---------------------------------------------------------------
© Copyright Игорь Свинаренко
Email: isvi@mail.ru
Date: 31 Oct 2002
Изд. "Вагриус", 1999
---------------------------------------------------------------
Вот это все, что мы сейчас имеем, началось в 89-м году . Но с чего
конкретно? Не с шахтерских ли забастовок?
Первой тогда встала шахта имени Шевякова: ну, вспомнили? Тогда это
название из всех телевизоров неслось. Оттуда есть пошла шахтерская
революция, которая свергла старый режим и развалила нашу империю...
Я поехал посмотреть на колыбель той революции невооруженным глазом. Что
там сегодня? Как поживают победители? Как победившая революция рассчиталась
со своей гвардией - шахтерами? Раздувшими, так сказать, революционный пожар?
Колыбель шахтерской революции -- это сегодня огромная братская могила.
Может быть, самая глубокая в мире: 280 метров. После революции, когда СССР
развалился, там было несколько страшных подземных взрывов. Погибли люди.
Удалось поднять наверх только двух мертвых шахтеров, а остальных 23 не
смогли достать: под землей после еще долго горел уголь. Перед тем как шахту
закрыть, в нее, чтоб потушить этот пожар (помните, раньше модно было
говорить про социальный взрыв, про пожар революции - так перед вами
буквализация метафор) долго лили воду. Оттого и сыро в шахтоуправлении. Как
и положено могиле, шахта накрыта надгробными камнями. На граните
выгравированы портреты погибших. Их поставили на сопке ровно над тем местом,
где был тот взрыв. Еще там стоят два больших -- всем 25 хватило бы места,
если б они были живые и захотели посидеть -- железных стола под навесом.
Судя по обилию бумажных цветов, никто не забыт, ничто не забыто.
Ну, мертвые худо-бедно похоронены, хотя конечно очень экзотическим
способом. А из живых тоже никто не забыт: всех уволили по сокращению, и
заплатили на прощание по три оклада. Четырем из них дали денег, чтоб
выучиться какой-то другой профессии. Остальным -- а всего на шахте Шевякова
было две тысячи человек -- не хватило. Вы удивитесь совпадению, но
безработных в Междуреченске сегодня приблизительно столько же. А тогда их не
было ведь ни одного.
Еще одно совпадение по цифрам. У нас на шахте Бажанова в Макеевке --
это правда сейчас заграница, самостийна Украина -- тоже был взрыв, и тоже 25
человек убитых за раз. Так у наших тоже одинаковые надгробья, шахта
хоронила, только фамилии разные. И портреты выбиты: там ребята из моей
школы, соседи, собутыльники, отцы подружек, кажется, всех знаю в лицо. Еще
тем же взрывом ранило 17 человек, они потому по одному в больницах доходили,
и хоронили их уже по отдельности.
Из меня правда шахтера не вышло, я шахту бросил в юности. Но дед, отец,
дядья, братья, зятья -- все шахтеры. Самое мое раннее воспоминание такое:
ночь, я на руках у матери, весь в ее слезах, мы мчимся на шахту. И вокруг
еще много женщин бегут и голосят. Потому что на шахте рвануло так, что окна
во всем поселке зазвенели. А отец ушел в ночную. Утром он вернулся. В тот
раз все вернулись живые.
Ведь в жизни как: одни смогли выйти на площадь, а другим слабо. На
площадь или например на рельсы. Кто вроде хотел, но побоялся выйти, тому
стыдно и он злится на смелых. И теперь выставляют смелых в виде хамов с
натянутым одеялом.
Многие обижаются на шахтеров: почему именно они такие скандалисты? В то
время как допустим брокеры, официанты и гаишники терпят, хотя трудно всем?
Не знаю, поймете ли вы.
Вы случайно не пробовали ползком перемещаться по норе диаметром 80
сантметров? На километровой глубине? Проползая через лужу, в которой
пузырится метан? Светя перед собой прицепленной к каске лампочкой?
Распугивая крыс, которые претендуют на ваш "тормозок" из колбасы? Когда с
потолка капает за воротник робы? А после страшным хозяйственным мылом
смывать с себя чернейшую угольную пыль? И получать за это 70 долларов,
которые заплатят через полгода или год?
Еще надо учесть исторически сложившиеся шахтерские нравы и повадки. У
них например в силу производственной необходимости вырабатывается
профессиональная привычка -- добираться до цели, даже если надо пробить
скальный грунт.
Или взять такую сугубо революционную вещь как взрыв. Для шахтера взрыв
как способ решения проблемы -- не экзотика и не крайность, а обыденность.
Мастер буровзрывных работ -- рядовая подземная специальность. Отсюда
свободная небрежность обращения со взрывчаткой. Которой там навалом несмотря
на попытки ввести строгий учет. Один взрывник с нашей шахты, отец школьного
товарища, прям в шахте хотел с собой покончить при помощи казенной
взрывчатки. На почве несчастной любви. Коллеги отняли у него адскую машинку
и выгнали домой, где он мирно повесился.
Эта мода, пижонство, эта русская рулетка, когда самоспасатели (род
акваланга) бросают в кучу -- авось пронесет. При том что при взрыве или
пожаре этот аппарат может заметно продлить жизнь; представьте себе циркового
акробата без страховки. Эта способность плевать на инструкцию и закуривать в
шахте, не потрудившись даже замерить уровень метана - на многое намекает.
Представьте себе чувствительного, нервного, с богатым воображением
человека, которого занесло работать на шахту. Не можете -- и правильно. Там
удобней быть человеком без нервов, без воображения, грубым, сильным и
смелым. (С другой стороны, эта привычка к зрелищу чужой смерти и постоянная
готовность к своей -- вряд ли безобидная; нервы же не железные.) Фактически
это некий спецназ пролетариата. Кстати, про шахтерские полки времен двух
последних больших войн рассказывают, что в них не принято было сдаваться в
плен; да и сами они пленных не брали.
Но важней всего, мне кажется, отцовский инстинкт. Если идешь каждый
день подыхать, то понятно желание оставить семье денег хоть на первое время.
Это нормальная человеческая реакция, вот отсюда и жесткость требований, и
решимость голодовок, и суровость забастовок. (Хотя -- новым русским
политикам такое понимание ответственности может показаться преувеличенным.)
Начальники говорят пролетариям, что денег нет, и уезжают на "Мерсах". Когда
то же самое - "денег нет" -- пролетарий повторяет детям, он остается с ними,
и они вместе остаются без ужина. Почувствуйте разницу.
