Страница:
на вину в гражданском правонарушении. Однако по высказываниям присяжных
видно, что многие из ответивших утвердительно на этот вопрос и не
согласившихся с наказанием С. лишением свободы считали, что основная его
вина состоит именно в должностном правонарушении государственного
руководителя.
По-видимому, чтобы более точно выявить все эти оттенки мнений
присяжных, необходимо давать им больше вариантов ответов и тогда можно
избежать многозначности в толковании полученных результатов. Как мне
кажется, не стоит экономить на количестве вариантов, включая даже такие
проверочные вопросы, как например: "Считаете ли вы подсудимого совсем
невиновным?". Так, в первом процессе 6 из 11 присяжных признали С.
невиновным в уголовном преступлении, но сколько из них считали его виновным
в гражданском порядке, а сколько посчитали вообще не виновным (такие мнения
были), мы твердо не знаем.
Чтобы определить итоговую, интегральную точку зрения всех присяжных,
обсуждавших данное дело, просуммируем голоса по всем трем процессам.
Из 35 присяжных высказались за признание С. виновным:
- в хищении и за лишение его свободы - 10,
- в хищении без лишения свободы - 3,
- в должностном преступлении с лишением - 2,
- в должностном правонарушении без лишения свободы - 6,
- в гражданском проступке без лишения свободы - 8,
- за невиновность С. - 6,
ИТОГО: - за вину в преступлении и лишение свободы - 12,
- а вину в уголовном преступлении без лишения свободы - 3,
- за невиновность в уголовном преступлении - 20.
Таким образом, только треть участников 3 исследовательских процессов
согласилась считать присвоение директором интерната С. прибыли от прокрутки
им государственных средств уголовным преступлением (по преимуществу,
хищением), а подсудимого - заслуживающим лишения свободы. Больше половины
посчитали эти действия не уголовным преступлением, а всего лишь гражданским
или должностным правонарушением.
Мне кажется, что наши действующие суды, если желают быть народными и
совестливыми, не должны в своих решениях противоречить мнениям и совести
большинства своих сограждан и, по крайней мере, не выносить суровых решений
по делам, аналогичных тем, которые нами выше описаны. Ибо на деле нет в
таких делах уголовщины.
А с другой стороны, не имеет права государственный руководитель
использовать врученные ему деньги для личного бизнеса - его за это надо
увольнять. Также не имеет права предприниматель использовать чужие деньги в
своем бизнесе без договора об этом с владельцем денег (обычно на условиях
процента). Согласно гражданскому праву в случаях такого своеволия
полученная
прибыль полностью (да еще и со штрафными санкциями) отбирается в пользу
владельца денег.
И именно такие наказания предлагали применить к директору С.
большинство присяжных, что даже юридически оказывается более верным, чем
нынешние судебные решения по делам такого рода. Впрочем, странным это
обстоятельство представляется лишь поверхностному взгляду, потому что
истинное право в своей глубине основано на народной совести гораздо больше,
чем на логических умозаключениях юристов.
Для устроителей судов присяжных
О неустойчивости вердиктов присяжных
В этой главе читатель впервые столкнулся с одной из самых больших
трудностей суда присяжных - большой зависимостью его решений от состава
присяжных, от позиции старшины и активности стихийно выдвигающихся в
обсуждении лидеров.
По одному и тому же делу "глас народа" бывает совершенно разным. Одна
треть присяжных готова сажать директора как уголовного преступника, а две
трети не видят в его действиях никакой уголовщины. В зависимости от
случайностей состава приверженцы одной позиции могут оказаться большинством
в одном процессе и меньшинством в другом. С подобным явлением мы будем
неоднократно сталкиваться и в последующих главах.
Думаю, противоположность вердиктов двух повторных процессов по делу С.
во многом была предопределена разными позициями старшин-предпринимателей.
Один из них резко осуждал директора за должностное преступление, настаивая
на суровом наказании, а другой, напротив, считал, что баланс вреда и пользы
от С. все же положителен и надо ограничиться лишь мерами должностного и
гражданского воздействия. И хотя оба старшины в этих процессах вели себя
тактично, но их ведущая роль оказала решающее воздействие на присяжных в
процессе окончательного голосования.
Так, анализ предварительных письменных ответов присяжных в последнем
процессе показывает, что вначале большинство было за признание С. виновным
в
хищении (9 против 5), а в процессе обсуждения соотношение голосов сменилось
почти на обратное в согласии с мнением старшины.
Кроме того, на итоговое решение оказывает существенное влияние и состав
присяжных. Так, во втором процессе среди серпуховских присяжных было больше
бюджетников, раздраженных задержками зарплаты, чем на первом процессе в
Москве, где такое явление менее известно.
Столь сильная неустойчивость решений способна ужаснуть и отвратить от
суда присяжных многих юристов, воспитанных на понятном убеждении, что
справедливость судебного решения неразрывно связана с его однозначностью и
постоянством. Однако, думаю, мы не имеем права сразу поддаваться эмоциям,
не
попытавшись хотя бы осмыслить внешне противоположные результаты и научиться
узнавать в них сложную интегральную истину.
Так, за всеми случайностями и колебаниями суждений присяжных в деле С.
не следует терять основной вывод: решения нынешних уголовных судов в делах
предпринимателей и руководителей сегодня не поддерживает очевидное
большинство граждан, и потому суды обязаны корректировать свою практику по
таким делам, чтобы не оказаться в прямом противоречиии с народом нынешним
и,
что еще важнее, с народом будущим.
Нелегко понять Глас Истины в нестройных голосах присяжных.
И принадлежит он не всегда большинству. Даже в пристрастных суждениях
меньшинства содержится истина, без учета которой Законодатель рискует
сильно
ошибаться. И если, например, браться за решительное выведение "прокрутки
чужого" из-под уголовного топора, то не менее решительно надо обеспечить
действенность гражданских судов в этой сфере.
Приложение 3.1. Запись ОСП по делу бакинского
(6.04.1991 г. в институте государства и права АН СССР)
Судья: д.ю.н. Петрухин И.Л., институт ГиП
Обвинитель: к.ю.н. Сокольский О.Э., институт прокуратуры
Защитник: д.ю.н. Морщакова Т.Г., институт советского права
Общественный защитник: Сокирко В.В.
