Страница:
деталь: в Чечне вертолеты летали низко, предохраняясь таким манером от
пулеметной очереди снизу. А тут --- высоко летают, как у себя дома...
Но, с другой стороны, присмотришься к натовским солдатикам поближе --
так они нестрашные! Деликатные, чистенькие, сытые, но трезвые. С модельными
прическами, с усиками, с бородками, как у Дартаньяна. Вы таких ребят много
видели в Европе, они вам услужливо подносили, допустим, пиво...
Единственный недостаток этих в целом симпатичных ребят в том, что на
них чужая форма. И в эту форму уже переодеты армии 19 серьезных стран, и
как-то все плотнее они к нам пристраиваются.
Странное, должно быть чувство -- проснуться однажды утром в своей
стране, оглянуться -- а вокруг чужие солдаты, и ты сам весь такой штатский,
безоружный, как будто голый.
--- Will you shoot the bastards? -- с дружеской улыбкой спрашивал меня
портье в гостинице. И пояснял:
--- Три ваши ракеты -- и нету Америки! -- уговаривал меня македонский
полицейский офицер, между прочим госслужащий не самого низкого уровня. Он,
сделав такое лицо, как будто заплачет сейчас от бессильной злобы, высказал
свое мнение об американцах в жанре нецензурной брани:
Не обученный языкам таксист делал мучительное лицо, и изъяснил мне свои
чаяния на языке жестов.
--- Русия! -- сказал он, сжимая кулак. -- Америка! -- это открытую
ладонь. А после кулаком хлопнул от души по ладони и спросил:
И денег не взял. Руку, дающую ему 100 динаров, он отвел словами: "Не
треба". Это он сказал на македонском, который в данном случае совершенно
совпал с украинским. Так вот я что-то не помню, чтоб меня на Украине возили
бесплатно за то только, что я -- репортер из России. Это кстати к теме
братства. Уж кто сербам самые ближайшие и дорогие братья, так это македонцы.
Вот, например, ночь, центр македонской столицы Скопье. Как раз народ
расходится с дискотек. И я задумчиво смотрю на ребят призывного возраста,
которые со своими подружками уходят в темноту, -- причем не против НАТО
партизанить, но предаваться мирным восторгам любви. А в эти минуты через
венгерскую границу пробираются на помощь братьям-сербам, которых они
отродясь в глаза не видели -- ну кроме Гойко Митича -- голодные русские
добровольцы, имеющие при себе смену белья и пять долларов на карманные
расходы...
--- Совести у них нету! -- возмущается остановленный мной на улице
македонец. --- Это ж надо! Да как они смеют? НАТО своим солдатам даже овощи
и воду везет самолетами из-за океана! Они своих фермеров обогащают, а по
справедливости должны бы у македонских крестьян еду покупать! Да это подрыв
нашей экономики!
Я пытаюсь сочувствовать, но это выходит неубедительно, -- ведь минуту
назад это же прохожий требовал от России в моем лице поставок зенитных ракет
СС-300.
--- Нашу экономику из-за них лихорадит! -- продолжает он. --- Хорошие
курвы (так здесь ласково называют проституток -- прим. авт.) стоили 40
долларов, а НАТО взвинтило цены до 150. Плюс еще курвам давали бакшиш (бонус
-- прим. авт.) -- ну, золото, кольца...
--- Так это ж вроде инвестиции, то есть положительный фактор для
экономики, так?
--- Ага, положительный! Так после бомбежек Белграда этих негодяев не
пускают в город! И такая важная отрасль сферы обслуживания загибается!
--- Так пусть побольше русских добровольцев приедет! Им же хорошо
платят! Что, бесплатно? Да вы шутите! Так не бывает.
Чтоб узнать все и утомиться от бремени старшего брата, я там носил
майки с русскими надписями. Старенькие дедушки-патриоты в кабаке тянули меня
к себе за стол, наливали и уговаривали:
--- Поверь, другого выхода нет... - учат они меня с высоты своей
мудрости.
Я смотрю на дедушек. Они старые и пожелтевшие, как те журналы за 49-й
год, которые я нашел на чердаке у своего деда. Там писали про "кровавую
фашистскую собаку Тито." Сославшись на дела, я улыбаюсь дедушкам и ухожу.
Лагерь беженцев -- это территория, огороженная колючей проволокой. С
двумя линиями охраны. Снаружи -- македонская полиция, внутри -- НАТО.
Беженцы живут в палатках. Их кормят консервами, молоком и апельсинами,
и выдают документы на выезд в интересующие их страны. В основном их влечет
Германия.
Когда проводят военные учения, то беженцы там не учитываются
совершенно. А тут, в Македонии, такие учения, которые очень и очень
приближены к реальности. Здесь хватает настоящего реального военного дерьма.
Война- это грязное дело. Не в смысле даже идеалов, а -- реального говна.
Которое протухает, гниет, и в целом производит жуткое впечатление.
Среди всего этого живут люди. Некоторые соглашаются разговаривать с
иностранцами.
Говорить с ними непросто: кто ж из нас знает по-албански? А из мало кто
знает другие языки.
Вот албанка. Ее зовут Чондреса. Я пытаюсь ее расспросить, как дело
было. Она знает только свой экзотический язык и потому объясняет очень
кратко:
Мустафа, бывший приштинский электрик, более многословен. Он говорит на
ломаном французском - ездил туда на заработки. Это немолодой грузный человек
с турецкими усами. Он рассказывает о своих злоключениях спокойно. Но ему
больно, что из дома его выгнали не чужие незнакомые ему сербы, а его
товарищи по работе, с которыми он жил душа в душу и выпил немало ракии.
Сербы, они... не парламентарни, -- ругает своих недругов Мустафа на их
языке. Легко понять, что он имеет в виду - если не брать в голову расстрел
русского парламента...