Вы помните, как летом 98-го, перед дефолтом, кузбасские шахтеры
перекрывали Транссиб. Сидели на рельсах и не пускали поезда.
-- А как додумались до рельсов? -- спрашивал я социально активных
шахтеров.
--- Так это ж Ельцин нам идею подал! Это ж он хотел на рельсы лечь,
если плохо станет, он первый начал про рельсы! Мы просто вместо него легли.
На рельсах они требовали отставки президента и жгли по ночам костры.
Потом приехал Сысуев, рабочие заводилы совещались с ним всю ночь. И вот они
вроде хотели Ельцина уволить, а потом решили: нет, уж пусть лучше достроят
котельную. И то сказать, котельную поставить -- все меньше мороки, чем
президента менять, так ведь? Причем котельная имеется в виду та самая,
которую начали по требованию забастовщиков строить еще в 1989 году...
Ну вот, шахтеры с дороги ушли, оставив после себя золу от костров. И
бывший шахтер Гавриленко, ныне пенсионер, как-то сразу успокоился. Его
сильно раздражали посторонние, которые всегда шастают вокруг пикетов. У него
дом как раз возле железной дороги. Так он на своем участке занимается
животноводством, и с немалым размахом: у него уже украли 2 коров и 36 свиней
и поросят!
Пару лет назад залез к нему на участок человек с пустым мешком -- не
иначе как украсть очередную свинью. Гавриленко кинулся на защиту своих
животных, вор стукнул его железякой по голове аж два раза -- пострадавший
нагибается и предъявляет мне два глубоких шрама на лысине. Он еще долго и
аппетитно рассказывает, как они дрались, кто куда чем ударил... Кончилась
история тем что ударенный палкой по голове вор глубоко и быстро вздохнул, и
Гавриленко, который немало скотины перерезал, сразу понял -- кончается. А на
суде ему за это ничего не было. Но все равно неприятно, когда посторонние
шастают. Так что Сысуев тогда просто очень вовремя приехал, молодец.
И вот когда после некоторые говорили, что незачем шахтерам беспокоить
правительство и с Москвы требовать деньги, пусть они там с посредниками на
местах разберутся, и лично наведут справедливость, я легко себе представлял
такую картину. Приходит старик Гавриленко в посредническую фирму, которая
непонятно куда девает деньги за перепроданный уголь, и говорит:
--- Здрасьте, мне в Москве сказали, чтоб я тут навел порядок. Тут кто
главный?
Выходит главный. Шахтер бьет его по черепу ломиком, привычно
выслушивает последний вздох и с чувством выполненного долга уходит. Он навел
справедливость в отношении человека, который воровал у него деньги -
применив к нему меру, ранее опробованную на воре, укравшем поросенка. А суд,
как показывает личный опыт Гавриленко, его обязательно оправдает.
Это там вообще витает в воздухе, чтоб своими руками наводить порядок,
раз начальство не хочет. Один пьяный шахтер мне очень неуверенным голосом
жаловался:
-- Понимаешь, как получилось? Пошли мы с ребятами значит к хозяину
посреднической фирмы. Давай, говорим, денег за наш уголь! Тот: а нету.
Ходили так, ходили к нему... А после наш один ему говорит: так мы тебя
убьем! Он отвечает -- ну и убивайте, а я вам по 40 миллионов старыми должен
и как убитый значит точно не отдам. Так шо ж делать, может правда не
убивать?
Мне-то откуда знать? Я углем торговать не умею и специфики этого
бизнеса не знаю.
Я там говорил с представителем местной интеллигенции Васей, он
интеллигент настоящий -- в очках, с бородкой, -- так он жаловался мне на
шахтеров. Он им объясняет, что не Дальний Восток надо блокировать, а
наоборот Москву! Чтоб она почувствовала. Вот собрать бы всех -- мечтает он
-- и наших, и с Инты и с Воркуты, а на Москву!
Интеллигенция всегда мечтала построить идеальное общество...
Интеллигент, видите, чувствует свою миссию и ходит в народ. И пьет кстати
немного, у нас с Васей даже осталось.
-- Правильно нас критиковали! -- признавались мне местные. -- Что ж мы
сами себе мешаем! И еще конкурентам подыгрываем -- вон, власти думают на
польский уголь перейти. Так что нам в другой раз надо не себя блокировать, а
Москву, кислород ей перекрыть: пусть она узнает, каково нам...
Москва у них как живая -- она красивая, богатая, умная, злая и
бессердечная. Словом, стерва.
-- Москве, ей что за Уралом -- уже не Россия! -- делились междуреченцы
своими наблюдениями. Насколько сильно они нужны Москве, если она присылает
туда свои газеты с четырехдневным опозданием? При том что лету четыре часа?
Вслед за Васей я тоже ходил в народ и объяснял ему, что Москва с ним не
будет по ночам заседать как Сысуев, а примется его бить ОМОНом. Народ, в
который я ходил, спорить с этим не взялся. Никто не поднял меня на смех:
мол, обладел ты что ли! Да кто ж это ОМОН пошлет на рабочих, на шахтеров!
Только молчали в ответ сосредоточенно. То есть очень легко они мне
поверили...
Такая картина, новый русский апокалипсис. Колонна шахтеров в робах, с
черными лицами, с горящими на касках лампочками. Они молча идут по городу и
по пути проверяют холодильники сытых нешахтеров.
Выразительная картинка? В Междуреченске, в 89-м, ее видели. "Аж мороз
по шкуре шел", -- вспоминает очевидец. А в Москве такого пока не видели.
Междуреченск -- вполне курортный город: горы вокруг, леса, две речки и
чистый (угольная пыль не в счет) воздух. Как всякий русский город, заставлен
коммерческими ларьками со всякой дорогой ерундой. Впрочем, московский
турист, меряющий достаток провинции коммерческими ларьками, уподобляется
доверчивым иностранцам. Те ведь считали советских граждан богатыми после
похода в "Березку"; какого ж рожна им надо? Все как в Париже, а они врут про
дефицит.
Там своеобразная манера прогуливаться с девушкой: одной рукой ее надо
держать за талию, другой за ручку, как в танце, и ходить туда-сюда с
каменными лицами, удивляясь собственной смелости.
