Старк Ричард. Утонувшие надежды

   За обедом в кафе на Мэйн-стрит они болтали без умолку. Уолли рассказал Миртл о своем детстве во Флориде, о она ему - о своем детстве в Норт-Дадсоне. В разговоре не было ни единого упоминания о памятной гонке.
   Имела ли она хоть какое-то отношение к Тому Джимсону? Впрочем, совпадение их фамилий никак не могло быть случайным. Во-первых, в компьютерном мире не бывает совпадений. (И если в наиболее сложных компьютерных играх порой встречается элемент случайности, то совпадения мешают осуществлению человеческого стремления к упорядоченности. Потому-то математики так не любят каламбуры.) Уолли понимал, что компьютер будет сбит с толку (так оно и вышло) этими данными, но это отнюдь не улучшало его настроения.
   Миртл настояла на том, чтобы каждый расплатился за себя, и Уолли проводил ее до дверей библиотеки. Девушка пообещала ему, что отныне непременно станет пользоваться терминалом. Затем Уолли сел в свой "фольксваген" и вернулся в город. И вот теперь он впервые с тех пор вновь оказался в окрестностях многочисленных Дадсонов.
   - Следующий въезд, Энди, - сказал он, перебирая карты.
   - Я знаю, Уолли, - мягко ответил Энди. - Власти штата не пожалели тысячи трехсот долларов и установили указатель, чтобы я это прочитал.
   - Ну да, - отозвался Уолли. - Я подумал, а вдруг ты его не заметил.
   - Все равно спасибо, - сказал Энди.
   Уолли вновь умолк, а Энди тем временем со знанием дела свернул с шоссе, провел машину по развязке и выехал на узкую дорогу, ведущую в Норт-Дадсон.
   Как всегда, улицы города оказались забиты машинами, водители которых, похоже, забыли о том, куда и зачем они едут. Энди негромко отпускал замечания по поводу их предков, уровня образования, умственных способностей и плотских наклонностей. У шокированного этими речами Уолли покраснели уши (точнее, они горели от прилившей к ушным раковинам крови). Он сидел, уткнувшись в карты, и во второй, а потом и в третий раз проверял намеченный маршрут. С заднего сиденья время от времени доносился тяжкий вздох Джона. По-видимому, эти вздохи в гораздо меньшей степени относились к словечкам Энди или тупости местных водителей, нежели к жизни вообще.
   - Пилот вызывает штурмана, - произнес Энди любезным, как всегда, тоном.
   Уолли испуганно подпрыгнул. Лежавшие на его коленях карты соскользнули на пол.
   - Кого? Меня?
   - Мы выезжаем из этого очаровательного городка, - сказал Энди. Настало время указывать мне дорогу, Уолли.
   - Направо! Направо!
   - Сворачивать направо?
   - Нет, пока нет! - Уолли лихорадочно собирал карты. - Не съезжай с этой дороги... э-ээ...
   - Не суетись, - сказал Энди. Джон лишь вздохнул.
   Наконец Уолли удалось собрать рассыпавшиеся листы.
   - Мы свернем направо там, где... э-ээ... будет указатель на Дадсон-Фоллз.
   - Договорились, - отозвался Энди. Через несколько миль они свернули и принялись петлять по паутине проселков, само существование которых в конце двадцатого века казалось просто нелепым. С построением водохранилища их сеть стала лишь еще более запутанной.
   - Где-то здесь, верно? - спросил Келп, когда машина запрыгала по рельсам железнодорожной ветки, шедшей поперек проселка.
   Уолли посмотрел на Энди, словно желая удостовериться, не шутит ли он.
   - Так вот же она!
   Энди, прищурившись, посмотрел в зеркальце.
   - О чем ты?
   - Мы ведь ищем железную дорогу, - напомнил Уолли. - Так вот, мы ее только что проехали.
   - О Господи, ты прав, - отозвался Энди и съехал на обочину, пропуская нагоняющий их огромный молоковоз. - А я еще подумал, что это за ухабы? Честно говоря, я редко обращаю внимания на мелочи.
