движения, и в горделиво стоявших Гидеона и Аннимо полетела сплетенная из водяных струек толстая веревка, обвившая их с ног до груди. Так что ребята могли только дышать, да и то с большим трудом. Стоя по грудь в воде, и управляя веревкой движениями правой кисти, я ласково так улыбнулась враз побледневшим ребятам, прочно примотанным друг другу.
Моя улыбка стала еще шире, когда я резко дернула рукой на себя, тем самым отправив своих мучителей в недалекий полет в ту же самую реку, но гораздо ближе к середине – когда эльф и человек пролетали у меня над головой, я щелкнула пальцами, и веревка осыпалась каплями воды, а обидчики приводнились уже по отдельности.
Теперь хохотала уже я, глядя на то, как Аннимо и Гидеон с крайне мрачными лицами выныривают из воды примерно метрах в двадцати от берега. Видимо, там было уже достаточно глубоко, так как стоять они не могли, но подплывали они ко мне с мрачной целеустремленностью, явно надеясь меня утопить, а также с расчетом на то, что река сыграет роль похоронной конторы.
Я взвизгнула и рванула к берегу, благо недалеко было.
Выбравшись из воды, я узрела на берегу стоявшую с приоткрытым ртом Милу, которая наблюдала за сценой нашего совместного купания.
– Мил, ты чего? – Я помахала ладонью перед носом девушки, обалдело смотревшей на вылезавшего из реки Гидеона в компании эльфа. – Ну, решили мы слегка освежиться, с кем не бывает?
– В одежде??? – Удивлению Милы не было предела.
– А ты хотела, чтобы голышом?
– Нет, но…
– Так чему же ты удивляешься? – Улыбнулась я, стягивая с левой ноги сапог и выливая из него воду. – Заодно и обувь помыли. Как водичка? – Весело спросила я у Аннимо, в данный момент совершавшего аналогичное действие со своим правым сапогом. Эльф покосился на меня, но ничего не ответил, демонстративно повернувшись ко мне спиной, одновременно стягивая второй сапог. Гидеон же посмотрел сначала на меня, потом на эльфа, и залился веселым, немного мальчишечьим смехом. Я представила, как мы все трое выглядим со стороны, и тоже засмеялась. Мила присоединилась, а эльф, как обычно, воздержался.
На смех из кустов высунулась голова тролля, обозревшего пространство и сделавшего следующий вывод:
– Вы че, ведьму топили? А чего же меня не позвали? – Мы переглянулись еще раз и захохотали еще пуще. Тролль ничего не понял, но, обозрев нас троих в мокрой одежде, захохотал густым басом.
– Народ, вношу контрпредложение – айда купаться! – Отсмеявшись, сказала я. Гидеон посмотрел на меня и улыбнулся:
– Ладно, только кого-нибудь на караул поставлю. Кто-нибудь хочет караулить? – Эльф открыл было рот, дабы вызваться на караул, но вспомнив, что в мокрой одежде сидеть будет не очень приятно, закрыл его обратно. Положение спас сэр Маркус, как нельзя кстати высунувшийся из кустов, и услышав, что речь идет о вечернем купании, добровольно вызвался на караул, мотивируя это тем, что за время его отсутствия на его драгоценные доспехи может быть совершено покушение с целью ограбления.
– Я лучше потом, на ночь глядя.
– Ладно, – со смехом сказала я. – Предлагаю мальчикам купаться здесь, а мы, девочки, пойдем во-он за тот поворот реки. Предупреждаю, что я понаставлю магических ловушек, так что если вдруг кто рискнет к нам сунуться – за последствия не отвечаю. Мила, за мной! – Скомандовала я и босиком, держа в руках мокрые сапоги, пошлепала на пляж, находившийся в маленькой бухточке, окруженной крутыми берегами, как стеной.
Мила сбегала к своей лошади за полотенцем неожиданно трогательного розового цвета и присоединилась ко мне. В бухточке мы с ней разделись, и в одних коротеньких нижних рубашках вошли в воду.
Мила зашла в воду по шею, и категорически отказалась идти дальше, объясняя свое поведение тем, что она совершенно не умеет плавать. Я улыбнулась и наколдовала ей пенопластовый ярко-красный спасательный круг. Мила уцепилась за него крепче клеща и, опробовав изобретение, минут через пять уже радостно смеялась, бултыхаясь в месте, где глубина составляла два метра. Я же, преобразовав свою нижнюю рубашку в закрытый купальник ярко-голубого цвета с бирюзовыми разводами, распустила волосы и, набрав побольше воздуха, нырнула. Очередное заклинание стихии Воды позволило мне не только видеть под водой как в плавательных очках, но и дышать словно рыбе. Я оглянулась и, увидев Милу, беспечно болтавшую ногами под водой, незаметно подплыла и аккуратно пощекотала ее за пятку. Визг, раздавшийся над поверхностью, был слышен даже под водой. Испугавшись, что Мила со страху перевернется на круге, я вынырнула, и начала ее успокаивать.
– Мил, ну чего ты верещишь, а?
– Ллина, там меня под водой что-то потрогало!!!
– Да я это была, я!
– Что??? Зачем ты меня так испугала??? – Мила возмущенно потянулась ко мне, едва не соскользнув с круга. Вовремя осознав, чем это может грозить, она осторожно переползла в более устойчивое положение, а я, дезактивировав заклинание Водного Дыхания, аккуратно облокотилась на другую сторону круга.