А вот реклама в жанре квн-овской пародии на Москву. "Угнали? Надо было
ставить... (тут не знают, что такое Клиффорд, пишут просто и дешево)
сигнализацию". Или подсказанная налоговиками стилистика, с учетом бедной
местной специфики: "Уплатил квартплату -- и живи спокойно!" Как и по всей
стране, здесь на улице с перевернутых деревянных ящиков полинявшие бабки
торгуют петрушкой, изнуренные серые мужики -- ржавыми вентилями, а юноши
призывного возраста средь бела дня приезжают в ресторан на "Мерсах" и
"Джипах" и там подолгу скучают. Тут на чем еще деньги делать, как не на
угле? Небось ребята трудятся в посреднических фирмах, что торгуют углем --
если конечно они не чисто бандиты...
ВЫНОС ВЫДЕЛИТЬ ШРИФТОМ Ты помнишь, как все начиналось: царство за три
куска мыла
Началось, как всегда, с чепухи. Ну еды в магазинах нет, так ее и в
Москве тогда не было. Дефицит разный, то-се. Норму выдачи портянок тогда
урезали, ну это вся страна помнит. Но обидней всего оказалось, что три
месяца обещали выдать мыло, и опять не дают! А в продаже его тоже, если
помните, не было. Шахта Шевякова. Звено Валеры Кокорина, он главный
заводила, выехало из шахты и стоит все черное, обсыпанное угольной подземной
пылью, и не хочет немытое домой идти.
--- Доколе! -- ну и так далее в том же духе. Тут бы выйти завхозу и
рявкнуть:
И выдать им три куска хозяйственного мыла -- на 12 человек как раз бы
хватило, куски здоровенные. Помылись бы ребята и пошли б домой пиво пить и,
как настоящие интеллигенты, по кухням показывать власти кукиш в кармане.
Но вот не нашлось же этого вонючего мыла, которое варят не из собачьих
ли гнилых костей?! И рухнула империя. Знали б на Старой площади, прислали б
мыла с фельдъегерем, спецрейсом.
Тут важно заметить, что взрыва не было. Ситуация довольно долго
развивалась так неспешно и лениво, что можно было ее разрядить простой
доверительной беседой.
Вот шахтеры объявили забастовку, но сами остались тихо сидеть на шахте
и для выяснения обстановки послали в город разведку. Разведчики, в робах и
касках, просочились к горкому партии (если помните, тогда одна была) и робко
выглядывали из-за угла. Тут завхоза была уже мало, но сержант милиции вполне
бы справился.
Но никто их не погнал, и разведчики послали гонца на шахту за братвой.
А сами до подхода основных сил прятались по кустам вокруг горкома.
Дальше - громкий митинг. С соседних шахт подъезжали посмотреть: будут
бить или нет? Поскольку не били, площадь быстро заполнилась вся.
-- Жим-жим был сильный, можешь не сомневаться, -- вспоминают горячие
деньки очевидцы. -- Так и ждали, что Новосибирская дивизия внутренних войск
подойдет. Горбачев-то раньше применял ведь войска. В Алма-Ате например, в
Тбилиси, так? Мог же и нас саперными лопатками...
Местное радио писало митинг на кассеты в режиме нон-стоп. Так
переодетые кгб-шники приходили переписывать особо понравившиеся выступления.
А на следующий день и Прокопьевск стал, а там дальше и весь Кузбасс, и
стало ясно, что уж на всех-то милиции не хватит.
А что Валерий Кокорин, этот кузбасский Кон-Бендитт? Раздает ли обильно
интервью с комментариями? Ходит ли на встречи с пионерами в качестве живого
ветерана революции? Нет... Давно уж он уехал из Кузбасса в алтайское село,
там него пасека и скотина. И огород. Похоже не Диоклетиана, который удалился
от власти и суеты, чтоб выращивать капусту. Ну вот, он иногда заезжает в
Междуреченск, и жалуется:
--- Я на Алтае молчу, что был инициатор забастовки -- а то побьют... Да
и сам я как-то по-другому видел развитие событий. Я сам не ожидал, что так
повернется...
И прочие революционеры куда-то делись. Одного тогда сразу выбрали
депутатом в Москву, уж срок давно вышел, а он все не едет домой. Ребята на
него обижаются. Еще один в Москве в профсоюзах, в люди вышел и живет своей
жизнью. В бизнес, конечно, некоторые подались. "Кто-то купился, кто-то
спился", -- рассказывают местные. Ну, а иные и вовсе крякнули (шахтерское
словечко для ухода в мир иной).
А какие были митинги! Как касками стучали! Как на министров орали, а то
и вовсе на самого Слюнькова из ЦК! Большой, кстати, был человек.
Трибуна как раз напротив горкома (там сейчас суд), там принимали
демонстрации трудящихся.
Езжайте попейте с шахтерами самогонки, они вам расскажут популярную
версию: забастовку устроил КГБ чтоб свалить Горбачева. Смешно? Поднимите
материалы пленума обкома КПСС (не забыли еще, что такое?).
"Угольная промышленность Кузбасса на грани остановки из-за громадных
остатков угля на складах."
Запаса было 12 миллионов тонн -- столько весь Кузбасс добывал за месяц!
Железная дорога не в состоянии была это вывезти, хотя ее никто тогда не
перекрывал. Да и некуда было везти. Госзаказ ведь был только на треть
добычи. Продать излишки? Ага, и сесть к теневикам в камеру. Бизнес ведь был
делом подсудным. Себестоимость была вдвое выше оптовой цены, ну и прочий
бред. А уголь, он не может лежать бесконечно -- начинает потихоньку
гореть... То есть забастовка была единственным способом избежать страшного
кризиса. Промедление было смерти подобно. Немедленно остановить шахты и
чем-то занять, развлечь шахтеров! Другого выхода просто не было.
Может, это был начальник КГБ Крючков. А может, простой снабженец,
который украл ящик казенного мыла.
Не думайте про мыло свысока. На архивных пленках остался счастливый
голос министра угольной промышленности Щадова, который выходил к шахтерам на
площадь после телефонных звонков в ЦК и объявлял радостные новости:
А после, заметьте, на стену вешается ружье, в 89-м. Его вешает один
железнодорожник, который для этого залезает на трибуну:
--- Я хочу чтоб вы знали: мы можем не только станцию, но и всю дорогу
остановить!
--- Вот и я думаю, не надо, -- соглашается железнодорожник и уходит. -
Но вы на всякий случай знайте, что мы с вами.
