Страница:
публикацию документов, хранимых в их фондах.
1 В отдельных случаях это связано не только с недостаточной
компетентнотью авторов, но и с их политической предвзятостью. См., например:
Жуков Ю. Иной Сталин: Политическая реформа в СССР 1933-1937 гг. - М.: Вече,
2003 - С.262 и др.
2 Троцкий Л. История русской революции. Берлин: Гранит, 1931-1933. - Т.
1-2. В 3 кн.
3 Троцкий Л. Д. История русской революции. -М.: Терра, 1997. - Тт. 1-2.
В 3 кн.
4 О сущности спора см. вступительную статью ко всему изданию.
4 января 1931 г.
Дорогой товарищ Милль!
Вы, конечно, получили документы, исходящие от группы Штифта. Я им
совершенно не отвечаю. Моя точка зрения известна. Что думает предпринять
интернациональный секретариат? Способен ли он на решение по этому вопросу?
Вы, конечно, понимаете, что малейшая попытка прямо или косвенно сделать
русскую оппозицию и меня в частности ответственным за пакости Даниэля1 и
компании будет означать открытый разрыв не только с группою Даниэля, с
которой вообще мы не можем иметь ничего общего, но и со всеми теми, кто
выступит в качестве ее защитника против нас.
Я спрашиваю, способен ли интернациональный секретариат принять сейчас
решение? Я считаю, что единственное, притом наиболее мягкое решение, которое
мог бы вынести интернациональный секретариат, должно было бы иметь
приблизительно следующее содержание:
Принимая во внимание, что все австрийские группы и подгруппы обнаружили
полное отсутствие серьезной связи с интернациональной левой оппозицией,
принимая во внимание чрезвычайную принципиальную неустойчивость этих групп,
принимая, наконец и в особенности, во внимание то обстоятельство, что
руководство одной из этих групп - "Манруф" - оказалось повинным в действиях,
несовместимых с основами революционной морали, - интернациональный
секретариат считает невозможным видеть ни в одной из нынешних австрийских
оппозиционных групп, как они себя обнаружили в последнее время на деле,
представительство международной левой оппозиции в Австрии, а, следовательно,
и их участие в европейской конференции.
Это не есть мое официальное предложение интернациональному
секретариату, так как я считаю, что секретариат должен сам проявить в этом
вопросе инициативу.
Первые сведения о конференции У[нитарной] О[ппозиции] имеют прямо-таки
трагический характер. Тем более поразительным кажется мне то, что вы пишете
об этом в письме к т. Франкелю: несмотря на все, У[нитарная] Оппозиция
является для нас полем деятельности; Эмиль2 и др[угие] хотят-де рвать с
У[нитарной] О[ппозицией], что недопустимо, и пр. и пр. У меня такое
впечатление, будто вы воспроизводите все те доводы, которые вчера т. Гурже
направлял против вас. Не скрою от вас, что ваша позиция явилась для меня
политической неожиданностью и жестоким ударом. Я продолжаю ее объяснять как
незаконное, но все же временное расширение организационного компромисса на
область принципиальных вопросов. Опасности на этом пути совершенно ясны: вы
не завоюете доверия правого крыла, но вы потеряете доверие левого крыла.
Секретариат, как и новая исполнительная комиссия3, при такой политике
неизбежно повиснет в воздухе. Я не теряю, однако, надежды, что еще прежде,
может быть, чем это письмо дойдет до вас, ход борьбы разрушит искусственную
примиренческую позицию и вернет вас лично на правильный путь.
[Л.Д.Троцкий]
6 января 1931 г.
Дорогой товарищ Милль!
Отвечаю на ваше письмо от 2 января.
Сейчас, как и раньше, я вполне допускаю, что марксистское крыло Лиги4
или отдельные его члены делают те или другие частные ошибки. Но это ошибки в
пределах нашей, марксистской, лево-оппозиционной политики. Как показывают
статьи этих товарищей, они честно мыслят, хотят учиться и учатся. Навилль же
флиртует с марксизмом, фехтует формулами, сменяет одну позицию на другую в
зависимости от соображений второстепенного порядка. Этим вопрос решается.
Незачем, мне кажется, гадать о том, сможет ли марксистское крыло собрать
большинство или нет. Такие гадания излишни, если из них заранее делать
пессимистические и примиренческие выводы. Надо поставить себе задачей
исключить возможность руководящей роли флюгеров, как в Лиге, так и в
интернациональной организации, иначе раскол абсолютно неизбежен. Спасти от
раскола как Лигу, так и интернациональную организацию можно сейчас не
примиренчеством, а совершенно непримиримой борьбой против Навилля и Ландау.
Исход конференции У[нитарной] О[ппозиции], насколько могу судить по первым
данным, в частности по отчету в "Веритэ", представляет собою прямую измену
правого крыла. Поведение Гурже, Навилля и пр[очих] нисколько не лучше
поведения Томского, Сталина, Бухарина в вопросе об англо-русском комитете.
То, что Навилль сфабриковал критическую резолюцию, не имеет ровно никакой
цены. Бухарин фабриковал такие резолюции десятками, чтобы под видом критики
британских оппортунистов обеспечить дальнейшее подчинение британской
компартии этим самым оппортунистам. Неужели же вы думаете, что можно рвать
со Сталиным, Томским, Бухариным для того, чтобы делать уступки их маленьким
подражателям?
Самая опасная позиция - это позиция инспектора над борющимися
течениями. Можно колебаться, выжидать, тормозить, примирять, пока не ясно, о
чем, собственно, идет спор, т. е. пока не определились принципиальные линии.
Но ведь сейчас эта стадия окончательно оставлена позади. На платформе
Навилля (сочетание оппортунизма и вероломства) не может быть не только
дружной работы, но нельзя долго сохранить и организационного единства. Если
эта платформа не будет разбита и беспощадно осуждена, то раскол абсолютно
неизбежен. Вот почему для сохранения организационного единства Лиги нужен
беспощадный идейный разгром фракции Навилля-Ландау. Я не знаю, способен ли
Навилль стать революционером. Я не считаю это исключенным. Но он может
сделать шаг на этом пути, лишь почувствовав на своих боках, что есть вещи,
которыми нельзя фехтовать и с которыми нельзя флиртовать.
В этих условиях всякая политика, которая направлена на смазывание
противоречий, на выработку "единодушных" резолюций и пр., есть не только
ошибочная, но преступная политика.