--- А ты-то сам откуда? -- спрашивает он вдруг. И, узнав, что из
России, срывается и кричит:
--- А, ты русский! Да вы, русские, с сербами заодно, да вы сами как
сербы! Не буду с тобой говорить! Уходи!
--- Нет, это не страшно! -- из албанцев эти бомбежки почти никто не
осуждает, они готовы рисковать жизнью, но чтоб сербов таки проучили.
--- Я ушел, потому что сербы выгнали! Забирали деньги и выгоняли, а у
кого нет денег, тех расстреливали.
Что касается маленьких косовских албанцев, то они в лагерях играют не
только в мяч, но и в войну. В руках у них деревянные автоматы с надписями
NATO - Germany - UCK. Последняя аббревиатура по-албански означает Армию
освобождения Косово.
--- Вырастем, будем убивать сербов! Они плохие! -- объясняют мне
мальчишки. Старшего зовут Севдайм, младшего - Астрид. Они оба из Приштины.
--- Да точно ли надо? -- пытаюсь я вызвать в них сомнение. А надо
по-македонски будет "треба".
Когда лагерь расселяют, на его месте остается мерзость запустения. Все
использованное, что производит цивилизация -- памперсы, прокладки с
крылышками, соски, оберточная, а также туалетная бумага -- и все это уже
послужило людям, выполнило свою задачу, и из полезных для человечества вещей
превратилось в гнилое перебродившее дерьмо. Это все опрыскивают вонючей
дрянью -- для дезинфекции.
У газетного киоска стоит натовец с французским флажочком на рукаве.
Судя по нашивкам, это капитан Дюбуа.
--- Дюбуа! -- говорю я ему. -- В прошлый раз мы с вами были вместе! А
теперь -- по разные стороны баррикад.
--- Капитан, я тебе толкую про ту войну! А теперь вы, смотрю, к немцам
переметнулись! И стали против нас... Вот у вас кто друзья -- немцы.
--- Никакие они мне не друзья. Я тут ни при чем. Я маленький человек,
-- капитан краснеет и оправдывается.
Я веду себя жестоко и напоминаю ему про их маршала Петена, которого
французское Сопротивление обзывало "маршал Пютен" (то есть по-французски
проститутка) -- он тоже дружил с немцами.
Ну-ну... Не потому что умные деликатные, а -- слабые! Интересно,
правда?
--- А что, -- спрашиваю -- если б Лондон бомбить за Севреную Ирландию?
Справедливо было?
--- Северная Ирландия? Был я там. Но никаких беженцев я там не видел.
Так что это разные вещи! -- торжествует он.
--- А вы их слегка побомбите, ирландцев, и побегут как миленькие! Ваш
брат европеец, кишка-то тонка у него.
--- Ну да, верно... Югославия, в отличие от Чечни, суверенное
государство... Но у меня и на это есть ответ: если б Гитлера остановили
сразу, то большой войны бы не было! Вот и тут то же самое...
Но всех этих военных объединяло одно. Все они сказали мне, что к
наземной операции готовы. И считают ее неизбежной.
Тон их, когда они говорили, был вовсе не парадный, а весьма мрачный --
так что, похоже, они всерьез про это думают...
Лагерь Стенковац, что у деревни Непроштено. Детская площадка, качели:
немецкие солдаты - лучшие друзья европейских детей! Один из этих друзей мне
особо приглянулся: этакий кинематографический персонаж, худой, в очках, а на
голове у него форменная кепочка с длинным козырьком, это ретро, знаете, мода
лета-осени 1941 года, в свое время покорившая всю Европу. Симпатичный, одним
словом, паренек.
Подходит, улыбается. Я даю ему на руки пробегавшую мимо албанскую
девчонку лет четырех. И делаю снимок: "Немецкий солдат-освободитель со
спасенной албанской девочкой на руках".
Первый дубль, второй, третий... И вдруг девчонка разрыдалась. Клянусь,
я ее не подговаривал! Ну ладно, отдали ребенка мамаше, беседуем.
Военнослужащего зовут Денни Вессолек, в свои 22 он дослужился до
старшего ефрейтора; по-немецки это будет Hauptgefreiter. Корень тут "frei",
то есть свободный.
--- Ты понимаешь, что сербы не забыли еще, как вы над ними работали в
1941-1944 гг.? -- спрашиваю его.
--- Я к этому не имею никакого отношения. Если у вас есть вопросы,
обратитесь, пожалуйста, к нашему пресс-офицеру.
Вессолек зря волновался - с пресс-офицером штаба группировки НАТО в
Македонии я уже беседовал. Это был капитан Хоубен из Бундесвера. Когда я у
него утверждал сюжет снимка ("немецкий солдат-освободитель"), ни один мускул
не дрогнул на его лице. Он идею одобрил и сам посоветовал мне этот лагерь.
--- Herr капитан! А может, вам, немцам, не соваться бы в Югославию?
Гитлер в ней держал, если не ошибаюсь, 700 тысяч солдат, и все равно не смог
извести партизан... Не боитесь, что они могут до сих пор на вас обижаться?
--- Да ну! Если французы с итальянцами пойдут воевать в Косово - они
тоже будут враги!
--- Вы понимаете, враги бывают разные... Француза они мирно застрелят,
и ладно. А с вас шкуру снимут живьем и горло перегрызут. А представляете,
чего вы от них наслушаетесь?
--- Не только вам! Еще и туркам не надо сюда соваться. Они кстати и не
лезут, в отличие от вас.
--- Да... Поколения должны пройти, чтоб все успокоилось! - капитан
говорит об этом осторожно, ему тут нужен баланс - и авторитет НАТО не
уронить, но и печальные немецкие уроки истории не проигнорировать.
--- Непростые это все процессы! Сколько времени понадобилось России,
чтоб изменилось отношение к немцам!