– Ллина, можно тебе задать деликатный вопрос? – Явно смущаясь, спросила Мила.
– Можно, конечно. Только если это не будет связано с моим возрастом. – Улыбнулась я. Мила перешла на трагичный шепот:
– Ллина, а что ты почувствовала, когда тебя целовал Аннимо?
– По правде это был самый горький поцелуй в моей жизни! – рассмеялась я. – А если честно, то тогда мне было не до этого. Слишком больно, знаешь ли.
– Да… Он тогда сказал, что эльфы так поят лекарством больных детей, ну, когда они слишком маленькие, чтобы пить из чашки. Меня б так напоили… – Мечтательно произнесла она, а до меня наконец-то дошло.
– Мила, тебе что, нравится Аннимо?
– А? – Встрепенулась она, и тут же погрустнела. – А что, так заметно? – «Еще как заметно» – подумала я, вспоминая выражение Милиных глаз при взгляде на высокого статного эльфа, но вслух ответила:
– Да нет, не очень. – Девушка грустно улыбнулась и покачала головой.
– Врешь ты, Ллина. Я сама знаю, что заметно… Но поделать с собой все равно ничего не могу. Он ведь такой… такой…
– Необычный. – Подсказала я.
– Именно! – Прищелкнула пальцами Мила. – Он совершенно не похож на тех, с кем я встречалась… В смысле, встречала в жизни.
Мила замолчала, а я задумалась о своем. Я вспомнила, что когда-то мне тоже было двадцать лет, но чувствовала я себя на те же Милины семнадцать. Именно тогда, когда я в первый раз попала в другой мир, я смотрела на эльфов с точно таким же восторгом… Именно тогда я тоже влюбилась, как я думала – навсегда. Но Голос, который в те первые походы держал со мной ментальную связь, сообщил мне, что я должна умереть для того мира после выполнения своей миссии. На мой крик почему он холодно ответил, что слишком много поставлено на карту. Если Путешественница Ллина или, как меня там прозвали, Калимдор – Лик Судьбы, останется в живых, то начнется масштабная война – одна сторона будет биться за то, чтобы найти меня и уничтожить, а другая будет сражаться за то, чтобы меня никогда не обнаружили. И ни те, ни другие не будут знать, что меня в том мире уже нет. В сущности, будет война из-за того, чего уже не существует. И только моя «смерть» могла не допустить бессмысленной бойни за светлый образ, который остался только в памяти…
И я «умерла».
Причем на глазах того, ради которого я хотела остаться. И того, другого, кто хотел мне отомстить. Именно он проткнул меня насквозь своими чуть изогнутыми длинными клинками.
Я упала в горную реку, откуда Голос телепортировал меня в Зеркальную Галерею. После этого случая я не разговаривала с ним почти два года, приходя из очередного мира и сразу же уходя в другой. Мне понадобилось много времени, чтобы перебороть себя, попытаться забыть то, что случилось той ночью на горном перевале, а после того, как воспоминания потеряли свою остроту, я стала ДЕЙСТВИТЕЛЬНО Путешественницей, чей единственный дом – Зеркальная Галерея Миров…
Я выскользнула из вереницы воспоминаний и тотчас столкнулась с пристальным и серьезным взглядом Милы. Девушка смотрела на меня так, словно в моих глазах она увидела картины не дававшего мне покоя прошлого. Я думала, что она спросит, о чем я вспомнила, но алхимик только грустно улыбнулась и слегка коснулась ладонью моей мокрой и холодной руки. Я улыбнулась в ответ, отгоняя от себя тени воспоминаний, и излишне веселым голосом сказала:
– Мил, я под водой поплаваю. Если нескоро всплыву – не волнуйся и не торопись кричать, что я утонула. У меня есть заклинание, позволяющее некоторое время дышать под водой. Хорошо? – Девушка кивнула, а я, активировав заклинание для подводного дыхания, нырнула в прохладную и немного темную глубину.
Вода встретила меня ощущением необыкновенной прохлады и легкости. Серебристые пузырьки воздуха срывались с моих губ и быстро всплывали к поверхности. Я нырнула ближе ко дну, где проходило более холодное течение, и устремилась вместе с ним. Наверное, со стороны я была похожа на русалку – длинные распущенные волосы, чуть мерцавшие в толще воды, ставшие ярко-синими от воздействия заклинания глаза и серебристые пузырьки выдыхаемого воздуха, ореолом кружившиеся вокруг меня в струе подводного течения. Я отдалась на его волю, быстро скользя в толще воды и позволяя прохладе вымывать тревожные мысли из моей головы…
Не знаю, сколько времени я так провела, но потом я все-таки вспомнила, что пора возвращаться. Я всплыла на поверхность, огляделась и поняла, что, замечтавшись, спустилась вниз по реке метров на сто-сто пятьдесят, а бухточка с Милой осталась за поворотом. Чертыхнувшись, я снова нырнула и поплыла вверх по течению. Бороться с течением было непросто, но я нашла небольшой «коридор», где вода почти стояла на месте, и устремилась вперед.
Через несколько минут вода посветлела, а дно стало значительно ближе – значит, я уже почти подплыла к тому месту, где осталась Мила. Я спустилась на самое дно, когда меня накрыла чья-то тень, а через секунду мимо меня, плавно скользя в толще воды, проплыл эльф. Вот уж кто был похож на русалку!