То обстоятельство, что вы принимаете участие в повседневной работе
Исп[олнительной] Комиссии, кажется мне вдвойне неправильным и с личной
стороны и с политической. Во-первых, это неосторожно. Во-вторых, вы рискуете
утратить необходимую дистанцию и необходимую перспективу, которые вам, как
члену секретариата, абсолютно необходимы.
От т. Сюзо я ответа не получил. Откровенно вам скажу, я опасаюсь, что
ваше примиренческое поведение успокаивает его совесть, т. е. вызывает у него
иллюзию, что возможна какая-то диагональ (при фактической поддержке
Навилля). Такая позиция чрезвычайно скомпрометировала бы наших итальянских
товарищей и затруднила бы им в дальнейшем положение перед лицом официальной
итальянской партии.
Я послал сегодня тезисы против оппортунистического крыла в синдикальном
вопросе. Единственный упрек, который я делаю себе, это то, что тезисы эти
слишком мягки. Но так как я назвал их "предварительными замечаниями", то я
сохраняю за собой право дополнить их и уточнить. Крики о том, что мы хотим
разрыва с У[нитарной] О[ппозицией], представляют ведь дословные повторения
воплей Сталина-Бухарина по отношению к Китаю, по отношению к Индии, по
отношению к Англии. Здесь нет ни одного нового слова, ни одной свежей буквы.
Все это плагиат у русских центристов и правых, у тех самых господ, которые
держат наших единомышленников в тюрьме. Мы с вами сговаривались в том
смысле, что вы будете неофициально представлять и защищать интересы русской
оппозиции. Я не знаю, возможно ли для вас это при нынешних ваших
настроениях. Но мне кажется, что первейшей вашей обязанностью, если вы наше
соглашение берете всерьез, является не примиренчество с Сюзо и Навиллем, а
разъяснение Сюзо, что дело идет о выборе между русской оппозицией и левым
крылом Лиги, с одной стороны, и между кликой Навилля, с другой. Я уже писал
Навиллю, что не намерен ни в малейшей мере компрометировать семь с половиной
тысяч сидящих в тюрьмах и в ссылке революционеров хотя бы тенью
ответственности за политику маленьких французских Томских, Сталиных и
Бухариных. Надеюсь, в своих тезисах я показал и доказал, что борьба идет в
данном случае по той же самой линии, которая привела нас к расколу с
право-центристским блоком в СССР. Вот это надо понять прежде всего. Это надо
поставить выше всяких отдельных промахов и недомолвок тт. Эмиля, Франка и
др. Статья Франка, во всяком случае, неизмеримо выше всего того, что писали
по этому поводу Навилль и Гурже. Отмежевание Гурже от Франка на непартийной
конференции есть вероломный акт.
Вы пишете по поводу конференции У[нитарной] О[ппозиции]: "Все, кроме
Гурже, согласны, что результаты слабые, что принятая резолюция об единстве
не выражает вполне нашего мнения". Вся эта характеристика, мне кажется,
неправильна в корне. Что значит, "результаты слабые"? Разве это политическое
определение? Извините: конференция показала, что вся работа Лиги в
У[нитарной] О[ппозиции] подготавливала, проводила, осуществляла подчинение
левых коммунистов левым и полулевым центристам. Конференция регистрирует
важнейший этап на пути этой политической измены, - разумеется,
бессознательной, разумеется, проделанной с наилучшими намерениями, но все же
измены. Мне было бы очень обидно оказаться с вами в разных лагерях, но я бы
очень хотел, чтобы вы прониклись той мыслью, что дело идет о таких вопросах,
где не может быть и речи об уступках с моей стороны. Тезисы мои написаны
были до получения последнего номера "Веритэ" с отчетом о конференции. Если
бы я имел этот номер, я написал бы гораздо решительнее и беспощаднее.
Почему вы пугаете уходом Корнета5 и Бернара6? Речь Корнета была, судя
по отчету, самой лучшей на конференции. При твердой и решительной позиции с
нашей стороны не уйдет ни Корнет, ни Бернар. Ведь сейчас именно Навилль с
Гурже стараются вогнать клин между Лигой и У[нитарной] О[ппозицией]. Именно
они кричат, что Лига хочет подчинить себе У[нитарную] О[ппозицию]. Именно
они пугают сталинизацией и проч. Если посадить их на место, т. е. идейно
разбить и осудить, то мы найдем без труда общий язык с У[нитарной]
О[ппозицией] и, что еще важнее, с синдикатами. Но для этого вам самому надо
стать в боевую линию.
Вам сын уже писал, чтобы вы не печатали в "Бюллетене" посланные вам
раньше выдержки из моего письма Нину. Причина такова. Я считал, что с
арестом Нина связь с ним надолго прервана, и потому решил искать связи с
испанскими товарищами через посредство "Бюллетеня". Но вчера получено было
от жены Нина следующее письмо:
"Сегодня А[ндреса] отправили в политическое отделение вместе еще с 8
другими товарищами. Условия очень хорошие, да и раньше не было плохо. К ним
очень внимательны и стараются удовлетворить все их требования. А[ндрес] все
время работает.
А[ндрес] просил вам передать, что он совершенно согласен с вашей точкой
зрения (письмо от 12/XII), а также согласны и другие товарищи (не
оппозиц[ионеры]). Сейчас они ведут большую работу. Вместе с ними сидит много
рабочих, самые передовые, и возможно, что там будет образована крепкая
партия.
Репрессии очень мягкие, некоторых уже освободили, и все думают, что
скоро освободят и остальных..."
Я придаю этому сообщению огромное значение. В революционной атмосфере
Испании коммунизм может в короткий срок развиться в огромную силу под
гегемонией левой оппозиции. Лозунг советов сейчас должен в Испании получить
центральное значение. Я опасался, что испанские товарищи сочтут, что этот
лозунг является преждевременным. То обстоятельство, что не только т. Нин, но
и коммунисты - не оппозиционеры поддерживают этот лозунг, имеет в моих
глазах огромное значение, и мы должны ждать в Испании уже в ближайшее время
серьезных успехов компартии. Разумеется, письма жены Нина печатать не надо,
как и не надо сообщать о тех свободах, какими заключенные пользуются в
тюрьме. Наоборот, я считаю, что "Веритэ" подняла слишком малый шум по поводу
ареста Нина. В последнем номере об этом уж нет ничего. Это ошибка. Надо
повторять и трубить, и кричать, что Беренгуер7 держит в тюрьме Нина,
высланного Сталиным.
