Троицкий Андрей Борисович. Бумер-2

   Эх, промурыжить бы его недельку на зоне, да еще в кандей засунуть на несколько деньков. И подсадить к нему какого-нибудь голубца, самого грязного, больного сифилисом. И строго наказать этому голубцу, чтобы он и Жарова того… Опустил. Тогда бы этот хренов менеджер по-другому запел, зараз цену на дом сбросил, а то и вовсе обнулил.
   Свет в избе погас ровно в час ночи. Выждав минут сорок, Кот стал осторожно пробираться к люку, в темноте неловко задел носком сапога пустую банку, опрокинул ее. Хорошо, не разбил. На всякий случай Кот выждал минуту, прислушался. Наверняка кум уже дрыхнет без задних ног. И теперь все надо сделать быстро и по возможности тихо.
   У стенки на кровати спит хозяйка, подушка пропахла недорогими цветочными духами. А кум с краю. Тут не промахнешься, даже если очень захочешь. От двери до изголовья кровати ровно пять шагов. Это займет три-четыре секунды. Два выстрела в голову — это еще пару секунд. Пока эта продавщица проснется, поймет, что к чему, включит свет и побежит будить соседей, он будет уже далеко отсюда.
   Кум уже задремал, когда услышал, как скрипнула доска. Он открыл глаза, осмотрелся. В комнате темно, как в могиле.
   — Ирка, ты, что ли, встала? — тихо спросил кум и не услышал ответа. — Слышь, Ирина…
   И снова нет ответа. Значит, не она. Вероятно, просто почудилось. И не мудрено. При такой-то жизни не долго и с приведением встретиться, а то и вовсе крыша на курорт уедет. Кум смежил веки и тут услышал странный далекий звук, будто кто стакан с места на место переставил или уронил. И снова гулкая тишина, от которой в ушах звенит.
   Кум вытащил из-под подушки пистолет, передернув затвор и включив предохранитель, сунул его на прежнее место и сладко зевнул. В доме никого нет, а на улице в такую-то погоду тем более. И нечего себя пустыми страхами изводить.

* * * *

   Выждав еще сорок минут, Кот переобулся в мягкие кеды, поднял крышку люка, подхватив корзину, в которую сложил все пожитки, медленно спустился вниз по лестнице. Темнота в сенях кромешная. Одно окошко, выходившее в сторону соседского участка, занавешено темной сатиновой занавеской, в другое, дальнее окно, пробивается млечный свет уличного фонаря, такой слабый, что не увидишь вытянутую вперед руку.
   Кот поставил кошелку на пол под лестницу, снял с головы и опустил в нее кепку. Неподвижно постоял пару минут, дожидаясь, когда глаза привыкнут к такому освещению. Он вытащил из-под ремня ствол. Патрон уже в патроннике. А с близкого расстояния, почти в упор, Костян не промахнется даже при нулевой видимости. До двери в горницу ровно шесть шагов, надо взять наискосок, чуть правее.
   Фонарик в кармане пиджака, но пользоваться им нельзя. Впрочем, большой надобности в фонаре нет. Кот, когда обследовал дом, замерил и запомнил, сколько шагов нужно сделать и в какую сторону, чтобы оказаться у цели.
   До двери в горницу оставалось метра полтора, когда под ногой скрипнула половица. Кот остановился, замер на месте, вслушиваясь в звуки ночи. Все также по крыше и подоконникам шуршал мелкий дождик, по жестяным желобам вода стекала в бочку, стоявшую у ближнего угла дома. Кажется, этот проклятый скрип, кроме Кота, никто не услышал. Он сделал вперед три мелких шага, провел по двери ладонью, нашарил железную ручку и медленно потянул ее на себя. Петли хорошо смазаны, тут все пройдет тихо. Лишь бы попугай Борхес, почуяв незнакомца, не выдал матерную тираду.