   - А следовало бы! - заметил Уолли.
   Энди дождался, пока проедет фургон, затем развернул машину и, возвратившись к железной дороге, вновь съехал на обочину, обильно заросшую весенними цветами. Выйдя из машины, Джон, Энди и Уолли потянулись, потопали ногами, словно разыскивая провалившийся сквозь прореху в кармане четвертак, и пошли осматривать рельсы.
   Это была одноколейка - два ржавых рельса, убегавшие в лес налево и направо и кое-где заросшие кустами и ползучими лозами. Отрезок рельсов на пересечении с дорогой выглядел чуть менее заржавленным, чем остальные участки, перекрашенные временем в красно-черный цвет. По обе стороны асфальтовой дороги пути были перекрыты шлагбаумами, двумя горизонтальными железными скобами, укрепленными на стойках, залитых бетоном. Когда-то шлагбаумы были белыми, но почти вся краска уже облетела. На них висели таблички "ВЪЕЗД ВОСПРЕЩЕН".
   Энди с улыбкой смотрел на рельсы.
   - Знаете, что это мне напоминает? - спросил он.
   - Мальчика-с-пальчик, - ответил Джон, не находя в этом сравнении ничего забавного.
   Энди же веселился от души.
   - Ты прав! - воскликнул он.
   Джон огляделся и спросил Уолли:
   - В какой стороне водохранилище?
   Уолли ткнул пальцем вправо:
   - В двух милях отсюда.
   - Две мили... - повторил Джон, вздыхая.
   - Не так уж далеко, - заметил Энди. - Прогуляемся две мили по свежему воздуху.
   - Четыре мили, - сказал Джон. - Или ты собрался остаться там навсегда?
   - Ну что ж, пойдемте, - предложил Энди и двинулся в обход заграждения.
   - Я так понимаю, что на машине по рельсам не проедешь, - сказал Джон.
   - Даже будь у машины такая же колея, нам, чтобы проехать, пришлось бы свалить три-четыре дерева, - сказал Энди, заходя за шлагбаум и присоединяясь к нему.
   - Колея? При чем здесь колея? - спросил Джон, глядя на Энди.
   - Если бы расстояние между рельсами совпадало с расстоянием между колесами машины, мы могли бы спустить немного воздуха из шин, поставить автомобиль на рельсы и ехать по ним, - пояснил Энди. - Но поскольку расстояния скорее всего разные, то мы не сможем поставить машину на пути, так что и разговаривать не о чем. Почему бы нам просто не пройтись?
   - У меня ботинки жмут, - сказал Джон, но, покачав головой, все же обошел шлагбаум, и все трое отправились по старой линии в сторону водохранилища, старательно приноравливая шаг к расстоянию между полусгнившими шпалами. Уолли спросил:
   - Энди, а что такое мальчик-с-пальчик?
   - Локомотив, - пояснил Энди. - Как-то раз нам с Джоном и еще несколькими ребятами понадобилось попасть в одно место, обнесенное изгородью под напряжением. Там были такие же старые рельсы, а локомотив мы взяли в цирке - восхитительный старенький паровозик, раскрашенный всеми цветами радуги. Его называли "Мальчик-с-пальчик". В общем, мы проехали сквозь забор и сделали свое дело, - добавил он, глянув на Джона.
   - Не сразу и не полностью, - неохотно согласился Джон.
   Уолли очень хотелось узнать, что это за место с электрическим забором и что за дело сделали Энди с ребятами, но он не знал, как спросить. К тому же он подозревал, что Энди все равно не ответит. Энди рассказывал обо всем охотно и откровенно, но через некоторое время выяснялось, что он вел речь лишь о том, что хотел, и больше из него ничего нельзя было вытянуть. Уолли представил себе ярко раскрашенный паровозик, ломящийся сквозь забор.
   - Искры были? - спросил он.