Длинные светлые волосы ореолом обрамляли лицо, фиалковые глаза стали темно-лиловыми, а гибкое тело словно не ощущало сопротивления воды – так легко и непринужденно он чувствовал себя в воде. Увидев меня, он одним плавным движением остановился, находясь в явном недоумении, как же я умудрилась тут очутиться, да еще явно не испытывая дискомфорта от отсутствия воздуха. Я нахально улыбнулась и, сделав эльфу ручкой, штопором ввинтилась в толщу воды. Уж что-что, а плавать я за свою сотню лет я научилась очень хорошо – из горной реки выплыву, да и скорость могу развивать приличную. Я думала, что встреча с Аннимо под водой закончится этой демонстрацией моего плавательного таланта, но я ошиблась.
Ровно через пять секунд гибкое тело эльфа мелькнуло недалеко от меня. Я улыбнулась, принимая вызов, и, вдохнув поглубже, дезактивировала заклинание, позволяющее мне дышать под водой. Грудь сразу же сдавило, но я, не обращая на это внимание, рванула вперед. Эльф скользил рядом со мной, напоминая арбалетный болт, выпущенный под водой. Скорость его была чуть выше, чем у меня, но я была более гибкой, поэтому мы держались почти наравне.
На поверхность мы вынырнули одновременно, перепугав Милу до очередного визга и последовавшего за этим падения. Вспомнив, что Мила совершенно не умеет плавать, да еще и воды боится до полусмерти, я поплыла к ней со всей возможной скоростью. Когда я достигла места, где упала Мила, она уже скрылась под водой.
Чертыхнувшись, я нырнула за ней.
И с ужасом увидела, что девушка медленно скрывается в черном омуте, который невесть как оказался в этом месте дна. Воздуха у меня почти не осталось, а активировать заклинание для дыхания под водой можно было только на поверхности. Но пока я всплыву наверх, пока вернусь, может оказаться так, что спасать будет некого. Поэтому я зажгла в ладони яркий шарик света и рванулась в глубину черного омута. Я спускалась все ниже, а передо мной была только чернота…
И маленький светлячок, плывущий впереди.
Наконец я увидела медленно опускающуюся на глубину Милу.
Рванулась к ней, и, ухватив девушку за руку, поплыла к поверхности…
Подъем из омута казался бесконечным, я видела наверху только яркий круг светлой воды, словно я поднималась из подводного колодца. Перед глазами заплясали черные точки, стремительно разраставшиеся в пятна, слепившие меня, в груди было пусто-пусто, а легкие горели от желания вдохнуть хоть глоток воздуха. Я знала, что если сейчас открою рот, то в легкие хлынет вода, и вот тогда мы обе утонем, никакая магия не поможет. Татуировка на левом запястье горела огнем, я знала, что сейчас я нахожусь в сознании только благодаря силе Путешественницы…
Я выкладывалась полностью, мертвой хваткой вцепившись в безвольную Милину руку, пульс в которой бился все реже и реже. Я сцепила зубы, решив про себя, что либо вытащу нас обеих, либо мы обе сгинем в этом проклятом омуте!
Господи, ну когда же будет поверхность?!!
Рывок, еще рывок…
Мила становится все тяжелее, и уже непонятно, то ли вытягиваю нас обеих, то ли мы опускаемся все ниже…
Пятно света над моей головой было так уже так близко, что при желании я, наверное, могла бы коснуться его рукой…
Я вытянула руку вверх, понимая, что это так же бесполезно, как стоя на вершине горы, пытаться коснуться облаков, проплывающих над твоей головой…
Но иногда это все-таки получается…
В тот момент, когда в легкие мне хлынула вода, я почувствовала, как мою протянутую вверх руку до боли сжала чья-то твердая рука.
Сжала и потянула наверх, к свету…
Но я этого уже не видела…
…Сознание вернулось вместе с горящей болью в груди. Я попыталась вдохнуть и тотчас закашлялась, выплевывая воду. Меня повернули на бок, и я минуты полторы яростно отплевывалась от воды, залившейся ко мне в легкие.
Наконец я смогла более-менее нормально дышать и открыла глаза.
Надо мной склонилось обеспокоенное лицо гнома, заросшее ярко рыжей бородой.
– Как Мила? – Гном отвел глаза и посторонился, открывая мне галечный пляж и бледную, недвижимую Милу с посиневшими губами.
– Нет… – Я рывком села и, не обращая внимания на головокружение и тошноту, подползла к Миле на четвереньках.
– Мила, Милочка, ты меня слышишь?…
– Она умерла, Ллина. – Спокойный голос Аннимо Орве пробился сквозь мутную пелену головокружения.
– Нет, я не позволю!! – Я захлебнулась этим воплем и, забыв о магии, сильно надавила на грудь Милы судорожно сжатыми кулаками четыре раза… Приоткрыла безвольный рот и, зажав нос, с силой вдохнула воздух ей в легкие…
Снова давлю на ребра…
Раз… Два… Три… Четыре…
Еще один сильный вдох…
Дыши, Мила, дыши, не сдавайся…
Раз… Два… Три… Че…
Мила дернулась раз, другой и тут же закашлялась, выплевывая воду.
Я быстро перевернула ее на бок, чтобы ей было легче дышать, и тут же почувствовала, что меня бьет крупная дрожь.
Еще ни разу в жизни я так не боялась за чужую жизнь. Я приподняла медленно приходящую в себя девушку и прижала к себе, чувствуя, как жизнь рывками возвращается в ее тело. Меня всю трясло, я поверить не могла, что за каких-то два дня эта девушка, почти еще ребенок, стала для меня таким дорогим существом.
