Страница:
ближайшей группы, решительный поворот внимания и уважения в сторону левой
оппозиции. В высшей степени знаменательно, что именно старые большевики,
активно участвовавшие в партийной жизни при Ленине, но позволившие себя
затем запугать призраком "троцкизма", теперь, после опыта чисто сталинского
режима, начинают открывать, где правда. Это очень важный симптом!
Но несравненно важнее процесс, происходящий в рабочей среде, прежде
всего среди молодежи. Как царская бюрократия в свое время каждого
недовольного рабочего, протестанта, стачечника объявляла социалистом и
отправляла в тюрьму и в Сибирь, давая ему возможность попасть там в школу к
настоящим социалистам, так сталинская бюрократия все в большем числе
арестует и ссылает теперь недовольных или протестующих рабочих, объявляя их
"троцкистами" и тем толкая на путь левой оппозиции.
Что касается нелегальной организации большевиков-ленинцев в СССР, то
восстановление ее делает только первые шаги. В то время как на Западе
большинство оппозиционных секций имеет значительные и достаточно спаянные
кадры, которые еще не завоевали для себя необходимой массовой базы, в СССР,
наоборот, при очень внушительной базе, кадры левой оппозиции продолжают
беспощадно громиться аппаратом, что крайне затрудняет создание
централизованного руководства. Но явный и бесспорный рост влияния левой
оппозиции, расширение круга ее сторонников в рабочем классе, прилив симпатий
к ней даже в аппарате являются лучшей гарантией того, что восстановление
централизованной организации -- дело близкого будущего.
Все иностранные секции имеют возможность оказывать прямое и косвенное
содействие возрождению и укреплению организации русских
большевиков-ленинцев. Надо завязывать связи с находящимися за границей
советскими гражданами, особенно с учащейся молодежью; пользоваться всякими
оказиями и возможностями для пересылки в СССР оппозиционной литературы,
особенно русского "Бюллетеня"; завязывать связи с уезжающими в СССР или
находящимися там иностранными рабочими; пользоваться иностранными туристами
для пересылки литературы, для установления письменных сношений, для
собирания политической информации; завязывать связи с русскими моряками в
портовых городах как для непосредственного политического воздействия на них,
так и для пересылки литературы. Все эти виды работы требуют, разумеется,
чрезвычайного внимания и осторожности: надо строго отбирать посредников,
чтобы в их среду не затесались агенты полиции, классовые враги или
сталинские провокаторы. Систематическая работа в указанных выше направлениях
может оказать неизмеримые услуги нашим товарищам в СССР. Вряд ли есть
надобность пояснять, какое значение получит для всех секций левой оппозиции
быстрый рост организации большевиков-ленинцев в СССР!
Историческая роль левой оппозиции
В одном из предшествующих писем высказана была та мысль, что в
известных исторических условиях пролетариат может победить и под
левоцентристским руководством. Некоторые товарищи, как мне сообщают, склонны
истолковывать эту мысль в духе преуменьшения роли левой оппозиции и
смягчения ошибок и пороков бюрократического централизма. Незачем говорить,
насколько такое толкование далеко от меня.
Партийная стратегия является крайне важным элементом пролетарской
революции. Но это все же не единственный фактор. При исключительно
благоприятном соотношении сил пролетариат может оказаться у власти даже и
при немарксистском руководстве. Так, напр[имер], было в Парижской коммуне, а
в более близкое к нам время -- в Венгрии. Глубина разложения вражеского
лагеря, его политическая деморализация, ничтожество его вождей могут на
известное время обеспечить пролетариату решающий перевес даже при слабости
его собственного руководства.
Но, во-первых, столь "счастливое" стечение обстоятельств ничем не
гарантировано; оно представляет скорее исключение, чем правило. Во-вторых,
одержанная в таких условиях победа остается, как показывают те же два
примера, Париж и Венгрия, крайне неустойчивой. Ослаблять борьбу со
сталинизмом на том основании, что при известных условиях даже и сталинское
руководство может оказаться бессильным помешать победе пролетариата (как
руководство Тельмана не смогло помешать росту коммунистических избирателей),
-- значило бы опрокидывать на голову все элементы марксистской политики.
Теоретическую возможность победы при центристском руководстве надо к
тому же понимать не механически, а диалектически. Не только официальная
партия в целом, но даже и ее аппарат не есть нечто неподвижное и неизменное.
Если бы первоначальная позиция Неймана536-Реммеле537-Тельмана: "сначала
фашисты, а потом мы", сохранила и дальше свою силу, то весьма возможно, что
фашисты сегодня уже стояли бы у власти. Как ни слабо развернулось в
дальнейшем сопротивление компартии, но оно создало перспективу гражданской
войны, испугало крупную буржуазию и вынудило Гитлера перейти на
"конституционный" путь, который явно ослабил его. Между тем совершенно
бесспорно, что в перемене позиции партии левая оппозиция сыграла решающую
роль уже одним тем, что резко и отчетливо поставила перед рабочим классом
проблему фашизма. Менять этот курс, приспособляться к предрассудкам
сталинцев, вместо того чтобы апеллировать к рассудку коммунистов, значило бы
подражать отчаявшимся центристами из САП, которые от Розенфельда перебегают
к Тельману, чтобы затем, с обожженными пальцами, перебежать еще
куда-нибудь...
Если сказанное правильно в отношении Германии, где исключительный напор
обстоятельств временно преодолевает пораженческую политику сталинцев, что же
сказать о таких странах, где официальная компартия находится в состоянии
непрерывного упадка, как Франция или Великобритания (британская компартия за
10 месяцев спустилась с 15.000 до 3.000 платящих членов)?
Мы все согласны в том, что противопоставлять существующей партии
авантюристский лозунг второй партии, навязываемый нам сталинской
бюрократией, значит баррикадировать самим себе дорогу к коммунистическим
рабочим. Но смазывать разногласия с центризмом во имя облегчения "единства"
значило бы не только совершать политическое самоубийство, но и прикрывать,
усиливать, питать все отрицательные черты бюрократического центризма,
помогая тем самым реакционным тенденциям в его среде против революционных
тенденций.
