Степанов Анатолий Яковлевич. Парад теней

Степанов Анатолий
Парад теней

   Степанов Анатолий Яковлевич
   Парад теней
   1
   Команда прилетала завтра - прямо к игре. А он, отпросившись у главного, оказался в Сочи на сутки раньше.
   Уронив сумку у шкафа в коридоре, он, не раздеваясь, пересек пространство гостиничного номера, открыл балконную дверь и вышел в весенние субтропики. Слева - дымившееся юной сероватой зеленью предгорье, справа стальное с белыми гребешками море, чуть внизу вдалеке - колониальное здание небольшой гостиницы и полосатые тенты открытого бара.
   В общем, все как десять лет назад.
   Захотелось на волю. Через несколько минут он уже сидел на белом тонкокостном стульчике в баре и, прихлебывая из бокала нечто, что бармен назвал коктейлем "Дайкири", прищурившись, глядел на море и горы. По очереди: сначала на море, затем на горы и наоборот. С предгорьем все было в порядке; а вот на море его раздражали два неуместно ярких виндсерфа с двумя мускулистыми идиотами, гогот которых разрывал ветреную тишину.
   Он перевел глаза на берег. Вдоль моря по медицинской тропе двигалась стройненькая, в туго перетянутом плаще женская фигурка. "Ничего себе дамочка",- оценил он. И вдруг напрягся. Дамочка передернула плечами, и у него екнуло сердце. Одним глотком осушив свой бокал - не пропадать же добру, - он резко поднялся и почти бегом ринулся за женщиной. На перепутье двух тропок он догнал ее, но был довольно-таки хамски остановлен.
   - Тебе чего надо, малый?
   Сбоку и сзади от женщины следовал парень в кожанке. Он-то и задал угрожающий вопрос. Наглость возмутила:
   - Надо, чтобы ты заткнулся.
   Женщина обернулась и ойкнула:
   - Костя...
   Кожаный качок потребовал уточнений:
   - Знакомый?
   - Знакомый, знакомый... Уж до того знакомый! - подтвердила она. И, не отводя глаз от встреченного, приказала: - Иди домой, Артем, а мы с Костей немного погуляем... Вдвоем.
   - Не положено, - сурово заметил Артем.
   - А ты положи, - посоветовал Костя.
   Качок было завелся, но дама по-хозяйски осадила его:
   - Я тебе что сказала? Иди.
   Парень потоптался, потоптался на месте и, видимо обидевшись, пошел, не оглядываясь. Костя пропел ему вслед:
   - Ох, рано встает охрана!
   Качок не выдержал, обернулся, но двое уже не видели его, они смотрели друг на друга.
   - Ровно десять лет, Даша, - сказал он.
   - Почти. Без трех дней, - поправила она. - Ты что, юбилей решил отметить прямо на месте преступления?
   - Это было преступлением? - вопросом на вопрос ответил Костя.
   - А как ты думал? Увел меня, бедную простушку, прямо из-под венца! - И Даша сделала вид, что прослезилась.
   - Лихой я тогда паренек был! - усмехнулся Костя.
   - Скорее, нахальный, - уточнила она. И, помедлив, прибавила: - И красивый.
   Они стояли рядом с кустом, на котором уже по-весеннему проклевывались лиловые цветочки. Он отломил веточку и протянул ей.
   - С нашем юбилеем, милая моя!
   Она поднесла веточку к лицу и осторожно понюхала.
   - Спасибо. - Вздохнула и поинтересовалась: - Ну что делать будем?
   - Обед променадом утрамбовала?
   - Когда он был!
   - В "Актере" обосновалась? - догадался он.
   - Угу. А там обед с двух до трех.
   - Тогда выпьем, а?
   - Значит, с режимом покончено, - в свою очередь догадалась она. - С футболом все?
   - Почему все? - удивился он. - Я теперь вторым тренером у своих.
   - Немцы что - контракт не захотели продлевать?
   - Немцы-то хотели. Я не захотел. Устал я там, Даша.
   - Патриот? - заговорщицки подмигнула она.
   - Мы выпить собирались, - с раздражением напомнил Костя.
