Страница:
лица, связанного с деятельностью организованной преступной группы и такова
их уголовно-правовая ответственность.
Что же имело место быть в рассматриваемом деле? С объективной стороны
не вызывает никакого сомнения, что П. оказал содействие организованной
преступной группе в хищении денежных средств путем мошенничества.
Следовательно, решающим для нас вопросом является вопрос о субъективной
стороне преступления, т.е. о том, что он сознавал при этом, имел ли он в
виду, что оказывает такое содействие и фактически участвует в хищении?
Согласно показаниям самого П., в преступный замысел его никто не
посвящал, о происхождении денег ему ничего известно не было, да он об этом
и
не задумывался. Знакомый П., другие участники преступной группы, которых
удалось задержать, подтвердили его показания. Вот те факты и
доказательства,
которыми мы располагаем. А теперь я должен дать оценку обвинения имеющимся
фактам, которую мы призываем разделить уважаемый суд присяжных.
Совершенно очевидно, что речь идет о наиболее опасном для экономики,
всего общества и, если хотите, для государственности в нашей стране
преступлении. Думаю, присутствующим здесь присяжным хорошо известен тот
колоссальный вред, который причиняется обществу подобного рода махинациями.
И не только конкретным банкам и организациям, но фактически и интересам
всех
граждан, поскольку за этим стоят определенные финансовые потери банков, а
за
ними - десятки тысяч, а подчас и миллионы вкладчиков. Вызываемая подобные
махинациями цепная реакция банкротств, разорений приводит к громадным
экономическим потерям общества.
Также очевидно, что такого рода преступление возможно только в
определенных условиях сплоченности и организованности тех лиц, которые их
совершают. Очевидно, что эти преступления не могли быть осуществлены и
доведены до логического конца без содействия руководителей коммерческих
структур, которые по просьбам, или предложениям, или требованию, но
занимались подобного рода операциями, перегоняли через свои счета денежные
средства, с тем, чтобы ими потом воспользовались в своих преступно
корыстных
целях расхитители.
Такова и рассматриваемая ситуация. Речь идет о руководителе
коммерческой организации, которая несколько лет функционировала в условиях
рынка, ведет бухгалтерский учет, постоянно осуществляет взаимодействие с
банками, где и руководитель и его бухгалтерская служба имеют четкие
представления о финансовых механизмах, о правилах расчетов, о порядке
использования платежных документов. Таким образом, речь идет о людях,
которые имели определенную экономическую подготовку. В этих условиях любые
утверждения подсудимого о том, что он не знал о целях, которые имели место
при обращении к нему соответствующих лиц, не выдерживают никакой критики.
Есть такие дела и такие обстоятельства, по которым не требуется проводить
специальное доказывание. Когда человека бьют ножом в сердце, абсолютно все
скажут, что бы при этом ни говорил обвиняемый, что он сознавал и предвидел
возможность наступления смертельного исхода и желал такого исхода, ибо об
этом свидетельствует сама направленность такого удара.
Аналогично можно рассуждать применительно к рассматриваемому делу. С
учетом всех обстоятельств, о которых я уже рассказал, П. не мог не
сознавать, что он оказывает содействие в совершении преступления. Он не мог
не сознавать, что в результате его операции определенная группа людей
незаконно и безвозмездно завладеет не причитающимися им денежными
средствами. Более того, он желал это за вознаграждение, т.е. с совершенно
очевидной и понятной корыстной целью. И в этих условиях все его рассуждения
о том, что он не знал и не догадывался о том, ради чего все это
совершается, - это не более как реализация его права на защиту. Об этом, я
уверен, будет говорить и защитник П. в сегодняшнем заседании. Но, исходя из
элементарного здравого смысла, элементарной логики, другого толкования
кроме
того, что умыслом П. охватывалось то, что он оказывал содействие хищение,
здесь просто невозможно.
Далее. То лицо, которое обратилось к П. с соответствующей просьбой,
достаточно точно дало ему понять, что во всей этой схеме будет задействован
целый ряд других организаций, поскольку нужно было, как я уже сказал,
перечислить деньги еще на один счет, затем еще на один счет, и,
следовательно, сознанием П. охватывалось, что здесь действует группа, что
несколько людей вовлечены в орбиту этого процесса и причем действуют они по
хорошо разработанному плану, и потому можно говорить об организованности в
этой группе. Следовательно, умыслом, сознанием П., безусловно, охватывалось
то, что речь идет о его содействии организованной группе. Таким образом, мы
можем достаточно уверенно утверждать, что П., во-первых, оказывал
содействие
совершению хищения, а во-вторых, понимал, что это хищение совершается
организованной группой.
Третий момент. Хищение считается оконченным не только с момента изъятия
чужого имущества, но с момента появления у виновного возможности
распорядиться этим имуществом как своим собственным. И пока этот процесс не
закончен, любое лицо, которое оказывает ему содействие, является
соучастником, а если он непосредственно участвует и в изъятии этих денежных
средств, то и соисполнителем данного преступления, т.е. по существу -
участником организованной группы.
На данный момент, когда поступила просьба к П., распорядиться этими
средствами виновные еще не могли, для этого П. собственно им и был нужен.
Преступление не было еще окончено, следовательно, подключение П. к
преступлению на этой стадии означает не что иное, как его соисполнительство
в совершении хищения. Тем самым он выполнял определенные функции во всей
этой схеме. Что же получается? Во-первых, П. участвовал в совершении
хищения, во-вторых, он сознавал, что все это совершается в составе
организованной группы и, в-третьих, он это делал до момента окончания
хищения. Налицо все признаки совершения хищения путем мошенничества в
составе организованной группы, т.е. то деяние, которое сегодня наказуется
по
части 3 ст.147 УК РФ. Таковы выводы следствия, такова позиция обвинения и
именно такого рода вердикт, т.е. признание виновным П. в совершении хищения
в составе организованной группы, мы призываем вас сегодня принять.
Благодарю
вас.
Вопросы к обвинителю и ответы
Судья: Прежде чем вы будете задавать прокурору вопросы, я хотел бы еще
раз акцентировать ваше внимание на то, что мы рассматриваем дело только в
отношении П. Все остальные участники организованной группы, которые,
собственно говоря, и занимались изготовлением поддельного авизо (нет, они
не
на свободе) привлекаются к уголовной ответственности отдельно. Нас сегодня
интересует ваша точка зрения по поводу действий П., который совершил те
действия, о которых вам говорил прокурор, дав возможность использовать счет
своего предприятия для помещения на него похищенных денег и для
последующего
транзита их. А теперь я прошу вас задавать вопросы.