Он смотрит удивленно. Мне приходится ему рассказать историю, которая
случилась в поселке Псебай, что на Кубани, всего-то два года назад. Там
немецкая фирма "Кнауф" честно купила контрольный пакет гипсокомбината. Дала
людям рабочие места. А местные казаки выгнали немцев, за то что в 42-м
фашисты расстреляли 200 человек мирных жителей. Арбитражный суд вмешивался,
разных уровней власти, даже Гельмут Коль ходатайствовал за земляков - ничего
не помогло...
Полицейский на выходе из лагеря беженцев дергает меня за майку со
словом Moscow, и преданно смотрит в глаза и говорит слова, к которым я
привык за эти дни:
Я решительно останавливаюсь, пора поговорить с ними начистоту, пришло
время наконец объясниться:
--- Ты сколько получаешь? 500 марок? И дом у тебя свой? И машина есть?
Хорошо. А твои русские коллеги живут в степи, в вагончиках, после того как
их выгнали из Европы. И зарплата поменьше твоей и вся задержана. Климат у
нас мерзкий, да еще Чечня, президент в больнице живет который год, от
коммунистов житья нет. Тошно! А тут еще ты и требуешь от меня начать мировую
войну. Молодец, нашел момент!
Я говорил с ним резко на правах старшего брата. Он слушал молча, и его
дружки тоже. Помолчав, они достали из сумки полдесятка крашеных яиц,
оставшихся от недавней пасхи -- видимо, в рамках гуманитарной помощи нашим
бедным офицерам.
Надо сказать, что яйца эти были самые обыкновенные, совершенно такие
же, какими наши патриоты бомбили американское посольство. Только на Балканах
они крутые.
Маленькая, но тяжелая и неизбежная справка. Есть такой американский
фильм, называется "Миротворец". Премьера его в Белграде, рассказывали
очевидцы, прошла на "ура". Там, если помните, был такой момент: сербский
террорист привез в Манхэттен рюкзачок с атомной бомбой, чтоб взорвать ее и
так отомстить Америке за все. Знаете, как на это реагировал зал? Зал в
едином порыве встал и устроил аплодисменты, переходящие в овацию.
Если вы помните, ядерного взрыва там не получилось. Я думаю, по одной
единственной причине: к сочинению того сценария не подпустили сербов.
--- Куда они денутся, все равно дадут денег! Потому что мы бряцаем
оружием, и ситуация у нас безвыходная, и к власти могут прийти силы похуже и
пострашнее. Им же выгоднее откупиться! -- ну, угадали, кто это говорит про
кого? Нет, я не дам вам угадать с первого раза. По той простой причине, что
ответов - два, и оба правильные. Первый, точно, Чечня, а второй, вы уж не
расстраивайтесь, это Россия.
Я сейчас поясню. Помню, как в разгар дефолта вздумал я полистать
заграничные газеты. Европейские так просто тряслись от страха. Каждую
заметочку про наши бедственные финансы они снабжали душещипательной
диаграммкой: картой наших ракетных шахт, статистикой дедовщины со
смертельным исходом, бездомных офицеров, списком АЭС и проч. Американские
газеты, в отличие от европейских, из своего прекрасного заокеанского далека
высказывались весьма лениво: до них ведь поди достань.
Хотите обижайтесь, хотите нет, но Чечня -- это как бы карикатура на
Россию. Вот они чем похожи. У обеих -- большие амбиции на фоне скромных
достижений, проблемы с экономикой при наличии природных ресурсов, и,
внимание, стойкая наркотическая зависимость от чужих денег.
Врете, замечательно мы их берем. Только не по одному, как полевые
командиры - но оптом; оптовая торговля у нас как-то замечательно удается.
Они, заложники - а это вся Европа -- у нас все в кулаке, после Чернобыля-то.
Который, с вашего позволения продолжу мысль, не краше Буденновска: если
вспомнить, что мы взрыв засекретили и молча пустили на Запад засекреченные
радиоактивные облака. Попутно еще можно уточнить, что мы эти облака сперва
прогнали над своими первомайскими демонстрациями, а чеченцы на своей земле
роддомов не штурмовали.
Да, Россия часто упрекает Чечню в слабом моральном облике, уверяя, что
сама она куда благородней, приличней и бескорыстней Чечни. Хотя не слыхать
что-то, чтоб чеченцы продавали своих в рабство русским, и не могли наскрести
денег, чтоб похоронить бесхозные трупы чеченских бойцов. А насчет
вымогательства денег у богатых соседей -- там к этому у нас еще большая
страсть. Уж сколько мы перебрали миллиардов у Запада! Тот время от времени
вяло, застенчиво, по-интеллигентски спрашивает:
--- Без ваших дармовых денег нам никак нельзя начать честно трудиться!
Да и если начать сегодня, то это когда еще результат будет! Лень ждать - вы
лучше прям сразу дайте, и сразу будет...
Модно также утверждать, что в Чечне и экономика, и государство - все
бандитское. В отличие от, -- справедливо и заслуженно попрекнем мы
братьев-вайнахов, -- например, Великобритании или же Швейцарии.
Чечня, она похожа на заброшенного ребенка. Его избаловали, испортили,
да и бросили. Его не замечают (точнее, пытаются и мечтают не замечать), не
хвалят, да и точно не любят. Но такой ребенок знает, как привлечь к себе
внимание. Надо только сделаться хулиганом, и сразу все заметят! Окружающие
будут с ужасом смотреть на злодеяния бедного отчаявшегося делинквента. А в
ужасе ведь столько восхищения!
Если вы в детстве были хулиганом, вы теперь задним числом можете
пожалеть несчастного директора, который, будучи старым и тяжелым, и
облеченным властью, орет на мальчонку:
--- Да я с тобой, шпингалетом, знаешь что могу сделать! Да все! Да я
тебя! Да просто удавлю, и все.