   - Еще бы! - воскликнул Энди и рассмеялся. - Сыплются искры, вокруг мечутся взбешенные люди!
   - Да уж, конечно, - поддакнул Уолли, надеясь услышать продолжение.
   И тут в беседу вмешался Джон.
   - Разве мы еще не прошли две мили? - спросил он.
   - Оглянись, Джон, - сказал ему Энди. - И ты увидишь шлагбаум.
   Некоторое время они шагали молча. Уолли размышлял о странной неточности, которую допустил Энди в рассказе о паровозе и заборе. В описываемой ситуации было бы логичнее говорить о людях, обезумевших от страха, но уж никак не о взбешенных. К чему бы это?
   - Впереди забор, - сказал Энди.
   Слева направо железнодорожную ветку пересекало сетчатое ограждение высотой восемь футов с натянутыми поверху тремя рядами колючей проволоки. Подойдя поближе, они увидели долгожданную надпись:
   "ВХОД ВОСПРЕЩЕН
   ТЕРРИТОРИЯ ВОДОХРАНИЛИЩА
   ВИЛБУРГТАУН"
   - Вот это да! - сказал Уолли. - И что теперь?
   - Теперь я, пожалуй, присяду, - решил Джон и уселся на валявшуюся поблизости колоду.
   Энди тем временем подошел к забору, достал из внутреннего кармана клещи и, опустившись на одно колено, принялся взрезать сетку снизу вверх. Уолли вытаращил глаза.
   - Энди, ты режешь забор! - воскликнул он.
   - Не станем же мы перелезать через него, - объяснил Энди. - А поскольку лопаты мы не прихватили и под забором пролезть не сможем, то ничего иного не остается.
   Уолли посмотрел на строгую надпись "ВХОД ВОСПРЕЩЕН". В компьютерных играх порой приходилось избегать предписанных путей. Вероятно, сейчас происходило нечто подобное, но только в настоящей жизни. Уняв беспокойство, Уолли вдруг понял, что по большому счету его испугал не поступок Энди, а спокойствие последнего. Пускаясь в фантастическое приключение, Уолли всякий раз испытывал волнение и трепет - собственно, ради ради этого и создавались компьютерные игры, - а вот Джон и Энди действовали так, словно выполняли повседневную работу.
   - Ну вот, - сказал Энди, поднимаясь и пряча клещи. - Джон, хочешь пойти первым?
   Джон вздохнул, поднялся с колоды и подошел поближе, чтобы рассмотреть забор. Энди сделал вертикальный надрез фута четыре. Он был едва заметен.
   - Хватит, - сказал Джон.
   - Еще бы, - согласился Энди. - Уолли, потяни с той стороны, а я нажму с этой. Вполне достаточно, чтобы пролезть.
   И все же щель оказалась очень узкой. Уолли тянул, Энди нажимал, и это выглядело так, словно они вскрывают конверт. Изрыгая проклятия, Джон пролез на ту сторону и перехватил край разреза из рук Уолли. Протиснувшись сквозь щель, сопя и едва не порвав при этом одежду, Уолли занял место Энди. Затем они вместе с Джоном оттянули изгородь, и наконец Энди тоже оказался по другую ее сторону.
   До озера было еще шагать и шагать. Они шагали и шагали, Джон время от времени чертыхался, а Энди в ответ лишь с восторгом указывал на какой-нибудь особенно красивый цветок или причудливо изогнутое корневище. Наконец вдали заиграли солнечные блики на воде.
   Что и говорить, картинка была впечатляющая. Железная дорога уходила прямо в озеро, исчезая под водой. Куда ни кинь взгляд, повсюду спутанные заросли кустов и низкорослых деревьев, спускавшихся к самому урезу воды и образующих непреодолимое препятствие на пути к водохранилищу.
   Указывая влево вдоль заросшего берега, Энди заметил:
   - В прошлый раз мы спускались в воду вон там. Значит, теперь мы находимся дальше от плотины, чем тогда.