Если последние годы что обнаружили, так это принципиальную правоту
левой оппозиции, ее жизнеспособность, ее право на большую историческую роль.
Случайное, неподготовленное совещание в Копенгагене показало, что кадры
оппозиции вполне сознают свою миссию и ясно видят свой путь. Можно твердо
надеяться на то, что совещание даст серьезный толчок дальнейшему развитию
всех секций.
Г. Гуров
P. S. Наша греческая секция не могла за дальностью расстояния принять
участие в совещании. Но в пути следования некоторые товарищи успели
повидаться со значительным числом афинских большевиков-ленинцев и вынесли
очень благоприятное впечатление. Достаточно сказать, что греческая
организация поставила своей задачей в ближайшее время превратить свою газету
"Pali ton Taxeon"538 в ежедневную. Как далеки еще от этого, к сожалению,
другие секции!
По тем же причинам: дальность расстояния, а для некоторых также
материальные и полицейские затруднения -- на совещании не присутствовали
представители американской Лиги, чехословацкой секции, болгарской,
швейцарской, польских оппозиционеров и других групп.
Созыв действительной конференции, представляющей все секции
интернациональной левой оппозиции, остается, таким образом, делом будущего.
Г. Г[уров]
16 декабря 1932 г.
1. Я не сомневаюсь, что испанская фальсификация, так называемая "Жизнь
Ленина", на русском языке никогда не появлялась. Если бы сущестовало на
свете три экземпляра, один должен был бы дойти до меня. Русская эмигрантская
печать несомненно писала бы о такой сенсации. На самом деле за пределами
Испании никто об этой книге ничего не знает. Ее не существует на свете. Она
никогда и нигде не печаталась. Фальсификаторы подделали только титульный
лист.
2. Этот единственный лист является сам по себе убийственной уликой
против фальсификаторов.
а) в небольшом тексте заглавия две грубейшие ошибки против русской
орфографии как старой, так и новой. Первое слово "Жизнь" напечатано как
"Жизн" без мягкого знака. Фальсификаторы слышали, очевидно, что советская
власть отменила "твердый знак", и решили по этому поводу отменить "мягкий
знак". Это безграмотно: мягкий знак играет большую роль в произношении.
Такая же точно ошибка сделана и в последнем слове "Константинопол".
Если бы книга печаталась на русском языке, всякий наборщик любой
русской типографии непременно указал бы на безграмотность заголовка.
б) Я никогда не ставил на своих книгах своего имени-отчества. Этого
вообще никто не делает. Это противоречит всем литературным нравам, особенно
революционным.
в) Я никогда не ставил своей гражданской фамилии "Бронштейн" ни на
одной из своих книг или статей. За последние 30 лет я подписывался не иначе,
как Троцкий.
Чтобы показать, очевидно, свою осведомленность, фальсификторы
нагромоздили на титульный лист все свои познания: имя-отчество, гражданскую
фамилию и литературную. Этим они только подчеркнули грубый характер
подделки.
3. Краткая биография Ленина была мною написана только однажды, в 1926
г. для Британской энциклопедии540. Всякий интересующийся может прочесть в
последнем издании энциклопедии эту статью. Она определяет мое действительное
отношение к Ленину. Может быть, следовало бы предложить эту статью вниманию
суда?
4. Моя связь с Лениным скреплена Октябрьской революцией, строительством
советского государства и Красной армии, годами гражданской войны, работой по
созданию Коммунистического Интернационала и пр. На испанский язык переведен
ряд моих книг, которые определяют мое отношение к Ленину с исчерпывающей
полнотой. Издатель "Дедало"541 или его редактора не могли не знать этих
фактов. При малейшем внимании к свои обязанностям, при малейшей
добросовестности, хотя и при отсутствии всякой литературной
проницательности, издатель не мог не усомниться, по крайней мере, в
подлинности рукописи и обязан был обратиться ко мне за справкой. На самом
деле издатель "Дедало", в интересах сенсации и сбыта, явно
покровительствовал фальсификации.
Суд, надеюсь, разъяснит, что общественная функция издателя не может
совпадать с ролью отравителя колодцев общественного мнения.
5. Я представляю в своих книгах и статьях определенное теоретическое и
политическое направление. Хороши или дурны мои идеи, но они мои, и я борюсь
за них в течение свыше трети столетия моей политической жизни.
Книга, изданная "Дедало" под моим именем, не есть простая литературная
фальсификация, способная лишь причинить автору определенный материальный
убыток. Нет, дело обстоит несравненно хуже, эта книга не подделывается под
мои взгляды и оценки, прямо противоположные тем, которые я защищаю.
Коммерческая фальсификация осложняется здесь политической клеветой, клеветой
на мое прошлое и настоящее, клеветой тем более отвратительной, что
клеветники заставляют меня покрывать клевету на самого себя моим собственным
именем.
Моральный и политический ущерб подлога не поддается измерению. Не
будет, однако, преувеличением сказать, что эта наиболее отравленная,
наиболее бесчестная форма литературного подлога из всех, какие вообще
возможны.
6. Я предупредил издателя письмом от 24 декабря 1932 г. о том, что он
вводит в заблуждение испанское общественное мнение, торгуя подлогом. Что же
сделал издатель? Мое предупреждение он превратил в рекламу для своего
отравленного товара. Чтоб повысить интерес читателей и покупателей, он
внушает им ту мысль, будто я вынужден, по каким-то недостойным мотивам,
отказаться от своего собственного произведения. Преступная игра моральными и
материальными интересами писателя и политического деятеля приобретает здесь
особо злонамеренный характер.
Я надеюсь, что суд испанской республики, независимо от своего отношения
к моим взглядам и целям, обрушит надлежащий приговор на головы тех, которые
вносят в область литературы и издательского дела приемы чикагских
гангстеров.