Присяжная 3: П. был руководителем организации? Значит, на расчетный
счет поступали деньги с его согласия? А где же был главный бухгалтер? Если
поступают деньги в организацию, приносится выписка с лицевого счета (я это
знаю как бухгалтер). По ней бухгалтер видит: поступила крупная сумма. Ну и
что она должна делать? Ведь как бухгалтер она знает, что не должно быть
таких денег.
Ответ: В данном случае бухгалтер получила прямое указание. Был принят
ряд действий по легализации такой сделки. Был фиктивный договор, который
был
предоставлен бухгалтеру. И поэтому бухгалтер была не в ведении того, что на
самом деле пришли незаконные деньги.
Присяжная 3: То есть на самом деле она имела документ, на основании
которого она эти деньги проводила?
Ответ: Да, поэтому к бухгалтеру претензий нет. Она (это женщина) была в
полном неведении в отношении истинных замыслов.
Судья: Я хочу еще раз расставить здесь все точки над "i". Бухгалтер уже
давно на предприятии не считается государственным контролером.
Присяжная 3: Бухгалтер есть бухгалтер. Бухгалтер - это контролер.
Судья: Сегодня бухгалтер - это наемный работник, который выполняет
указания хозяина, но, конечно, он несет ответственность по кругу своих
обязанностей. И в данной ситуации, как вам пояснял прокурор, действия
бухгалтера не вызвали претензий со стороны следственных органов, потому что
по документам эти деньги поступили на счет предприятия вполне на законных
основаниях.
Присяжная...: Если были какие-то конкретные документы, то почему бы не
предположить, что и П. был уверен в этих документах и не имел представления
о поддельности договора и иного?..
Судья: Я снимаю ваш вопрос, поскольку он носит характер утверждения.
Присяжная...: У меня нет утверждения. Это вопрос...
Судья: Нет, это утверждение, я его снимаю. Вы вправе высказать свое
отношение к действиям П. в процессе обсуждения, и можете тогда сказать, что
да, обвинение не представило доказательств, которые бы уличали П. в хищении
или что доказательств недостаточно. Пожалуйста, вопросы...
Присяжная...: Фиктивным договором было обусловлено, что из суммы 300
млн. руб. П. переводит дальше, а 50 млн. руб. оставляет себе за услуги?
Ответ: Да, именно так. Как собственник предприятия он мог распорядиться
полученными деньгами по собственному усмотрению.
Присяжная 3: Значит, в организации можно было выплачивать наличные?
Ответ: Конечно, он распорядился ими как собственник и одновременно
директор своего предприятия. Часть обналичил, часть потратил на нужды
предприятия.
Присяжная 3: Хорошо. Но эта организованная группа, она подтверждает,
что П. был в курсе всего?
Ответ: Те участники организованной группы, которых удалось задержать,
дают показания, что П. не знал об их замыслах. Они обратного не
подтверждают. Но по версии следствия эти показания недостоверные, ложные и
имеют целью смягчение своей ответственности, поскольку расширение круга
отягощает и вину самих участников.
Судья: Я правильно понял, что вы считаете показания участников
организованной группы в отношении П. недостоверными, ложными?
Ответ: Да.
Присяжная 3: А почему вы считаете эти показания ложными?
Ответ: На основании того, что иных данных, подтверждающих их показания,
нет. А потом, ведь речь идет о соучастниках преступления. Это очень
типичная
ситуация, когда люди стараются не изобличать, а оправдывать друг друга,
облегчая тем самым ситуацию и для себя. Есть еще целый ряд версий, не хотел
об этом говорить. Вполне возможна ситуация, при которой соучастники
стараются оставить кого-то, например П., на свободе, чтобы он оказывал
содействие в тюрьме остальным.
Присяжная 3: Версия есть версия.
Ответ: Да, она не доказана, поэтому я и не упоминал ее, но мы исходим
из того, что все обстоятельства дела однозначно свидетельствуют о том, что
он не мог не знать того, что оказывает содействие преступлению.
Присяжная 3: А свои деньги он получил?
Ответ: Да, получил...
Присяжная 3: Вот это-то как раз, наверное, и подтверждает, что...
Ответ: Это утверждение, поэтому не хочу его комментировать.
Судья: Хотел бы предостеречь присяжных от соблазна поспорить с
прокурором, что-то возразить ему. Не надо этого делать. Ведь то, что сказал
прокурор, для вас совсем не обязательно. Ваше дело выслушать его, а затем
решить, насколько он был убедителен в своих высказываниях. Поэтому я прошу
вас задавать вопросы, но не высказывать контраргументы. Прошу прощения за
это предупреждение и слушаю следующий вопрос.
Присяжный 7: Скажите, юридическим обоснованием этой сделки был сам
договор на перевод 350 млн. руб., так? А был ли какой договор на то, что П.
оставил у себя 50 млн.руб.?
Ответ: Этим же договором и было предусмотрено, что предприятие
оказывает посреднические услуги в совершении такой сделки и получает за это
комиссионное вознаграждение. На самом деле никаких услуг П. не оказывал,
никакой сделки реально совершено не было, все это было только для
легализации преступления.
Судья: П. сознавал, что этот договор имел фиктивный характер?
Ответ: Безусловно, П. сознавал, что договор носит фиктивный характер.
Он понимал, и я сейчас ссылаюсь на его слова, что деньги переводятся на его
счет не по данному договору. Но, опять же по его показаниям, он не
сознавал,
что совершает хищение.
Защитник: Поясните, пожалуйста, как мог П. сознавать, что деньги
приходят не по данному договору. Ведь перевели деньги его фирме согласно
именно этому договору? И разве не согласно этому же договору он перевел
деньги дальше?
Судья: Простите, я разъясню этот момент представителю защиты. Договор
предусматривал, что П. получает деньги за выполнение определенной работы.
Такая работа им фактически не выполнялась.
Защитник: На 50 млн. руб.?
Судья: И на 50, и 350 млн. тоже...