   - Не напоминай мне о прошлом разе, - попросил Джон и, обращаясь к Уолли, спросил: - Ты уверен, что рельсы идут до самого города?
   - Да, конечно. И выходят на сушу по ту сторону озера, - сказал Уолли, указывая на противоположный берег. - Но оттуда до Паткинс-Корнерз гораздо дальше, чем отсюда.
   На лице Энди появилось выражение сомнения.
   - Решай сам, Джон. Если ты думаешь, что нам следует осмотреть рельсы на той стороне, что ж, давай поедем и посмотрим, - сказал он.
   - Нет, - ответил Джон. - Меня интересует лишь то, что произойдет там, под водой. А этого мы не узнаем до тех пор... - Он вновь вздохнул и покачал головой. - ...пока вновь не спустимся на дно.
   - Ну что ж, - сказал Энди, - главной целью нашей поездки было узнать, на месте ли рельсы и действительно ли они уходят под воду.
   - Они уходят под воду и продолжаются там, в глубине, - заверил его Уолли.
   - В общем, я тут все осмотрел, - заявил Джон, - и не вижу никаких оснований отказываться от дела. Значит, так тому и быть.
   Уолли охватила волна воодушевления. Итак, они собираются предпринять вторую попытку. Может быть, подумал он, на сей раз они возьмут его с собой. Не для того, чтобы опускаться на дно водохранилища - у него и в мыслях такого не было - но, может быть, ему позволят остаться на берегу, помогать, делать все, что потребуется, и ждать возвращения Джона и Энди из мрачных глубин ледяного озера.
   - Ну что, Джон? Что теперь? - спросил Уолли, стараясь говорить как можно более безразличным голосом.
   - Теперь, - сказал Джон, - я пойду к Тому и скажу, что нам нужно дополнительное финансирование.
   34
   В помещении царил обычный полумрак, но Дортмундер ничего не мог с собой поделать и продолжал щуриться. Глаза еще помнили о просторах, лежащих за стенами здания аэропорта невероятно громадного, ровного, как доска, почерневшего от загара штата Оклахома. Дортмундер привалился к стене, а у его ног стояли две небольшие сумки. Мимо торопливо сновали пассажиры. Сквозь людской поток виднелся барьерчик, у которого стоял Том, беря напрокат (опять!) автомобиль у робота, напоминавшего внешностью невысокую улыбающуюся девушку. Дортмундер предъявил этому автомату удостоверение, поскольку именно ему предстояло вести арендованную машину, и потом отступил на дальние позиции, возложив на Тома неприятную задачу улаживать денежную сторону сделки.
   Закончив переговоры, Том прошел сквозь поток пассажиров так, словно этих людей не было и в помине. В результате несколько пассажиров столкнулись между собой, но Тома никто даже не коснулся. Том взял свою сумку, стоявшую у левой ноги Дортмундера, и сказал:
   - Все в порядке. Нам нужно выйти на улицу и подождать автобуса.
   - Что, у них машины кончились? - спросил Дортмундер.
   Том нахмурился.
   - Автобус отвезет нас к нашему автомобилю, - сказал он. - И давай не будем начинать сызнова, Эл.
   - Понятия не имею, о чем ты, - сказал Дортмундер и подхватил свой чемодан.
   Они шли по аэровокзалу, привлекая к себе внимание каждого полицейского, каждого сотрудника ФБР и всех частных сыщиков, попадавшихся по пути. И каждый из них в глубине души был уверен, что эти два субъекта затеяли пакость. Едва завидев Дортмундера или Тома Джимсона, а особенно - их обоих, всякий представитель закона говорил себе: "У этих типов статья на лбу написана".
   На улице был все тот же аэропорт - горизонтальные бетонные плиты меж вертикальных бетонных столбов, но Дортмундер знал, что Оклахома - здесь, вот она, за бетонным углом.
   - Припекает, - посетовал он.