Буду с нетерпением ждать от вас более утешительных (т. е. более
решительных) писем.
Крепко жму руку.
Подпись [Л.Д.Троцкий]
15 января 1931 г.
Дорогой товарищ Милль!
1. Дело, по-видимому, идет о полной перестройке исполнительной комиссии
с устранением Навилля. Разумеется, вам там виднее. Но я, признаться,
опасаюсь, что эта организационная мера произведет неблагоприятное
впечатление, особенно в других секциях. Можно было сразу радикально
перестроить исполнительную комиссию, оставив Навилля при первой реформе в
меньшинстве. Но тогда решено было создать примиренческую исполнительную
комиссию. После того Навилль находился в состоянии непрерывного отступления,
которое он сможет документально доказать. При этих условиях его изъятие из
исполнительной комиссии может показаться немотивированным и будет выглядеть
как личная месть. Боюсь, что это принесет больше вреда, чем пользы, особенно
в других секциях.
Я все время решительно выступал против политического примиренчества, с
тем, чтобы необходимые организационные выводы сделаны были уже на
конференции. И в этом случае дело рисовалось мне так, что Навилль будет
выбран в исполнительную комиссию при твердом марксистском большинстве. С
точки зрения интернациональной организации это было бы, мне кажется, гораздо
выгоднее. Впечатление у меня такое, что от некоторого принципиального и
политического примиренчества наши друзья перешли к организационному
экстремизму. Столь резкий поворот внушает мне опасения. Возможно, конечно,
что я отсюда не все вижу и что условия не оставляют других путей. Очень
хотел бы от вас узнать на этот счет подробности.
2. Получили ли вы мои тезисы о синдикальных разногласиях8? Какова будет
их дальнейшая судьба?
3. Нужно ли мне еще давать тезисы по поводу "турнан"9 и по поводу
интернациональной политики?
4. Получили ли письмо тов. Франкеля, посвященное Ландау? Каково
поведение интернационального секретариата в этом вопросе?
5. Как обстоит дело с Сюзо? Этот вопрос гораздо важнее, чем участие или
неучастие Навилля в исполнительной комиссии. Когда вопрос о Сюзо решался
здесь, то для меня лично это имя ничего не означало, и я просто надеялся на
то, что вопрос о лице будет урегулирован вами, Раймоном [Молинье] по
соглашению с Навиллем. На самом деле произошло совсем не так, и это в корне
изменило вопрос об интернациональном секретариате. Сюзо так и не отважился
ответить на мой прямой запрос. Мне пишут, что другой его товарищ стоит на
правильной позиции. А остальные члены их группы? Сколько их? Группа в целом,
мне кажется, обязана определить свою позицию.
Секретариат сейчас ключевая позиция, т. е. должен ею стать. Для того,
чтобы он мог осуществлять серьезное и в то же время тактичное руководство,
он ни в каком случае не должен быть составлен на основах действительной
солидарности во всех остальных вопросах. Это предполагает обновление состава
секретариата. Поскольку Навилль явно не имеет поддержки большинства в Лиге,
постольку он должен был бы быть заменен. Правда, я представляю себе временно
некоторое переходное положение: от Лиги входят в секретариат два лица, от
большинства и от меньшинства. Это станет особенно необходимым в случае
удаления Навилля из исполнительной комиссии (это не мое предложение,
повторяю, но я считаюсь теперь с этой возможностью). Очень прошу вас
сообщить мне ваши вполне конкретные соображения и предложения на этот счет,
по возможности в календарной форме с расчетом не на пятилетку, конечно, а на
гораздо более короткий срок.
6. С большим нетерпением ждем номера 3 "Бюллетеня". Раз издание выходит
теперь на шапирографе, то вы гораздо свободнее в отношении сроков и размеров
каждого номера. Вы можете выпустить No 4, по-моему, через неделю или две
после 3-го, подобрав текущий материал. В нем сейчас недостатка, я думаю,
нет.
7. Получил вчера резолюцию бордигистов насчет демократических лозунгов.
Худшей "каши" (употребляю ленинское словцо) - каши мыслей, формул -
давненько не встречал, хотя, вообще говоря, недостатка в путанице не
наблюдал. Будет очень хорошо, если вы им ответите. Может быть, и я позже
вмешаюсь в дело.
Вы спрашиваете насчет библиографии. Напоминаю вам о ленинских тезисах
по вопросу о демократии (эпоха I конгресса Коминтерна)10. В моей книге
"Терроризм и коммунизм"11 (против Каутского) есть, помнится, отдельная
главка, посвященная демократии, да и во всей книге немало говорится на этот
счет. Ближе к вопросу относятся тезисы II конгресса о парламентаризме12 (они
в значительной мере направлены были против Бордиги). Таковы основные
документы.
Теперь несколько слов о наших друзьях бордигистах. Если оставить в
стороне 3-ий параграф их резолюции, который вставлен ими самими чисто
механически, без всякой связи с текстом, то дело представляется у них так:
демократия есть принцип эксплуататоров, революционные партии не понимали
этого; русские в 1917 году путались между демократией и диктатурой; только
бордигисты открыли чистый принцип диктатуры. После того, как этот принцип
открыт, всякое обращение к лозунгам демократии становится реакционным.
Другими словами, диалектика развития человечества подменена метафизикой
развития сектантского кружка. Ход мыслей бордигистов представляет собою
отрыжку рационалистического просветительства XVIII века13: раньше царили
заблуждения и предрассудки, а ныне открыт правильный принцип общества, на
основе которого оно и должно теперь строиться; ибо раз мы, просветители, сие
поняли, то остается только мелочь: перестроить общество. Курьез состоит в
том, что просветители как раз открыли принцип демократии, который они
формально противопоставили всему прошлому человеческому развитию, как
некоторое абсолютное начало. Бордигисты же... открыть не открыли, а
заимствовали у русской революции "принцип" диктатуры пролетариата, но
освободили его от исторической реальности и противопоставили демократии, как
абсолютную истину абсолютному заблуждению. Это показывает, что они
"абсолютно" не поняли ни теории, ни практики русской революции, а, кстати
сказать, и марксизма в целом.
Они не дают себе труда объяснить, что они разумеют под демократией.