Момент очень важный. Тут мы видим, что вдумчивые аналитики сделали
вывод и технологию раскола рабочего движения освоили. Сделали это так:
подняли железнодорожный тариф за перевозку угля. Какая уж теперь дружба и
солидарность! Возить уголь -- шахтерам разорительно, один убыток...
Причем, заметьте, тариф касается только русского угля. А польский можно
везти по дешевке. Как это изящно! Получается: ну-ну, бастуйте. На свою
голову. А мы полякам денег дадим.
Ну хотя бы ради этого -- стоило же в 89-м дать секретное указание
насчет учебно-боевой забастовки? Не один же я в архивах копался...
Вот еще любопытный архивный матерьяльчик. Он про шахтерскую мечту о
близком счастье. Которое добывалось одним росчерком кремлевского пера.
"Союз не может прокормить Кузбасс в обмен на его уголь и металл...
дайте нам хотя бы 15-20 процентов этого угля и металла, то есть госзаказ
порядка 80-85 процентов. И мы обменяем хоть на что-то этот металл и уголь
--и у нас в Союзе, и за рубежом. Нам построят и школы, и больницы, и дворцы
спорта..." Наивный народ шахтеры, да? Только это не пролетарий выступал, а
настоящий ученый -- проректор одного сибирского вуза.
Вслед за мылом дали еды. То есть в Кузбасс стали привозить например
колбасы столько, что ее стало можно купить! Прийти в магазин, а там свободно
лежит колбаса! Чудо!
Правда, один ящик колбасы оказался тухлый, его притащили и выставили на
трибуну -- только Слюньков, жалко, к тому времени ушел.
Бастовали две недели. К концу стачки завалы на складах упали до 8
миллионов тонн -- спокойно можно было еще пару недель побастовать... Но пора
и честь знать, и рабочих сильно баловать не хотелось.
--- Мы тогда не то чтоб революцию делали, в 89-м, а просто понравилось
не ходить на работу. Экзотика! И в магазины сразу привезли консервы --
болгарские, перец с курицей. Вкусные, мы помногу набирали! -- многом весело
вспоминать те дни. Правда, в газетах как-то по-другому тогда про это писали,
нажимали на сознательность, честь и демократизацию.
--- Я тогда, конечно, ходил на площадь, мы там сидели, курили, лежали в
кустах. Там митинги проводили другие люди, -- рассказывает молодой шахтер
Коля Петухов, который тогда был на Шевякова, а сейчас еще лучше устроился.
-- Верхушка там была 5, ну 10 человек. А мы -- просто... Мы требования
поняли, что это хорошо. Они все выполнили. Льготы стали платить. Был один
месяц отпуск, а теперь два. Стихия! Мы получили пользу от революции. И
пользуемся благами. И власть встряхнулась.
Вы отдаете себе отчет в том, какой представлялась хорошая жизнь в 89-м
году самым отчаянным революционерам? Но это все прошло без возврата. Все
изменилось неузнаваемо, и Коля про это рассказывает дальше:
--- Самое главное -- бартер тогда начался! Говорили: вот нам разрешили
продать партию угля, мы продали и вот вам начисляем столько-то. По 2000
долларов в год безналом начисляли! -- у Коли от роскошного воспоминания
делается счастливое лицо. -- А телевизор например стоил 300. И так -- три
года! Все шахты только про это и говорили. Пожили! 3 телевизора я получил,
холодильник. Продавал, менял на мебель, на магнитофон, ботинки, куртки,
кроссовки. Телевизоры меняли на гаражи и машины... Это котировалось.
А потом... Государство ввело, что ли, налог на доллары, на бартер. Это
стало дорого. И за это время в магазинах появились товары. И постепенно
стало как теперь... А бастовать что -- я вообще люблю бастовать...
Счастливая жизнь кончилась в 92-м. И началась очень несчастливая,
особенно на шахте Шевякова.
--- В шестой лаве все началось. Там были сложные горно-геологические
условия, пласт вздыбленный. Шли медленно, заработка не было, -- продолжает
Коля. -- Газу было много. Директор даже разрешал, если было особенная
загазованность, раньше выезжать на поверхность.
Ну и вот 1 декабря 92-го -- взрыв. Накопился метан, а там малейшая
искра -- и все. Пласт шипел всегда, газовый это пласт. Ну что, это обычный
наш труд, все об этом говорят, знают, но на работу ходят. Привыкли. Обычное
явление. Не знаешь, вернешься ли домой после смены живой. Тяжело конечно, но
я привык и ничего тяжелого не вижу. Потом еще было несколько взрывов, один
за другим. А после взрыва туда сосет воздух и горит уголь. Тогда мощно
горело! А там 25 человек там завалило. Думали, может, они живые. Людей
пытались достать. Сказали -- если пробьете выработку к людям, по 5 тыщ
дадим. И талоны тогда давали на колбасу, потому что опасно. Мы ж тоже
рисковали, могли в любое время наткнуться на огонь, и все. 38 метров пробили
за неделю! Это много. Пробили - а там завал и перемычка бетонная, ее давно
поставили, когда в верхней лаве в прошлый раз пожар был. Все зря оказалось
-- спасти людей не удалось. Но деньги, как обещали, нам все равно дали.
Поселок закрытой шахты Шевякова. Там, куда ж их девать, живут люди. В
бараках и трехэтажных развалюхах. Дворы как после бомбежки, это смахивает на
Грозный: все перерыто. К выборам Ельцина в 96-м обещали провести водопровод
взамен сгнившего, даже двор перекопали, -- но после второго тура все бросили
и ушли.
Вид у жильцов бедный, сильно поношенный, беззубый и в целом брошенный,
-- словом, типичные русские пенсионеры. Я разговариваю с ними. Сюжет один:
на подземную пенсию с надбавкой -- всего 176 советских рублей -- жили
счастливо. А теперь хватает только на скромную еду и на галоши. К родне и
родным могилкам даже в соседнюю область съездить невозможно. Ельцина как
ругают! Я здесь даже стесняюсь цитировать, несмотря на грубое шахтерское
воспитание.
--- Мы не тупые, газеты читаем! Козленок наши деньги за границу увез, а
Черномырдин знал... Почему все идет в Москву, все поезда, алмазы, деньги?
Все вы там в Москве заодно, одна шайка... И приговор:
--- Вы в 2000 году можете к выборам не готовиться! -- предупреждает
одна несчастная бабушка, дай ей Бог дожить до тех выборов.