   - И собрались. - Она подхватила его под руку и повела под пестрые тенты.
   Они уселись за столик, который он только что покинул. Но Костя тотчас же подхватился и, на ходу справившись у Даши: "Мартини?" - направился к стойке.
   - Час аперитива! - засмеялась она ему вслед.
   - Час волка, - поправил он, обернувшись, и уточнил:- Белый, красный?
   - Белый!
   Чего уж там мелочиться. К столу он вернулся с литровым мартини, стеклянной миской ледяных кубиков и тарелкой, на которой был аккуратно порезан и присахарен душистый лимон.
   - Уже не русский человек, - констатировала Даша. - Обходишься без закуси.
   - Так не водка же! - оправдался Костя. Он сбегал за бокалами и разлил по правилам: чуть меньше половины. Ложечкой положил ледышки, вилочкой опустил лимонные долечки.
   - За что пьем? - спросила она, болтая в бокале питье и прислушиваясь к стуку льда о стекло.
   - За Дарью! - решительно предложил он, и они столь же решительно выпили. Она споловинила, он - до дна. Поставил бокал и продолжил свою речь:
   - Когда я в декабре в Москву вернулся, гляжу - по всем афишным тумбам: Дарья, Дарья, Дарья. Я поначалу подумал, что это стиральный порошок рекламируют, а оказывается, тебя. Давно псевдоним взяла?
   - За патриота отыгрываешься? - полюбопытствовала.- Сколько времени прошло!
   ...Давно это было, лет десять тому назад... Нет, совсем недавно! Они встретились здесь же, в Сочи, в гостинице "Жемчужина", знаменитый (портреты на обложках "Огонька" и "Футбола") футболист милостью божьей и начинающая певичка из рок-группы "Стоики", и футболист весело и уверенно увел певичку у музыкального руководителя ансамбля.
   Два года жили душа в душу. Она на гастролях, он на базе или на выездных матчах. Встречались и любили друг друга страстно и как бы тайно. Как любовники. Прелестная была жизнь.
   А потом у него наклюнулся выгодный контракт в одну из команд бундеслиги.
   После некоторой бюрократической суеты молодая семья все же перебралась за бугор. Не лишенный юмора музыкальный руководитель рок-группы, ориентируясь на чисто мужской состав, слегка изменил название: не "Стоики" они были теперь, а "У стойки", и группа решительно и на всю катушку заиграла панк-рок.
   Даша сидела в комфортном коттедже на окраине большого немецкого города и тосковала от безделья. Сначала ей хоть приходилось утешать безъязычного футболиста, у которого не все ладилось. Но потом у него дело заладилось и некого стало утешать. Полгода она вытерпела, еще три месяца думала и, наконец, решилась: собрала чемоданы и объявила футболисту, что хочет домой. Вот тогда-то он и обозвал ее на прощание "патриотка".
   Футболист успешно играл, а певичка все пела. В прошлом году футболист закончил карьеру, а поп-звезда Дарья пошла по первым номерам всех рейтингов. И вот встретились...
   - А ты что здесь делаешь-то? - поинтересовался наконец Константин.
   - Умаялась я, - призналась Дарья. - От всего тошно. От песен, от зрителей, от себя. Две недели вырвала и отдыхаю. Хорошо здесь в несезон. Безлюдно. А ты?
   - На матч прилетел. Мои завтра играют.
   - Немку в Москву привез? - вдруг спросила она.
   - Какую еще немку? - попробовал отшутиться Константин.
   - С которой ты три последних года там жил. Мне Васька рассказывал.
   - А зачем она здесь? - уже не скрываясь, заявил он. - В Тулу со своим самоваром?
   - Откупился, что ли?
   - Дом ей оставил. Тот еще, наш. Я его выкупил.
   - Размахиваешься. Себе-то хоть на безбедное житье-бытье оставил?
   - Да не в этом дело! - ни с того ни с сего рассердился он.
   - В этом, - убежденно сказала она. - Когда зад прикрыт, ты - свободный человек. - И, быстренько разлив, предложила встречный тост: - За великого футболиста и свободного человека Константина Ларцева.