Присяжные - 12 жителей г. Москвы (отобраны из 15)
Судья предлагает присяжным принять присягу следующего содержания:
"Приложу всю силу разумения моего к тщательному рассмотрению как
обстоятельств, уличающих подсудимого,так и оправдывающих его, и подам
решительный голос согласно с тем, что увижу и услышу в суде по сущей правде
и убеждениям моей совести, не оправдывая виновного и не осуждая
невиновного."
Вступительное слово судьи
Присяжные принесли присягу, и мы приступаем к рассмотрению уголовного
дела. Я должен разъяснить вам права и обязанности в ходе судебного
заседания. Вы должны внимательно слушать все происходящее на суде. У нас
суд
экспериментальный, нет судебного следствия, допросов обвиняемых,
свидетелей.
Поэтому информацию о деле вы должны черпать из выступлений прокурора,
адвоката и общественного защитника. Никакие другие источники информации
недопустимы.
Дело сложное, подсудимый Ш. обвиняется по 4-м статьям УК. Оно выделено
из более широкого уголовного дела, но мы судим только Ш. И я обязан
объяснить смысл обвинения, которое предъявлено прокуратурой.
Ш. с соучастниками обвиняется в хищении соц.собственности в особо
крупных размерах на сумму 698 тыс. руб. Он обвиняется в том, что наладил
нелегальное "левое" производство банных ковриков, которые сбывались через
торговую сеть, а деньги присваивал. Он обвиняется в том, создал преступную
организацию, начиная от шофера и сторожа и кончая директором предприятия,
которые получали соответствующие отчисления. Ш. и соучастники сложили
начальный капитал - 100 тыс. руб., и если кто-то хотел вступить в это
преступное сообщество, то платил за 1% капитала 1 тыс. руб. Капитал
приносил
годовую прибыль такую же как сам капитал, т.е. 100 тыс. руб. Каждый месяц
соучастники получали соответствующую доле каждого сумму из этой прибыли. Вы
должны установить, верно ли, что Ш. совершил таким образом хищение.
Кроме того, Ш. обвиняется не только в хищениях, но и в том, что
занимался частнопредпринимательской деятельностью. А это преступление по
ст.153 УК РСФСР.
Также Ш. обвиняется в том, что систематически давал взятки, чтобы
обеспечить производство и реализацию неучтенных ковриков, работникам
торговли, врачу санэпидстанции, ревизору и др.
По всем этим обвинениям вам предстоит определиться.
Речь обвинителя
Уважаемые присяжные, уважаемый судья. Дело, которое предстоит сегодня
разобрать относится к категории самых сложных, оно очень велико по объему.
Преступления совершались большой организованной группой расхитителей. Всего
по делу были привлечены 82 человека, потому в суды оно направлялось
раздельными партиями, что вызывало определенные сложности с соблюдением
прав
обвиняемых... Но сейчас нам важно разобрать способ, которым были совершены
преступления.
Хозяйственные дела, к которым относится и данное, делятся на три группы
по своей сложности. Первые - самые простые дела типа недостач или растрат,
когда обвиняемые присваивают имущество и не заботятся, чтобы скрыть следы.
Ко второй группе относятся такие же хищения, но скрытые различными
документами. Третий же способ - самый сложный - когда на производстве
организуется неучтенный выпуск "левой" продукции.
На Бакинской галантерейной фабрике в течение длительного времени
действовала большая организованная группа расхитителей. Подсудимый Ш. был
инженером-технологом на 3-м участке фабрики. По другим делам проходили
осужденные с других участков, включая директора фабрики. Они втянули в свою
деятельность большую группу рабочих, служащих, давали взятки работникам
контролирующих и правоохранительных органов. За счет нарушения технологии
они организовали выпуск плановой продукции с недовложением сырья. И за счет
созданного резерва организовали производство пользующейся спросом
продукции.
При производстве "левой" продукции использовались государственные станки,
здания, сырье и трудовые ресурсы. Для доставки "левой" продукции в торговую
сеть использовалась товарно-транспортные накладные, которые после продажи
продукции изымались и менялись на другие, где не указывалась "левая"
продукция, а деньги делились между компаньонами пропорционально паю.
Почему у них возникла необходимость в этом пае? А потому, что когда в
такую форму вовлечено большое число людей, опасно, если вся деятельность
замыкается на одном человеке, это может нарушить всю цепь и привести к
разоблачению. Поэтому создается акционерный капитал. В сущности, это было
акционерное общество. "Цеховики" давно пользуются этой формой деятельности,
а в прошлом году Совмин СССР даже легализовал ее.
В 1982 г. Ш. вошел в это дело, получив пай 30%. Два других его
соучастника имели паи по 35%, но заработала организация эффективно только с
приходом Ш., когда он внедрил в производство продукцию, пользующуюся
спросом, - бытовые коврики меняющихся артикулов. Ш. обвиняется в том, что
эта продукция выпускалась за счет преступной экономии.
Чтобы избежать разоблачения, расхитители несли большие накладные
расходы в виде выплат не только пайщикам и рабочим, но и взяток.
(Так, по словам одного из подельщиков Ш. известно, что директору
фабрики пайщики платили ежемесячно 2500 руб., работникам конторы - 1500
руб., на "обеспечение безопасности" (видимо взятки правоприменительным
органам) - 4000 руб., складу готовой продукции - 1500 руб., бухгалтеру
склада - 200 руб., заместителю гл. бухгалтера - 75 руб., начальнику
планового отдела -100 руб., нач. лаборатории - 100 руб., нач. техотдела -
60-100 руб., нач. ОТК - 100 руб., нач. ОТИЗ - 70-150 руб., отделу кадров -
30 руб., парткому - 100 руб., месткому - 50 руб., ст. товароведу - 50 руб.,
юрисконсульту - 30 руб., ревизору участка - 50 руб., участковому
инспектору - 30 руб. - показания из дела).
Как добывалось сырье? Коврик состоял из полиуретана, на который
наносилась тканевая основа, обшитая бахромой. По ГОСТу толщина полиуретана
должна была быть 20 мм. Но Ш. изобрел специальное приспособление,
позволявшее делить полиуретан по толщине пополам, чем и достигал экономию
сырья. Экономия ткани также достигалась за счет изменения плотности
плетения
и т.п. Некоторые технологические операции вообще не выполнялись, изменена
была упаковка. В цеху даже не было машин, способных работать с ковриками 20
мм толщиной, все они были налажены на работу с полиуретаном в 10 мм
толщиной... все эти обстоятельства подтверждаются экспертизами, изъятыми
образцами, показаниями рабочих, так что нет никаких сомнений в фактической
стороне дела. Вопрос состоит в том, как эти действия квалифицировать.