По-видимому, только парламентаризм. А как быть, напр[имер], с такой мелочью,
как независимость Индии от Великобритании? Это есть чисто демократический
лозунг: дело идет об освобождении одной нации от другой нации (конечно,
бордигисты начнут нам объяснять, что эти нации классовые, о чем мы, грешные,
никогда не догадывались; но в том-то и суть, что дело идет об освобождении
одной нации, буржуазно-феодального колониального типа, от другой нации,
буржуазно-империалистического типа). Как же быть с демократическим лозунгом
национальной независимости? Наши [...]14 этот вопрос проглядели.
Должны ли коммунисты бороться против всяких насилий и козней полиции,
направленных против свободы собраний, свободы стачек, свободы печати и пр.?
А что это такое, как не борьба за демократию?
Как быть с аграрным вопросом в той же Индии или в Венгрии, или еще в
десятках других стран? Что земельные нужды крестьян могут их побудить
поддержать диктатуру пролетариата даже в такой отсталой стране, как Индия,
об этом мы знаем. Но для осуществления этой возможности нужен целый ряд
реальных исторических условий, и в том числе правильное понимание
аграрно-демократической проблемы. Индусские крестьяне не знают диктатуры
пролетариата и познакомятся с ней только после того, как она уже совершится
- при их полусознательном содействии. Я говорю: полусознательном, потому что
индусский крестьянин, при всей ограниченности и смутности своих политических
взглядов, вполне "сознательно" хочет забрать в свои руки землю, и эту свою
волю он выражает в той формуле, что земля должна принадлежать не помещикам,
а народу. Это есть чисто революционно-демократическая программа, означающая
ликвидацию всех видов и пережитков феодализма. Что скажут бордигисты
крестьянину? Твоя программа демократична, а потому реакционна. Мы предлагаем
тебе программу диктатуры пролетариата и социализма. Крестьянин ответит им на
индусском языке какой-нибудь очень крепкой формулой. Что скажем крестьянину
мы? Твоя демократическая земельная программа представляет огромный
исторический шаг в развитии общества; мы, коммунисты, преследуем более
радикальную историческую задачу, но мы полностью и целиком поддерживаем твою
демократическую задачу и для данного периода делаем ее своей задачей. Только
таким путем можно довести крестьянство до того, что оно в ходе своей борьбы
поддержит диктатуру пролетариата.
Курьез состоит в том, что бордигисты преподносят здесь в виде
собственного открытия ту самую чепуху, которую сталинцы и зиновьевцы
приписывали мне под видом теории перманентной революции (перепрыгивание
через демократию, через крестьянство и т. д.). Было бы очень хорошо, если б
вы указали на эту сторону вопроса. Читали ли вы, к слову сказать, мою книжку
о перманентной революции? /Там этот вопрос разобран наиболее подробно и
наиболее близко к условиям сегодняшнего дня (я забыл выше указать эту книжку
при перечне литературы)/15.
Выше уже сказано, что бордигисты проявляют парламентский кретинизм
наизнанку, сводя, очевидно, проблему демократии полностью к Учредительному
собранию и вообще к парламенту. Но и в пределах парламентской постановки
вопроса они кругом неправы. Из их антидемократической метафизики должна бы
вытекать тактика бойкотизма по отношению к парламенту. На этой точке зрения
стоял товарищ Бордига в период II конгресса, но затем он отказался от этой
позиции (вообще, я думаю, следовало бы строго отделять в полемике
бордигистов от Бордиги; мы его взглядов не знаем, так как условия, в каких
он находится, лишают его возможности высказываться16; мы думаем однако, что
вряд ли Бордига взял бы на себя ответственность за карикатурные взгляды
данной группы его учеников). Недурно было бы поставить бордигистам вопрос в
упор: стоят ли они за бойкот парламента или за участие в парламенте? Если
коммунистического депутата арестуют с нарушением депутатской
неприкосновенности, то призовут ли бордигисты рабочих к протесту против
нарушения наших демократических прав?
Эти доктринеры не понимают, что подготовку диктатуры мы ведем
наполовину, на три четверти, а в некоторые периоды на 99/100 на основах
демократии, причем отстаиваем каждую пядь демократических позиций под нашими
ногами. Но если демократические позиции рабочего класса можно отстаивать и
защищать, то, может быть, их можно и завоевывать в тех странах, где их нет?
Демократия есть орудие капитализма, учат наши критики. Да, но это
противоречивое оружие, как и весь капитализм противоречив. Демократия служит
буржуазии, но в известных пределах она служит пролетариату против буржуазии.
Вся беда в том, что бордигисты берут демократию и диктатуру пролетариата не
как исторические учреждения, которые диалектически сменяют друг друга, а как
два голых принципа, из которых один означает зло, а другой добро.
В заключение отмечаю еще, как невероятный курьез, пункт 5-й, касающийся
России. Там говорится, что большевики поддерживали лозунг Учредительного
собрания "в течение очень короткого времени, от падения царизма до попытки
установления капиталистической власти..." На самом деле социал-демократы с
начала своего существования, т. е. с 1888 года, выдвинули лозунг
Учредительного собрания17. Лозунг этот играл гигантскую роль в воспитании
пролетариата и партии, начиная с первых лет нынешнего столетия. Под этим
лозунгом проходила революция 1905 года. Вся работа большевиков между двумя
революциями шла под лозунгами: 1) демократическая республика, 2) земля
крестьянам (демократический земельный переворот), 3) 8-часовой рабочий день
(требование рабочей демократии).
Бордигисты, пожалуй, объявят теперь, что все это было сплошной ошибкой,
ибо относится к мрачному периоду, когда не была еще открыта абсолютная
истина "диктатуры пролетариата".
/Я написал здесь больше, чем собрался написать, увлекшись темой. Вы
можете как угодно использовать эти строки, которые ни в каком случае не
предназначаются для печати, а только для вас лично. Поэтому прошу вас не
цитировать их, ссылаясь на меня, ибо для печати я должен был бы писать
гораздо точнее, в большем порядке и, конечно, не так жестоко в адрес
бордигистов, среди которых должны быть хорошие ребята.../18
[Л.Д.Троцкий]
16 января 1931 г.
Дорогой товарищ Монтегю!