* * * *

   Света в горнице было больше, чем в сенях, тут окна пошире, и занавески прозрачные. Кот переступил порог, он держал пистолет в полусогнутой руке, у плеча. Дверь не скрипнула, попугай не подал голоса. Кот инстинктивно отступил на шаг: что-то насторожило его. В слабом свете видны контуры разобранного дивана, белая простыня или пододеяльник. Значит, кум спит здесь… Кот сделал шаг в сторону.
   И в следующую секунду увидел всполох огня, человека, упавшего с дивана на пол, грохнул выстрел. Запрыгала по крашенным доскам стреляная гильза. Снова выстрел, пуля прошла в сантиметре от головы. Разнесла в мелкие осколки зеркало, висевшее возле двери. Отскочивший осколок, полоснул по шее, Кот от бедра навскидку выстрелил в то место, где увидел человека. Шагнув в сторону, снова нажал на спусковой крючок. Пуля разорвала подушку и матрас, по комнате разлетелся белый пух, напоминающий большие снежинки. Кот повалился на колени, инстинктивно вжал голову в плечи.
   Он не видел своей цели. Чугур должен быть где-то здесь, совсем близко. Горница большая, метров тридцать, но спрятаться ему негде, разве что за углом бельевого шкафа. Дверь, ведущую в спальню, кум не открывал. Он затаился и ждет, он тоже не видит противника и боится обнаружить себя, пальнув в темноту, наугад. В этой ситуации все решает только один выстрел. Один точный выстрел. И шансы противников равные — пятьдесят на пятьдесят.
   Костян, резко разогнув ноги, прыгнул в другую противоположную от дивана сторону. Один за другим ударили три выстрела. Пули выбили щепу из деревянных стен и двери, Кот выстрелил в ответ и упал на пол. Еще две пули прошли у него над головой. Кот, распластавшись на досках возле стола, лежал неподвижно, затаив дыхание, ждал. У кума остался один патрон, перезарядить пистолет он вряд ли успеет, да и запасной обоймы наверняка нет под рукой.
   Вопрос один: промажет Чугур или попадет в яблочко.
   Кот разглядел темный абрис четырехстворчатого бельевого шкафа. Он вытянул руку и дважды выстрелил, рассчитывая, что пули не срикошетят, пробьют стенку и дверь, достанут кума. Кот перевалился с живота на бок, а потом снова на живот, ожидая ответного выстрела. И выстрел прозвучал. Пуля, срикошетив от столешницы, изменила траекторию и обломила рожок хрустальной люстры.
   Кот, про себя считая израсходованные патроны, выстрелил еще два раза. С грохотом вывалилась и рухнула на пол разбитая пулями дверца шкафа. И еще Кот услышал тяжелый стон. Так и есть: кума зацепило. Теперь главное — не дать ему перезарядить пушку, если запасная обойма у кума все же есть. Вскочив на ноги, Кот бросился к шкафу. Поскользнулся на битом стекле, чтобы сохранить равновесие, взмахнул руками.
   В это же мгновение Чугур налетел на него, как железнодорожный локомотив на зазевавшегося пешехода. Кот успел подумать, что кум не ранен, на нем царапины нет, все эти жалобные стоны — лишь уловка, на которую попал Костян. Пистолет выскользнул из раскрытой ладони и потерялся в темноте. Чугур тяжело рухнул на пол, подмял под себя противника, вцепился ему в уши, потянул голову на себя, а потом толкнул ладонями в лоб. Ударившись о доски затылком, Кот на секунду потерял нить событий.
   И снова Чугур, не давая шанса вывернуться, долбанул его затылком об пол. Кот, оттолкнувшись подошвами от пола, попытался сбросить с себя кума, но ничего не получилось, Чугур мертвой хваткой вцепился ему в горло, сжал свои твердые, будто вырезанные из корня дуба, пальцы. Кот задыхался, начинал хрипеть, он пытался оторвать от горла руки противника, но сил не хватило. Голова уже наливалась тяжестью и кружилась, а руки слабели.
   Тогда Кот вцепился руками в майку Чугура, обхватил его за плечи и, приподнявшись, снизу вверх ударил головой в лицо.