Ш. одновременно вменено и хищение, и частнопредпринимательская
деятельность. Но можно ли считать, что Ш. и его компаньоны наладили
дополнительное производство ковриков? Я думаю, что нет, потому что здесь
имеется преступление более тяжелое, чем предпринимательская деятельность.
Частнопредпринимательская деятельность могла иметь место, если бы
пайщики оборудовали какой-то сарай, достали сырье, привезли станки, наняли
рабочих и начали выпускать продукцию, а их покрывала охрана фабрики. Тогда
это был бы "левый цех". Здесь же была "рационализация", которая могла быть
вознаграждена. Ведь за любое рациональное предложение, которое дает
увеличение выпуска продукции, полагается вознаграждение рационализатору.
Да,
Ш. был заслуженным изобретателем республики. Он мог иметь премию за
сверхплановую продукцию, но никак вся эта продукция не могла быть
собственностью изобретателя и его компаньонов. Он же сделал ее неучтенной и
таким способом превратил государственную собственность в личную - на
колоссальную сумму в 700 тыс. руб. В этом состоит наиболее тяжелое
обвинение
против Ш.
Без сомнения, виновен Ш. и в даче взяток...
Речь защитника
Уважаемый председатель, уважаемые присяжные! Я прошу очень внимательно
отнестись как к фабуле дела, так и к правовой оценке содеянного. Мы должны
решить вопрос о том, совершено ли преступление подсудимым, которое
представлено обвинением? Совершил ли он противоправные действия?
Самое тяжкое - обвинение в хищении госимущества в особо крупных
размерах.
...Вызывает возражение размер присвоенных сумм. Давайте посмотрим, из
чего они складывались. Они складывались не из фактических расходов, а из
номинальных, исчисленных по бумагам... Сославшись на заключение экспертов,
обвинитель указал, что из него можно сделать вывод, что неучтенной
продукции
выпускалось ровно столько, сколько и учтенной, т.е. половина продукции была
"левой". На чем основан этот вывод?
Расход материала на единицу продукции определен нормативом,
установленным на основе заключений экспертов, отобравших по три коврика на
тысячу изделий. Проанализировав эти образцы, эксперты установили, какие
излишки плановой продукции экономили эти производители. Но у меня есть
возражения по методу. Ведь изделия не были идентичными. Они были различны
по
линейным размерам, по толщине, по плотности покрытия. Также исследования
машин показали, что они могли резать полиуретан не только 10 мм, но и
большей толщины в зависимости от настройки... Кроме того, эксперты исходили
при вычислении объема "левой продукции" из предположения, что все излишки
употреблялись в дело. Однако из показаний работников фабрики известно, что
материал часто поступал бракованным, было много отходов, которые сжигались.
Эти показания учтены не были.
Не был учтен и такой момент. Реализация "левой" продукции производилась
через торговлю, при этом торговые работники должны были получать за труд
реализации "левой" продукции. Цифры выплат торговым работникам немалые, 20%
от дохода. Они хотя и присутствуют в обвинении, но также включены в доход
Ш.
Исходя из этого, считаю, что размер обогащения Ш. исчислен неточно и не
может быть положен в основу обвинения. А ведь в теории объем обогащения еще
не считается размером похищенного, тут же он и сам неверно вменен.
Производство было значительно рационализировано: изготовлены
специальные приспособления для реконструкции технологического процесса,
поставлены дополнительные машины, налажен выпуск продукции, которую фабрика
никогда не выпускала, причем налажен на оставшихся от старой трикотажной
фабрики линиях, давно уже не работавших. Своим трудом люди модернизировали
производство. Кроме того, была разработана технология производства,
позволившая взаимозаменять полотно покрытия всех видов изделий. Это
позволяло иметь минимум отходов. Налицо модернизация, улучшение технологии,
экономия, возможность реального увеличения выпуска продукции. Это
положительный эффект их работы.
Нужно ответить также на довод обвинения, что такие технологические
новшества ухудшали качество продукции. Но он голословен, этот вопрос никем
не был проанализирован. Данная продукция никогда не признавалась
бракованной, более того, ее товарный вид был улучшен и она пользовалась
спросом.
Эта продукция, как и плановая, реализовывалась по одним ценам, и
обвинение могло бы и в этом усмотреть зацепку. Но давайте посмотрим на
систему образования государственных цен. Четкой обоснованной системы здесь
вообще не существует. Сегодня разрешается устанавливать так называемые
договорные цены, гораздо более высокие, чем позволила себя эта группа
производственников.
Здесь я хочу подойти к вопросу о том, было ли совершено хищение
государственного имущества в особо крупных размерах? Ведь хищением
госимущества признается изъятие из фондов собственности... А тут понесло ли
государство какой-либо материальный ущерб в результате деятельности данной
группы? Я считаю, что не понесло... Плановую продукцию предприятие
выпускало, деньги от реализации поступали в казну в том объеме, в каком оно
было запланировано, и в этом смысле госпредприятие ущерба не понесло. По
делу о хищении предприятие не предъявило никакого гражданского иска к
лицам,
которые были осуждены. Имущественный ущерб, причиненный госсобственности,
отсутствовал.
Да, это производство было налажено под прикрытием госпредприятия, а это
означало не только вывеску. которая защищала, но и то, что производство
велось на государственном оборудовании, в государственных помещениях,
силами
наемных рабочих, которые получали зарплату. Как быть с этим?
Но по эксплуатации зданий, оборудования, оплате труда действовали
определенные нормативы. Износ техники оплачивался из фондов предприятия за
счет доходов. Оплачивало ли предприятие эти амортизационные расходы?
Безусловно. Но был ли процесс износа оборудования больше обычного? Этот
вопрос можно только ставить. Ответ на него неизвестен, ибо не измерялись
реальные масштабы износа, перерасход энергии, не было учтено, что
рационализация позволяла сохранить оборудование в лучшем состоянии. Все же
сомнения должны трактоваться в пользу обвиняемого.