Л. Троцкий
19 декабря 1932 г.
Принкипо
19 декабря 1932.
Дорогой товарищ Манов543!
Отвечаю на ваше письмо от 17 декабря.
1. Известие о смерти Христиана Георгиевича ошибочно. Мы недавно
получили из Барнаула фотографическую карточку Раковского и его жены.
Несмотря на трудности, лишения и немолодой возраст, вид у Раковского в
высшей степени энергичный. Все обращают внимание на совершенно юношеский
блеск глаз. Верность идеям хорошо сохраняет людей. Карточку в Париже должны
были воспроизвести в большом количестве экземпляров. Как только получу,
вышлю вам.
2. Наиболее важные эпизоды, связанные с поездкой в Копенгаген, вы
знаете из последнего номера "Веритэ" или узнаете из ближайшего номера
русского "Бюллетеня", который должен выйти завтра-послезавтра.
3. В Болгарии продается не второй том "Истории революции", а только
первая часть второго тома. По-немецки второй том вышел уже целиком (около
750 страниц). Второй выпуск по-русски должен выйти на днях (по договору оба
выпуска должны были выйти одновременно). Вам должны послать из Берлина.
Моя работа над "Историей русской революции", таким образом, закончена
полностью.
4. В Советском Союзе совершаются большие события. Сталинская группа
политически совершенно изолирована. В партийном аппарате полная
растерянность. Сталин держится через ГПУ. Аресты приняли неслыханные
размеры. Арестовываются члены ЦК, бывшие народные комиссары, старые
большевики и пр. В русском "Бюллетене" прочитаете об этом. Наиболее
скептические из наших друзей и полудрузей пишут о чрезвычайном росте
авторитета и влияния левой оппозиции.
5. Временная неудача "Освобождения" не дает никакого повода для
пессимизма. В силу особых условий политического развития в Болгарии за
последжние 8-9 лет появление левой оппозиции совпало с приливом симпатий и
голосов к официальной партии. Этот прилив имеет общерадикальный, отчасти
оппозиционный, отчасти революционный характер, неосознанный, непродуманный,
недифференцированный. В таких условиях рабочие массы находят временное
удовлетворение в самом факте своего пробуждения и в самой возможности
выразить свои чувства путем голосований за коммунистических депутатов.
Завоевание софийского муниципалитета дало новое удовлетворение рабочим.
Критика "Освобождения" "омрачает" эти настроения, кажется излишней,
непонятной, даже враждебной. Такой этап совершенно неизбежен.
Но на платоническом удовлетворении результатами выборов дело не
остановится. Вопросы стратегии и тактики встанут (вероятно, уже встают) тем
острее, чем больший круг влияния захватила партия. Многое из того, что было
сказано "Освобождением", застряло в головах и под действием потребностей
классовой борьбы оживает и приобретает большую силу. А значит, месяцем
раньше или позже возродится и "Освобождение".
К сожалению, финансовое положение интернациональной оппозиции в
настоящее время не таково, чтобы она могла оказать вам в ближайшее время
помощь.
6. В Копенгагене я имел возможность видеть около 30 товарищей из разных
стран и вынес очень благоприятное впечптление. В частности, в Германии у нас
есть прекрасные рабочие, тесно связанные с массами. Однако именно в Германии
остались еще элементы прошлого, скептики, нытики и кляузники. Сейчас в связи
с подготовкой немецкой конференции там наблюдается верхущечный кризис, о
котором вы узнаете ближе из немецких и интернациональных документов. Никаких
потрясений в немецкой оппозиции от этого не произойдет. Наоборот, следует
ждать ее укрепления.
[Л.Д.Троцкий]
Дорогие товарищи!
Совсем недавно только вы превратили ваше издание в еженедельное. Сейчас
вы увеличиваете его формат. Это прекрасный успех. Он должен радовать нас тем
более, что ваше издание опирается не на случайные пожертвования, а
исключительно на пролетарскую организацию.
В этом отношении бельгийская секция может и должна стать образцом для
многих других. Бельгийская оппозиция после периода упадка стала
систематически подниматься, после того как очистилась от интеллигентского
дилетантизма. Этим я, разумеется, совершенно не хочу сказать, что нашему
движению не нужны академики, интеллигенты. Такая точка зрения была бы
вредной узостью. Революционные интеллигенты, которые полностью поставили
себя в распоряжение пролетарской организации, могут приносить ей большую
пользу своими специальными знаниями. Но те любители, которые занимаются
революционным движением "между прочим", милостиво соглашаясь в свободные
часы руководить рабочим классом, -- такие "вожди" ничего, кроме вреда,
принести не могут.
Ваша организация тесно связана с рабочими массами. Она снова доказала
это во время последней стачки. Идеи оппозиции и ее методы проверяются вами
на опыте классовой борьбы и потому прочно укладываются в сознании. Таково
вообще необходимое условие жизненности революционного течения и его
систематического роста.
Вы следите, я надеюсь, за той дискуссией, которая развертывается сейчас
в немецкой левой оппозиции. Несмотря на свои несомненные успехи за последний
год, наша немецкая секция явно не освободилась еще до конца от методов
интеллигентского дилетантизма, который вносит в ее руководство недопустимые
колебания. Задача состоит в том, чтобы руководство нашей немецкой секции
твердо взяли в свои руки революционные рабочие, связанные с массовыми
организациями. Своим примером и советом бельгийские товарищи могут оказать
им в этом отношении большую помощь.
Наша пресса не может опираться в своем распространении на
капиталистический аппарат. Преданность рабочих своему делу, своей
организации и своей печати -- таков наш аппарат. Ваш опыт показывает, что
только этот путь способен обеспечить серьезный успех.
Примите мои лучшие пожелания.
С коммунистическим приветом
Л. Троцкий
Принкипо
20 декабря 1932 г.
Печать много говорит сейчас о хозяйственных затруднениях советской
власти. Верно ли это?