   - Нету уже футболиста Ларцева, - несколько театрально признался Константин. И выпил. Помолчали. Костя решил, что пора и ему начать с расспросами. Имел моральное право. - Замужем?
   - Не-а. Любовниками обхожусь, - беспечно поведала Дарья.
   Он улыбнулся.
   - Дашка, ты - дура.
   - Это почему же? - обиделась она.
   - Какая же ты, в задницу, вамп! Любовниками, видите ли, обхожусь! передразнил он ее. - Есть, наверное, какой-нибудь дурачок из несчастных гениев, которого ты жалеешь, да еще один амбал без мозгов, к которому ты, устав от гения, изредка забегаешь для удовлетворения низменных потребностей.
   - Костя, я всерьез обижусь, - предупредила она.
   - За то, что про тебя все отгадал?
   - Ни черта-то ты не отгадал, - неуверенно и без напора возразила она.
   Он разлил по третьей и опять все проделал как надо.
   - Выдрессировали тебя немцы...
   - Сам себя выдрессировал, - не согласился он. - Еще раз за тебя, Дашура. За твой успех, за твой легкий и несгибаемый характер.
   - Хорошо говоришь, - похвалила Даша и выпила до дна. Из суеверия.
   Бутылка опорожнилась больше чем на половину. Он, склоня ее, поизучал медали на этикетке и предложил:
   - Добьем?
   - Добьем, - согласилась она и, вытянув бутылку из Костиной ладони, без европейских ужимок разлила по бокалам до краев.
   - Вот и бутылочке конец...
   - А еще кому? - подозрительно осведомился он. - Мне?
   - Ишь ты! Очко-то как гуляет! Боишься, за списанного тебя держать будут?
   - Никого-то я не боюсь, Даша, никого. - Он выпил свой бокал до дна и сдавленным от больших глотков мартини голосом добавил: - Кроме себя самого.
   - "Граф Гвидо вскочил на коня", - процитировала "Растратчиков" Даша и тоже выпила до дна. Передохнула и стала объяснять ему про него: Пятнадцатилетняя публичность приучила тебя смотреть на самого себя со стороны. Сейчас я вот такой-то. А вот сейчас эдакий. Удачно обвел защитника. Блестяще ударил по воротам. Вовремя улыбнулся журналисту. Как эле гантно управился с ножом и вилкой! Я красив, добр и интеллигентен. Смотрите, смотрите, смотрите! Ушла публичность - и тебе не с кем смотреть на себя со стороны. И не для чего. Теперь тебе приходиться смотреть внутрь себя, а с непривычки это страшно.
   Он, пригорюнившись, подпер правую щеку ладонью и, по-собачьи нежно глядя на Дашу, изрек:
   - Или ты сильно поумнела, или я здорово поглупел.
   - А что я просто поумнела, ты не допускаешь? Без альтернативы?
   - Допускаю, - тоненько и жалобно согласился он.
   - Отец, а не набрался ли ты? - опасливо осведомилась она. - Или выкомариваешься?
   - Выкомариваюсь, - признался он. - Чтобы тебя в недоумение вогнать.
   - Вогнал, вогнал, - призналась она и глянула на наручные часики. Смотри ты, уже восьмой час, а светло как днем. - И вдруг поняла: - На ужин-то я опоздала.
   - Тогда в кабак! - обрадовался Костя.
   - Не хочу, - твердо решила она.
   - Узнают?
   - И пристают. Пойдем ко мне. У меня в холодильнике и закуска, и выпивка всякая. Пошли?
   - Пошли, - согласился Костя и, поднявшись, подошел к бармену. - Все путем, шеф? Я тебе ничего не должен?
   - Полный ажур! - подтвердил парень и восхищенно признался: - Обслужить таких людей - честь для меня.
   Это было приятно слышать. И для продления удовольствия Костя поинтересовался:
   - Каких это таких людей?
   - Знаменитого футболиста Ларцева и великую певицу Дарью. К сожалению, не знаю ее отчества и фамилии, - благожелательно отрапортовал бармен.
   - Облом! - ахнула Даша. - Мы - знаменитости, Константин!