Защитник: Но ведь 300 млн. он по договору перевел дальше, а 50 млн.
остались у него как посреднический процент. Разве не так обстояло дело?
Судья: П. сознавал и, поясняю присяжным, дал показания, это абсолютно
точно, что он сознавал, что эти деньги им не заслужены, им не заработаны,
что его счет используется, как счет транзитный, а 50 млн.руб., есть не что
иное, как плата за использование его счета. У защиты есть возражения против
моего пояснения?
Защитник: Я хотел бы дать свою оценку...
Судья: Свою оценку вы выскажете позже. Еще вопросы, пожалуйста.
Присяжная 13: Как же П. объясняет, почему он это сделал?
Ответ: Хотел оказать услугу своему приятелю, который об этом попросил.
Да, за деньги, конечно... И чтобы быть предельно объективным, должен
пояснить, что если бы действительно было точно доказано, что П. не знал о
том, что совершается хищение, то за такого рода действия могла бы наступать
иная ответственность, но не уголовная, во всяком случае, не ответственность
за совершение хищения. Это чтобы вы имели точные представления на сей счет.
Но мы полагаем, что П. сознавал все основные обстоятельства совершения
преступления.
Судья: Насколько распространены такого рода деяния, связанные с
использованием авизо и транзитных счетов?
Ответ: В сегодняшних условиях это одна из наиболее распространенных
форм хищения, которая используется весьма и весьма часто. Такие хищения
были
бы невозможно как раз без организации посредников, поскольку это именно тот
канал, который позволяет легализовать операцию, отмыть полученные средства,
придать им видимость законности.
Судья: Пожалуйста, еще вопросы.
Присяжная 13: И все же, если он считает себя невиновным, то, что же он
хотел добиться этими операциями? Получить деньги?
Судья: Получить деньги - это, безусловно, но главное, что у него были
хорошие отношения с обратившимся к нему человеком. Эти отношения ему не
хотелось портить, тем более что просьба была высказана достаточно
убедительно, ведь речь шла о жизненно важном для этого человека деле.
Присяжная 13: А что именно конкретно он говорил?
Ответ: Но вот более этого П. ничего не показывает. Его основной мотив:
оказать услугу своему приятелю и деловому партнеру.
Присяжная...: Там, по-моему, была обоюдная выгода...
Присяжная 3: То, что обоюдная выгода, - это очевидно и ясно...
Ответ: Да-да. Ну а деньги, они не только за саму услугу, скорее это
плата за определенный риск. П. отрицает только причастность к хищениям, а
нарушение финансовой и банковской дисциплины признает. И вот за риск, что
на
это пошел, он получил 50 млн. руб.
Присяжная 3: В договоре эти 50 млн. руб. как были оговорены? За услуги
или комиссионные?
Ответ: Как комиссионные...
Судья: Вопросы еще есть? Тогда слушаем представителя защиты.
Речь защитника
Уважаемый председательствующий, уважаемые присяжные! Я полностью
согласен с обвинителем, что дело, которые вы нынче рассматриваете, несмотря
на внешнюю простоту, типично, актуально и таким образом от того, каким
образом его разрешит ваш суд, будет зависеть преодоление многих тяжелых
проблем российского права и жизни.
Хотя, на мой взгляд, сегодня опасность самих дел о фальшивом авизо уже
снизилась, сообщений в прессе о них стало меньше, их пик миновал в 1993
году. Видимо, в подразделениях Центрального банка страны наконец-то
научились различать подлинные авизо от фальшивых, наладили систему
проверок,
перекрыли путь для новых преступных посягательств подобного свойства.
Другое
объяснение, что снижение таких преступлений связано с хорошей работой нашей
правоприменительной системы, что наши следователи выловили и изолировали
всех мошенников, мне кажется невероятным. Дела такие затягиваются, и, как
вы
видите по данному делу, они крайне плохо обоснованы.
К сожалению, наша правоприменительная система бьет не по главным
виновникам. Почему я так считаю? Известно, уголовный закон тогда может
стать
преградой для совершения новых преступлений, когда он неотвратимо карает
лишь настоящих виновников. Если же он для этой кары выбирает невиновных, то
он не только ужасен и преступен, если можно так выразиться, а просто
вреден,
поскольку фактически помогает скрыть от наказания настоящих уголовников и
тем поощряет их на дальнейшее.
Вам, конечно, известно правило "презумпции невиновности", по которому
все сомнения должны истолковываться в пользу обвиняемого. Человечество
неукоснительно придерживается этого правила не только из-за его гуманности,
что, конечно, важно само по себе, но и по более прагматическим причинам.
Ибо, осудив возможно невиновного, мы фактически освобождаем
правоприменительные органы от обязанности тщательно доказывать виновность
задержанных ими людей, от долга хорошо делать свою работу. Мы не только
балуем их, но и фактически провоцируем на обвинение и осуждение невиновных
людей, потому что известно, что сфальсифицировать или выбить пытками
показания и обвинить невиновного много проще, чем выявить и доказать
виновность настоящих преступников. И если этому не препятствовать, то
следственные органы будут все больше дисквалифицироваться, хватая в
качестве
преступников невиновных - с нарастающей неразборчивостью, а потом и с все
большим своекорыстием, превращаясь из охранителей в настоящих врагов
общества.
Судья: Позвольте, я вас перебью...
Защитник: Я уже заканчиваю свою преамбулу, перехожу к обсуждению
конкретных обстоятельств дела. Уважаемый обвинитель сообщил, что осенью
1993
года было совершено хищение крупных государственных средств - 350 млн. руб.
путем мошеннического использования фальшивого авизо. У защиты нет никаких
оснований сомневаться в истинности этих сведений. Такое преступление
действительно было совершено, причем пострадавшим оказалось именно
государство, а в его лице все граждане России, включая нас с вами.
Действительно, одно предприятие переводит другому с одного конца страны на
другой деньги и пользуется известной системой расчетно-кассовых центров ЦБ
России по всем регионам. РКЦ адресата выдает ему государственные деньги,
зная, что отправитель эти деньги уже перечислил государству в другом
региональном РКЦ, сняв их со своего счета в коммерческом банке. Если же
оказывается, что этой организации реально не было, то потерпевшим,
лишившимся своих денег, оказывается Центральный банк, у которого нет
другого
выхода, как списать их. Тут есть, конечно, разные варианты, но в 1992-93
гг.