Наконец-то вы снова обнаружились в Европе. Ваше намерение посетить
Константинополь великолепно. Мы будем очень рады видеть вас у нас. Весь
1 В отдельных случаях это связано не только с недостаточной
компетентнотью авторов, но и с их политической предвзятостью. См., например:
Жуков Ю. Иной Сталин: Политическая реформа в СССР 1933-1937 гг. - М.: Вече,
2003 - С.262 и др.
2 Троцкий Л. История русской революции. Берлин: Гранит, 1931-1933. - Т.
1-2. В 3 кн.
3 Троцкий Л. Д. История русской революции. -М.: Терра, 1997. - Тт. 1-2.
В 3 кн.
4 О сущности спора см. вступительную статью ко всему изданию.
4 января 1931 г.
Дорогой товарищ Милль!
Вы, конечно, получили документы, исходящие от группы Штифта. Я им
совершенно не отвечаю. Моя точка зрения известна. Что думает предпринять
интернациональный секретариат? Способен ли он на решение по этому вопросу?
Вы, конечно, понимаете, что малейшая попытка прямо или косвенно сделать
русскую оппозицию и меня в частности ответственным за пакости Даниэля1 и
компании будет означать открытый разрыв не только с группою Даниэля, с
которой вообще мы не можем иметь ничего общего, но и со всеми теми, кто
выступит в качестве ее защитника против нас.
Я спрашиваю, способен ли интернациональный секретариат принять сейчас
решение? Я считаю, что единственное, притом наиболее мягкое решение, которое
мог бы вынести интернациональный секретариат, должно было бы иметь
приблизительно следующее содержание:
Принимая во внимание, что все австрийские группы и подгруппы обнаружили
полное отсутствие серьезной связи с интернациональной левой оппозицией,
принимая во внимание чрезвычайную принципиальную неустойчивость этих групп,
принимая, наконец и в особенности, во внимание то обстоятельство, что
руководство одной из этих групп - "Манруф" - оказалось повинным в действиях,
несовместимых с основами революционной морали, - интернациональный
секретариат считает невозможным видеть ни в одной из нынешних австрийских
оппозиционных групп, как они себя обнаружили в последнее время на деле,
представительство международной левой оппозиции в Австрии, а, следовательно,
и их участие в европейской конференции.
Это не есть мое официальное предложение интернациональному
секретариату, так как я считаю, что секретариат должен сам проявить в этом
вопросе инициативу.
Первые сведения о конференции У[нитарной] О[ппозиции] имеют прямо-таки
трагический характер. Тем более поразительным кажется мне то, что вы пишете
об этом в письме к т. Франкелю: несмотря на все, У[нитарная] Оппозиция
является для нас полем деятельности; Эмиль2 и др[угие] хотят-де рвать с
У[нитарной] О[ппозицией], что недопустимо, и пр. и пр. У меня такое
впечатление, будто вы воспроизводите все те доводы, которые вчера т. Гурже
направлял против вас. Не скрою от вас, что ваша позиция явилась для меня
политической неожиданностью и жестоким ударом. Я продолжаю ее объяснять как
незаконное, но все же временное расширение организационного компромисса на
область принципиальных вопросов. Опасности на этом пути совершенно ясны: вы
не завоюете доверия правого крыла, но вы потеряете доверие левого крыла.
Секретариат, как и новая исполнительная комиссия3, при такой политике
неизбежно повиснет в воздухе. Я не теряю, однако, надежды, что еще прежде,
может быть, чем это письмо дойдет до вас, ход борьбы разрушит искусственную
примиренческую позицию и вернет вас лично на правильный путь.
[Л.Д.Троцкий]
6 января 1931 г.
Дорогой товарищ Милль!
Отвечаю на ваше письмо от 2 января.
Сейчас, как и раньше, я вполне допускаю, что марксистское крыло Лиги4
или отдельные его члены делают те или другие частные ошибки. Но это ошибки в
пределах нашей, марксистской, лево-оппозиционной политики. Как показывают
статьи этих товарищей, они честно мыслят, хотят учиться и учатся. Навилль же
флиртует с марксизмом, фехтует формулами, сменяет одну позицию на другую в
зависимости от соображений второстепенного порядка. Этим вопрос решается.
Незачем, мне кажется, гадать о том, сможет ли марксистское крыло собрать
большинство или нет. Такие гадания излишни, если из них заранее делать
пессимистические и примиренческие выводы. Надо поставить себе задачей
исключить возможность руководящей роли флюгеров, как в Лиге, так и в
интернациональной организации, иначе раскол абсолютно неизбежен. Спасти от
раскола как Лигу, так и интернациональную организацию можно сейчас не
примиренчеством, а совершенно непримиримой борьбой против Навилля и Ландау.
Исход конференции У[нитарной] О[ппозиции], насколько могу судить по первым
данным, в частности по отчету в "Веритэ", представляет собою прямую измену
правого крыла. Поведение Гурже, Навилля и пр[очих] нисколько не лучше
поведения Томского, Сталина, Бухарина в вопросе об англо-русском комитете.
То, что Навилль сфабриковал критическую резолюцию, не имеет ровно никакой
цены. Бухарин фабриковал такие резолюции десятками, чтобы под видом критики
британских оппортунистов обеспечить дальнейшее подчинение британской
компартии этим самым оппортунистам. Неужели же вы думаете, что можно рвать
со Сталиным, Томским, Бухариным для того, чтобы делать уступки их маленьким
подражателям?
Самая опасная позиция - это позиция инспектора над борющимися
течениями. Можно колебаться, выжидать, тормозить, примирять, пока не ясно, о
чем, собственно, идет спор, т. е. пока не определились принципиальные линии.
Но ведь сейчас эта стадия окончательно оставлена позади. На платформе
Навилля (сочетание оппортунизма и вероломства) не может быть не только
дружной работы, но нельзя долго сохранить и организационного единства. Если
эта платформа не будет разбита и беспощадно осуждена, то раскол абсолютно
неизбежен. Вот почему для сохранения организационного единства Лиги нужен
беспощадный идейный разгром фракции Навилля-Ландау. Я не знаю, способен ли
Навилль стать революционером. Я не считаю это исключенным. Но он может
сделать шаг на этом пути, лишь почувствовав на своих боках, что есть вещи,
которыми нельзя фехтовать и с которыми нельзя флиртовать.
В этих условиях всякая политика, которая направлена на смазывание
противоречий, на выработку "единодушных" резолюций и пр., есть не только
ошибочная, но преступная политика.