   Она бросилась к стойке, поцеловала засмущавшегося бармена в щеку и на прощание сообщила:
   - А зовут меня Дарья Васильевна Коняева. Некрасиво, правда?
   Среди кустов у начала магистральной тропы маячил кожаный Артем.
   - Я тебе что сказала?! - рявкнула Даша. - С глаз долой и домой!
   - Вы мне не указ, Дарья Васильевна, - мрачно возразил охранник. - Мне Михаил Семенович приказал, и я исполняю.
   * * *
   В Дашином люксе было прекрасно. Благоухали многочисленные букеты, мягко теплился нижний свет, выхватывая из полумрака безделушки, привычно создававшие ей вечно походный уют: громадную игрушечную собаку-амулет, веселый павловопосадский плат на диване, скатерку с изображением трех хитрых и трусливых обезьян (ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу) на журнальном столике, многочисленные изящные флаконы и баночки на полочке у зеркала...
   Дарья металась от холодильника в прихожей к журнальному столику, заставляя обезьян тарелками и бутылками. Пока суд да дело, Константин, помыв руки в ванной, от нечего делать потягивал "севен ап".
   - Все, - облегченно вздохнула она и, присев рядом с ним на диван, с удовольствием осмотрела дело своих рук.
   - Как в Дортмунде, - вспомнил он.
   - Как первый раз в "Жемчужине", - возразила она и разлила по пузатым рюмкам коньяк. - Будь он проклят, этот Дортмунд!
   - За жемчужину, - согласился Костя. - То есть за тебя.
   - Льстишь, конечно, - выпив, оценила она его тост. - Но все равно - не особо искренне, а душу греет. Я - жемчужина!
   - Я от чистого сердца, а ты... - обиделся Константин.
   Даша кокетливо глянула на гостя и вдруг обвинила неизвестно кого:
   - Вот опять последние известия из-за вас пропустила.
   - Ничего-то мы не пропустили. Спорт и погода в самом конце. Константин осторожно выбрался из-за хлипкого столика и включил телевизор. Весьма приличный японец принялся за дело сразу. Тотчас на его экране явилось лицо ведущего, который излагал о событиях за бугром. Замелькали картинки с демонстрациями, заседаниями, приемами, стачки с выстрелами.
   И тишина. Сильно озабоченный ведущий с тревожным вниманием слушал штучку у себя в ухе, слегка отвернувшись от миллионов телезрителей. Наконец вернул себя в полный фас и сообщил:
   - Только что в редакцию поступила трагическая новость. Сейчас мы покажем пленку. Просим извинения за качество изображения: снимал кинолюбитель, снимал в спешке, в стрессе и неподготовленно.
   ...На трибуне стадиона девушки, парни, мальчишки, девчонки, схватившись под руки, раскачивались в ритме какой-то плохо слышимой песни. В следующем кадре они же или чрезвычайно похожие в страшной толкотне бежали неизвестно куда...
   Ведущий мрачно прокомментировал:
   - По окончании концерта на стадионе поп-звезды Дарьи группа фанов решила вынести ее на руках прямо к ожидавшему ее лимузину.
   ...Куча мала, в которой ничего не разобрать. Куртки на сентипоне разных цветов, кожаные куртки, платки, кепки, каскетки. Мелькнуло нечто кумачовое...
   - Мое пальто... - ахнула Даша.
   ...А на экране появилась поп-звезда Дарья. Вознесенная над толпой, она улыбалась, щедро разбрасывая воздушные поцелуи...
   Ведущий окрепшим трагическим баритоном продолжал:
   - Перед стадионом неизвестный, вооруженный пистолетом, прорвавшись сквозь ряды фанатов, трижды выстрелил в певицу.
   Выстрелы. Спины, спины, спины. И вдруг прямо на объектив прорвалось искаженное лицо и крик: "Я не убивал Дарью! Я не убивал Дарью!" И на экране стало видно, как двое амбалов крутят руки неприметному человеку с перекошенным от ужаса лицом. Потом пронесли что-то бесформенное кумачовое...