   У каждой компании по прокату машин были свои автобусы, и все они щеголяли фантастическими расцветками, похожими на шляпы надстройками и торчащими не пойми откуда плавниками. Создавалось впечатление, будто оформлением автобусов занимались иллюстраторы книг научной фантастики. Руководствуясь непонятными Дортмундеру признаками, Том выбрал из множества автобусов один, и они сели в него вместе с целой кучей белокожих мужчин в костюмах и с набитыми одеждой сумками в руках. В толпе порядочных граждан Дортмундер и Том казались именно теми, кем были на самом деле: типичными бывшими зэками, от которых не приходилось ждать ничего хорошего. Впрочем, их заметил только водитель, и он продолжал наблюдать за ними в зеркальце все время, пока ехал по широкому залитому солнцем шоссе, ведущему к автостоянке бюро проката.
   Все пассажиры, включая и Тома, сдали водителю бланки заказа, и тот высаживал каждого клиента прямо у машины, доставшейся ему в итоге великой лотереи. Том и Дортмундер получили крохотный белый автомобильчик, похожий на стиральную машину с четырьмя маленькими дверцами. Запихивая чемоданы на тесное заднее сиденье, Дортмундер сказал:
   - Машины Энди мне нравятся куда больше.
   - А мне нравятся машины, которые не числятся в розыске, - ответил Том.
   Они уселись впереди. Дортмундер взялся за руль, и машина покатила мимо знаков, отмечавших выезды. Том включил радио и обнаружил, что к их услугам тридцать семь станций рок-музыки, четыре религиозные программы и один канал "общей информации", которая на поверку оказалась нескончаемым потоком спортивных новостей. В конце концов Том остановился на религиозной программе и удовлетворенно откинулся на спинку сиденья.
   "Зверь уже среди нас, о братья мои! Но ему не скрыться от взора нашего Господа и Создателя! И не скрыться тем из нас, кто даст зверю убежище..."
   - Хи-хи, - сказал Том.
   Они довольно быстро выбрались из аэропорта и оказались в пустоте. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась абсолютная пустота.
   - Ты только представь, как здесь было до тех пор, пока не пришел белый человек, - заявил Том, оглядывая эту окружавшую их пустоту.
   - Ага, - отозвался Дортмундер.
   Человеку, всю жизнь прожившему в городах или среди живописных гор и холмов, эта колоссальная пустошь представлялась особенно жуткой. Выпущенная в тысяче миль отсюда случайная пуля могла снести тебе голову. Дортмундер вел свою стиральную машину по широкой белой дороге в скудном потоке автомобилей и пытался представить себе, что у него просто начались нелады с периферийным зрением, а на самом деле и слева, и справа что-то есть: здания, холмы, деревья. Хоть что-нибудь. Дортмундер радовался тому, что он по крайней мере сидит. Поднявшись на ноги, он подверг бы себя риску потерять равновесие.
   - Езжай в Норман, - велел Том, когда впереди показался клеверный лист развязки на пересечении с другим шоссе. Над дорогой возвышались мостики пешеходных переходов, похожие на крокетные ворота.
   - Я смогу его увидеть? - спросил Дортмундер.
   - Что увидеть? Норман? Нет, мы свернем в сторону, не доезжая до Нормана, и покатим на запад.
   - Я хотел узнать, смогу ли увидеть его хотя бы издалека, - пояснил Дортмундер.
   Том нахмурился, задумавшись над словами Дортмундера. Тем временем радио продолжало в самых изысканных выражениях вещать о разнообразных событиях, происходящих в преисподней.
   - Ты имеешь в виду, что местный пейзаж несколько однообразен, произнес Том серьезным тоном.
   - Да уж.
   - А я здесь вырос, - продолжал Том. - Помнишь "Наступление песков"?
   - Это про Окки, что ли?
   - Да, я и был настоящим Окки, коренным оклахомцем, - сказал Том. - Но не таким, как в том фильме.
   - Это точно.
   - Тот Окки все больше сидел у костров да песенки распевал. Помнишь, как он заявился на бензоколонку в старом грузовике, набитом матрацами и бабьем, да еще с умирающим стариком в придачу? Что бы ты сделал на его месте?