Разница в весовых категориях ужасна. Исход противостояния Давида и
Голиафа, как всегда, кому-то ясен заранее.
Но маленький негодяй смеется. Директор кинется его давить, только уж
окончательно сойдя с ума. Но скорее он сам свалится от апоплексического
удара, или сопьется от горя, несправедливости и беззащитности перед лицом
судьбы...
Придумывайте сами. Легко ведь поставить себя на их место! И несложно
догадаться, как в чеченском зеркале отразятся наши обиженные меры против
Запада: поддержка сербов и Ирака, отказ ратифицировать договоры по ядерным
разоружениям, оснащение новыми ракетами. Вот у нас, например, РНЕ. А они там
в Чечне кого с зеркальной симметрией опекают, кого пригревают и заранее
прощают за все? Лишь бы сохранить лицо и национальную гордость? И попугать
более богатых соседей? Что мол если не дадут денег, то к власти придут силы
еще страшнее?
В общем, очень легко себе представить, как у директора школы не
выдержали нервы, и он лично убил подлого двоечника-хулигана. После этого
директору остается только повеситься в учительской.
Да, все плохо, и мы вынуждены будем поделиться с придется Чечней частью
полученных на Западе денег. Думаю, Чечня наши деньги, еще не получив,
вписала себе в бюджет - точно так же как мы вписали в свой еще не полученные
займы от еще более западных, чем мы для Чечни, стран.
Да, все плохо - но зачем же себе этим омрачать жизнь? Она и без того
короткая, -- у некоторых настолько, что стыдно кому показать. Пусть нас
вдохновит пример англичан: они не мрут от страха из-за каких-то ирландских
террористов несмотря на все их жуткие взрывы посреди Лондона. Как надо будет
помирать, так и помрем, а чего ж раньше смерти себя хоронить? Ведь глупо...
Чечня такая: война кончилась, а мира все нет. И полевые командиры
никуда не делись. Боевых действий нет, а пленных берут, -- правда только
одна сторона. После кого-то из них возвращают за богатый выкуп. Множество
людей побывало в таком временном рабстве. Вплоть до представителя России в
Чечне Валентина Власова... Он, похоже, самый высокопоставленный пленник за
всю историю кавказских войн.
Через пару дней после его чудесного освобождения я поехал к нему в ЦКБ.
Говорили, конечно, про Чечню и про то, как с ней быть.
--- Валентин Степанович! Вот чисто по-человечески, вам наверное, часто
задают вопрос: как быть с Чечней? Чеченцы -- враги или друзья? Как к ним
относиться?
--- Мне один корреспондент -- не будем называть газету -- примерно так
поставил вопрос: "Чеченцы -- какой же это народ? Это же бандиты,
преступники!"
Я ему ответил, что разговаривать с человеком, у которого такие мысли и
взгляды, просто не могу. Обижаться на весь народ -- ну это просто не
обсуждаемый вопрос.
--- Многие заложники, побывавшие в чеченском плену, рассказывают
совершено жуткие истории. Например, англичанка Карр, которая, кстати,
некоторое время сидела вместе с вами, призналась, что ее насиловали на
глазах собственного мужа. А одного солдата каждый день били, а когда он
терял сознание приводили в чувство с помощью электротока. С вами чего-нибудь
подобного не было?
--- Это проблема номер один. Сегодня мало кто задумывается: если мы
оставим Чечню в таком состоянии, она будет какой? Ведь весь криминал может
туда уходить! Представляете, какой тогда очаг мы там получим?
--- Известно какая -- правда, у нас никто об этом говорить не любит.
Россия официально взяла на себя обязательство восстановить экономику Чечни.
Обязательство взяли, а выполнять его -- не выполняем.
--- Вы говорите, дать Чечне денег -- а сколько? Чечня хочет 150
миллиардов долларов. Россия эту сумму признала?
--- Наше правительство зарплату не платит, пенсии задерживает, Западу
дефолт устроило. А чеченцы чем же лучше? Как так - никому не платить, а
чеченцам вдруг платить?
--- Дали обещание - должны его выполнить. Мы обязаны восстановить
экономику Чечни.
--- То есть вы утверждаете, что дефолт на Чечню не может
распространяться?
--- Никак не может. --- Это неправильный соблазн: пообещать, не
сделать, а там гляди все и забудут... - не устает он еще и еще раз
растолковывать мне ситуацию.
Как тут с ним спорить? Но, с другой стороны, и со мной не поспоришь:
кто ж у нас ждет от власти исполнения обещаний и обязанностей? А для Чечни
что ж, исключение делать? Или уж всех обманывать, или никого, а вот так
выборочно -- тоже ведь нечестно. А с третьей стороны: если кого-то одного
обманули, так что ж, после до самой смерти всех и дурить, чтоб никому не
было обидно?
Психика у среднего нашего гражданина и так страдает неустойчивостью, а
тут дополнительно расшатывается неясностью, жутким вопросом без ответа: как
же относиться к чеченцам? Друзья они или враги? Их почему одной рукой
бомбили, а другой в ту же минуту слали денег на восстановление
разбомбленного? Иногда ведь даже получалось, что сначала успевали деньги,
как бы авансом, а уж после долетали бомбы... Иногда Россия свое в Чечне
бомбила, то есть она сначала покупала там что-то, а после бомбила купленное
на свои трудовые...
Это вопиющее противоречие не сломало окончательно народную психику по
одной причине: в России про Чечню мало кто думает. Ну разве только ветераны
кавказской кампании, да семьи убитых и пленных, да горстка правозащитников,
и еще чиновники, которые с этого кормятся. В общем, страшно далеки они от
народа. А широкая публика думает про что-то другое, про свое -- да хоть про
том же дефолт, кризис, рост доллара, преступности и цен, переживает за
здоровье гаранта конституции, бандитов, евреев и других категорий
пулеметной очереди снизу. А тут --- высоко летают, как у себя дома...