   - Певица скончалась, не приходя в сознание, почти мгновенно, еще до приезда "скорой помощи", которая прибыла к стадиону через семь минут. Картинки на экране уже не было, был ведущий. - Подробности этой трагедии в нашем следующем выпуске. - Ведущий помолчал несколько секунд, а потом пошла темпераментная заставка спортивного выпуска.
   - Я знаю этого человека, - как в бреду заговорила Даша.- Милый, стеснительный, с легким сдвигом по фазе...
   Костя осторожно взял Дашу за плечи.
   - Кого убили, Даша? Что это за путаница?
   - Пальто мое... И фонограмма моя...
   - Кто был в пальто? Кто пел под твою фонограмму?
   - Ничего не знаю, ничего не знаю... - прошептала Даша и вдруг ослабла в его руках, как бы без костей стала. Глубокий обморок.
   Он уложил ее на диван, осторожно пошлепал по щекам...
   Без стука в номер ворвался охранник Артем. Осмотрел все и всех безумным взором, углядел Дашу на диване и испуганно спросил:
   - Она живая?
   - Живая, живая! Нашатырю где-нибудь достань.
   Но нашатырь не понадобился. Даша открыла глаза и быстро повторила:
   - Фонограмма моя... И пальто мое...
   2
   - Оклемался, Петр Иванович, - проинформировал майора младший лейтенант.
   Майор на мгновение прикрыл глаза. Умаялся за четыре часа. Но дело надо делать, дело. Скучно - в который раз уже! - спросил:
   - Кто тебе дал пистолет?
   Неприметный человек рукавом дешевой куртки вытер разбитый нос, дерганулся, всхлипнув, безнадежно и, судя по всему, не впервые повторил:
   - Нашел.
   - Где? - терпеливо поинтересовался майор.
   - В зале ожидания автобусной станции, - глядя поверх головы майора, как хорошо заученный урок, изрек задержанный. Он сидел на цементном полу, привалившись спиной к охряной стене.
   - Кто тебе приказал убить певицу Дарью? - безнадежно продолжил допрос уставший майор.
   - Я не убивал Дарью! - отчаянно закричал неприметный человек.
   - Охохо, - по-старушечьи отреагировал на крик младший лейтенант и приблизился к нему. Посмотрел сверху, как на кучу мусора.
   - Не бейте меня! - попросил допрашиваемый.
   - Тебя избили разгневанные поклонники певицы, - сказал майор. - Тут тебя и пальцем не тронули.
   Действительно, пальцем не трогали. Младший лейтенант носком тяжелого ботинка ударил задержанного по ребрам, и тот тяжело завалился на бок.
   - Судя по паспорту, ты - москвич, Горбатов, - продолжил допрос майор. - По какой причине оказался в нашем городе?
   - Я Дарью во всех ее гастролях сопровождаю, - с какой-то даже гордостью проговорил Горбатов и, как ванька-встанька, восстановился в прежней позе - спиной к стене. Майор потрогал себя за нос.
   - А говоришь, что убитая - не Дарья. Зачем же ты за ней поехал?
   - Я сначала думал, что это Дарья, а как увидел, то понял, что не Дарья.
   - Понял-то уже с пистолетом?
   - А пистолет я нашел, - поспешно напомнил Горбатов.- В зале ожидания автовокзала.
   Младший лейтенант повторил, правда без охоты, свой футбольный удар.
   - Ну, не бейте же меня! - плача выкрикнул Горбатов.
   - Когда правду начнешь говорить, таракан? - поинтересовался майор.
   Младший лейтенант посмотрел на майора. Вопросительно. Майор не ответил на его взгляд, потому что в это время смотрел в зарешеченное окно. За окном было темно.
   Предварительный этот, так сказать, допрос велся в помещении пункта охраны общественного порядка стадиона, на котором все и произошло. Это было чужое место, и майор чувствовал себя здесь неуютно.
   - Что же нам с ним делать? - не у лейтенанта, а так, вообще, спросил он.
   - Вы уже все сделали, - заметил Горбатов, морщась от боли.
   Без стука раскрылась дверь. На пороге стоял рыхлый, но еще молодой человек. Он жизнерадостно осмотрел всех и поинтересовался:
   - Ну как дела, господа хорошие?