© Copyright Игорь Свинаренко
Email: isvi@mail.ru
Date: 31 Oct 2002
Изд. "Вагриус", 1999
---------------------------------------------------------------
Вот это все, что мы сейчас имеем, началось в 89-м году . Но с чего
конкретно? Не с шахтерских ли забастовок?
Первой тогда встала шахта имени Шевякова: ну, вспомнили? Тогда это
название из всех телевизоров неслось. Оттуда есть пошла шахтерская
революция, которая свергла старый режим и развалила нашу империю...
Я поехал посмотреть на колыбель той революции невооруженным глазом. Что
там сегодня? Как поживают победители? Как победившая революция рассчиталась
со своей гвардией - шахтерами? Раздувшими, так сказать, революционный пожар?
Колыбель шахтерской революции -- это сегодня огромная братская могила.
Может быть, самая глубокая в мире: 280 метров. После революции, когда СССР
развалился, там было несколько страшных подземных взрывов. Погибли люди.
Удалось поднять наверх только двух мертвых шахтеров, а остальных 23 не
смогли достать: под землей после еще долго горел уголь. Перед тем как шахту
закрыть, в нее, чтоб потушить этот пожар (помните, раньше модно было
говорить про социальный взрыв, про пожар революции - так перед вами
буквализация метафор) долго лили воду. Оттого и сыро в шахтоуправлении. Как
и положено могиле, шахта накрыта надгробными камнями. На граните
выгравированы портреты погибших. Их поставили на сопке ровно над тем местом,
где был тот взрыв. Еще там стоят два больших -- всем 25 хватило бы места,
если б они были живые и захотели посидеть -- железных стола под навесом.
Судя по обилию бумажных цветов, никто не забыт, ничто не забыто.
Ну, мертвые худо-бедно похоронены, хотя конечно очень экзотическим
способом. А из живых тоже никто не забыт: всех уволили по сокращению, и
заплатили на прощание по три оклада. Четырем из них дали денег, чтоб
выучиться какой-то другой профессии. Остальным -- а всего на шахте Шевякова
было две тысячи человек -- не хватило. Вы удивитесь совпадению, но
безработных в Междуреченске сегодня приблизительно столько же. А тогда их не
было ведь ни одного.
Еще одно совпадение по цифрам. У нас на шахте Бажанова в Макеевке --
это правда сейчас заграница, самостийна Украина -- тоже был взрыв, и тоже 25
человек убитых за раз. Так у наших тоже одинаковые надгробья, шахта
хоронила, только фамилии разные. И портреты выбиты: там ребята из моей
школы, соседи, собутыльники, отцы подружек, кажется, всех знаю в лицо. Еще
тем же взрывом ранило 17 человек, они потому по одному в больницах доходили,
и хоронили их уже по отдельности.
Из меня правда шахтера не вышло, я шахту бросил в юности. Но дед, отец,
дядья, братья, зятья -- все шахтеры. Самое мое раннее воспоминание такое:
ночь, я на руках у матери, весь в ее слезах, мы мчимся на шахту. И вокруг
еще много женщин бегут и голосят. Потому что на шахте рвануло так, что окна
во всем поселке зазвенели. А отец ушел в ночную. Утром он вернулся. В тот
раз все вернулись живые.
Ведь в жизни как: одни смогли выйти на площадь, а другим слабо. На
площадь или например на рельсы. Кто вроде хотел, но побоялся выйти, тому
стыдно и он злится на смелых. И теперь выставляют смелых в виде хамов с
натянутым одеялом.
Многие обижаются на шахтеров: почему именно они такие скандалисты? В то
время как допустим брокеры, официанты и гаишники терпят, хотя трудно всем?
Не знаю, поймете ли вы.
Вы случайно не пробовали ползком перемещаться по норе диаметром 80
сантметров? На километровой глубине? Проползая через лужу, в которой
пузырится метан? Светя перед собой прицепленной к каске лампочкой?
Распугивая крыс, которые претендуют на ваш "тормозок" из колбасы? Когда с
потолка капает за воротник робы? А после страшным хозяйственным мылом
смывать с себя чернейшую угольную пыль? И получать за это 70 долларов,
которые заплатят через полгода или год?
Еще надо учесть исторически сложившиеся шахтерские нравы и повадки. У
них например в силу производственной необходимости вырабатывается
профессиональная привычка -- добираться до цели, даже если надо пробить
скальный грунт.
Или взять такую сугубо революционную вещь как взрыв. Для шахтера взрыв
как способ решения проблемы -- не экзотика и не крайность, а обыденность.
Мастер буровзрывных работ -- рядовая подземная специальность. Отсюда
свободная небрежность обращения со взрывчаткой. Которой там навалом несмотря
на попытки ввести строгий учет. Один взрывник с нашей шахты, отец школьного
товарища, прям в шахте хотел с собой покончить при помощи казенной
взрывчатки. На почве несчастной любви. Коллеги отняли у него адскую машинку
и выгнали домой, где он мирно повесился.
Эта мода, пижонство, эта русская рулетка, когда самоспасатели (род
акваланга) бросают в кучу -- авось пронесет. При том что при взрыве или
пожаре этот аппарат может заметно продлить жизнь; представьте себе циркового
акробата без страховки. Эта способность плевать на инструкцию и закуривать в
шахте, не потрудившись даже замерить уровень метана - на многое намекает.
Представьте себе чувствительного, нервного, с богатым воображением
человека, которого занесло работать на шахту. Не можете -- и правильно. Там
удобней быть человеком без нервов, без воображения, грубым, сильным и
смелым. (С другой стороны, эта привычка к зрелищу чужой смерти и постоянная
готовность к своей -- вряд ли безобидная; нервы же не железные.) Фактически
это некий спецназ пролетариата. Кстати, про шахтерские полки времен двух
последних больших войн рассказывают, что в них не принято было сдаваться в
плен; да и сами они пленных не брали.
Но важней всего, мне кажется, отцовский инстинкт. Если идешь каждый
день подыхать, то понятно желание оставить семье денег хоть на первое время.
Это нормальная человеческая реакция, вот отсюда и жесткость требований, и
решимость голодовок, и суровость забастовок. (Хотя -- новым русским
политикам такое понимание ответственности может показаться преувеличенным.)
Начальники говорят пролетариям, что денег нет, и уезжают на "Мерсах". Когда
то же самое - "денег нет" -- пролетарий повторяет детям, он остается с ними,
и они вместе остаются без ужина. Почувствуйте разницу.