Но, с другой стороны, присмотришься к натовским солдатикам поближе --
так они нестрашные! Деликатные, чистенькие, сытые, но трезвые. С модельными
прическами, с усиками, с бородками, как у Дартаньяна. Вы таких ребят много
видели в Европе, они вам услужливо подносили, допустим, пиво...
Единственный недостаток этих в целом симпатичных ребят в том, что на
них чужая форма. И в эту форму уже переодеты армии 19 серьезных стран, и
как-то все плотнее они к нам пристраиваются.
Странное, должно быть чувство -- проснуться однажды утром в своей
стране, оглянуться -- а вокруг чужие солдаты, и ты сам весь такой штатский,
безоружный, как будто голый.
--- Will you shoot the bastards? -- с дружеской улыбкой спрашивал меня
портье в гостинице. И пояснял:
--- Три ваши ракеты -- и нету Америки! -- уговаривал меня македонский
полицейский офицер, между прочим госслужащий не самого низкого уровня. Он,
сделав такое лицо, как будто заплачет сейчас от бессильной злобы, высказал
свое мнение об американцах в жанре нецензурной брани:
Не обученный языкам таксист делал мучительное лицо, и изъяснил мне свои
чаяния на языке жестов.
--- Русия! -- сказал он, сжимая кулак. -- Америка! -- это открытую
ладонь. А после кулаком хлопнул от души по ладони и спросил:
И денег не взял. Руку, дающую ему 100 динаров, он отвел словами: "Не
треба". Это он сказал на македонском, который в данном случае совершенно
совпал с украинским. Так вот я что-то не помню, чтоб меня на Украине возили
бесплатно за то только, что я -- репортер из России. Это кстати к теме
братства. Уж кто сербам самые ближайшие и дорогие братья, так это македонцы.
Вот, например, ночь, центр македонской столицы Скопье. Как раз народ
расходится с дискотек. И я задумчиво смотрю на ребят призывного возраста,
которые со своими подружками уходят в темноту, -- причем не против НАТО
партизанить, но предаваться мирным восторгам любви. А в эти минуты через
венгерскую границу пробираются на помощь братьям-сербам, которых они
отродясь в глаза не видели -- ну кроме Гойко Митича -- голодные русские
добровольцы, имеющие при себе смену белья и пять долларов на карманные
расходы...
--- Совести у них нету! -- возмущается остановленный мной на улице
македонец. --- Это ж надо! Да как они смеют? НАТО своим солдатам даже овощи
и воду везет самолетами из-за океана! Они своих фермеров обогащают, а по
справедливости должны бы у македонских крестьян еду покупать! Да это подрыв
нашей экономики!
Я пытаюсь сочувствовать, но это выходит неубедительно, -- ведь минуту
назад это же прохожий требовал от России в моем лице поставок зенитных ракет
СС-300.
--- Нашу экономику из-за них лихорадит! -- продолжает он. --- Хорошие
курвы (так здесь ласково называют проституток -- прим. авт.) стоили 40
долларов, а НАТО взвинтило цены до 150. Плюс еще курвам давали бакшиш (бонус
-- прим. авт.) -- ну, золото, кольца...
--- Так это ж вроде инвестиции, то есть положительный фактор для
экономики, так?
--- Ага, положительный! Так после бомбежек Белграда этих негодяев не
пускают в город! И такая важная отрасль сферы обслуживания загибается!
--- Так пусть побольше русских добровольцев приедет! Им же хорошо
платят! Что, бесплатно? Да вы шутите! Так не бывает.
Чтоб узнать все и утомиться от бремени старшего брата, я там носил
майки с русскими надписями. Старенькие дедушки-патриоты в кабаке тянули меня
к себе за стол, наливали и уговаривали:
--- Поверь, другого выхода нет... - учат они меня с высоты своей
мудрости.
Я смотрю на дедушек. Они старые и пожелтевшие, как те журналы за 49-й
год, которые я нашел на чердаке у своего деда. Там писали про "кровавую
фашистскую собаку Тито." Сославшись на дела, я улыбаюсь дедушкам и ухожу.
Лагерь беженцев -- это территория, огороженная колючей проволокой. С
двумя линиями охраны. Снаружи -- македонская полиция, внутри -- НАТО.
Беженцы живут в палатках. Их кормят консервами, молоком и апельсинами,
и выдают документы на выезд в интересующие их страны. В основном их влечет
Германия.
Когда проводят военные учения, то беженцы там не учитываются
совершенно. А тут, в Македонии, такие учения, которые очень и очень
приближены к реальности. Здесь хватает настоящего реального военного дерьма.
Война- это грязное дело. Не в смысле даже идеалов, а -- реального говна.
Которое протухает, гниет, и в целом производит жуткое впечатление.
Среди всего этого живут люди. Некоторые соглашаются разговаривать с
иностранцами.
Говорить с ними непросто: кто ж из нас знает по-албански? А из мало кто
знает другие языки.
Вот албанка. Ее зовут Чондреса. Я пытаюсь ее расспросить, как дело
было. Она знает только свой экзотический язык и потому объясняет очень
кратко:
Мустафа, бывший приштинский электрик, более многословен. Он говорит на
ломаном французском - ездил туда на заработки. Это немолодой грузный человек
с турецкими усами. Он рассказывает о своих злоключениях спокойно. Но ему
больно, что из дома его выгнали не чужие незнакомые ему сербы, а его
товарищи по работе, с которыми он жил душа в душу и выпил немало ракии.
Сербы, они... не парламентарни, -- ругает своих недругов Мустафа на их
языке. Легко понять, что он имеет в виду - если не брать в голову расстрел
русского парламента...