-- Да, верно. Отрицать наличие затруднений или преуменьшать их остроту
было бы неразумно. Они выражаются не в том, что не достигнуты рекорды
пятилетки: этому я не придаю никакого значения. Неизмеримо важнее острый
недостаток продовольствия и сырья, с одной, промышленных товаров широкого
потребления, с другой стороны, а также нарушение внутренних соответствий
между работой важнейших отраслей индустрии и транспорта. Факты более или
менее общеизвестны. Нужно, однако, ясно понять их природу и их место в
развитии социалистического хозяйства. Принципиальные противники Советов
пытаются выводить нынешний кризис из основных условий режима, т. е.
национализации средств производства и планового хозяйства. С этим я никак не
могу согласиться. Плановое начало вовсе не разрешает хозяйственных задач
автоматически. Государственное руководство при национализированном хозяйстве
получает решающее значение. Как микрофон усиливает во много раз каждый звук,
так централизованное управление хозяйством не только повышает во много раз
положительные результаты правильной инициативы, но и многократно увеличивает
последствия каждой ошибки. Нынешний кризис в СССР имеет функциональный, а не
органический характер. Его источники были подвергнуты анализу давно и его
специфический характер был предвиден заранее.
Свыше трех лет тому назад левая оппозиция, к которой я принадлежу,
предупреждала нынешнее советское правительство: "После долгого упущения
времени вами взяты сразу слишком высокие темпы индустриализации и
коллективизации". Ярче и лучше всех формулировал это предостережение
Х.Г.Раковский, бывший председатель Совета народных комиссаров Украины, затем
советский посол в Париже и Лондоне, ныне находящийся в ссылке в Барнауле
(Алтай). Те затруднения, которые не могли не наступить в результате
неправильной плановой установки, наступили в действительности и пока что
продолжают обостряться.
В чем же Вы видите главные ошибки руководства?
-- Самая тяжелая по последствиям ошибка сделана в области сельского
хозяйства. Я имею в виду так называемую сплошную коллективизацию. Разница
между социальной структурой промышленности и сельского хозяйства та, что в
промышленности производство имело уже до революции коллективный характер и
лишь собственность на средства производства оставалась индивидуальной; в
земледелии же и само производство имело крайне распыленный характер. Через
это глубокое различие, в котором суммировались века экономического и
культурного расхождения города и деревни, нельзя перенестись бюрократическим
прыжком. Личная заинтересованность отдельного крестьянина в плодах его труда
может быть вытеснена коллективной заинтересованностью не иначе, как на
основе новых технических, экономических и культурных предпосылок. Расширять
коллективный сектор земледелия за счет индивидуального допустимо лишь на
основе бесспорных показаний хозяйственного опыта, осознанных самими
крестьянами. Дальнозоркая осторожность не значит, разумеется, робость и
нерешительность. В процессе коллективизации должен наступить момент смелых и
решительных шагов: при наличии устойчивых колхозов, успевших охватить,
скажем, 10-20% крестьян и доказавших свой неоспоримый перевес над
индивидуальным хозяйством, можно и должно было бы сразу шагнуть к 50% и
более. Но скачок от дроби процента в 1928 г. к 60% в ближайшие два года был
недопустимой авантюрой, за которую сейчас приходится расплачиваться
продовольственным и сырьевым кризисом545.
Ошибка в области индустриализации, вытекшая из того же бюрократического
невнимания к живой ткани хозяйства, хоть и не имеет столь глубкого
принципиального характера, как ошибка сплошной коллективизации, но
практическими своими последствиями чрезвычайно обострила хозяйственные
трудности. Темпы пятилетки имели с самого начала очень напряженный характер.
С этим обстоятельством можно было мириться, -- при условии: не относиться к
директивным коэффициентам роста догматически, как к непререкаемой заповеди.
В процессе выполнения плана необходимо внимательно следить за
взаимосоответствием основных элементов хозяйства и прежде всего за
положением рабочих масс, изменяя самый план, согласно указаниям опыта. Дело
идет ведь не о спортивной, а об экономической задаче. Между тем, первые
крупные успехи индустриализации, доказавшие творческую мощь плановых
методов, породили побочный продукт в виде административного головокружения.
Решение осуществить пятилетку в четыре годы было явно ошибочным, и я против
него тогда же решительно протестовал. Увы, тщетно! Вместо гибкого
руководства, считающегося с самой хозяйственной материей, открылся период
нещадной гонки с закрытыми глазами. Ажиотаж темпов не мог не привести к
кризису.
Ликвидировать старые диспропорции и ограждать растущее хозяйство от
новых диспропорций нельзя в порядке одной лишь априорной плановой гипотезы.
Я говорю о сегодяшнем дне. Идеальное регулирование будет достигнуто, когда
социалистическое хозяйство на основе долгого опыта и высокой техники
выработает свой динамический автоматизм. До этого еще далеко. Нынешнее
советское хозяйство есть переходное хозяйство. Оно направляется планом, но
контролируется рынком. Проверка хозяйства рублем имеет в этих условиях
большое значение. Между тем азартная погоня за темпами не могла не привести
к кредитной инфляции. Таков дополнительный элемент кризиса.
Чем же объясняется, что предостерегающие голоса не были совершенно
приняты во внимание?
-- Этим вопросом вы переводите беседу уже в область чистой политики.
Скажу кратко: советское хозяйство нуждается в советской демократии. Только
коллективный хозяйственный опыт, проверяемый, обсуждаемый и критикуемый
повседневно самими трудящимися, может создать основу реального планового
руководства. В области индустриализации и еще более в области
коллективизации бюрократия попыталась заменить сознание и волю масс своей
непогрешимой командой. Такова главная политическая причина совершенных
ошибок.
Считаете ли вы положение безнадежным?
-- Ни в малейшей степени! Если нужен пример безнадежного положения, его
пришлось бы искать где-либо вне пределов СССР.
Опасным?