Вы помните, как летом 98-го, перед дефолтом, кузбасские шахтеры
перекрывали Транссиб. Сидели на рельсах и не пускали поезда.
-- А как додумались до рельсов? -- спрашивал я социально активных
шахтеров.
--- Так это ж Ельцин нам идею подал! Это ж он хотел на рельсы лечь,
если плохо станет, он первый начал про рельсы! Мы просто вместо него легли.
На рельсах они требовали отставки президента и жгли по ночам костры.
Потом приехал Сысуев, рабочие заводилы совещались с ним всю ночь. И вот они
вроде хотели Ельцина уволить, а потом решили: нет, уж пусть лучше достроят
котельную. И то сказать, котельную поставить -- все меньше мороки, чем
президента менять, так ведь? Причем котельная имеется в виду та самая,
которую начали по требованию забастовщиков строить еще в 1989 году...
Ну вот, шахтеры с дороги ушли, оставив после себя золу от костров. И
бывший шахтер Гавриленко, ныне пенсионер, как-то сразу успокоился. Его
сильно раздражали посторонние, которые всегда шастают вокруг пикетов. У него
дом как раз возле железной дороги. Так он на своем участке занимается
животноводством, и с немалым размахом: у него уже украли 2 коров и 36 свиней
и поросят!
Пару лет назад залез к нему на участок человек с пустым мешком -- не
иначе как украсть очередную свинью. Гавриленко кинулся на защиту своих
животных, вор стукнул его железякой по голове аж два раза -- пострадавший
нагибается и предъявляет мне два глубоких шрама на лысине. Он еще долго и
аппетитно рассказывает, как они дрались, кто куда чем ударил... Кончилась
история тем что ударенный палкой по голове вор глубоко и быстро вздохнул, и
Гавриленко, который немало скотины перерезал, сразу понял -- кончается. А на
суде ему за это ничего не было. Но все равно неприятно, когда посторонние
шастают. Так что Сысуев тогда просто очень вовремя приехал, молодец.
И вот когда после некоторые говорили, что незачем шахтерам беспокоить
правительство и с Москвы требовать деньги, пусть они там с посредниками на
местах разберутся, и лично наведут справедливость, я легко себе представлял
такую картину. Приходит старик Гавриленко в посредническую фирму, которая
непонятно куда девает деньги за перепроданный уголь, и говорит:
--- Здрасьте, мне в Москве сказали, чтоб я тут навел порядок. Тут кто
главный?
Выходит главный. Шахтер бьет его по черепу ломиком, привычно
выслушивает последний вздох и с чувством выполненного долга уходит. Он навел
справедливость в отношении человека, который воровал у него деньги -
применив к нему меру, ранее опробованную на воре, укравшем поросенка. А суд,
как показывает личный опыт Гавриленко, его обязательно оправдает.
Это там вообще витает в воздухе, чтоб своими руками наводить порядок,
раз начальство не хочет. Один пьяный шахтер мне очень неуверенным голосом
жаловался:
-- Понимаешь, как получилось? Пошли мы с ребятами значит к хозяину
посреднической фирмы. Давай, говорим, денег за наш уголь! Тот: а нету.
Ходили так, ходили к нему... А после наш один ему говорит: так мы тебя
убьем! Он отвечает -- ну и убивайте, а я вам по 40 миллионов старыми должен
и как убитый значит точно не отдам. Так шо ж делать, может правда не
убивать?
Мне-то откуда знать? Я углем торговать не умею и специфики этого
бизнеса не знаю.
Я там говорил с представителем местной интеллигенции Васей, он
интеллигент настоящий -- в очках, с бородкой, -- так он жаловался мне на
шахтеров. Он им объясняет, что не Дальний Восток надо блокировать, а
наоборот Москву! Чтоб она почувствовала. Вот собрать бы всех -- мечтает он
-- и наших, и с Инты и с Воркуты, а на Москву!
Интеллигенция всегда мечтала построить идеальное общество...
Интеллигент, видите, чувствует свою миссию и ходит в народ. И пьет кстати
немного, у нас с Васей даже осталось.
-- Правильно нас критиковали! -- признавались мне местные. -- Что ж мы
сами себе мешаем! И еще конкурентам подыгрываем -- вон, власти думают на
польский уголь перейти. Так что нам в другой раз надо не себя блокировать, а
Москву, кислород ей перекрыть: пусть она узнает, каково нам...
Москва у них как живая -- она красивая, богатая, умная, злая и
бессердечная. Словом, стерва.
-- Москве, ей что за Уралом -- уже не Россия! -- делились междуреченцы
своими наблюдениями. Насколько сильно они нужны Москве, если она присылает
туда свои газеты с четырехдневным опозданием? При том что лету четыре часа?
Вслед за Васей я тоже ходил в народ и объяснял ему, что Москва с ним не
будет по ночам заседать как Сысуев, а примется его бить ОМОНом. Народ, в
который я ходил, спорить с этим не взялся. Никто не поднял меня на смех:
мол, обладел ты что ли! Да кто ж это ОМОН пошлет на рабочих, на шахтеров!
Только молчали в ответ сосредоточенно. То есть очень легко они мне
поверили...
Такая картина, новый русский апокалипсис. Колонна шахтеров в робах, с
черными лицами, с горящими на касках лампочками. Они молча идут по городу и
по пути проверяют холодильники сытых нешахтеров.
Выразительная картинка? В Междуреченске, в 89-м, ее видели. "Аж мороз
по шкуре шел", -- вспоминает очевидец. А в Москве такого пока не видели.
Междуреченск -- вполне курортный город: горы вокруг, леса, две речки и
чистый (угольная пыль не в счет) воздух. Как всякий русский город, заставлен
коммерческими ларьками со всякой дорогой ерундой. Впрочем, московский
турист, меряющий достаток провинции коммерческими ларьками, уподобляется
доверчивым иностранцам. Те ведь считали советских граждан богатыми после
похода в "Березку"; какого ж рожна им надо? Все как в Париже, а они врут про
дефицит.
Там своеобразная манера прогуливаться с девушкой: одной рукой ее надо
держать за талию, другой за ручку, как в танце, и ходить туда-сюда с
каменными лицами, удивляясь собственной смелости.