   - Я бы заправился и смылся.
   - А в кино они честно расплатились за бензин.
   - Но ведь и ты арендуешь машины, - заметил Дортмундер.
   - Тут совсем другое дело, - сказал Том. - Я делаю все, что нужно, чтобы облегчить себе жизнь. Например, арендую машины, потому что могу себе это позволить.
   - А что бы ты сделал на месте Окки на той заправке?
   - Отстреливал бы хозяину палец за пальцем, пока тот не вспомнил бы комбинацию сейфа, - ответил Том. - Приготовься, сейчас нам сворачивать.
   35
   Как выяснилось, тайник в церкви был единственным личным банком Тома на северо-востоке страны. Том неохотно признался, что ему удалось уберечь от жадных лап адвокатов еще несколько тайников, однако все они были далеко, в разных штатах. Том не хотел никуда ехать, не желал делиться последними запасами и вообще ничего не собирался делать. Поэтому Дортмундеру пришлось предложить ему ехать вдвоем, захватив с собой минимум багажа на тот случай, если придется задержаться на месте. Впрочем, он намеревался проделать все как можно быстрее. Добраться до нужного места, взять деньги и сразу уехать обратно.
   - Только что-нибудь попроще, Том, - попросил Дортмундер. - Никаких свадеб, никаких столпотворений.
   - Что ж, - отозвался Том. - Надеюсь, тебя устроит место, где вообще никого нет? Как насчет города-призрака?
   Туда они и отправились. По дороге Том рассказал Дортмундеру историю города Кронли, штат Оклахома. В начале века этот город был центром скотоводства и крупным транспортным узлом, однако со временем от цветущего организма осталась лишь иссушенная зноем пустая оболочка.
   - И все из-за железной дороги, - сказал Том.
   - Железные дороги... - откликнулся Дортмундер, ведя машину по пустому двухполосному шоссе в сердце Оклахомы и размышляя о стальных путях, уходящих под воду среди зеленых холмов на севере штата Нью-Йорк. - Внезапно появились железные дороги и подмяли все под себя.
   - Нет, с Кронли произошла другая история, - сказал Том. - Город внезапно лишился железной дороги.
   - Такое происходит сплошь и рядом.
   - Здесь случай особый, - ответил Том. - Кронли начинался с небольшого фермерского поселения, на маленьком ручье, протекавшем между реками Канейдиан и Симаррон. Люди покупали там соль и торговали молоком. Во времена Гражданской войны к городу подвели железную дорогу. Кронли все разрастался, стал столицей округа, обзавелся складами, конторами предпринимателей; там был построен огромный пятиэтажный отель для заезжих дельцов, самое высокое здание в городе.
   - Целых пять этажей! - поразился Дортмундер.
   Том пропустил его замечание мимо ушей и продолжал:
   - Засуха тридцатых годов особенно крепко ударила по городу, потому что местные фермеры разъехались и население изрядно сократилось. И все же город продолжал жить, пока в пятидесятых годах Оклахома не допустила серьезную ошибку.
   - Оклахома? Весь штат?
   - Да, - ответил Том. - Видишь ли, Оклахома сохранила у себя сухой закон после его отмены по всей стране. Возьми человека, Эл, заставь его страдать, и он решит, что горе и невзгоды ниспосланы ему Господом в наказание за тяжкие грехи. Человек решит, что, если причинить самому себе еще большие страдания, то, может быть, Боженька его простит. Один парень в тюрьме рассказывал мне, что в средние века люди хлестали себя плетьми, дабы уберечься от чумы. Короче говоря, Оклахома, и без того иссушенная зноем, многострадальная и пыльная, решила еще подсушиться - авось, Господь смилуется. Итак, выпивка оказалась под запретом.
   - Так в этом и состояла роковая ошибка? - спросил Дортмундер. - Сухой закон прикончил целый город?