То обстоятельство, что вы принимаете участие в повседневной работе
Исп[олнительной] Комиссии, кажется мне вдвойне неправильным и с личной
стороны и с политической. Во-первых, это неосторожно. Во-вторых, вы рискуете
утратить необходимую дистанцию и необходимую перспективу, которые вам, как
члену секретариата, абсолютно необходимы.
От т. Сюзо я ответа не получил. Откровенно вам скажу, я опасаюсь, что
ваше примиренческое поведение успокаивает его совесть, т. е. вызывает у него
иллюзию, что возможна какая-то диагональ (при фактической поддержке
Навилля). Такая позиция чрезвычайно скомпрометировала бы наших итальянских
товарищей и затруднила бы им в дальнейшем положение перед лицом официальной
итальянской партии.
Я послал сегодня тезисы против оппортунистического крыла в синдикальном
вопросе. Единственный упрек, который я делаю себе, это то, что тезисы эти
слишком мягки. Но так как я назвал их "предварительными замечаниями", то я
сохраняю за собой право дополнить их и уточнить. Крики о том, что мы хотим
разрыва с У[нитарной] О[ппозицией], представляют ведь дословные повторения
воплей Сталина-Бухарина по отношению к Китаю, по отношению к Индии, по
отношению к Англии. Здесь нет ни одного нового слова, ни одной свежей буквы.
Все это плагиат у русских центристов и правых, у тех самых господ, которые
держат наших единомышленников в тюрьме. Мы с вами сговаривались в том
смысле, что вы будете неофициально представлять и защищать интересы русской
оппозиции. Я не знаю, возможно ли для вас это при нынешних ваших
настроениях. Но мне кажется, что первейшей вашей обязанностью, если вы наше
соглашение берете всерьез, является не примиренчество с Сюзо и Навиллем, а
разъяснение Сюзо, что дело идет о выборе между русской оппозицией и левым
крылом Лиги, с одной стороны, и между кликой Навилля, с другой. Я уже писал
Навиллю, что не намерен ни в малейшей мере компрометировать семь с половиной
тысяч сидящих в тюрьмах и в ссылке революционеров хотя бы тенью
ответственности за политику маленьких французских Томских, Сталиных и
Бухариных. Надеюсь, в своих тезисах я показал и доказал, что борьба идет в
данном случае по той же самой линии, которая привела нас к расколу с
право-центристским блоком в СССР. Вот это надо понять прежде всего. Это надо
поставить выше всяких отдельных промахов и недомолвок тт. Эмиля, Франка и
др. Статья Франка, во всяком случае, неизмеримо выше всего того, что писали
по этому поводу Навилль и Гурже. Отмежевание Гурже от Франка на непартийной
конференции есть вероломный акт.
Вы пишете по поводу конференции У[нитарной] О[ппозиции]: "Все, кроме
Гурже, согласны, что результаты слабые, что принятая резолюция об единстве
не выражает вполне нашего мнения". Вся эта характеристика, мне кажется,
неправильна в корне. Что значит, "результаты слабые"? Разве это политическое
определение? Извините: конференция показала, что вся работа Лиги в
У[нитарной] О[ппозиции] подготавливала, проводила, осуществляла подчинение
левых коммунистов левым и полулевым центристам. Конференция регистрирует
важнейший этап на пути этой политической измены, - разумеется,
бессознательной, разумеется, проделанной с наилучшими намерениями, но все же
измены. Мне было бы очень обидно оказаться с вами в разных лагерях, но я бы
очень хотел, чтобы вы прониклись той мыслью, что дело идет о таких вопросах,
где не может быть и речи об уступках с моей стороны. Тезисы мои написаны
были до получения последнего номера "Веритэ" с отчетом о конференции. Если
бы я имел этот номер, я написал бы гораздо решительнее и беспощаднее.
Почему вы пугаете уходом Корнета5 и Бернара6? Речь Корнета была, судя
по отчету, самой лучшей на конференции. При твердой и решительной позиции с
нашей стороны не уйдет ни Корнет, ни Бернар. Ведь сейчас именно Навилль с
Гурже стараются вогнать клин между Лигой и У[нитарной] О[ппозицией]. Именно
они кричат, что Лига хочет подчинить себе У[нитарную] О[ппозицию]. Именно
они пугают сталинизацией и проч. Если посадить их на место, т. е. идейно
разбить и осудить, то мы найдем без труда общий язык с У[нитарной]
О[ппозицией] и, что еще важнее, с синдикатами. Но для этого вам самому надо
стать в боевую линию.
Вам сын уже писал, чтобы вы не печатали в "Бюллетене" посланные вам
раньше выдержки из моего письма Нину. Причина такова. Я считал, что с
арестом Нина связь с ним надолго прервана, и потому решил искать связи с
испанскими товарищами через посредство "Бюллетеня". Но вчера получено было
от жены Нина следующее письмо:
"Сегодня А[ндреса] отправили в политическое отделение вместе еще с 8
другими товарищами. Условия очень хорошие, да и раньше не было плохо. К ним
очень внимательны и стараются удовлетворить все их требования. А[ндрес] все
время работает.
А[ндрес] просил вам передать, что он совершенно согласен с вашей точкой
зрения (письмо от 12/XII), а также согласны и другие товарищи (не
оппозиц[ионеры]). Сейчас они ведут большую работу. Вместе с ними сидит много
рабочих, самые передовые, и возможно, что там будет образована крепкая
партия.
Репрессии очень мягкие, некоторых уже освободили, и все думают, что
скоро освободят и остальных..."
Я придаю этому сообщению огромное значение. В революционной атмосфере
Испании коммунизм может в короткий срок развиться в огромную силу под
гегемонией левой оппозиции. Лозунг советов сейчас должен в Испании получить
центральное значение. Я опасался, что испанские товарищи сочтут, что этот
лозунг является преждевременным. То обстоятельство, что не только т. Нин, но
и коммунисты - не оппозиционеры поддерживают этот лозунг, имеет в моих
глазах огромное значение, и мы должны ждать в Испании уже в ближайшее время
серьезных успехов компартии. Разумеется, письма жены Нина печатать не надо,
как и не надо сообщать о тех свободах, какими заключенные пользуются в
тюрьме. Наоборот, я считаю, что "Веритэ" подняла слишком малый шум по поводу
ареста Нина. В последнем номере об этом уж нет ничего. Это ошибка. Надо
повторять и трубить, и кричать, что Беренгуер7 держит в тюрьме Нина,
высланного Сталиным.