А вот реклама в жанре квн-овской пародии на Москву. "Угнали? Надо было
ставить... (тут не знают, что такое Клиффорд, пишут просто и дешево)
сигнализацию". Или подсказанная налоговиками стилистика, с учетом бедной
местной специфики: "Уплатил квартплату -- и живи спокойно!" Как и по всей
стране, здесь на улице с перевернутых деревянных ящиков полинявшие бабки
торгуют петрушкой, изнуренные серые мужики -- ржавыми вентилями, а юноши
призывного возраста средь бела дня приезжают в ресторан на "Мерсах" и
"Джипах" и там подолгу скучают. Тут на чем еще деньги делать, как не на
угле? Небось ребята трудятся в посреднических фирмах, что торгуют углем --
если конечно они не чисто бандиты...
ВЫНОС ВЫДЕЛИТЬ ШРИФТОМ Ты помнишь, как все начиналось: царство за три
куска мыла
Началось, как всегда, с чепухи. Ну еды в магазинах нет, так ее и в
Москве тогда не было. Дефицит разный, то-се. Норму выдачи портянок тогда
урезали, ну это вся страна помнит. Но обидней всего оказалось, что три
месяца обещали выдать мыло, и опять не дают! А в продаже его тоже, если
помните, не было. Шахта Шевякова. Звено Валеры Кокорина, он главный
заводила, выехало из шахты и стоит все черное, обсыпанное угольной подземной
пылью, и не хочет немытое домой идти.
--- Доколе! -- ну и так далее в том же духе. Тут бы выйти завхозу и
рявкнуть:
И выдать им три куска хозяйственного мыла -- на 12 человек как раз бы
хватило, куски здоровенные. Помылись бы ребята и пошли б домой пиво пить и,
как настоящие интеллигенты, по кухням показывать власти кукиш в кармане.
Но вот не нашлось же этого вонючего мыла, которое варят не из собачьих
ли гнилых костей?! И рухнула империя. Знали б на Старой площади, прислали б
мыла с фельдъегерем, спецрейсом.
Тут важно заметить, что взрыва не было. Ситуация довольно долго
развивалась так неспешно и лениво, что можно было ее разрядить простой
доверительной беседой.
Вот шахтеры объявили забастовку, но сами остались тихо сидеть на шахте
и для выяснения обстановки послали в город разведку. Разведчики, в робах и
касках, просочились к горкому партии (если помните, тогда одна была) и робко
выглядывали из-за угла. Тут завхоза была уже мало, но сержант милиции вполне
бы справился.
Но никто их не погнал, и разведчики послали гонца на шахту за братвой.
А сами до подхода основных сил прятались по кустам вокруг горкома.
Дальше - громкий митинг. С соседних шахт подъезжали посмотреть: будут
бить или нет? Поскольку не били, площадь быстро заполнилась вся.
-- Жим-жим был сильный, можешь не сомневаться, -- вспоминают горячие
деньки очевидцы. -- Так и ждали, что Новосибирская дивизия внутренних войск
подойдет. Горбачев-то раньше применял ведь войска. В Алма-Ате например, в
Тбилиси, так? Мог же и нас саперными лопатками...
Местное радио писало митинг на кассеты в режиме нон-стоп. Так
переодетые кгб-шники приходили переписывать особо понравившиеся выступления.
А на следующий день и Прокопьевск стал, а там дальше и весь Кузбасс, и
стало ясно, что уж на всех-то милиции не хватит.
А что Валерий Кокорин, этот кузбасский Кон-Бендитт? Раздает ли обильно
интервью с комментариями? Ходит ли на встречи с пионерами в качестве живого
ветерана революции? Нет... Давно уж он уехал из Кузбасса в алтайское село,
там него пасека и скотина. И огород. Похоже не Диоклетиана, который удалился
от власти и суеты, чтоб выращивать капусту. Ну вот, он иногда заезжает в
Междуреченск, и жалуется:
--- Я на Алтае молчу, что был инициатор забастовки -- а то побьют... Да
и сам я как-то по-другому видел развитие событий. Я сам не ожидал, что так
повернется...
И прочие революционеры куда-то делись. Одного тогда сразу выбрали
депутатом в Москву, уж срок давно вышел, а он все не едет домой. Ребята на
него обижаются. Еще один в Москве в профсоюзах, в люди вышел и живет своей
жизнью. В бизнес, конечно, некоторые подались. "Кто-то купился, кто-то
спился", -- рассказывают местные. Ну, а иные и вовсе крякнули (шахтерское
словечко для ухода в мир иной).
А какие были митинги! Как касками стучали! Как на министров орали, а то
и вовсе на самого Слюнькова из ЦК! Большой, кстати, был человек.
Трибуна как раз напротив горкома (там сейчас суд), там принимали
демонстрации трудящихся.
Езжайте попейте с шахтерами самогонки, они вам расскажут популярную
версию: забастовку устроил КГБ чтоб свалить Горбачева. Смешно? Поднимите
материалы пленума обкома КПСС (не забыли еще, что такое?).
"Угольная промышленность Кузбасса на грани остановки из-за громадных
остатков угля на складах."
Запаса было 12 миллионов тонн -- столько весь Кузбасс добывал за месяц!
Железная дорога не в состоянии была это вывезти, хотя ее никто тогда не
перекрывал. Да и некуда было везти. Госзаказ ведь был только на треть
добычи. Продать излишки? Ага, и сесть к теневикам в камеру. Бизнес ведь был
делом подсудным. Себестоимость была вдвое выше оптовой цены, ну и прочий
бред. А уголь, он не может лежать бесконечно -- начинает потихоньку
гореть... То есть забастовка была единственным способом избежать страшного
кризиса. Промедление было смерти подобно. Немедленно остановить шахты и
чем-то занять, развлечь шахтеров! Другого выхода просто не было.
Может, это был начальник КГБ Крючков. А может, простой снабженец,
который украл ящик казенного мыла.
Не думайте про мыло свысока. На архивных пленках остался счастливый
голос министра угольной промышленности Щадова, который выходил к шахтерам на
площадь после телефонных звонков в ЦК и объявлял радостные новости:
А после, заметьте, на стену вешается ружье, в 89-м. Его вешает один
железнодорожник, который для этого залезает на трибуну:
--- Я хочу чтоб вы знали: мы можем не только станцию, но и всю дорогу
остановить!
--- Вот и я думаю, не надо, -- соглашается железнодорожник и уходит. -
Но вы на всякий случай знайте, что мы с вами.