   - С него все началось, - ответил Том. - Видишь ли, стоит написать какой-нибудь закон, и, как бы тот ни был суров, всегда найдется кто-нибудь, кто пожелает еще больше усугубить его гнет. Именно это и произошло в пятидесятых годах. Полицейские штата Оклахома садились в транзитные поезда и арестовывали барменов в вагонах-ресторанах за торговлю спиртными напитками в "сухом" штате.
   - Минутку, - попросил Дортмундер. - Ты говоришь, в поездах?
   - В проходящих поездах, въезжавших на территорию штата с одной стороны и выезжавших с другой. Полиция забирала бармена и сажала его на ночь в кутузку. А на другой день приезжал адвокат железнодорожной компании и вызволял парня. Веселенькая ночка для бармена, а? - Том улыбнулся, умудрившись не пошевелить при этом губами. - Эл, сворачивай вон на ту дорогу, - добавил он.
   Впереди показался небольшой знак, возвещавший о приближении левого поворота. С тех пор, как Том некоторое время назад взял на себя обязанности штурмана, каждый очередной поворот выводил их на все более безлюдные и узкие дороги. Сейчас Том велел Дортмундеру свернуть с пустого двухрядного асфальтового шоссе на узенькую покрытую гравием и политую битумом дорожку, вившуюся по заросшей чахлым кустарником местности, подобно следу спятившей от жажды змеи.
   Одно радовало: здесь, в самом сердце штата, местность была уже не такой однообразной, как раньше. Дорогу обступили приземистые, голые, выжженные солнцем холмы, а вдали виднелись чуть более высокие и скалистые, но столь же безжизненные нагорья. Дорога, на которую они свернули, мало-помалу забиралась все выше и становилась все более ухабистой и каменистой, словно ее изредка поливали дожди. Теперь Дортмундеру приходилось держать руль обеими руками. Объезжая кочки и рытвины, он сказал:
   - Итак, мы остановились на том, что барменов сажали на ночь в каталажку.
   - Да, - подтвердил Том. - И поэтому в последующие годы железнодорожные компании направляли поезда по путям, пролегавшим все дальше от Кронли, и в итоге в Оклахоме вовсе не осталось действующих железных дорог.
   - Ты это серьезно? - спросил Дортмундер, поражаясь и вместе с тем восторгаясь масштабами постигшей Оклахому кары.
   - Вполне, - сказал Том. - И это положение сохранилось до наших дней. Открыв карту "Амтрак", ты увидишь, что железнодорожные пути огибают Оклахому, не заходя на ее территорию. Именно это обстоятельство погубило Кронли. Нет поездов - нет резона оставаться в этом проклятом Богом месте. Где-то здесь нужно будет свернуть... За здешними дорогами никто не следит, и нам придется смотреть в оба.
   - Налево или направо?
   - Направо.
   Дортмундер чуть притормозил и прижал стиральную машину к правой обочине узкой дороги. И все же они едва не прозевали нужный поворот.
   - Проклятие! - выругался Том. - Проскочили! На сей раз это моя вина. Я должен был его заметить.
   Дортмундер затормозил и внимательно посмотрел на Тома.
   - На сей раз, говоришь?
   - Да, на сей раз, - ответил Том, оглядываясь и рассматривая через правое плечо дорогу, по которой они только что проехали. - Давай вернемся, Эл. Слышишь?
   Дортмундер набрал в грудь воздуху и задержал дыхание. Потом кивнул сам себе, выпустил воздух из легких, включил заднюю передачу, и стиральная машина рванулась назад. Из-под ее колес во все стороны брызнул гравий.
   - Успокойся, Эл, - примирительно произнес Том, выглядывая в свое окно. Затем высунул наружу руку и указал пальцем: - Вот он. Видишь?
   Наконец Дортмундер увидел потрескавшийся асфальт, засыпанный землей и покрытый растительностью.
   - Это и есть дорога?
   - Когда-то эта дорога вела в обратную сторону, - сказал Том. - Кстати, та дорога, на которой мы находимся сейчас, тоже в свое время была асфальтированной.