-- Лишь в том случае, если бюрократия будет упорствовать на путях
оппозиции. В высшей степени знаменательно, что именно старые большевики,
активно участвовавшие в партийной жизни при Ленине, но позволившие себя
затем запугать призраком "троцкизма", теперь, после опыта чисто сталинского
режима, начинают открывать, где правда. Это очень важный симптом!
Но несравненно важнее процесс, происходящий в рабочей среде, прежде
всего среди молодежи. Как царская бюрократия в свое время каждого
недовольного рабочего, протестанта, стачечника объявляла социалистом и
отправляла в тюрьму и в Сибирь, давая ему возможность попасть там в школу к
настоящим социалистам, так сталинская бюрократия все в большем числе
арестует и ссылает теперь недовольных или протестующих рабочих, объявляя их
"троцкистами" и тем толкая на путь левой оппозиции.
Что касается нелегальной организации большевиков-ленинцев в СССР, то
восстановление ее делает только первые шаги. В то время как на Западе
большинство оппозиционных секций имеет значительные и достаточно спаянные
кадры, которые еще не завоевали для себя необходимой массовой базы, в СССР,
наоборот, при очень внушительной базе, кадры левой оппозиции продолжают
беспощадно громиться аппаратом, что крайне затрудняет создание
централизованного руководства. Но явный и бесспорный рост влияния левой
оппозиции, расширение круга ее сторонников в рабочем классе, прилив симпатий
к ней даже в аппарате являются лучшей гарантией того, что восстановление
централизованной организации -- дело близкого будущего.
Все иностранные секции имеют возможность оказывать прямое и косвенное
содействие возрождению и укреплению организации русских
большевиков-ленинцев. Надо завязывать связи с находящимися за границей
советскими гражданами, особенно с учащейся молодежью; пользоваться всякими
оказиями и возможностями для пересылки в СССР оппозиционной литературы,
особенно русского "Бюллетеня"; завязывать связи с уезжающими в СССР или
находящимися там иностранными рабочими; пользоваться иностранными туристами
для пересылки литературы, для установления письменных сношений, для
собирания политической информации; завязывать связи с русскими моряками в
портовых городах как для непосредственного политического воздействия на них,
так и для пересылки литературы. Все эти виды работы требуют, разумеется,
чрезвычайного внимания и осторожности: надо строго отбирать посредников,
чтобы в их среду не затесались агенты полиции, классовые враги или
сталинские провокаторы. Систематическая работа в указанных выше направлениях
может оказать неизмеримые услуги нашим товарищам в СССР. Вряд ли есть
надобность пояснять, какое значение получит для всех секций левой оппозиции
быстрый рост организации большевиков-ленинцев в СССР!
Историческая роль левой оппозиции
В одном из предшествующих писем высказана была та мысль, что в
известных исторических условиях пролетариат может победить и под
левоцентристским руководством. Некоторые товарищи, как мне сообщают, склонны
истолковывать эту мысль в духе преуменьшения роли левой оппозиции и
смягчения ошибок и пороков бюрократического централизма. Незачем говорить,
насколько такое толкование далеко от меня.
Партийная стратегия является крайне важным элементом пролетарской
революции. Но это все же не единственный фактор. При исключительно
благоприятном соотношении сил пролетариат может оказаться у власти даже и
при немарксистском руководстве. Так, напр[имер], было в Парижской коммуне, а
в более близкое к нам время -- в Венгрии. Глубина разложения вражеского
лагеря, его политическая деморализация, ничтожество его вождей могут на
известное время обеспечить пролетариату решающий перевес даже при слабости
его собственного руководства.
Но, во-первых, столь "счастливое" стечение обстоятельств ничем не
гарантировано; оно представляет скорее исключение, чем правило. Во-вторых,
одержанная в таких условиях победа остается, как показывают те же два
примера, Париж и Венгрия, крайне неустойчивой. Ослаблять борьбу со
сталинизмом на том основании, что при известных условиях даже и сталинское
руководство может оказаться бессильным помешать победе пролетариата (как
руководство Тельмана не смогло помешать росту коммунистических избирателей),
-- значило бы опрокидывать на голову все элементы марксистской политики.
Теоретическую возможность победы при центристском руководстве надо к
тому же понимать не механически, а диалектически. Не только официальная
партия в целом, но даже и ее аппарат не есть нечто неподвижное и неизменное.
Если бы первоначальная позиция Неймана536-Реммеле537-Тельмана: "сначала
фашисты, а потом мы", сохранила и дальше свою силу, то весьма возможно, что
фашисты сегодня уже стояли бы у власти. Как ни слабо развернулось в
дальнейшем сопротивление компартии, но оно создало перспективу гражданской
войны, испугало крупную буржуазию и вынудило Гитлера перейти на
"конституционный" путь, который явно ослабил его. Между тем совершенно
бесспорно, что в перемене позиции партии левая оппозиция сыграла решающую
роль уже одним тем, что резко и отчетливо поставила перед рабочим классом
проблему фашизма. Менять этот курс, приспособляться к предрассудкам
сталинцев, вместо того чтобы апеллировать к рассудку коммунистов, значило бы
подражать отчаявшимся центристами из САП, которые от Розенфельда перебегают
к Тельману, чтобы затем, с обожженными пальцами, перебежать еще
куда-нибудь...
Если сказанное правильно в отношении Германии, где исключительный напор
обстоятельств временно преодолевает пораженческую политику сталинцев, что же
сказать о таких странах, где официальная компартия находится в состоянии
непрерывного упадка, как Франция или Великобритания (британская компартия за
10 месяцев спустилась с 15.000 до 3.000 платящих членов)?
Мы все согласны в том, что противопоставлять существующей партии
авантюристский лозунг второй партии, навязываемый нам сталинской
бюрократией, значит баррикадировать самим себе дорогу к коммунистическим
рабочим. Но смазывать разногласия с центризмом во имя облегчения "единства"
значило бы не только совершать политическое самоубийство, но и прикрывать,
усиливать, питать все отрицательные черты бюрократического центризма,
помогая тем самым реакционным тенденциям в его среде против революционных
тенденций.