Обсудим теперь иной вопрос (о ЧПД). Поскольку первое обвинение в
изъятии госсредств, т.е. их хищении, подтверждения не находит, то может
быть
поставлен вопрос, что здесь имела место частнопредпринимательская
деятельность с использованием государственных, кооперативных или иных
общественных форм, которая по ст.153 УК РСФСР считается уголовным
преступлением.
Но материалы дела не подтверждают положения Ш. в группе как
организатора такой деятельности. Первоначально все соучастники ничего не
говорили о роли Ш., потом стали давать такие показания под влиянием
обещаний
следователей. С моральной точки зрения эти показания не заслуживают
доверия.
Кроме того, есть и сведения фактического свойства о том, что даже тот
пай в 30%, которым якобы владел Ш., был на самом деле не его, что он
выполнял больше роль технолога. У нас нет никаких достоверных данных, что
Ш.
был организатором "левого" производства. А обвинительный приговор на
предположениях не может быть основан.
И наконец, обвинения Ш. во взятках представляются неправомерными как в
связи с сомнительностью ряда свидетельских показаний, так и в связи с тем,
что деньги, которые Ш. передавал, например, снабженцам и иным специалистам,
от деятельности которых реально зависело производство, правильнее
рассматривать, как работу по договору за процент или как вид коммерческого
посредничества. Ведь это были действия по обеспечению реализации продукции,
и квалифицировать их как взятки нельзя.
Данная производственная группа работала много лет, в ней существовали
определенные правила. Каждый член группы знал, что нужно платить
определенные деньги за обеспечение их производственной деятельности, они
договаривались о распределении доходов и выплачивали нужным лицам
определенные суммы...
Да, производство считалось очень доходным, давало 100% годового дохода.
Но по материалам дела видно, что в определенные годы это производство
вообще
не давало дохода. Если происходили замены пайщиков, то это было вызвано
именно такими причинами. Те, кто продавал свои паи, просуществовали в
качестве пайщиков более года и никакого дохода не получили. Они объясняли
это тем, что для покупки пая заняли деньги и не могли выплатить долг по
результатам работы производства... и тогда участники должны были платить
должностным лицам из собственного кармана, потому что производство
действовало и его нужно было обеспечивать и поддерживать... Это еще один
аргумент в пользу того, что предъявляемые в качестве общего объема ущерба
суммы являются неточными.
Наше уголовное законодательство развивается, в нем долгое время
присутствовала ст. 153 УК, которая устанавливала ответственность за
частнопредпринимательскую деятельность и коммерческое посредничество.
Теперь
она ставится под сомнение. Многие преступления, за которые были осуждены
люди, занимавшиеся организацией производства и хозяйственной деятельностью,
с социальной точки зрения уже не оцениваются как преступления. Поэтому
сегодня и вам надо оценить, какую деятельность вели работники этой фабрики
-
полезную или вредную для общества? Можно ли признать, то, что добавляя что-
то в дом потребителя, они все-таки обманывали его? Думаю, что нельзя,
потому
что потребитель, приобретая изделие, может решить сам, годится ли ему оно
за
такую цену или нет. Тем более что сейчас мы говорим о полезности свободных
цен.
Я считаю, что виновность Ш., который в течение всего следствия отрицал
свою вину, не нашла подтверждения в собранных следствием доказательствах.
Поэтому я прошу вас признать Ш. невиновным по всем обвинениям.
Речь общественного защитника
Подчеркну лишь один момент - общественную значимость данного уголовного
дела. Я прошу вас, отвечая на вопросы суда, прежде всего оценивать
полезность или вредность производственной деятельности подобных фирм
"цеховиков", т.е. частных предпринимателей, раньше запрещаемых, но готовых
развиваться сейчас, если бы им дали такую возможность, если бы наши
правоохранительные и судебные органы высказались бы за оправдание
"цеховиков".
Деталей обвинения касаться не буду, они опровергнуты в выступлении
адвоката, с которым я полностью согласен. Особо коснусь только обвинения во
взятках, т.к. считаю, что к хозяйственным делам понятие взятки вообще
неприменимо. Обвинить во взятках можно только государственных чиновников,
например, судей, которым должно быть категорически запрещено путать свои
властные обязанности с частными денежными вознаграждениями. В данном же
случае мы имеем дело с частной производственной фирмой, которая в тех
условиях (иные и ныне) просто вынуждена была "делиться" немалой частью
своих
доходов. Подсчеты показывают, что до 80% этого дохода уходило именно на
разные выплаты, от самых крупных лиц ("безопасность"и дирекция) до самых
мелких чинов из парткома-месткома. Я призываю вас оценить эти
обстоятельства
с позиций собственного опыта.
Да, эффективная частная фирма большую часть своих доходов вынуждена
была отдавать партократии (как раз в этом сейчас обвиняют "теневую"
экономику, которая, мол, кормит мафию). Но разве "теневики" делали это
добровольно? Разве государство дало им какую-то иную альтернативу? Разве их
действия не были вынужденным шагом, чтобы выжить? Разве мы все с вами не
находились в таком же точном положении, когда большую часть своих
способностей и труда отдавали партократии с ее безумными тратами на
"каналы-
Афганистаны". Если из-за этого осуждают "теневую" экономику, то мы тогда
должны будем осудить и себя самих. Думаю, это неверно.
... Надо решать. Должны ли мы оправдать такой род деятельности или
будем по-прежнему осуждать реальное частное предпринимательство и потому
находиться в безнадежной экономической яме? Будем ли мы освобождать не
выдуманных, а реальных частных предпринимателей, которые закладывали основы
рынка еще в застойные годы? Подумайте: ведь пайщики не разрушали, нет, они
добивались, чтобы и плановое, и свое производство у них шло превосходно.
Так
и было. Они занимали первые места в соцсоревновании, получали красные
знамена. И при этом реально еще и удваивали выпуск продукции,
пользовавшейся
спросом, наполняя рынок товаром. Неужели это плохо и неужели было бы лучше,
если бы они ничего не делали сверх учета? К ним тогда никаких претензий не
было бы? Так кого мы оправдываем и кого поддерживаем?