– Да… У меня родители такие же. Я ведь из очень известной и влиятельной семьи. Меня все детство заставляли ходить в дурацких платьях и туфлях на высоких каблуках, учиться вышивать и прочей ерунде… А потом, когда в четырнадцать лет они решили меня выдать за нашего сорокалетнего соседа, мотивируя это тем, что это упрочит положение нашей семьи, я попросту сбежала из дома. Настоятель Храма Семи Дорог приютил меня и сделал из меня алхимика. Правда, сколько я за три года у него переколотила пробирок и всякой ерунды повзрывала – не счесть! Зато я совершенно случайно получила смесь, которая при соприкосновении с воздухом дает эффект как от взорвавшегося огненного шара приличной мощности. – Гордо резюмировала она. Я же представила, какими же методами проб и ошибок была получена сия чудодейственная смесь, и тихо хихикнула. Засмеяться в полный голос мне не позволил еще не до конца заживший ожог.
– Мила, я тебя хочу кое о чем попросить.
– Да?
– Сохрани все то, что я тебе сказала, в тайне. Пожалуйста.
– Да я-то ничего не скажу, это не проблема. Но как мы объясним твое чудесное исцеление остальным? Они ведь далеко неглупы, и сразу сообразят, что здесь что-то нечисто…
– Да… – Я задумалась, а потом мне в голову пришла совершенно потрясающая идея. В том смысле, что настолько она была простая.
– Мил, а давай ты скажешь, что у тебя в сумке завалялся чудодейственный бальзам, который в рекордные сроки заживляет раны. Только у тебя его мало очень было – вот на меня весь и истратила… – Я развела руками. Мила с сомнением посмотрела на меня, прикидывая, прокатит ли такая авантюра, или нет, но в конце концов решила, что в худшем случае просто придется все рассказать. А может, и вовсе не придется ничего рассказывать…
В конце концов, всякое в жизни бывает…
Из шалаша я выползла минут через двадцать – пока оделась, пока прикинула, насколько страдающей мне стоит показаться, но потом решила, что лучшее – это вести себя естественно. В итоге, когда я выглянула на свет божий, моему взору предстала оригинальная картина.
Как выяснилось, мы остались на том же самом поле, где я с переменным успехом отбивалась от вконец обнаглевших молний, только переместились к самой кромке леса. Насколько мне было видно место сражения, улечься ребятам на землю я посоветовала весьма кстати – в том месте, где находился Воздушный щит, все, что выступало над поверхностью больше, чем на пятьдесят сантиметров, было аккуратно срезано параллельно поверхности. Скорее всего, щит настолько прогнулся, что срезал верхушки кустарника, словно косой.
Меня же не тронуло потому, что я стояла в эпицентре.
А может, мне просто повезло.
Я не стала углубляться в пространные рассуждения по этому поводу, поэтому медленно подошла к троллю, громоподобно храпевшему недалеко от шалаша, и слегка попинала его в бок. Гирдык пару раз всхрапнул, но все-таки открыл глаза.
И тотчас уставился на меня так, как будто увидел привидение.
– Ллина, ты что… Ты как?…
– Нормально я, нормально. – Я, кряхтя и морщась от колющей боли на месте едва затянувшегося ожога, уселась прямо на землю рядом с ним. – Жить буду.
– Да? А я уж думал – топталки отбросишь. Ведь с утра на тебя смотреть было страшно – я-то и то думал о том, как бы тебя прикончить полегче, чтобы не мучилась так сильно.
– Ну, спасибо… – Я вздрогнула, осознав, что у тролля это величайшее проявление заботы. – Только на будущее – как бы плохо мне не было, не торопись отправлять меня на тот свет. Ведьмы, знаешь ли, существа живучие…
– Ладно. Но помни: если что – сама просила.
– Заметано. – Я пожала огромную ладонь тролля, больше похожую на лапу, а он в ответ выщерился в жутковатом оскале, игравшем у него роль улыбки. И тут у него в животе громоподобно заурчало. Гирдык расстроено посмотрел на меня и неожиданно пожаловался.
– Вот, со вчерашнего дня не ел ничего. А Гидеон еще и в караул поставил, вместо паладина. Правильно, от в своих железяках никуда не годен – шагу не ступит, чтоб не забренчать как пустая кастрюля. А сам с эльфом пошел дорогу разнюхивать… Да еще и гнома зачем-то припасы охранять поставил, а меня он к ним не подпускает… – Тролль печально вздохнул. Я же, поддавшись минутной слабости, в трезвом уме и почти твердой памяти, по собственной воле наколдовала оголодавшему троллю приличных размеров хорошо прожаренную баранью ногу. Гирдык обрадовался ей как встрече с родной мамочкой. Я же, понимая, что такой душевной порыв грозит мне немалым беспокойством, картинно закатила глаза и, тихо вздохнув, распласталась на земле прямо там, где сидела.
Тролль, уже вовсю занятый своим поздним завтраком, невозмутимо у меня поинтересовался:
– Эй, а что это ты? – Я же, придав своему лицу выражение крестной муки, слабо прошептала:
– Создание продуктов отнимает очень много сил… Я не могу это делать часто, иначе вы рискуете остаться совсем без ведьмы…
– Ну, а хоть раз в день-то можешь? – Я прикинула, каково мне придется, и рискнула:
– Могу, но только растительную пищу и воду. А мясо – не чаще, чем раз в три дня. И то понемножку. – Тролль, страдальчески вздохнув, продолжил святое дело наполнения собственного желудка, а я, полежав еще минут пять для приличия, поднялась и, добредя до слабо дымящегося костра, уселась около него в ожидании развития событий, попутно соображая, кому же Гидеон успел так насолить, что на нас открыли сезон охоты. Хотя, говорить о закономерности было еще рано, но происшедшее заставило меня крепко задуматься.