Если последние годы что обнаружили, так это принципиальную правоту
левой оппозиции, ее жизнеспособность, ее право на большую историческую роль.
Случайное, неподготовленное совещание в Копенгагене показало, что кадры
оппозиции вполне сознают свою миссию и ясно видят свой путь. Можно твердо
надеяться на то, что совещание даст серьезный толчок дальнейшему развитию
всех секций.
Г. Гуров
P. S. Наша греческая секция не могла за дальностью расстояния принять
участие в совещании. Но в пути следования некоторые товарищи успели
повидаться со значительным числом афинских большевиков-ленинцев и вынесли
очень благоприятное впечатление. Достаточно сказать, что греческая
организация поставила своей задачей в ближайшее время превратить свою газету
"Pali ton Taxeon"538 в ежедневную. Как далеки еще от этого, к сожалению,
другие секции!
По тем же причинам: дальность расстояния, а для некоторых также
материальные и полицейские затруднения -- на совещании не присутствовали
представители американской Лиги, чехословацкой секции, болгарской,
швейцарской, польских оппозиционеров и других групп.
Созыв действительной конференции, представляющей все секции
интернациональной левой оппозиции, остается, таким образом, делом будущего.
Г. Г[уров]
16 декабря 1932 г.
1. Я не сомневаюсь, что испанская фальсификация, так называемая "Жизнь
Ленина", на русском языке никогда не появлялась. Если бы сущестовало на
свете три экземпляра, один должен был бы дойти до меня. Русская эмигрантская
печать несомненно писала бы о такой сенсации. На самом деле за пределами
Испании никто об этой книге ничего не знает. Ее не существует на свете. Она
никогда и нигде не печаталась. Фальсификаторы подделали только титульный
лист.
2. Этот единственный лист является сам по себе убийственной уликой
против фальсификаторов.
а) в небольшом тексте заглавия две грубейшие ошибки против русской
орфографии как старой, так и новой. Первое слово "Жизнь" напечатано как
"Жизн" без мягкого знака. Фальсификаторы слышали, очевидно, что советская
власть отменила "твердый знак", и решили по этому поводу отменить "мягкий
знак". Это безграмотно: мягкий знак играет большую роль в произношении.
Такая же точно ошибка сделана и в последнем слове "Константинопол".
Если бы книга печаталась на русском языке, всякий наборщик любой
русской типографии непременно указал бы на безграмотность заголовка.
б) Я никогда не ставил на своих книгах своего имени-отчества. Этого
вообще никто не делает. Это противоречит всем литературным нравам, особенно
революционным.
в) Я никогда не ставил своей гражданской фамилии "Бронштейн" ни на
одной из своих книг или статей. За последние 30 лет я подписывался не иначе,
как Троцкий.
Чтобы показать, очевидно, свою осведомленность, фальсификторы
нагромоздили на титульный лист все свои познания: имя-отчество, гражданскую
фамилию и литературную. Этим они только подчеркнули грубый характер
подделки.
3. Краткая биография Ленина была мною написана только однажды, в 1926
г. для Британской энциклопедии540. Всякий интересующийся может прочесть в
последнем издании энциклопедии эту статью. Она определяет мое действительное
отношение к Ленину. Может быть, следовало бы предложить эту статью вниманию
суда?
4. Моя связь с Лениным скреплена Октябрьской революцией, строительством
советского государства и Красной армии, годами гражданской войны, работой по
созданию Коммунистического Интернационала и пр. На испанский язык переведен
ряд моих книг, которые определяют мое отношение к Ленину с исчерпывающей
полнотой. Издатель "Дедало"541 или его редактора не могли не знать этих
фактов. При малейшем внимании к свои обязанностям, при малейшей
добросовестности, хотя и при отсутствии всякой литературной
проницательности, издатель не мог не усомниться, по крайней мере, в
подлинности рукописи и обязан был обратиться ко мне за справкой. На самом
деле издатель "Дедало", в интересах сенсации и сбыта, явно
покровительствовал фальсификации.
Суд, надеюсь, разъяснит, что общественная функция издателя не может
совпадать с ролью отравителя колодцев общественного мнения.
5. Я представляю в своих книгах и статьях определенное теоретическое и
политическое направление. Хороши или дурны мои идеи, но они мои, и я борюсь
за них в течение свыше трети столетия моей политической жизни.
Книга, изданная "Дедало" под моим именем, не есть простая литературная
фальсификация, способная лишь причинить автору определенный материальный
убыток. Нет, дело обстоит несравненно хуже, эта книга не подделывается под
мои взгляды и оценки, прямо противоположные тем, которые я защищаю.
Коммерческая фальсификация осложняется здесь политической клеветой, клеветой
на мое прошлое и настоящее, клеветой тем более отвратительной, что
клеветники заставляют меня покрывать клевету на самого себя моим собственным
именем.
Моральный и политический ущерб подлога не поддается измерению. Не
будет, однако, преувеличением сказать, что эта наиболее отравленная,
наиболее бесчестная форма литературного подлога из всех, какие вообще
возможны.
6. Я предупредил издателя письмом от 24 декабря 1932 г. о том, что он
вводит в заблуждение испанское общественное мнение, торгуя подлогом. Что же
сделал издатель? Мое предупреждение он превратил в рекламу для своего
отравленного товара. Чтоб повысить интерес читателей и покупателей, он
внушает им ту мысль, будто я вынужден, по каким-то недостойным мотивам,
отказаться от своего собственного произведения. Преступная игра моральными и
материальными интересами писателя и политического деятеля приобретает здесь
особо злонамеренный характер.
Я надеюсь, что суд испанской республики, независимо от своего отношения
к моим взглядам и целям, обрушит надлежащий приговор на головы тех, которые
вносят в область литературы и издательского дела приемы чикагских
гангстеров.