Повторяю: если мы будем мечтать о выращивании особо чистых,
социалистических предпринимателей, а реальных "цеховиков" держать в
тюрьмах,
видно, что многие из ответивших утвердительно на этот вопрос и не
согласившихся с наказанием С. лишением свободы считали, что основная его
вина состоит именно в должностном правонарушении государственного
руководителя.
По-видимому, чтобы более точно выявить все эти оттенки мнений
присяжных, необходимо давать им больше вариантов ответов и тогда можно
избежать многозначности в толковании полученных результатов. Как мне
кажется, не стоит экономить на количестве вариантов, включая даже такие
проверочные вопросы, как например: "Считаете ли вы подсудимого совсем
невиновным?". Так, в первом процессе 6 из 11 присяжных признали С.
невиновным в уголовном преступлении, но сколько из них считали его виновным
в гражданском порядке, а сколько посчитали вообще не виновным (такие мнения
были), мы твердо не знаем.
Чтобы определить итоговую, интегральную точку зрения всех присяжных,
обсуждавших данное дело, просуммируем голоса по всем трем процессам.
Из 35 присяжных высказались за признание С. виновным:
- в хищении и за лишение его свободы - 10,
- в хищении без лишения свободы - 3,
- в должностном преступлении с лишением - 2,
- в должностном правонарушении без лишения свободы - 6,
- в гражданском проступке без лишения свободы - 8,
- за невиновность С. - 6,
ИТОГО: - за вину в преступлении и лишение свободы - 12,
- а вину в уголовном преступлении без лишения свободы - 3,
- за невиновность в уголовном преступлении - 20.
Таким образом, только треть участников 3 исследовательских процессов
согласилась считать присвоение директором интерната С. прибыли от прокрутки
им государственных средств уголовным преступлением (по преимуществу,
хищением), а подсудимого - заслуживающим лишения свободы. Больше половины
посчитали эти действия не уголовным преступлением, а всего лишь гражданским
или должностным правонарушением.
Мне кажется, что наши действующие суды, если желают быть народными и
совестливыми, не должны в своих решениях противоречить мнениям и совести
большинства своих сограждан и, по крайней мере, не выносить суровых решений
по делам, аналогичных тем, которые нами выше описаны. Ибо на деле нет в
таких делах уголовщины.
А с другой стороны, не имеет права государственный руководитель
использовать врученные ему деньги для личного бизнеса - его за это надо
увольнять. Также не имеет права предприниматель использовать чужие деньги в
своем бизнесе без договора об этом с владельцем денег (обычно на условиях
процента). Согласно гражданскому праву в случаях такого своеволия
полученная
прибыль полностью (да еще и со штрафными санкциями) отбирается в пользу
владельца денег.
И именно такие наказания предлагали применить к директору С.
большинство присяжных, что даже юридически оказывается более верным, чем
нынешние судебные решения по делам такого рода. Впрочем, странным это
обстоятельство представляется лишь поверхностному взгляду, потому что
истинное право в своей глубине основано на народной совести гораздо больше,
чем на логических умозаключениях юристов.
Для устроителей судов присяжных
О неустойчивости вердиктов присяжных
В этой главе читатель впервые столкнулся с одной из самых больших
трудностей суда присяжных - большой зависимостью его решений от состава
присяжных, от позиции старшины и активности стихийно выдвигающихся в
обсуждении лидеров.
По одному и тому же делу "глас народа" бывает совершенно разным. Одна
треть присяжных готова сажать директора как уголовного преступника, а две
трети не видят в его действиях никакой уголовщины. В зависимости от
случайностей состава приверженцы одной позиции могут оказаться большинством
в одном процессе и меньшинством в другом. С подобным явлением мы будем
неоднократно сталкиваться и в последующих главах.
Думаю, противоположность вердиктов двух повторных процессов по делу С.
во многом была предопределена разными позициями старшин-предпринимателей.
Один из них резко осуждал директора за должностное преступление, настаивая
на суровом наказании, а другой, напротив, считал, что баланс вреда и пользы
от С. все же положителен и надо ограничиться лишь мерами должностного и
гражданского воздействия. И хотя оба старшины в этих процессах вели себя
тактично, но их ведущая роль оказала решающее воздействие на присяжных в
процессе окончательного голосования.
Так, анализ предварительных письменных ответов присяжных в последнем
процессе показывает, что вначале большинство было за признание С. виновным
в
хищении (9 против 5), а в процессе обсуждения соотношение голосов сменилось
почти на обратное в согласии с мнением старшины.
Кроме того, на итоговое решение оказывает существенное влияние и состав
присяжных. Так, во втором процессе среди серпуховских присяжных было больше
бюджетников, раздраженных задержками зарплаты, чем на первом процессе в
Москве, где такое явление менее известно.
Столь сильная неустойчивость решений способна ужаснуть и отвратить от
суда присяжных многих юристов, воспитанных на понятном убеждении, что
справедливость судебного решения неразрывно связана с его однозначностью и
постоянством. Однако, думаю, мы не имеем права сразу поддаваться эмоциям,
не
попытавшись хотя бы осмыслить внешне противоположные результаты и научиться
узнавать в них сложную интегральную истину.
Так, за всеми случайностями и колебаниями суждений присяжных в деле С.
не следует терять основной вывод: решения нынешних уголовных судов в делах
предпринимателей и руководителей сегодня не поддерживает очевидное
большинство граждан, и потому суды обязаны корректировать свою практику по
таким делам, чтобы не оказаться в прямом противоречиии с народом нынешним
и,
что еще важнее, с народом будущим.
Нелегко понять Глас Истины в нестройных голосах присяжных.
И принадлежит он не всегда большинству. Даже в пристрастных суждениях
меньшинства содержится истина, без учета которой Законодатель рискует
сильно
ошибаться. И если, например, браться за решительное выведение "прокрутки
чужого" из-под уголовного топора, то не менее решительно надо обеспечить
действенность гражданских судов в этой сфере.
Приложение 3.1. Запись ОСП по делу бакинского
"цеховика"
(6.04.1991 г. в институте государства и права АН СССР)
Судья: д.ю.н. Петрухин И.Л., институт ГиП
Обвинитель: к.ю.н. Сокольский О.Э., институт прокуратуры
Защитник: д.ю.н. Морщакова Т.Г., институт советского права
Общественный защитник: Сокирко В.В.