--- А ты-то сам откуда? -- спрашивает он вдруг. И, узнав, что из
России, срывается и кричит:
--- А, ты русский! Да вы, русские, с сербами заодно, да вы сами как
сербы! Не буду с тобой говорить! Уходи!
--- Нет, это не страшно! -- из албанцев эти бомбежки почти никто не
осуждает, они готовы рисковать жизнью, но чтоб сербов таки проучили.
--- Я ушел, потому что сербы выгнали! Забирали деньги и выгоняли, а у
кого нет денег, тех расстреливали.
Что касается маленьких косовских албанцев, то они в лагерях играют не
только в мяч, но и в войну. В руках у них деревянные автоматы с надписями
NATO - Germany - UCK. Последняя аббревиатура по-албански означает Армию
освобождения Косово.
--- Вырастем, будем убивать сербов! Они плохие! -- объясняют мне
мальчишки. Старшего зовут Севдайм, младшего - Астрид. Они оба из Приштины.
--- Да точно ли надо? -- пытаюсь я вызвать в них сомнение. А надо
по-македонски будет "треба".
Когда лагерь расселяют, на его месте остается мерзость запустения. Все
использованное, что производит цивилизация -- памперсы, прокладки с
крылышками, соски, оберточная, а также туалетная бумага -- и все это уже
послужило людям, выполнило свою задачу, и из полезных для человечества вещей
превратилось в гнилое перебродившее дерьмо. Это все опрыскивают вонючей
дрянью -- для дезинфекции.
У газетного киоска стоит натовец с французским флажочком на рукаве.
Судя по нашивкам, это капитан Дюбуа.
--- Дюбуа! -- говорю я ему. -- В прошлый раз мы с вами были вместе! А
теперь -- по разные стороны баррикад.
--- Капитан, я тебе толкую про ту войну! А теперь вы, смотрю, к немцам
переметнулись! И стали против нас... Вот у вас кто друзья -- немцы.
--- Никакие они мне не друзья. Я тут ни при чем. Я маленький человек,
-- капитан краснеет и оправдывается.
Я веду себя жестоко и напоминаю ему про их маршала Петена, которого
французское Сопротивление обзывало "маршал Пютен" (то есть по-французски
проститутка) -- он тоже дружил с немцами.
Ну-ну... Не потому что умные деликатные, а -- слабые! Интересно,
правда?
--- А что, -- спрашиваю -- если б Лондон бомбить за Севреную Ирландию?
Справедливо было?
--- Северная Ирландия? Был я там. Но никаких беженцев я там не видел.
Так что это разные вещи! -- торжествует он.
--- А вы их слегка побомбите, ирландцев, и побегут как миленькие! Ваш
брат европеец, кишка-то тонка у него.
--- Ну да, верно... Югославия, в отличие от Чечни, суверенное
государство... Но у меня и на это есть ответ: если б Гитлера остановили
сразу, то большой войны бы не было! Вот и тут то же самое...
Но всех этих военных объединяло одно. Все они сказали мне, что к
наземной операции готовы. И считают ее неизбежной.
Тон их, когда они говорили, был вовсе не парадный, а весьма мрачный --
так что, похоже, они всерьез про это думают...
Лагерь Стенковац, что у деревни Непроштено. Детская площадка, качели:
немецкие солдаты - лучшие друзья европейских детей! Один из этих друзей мне
особо приглянулся: этакий кинематографический персонаж, худой, в очках, а на
голове у него форменная кепочка с длинным козырьком, это ретро, знаете, мода
лета-осени 1941 года, в свое время покорившая всю Европу. Симпатичный, одним
словом, паренек.
Подходит, улыбается. Я даю ему на руки пробегавшую мимо албанскую
девчонку лет четырех. И делаю снимок: "Немецкий солдат-освободитель со
спасенной албанской девочкой на руках".
Первый дубль, второй, третий... И вдруг девчонка разрыдалась. Клянусь,
я ее не подговаривал! Ну ладно, отдали ребенка мамаше, беседуем.
Военнослужащего зовут Денни Вессолек, в свои 22 он дослужился до
старшего ефрейтора; по-немецки это будет Hauptgefreiter. Корень тут "frei",
то есть свободный.
--- Ты понимаешь, что сербы не забыли еще, как вы над ними работали в
1941-1944 гг.? -- спрашиваю его.
--- Я к этому не имею никакого отношения. Если у вас есть вопросы,
обратитесь, пожалуйста, к нашему пресс-офицеру.
Вессолек зря волновался - с пресс-офицером штаба группировки НАТО в
Македонии я уже беседовал. Это был капитан Хоубен из Бундесвера. Когда я у
него утверждал сюжет снимка ("немецкий солдат-освободитель"), ни один мускул
не дрогнул на его лице. Он идею одобрил и сам посоветовал мне этот лагерь.
--- Herr капитан! А может, вам, немцам, не соваться бы в Югославию?
Гитлер в ней держал, если не ошибаюсь, 700 тысяч солдат, и все равно не смог
извести партизан... Не боитесь, что они могут до сих пор на вас обижаться?
--- Да ну! Если французы с итальянцами пойдут воевать в Косово - они
тоже будут враги!
--- Вы понимаете, враги бывают разные... Француза они мирно застрелят,
и ладно. А с вас шкуру снимут живьем и горло перегрызут. А представляете,
чего вы от них наслушаетесь?
--- Не только вам! Еще и туркам не надо сюда соваться. Они кстати и не
лезут, в отличие от вас.
--- Да... Поколения должны пройти, чтоб все успокоилось! - капитан
говорит об этом осторожно, ему тут нужен баланс - и авторитет НАТО не
уронить, но и печальные немецкие уроки истории не проигнорировать.
--- Непростые это все процессы! Сколько времени понадобилось России,
чтоб изменилось отношение к немцам!