Л. Троцкий
19 декабря 1932 г.
Принкипо
19 декабря 1932.
Дорогой товарищ Манов543!
Отвечаю на ваше письмо от 17 декабря.
1. Известие о смерти Христиана Георгиевича ошибочно. Мы недавно
получили из Барнаула фотографическую карточку Раковского и его жены.
Несмотря на трудности, лишения и немолодой возраст, вид у Раковского в
высшей степени энергичный. Все обращают внимание на совершенно юношеский
блеск глаз. Верность идеям хорошо сохраняет людей. Карточку в Париже должны
были воспроизвести в большом количестве экземпляров. Как только получу,
вышлю вам.
2. Наиболее важные эпизоды, связанные с поездкой в Копенгаген, вы
знаете из последнего номера "Веритэ" или узнаете из ближайшего номера
русского "Бюллетеня", который должен выйти завтра-послезавтра.
3. В Болгарии продается не второй том "Истории революции", а только
первая часть второго тома. По-немецки второй том вышел уже целиком (около
750 страниц). Второй выпуск по-русски должен выйти на днях (по договору оба
выпуска должны были выйти одновременно). Вам должны послать из Берлина.
Моя работа над "Историей русской революции", таким образом, закончена
полностью.
4. В Советском Союзе совершаются большие события. Сталинская группа
политически совершенно изолирована. В партийном аппарате полная
растерянность. Сталин держится через ГПУ. Аресты приняли неслыханные
размеры. Арестовываются члены ЦК, бывшие народные комиссары, старые
большевики и пр. В русском "Бюллетене" прочитаете об этом. Наиболее
скептические из наших друзей и полудрузей пишут о чрезвычайном росте
авторитета и влияния левой оппозиции.
5. Временная неудача "Освобождения" не дает никакого повода для
пессимизма. В силу особых условий политического развития в Болгарии за
последжние 8-9 лет появление левой оппозиции совпало с приливом симпатий и
голосов к официальной партии. Этот прилив имеет общерадикальный, отчасти
оппозиционный, отчасти революционный характер, неосознанный, непродуманный,
недифференцированный. В таких условиях рабочие массы находят временное
удовлетворение в самом факте своего пробуждения и в самой возможности
выразить свои чувства путем голосований за коммунистических депутатов.
Завоевание софийского муниципалитета дало новое удовлетворение рабочим.
Критика "Освобождения" "омрачает" эти настроения, кажется излишней,
непонятной, даже враждебной. Такой этап совершенно неизбежен.
Но на платоническом удовлетворении результатами выборов дело не
остановится. Вопросы стратегии и тактики встанут (вероятно, уже встают) тем
острее, чем больший круг влияния захватила партия. Многое из того, что было
сказано "Освобождением", застряло в головах и под действием потребностей
классовой борьбы оживает и приобретает большую силу. А значит, месяцем
раньше или позже возродится и "Освобождение".
К сожалению, финансовое положение интернациональной оппозиции в
настоящее время не таково, чтобы она могла оказать вам в ближайшее время
помощь.
6. В Копенгагене я имел возможность видеть около 30 товарищей из разных
стран и вынес очень благоприятное впечптление. В частности, в Германии у нас
есть прекрасные рабочие, тесно связанные с массами. Однако именно в Германии
остались еще элементы прошлого, скептики, нытики и кляузники. Сейчас в связи
с подготовкой немецкой конференции там наблюдается верхущечный кризис, о
котором вы узнаете ближе из немецких и интернациональных документов. Никаких
потрясений в немецкой оппозиции от этого не произойдет. Наоборот, следует
ждать ее укрепления.
[Л.Д.Троцкий]
Дорогие товарищи!
Совсем недавно только вы превратили ваше издание в еженедельное. Сейчас
вы увеличиваете его формат. Это прекрасный успех. Он должен радовать нас тем
более, что ваше издание опирается не на случайные пожертвования, а
исключительно на пролетарскую организацию.
В этом отношении бельгийская секция может и должна стать образцом для
многих других. Бельгийская оппозиция после периода упадка стала
систематически подниматься, после того как очистилась от интеллигентского
дилетантизма. Этим я, разумеется, совершенно не хочу сказать, что нашему
движению не нужны академики, интеллигенты. Такая точка зрения была бы
вредной узостью. Революционные интеллигенты, которые полностью поставили
себя в распоряжение пролетарской организации, могут приносить ей большую
пользу своими специальными знаниями. Но те любители, которые занимаются
революционным движением "между прочим", милостиво соглашаясь в свободные
часы руководить рабочим классом, -- такие "вожди" ничего, кроме вреда,
принести не могут.
Ваша организация тесно связана с рабочими массами. Она снова доказала
это во время последней стачки. Идеи оппозиции и ее методы проверяются вами
на опыте классовой борьбы и потому прочно укладываются в сознании. Таково
вообще необходимое условие жизненности революционного течения и его
систематического роста.
Вы следите, я надеюсь, за той дискуссией, которая развертывается сейчас
в немецкой левой оппозиции. Несмотря на свои несомненные успехи за последний
год, наша немецкая секция явно не освободилась еще до конца от методов
интеллигентского дилетантизма, который вносит в ее руководство недопустимые
колебания. Задача состоит в том, чтобы руководство нашей немецкой секции
твердо взяли в свои руки революционные рабочие, связанные с массовыми
организациями. Своим примером и советом бельгийские товарищи могут оказать
им в этом отношении большую помощь.
Наша пресса не может опираться в своем распространении на
капиталистический аппарат. Преданность рабочих своему делу, своей
организации и своей печати -- таков наш аппарат. Ваш опыт показывает, что
только этот путь способен обеспечить серьезный успех.
Примите мои лучшие пожелания.
С коммунистическим приветом
Л. Троцкий
Принкипо
20 декабря 1932 г.
Печать много говорит сейчас о хозяйственных затруднениях советской
власти. Верно ли это?