эти убытки покрывались чаще всего просто еще одним включением печатного
денежного станка, ростом инфляции, что автоматически еще больше
обесценивало
средства всех россиян разом. И хотя вина этих преступников в ускорении
инфляции и всеобщем обнищании не идет ни в какое сравнение с размером вины
наших государственных деятелей, их безумных по расточительности и
бессмысленности расходов, тем не менее эта вина есть и, конечно, она
заслуживает наказания.
Судья призывает защитника держаться ближе к теме.
Защитник: Хорошо. Я только хочу сказать, что лишь этим исходным пунктом
и ограничивается согласие защиты с обвинителем. Уже следующий тезис
обвинения вызывает большие сомнения и возражения. Виновником преступления
объявляется организованная преступная группа, включавшая в себя сотрудников
коммерческих банков и сотрудников иных негосударственных организаций.
Но как именно было совершено это преступление? Обвинение об этом
говорит очень неконкретно: упомянутая группа лиц неустановленным следствием
путем добывала бланки авизо, вносила в них ложные сведения, а затем почтой
направляла их в расчетно-кассовые центры ЦБ РФ, ну а дальше шло по обычной
коммерческой схеме.
И тут у защиты появляется первое и главное возражение. Как можно
заявлять о раскрытии следствием преступления (без этого дело нельзя
представлять в суд), если не установлено главное: каким путем из
подразделения Центрального банка добывались документы строгой отчетности
(бланки кредитных авизо), узнавались все шифры и каким образом удавалось
проходить все установленные степени проверки этих документов? Уже после их
принятия в расчетно-кассовых центрах ЦБ РФ, которые собственно и были
специально созданы для проведения таких проверок и предотвращения
мошенничеств? Как? Никаких ответов на эти естественные и главные вопросы
обвинение дать не в состоянии.
Я думаю, вы согласитесь с тем, что данное преступление есть, прежде
всего, мошенничество в подразделениях Центрального банка и с его
документами. Ведь никто с улицы не мог бы завладеть строго учетными
номерными бланками и обеспечить прохождение фальшивок через все системы
проверок, паролей и шифров. Можно говорить с уверенностью: совершать эти
мошенничества могли только работники Центрального банка России, его
подразделений, поскольку только в этих строго закрытых учреждениях и
совершались эти преступления. И потому, уверен, вы согласитесь и с тем, что
раз в обозначенной обвинителем преступной группе не указаны работники
Центрального банка, значит, в ней отсутствуют и сами мошенники.
Судья: Прошу прощения. Не установлено, не кто делал фальшивку, а как
доставались бланки.
Защитник: Хорошо, пусть будет неизвестно, кто доставал бланки и, должен
добавить, кто еще обеспечивал прохождение фальшивки через все системы
контроля. Это вторая и, пожалуй, самая трудная и основная часть
мошенничества. Ее мог обеспечить только работник РКЦ банка.
Дело это типично, нам известно немалое их число, и, к сожалению, они
расследуются тоже по одной схеме: почти везде присутствуют так называемые
"неустановленные лица кавказской национальности..."
Конечно, по понятным причинам нераскрытые преступники из ЦБ РФ не могли
осуществить эту операцию в полном виде самостоятельно. Схема преступления
действительно требовала содействия работников коммерческих банков и
организаций... Но была ли у мошенников из Центрального банка нужда ставить
в
известность необходимых им коммерсантов о готовящемся преступлении? Или им
для реализации замысла было достаточно воспользоваться услугами вполне
обычных, ничего не подозревающих коммерсантов, не сообщая им о подложности
денежных переводов, только обещая им за быстроту и некоторую
нетребовательность в проведении финансовых операций хороший посреднический
процент?
Ответ мне кажется очевидным: для настоящих преступников в этом не было
никакой нужды. Мало того, это было бы и опасно, и накладно. Ведь любой из
таких коммерсантов мог бы и проговориться, испугавшись, а кроме того с ним
пришлось бы делиться не обычными комиссионными, а как с полноправным
участником хищения...
Для сравнения возьмем любое профессиональное ограбление. Без всякого
сомнения, те, кто его планируют, задумываются не только о том, как его
провести, обеспечивая собственную безопасность, но и как реализовать
награбленное. При этом одним из первейших правил преступления: максимальное
сужение числа заранее посвященных лиц и максимальное использование лиц
непосвященных и потому неопасных. И потому если члены группы захвата без
сомнения должны знать об операции заранее и роль каждого в ней, то вот
покупателям краденого имущества знать это не нужно, даже вредно для успеха
преступления.
Мне кажется несомненным, что именно так было и в данном деле. Реальное
преступление работника Центрального банка осталось нераскрытым, а следствие
задержало и набрало в сколоченную им "преступную группу" лишь ничего не
знающих, кроме своего профита, коммерсантов типа П.
Как на доказательство виновности коммерсантов, участвовавших в
обналичивании средств по подложному авизо, их умысла на совершение хищения,
обвинение указывает на два часто допускаемых правонарушения: на заполнение
своими реквизитами бланков кредитовых авизо и на создание для этих денежных
переводов специальных лжепредприятий, которые после завершения операций
просто закрывались. Защита не отрицает, что эти действия являются
правонарушением. Но доказывают ли они наличие у совершивших их коммерсантов
знания, что подписанные ими авизо подложны, а указанные в них средства
похищены? Я думаю, что наличие преступного умысла они не доказывают, потому
что такие действия совершались многими коммерсантами хотя бы для убыстрения
дел и не считались большим грехом. Например, несомненным нарушением
являются
подписи руководителя предприятия под пустыми документами, которые потом
заполняются доверенными лицами. Делается это сплошь и рядом, хотя и
является
в принципе противозаконным.
Еще большим грехом выглядит создание лжепредприятий для проведения
сомнительных операций. Но когда наши законодатели официально запретили
организациям свободно распоряжаться своими собственными средствами, у них,
естественно, возникла нужда в, так называемом, обналичивании, т.е. в снятии
с собственного счета в банке своих же средств, но по придуманным,
фальсифицированным поводам. Делалось это чаще всего через подставные
организации. Предложения "обналичить" открыто давались в газетах и иных
средствах массовой информации. Такой же привычной, хотя и незаконной
их уголовно-правовая ответственность.