   - Да никак, господин следователь, - насмешливо отозвался майор.
   Следователь извлек из внутреннего кармана пиджака (для этого ему пришлось расстегнуть плащ) сложенную вчетверо бумажку и, не читая ее, просто помахав ею, сообщил присутствовавшим:
   - Горбатов-то прав. Он не убивал знаменитую певицу Дарью.
   - А я что говорил! - снизу, не поднимаясь с пола, злорадно заметил Горбатов.
   - Кто же тогда на стадионе пел? - изумился младший лейтенант.
   - Кто же тогда на стадионе под фонограмму рот раскрывал? Так точнее будет, Валера, - подкорректировал младшего лейтенанта следователь. - Этим нам и придется заняться.
   - Самозванка! - ахнул майор.
   - Давай, Петр Иванович, действовать. Валера, Горбатова - в узилище, а мы с тобой в гостиницу. Ее лабухов и администраторов трясти.
   - Вставай, душегуб! - приказал Горбатову Валера. Тот, цепляясь за стенку, с трудом поднялся.
   - Закуем? - попросил у всех совета майор.
   - Да ладно, Петр Иванович! - отмахнулся могучий Валера. - Видите, какой он? Куда он от меня денется? - Но на всякий случай вытянул из кобуры пистолет. - Пошли, Горбатов.
   - Мне не идти, а ползти удобнее, - злорадно сообщил Горбатов. Официально заявляю, гражданин сле дователь: эти два милиционера на протяжении нескольких часов постоянно избивали меня.
   - По внешнему виду не скажешь. Вы такой же, как были, когда вас милиционеры вырвали из возмущенной толпы, я бы сказал, правильно возмущенной! - Следователь был суров, но справедлив. Поэтому все-таки потребовал у милиционеров ответа: - Вы били его?
   - Мы его пальцем не тронули, - усмехнулся майор.
   - Пальцем не трогали, это точно, - согласился преступник. - Они все больше ногами.
   - Я бы не советовал вам, Горбатов, облыжно оговаривать работников правоохранительных органов, - с тихой угрозой порекомендовал следователь, а майор, считая вопрос полностью исчерпанным, распорядился:
   - В КПЗ его, Валера.
   Следователь и майор вышли. Младший лейтенант переложил пистолет из правой руки в левую и с короткого замаха с силой ударил Горбатова поддых. Тот, потеряв дыхание, сложился пополам и опять присел на цементный пол. Слегка подождав, чтобы его подопечный пришел в соображение, Валера соболезнующе посоветовал:
   - Никогда не надо ябедничать, Горбатов. - Наклонился, заботливо подхватил подозреваемого под руку, не особо напрягаясь, поднял его на ноги. - Потопали до хаты.
   Майор со следователем еще не уехали. Стояли у служебной "Волги" и дышали свежим воздухом. Для порядка, чтобы подчиненный не подумал, что начальство бездействует, майор напористо и бессмысленно распорядился, грозно глядя на Горбатова:
   - Давай, давай, лейтенант, действуй. По всем правилам и по всей строгости.
   - Будет сделано, - с готовностью откликнулся младший лейтенант и легонько, ладошкой толкнул Горбатова в спину по направлению к замызганному "газону" защитного цвета с широкой голубой полосой.
   Водитель в сержантском звании нарочно гостеприимно распахнул створки задней дверцы специального транспорта и поинтересовался:
   - Ты с ним, Валера?
   Валерий подсадил вялого преступника, подождал, пока тот разместился на дырявой, как дуршлаг, железной скамейке, влез в передвижную камеру сам и только после этого ответил:
   - Он без наручников. Давай домой, Витя. И побыстрее.
   Майор следил за красными габаритными огнями до тех пор, пока "газон" не скрылся за оградой стадиона. Спросил у следователя:
   - Надеюсь, ты наряд в гостиницу направил?
   - Не пальцем деланный, Петя, - слегка обиделся следователь. - Пора, пора! Двинулись.
   "Газон" скатился по крутой улице и после нескольких поворотов остановился. Водитель заглянул в зарешеченное окошко и объявил:
   - Приехали.