От мыслей меня оторвали вернувшиеся Гидеон и Аннимо Орве. Эльф прошел мимо меня, словно бы и не заметив, а Гидеон уселся рядом со мной и спросил:
– Как ты себя чувствуешь? – Я пожала плечами.
– Нормально.
– После всего, что было?
– Спасибо Миле. Она – замечательный лекарь.
– Но ни один лекарь не смог бы вылечить то, что было у тебя, к тому же за столь короткий срок. – В это момент я увидела Милу, которая бочком пыталась прокрасться мимо нас.
– А вон она идет! – Громко воскликнула я, радуясь возможности перевести стрелки на немедленно найденного крайнего. – Ты у нее технические подробности спроси! – Мила, услышав мое контрпредложение, подскочила на месте и многозначительно погрозила мне кулаком. Гидеон оглянулся на нашего штатного алхимика, а потом снова повернулся ко мне.
– Хорошо, спрошу обязательно. Теперь скажи мне – когда ты сможешь сесть в седло? Сама понимаешь, времени у нас мало, и так из-за грозы задержались. – Я подумала и твердо ответила:
– Да хоть сейчас. – Гидеон поднялся и, серьезно глядя на меня, кивнул.
– Ладно. Тогда собирай вещи – через пятнадцать минут выезжаем.
Через пятнадцать так через пятнадцать. Я подхватила свою легкую дорожную сумку и направилась к своей серой в яблоках кобыле, почему-то ощущая спиной пристальный, изучающий взгляд…
Взгляд фиалковых эльфийских глаз…
…Мы быстро продвигались на юг, пользуясь тем, что Гидеон отлично знал все окрестные тропинки и дороги в радиусе ста километров, а также тем, что я втихую зачаровала лошадей, придав им редкостную прыть. Всадники вначале негромко удивлялись резко возросшей передвижной способностью своих рысаков, но потом, увидев, что из всей команды не ругаюсь и не возмущаюсь только я, крайний был найден немедленно.
– Ллина, сделай все, как было! – Гаркнул Гидеон, намекая на то, что его жеребец на высокой скорости играючи перескочил через куст орешника, высотой примерно два метра. Я пожала плечами – мол, как хотите, я ж из лучших побуждений, и деактивировала заклинание.
Лошадки резко посмирнели и, словно в пику своим мучителям, поплелись, едва передвигая ноги.
– Ллина!
– А что сразу Ллина?? – Возмутилась я, с затаенным злорадством наблюдая за тем, как каурый жеребец эльфа целенаправленно побрел к реке, вдоль русла которой мы ехали, полностью игнорируя команды и понукания всадника. – Сами ж хотели ехать побыстрее! Вот я вам и устроила скоростной пробег, благодаря которому мы до вечера наверстали упущенное из-за меня время. Так что нефиг возмущаться. И вообще – я предлагаю привал устроить, благо пить и есть не только лошадям надо, но и всадникам. А мой выздоравливающий организм продукты питания требует вообще с удвоенным энтузиазмом!
Гидеон одарил меня таким взглядом, что будь я лет на восемьдесят помоложе, то устыдилась бы до такой степени, что самолично бы устроила себе публичное наказание. А так я только ответила ему абсолютно индифферентным по отношению к нему взглядом, при этом внушив его мощному вороному жеребцу невыносимую жажду. Жеребец всхрапнул и рванул к воде, пристраиваясь на галечном пляже бок о бок с каурым жеребцом вконец отчаявшегося совладать со своей упрямой скотиной эльфа. Аннимо и Гидеон многозначительно переглянулись и, оставив своих лошадей, направились ко мне.
Мне это не понравилось. Я подозрительно смотрела на то, как они с выражением задуманной гадости на лицах приблизились ко мне.
– Ллиночка, – подозрительно ласковым голосом начал Гидеон. – Как ты себя чувствуешь, а?
– Да ничего, вроде бы. – Осторожно ответила я.
– Не болит грудь? – Еще ласковее вопросил наш командир.
– Да нет, вроде… – Еще более неуверенно ответила я, гадая, какую же страшную месть задумали эти двое.
– Очень хорошо! – С этими словами эти два подлеца стянули меня с кобылы и, невзирая на мои возмущенные вопли, потащили меня к реке.
Я ругалась и отбивалась, как могла, но эльф и человек, впервые объединившись во имя священной мести мне, нелюбимой, за вынужденный привал, невозмутимо перехватили меня поудобнее – один за руки, второй – за ноги, и, раскачав посильнее, замутили мной вполне чистую воду реки. Но то ли они не рассчитали силушку молодецкую, то ли мои пятьдесят пять килограммов оказались для них двоих слишком малым весом, но я пролетела по воздуху метра три с половиной, не меньше, прежде чем со звучным плюхом погрузилась в воду. Вынырнув, я с возмущением обнаружила, что Гидеон и Аннимо с донельзя довольными лицами торжественно пожимают руки, видимо удовлетворившись содеянным.
Но они явно забыли, что имеют дело с ведьмой.
Я нащупала ногами дно и встала во весь рост, благо река набирала глубину постепенно, и в этом месте вода доходила мне до груди.