Что же имело место быть в рассматриваемом деле? С объективной стороны
не вызывает никакого сомнения, что П. оказал содействие организованной
преступной группе в хищении денежных средств путем мошенничества.
Следовательно, решающим для нас вопросом является вопрос о субъективной
стороне преступления, т.е. о том, что он сознавал при этом, имел ли он в
виду, что оказывает такое содействие и фактически участвует в хищении?
Согласно показаниям самого П., в преступный замысел его никто не
посвящал, о происхождении денег ему ничего известно не было, да он об этом
и
не задумывался. Знакомый П., другие участники преступной группы, которых
удалось задержать, подтвердили его показания. Вот те факты и
доказательства,
которыми мы располагаем. А теперь я должен дать оценку обвинения имеющимся
фактам, которую мы призываем разделить уважаемый суд присяжных.
Совершенно очевидно, что речь идет о наиболее опасном для экономики,
всего общества и, если хотите, для государственности в нашей стране
преступлении. Думаю, присутствующим здесь присяжным хорошо известен тот
колоссальный вред, который причиняется обществу подобного рода махинациями.
И не только конкретным банкам и организациям, но фактически и интересам
всех
граждан, поскольку за этим стоят определенные финансовые потери банков, а
за
ними - десятки тысяч, а подчас и миллионы вкладчиков. Вызываемая подобные
махинациями цепная реакция банкротств, разорений приводит к громадным
экономическим потерям общества.
Также очевидно, что такого рода преступление возможно только в
определенных условиях сплоченности и организованности тех лиц, которые их
совершают. Очевидно, что эти преступления не могли быть осуществлены и
доведены до логического конца без содействия руководителей коммерческих
структур, которые по просьбам, или предложениям, или требованию, но
занимались подобного рода операциями, перегоняли через свои счета денежные
средства, с тем, чтобы ими потом воспользовались в своих преступно
корыстных
целях расхитители.
Такова и рассматриваемая ситуация. Речь идет о руководителе
коммерческой организации, которая несколько лет функционировала в условиях
рынка, ведет бухгалтерский учет, постоянно осуществляет взаимодействие с
банками, где и руководитель и его бухгалтерская служба имеют четкие
представления о финансовых механизмах, о правилах расчетов, о порядке
использования платежных документов. Таким образом, речь идет о людях,
которые имели определенную экономическую подготовку. В этих условиях любые
утверждения подсудимого о том, что он не знал о целях, которые имели место
при обращении к нему соответствующих лиц, не выдерживают никакой критики.
Есть такие дела и такие обстоятельства, по которым не требуется проводить
специальное доказывание. Когда человека бьют ножом в сердце, абсолютно все
скажут, что бы при этом ни говорил обвиняемый, что он сознавал и предвидел
возможность наступления смертельного исхода и желал такого исхода, ибо об
этом свидетельствует сама направленность такого удара.
Аналогично можно рассуждать применительно к рассматриваемому делу. С
учетом всех обстоятельств, о которых я уже рассказал, П. не мог не
сознавать, что он оказывает содействие в совершении преступления. Он не мог
не сознавать, что в результате его операции определенная группа людей
незаконно и безвозмездно завладеет не причитающимися им денежными
средствами. Более того, он желал это за вознаграждение, т.е. с совершенно
очевидной и понятной корыстной целью. И в этих условиях все его рассуждения
о том, что он не знал и не догадывался о том, ради чего все это
совершается, - это не более как реализация его права на защиту. Об этом, я
уверен, будет говорить и защитник П. в сегодняшнем заседании. Но, исходя из
элементарного здравого смысла, элементарной логики, другого толкования
кроме
того, что умыслом П. охватывалось то, что он оказывал содействие хищение,
здесь просто невозможно.
Далее. То лицо, которое обратилось к П. с соответствующей просьбой,
достаточно точно дало ему понять, что во всей этой схеме будет задействован
целый ряд других организаций, поскольку нужно было, как я уже сказал,
перечислить деньги еще на один счет, затем еще на один счет, и,
следовательно, сознанием П. охватывалось, что здесь действует группа, что
несколько людей вовлечены в орбиту этого процесса и причем действуют они по
хорошо разработанному плану, и потому можно говорить об организованности в
этой группе. Следовательно, умыслом, сознанием П., безусловно, охватывалось
то, что речь идет о его содействии организованной группе. Таким образом, мы
можем достаточно уверенно утверждать, что П., во-первых, оказывал
содействие
совершению хищения, а во-вторых, понимал, что это хищение совершается
организованной группой.
Третий момент. Хищение считается оконченным не только с момента изъятия
чужого имущества, но с момента появления у виновного возможности
распорядиться этим имуществом как своим собственным. И пока этот процесс не
закончен, любое лицо, которое оказывает ему содействие, является
соучастником, а если он непосредственно участвует и в изъятии этих денежных
средств, то и соисполнителем данного преступления, т.е. по существу -
участником организованной группы.
На данный момент, когда поступила просьба к П., распорядиться этими
средствами виновные еще не могли, для этого П. собственно им и был нужен.
Преступление не было еще окончено, следовательно, подключение П. к
преступлению на этой стадии означает не что иное, как его соисполнительство
в совершении хищения. Тем самым он выполнял определенные функции во всей
этой схеме. Что же получается? Во-первых, П. участвовал в совершении
хищения, во-вторых, он сознавал, что все это совершается в составе
организованной группы и, в-третьих, он это делал до момента окончания
хищения. Налицо все признаки совершения хищения путем мошенничества в
составе организованной группы, т.е. то деяние, которое сегодня наказуется
по
части 3 ст.147 УК РФ. Таковы выводы следствия, такова позиция обвинения и
именно такого рода вердикт, т.е. признание виновным П. в совершении хищения
в составе организованной группы, мы призываем вас сегодня принять.
Благодарю
вас.
Вопросы к обвинителю и ответы
Судья: Прежде чем вы будете задавать прокурору вопросы, я хотел бы еще
раз акцентировать ваше внимание на то, что мы рассматриваем дело только в
отношении П. Все остальные участники организованной группы, которые,
собственно говоря, и занимались изготовлением поддельного авизо (нет, они
не
на свободе) привлекаются к уголовной ответственности отдельно. Нас сегодня
интересует ваша точка зрения по поводу действий П., который совершил те
действия, о которых вам говорил прокурор, дав возможность использовать счет
своего предприятия для помещения на него похищенных денег и для
последующего
транзита их. А теперь я прошу вас задавать вопросы.