   По инструкции закрывает и открывает дверцы спецмашины водитель. Он, обойдя "газон", и открыл. Первым, тоже по инструкции, спрыгнул на землю сопровождающий. Он прыгнул и приказал:
   - Выходи, Горбатов.
   Горбатов, непроизвольно постанывая, уцепился за дверцы и кое-как выполз.
   - Это вы его так отделали? - вздохнул водитель.
   - Любители эстрадной песни, - твердо придерживаясь официальной версии, ответил ему Валерий. И уже Горбатову: - Сам дойдешь или прикажешь на ручках донести?
   - Сам, - пробормотал Горбатов. И повторил громче:- Сам.
   Метрах в пятнадцати от них был полутораметровой высоты сплошной дощатый забор, отделявший спартанскую в своей безрастительной пустоте территорию горотдела милиции от начинавших уже отходить от зимы кустиков на территории мирного соседа - детского сада.
   Горбатов вздохнул глубоко и вдруг стремительно рванулся к забору. Он, уже подтянувшись на руках, перекинул на ту сторону правую ногу, а младший лейтенант все еще выковыривал свой "макаров" из кобуры. Водитель был шустрее: пистолет черно поблескивал в его руке.
   - Да стреляй же! - заорал младший лейтенант. Он вырвал наконец свой пистолет из кобуры. Два выстрела прозвучали почти одновременно.
   Горбатов на заборе в недоумении обернулся, посмотрел на них укоризненно и начал перекидывать через забор левую ногу. Раздались еще два выстрела. Тело преступника клонилось и медленно-медленно валилось на утрамбованную милицейскими сапогами землю. Валере и шоферу показалось, что это длилось очень долго.
   Горбатов лежал лицом вверх, аккуратно раскинув руки. Два милиционера подошли к нему почему-то на цыпочках и склонились над ним. Кровь толчками извергалась из простреленной шейной артерии. Уходил в мир иной мутнеющий взгляд. Голова дрогнула и завалилась на бок.
   - Готов, - прохрипел водитель.
   - Я же ему в ногу стрелял! - плачуще прокричал Валера.
   - И я, - тихо признался Витя.
   Больше они не говорили. Они сняли фуражки и, стоя, смотрели, как растекается темная лужа перед ними.
   * * *
   - Ну? - потребовал отчета у капитана, задумавшегося в вестибюльном кресле, энергичный майор Петр Иванович. Мгновенно, как требовала субординация, капитан вскочить не смог - еле выпростался из низ кого кресла, но, придя в вертикальное положение, вытянулся как положено и отрапортовал:
   - Все ходы и выходы перекрыты, товарищ майор. Ждем.
   - Чего же вы ждете? - раздраженно осведомился следователь.
   - Когда они появятся, - бодро доложил капитан.
   - Как так? - воскликнул следователь и, не требуя ответа на свой бессмысленный вопрос, метнулся к стойке администратора. Старшая администраторша приветливо смотрела на него сквозь дырку малого своего оконца в стеклянной стене, отделявшей ее от надоедливых постояльцев. Илья Аркадьевич ответно улыбнулся и спросил без особой надежды:
   - А разве музыкальная группа и администраторы певицы Дарьи не у вас останавливались?
   Администраторша двумя руками осторожно потрогала залаченную "халу" на голове и ответила официально:
   - В нашей гостинице проживала только одна певица Дарья.
   - Слава богу, что не две, - раздраженно заметил следователь. - Она самолично у вас оформлялась?
   - Нет. С ее паспортом все оформил администратор. - Она опять улыбнулась, видимо, вспомнив коллегу по профессии. - Веселый такой, культурный.
   - Ищи-свищи теперь культурного, - определил направление следственных действий Илья Аркадьевич и потребовал: - Ключ от номера Дарьи.
   - А у вас ордер на обыск имеется?
   - Чего, чего, чего? - изумился уже давно прислушивавшийся к разговору майор.
   - Так ведь положено, - испуганно объяснила свои претензии администраторша. Явно, что единственно кого побаивалась она, так это милиции.