Нехорошо улыбнувшись, я сделала два быстрых движения, и в горделиво стоявших Гидеона и Аннимо полетела сплетенная из водяных струек толстая веревка, обвившая их с ног до груди. Так что ребята могли только дышать, да и то с большим трудом. Стоя по грудь в воде, и управляя веревкой движениями правой кисти, я ласково так улыбнулась враз побледневшим ребятам, прочно примотанным друг другу.
Моя улыбка стала еще шире, когда я резко дернула рукой на себя, тем самым отправив своих мучителей в недалекий полет в ту же самую реку, но гораздо ближе к середине – когда эльф и человек пролетали у меня над головой, я щелкнула пальцами, и веревка осыпалась каплями воды, а обидчики приводнились уже по отдельности.
Теперь хохотала уже я, глядя на то, как Аннимо и Гидеон с крайне мрачными лицами выныривают из воды примерно метрах в двадцати от берега. Видимо, там было уже достаточно глубоко, так как стоять они не могли, но подплывали они ко мне с мрачной целеустремленностью, явно надеясь меня утопить, а также с расчетом на то, что река сыграет роль похоронной конторы.
Я взвизгнула и рванула к берегу, благо недалеко было.
Выбравшись из воды, я узрела на берегу стоявшую с приоткрытым ртом Милу, которая наблюдала за сценой нашего совместного купания.
– Мил, ты чего? – Я помахала ладонью перед носом девушки, обалдело смотревшей на вылезавшего из реки Гидеона в компании эльфа. – Ну, решили мы слегка освежиться, с кем не бывает?
– В одежде??? – Удивлению Милы не было предела.
– А ты хотела, чтобы голышом?
– Нет, но…
– Так чему же ты удивляешься? – Улыбнулась я, стягивая с левой ноги сапог и выливая из него воду. – Заодно и обувь помыли. Как водичка? – Весело спросила я у Аннимо, в данный момент совершавшего аналогичное действие со своим правым сапогом. Эльф покосился на меня, но ничего не ответил, демонстративно повернувшись ко мне спиной, одновременно стягивая второй сапог. Гидеон же посмотрел сначала на меня, потом на эльфа, и залился веселым, немного мальчишечьим смехом. Я представила, как мы все трое выглядим со стороны, и тоже засмеялась. Мила присоединилась, а эльф, как обычно, воздержался.
На смех из кустов высунулась голова тролля, обозревшего пространство и сделавшего следующий вывод:
– Вы че, ведьму топили? А чего же меня не позвали? – Мы переглянулись еще раз и захохотали еще пуще. Тролль ничего не понял, но, обозрев нас троих в мокрой одежде, захохотал густым басом.
– Народ, вношу контрпредложение – айда купаться! – Отсмеявшись, сказала я. Гидеон посмотрел на меня и улыбнулся:
– Ладно, только кого-нибудь на караул поставлю. Кто-нибудь хочет караулить? – Эльф открыл было рот, дабы вызваться на караул, но вспомнив, что в мокрой одежде сидеть будет не очень приятно, закрыл его обратно. Положение спас сэр Маркус, как нельзя кстати высунувшийся из кустов, и услышав, что речь идет о вечернем купании, добровольно вызвался на караул, мотивируя это тем, что за время его отсутствия на его драгоценные доспехи может быть совершено покушение с целью ограбления.
– Я лучше потом, на ночь глядя.
– Ладно, – со смехом сказала я. – Предлагаю мальчикам купаться здесь, а мы, девочки, пойдем во-он за тот поворот реки. Предупреждаю, что я понаставлю магических ловушек, так что если вдруг кто рискнет к нам сунуться – за последствия не отвечаю. Мила, за мной! – Скомандовала я и босиком, держа в руках мокрые сапоги, пошлепала на пляж, находившийся в маленькой бухточке, окруженной крутыми берегами, как стеной.
Мила сбегала к своей лошади за полотенцем неожиданно трогательного розового цвета и присоединилась ко мне. В бухточке мы с ней разделись, и в одних коротеньких нижних рубашках вошли в воду.
Мила зашла в воду по шею, и категорически отказалась идти дальше, объясняя свое поведение тем, что она совершенно не умеет плавать. Я улыбнулась и наколдовала ей пенопластовый ярко-красный спасательный круг. Мила уцепилась за него крепче клеща и, опробовав изобретение, минут через пять уже радостно смеялась, бултыхаясь в месте, где глубина составляла два метра. Я же, преобразовав свою нижнюю рубашку в закрытый купальник ярко-голубого цвета с бирюзовыми разводами, распустила волосы и, набрав побольше воздуха, нырнула. Очередное заклинание стихии Воды позволило мне не только видеть под водой как в плавательных очках, но и дышать словно рыбе. Я оглянулась и, увидев Милу, беспечно болтавшую ногами под водой, незаметно подплыла и аккуратно пощекотала ее за пятку. Визг, раздавшийся над поверхностью, был слышен даже под водой. Испугавшись, что Мила со страху перевернется на круге, я вынырнула, и начала ее успокаивать.
– Мил, ну чего ты верещишь, а?
– Ллина, там меня под водой что-то потрогало!!!
– Да я это была, я!
– Что??? Зачем ты меня так испугала??? – Мила возмущенно потянулась ко мне, едва не соскользнув с круга. Вовремя осознав, чем это может грозить, она осторожно переползла в более устойчивое положение, а я, дезактивировав заклинание Водного Дыхания, аккуратно облокотилась на другую сторону круга.