Присяжная 3: П. был руководителем организации? Значит, на расчетный
счет поступали деньги с его согласия? А где же был главный бухгалтер? Если
поступают деньги в организацию, приносится выписка с лицевого счета (я это
знаю как бухгалтер). По ней бухгалтер видит: поступила крупная сумма. Ну и
что она должна делать? Ведь как бухгалтер она знает, что не должно быть
таких денег.
Ответ: В данном случае бухгалтер получила прямое указание. Был принят
ряд действий по легализации такой сделки. Был фиктивный договор, который
был
предоставлен бухгалтеру. И поэтому бухгалтер была не в ведении того, что на
самом деле пришли незаконные деньги.
Присяжная 3: То есть на самом деле она имела документ, на основании
которого она эти деньги проводила?
Ответ: Да, поэтому к бухгалтеру претензий нет. Она (это женщина) была в
полном неведении в отношении истинных замыслов.
Судья: Я хочу еще раз расставить здесь все точки над "i". Бухгалтер уже
давно на предприятии не считается государственным контролером.
Присяжная 3: Бухгалтер есть бухгалтер. Бухгалтер - это контролер.
Судья: Сегодня бухгалтер - это наемный работник, который выполняет
указания хозяина, но, конечно, он несет ответственность по кругу своих
обязанностей. И в данной ситуации, как вам пояснял прокурор, действия
бухгалтера не вызвали претензий со стороны следственных органов, потому что
по документам эти деньги поступили на счет предприятия вполне на законных
основаниях.
Присяжная...: Если были какие-то конкретные документы, то почему бы не
предположить, что и П. был уверен в этих документах и не имел представления
о поддельности договора и иного?..
Судья: Я снимаю ваш вопрос, поскольку он носит характер утверждения.
Присяжная...: У меня нет утверждения. Это вопрос...
Судья: Нет, это утверждение, я его снимаю. Вы вправе высказать свое
отношение к действиям П. в процессе обсуждения, и можете тогда сказать, что
да, обвинение не представило доказательств, которые бы уличали П. в хищении
или что доказательств недостаточно. Пожалуйста, вопросы...
Присяжная...: Фиктивным договором было обусловлено, что из суммы 300
млн. руб. П. переводит дальше, а 50 млн. руб. оставляет себе за услуги?
Ответ: Да, именно так. Как собственник предприятия он мог распорядиться
полученными деньгами по собственному усмотрению.
Присяжная 3: Значит, в организации можно было выплачивать наличные?
Ответ: Конечно, он распорядился ими как собственник и одновременно
директор своего предприятия. Часть обналичил, часть потратил на нужды
предприятия.
Присяжная 3: Хорошо. Но эта организованная группа, она подтверждает,
что П. был в курсе всего?
Ответ: Те участники организованной группы, которых удалось задержать,
дают показания, что П. не знал об их замыслах. Они обратного не
подтверждают. Но по версии следствия эти показания недостоверные, ложные и
имеют целью смягчение своей ответственности, поскольку расширение круга
отягощает и вину самих участников.
Судья: Я правильно понял, что вы считаете показания участников
организованной группы в отношении П. недостоверными, ложными?
Ответ: Да.
Присяжная 3: А почему вы считаете эти показания ложными?
Ответ: На основании того, что иных данных, подтверждающих их показания,
нет. А потом, ведь речь идет о соучастниках преступления. Это очень
типичная
ситуация, когда люди стараются не изобличать, а оправдывать друг друга,
облегчая тем самым ситуацию и для себя. Есть еще целый ряд версий, не хотел
об этом говорить. Вполне возможна ситуация, при которой соучастники
стараются оставить кого-то, например П., на свободе, чтобы он оказывал
содействие в тюрьме остальным.
Присяжная 3: Версия есть версия.
Ответ: Да, она не доказана, поэтому я и не упоминал ее, но мы исходим
из того, что все обстоятельства дела однозначно свидетельствуют о том, что
он не мог не знать того, что оказывает содействие преступлению.
Присяжная 3: А свои деньги он получил?
Ответ: Да, получил...
Присяжная 3: Вот это-то как раз, наверное, и подтверждает, что...
Ответ: Это утверждение, поэтому не хочу его комментировать.
Судья: Хотел бы предостеречь присяжных от соблазна поспорить с
прокурором, что-то возразить ему. Не надо этого делать. Ведь то, что сказал
прокурор, для вас совсем не обязательно. Ваше дело выслушать его, а затем
решить, насколько он был убедителен в своих высказываниях. Поэтому я прошу
вас задавать вопросы, но не высказывать контраргументы. Прошу прощения за
это предупреждение и слушаю следующий вопрос.
Присяжный 7: Скажите, юридическим обоснованием этой сделки был сам
договор на перевод 350 млн. руб., так? А был ли какой договор на то, что П.
оставил у себя 50 млн.руб.?
Ответ: Этим же договором и было предусмотрено, что предприятие
оказывает посреднические услуги в совершении такой сделки и получает за это
комиссионное вознаграждение. На самом деле никаких услуг П. не оказывал,
никакой сделки реально совершено не было, все это было только для
легализации преступления.
Судья: П. сознавал, что этот договор имел фиктивный характер?
Ответ: Безусловно, П. сознавал, что договор носит фиктивный характер.
Он понимал, и я сейчас ссылаюсь на его слова, что деньги переводятся на его
счет не по данному договору. Но, опять же по его показаниям, он не
сознавал,
что совершает хищение.
Защитник: Поясните, пожалуйста, как мог П. сознавать, что деньги
приходят не по данному договору. Ведь перевели деньги его фирме согласно
именно этому договору? И разве не согласно этому же договору он перевел
деньги дальше?
Судья: Простите, я разъясню этот момент представителю защиты. Договор
предусматривал, что П. получает деньги за выполнение определенной работы.
Такая работа им фактически не выполнялась.
Защитник: На 50 млн. руб.?
Судья: И на 50, и 350 млн. тоже...