Буду с нетерпением ждать от вас более утешительных (т. е. более
решительных) писем.
Крепко жму руку.
Подпись [Л.Д.Троцкий]
15 января 1931 г.
Дорогой товарищ Милль!
1. Дело, по-видимому, идет о полной перестройке исполнительной комиссии
с устранением Навилля. Разумеется, вам там виднее. Но я, признаться,
опасаюсь, что эта организационная мера произведет неблагоприятное
впечатление, особенно в других секциях. Можно было сразу радикально
перестроить исполнительную комиссию, оставив Навилля при первой реформе в
меньшинстве. Но тогда решено было создать примиренческую исполнительную
комиссию. После того Навилль находился в состоянии непрерывного отступления,
которое он сможет документально доказать. При этих условиях его изъятие из
исполнительной комиссии может показаться немотивированным и будет выглядеть
как личная месть. Боюсь, что это принесет больше вреда, чем пользы, особенно
в других секциях.
Я все время решительно выступал против политического примиренчества, с
тем, чтобы необходимые организационные выводы сделаны были уже на
конференции. И в этом случае дело рисовалось мне так, что Навилль будет
выбран в исполнительную комиссию при твердом марксистском большинстве. С
точки зрения интернациональной организации это было бы, мне кажется, гораздо
выгоднее. Впечатление у меня такое, что от некоторого принципиального и
политического примиренчества наши друзья перешли к организационному
экстремизму. Столь резкий поворот внушает мне опасения. Возможно, конечно,
что я отсюда не все вижу и что условия не оставляют других путей. Очень
хотел бы от вас узнать на этот счет подробности.
2. Получили ли вы мои тезисы о синдикальных разногласиях8? Какова будет
их дальнейшая судьба?
3. Нужно ли мне еще давать тезисы по поводу "турнан"9 и по поводу
интернациональной политики?
4. Получили ли письмо тов. Франкеля, посвященное Ландау? Каково
поведение интернационального секретариата в этом вопросе?
5. Как обстоит дело с Сюзо? Этот вопрос гораздо важнее, чем участие или
неучастие Навилля в исполнительной комиссии. Когда вопрос о Сюзо решался
здесь, то для меня лично это имя ничего не означало, и я просто надеялся на
то, что вопрос о лице будет урегулирован вами, Раймоном [Молинье] по
соглашению с Навиллем. На самом деле произошло совсем не так, и это в корне
изменило вопрос об интернациональном секретариате. Сюзо так и не отважился
ответить на мой прямой запрос. Мне пишут, что другой его товарищ стоит на
правильной позиции. А остальные члены их группы? Сколько их? Группа в целом,
мне кажется, обязана определить свою позицию.
Секретариат сейчас ключевая позиция, т. е. должен ею стать. Для того,
чтобы он мог осуществлять серьезное и в то же время тактичное руководство,
он ни в каком случае не должен быть составлен на основах действительной
солидарности во всех остальных вопросах. Это предполагает обновление состава
секретариата. Поскольку Навилль явно не имеет поддержки большинства в Лиге,
постольку он должен был бы быть заменен. Правда, я представляю себе временно
некоторое переходное положение: от Лиги входят в секретариат два лица, от
большинства и от меньшинства. Это станет особенно необходимым в случае
удаления Навилля из исполнительной комиссии (это не мое предложение,
повторяю, но я считаюсь теперь с этой возможностью). Очень прошу вас
сообщить мне ваши вполне конкретные соображения и предложения на этот счет,
по возможности в календарной форме с расчетом не на пятилетку, конечно, а на
гораздо более короткий срок.
6. С большим нетерпением ждем номера 3 "Бюллетеня". Раз издание выходит
теперь на шапирографе, то вы гораздо свободнее в отношении сроков и размеров
каждого номера. Вы можете выпустить No 4, по-моему, через неделю или две
после 3-го, подобрав текущий материал. В нем сейчас недостатка, я думаю,
нет.
7. Получил вчера резолюцию бордигистов насчет демократических лозунгов.
Худшей "каши" (употребляю ленинское словцо) - каши мыслей, формул -
давненько не встречал, хотя, вообще говоря, недостатка в путанице не
наблюдал. Будет очень хорошо, если вы им ответите. Может быть, и я позже
вмешаюсь в дело.
Вы спрашиваете насчет библиографии. Напоминаю вам о ленинских тезисах
по вопросу о демократии (эпоха I конгресса Коминтерна)10. В моей книге
"Терроризм и коммунизм"11 (против Каутского) есть, помнится, отдельная
главка, посвященная демократии, да и во всей книге немало говорится на этот
счет. Ближе к вопросу относятся тезисы II конгресса о парламентаризме12 (они
в значительной мере направлены были против Бордиги). Таковы основные
документы.
Теперь несколько слов о наших друзьях бордигистах. Если оставить в
стороне 3-ий параграф их резолюции, который вставлен ими самими чисто
механически, без всякой связи с текстом, то дело представляется у них так:
демократия есть принцип эксплуататоров, революционные партии не понимали
этого; русские в 1917 году путались между демократией и диктатурой; только
бордигисты открыли чистый принцип диктатуры. После того, как этот принцип
открыт, всякое обращение к лозунгам демократии становится реакционным.
Другими словами, диалектика развития человечества подменена метафизикой
развития сектантского кружка. Ход мыслей бордигистов представляет собою
отрыжку рационалистического просветительства XVIII века13: раньше царили
заблуждения и предрассудки, а ныне открыт правильный принцип общества, на
основе которого оно и должно теперь строиться; ибо раз мы, просветители, сие
поняли, то остается только мелочь: перестроить общество. Курьез состоит в
том, что просветители как раз открыли принцип демократии, который они
формально противопоставили всему прошлому человеческому развитию, как
некоторое абсолютное начало. Бордигисты же... открыть не открыли, а
заимствовали у русской революции "принцип" диктатуры пролетариата, но
освободили его от исторической реальности и противопоставили демократии, как
абсолютную истину абсолютному заблуждению. Это показывает, что они
"абсолютно" не поняли ни теории, ни практики русской революции, а, кстати
сказать, и марксизма в целом.
Они не дают себе труда объяснить, что они разумеют под демократией.