Присяжные - 12 жителей г. Москвы (отобраны из 15)
Судья предлагает присяжным принять присягу следующего содержания:
"Приложу всю силу разумения моего к тщательному рассмотрению как
обстоятельств, уличающих подсудимого,так и оправдывающих его, и подам
решительный голос согласно с тем, что увижу и услышу в суде по сущей правде
и убеждениям моей совести, не оправдывая виновного и не осуждая
невиновного."
Вступительное слово судьи
Присяжные принесли присягу, и мы приступаем к рассмотрению уголовного
дела. Я должен разъяснить вам права и обязанности в ходе судебного
заседания. Вы должны внимательно слушать все происходящее на суде. У нас
суд
экспериментальный, нет судебного следствия, допросов обвиняемых,
свидетелей.
Поэтому информацию о деле вы должны черпать из выступлений прокурора,
адвоката и общественного защитника. Никакие другие источники информации
недопустимы.
Дело сложное, подсудимый Ш. обвиняется по 4-м статьям УК. Оно выделено
из более широкого уголовного дела, но мы судим только Ш. И я обязан
объяснить смысл обвинения, которое предъявлено прокуратурой.
Ш. с соучастниками обвиняется в хищении соц.собственности в особо
крупных размерах на сумму 698 тыс. руб. Он обвиняется в том, что наладил
нелегальное "левое" производство банных ковриков, которые сбывались через
торговую сеть, а деньги присваивал. Он обвиняется в том, создал преступную
организацию, начиная от шофера и сторожа и кончая директором предприятия,
которые получали соответствующие отчисления. Ш. и соучастники сложили
начальный капитал - 100 тыс. руб., и если кто-то хотел вступить в это
преступное сообщество, то платил за 1% капитала 1 тыс. руб. Капитал
приносил
годовую прибыль такую же как сам капитал, т.е. 100 тыс. руб. Каждый месяц
соучастники получали соответствующую доле каждого сумму из этой прибыли. Вы
должны установить, верно ли, что Ш. совершил таким образом хищение.
Кроме того, Ш. обвиняется не только в хищениях, но и в том, что
занимался частнопредпринимательской деятельностью. А это преступление по
ст.153 УК РСФСР.
Также Ш. обвиняется в том, что систематически давал взятки, чтобы
обеспечить производство и реализацию неучтенных ковриков, работникам
торговли, врачу санэпидстанции, ревизору и др.
По всем этим обвинениям вам предстоит определиться.
Речь обвинителя
Уважаемые присяжные, уважаемый судья. Дело, которое предстоит сегодня
разобрать относится к категории самых сложных, оно очень велико по объему.
Преступления совершались большой организованной группой расхитителей. Всего
по делу были привлечены 82 человека, потому в суды оно направлялось
раздельными партиями, что вызывало определенные сложности с соблюдением
прав
обвиняемых... Но сейчас нам важно разобрать способ, которым были совершены
преступления.
Хозяйственные дела, к которым относится и данное, делятся на три группы
по своей сложности. Первые - самые простые дела типа недостач или растрат,
когда обвиняемые присваивают имущество и не заботятся, чтобы скрыть следы.
Ко второй группе относятся такие же хищения, но скрытые различными
документами. Третий же способ - самый сложный - когда на производстве
организуется неучтенный выпуск "левой" продукции.
На Бакинской галантерейной фабрике в течение длительного времени
действовала большая организованная группа расхитителей. Подсудимый Ш. был
инженером-технологом на 3-м участке фабрики. По другим делам проходили
осужденные с других участков, включая директора фабрики. Они втянули в свою
деятельность большую группу рабочих, служащих, давали взятки работникам
контролирующих и правоохранительных органов. За счет нарушения технологии
они организовали выпуск плановой продукции с недовложением сырья. И за счет
созданного резерва организовали производство пользующейся спросом
продукции.
При производстве "левой" продукции использовались государственные станки,
здания, сырье и трудовые ресурсы. Для доставки "левой" продукции в торговую
сеть использовалась товарно-транспортные накладные, которые после продажи
продукции изымались и менялись на другие, где не указывалась "левая"
продукция, а деньги делились между компаньонами пропорционально паю.
Почему у них возникла необходимость в этом пае? А потому, что когда в
такую форму вовлечено большое число людей, опасно, если вся деятельность
замыкается на одном человеке, это может нарушить всю цепь и привести к
разоблачению. Поэтому создается акционерный капитал. В сущности, это было
акционерное общество. "Цеховики" давно пользуются этой формой деятельности,
а в прошлом году Совмин СССР даже легализовал ее.
В 1982 г. Ш. вошел в это дело, получив пай 30%. Два других его
соучастника имели паи по 35%, но заработала организация эффективно только с
приходом Ш., когда он внедрил в производство продукцию, пользующуюся
спросом, - бытовые коврики меняющихся артикулов. Ш. обвиняется в том, что
эта продукция выпускалась за счет преступной экономии.
Чтобы избежать разоблачения, расхитители несли большие накладные
расходы в виде выплат не только пайщикам и рабочим, но и взяток.
(Так, по словам одного из подельщиков Ш. известно, что директору
фабрики пайщики платили ежемесячно 2500 руб., работникам конторы - 1500
руб., на "обеспечение безопасности" (видимо взятки правоприменительным
органам) - 4000 руб., складу готовой продукции - 1500 руб., бухгалтеру
склада - 200 руб., заместителю гл. бухгалтера - 75 руб., начальнику
планового отдела -100 руб., нач. лаборатории - 100 руб., нач. техотдела -
60-100 руб., нач. ОТК - 100 руб., нач. ОТИЗ - 70-150 руб., отделу кадров -
30 руб., парткому - 100 руб., месткому - 50 руб., ст. товароведу - 50 руб.,
юрисконсульту - 30 руб., ревизору участка - 50 руб., участковому
инспектору - 30 руб. - показания из дела).
Как добывалось сырье? Коврик состоял из полиуретана, на который
наносилась тканевая основа, обшитая бахромой. По ГОСТу толщина полиуретана
должна была быть 20 мм. Но Ш. изобрел специальное приспособление,
позволявшее делить полиуретан по толщине пополам, чем и достигал экономию
сырья. Экономия ткани также достигалась за счет изменения плотности
плетения
и т.п. Некоторые технологические операции вообще не выполнялись, изменена
была упаковка. В цеху даже не было машин, способных работать с ковриками 20
мм толщиной, все они были налажены на работу с полиуретаном в 10 мм
толщиной... все эти обстоятельства подтверждаются экспертизами, изъятыми
образцами, показаниями рабочих, так что нет никаких сомнений в фактической
стороне дела. Вопрос состоит в том, как эти действия квалифицировать.