– Ллина, можно тебе задать деликатный вопрос? – Явно смущаясь, спросила Мила.
– Можно, конечно. Только если это не будет связано с моим возрастом. – Улыбнулась я. Мила перешла на трагичный шепот:
– Ллина, а что ты почувствовала, когда тебя целовал Аннимо?
– По правде это был самый горький поцелуй в моей жизни! – рассмеялась я. – А если честно, то тогда мне было не до этого. Слишком больно, знаешь ли.
– Да… Он тогда сказал, что эльфы так поят лекарством больных детей, ну, когда они слишком маленькие, чтобы пить из чашки. Меня б так напоили… – Мечтательно произнесла она, а до меня наконец-то дошло.
– Мила, тебе что, нравится Аннимо?
– А? – Встрепенулась она, и тут же погрустнела. – А что, так заметно? – «Еще как заметно» – подумала я, вспоминая выражение Милиных глаз при взгляде на высокого статного эльфа, но вслух ответила:
– Да нет, не очень. – Девушка грустно улыбнулась и покачала головой.
– Врешь ты, Ллина. Я сама знаю, что заметно… Но поделать с собой все равно ничего не могу. Он ведь такой… такой…
– Необычный. – Подсказала я.
– Именно! – Прищелкнула пальцами Мила. – Он совершенно не похож на тех, с кем я встречалась… В смысле, встречала в жизни.
Мила замолчала, а я задумалась о своем. Я вспомнила, что когда-то мне тоже было двадцать лет, но чувствовала я себя на те же Милины семнадцать. Именно тогда, когда я в первый раз попала в другой мир, я смотрела на эльфов с точно таким же восторгом… Именно тогда я тоже влюбилась, как я думала – навсегда. Но Голос, который в те первые походы держал со мной ментальную связь, сообщил мне, что я должна умереть для того мира после выполнения своей миссии. На мой крик почему он холодно ответил, что слишком много поставлено на карту. Если Путешественница Ллина или, как меня там прозвали, Калимдор – Лик Судьбы, останется в живых, то начнется масштабная война – одна сторона будет биться за то, чтобы найти меня и уничтожить, а другая будет сражаться за то, чтобы меня никогда не обнаружили. И ни те, ни другие не будут знать, что меня в том мире уже нет. В сущности, будет война из-за того, чего уже не существует. И только моя «смерть» могла не допустить бессмысленной бойни за светлый образ, который остался только в памяти…
И я «умерла».
Причем на глазах того, ради которого я хотела остаться. И того, другого, кто хотел мне отомстить. Именно он проткнул меня насквозь своими чуть изогнутыми длинными клинками.
Я упала в горную реку, откуда Голос телепортировал меня в Зеркальную Галерею. После этого случая я не разговаривала с ним почти два года, приходя из очередного мира и сразу же уходя в другой. Мне понадобилось много времени, чтобы перебороть себя, попытаться забыть то, что случилось той ночью на горном перевале, а после того, как воспоминания потеряли свою остроту, я стала ДЕЙСТВИТЕЛЬНО Путешественницей, чей единственный дом – Зеркальная Галерея Миров…
Я выскользнула из вереницы воспоминаний и тотчас столкнулась с пристальным и серьезным взглядом Милы. Девушка смотрела на меня так, словно в моих глазах она увидела картины не дававшего мне покоя прошлого. Я думала, что она спросит, о чем я вспомнила, но алхимик только грустно улыбнулась и слегка коснулась ладонью моей мокрой и холодной руки. Я улыбнулась в ответ, отгоняя от себя тени воспоминаний, и излишне веселым голосом сказала:
– Мил, я под водой поплаваю. Если нескоро всплыву – не волнуйся и не торопись кричать, что я утонула. У меня есть заклинание, позволяющее некоторое время дышать под водой. Хорошо? – Девушка кивнула, а я, активировав заклинание для подводного дыхания, нырнула в прохладную и немного темную глубину.
Вода встретила меня ощущением необыкновенной прохлады и легкости. Серебристые пузырьки воздуха срывались с моих губ и быстро всплывали к поверхности. Я нырнула ближе ко дну, где проходило более холодное течение, и устремилась вместе с ним. Наверное, со стороны я была похожа на русалку – длинные распущенные волосы, чуть мерцавшие в толще воды, ставшие ярко-синими от воздействия заклинания глаза и серебристые пузырьки выдыхаемого воздуха, ореолом кружившиеся вокруг меня в струе подводного течения. Я отдалась на его волю, быстро скользя в толще воды и позволяя прохладе вымывать тревожные мысли из моей головы…
Не знаю, сколько времени я так провела, но потом я все-таки вспомнила, что пора возвращаться. Я всплыла на поверхность, огляделась и поняла, что, замечтавшись, спустилась вниз по реке метров на сто-сто пятьдесят, а бухточка с Милой осталась за поворотом. Чертыхнувшись, я снова нырнула и поплыла вверх по течению. Бороться с течением было непросто, но я нашла небольшой «коридор», где вода почти стояла на месте, и устремилась вперед.
Через несколько минут вода посветлела, а дно стало значительно ближе – значит, я уже почти подплыла к тому месту, где осталась Мила. Я спустилась на самое дно, когда меня накрыла чья-то тень, а через секунду мимо меня, плавно скользя в толще воды, проплыл эльф. Вот уж кто был похож на русалку!