По-видимому, только парламентаризм. А как быть, напр[имер], с такой мелочью,
как независимость Индии от Великобритании? Это есть чисто демократический
лозунг: дело идет об освобождении одной нации от другой нации (конечно,
бордигисты начнут нам объяснять, что эти нации классовые, о чем мы, грешные,
никогда не догадывались; но в том-то и суть, что дело идет об освобождении
одной нации, буржуазно-феодального колониального типа, от другой нации,
буржуазно-империалистического типа). Как же быть с демократическим лозунгом
национальной независимости? Наши [...]14 этот вопрос проглядели.
Должны ли коммунисты бороться против всяких насилий и козней полиции,
направленных против свободы собраний, свободы стачек, свободы печати и пр.?
А что это такое, как не борьба за демократию?
Как быть с аграрным вопросом в той же Индии или в Венгрии, или еще в
десятках других стран? Что земельные нужды крестьян могут их побудить
поддержать диктатуру пролетариата даже в такой отсталой стране, как Индия,
об этом мы знаем. Но для осуществления этой возможности нужен целый ряд
реальных исторических условий, и в том числе правильное понимание
аграрно-демократической проблемы. Индусские крестьяне не знают диктатуры
пролетариата и познакомятся с ней только после того, как она уже совершится
- при их полусознательном содействии. Я говорю: полусознательном, потому что
индусский крестьянин, при всей ограниченности и смутности своих политических
взглядов, вполне "сознательно" хочет забрать в свои руки землю, и эту свою
волю он выражает в той формуле, что земля должна принадлежать не помещикам,
а народу. Это есть чисто революционно-демократическая программа, означающая
ликвидацию всех видов и пережитков феодализма. Что скажут бордигисты
крестьянину? Твоя программа демократична, а потому реакционна. Мы предлагаем
тебе программу диктатуры пролетариата и социализма. Крестьянин ответит им на
индусском языке какой-нибудь очень крепкой формулой. Что скажем крестьянину
мы? Твоя демократическая земельная программа представляет огромный
исторический шаг в развитии общества; мы, коммунисты, преследуем более
радикальную историческую задачу, но мы полностью и целиком поддерживаем твою
демократическую задачу и для данного периода делаем ее своей задачей. Только
таким путем можно довести крестьянство до того, что оно в ходе своей борьбы
поддержит диктатуру пролетариата.
Курьез состоит в том, что бордигисты преподносят здесь в виде
собственного открытия ту самую чепуху, которую сталинцы и зиновьевцы
приписывали мне под видом теории перманентной революции (перепрыгивание
через демократию, через крестьянство и т. д.). Было бы очень хорошо, если б
вы указали на эту сторону вопроса. Читали ли вы, к слову сказать, мою книжку
о перманентной революции? /Там этот вопрос разобран наиболее подробно и
наиболее близко к условиям сегодняшнего дня (я забыл выше указать эту книжку
при перечне литературы)/15.
Выше уже сказано, что бордигисты проявляют парламентский кретинизм
наизнанку, сводя, очевидно, проблему демократии полностью к Учредительному
собранию и вообще к парламенту. Но и в пределах парламентской постановки
вопроса они кругом неправы. Из их антидемократической метафизики должна бы
вытекать тактика бойкотизма по отношению к парламенту. На этой точке зрения
стоял товарищ Бордига в период II конгресса, но затем он отказался от этой
позиции (вообще, я думаю, следовало бы строго отделять в полемике
бордигистов от Бордиги; мы его взглядов не знаем, так как условия, в каких
он находится, лишают его возможности высказываться16; мы думаем однако, что
вряд ли Бордига взял бы на себя ответственность за карикатурные взгляды
данной группы его учеников). Недурно было бы поставить бордигистам вопрос в
упор: стоят ли они за бойкот парламента или за участие в парламенте? Если
коммунистического депутата арестуют с нарушением депутатской
неприкосновенности, то призовут ли бордигисты рабочих к протесту против
нарушения наших демократических прав?
Эти доктринеры не понимают, что подготовку диктатуры мы ведем
наполовину, на три четверти, а в некоторые периоды на 99/100 на основах
демократии, причем отстаиваем каждую пядь демократических позиций под нашими
ногами. Но если демократические позиции рабочего класса можно отстаивать и
защищать, то, может быть, их можно и завоевывать в тех странах, где их нет?
Демократия есть орудие капитализма, учат наши критики. Да, но это
противоречивое оружие, как и весь капитализм противоречив. Демократия служит
буржуазии, но в известных пределах она служит пролетариату против буржуазии.
Вся беда в том, что бордигисты берут демократию и диктатуру пролетариата не
как исторические учреждения, которые диалектически сменяют друг друга, а как
два голых принципа, из которых один означает зло, а другой добро.
В заключение отмечаю еще, как невероятный курьез, пункт 5-й, касающийся
России. Там говорится, что большевики поддерживали лозунг Учредительного
собрания "в течение очень короткого времени, от падения царизма до попытки
установления капиталистической власти..." На самом деле социал-демократы с
начала своего существования, т. е. с 1888 года, выдвинули лозунг
Учредительного собрания17. Лозунг этот играл гигантскую роль в воспитании
пролетариата и партии, начиная с первых лет нынешнего столетия. Под этим
лозунгом проходила революция 1905 года. Вся работа большевиков между двумя
революциями шла под лозунгами: 1) демократическая республика, 2) земля
крестьянам (демократический земельный переворот), 3) 8-часовой рабочий день
(требование рабочей демократии).
Бордигисты, пожалуй, объявят теперь, что все это было сплошной ошибкой,
ибо относится к мрачному периоду, когда не была еще открыта абсолютная
истина "диктатуры пролетариата".
/Я написал здесь больше, чем собрался написать, увлекшись темой. Вы
можете как угодно использовать эти строки, которые ни в каком случае не
предназначаются для печати, а только для вас лично. Поэтому прошу вас не
цитировать их, ссылаясь на меня, ибо для печати я должен был бы писать
гораздо точнее, в большем порядке и, конечно, не так жестоко в адрес
бордигистов, среди которых должны быть хорошие ребята.../18
[Л.Д.Троцкий]
16 января 1931 г.
Дорогой товарищ Монтегю!
Наконец-то вы снова обнаружились в Европе. Ваше намерение посетить
Константинополь великолепно. Мы будем очень рады видеть вас у нас. Весь