-- Да, верно. Отрицать наличие затруднений или преуменьшать их остроту
было бы неразумно. Они выражаются не в том, что не достигнуты рекорды
пятилетки: этому я не придаю никакого значения. Неизмеримо важнее острый
недостаток продовольствия и сырья, с одной, промышленных товаров широкого
потребления, с другой стороны, а также нарушение внутренних соответствий
между работой важнейших отраслей индустрии и транспорта. Факты более или
менее общеизвестны. Нужно, однако, ясно понять их природу и их место в
развитии социалистического хозяйства. Принципиальные противники Советов
пытаются выводить нынешний кризис из основных условий режима, т. е.
национализации средств производства и планового хозяйства. С этим я никак не
могу согласиться. Плановое начало вовсе не разрешает хозяйственных задач
автоматически. Государственное руководство при национализированном хозяйстве
получает решающее значение. Как микрофон усиливает во много раз каждый звук,
так централизованное управление хозяйством не только повышает во много раз
положительные результаты правильной инициативы, но и многократно увеличивает
последствия каждой ошибки. Нынешний кризис в СССР имеет функциональный, а не
органический характер. Его источники были подвергнуты анализу давно и его
специфический характер был предвиден заранее.
Свыше трех лет тому назад левая оппозиция, к которой я принадлежу,
предупреждала нынешнее советское правительство: "После долгого упущения
времени вами взяты сразу слишком высокие темпы индустриализации и
коллективизации". Ярче и лучше всех формулировал это предостережение
Х.Г.Раковский, бывший председатель Совета народных комиссаров Украины, затем
советский посол в Париже и Лондоне, ныне находящийся в ссылке в Барнауле
(Алтай). Те затруднения, которые не могли не наступить в результате
неправильной плановой установки, наступили в действительности и пока что
продолжают обостряться.
В чем же Вы видите главные ошибки руководства?
-- Самая тяжелая по последствиям ошибка сделана в области сельского
хозяйства. Я имею в виду так называемую сплошную коллективизацию. Разница
между социальной структурой промышленности и сельского хозяйства та, что в
промышленности производство имело уже до революции коллективный характер и
лишь собственность на средства производства оставалась индивидуальной; в
земледелии же и само производство имело крайне распыленный характер. Через
это глубокое различие, в котором суммировались века экономического и
культурного расхождения города и деревни, нельзя перенестись бюрократическим
прыжком. Личная заинтересованность отдельного крестьянина в плодах его труда
может быть вытеснена коллективной заинтересованностью не иначе, как на
основе новых технических, экономических и культурных предпосылок. Расширять
коллективный сектор земледелия за счет индивидуального допустимо лишь на
основе бесспорных показаний хозяйственного опыта, осознанных самими
крестьянами. Дальнозоркая осторожность не значит, разумеется, робость и
нерешительность. В процессе коллективизации должен наступить момент смелых и
решительных шагов: при наличии устойчивых колхозов, успевших охватить,
скажем, 10-20% крестьян и доказавших свой неоспоримый перевес над
индивидуальным хозяйством, можно и должно было бы сразу шагнуть к 50% и
более. Но скачок от дроби процента в 1928 г. к 60% в ближайшие два года был
недопустимой авантюрой, за которую сейчас приходится расплачиваться
продовольственным и сырьевым кризисом545.
Ошибка в области индустриализации, вытекшая из того же бюрократического
невнимания к живой ткани хозяйства, хоть и не имеет столь глубкого
принципиального характера, как ошибка сплошной коллективизации, но
практическими своими последствиями чрезвычайно обострила хозяйственные
трудности. Темпы пятилетки имели с самого начала очень напряженный характер.
С этим обстоятельством можно было мириться, -- при условии: не относиться к
директивным коэффициентам роста догматически, как к непререкаемой заповеди.
В процессе выполнения плана необходимо внимательно следить за
взаимосоответствием основных элементов хозяйства и прежде всего за
положением рабочих масс, изменяя самый план, согласно указаниям опыта. Дело
идет ведь не о спортивной, а об экономической задаче. Между тем, первые
крупные успехи индустриализации, доказавшие творческую мощь плановых
методов, породили побочный продукт в виде административного головокружения.
Решение осуществить пятилетку в четыре годы было явно ошибочным, и я против
него тогда же решительно протестовал. Увы, тщетно! Вместо гибкого
руководства, считающегося с самой хозяйственной материей, открылся период
нещадной гонки с закрытыми глазами. Ажиотаж темпов не мог не привести к
кризису.
Ликвидировать старые диспропорции и ограждать растущее хозяйство от
новых диспропорций нельзя в порядке одной лишь априорной плановой гипотезы.
Я говорю о сегодяшнем дне. Идеальное регулирование будет достигнуто, когда
социалистическое хозяйство на основе долгого опыта и высокой техники
выработает свой динамический автоматизм. До этого еще далеко. Нынешнее
советское хозяйство есть переходное хозяйство. Оно направляется планом, но
контролируется рынком. Проверка хозяйства рублем имеет в этих условиях
большое значение. Между тем азартная погоня за темпами не могла не привести
к кредитной инфляции. Таков дополнительный элемент кризиса.
Чем же объясняется, что предостерегающие голоса не были совершенно
приняты во внимание?
-- Этим вопросом вы переводите беседу уже в область чистой политики.
Скажу кратко: советское хозяйство нуждается в советской демократии. Только
коллективный хозяйственный опыт, проверяемый, обсуждаемый и критикуемый
повседневно самими трудящимися, может создать основу реального планового
руководства. В области индустриализации и еще более в области
коллективизации бюрократия попыталась заменить сознание и волю масс своей
непогрешимой командой. Такова главная политическая причина совершенных
ошибок.
Считаете ли вы положение безнадежным?
-- Ни в малейшей степени! Если нужен пример безнадежного положения, его
пришлось бы искать где-либо вне пределов СССР.
Опасным?
-- Лишь в том случае, если бюрократия будет упорствовать на путях