Он смотрит удивленно. Мне приходится ему рассказать историю, которая
случилась в поселке Псебай, что на Кубани, всего-то два года назад. Там
немецкая фирма "Кнауф" честно купила контрольный пакет гипсокомбината. Дала
людям рабочие места. А местные казаки выгнали немцев, за то что в 42-м
фашисты расстреляли 200 человек мирных жителей. Арбитражный суд вмешивался,
разных уровней власти, даже Гельмут Коль ходатайствовал за земляков - ничего
не помогло...
Полицейский на выходе из лагеря беженцев дергает меня за майку со
словом Moscow, и преданно смотрит в глаза и говорит слова, к которым я
привык за эти дни:
Я решительно останавливаюсь, пора поговорить с ними начистоту, пришло
время наконец объясниться:
--- Ты сколько получаешь? 500 марок? И дом у тебя свой? И машина есть?
Хорошо. А твои русские коллеги живут в степи, в вагончиках, после того как
их выгнали из Европы. И зарплата поменьше твоей и вся задержана. Климат у
нас мерзкий, да еще Чечня, президент в больнице живет который год, от
коммунистов житья нет. Тошно! А тут еще ты и требуешь от меня начать мировую
войну. Молодец, нашел момент!
Я говорил с ним резко на правах старшего брата. Он слушал молча, и его
дружки тоже. Помолчав, они достали из сумки полдесятка крашеных яиц,
оставшихся от недавней пасхи -- видимо, в рамках гуманитарной помощи нашим
бедным офицерам.
Надо сказать, что яйца эти были самые обыкновенные, совершенно такие
же, какими наши патриоты бомбили американское посольство. Только на Балканах
они крутые.
Маленькая, но тяжелая и неизбежная справка. Есть такой американский
фильм, называется "Миротворец". Премьера его в Белграде, рассказывали
очевидцы, прошла на "ура". Там, если помните, был такой момент: сербский
террорист привез в Манхэттен рюкзачок с атомной бомбой, чтоб взорвать ее и
так отомстить Америке за все. Знаете, как на это реагировал зал? Зал в
едином порыве встал и устроил аплодисменты, переходящие в овацию.
Если вы помните, ядерного взрыва там не получилось. Я думаю, по одной
единственной причине: к сочинению того сценария не подпустили сербов.
--- Куда они денутся, все равно дадут денег! Потому что мы бряцаем
оружием, и ситуация у нас безвыходная, и к власти могут прийти силы похуже и
пострашнее. Им же выгоднее откупиться! -- ну, угадали, кто это говорит про
кого? Нет, я не дам вам угадать с первого раза. По той простой причине, что
ответов - два, и оба правильные. Первый, точно, Чечня, а второй, вы уж не
расстраивайтесь, это Россия.
Я сейчас поясню. Помню, как в разгар дефолта вздумал я полистать
заграничные газеты. Европейские так просто тряслись от страха. Каждую
заметочку про наши бедственные финансы они снабжали душещипательной
диаграммкой: картой наших ракетных шахт, статистикой дедовщины со
смертельным исходом, бездомных офицеров, списком АЭС и проч. Американские
газеты, в отличие от европейских, из своего прекрасного заокеанского далека
высказывались весьма лениво: до них ведь поди достань.
Хотите обижайтесь, хотите нет, но Чечня -- это как бы карикатура на
Россию. Вот они чем похожи. У обеих -- большие амбиции на фоне скромных
достижений, проблемы с экономикой при наличии природных ресурсов, и,
внимание, стойкая наркотическая зависимость от чужих денег.
Врете, замечательно мы их берем. Только не по одному, как полевые
командиры - но оптом; оптовая торговля у нас как-то замечательно удается.
Они, заложники - а это вся Европа -- у нас все в кулаке, после Чернобыля-то.
Который, с вашего позволения продолжу мысль, не краше Буденновска: если
вспомнить, что мы взрыв засекретили и молча пустили на Запад засекреченные
радиоактивные облака. Попутно еще можно уточнить, что мы эти облака сперва
прогнали над своими первомайскими демонстрациями, а чеченцы на своей земле
роддомов не штурмовали.
Да, Россия часто упрекает Чечню в слабом моральном облике, уверяя, что
сама она куда благородней, приличней и бескорыстней Чечни. Хотя не слыхать
что-то, чтоб чеченцы продавали своих в рабство русским, и не могли наскрести
денег, чтоб похоронить бесхозные трупы чеченских бойцов. А насчет
вымогательства денег у богатых соседей -- там к этому у нас еще большая
страсть. Уж сколько мы перебрали миллиардов у Запада! Тот время от времени
вяло, застенчиво, по-интеллигентски спрашивает:
--- Без ваших дармовых денег нам никак нельзя начать честно трудиться!
Да и если начать сегодня, то это когда еще результат будет! Лень ждать - вы
лучше прям сразу дайте, и сразу будет...
Модно также утверждать, что в Чечне и экономика, и государство - все
бандитское. В отличие от, -- справедливо и заслуженно попрекнем мы
братьев-вайнахов, -- например, Великобритании или же Швейцарии.
Чечня, она похожа на заброшенного ребенка. Его избаловали, испортили,
да и бросили. Его не замечают (точнее, пытаются и мечтают не замечать), не
хвалят, да и точно не любят. Но такой ребенок знает, как привлечь к себе
внимание. Надо только сделаться хулиганом, и сразу все заметят! Окружающие
будут с ужасом смотреть на злодеяния бедного отчаявшегося делинквента. А в
ужасе ведь столько восхищения!
Если вы в детстве были хулиганом, вы теперь задним числом можете
пожалеть несчастного директора, который, будучи старым и тяжелым, и
облеченным властью, орет на мальчонку:
--- Да я с тобой, шпингалетом, знаешь что могу сделать! Да все! Да я
тебя! Да просто удавлю, и все.