Защитник: Но ведь 300 млн. он по договору перевел дальше, а 50 млн.
остались у него как посреднический процент. Разве не так обстояло дело?
Судья: П. сознавал и, поясняю присяжным, дал показания, это абсолютно
точно, что он сознавал, что эти деньги им не заслужены, им не заработаны,
что его счет используется, как счет транзитный, а 50 млн.руб., есть не что
иное, как плата за использование его счета. У защиты есть возражения против
моего пояснения?
Защитник: Я хотел бы дать свою оценку...
Судья: Свою оценку вы выскажете позже. Еще вопросы, пожалуйста.
Присяжная 13: Как же П. объясняет, почему он это сделал?
Ответ: Хотел оказать услугу своему приятелю, который об этом попросил.
Да, за деньги, конечно... И чтобы быть предельно объективным, должен
пояснить, что если бы действительно было точно доказано, что П. не знал о
том, что совершается хищение, то за такого рода действия могла бы наступать
иная ответственность, но не уголовная, во всяком случае, не ответственность
за совершение хищения. Это чтобы вы имели точные представления на сей счет.
Но мы полагаем, что П. сознавал все основные обстоятельства совершения
преступления.
Судья: Насколько распространены такого рода деяния, связанные с
использованием авизо и транзитных счетов?
Ответ: В сегодняшних условиях это одна из наиболее распространенных
форм хищения, которая используется весьма и весьма часто. Такие хищения
были
бы невозможно как раз без организации посредников, поскольку это именно тот
канал, который позволяет легализовать операцию, отмыть полученные средства,
придать им видимость законности.
Судья: Пожалуйста, еще вопросы.
Присяжная 13: И все же, если он считает себя невиновным, то, что же он
хотел добиться этими операциями? Получить деньги?
Судья: Получить деньги - это, безусловно, но главное, что у него были
хорошие отношения с обратившимся к нему человеком. Эти отношения ему не
хотелось портить, тем более что просьба была высказана достаточно
убедительно, ведь речь шла о жизненно важном для этого человека деле.
Присяжная 13: А что именно конкретно он говорил?
Ответ: Но вот более этого П. ничего не показывает. Его основной мотив:
оказать услугу своему приятелю и деловому партнеру.
Присяжная...: Там, по-моему, была обоюдная выгода...
Присяжная 3: То, что обоюдная выгода, - это очевидно и ясно...
Ответ: Да-да. Ну а деньги, они не только за саму услугу, скорее это
плата за определенный риск. П. отрицает только причастность к хищениям, а
нарушение финансовой и банковской дисциплины признает. И вот за риск, что
на
это пошел, он получил 50 млн. руб.
Присяжная 3: В договоре эти 50 млн. руб. как были оговорены? За услуги
или комиссионные?
Ответ: Как комиссионные...
Судья: Вопросы еще есть? Тогда слушаем представителя защиты.
Речь защитника
Уважаемый председательствующий, уважаемые присяжные! Я полностью
согласен с обвинителем, что дело, которые вы нынче рассматриваете, несмотря
на внешнюю простоту, типично, актуально и таким образом от того, каким
образом его разрешит ваш суд, будет зависеть преодоление многих тяжелых
проблем российского права и жизни.
Хотя, на мой взгляд, сегодня опасность самих дел о фальшивом авизо уже
снизилась, сообщений в прессе о них стало меньше, их пик миновал в 1993
году. Видимо, в подразделениях Центрального банка страны наконец-то
научились различать подлинные авизо от фальшивых, наладили систему
проверок,
перекрыли путь для новых преступных посягательств подобного свойства.
Другое
объяснение, что снижение таких преступлений связано с хорошей работой нашей
правоприменительной системы, что наши следователи выловили и изолировали
всех мошенников, мне кажется невероятным. Дела такие затягиваются, и, как
вы
видите по данному делу, они крайне плохо обоснованы.
К сожалению, наша правоприменительная система бьет не по главным
виновникам. Почему я так считаю? Известно, уголовный закон тогда может
стать
преградой для совершения новых преступлений, когда он неотвратимо карает
лишь настоящих виновников. Если же он для этой кары выбирает невиновных, то
он не только ужасен и преступен, если можно так выразиться, а просто
вреден,
поскольку фактически помогает скрыть от наказания настоящих уголовников и
тем поощряет их на дальнейшее.
Вам, конечно, известно правило "презумпции невиновности", по которому
все сомнения должны истолковываться в пользу обвиняемого. Человечество
неукоснительно придерживается этого правила не только из-за его гуманности,
что, конечно, важно само по себе, но и по более прагматическим причинам.
Ибо, осудив возможно невиновного, мы фактически освобождаем
правоприменительные органы от обязанности тщательно доказывать виновность
задержанных ими людей, от долга хорошо делать свою работу. Мы не только
балуем их, но и фактически провоцируем на обвинение и осуждение невиновных
людей, потому что известно, что сфальсифицировать или выбить пытками
показания и обвинить невиновного много проще, чем выявить и доказать
виновность настоящих преступников. И если этому не препятствовать, то
следственные органы будут все больше дисквалифицироваться, хватая в
качестве
преступников невиновных - с нарастающей неразборчивостью, а потом и с все
большим своекорыстием, превращаясь из охранителей в настоящих врагов
общества.
Судья: Позвольте, я вас перебью...
Защитник: Я уже заканчиваю свою преамбулу, перехожу к обсуждению
конкретных обстоятельств дела. Уважаемый обвинитель сообщил, что осенью
1993
года было совершено хищение крупных государственных средств - 350 млн. руб.
путем мошеннического использования фальшивого авизо. У защиты нет никаких
оснований сомневаться в истинности этих сведений. Такое преступление
действительно было совершено, причем пострадавшим оказалось именно
государство, а в его лице все граждане России, включая нас с вами.
Действительно, одно предприятие переводит другому с одного конца страны на
другой деньги и пользуется известной системой расчетно-кассовых центров ЦБ
России по всем регионам. РКЦ адресата выдает ему государственные деньги,
зная, что отправитель эти деньги уже перечислил государству в другом
региональном РКЦ, сняв их со своего счета в коммерческом банке. Если же
оказывается, что этой организации реально не было, то потерпевшим,
лишившимся своих денег, оказывается Центральный банк, у которого нет
другого
выхода, как списать их. Тут есть, конечно, разные варианты, но в 1992-93
гг.