Момент очень важный. Тут мы видим, что вдумчивые аналитики сделали
вывод и технологию раскола рабочего движения освоили. Сделали это так:
подняли железнодорожный тариф за перевозку угля. Какая уж теперь дружба и
солидарность! Возить уголь -- шахтерам разорительно, один убыток...
Причем, заметьте, тариф касается только русского угля. А польский можно
везти по дешевке. Как это изящно! Получается: ну-ну, бастуйте. На свою
голову. А мы полякам денег дадим.
Ну хотя бы ради этого -- стоило же в 89-м дать секретное указание
насчет учебно-боевой забастовки? Не один же я в архивах копался...
Вот еще любопытный архивный матерьяльчик. Он про шахтерскую мечту о
близком счастье. Которое добывалось одним росчерком кремлевского пера.
"Союз не может прокормить Кузбасс в обмен на его уголь и металл...
дайте нам хотя бы 15-20 процентов этого угля и металла, то есть госзаказ
порядка 80-85 процентов. И мы обменяем хоть на что-то этот металл и уголь
--и у нас в Союзе, и за рубежом. Нам построят и школы, и больницы, и дворцы
спорта..." Наивный народ шахтеры, да? Только это не пролетарий выступал, а
настоящий ученый -- проректор одного сибирского вуза.
Вслед за мылом дали еды. То есть в Кузбасс стали привозить например
колбасы столько, что ее стало можно купить! Прийти в магазин, а там свободно
лежит колбаса! Чудо!
Правда, один ящик колбасы оказался тухлый, его притащили и выставили на
трибуну -- только Слюньков, жалко, к тому времени ушел.
Бастовали две недели. К концу стачки завалы на складах упали до 8
миллионов тонн -- спокойно можно было еще пару недель побастовать... Но пора
и честь знать, и рабочих сильно баловать не хотелось.
--- Мы тогда не то чтоб революцию делали, в 89-м, а просто понравилось
не ходить на работу. Экзотика! И в магазины сразу привезли консервы --
болгарские, перец с курицей. Вкусные, мы помногу набирали! -- многом весело
вспоминать те дни. Правда, в газетах как-то по-другому тогда про это писали,
нажимали на сознательность, честь и демократизацию.
--- Я тогда, конечно, ходил на площадь, мы там сидели, курили, лежали в
кустах. Там митинги проводили другие люди, -- рассказывает молодой шахтер
Коля Петухов, который тогда был на Шевякова, а сейчас еще лучше устроился.
-- Верхушка там была 5, ну 10 человек. А мы -- просто... Мы требования
поняли, что это хорошо. Они все выполнили. Льготы стали платить. Был один
месяц отпуск, а теперь два. Стихия! Мы получили пользу от революции. И
пользуемся благами. И власть встряхнулась.
Вы отдаете себе отчет в том, какой представлялась хорошая жизнь в 89-м
году самым отчаянным революционерам? Но это все прошло без возврата. Все
изменилось неузнаваемо, и Коля про это рассказывает дальше:
--- Самое главное -- бартер тогда начался! Говорили: вот нам разрешили
продать партию угля, мы продали и вот вам начисляем столько-то. По 2000
долларов в год безналом начисляли! -- у Коли от роскошного воспоминания
делается счастливое лицо. -- А телевизор например стоил 300. И так -- три
года! Все шахты только про это и говорили. Пожили! 3 телевизора я получил,
холодильник. Продавал, менял на мебель, на магнитофон, ботинки, куртки,
кроссовки. Телевизоры меняли на гаражи и машины... Это котировалось.
А потом... Государство ввело, что ли, налог на доллары, на бартер. Это
стало дорого. И за это время в магазинах появились товары. И постепенно
стало как теперь... А бастовать что -- я вообще люблю бастовать...
Счастливая жизнь кончилась в 92-м. И началась очень несчастливая,
особенно на шахте Шевякова.
--- В шестой лаве все началось. Там были сложные горно-геологические
условия, пласт вздыбленный. Шли медленно, заработка не было, -- продолжает
Коля. -- Газу было много. Директор даже разрешал, если было особенная
загазованность, раньше выезжать на поверхность.
Ну и вот 1 декабря 92-го -- взрыв. Накопился метан, а там малейшая
искра -- и все. Пласт шипел всегда, газовый это пласт. Ну что, это обычный
наш труд, все об этом говорят, знают, но на работу ходят. Привыкли. Обычное
явление. Не знаешь, вернешься ли домой после смены живой. Тяжело конечно, но
я привык и ничего тяжелого не вижу. Потом еще было несколько взрывов, один
за другим. А после взрыва туда сосет воздух и горит уголь. Тогда мощно
горело! А там 25 человек там завалило. Думали, может, они живые. Людей
пытались достать. Сказали -- если пробьете выработку к людям, по 5 тыщ
дадим. И талоны тогда давали на колбасу, потому что опасно. Мы ж тоже
рисковали, могли в любое время наткнуться на огонь, и все. 38 метров пробили
за неделю! Это много. Пробили - а там завал и перемычка бетонная, ее давно
поставили, когда в верхней лаве в прошлый раз пожар был. Все зря оказалось
-- спасти людей не удалось. Но деньги, как обещали, нам все равно дали.
Поселок закрытой шахты Шевякова. Там, куда ж их девать, живут люди. В
бараках и трехэтажных развалюхах. Дворы как после бомбежки, это смахивает на
Грозный: все перерыто. К выборам Ельцина в 96-м обещали провести водопровод
взамен сгнившего, даже двор перекопали, -- но после второго тура все бросили
и ушли.
Вид у жильцов бедный, сильно поношенный, беззубый и в целом брошенный,
-- словом, типичные русские пенсионеры. Я разговариваю с ними. Сюжет один:
на подземную пенсию с надбавкой -- всего 176 советских рублей -- жили
счастливо. А теперь хватает только на скромную еду и на галоши. К родне и
родным могилкам даже в соседнюю область съездить невозможно. Ельцина как
ругают! Я здесь даже стесняюсь цитировать, несмотря на грубое шахтерское
воспитание.
--- Мы не тупые, газеты читаем! Козленок наши деньги за границу увез, а
Черномырдин знал... Почему все идет в Москву, все поезда, алмазы, деньги?
Все вы там в Москве заодно, одна шайка... И приговор:
--- Вы в 2000 году можете к выборам не готовиться! -- предупреждает
одна несчастная бабушка, дай ей Бог дожить до тех выборов.