Ш. одновременно вменено и хищение, и частнопредпринимательская
деятельность. Но можно ли считать, что Ш. и его компаньоны наладили
дополнительное производство ковриков? Я думаю, что нет, потому что здесь
имеется преступление более тяжелое, чем предпринимательская деятельность.
Частнопредпринимательская деятельность могла иметь место, если бы
пайщики оборудовали какой-то сарай, достали сырье, привезли станки, наняли
рабочих и начали выпускать продукцию, а их покрывала охрана фабрики. Тогда
это был бы "левый цех". Здесь же была "рационализация", которая могла быть
вознаграждена. Ведь за любое рациональное предложение, которое дает
увеличение выпуска продукции, полагается вознаграждение рационализатору.
Да,
Ш. был заслуженным изобретателем республики. Он мог иметь премию за
сверхплановую продукцию, но никак вся эта продукция не могла быть
собственностью изобретателя и его компаньонов. Он же сделал ее неучтенной и
таким способом превратил государственную собственность в личную - на
колоссальную сумму в 700 тыс. руб. В этом состоит наиболее тяжелое
обвинение
против Ш.
Без сомнения, виновен Ш. и в даче взяток...
Речь защитника
Уважаемый председатель, уважаемые присяжные! Я прошу очень внимательно
отнестись как к фабуле дела, так и к правовой оценке содеянного. Мы должны
решить вопрос о том, совершено ли преступление подсудимым, которое
представлено обвинением? Совершил ли он противоправные действия?
Самое тяжкое - обвинение в хищении госимущества в особо крупных
размерах.
...Вызывает возражение размер присвоенных сумм. Давайте посмотрим, из
чего они складывались. Они складывались не из фактических расходов, а из
номинальных, исчисленных по бумагам... Сославшись на заключение экспертов,
обвинитель указал, что из него можно сделать вывод, что неучтенной
продукции
выпускалось ровно столько, сколько и учтенной, т.е. половина продукции была
"левой". На чем основан этот вывод?
Расход материала на единицу продукции определен нормативом,
установленным на основе заключений экспертов, отобравших по три коврика на
тысячу изделий. Проанализировав эти образцы, эксперты установили, какие
излишки плановой продукции экономили эти производители. Но у меня есть
возражения по методу. Ведь изделия не были идентичными. Они были различны
по
линейным размерам, по толщине, по плотности покрытия. Также исследования
машин показали, что они могли резать полиуретан не только 10 мм, но и
большей толщины в зависимости от настройки... Кроме того, эксперты исходили
при вычислении объема "левой продукции" из предположения, что все излишки
употреблялись в дело. Однако из показаний работников фабрики известно, что
материал часто поступал бракованным, было много отходов, которые сжигались.
Эти показания учтены не были.
Не был учтен и такой момент. Реализация "левой" продукции производилась
через торговлю, при этом торговые работники должны были получать за труд
реализации "левой" продукции. Цифры выплат торговым работникам немалые, 20%
от дохода. Они хотя и присутствуют в обвинении, но также включены в доход
Ш.
Исходя из этого, считаю, что размер обогащения Ш. исчислен неточно и не
может быть положен в основу обвинения. А ведь в теории объем обогащения еще
не считается размером похищенного, тут же он и сам неверно вменен.
Производство было значительно рационализировано: изготовлены
специальные приспособления для реконструкции технологического процесса,
поставлены дополнительные машины, налажен выпуск продукции, которую фабрика
никогда не выпускала, причем налажен на оставшихся от старой трикотажной
фабрики линиях, давно уже не работавших. Своим трудом люди модернизировали
производство. Кроме того, была разработана технология производства,
позволившая взаимозаменять полотно покрытия всех видов изделий. Это
позволяло иметь минимум отходов. Налицо модернизация, улучшение технологии,
экономия, возможность реального увеличения выпуска продукции. Это
положительный эффект их работы.
Нужно ответить также на довод обвинения, что такие технологические
новшества ухудшали качество продукции. Но он голословен, этот вопрос никем
не был проанализирован. Данная продукция никогда не признавалась
бракованной, более того, ее товарный вид был улучшен и она пользовалась
спросом.
Эта продукция, как и плановая, реализовывалась по одним ценам, и
обвинение могло бы и в этом усмотреть зацепку. Но давайте посмотрим на
систему образования государственных цен. Четкой обоснованной системы здесь
вообще не существует. Сегодня разрешается устанавливать так называемые
договорные цены, гораздо более высокие, чем позволила себя эта группа
производственников.
Здесь я хочу подойти к вопросу о том, было ли совершено хищение
государственного имущества в особо крупных размерах? Ведь хищением
госимущества признается изъятие из фондов собственности... А тут понесло ли
государство какой-либо материальный ущерб в результате деятельности данной
группы? Я считаю, что не понесло... Плановую продукцию предприятие
выпускало, деньги от реализации поступали в казну в том объеме, в каком оно
было запланировано, и в этом смысле госпредприятие ущерба не понесло. По
делу о хищении предприятие не предъявило никакого гражданского иска к
лицам,
которые были осуждены. Имущественный ущерб, причиненный госсобственности,
отсутствовал.
Да, это производство было налажено под прикрытием госпредприятия, а это
означало не только вывеску. которая защищала, но и то, что производство
велось на государственном оборудовании, в государственных помещениях,
силами
наемных рабочих, которые получали зарплату. Как быть с этим?
Но по эксплуатации зданий, оборудования, оплате труда действовали
определенные нормативы. Износ техники оплачивался из фондов предприятия за
счет доходов. Оплачивало ли предприятие эти амортизационные расходы?
Безусловно. Но был ли процесс износа оборудования больше обычного? Этот
вопрос можно только ставить. Ответ на него неизвестен, ибо не измерялись
реальные масштабы износа, перерасход энергии, не было учтено, что
рационализация позволяла сохранить оборудование в лучшем состоянии. Все же
сомнения должны трактоваться в пользу обвиняемого.