Длинные светлые волосы ореолом обрамляли лицо, фиалковые глаза стали темно-лиловыми, а гибкое тело словно не ощущало сопротивления воды – так легко и непринужденно он чувствовал себя в воде. Увидев меня, он одним плавным движением остановился, находясь в явном недоумении, как же я умудрилась тут очутиться, да еще явно не испытывая дискомфорта от отсутствия воздуха. Я нахально улыбнулась и, сделав эльфу ручкой, штопором ввинтилась в толщу воды. Уж что-что, а плавать я за свою сотню лет я научилась очень хорошо – из горной реки выплыву, да и скорость могу развивать приличную. Я думала, что встреча с Аннимо под водой закончится этой демонстрацией моего плавательного таланта, но я ошиблась.
Ровно через пять секунд гибкое тело эльфа мелькнуло недалеко от меня. Я улыбнулась, принимая вызов, и, вдохнув поглубже, дезактивировала заклинание, позволяющее мне дышать под водой. Грудь сразу же сдавило, но я, не обращая на это внимание, рванула вперед. Эльф скользил рядом со мной, напоминая арбалетный болт, выпущенный под водой. Скорость его была чуть выше, чем у меня, но я была более гибкой, поэтому мы держались почти наравне.
На поверхность мы вынырнули одновременно, перепугав Милу до очередного визга и последовавшего за этим падения. Вспомнив, что Мила совершенно не умеет плавать, да еще и воды боится до полусмерти, я поплыла к ней со всей возможной скоростью. Когда я достигла места, где упала Мила, она уже скрылась под водой.
Чертыхнувшись, я нырнула за ней.
И с ужасом увидела, что девушка медленно скрывается в черном омуте, который невесть как оказался в этом месте дна. Воздуха у меня почти не осталось, а активировать заклинание для дыхания под водой можно было только на поверхности. Но пока я всплыву наверх, пока вернусь, может оказаться так, что спасать будет некого. Поэтому я зажгла в ладони яркий шарик света и рванулась в глубину черного омута. Я спускалась все ниже, а передо мной была только чернота…
И маленький светлячок, плывущий впереди.
Наконец я увидела медленно опускающуюся на глубину Милу.
Рванулась к ней, и, ухватив девушку за руку, поплыла к поверхности…
Подъем из омута казался бесконечным, я видела наверху только яркий круг светлой воды, словно я поднималась из подводного колодца. Перед глазами заплясали черные точки, стремительно разраставшиеся в пятна, слепившие меня, в груди было пусто-пусто, а легкие горели от желания вдохнуть хоть глоток воздуха. Я знала, что если сейчас открою рот, то в легкие хлынет вода, и вот тогда мы обе утонем, никакая магия не поможет. Татуировка на левом запястье горела огнем, я знала, что сейчас я нахожусь в сознании только благодаря силе Путешественницы…
Я выкладывалась полностью, мертвой хваткой вцепившись в безвольную Милину руку, пульс в которой бился все реже и реже. Я сцепила зубы, решив про себя, что либо вытащу нас обеих, либо мы обе сгинем в этом проклятом омуте!
Господи, ну когда же будет поверхность?!!
Рывок, еще рывок…
Мила становится все тяжелее, и уже непонятно, то ли вытягиваю нас обеих, то ли мы опускаемся все ниже…
Пятно света над моей головой было так уже так близко, что при желании я, наверное, могла бы коснуться его рукой…
Я вытянула руку вверх, понимая, что это так же бесполезно, как стоя на вершине горы, пытаться коснуться облаков, проплывающих над твоей головой…
Но иногда это все-таки получается…
В тот момент, когда в легкие мне хлынула вода, я почувствовала, как мою протянутую вверх руку до боли сжала чья-то твердая рука.
Сжала и потянула наверх, к свету…
Но я этого уже не видела…
…Сознание вернулось вместе с горящей болью в груди. Я попыталась вдохнуть и тотчас закашлялась, выплевывая воду. Меня повернули на бок, и я минуты полторы яростно отплевывалась от воды, залившейся ко мне в легкие.
Наконец я смогла более-менее нормально дышать и открыла глаза.
Надо мной склонилось обеспокоенное лицо гнома, заросшее ярко рыжей бородой.
– Как Мила? – Гном отвел глаза и посторонился, открывая мне галечный пляж и бледную, недвижимую Милу с посиневшими губами.
– Нет… – Я рывком села и, не обращая внимания на головокружение и тошноту, подползла к Миле на четвереньках.
– Мила, Милочка, ты меня слышишь?…
– Она умерла, Ллина. – Спокойный голос Аннимо Орве пробился сквозь мутную пелену головокружения.
– Нет, я не позволю!! – Я захлебнулась этим воплем и, забыв о магии, сильно надавила на грудь Милы судорожно сжатыми кулаками четыре раза… Приоткрыла безвольный рот и, зажав нос, с силой вдохнула воздух ей в легкие…
Снова давлю на ребра…
Раз… Два… Три… Четыре…
Еще один сильный вдох…
Дыши, Мила, дыши, не сдавайся…
Раз… Два… Три… Че…
Мила дернулась раз, другой и тут же закашлялась, выплевывая воду.
Я быстро перевернула ее на бок, чтобы ей было легче дышать, и тут же почувствовала, что меня бьет крупная дрожь.
Еще ни разу в жизни я так не боялась за чужую жизнь. Я приподняла медленно приходящую в себя девушку и прижала к себе, чувствуя, как жизнь рывками возвращается в ее тело. Меня всю трясло, я поверить не могла, что за каких-то два дня эта девушка, почти еще ребенок, стала для меня таким дорогим существом.