Разница в весовых категориях ужасна. Исход противостояния Давида и
Голиафа, как всегда, кому-то ясен заранее.
Но маленький негодяй смеется. Директор кинется его давить, только уж
окончательно сойдя с ума. Но скорее он сам свалится от апоплексического
удара, или сопьется от горя, несправедливости и беззащитности перед лицом
судьбы...
Придумывайте сами. Легко ведь поставить себя на их место! И несложно
догадаться, как в чеченском зеркале отразятся наши обиженные меры против
Запада: поддержка сербов и Ирака, отказ ратифицировать договоры по ядерным
разоружениям, оснащение новыми ракетами. Вот у нас, например, РНЕ. А они там
в Чечне кого с зеркальной симметрией опекают, кого пригревают и заранее
прощают за все? Лишь бы сохранить лицо и национальную гордость? И попугать
более богатых соседей? Что мол если не дадут денег, то к власти придут силы
еще страшнее?
В общем, очень легко себе представить, как у директора школы не
выдержали нервы, и он лично убил подлого двоечника-хулигана. После этого
директору остается только повеситься в учительской.
Да, все плохо, и мы вынуждены будем поделиться с придется Чечней частью
полученных на Западе денег. Думаю, Чечня наши деньги, еще не получив,
вписала себе в бюджет - точно так же как мы вписали в свой еще не полученные
займы от еще более западных, чем мы для Чечни, стран.
Да, все плохо - но зачем же себе этим омрачать жизнь? Она и без того
короткая, -- у некоторых настолько, что стыдно кому показать. Пусть нас
вдохновит пример англичан: они не мрут от страха из-за каких-то ирландских
террористов несмотря на все их жуткие взрывы посреди Лондона. Как надо будет
помирать, так и помрем, а чего ж раньше смерти себя хоронить? Ведь глупо...
Чечня такая: война кончилась, а мира все нет. И полевые командиры
никуда не делись. Боевых действий нет, а пленных берут, -- правда только
одна сторона. После кого-то из них возвращают за богатый выкуп. Множество
людей побывало в таком временном рабстве. Вплоть до представителя России в
Чечне Валентина Власова... Он, похоже, самый высокопоставленный пленник за
всю историю кавказских войн.
Через пару дней после его чудесного освобождения я поехал к нему в ЦКБ.
Говорили, конечно, про Чечню и про то, как с ней быть.
--- Валентин Степанович! Вот чисто по-человечески, вам наверное, часто
задают вопрос: как быть с Чечней? Чеченцы -- враги или друзья? Как к ним
относиться?
--- Мне один корреспондент -- не будем называть газету -- примерно так
поставил вопрос: "Чеченцы -- какой же это народ? Это же бандиты,
преступники!"
Я ему ответил, что разговаривать с человеком, у которого такие мысли и
взгляды, просто не могу. Обижаться на весь народ -- ну это просто не
обсуждаемый вопрос.
--- Многие заложники, побывавшие в чеченском плену, рассказывают
совершено жуткие истории. Например, англичанка Карр, которая, кстати,
некоторое время сидела вместе с вами, призналась, что ее насиловали на
глазах собственного мужа. А одного солдата каждый день били, а когда он
терял сознание приводили в чувство с помощью электротока. С вами чего-нибудь
подобного не было?
--- Это проблема номер один. Сегодня мало кто задумывается: если мы
оставим Чечню в таком состоянии, она будет какой? Ведь весь криминал может
туда уходить! Представляете, какой тогда очаг мы там получим?
--- Известно какая -- правда, у нас никто об этом говорить не любит.
Россия официально взяла на себя обязательство восстановить экономику Чечни.
Обязательство взяли, а выполнять его -- не выполняем.
--- Вы говорите, дать Чечне денег -- а сколько? Чечня хочет 150
миллиардов долларов. Россия эту сумму признала?
--- Наше правительство зарплату не платит, пенсии задерживает, Западу
дефолт устроило. А чеченцы чем же лучше? Как так - никому не платить, а
чеченцам вдруг платить?
--- Дали обещание - должны его выполнить. Мы обязаны восстановить
экономику Чечни.
--- То есть вы утверждаете, что дефолт на Чечню не может
распространяться?
--- Никак не может. --- Это неправильный соблазн: пообещать, не
сделать, а там гляди все и забудут... - не устает он еще и еще раз
растолковывать мне ситуацию.
Как тут с ним спорить? Но, с другой стороны, и со мной не поспоришь:
кто ж у нас ждет от власти исполнения обещаний и обязанностей? А для Чечни
что ж, исключение делать? Или уж всех обманывать, или никого, а вот так
выборочно -- тоже ведь нечестно. А с третьей стороны: если кого-то одного
обманули, так что ж, после до самой смерти всех и дурить, чтоб никому не
было обидно?
Психика у среднего нашего гражданина и так страдает неустойчивостью, а
тут дополнительно расшатывается неясностью, жутким вопросом без ответа: как
же относиться к чеченцам? Друзья они или враги? Их почему одной рукой
бомбили, а другой в ту же минуту слали денег на восстановление
разбомбленного? Иногда ведь даже получалось, что сначала успевали деньги,
как бы авансом, а уж после долетали бомбы... Иногда Россия свое в Чечне
бомбила, то есть она сначала покупала там что-то, а после бомбила купленное
на свои трудовые...
Это вопиющее противоречие не сломало окончательно народную психику по
одной причине: в России про Чечню мало кто думает. Ну разве только ветераны
кавказской кампании, да семьи убитых и пленных, да горстка правозащитников,
и еще чиновники, которые с этого кормятся. В общем, страшно далеки они от
народа. А широкая публика думает про что-то другое, про свое -- да хоть про
том же дефолт, кризис, рост доллара, преступности и цен, переживает за
здоровье гаранта конституции, бандитов, евреев и других категорий