Обсудим теперь иной вопрос (о ЧПД). Поскольку первое обвинение в
изъятии госсредств, т.е. их хищении, подтверждения не находит, то может
быть
поставлен вопрос, что здесь имела место частнопредпринимательская
деятельность с использованием государственных, кооперативных или иных
общественных форм, которая по ст.153 УК РСФСР считается уголовным
преступлением.
Но материалы дела не подтверждают положения Ш. в группе как
организатора такой деятельности. Первоначально все соучастники ничего не
говорили о роли Ш., потом стали давать такие показания под влиянием
обещаний
следователей. С моральной точки зрения эти показания не заслуживают
доверия.
Кроме того, есть и сведения фактического свойства о том, что даже тот
пай в 30%, которым якобы владел Ш., был на самом деле не его, что он
выполнял больше роль технолога. У нас нет никаких достоверных данных, что
Ш.
был организатором "левого" производства. А обвинительный приговор на
предположениях не может быть основан.
И наконец, обвинения Ш. во взятках представляются неправомерными как в
связи с сомнительностью ряда свидетельских показаний, так и в связи с тем,
что деньги, которые Ш. передавал, например, снабженцам и иным специалистам,
от деятельности которых реально зависело производство, правильнее
рассматривать, как работу по договору за процент или как вид коммерческого
посредничества. Ведь это были действия по обеспечению реализации продукции,
и квалифицировать их как взятки нельзя.
Данная производственная группа работала много лет, в ней существовали
определенные правила. Каждый член группы знал, что нужно платить
определенные деньги за обеспечение их производственной деятельности, они
договаривались о распределении доходов и выплачивали нужным лицам
определенные суммы...
Да, производство считалось очень доходным, давало 100% годового дохода.
Но по материалам дела видно, что в определенные годы это производство
вообще
не давало дохода. Если происходили замены пайщиков, то это было вызвано
именно такими причинами. Те, кто продавал свои паи, просуществовали в
качестве пайщиков более года и никакого дохода не получили. Они объясняли
это тем, что для покупки пая заняли деньги и не могли выплатить долг по
результатам работы производства... и тогда участники должны были платить
должностным лицам из собственного кармана, потому что производство
действовало и его нужно было обеспечивать и поддерживать... Это еще один
аргумент в пользу того, что предъявляемые в качестве общего объема ущерба
суммы являются неточными.
Наше уголовное законодательство развивается, в нем долгое время
присутствовала ст. 153 УК, которая устанавливала ответственность за
частнопредпринимательскую деятельность и коммерческое посредничество.
Теперь
она ставится под сомнение. Многие преступления, за которые были осуждены
люди, занимавшиеся организацией производства и хозяйственной деятельностью,
с социальной точки зрения уже не оцениваются как преступления. Поэтому
сегодня и вам надо оценить, какую деятельность вели работники этой фабрики
-
полезную или вредную для общества? Можно ли признать, то, что добавляя что-
то в дом потребителя, они все-таки обманывали его? Думаю, что нельзя,
потому
что потребитель, приобретая изделие, может решить сам, годится ли ему оно
за
такую цену или нет. Тем более что сейчас мы говорим о полезности свободных
цен.
Я считаю, что виновность Ш., который в течение всего следствия отрицал
свою вину, не нашла подтверждения в собранных следствием доказательствах.
Поэтому я прошу вас признать Ш. невиновным по всем обвинениям.
Речь общественного защитника
Подчеркну лишь один момент - общественную значимость данного уголовного
дела. Я прошу вас, отвечая на вопросы суда, прежде всего оценивать
полезность или вредность производственной деятельности подобных фирм
"цеховиков", т.е. частных предпринимателей, раньше запрещаемых, но готовых
развиваться сейчас, если бы им дали такую возможность, если бы наши
правоохранительные и судебные органы высказались бы за оправдание
"цеховиков".
Деталей обвинения касаться не буду, они опровергнуты в выступлении
адвоката, с которым я полностью согласен. Особо коснусь только обвинения во
взятках, т.к. считаю, что к хозяйственным делам понятие взятки вообще
неприменимо. Обвинить во взятках можно только государственных чиновников,
например, судей, которым должно быть категорически запрещено путать свои
властные обязанности с частными денежными вознаграждениями. В данном же
случае мы имеем дело с частной производственной фирмой, которая в тех
условиях (иные и ныне) просто вынуждена была "делиться" немалой частью
своих
доходов. Подсчеты показывают, что до 80% этого дохода уходило именно на
разные выплаты, от самых крупных лиц ("безопасность"и дирекция) до самых
мелких чинов из парткома-месткома. Я призываю вас оценить эти
обстоятельства
с позиций собственного опыта.
Да, эффективная частная фирма большую часть своих доходов вынуждена
была отдавать партократии (как раз в этом сейчас обвиняют "теневую"
экономику, которая, мол, кормит мафию). Но разве "теневики" делали это
добровольно? Разве государство дало им какую-то иную альтернативу? Разве их
действия не были вынужденным шагом, чтобы выжить? Разве мы все с вами не
находились в таком же точном положении, когда большую часть своих
способностей и труда отдавали партократии с ее безумными тратами на
"каналы-
Афганистаны". Если из-за этого осуждают "теневую" экономику, то мы тогда
должны будем осудить и себя самих. Думаю, это неверно.
... Надо решать. Должны ли мы оправдать такой род деятельности или
будем по-прежнему осуждать реальное частное предпринимательство и потому
находиться в безнадежной экономической яме? Будем ли мы освобождать не
выдуманных, а реальных частных предпринимателей, которые закладывали основы
рынка еще в застойные годы? Подумайте: ведь пайщики не разрушали, нет, они
добивались, чтобы и плановое, и свое производство у них шло превосходно.
Так
и было. Они занимали первые места в соцсоревновании, получали красные
знамена. И при этом реально еще и удваивали выпуск продукции,
пользовавшейся
спросом, наполняя рынок товаром. Неужели это плохо и неужели было бы лучше,
если бы они ничего не делали сверх учета? К ним тогда никаких претензий не
было бы? Так кого мы оправдываем и кого поддерживаем?
Повторяю: если мы будем мечтать о выращивании особо чистых,
социалистических предпринимателей, а реальных "цеховиков" держать в
тюрьмах,