эти убытки покрывались чаще всего просто еще одним включением печатного
денежного станка, ростом инфляции, что автоматически еще больше
обесценивало
средства всех россиян разом. И хотя вина этих преступников в ускорении
инфляции и всеобщем обнищании не идет ни в какое сравнение с размером вины
наших государственных деятелей, их безумных по расточительности и
бессмысленности расходов, тем не менее эта вина есть и, конечно, она
заслуживает наказания.
Судья призывает защитника держаться ближе к теме.
Защитник: Хорошо. Я только хочу сказать, что лишь этим исходным пунктом
и ограничивается согласие защиты с обвинителем. Уже следующий тезис
обвинения вызывает большие сомнения и возражения. Виновником преступления
объявляется организованная преступная группа, включавшая в себя сотрудников
коммерческих банков и сотрудников иных негосударственных организаций.
Но как именно было совершено это преступление? Обвинение об этом
говорит очень неконкретно: упомянутая группа лиц неустановленным следствием
путем добывала бланки авизо, вносила в них ложные сведения, а затем почтой
направляла их в расчетно-кассовые центры ЦБ РФ, ну а дальше шло по обычной
коммерческой схеме.
И тут у защиты появляется первое и главное возражение. Как можно
заявлять о раскрытии следствием преступления (без этого дело нельзя
представлять в суд), если не установлено главное: каким путем из
подразделения Центрального банка добывались документы строгой отчетности
(бланки кредитных авизо), узнавались все шифры и каким образом удавалось
проходить все установленные степени проверки этих документов? Уже после их
принятия в расчетно-кассовых центрах ЦБ РФ, которые собственно и были
специально созданы для проведения таких проверок и предотвращения
мошенничеств? Как? Никаких ответов на эти естественные и главные вопросы
обвинение дать не в состоянии.
Я думаю, вы согласитесь с тем, что данное преступление есть, прежде
всего, мошенничество в подразделениях Центрального банка и с его
документами. Ведь никто с улицы не мог бы завладеть строго учетными
номерными бланками и обеспечить прохождение фальшивок через все системы
проверок, паролей и шифров. Можно говорить с уверенностью: совершать эти
мошенничества могли только работники Центрального банка России, его
подразделений, поскольку только в этих строго закрытых учреждениях и
совершались эти преступления. И потому, уверен, вы согласитесь и с тем, что
раз в обозначенной обвинителем преступной группе не указаны работники
Центрального банка, значит, в ней отсутствуют и сами мошенники.
Судья: Прошу прощения. Не установлено, не кто делал фальшивку, а как
доставались бланки.
Защитник: Хорошо, пусть будет неизвестно, кто доставал бланки и, должен
добавить, кто еще обеспечивал прохождение фальшивки через все системы
контроля. Это вторая и, пожалуй, самая трудная и основная часть
мошенничества. Ее мог обеспечить только работник РКЦ банка.
Дело это типично, нам известно немалое их число, и, к сожалению, они
расследуются тоже по одной схеме: почти везде присутствуют так называемые
"неустановленные лица кавказской национальности..."
Конечно, по понятным причинам нераскрытые преступники из ЦБ РФ не могли
осуществить эту операцию в полном виде самостоятельно. Схема преступления
действительно требовала содействия работников коммерческих банков и
организаций... Но была ли у мошенников из Центрального банка нужда ставить
в
известность необходимых им коммерсантов о готовящемся преступлении? Или им
для реализации замысла было достаточно воспользоваться услугами вполне
обычных, ничего не подозревающих коммерсантов, не сообщая им о подложности
денежных переводов, только обещая им за быстроту и некоторую
нетребовательность в проведении финансовых операций хороший посреднический
процент?
Ответ мне кажется очевидным: для настоящих преступников в этом не было
никакой нужды. Мало того, это было бы и опасно, и накладно. Ведь любой из
таких коммерсантов мог бы и проговориться, испугавшись, а кроме того с ним
пришлось бы делиться не обычными комиссионными, а как с полноправным
участником хищения...
Для сравнения возьмем любое профессиональное ограбление. Без всякого
сомнения, те, кто его планируют, задумываются не только о том, как его
провести, обеспечивая собственную безопасность, но и как реализовать
награбленное. При этом одним из первейших правил преступления: максимальное
сужение числа заранее посвященных лиц и максимальное использование лиц
непосвященных и потому неопасных. И потому если члены группы захвата без
сомнения должны знать об операции заранее и роль каждого в ней, то вот
покупателям краденого имущества знать это не нужно, даже вредно для успеха
преступления.
Мне кажется несомненным, что именно так было и в данном деле. Реальное
преступление работника Центрального банка осталось нераскрытым, а следствие
задержало и набрало в сколоченную им "преступную группу" лишь ничего не
знающих, кроме своего профита, коммерсантов типа П.
Как на доказательство виновности коммерсантов, участвовавших в
обналичивании средств по подложному авизо, их умысла на совершение хищения,
обвинение указывает на два часто допускаемых правонарушения: на заполнение
своими реквизитами бланков кредитовых авизо и на создание для этих денежных
переводов специальных лжепредприятий, которые после завершения операций
просто закрывались. Защита не отрицает, что эти действия являются
правонарушением. Но доказывают ли они наличие у совершивших их коммерсантов
знания, что подписанные ими авизо подложны, а указанные в них средства
похищены? Я думаю, что наличие преступного умысла они не доказывают, потому
что такие действия совершались многими коммерсантами хотя бы для убыстрения
дел и не считались большим грехом. Например, несомненным нарушением
являются
подписи руководителя предприятия под пустыми документами, которые потом
заполняются доверенными лицами. Делается это сплошь и рядом, хотя и
является
в принципе противозаконным.
Еще большим грехом выглядит создание лжепредприятий для проведения
сомнительных операций. Но когда наши законодатели официально запретили
организациям свободно распоряжаться своими собственными средствами, у них,
естественно, возникла нужда в, так называемом, обналичивании, т.е. в снятии
с собственного счета в банке своих же средств, но по придуманным,
фальсифицированным поводам. Делалось это чаще всего через подставные
организации. Предложения "обналичить" открыто давались в газетах и иных
средствах массовой информации. Такой же привычной, хотя и незаконной