* * * *

   В соседней комнате вспыхнул свет и тут же погас. Ирина Степановна, разбуженная выстрелами и звоном битого стекла, метнулась к двери, врубила свет, но тут решила, что огня зажигать никак нельзя. Что происходило за дверью, понять можно по звукам. Слышалась возня, глухие удары и стоны.
   Парализованная страхом, Бударина упала на шерстяной коврик, закрыла уши ладонями. Мысли одна нелепее другой лезли в голову. Возможно, это вернулся бывший муж Леня и полез с кулаками на Чугура. Но кто тогда стрелял? И каким образом бывший супруг сумел войти в дом? На двери засов и замок надежный. Окно разбил? Почему же тогда не встал Чугур, спавший очень чутко? Он просыпается от любого шороха, а тут окно размолотили и хоть бы что. Такого быть не может. Надо выйти в горницу, надо что-то сделать.
   Ирана Степановна доползла до шкафа, не вставая с пола, распахнула створку. Под тряпками лежало двуствольное охотничье ружье шестнадцатого калибра и старый патронташ, — все, что, уезжая неизвестно куда, оставил здесь Ленька. Света из окна слишком мало, но можно действовать ощупью. Ирина Степановна, умевшая обращаться с ружьем, откинула стволы, засунула патроны в патронник. Внутренней частью ладони взвела курки. Он не видела маркировку гильз, поэтому не представляла, чем снаряжены патроны, картечью или дробью.
   Впрочем, сейчас это большого значения не имеет. Возможно, и стрелять не придется, можно просто пугнуть названного гостя, пустив один заряд в потолок. А если человек окажется слишком навязчивым, что ж… Ружье не пистолет. С близкого расстояния из него не промахнешься. Она поднялась на ноги, шагнула к двери.
   Кот снизу навернул Чугура кулаком в горло, помогая себе бедром, повалил его на бок. Ударил коленом в живот и, вскочив на ноги, нанес прямой удар подошвой в лицо кума. Снова ударил, но противник сумел захватить его ногу руками, сложенными крест-накрест, вывернул ступню до хруста в суставе и, когда Кот потерял равновесие, попытался ударить его кулаком в промежность.
   Чугур действовал на ощупь, он почти ничего не видел, кровь из рассечения над бровью заливала глаза, и вытереть ее не было ни сил, ни возможности. Ничего, он справлялся и не с такими молодцами. Тактика тут простая, подмять Огородникова под себя, порвать ему глотку или выдавить глаза. А там уж он размажет эту скотину по стенке тонким слоем. Кот, растянувшись на полу, попытался подняться, оттолкнувшись ладонью от досок, но кум снова перешел в атаку, вцепился в шею, навалился на него мощной грудью. Кот почувствовал, как ладонь коснулась металла. Пистолет, вывалившийся из руки, теперь оказался рядом.
   Он обхватил пальцами ствол и саданул кума по голове рукояткой пистолета, как молотком. Чугур ослабил хватку, вскрикнул от боли. И получил второй удар, на этот раз в височную кость. Через мгновение, Кот оказался наверху, он сидел на противнике, бедрами сжимая его грудь и наотмашь бил пистолетом по голове, пока не почувствовал, что все кончено.
   Кот поднялся на ноги, справился с головокружением, опустил пистолет в карман пиджака. Голова оставалась тяжелой, а мысли путались.
   Свет в комнате вспыхнул так неожиданно, что Кот зажмурился. Он развернулся лицом к двери в спальню, прикрывая глаза ладонью. Час от часу не легче. На пороге стояла относительно молодая женщина с ладной фигурой, одетая в полупрозрачную ночную рубашку. Хозяйка целилась в Кота из охотничьего ружья, она крепко прижимала тыльник приклада к плечу, а палец держала на спусковых крючках.
   Чугур с лицом залитым кровью неподвижно лежал на полу, разбросав руки по сторонам. Кот попятился к двери.
   В клетке ожил попугай, запрыгал, зашуршал газетой и выпалил.
   — Ум-р-ри мусор. Умри…
   — Не туда идешь, Огородников, — сказала Ирина Степановна. — Шагай в обратном направлении. В спальню.
   От удивления Кот раскрыл рот, поднял руки вверх и застыл на месте.
   — Соседи наверняка слышали выстрелы, — сказал он первое, что пришло в голову. — Сейчас ментов поднимут.
   — Ближние соседи уехали к родственникам, — ответила Бударина, держа кота на мушке. — А дальние соседи пистолетных хлопков не услышат. В доме стены из круглого леса и доской обшиты. Вот если из ружья пальнуть — это да. Весь поселок проснется. Поэтому не толкай меня на крайности.
   — Умри мусор, — снова крикнул Борхес.
   — Он уже умер, — ответила попугаю Ирина Степановна и глянула на Кота. — А ты в жизни лучше, чем на фотографии. Симпатичнее. Представительнее что ли…
   — А где ты видела мою фотографию? И фамилию откуда знаешь?
   — Этот приносил твое дело, — Бударина показала стволом на безжизненное тело кума. — За столом читал. Ну, идешь в спальню?
   — Ты бы отпустила меня, — сказал Кот. — У нас с кумом были свои счеты. Он моего друга… Это долго рассказывать. Слишком долго. Отпусти.
   — Ты на себя в зеркало посмотри, герой. Кровь на пиджаке, на рубахе… Везде. Далеко ли ты убежишь в этих тряпках? До первого мента разве что.
   — Да, пожалуй, — кивнул Кот и опустил руки. — Но я не умею под дулом ружья заниматься такими делами. У меня ничего не выйдет.
   — Вмести поучимся, — ответила Бударина. — Опыт — дело наживное.
   — Кроме того, тут трупешник лежит. Как тебе рядом с мертвяком?
   — Нормально. От него от мертвого больше пользы, чем от живого, — Бударина презрительно поморщилась. — Если ты его убил, значит, были причины. Лично я на тебя не в обиде.
   Страх и удивление прошли, осталась лишь усталость. Кот потер лоб ладонью, кажется, у него поднялась температура.
   — А ты на меня не стукнешь?
   — Тут, как говориться, все будет зависеть от тебя, — Бударина улыбнулась и опустила ружье. — Нет, сначала иди в ванную. Сбрось с себя одежду, помойся. А потом…
   — Понял, — кивнул Кот. — Все понял. Сначала в ванную. Я не против.

Глава пятая

   Старший следователь майор Станислав Азаров угробил целое утро, посвятив его очередному, четвертому по счету, допросу вдовы Марии Пашпариной. Он не стал приглашать женщину на Петровку, сам приехал в местное отделение милиции, где ему до обеда предоставили отдельный кабинет на втором этаже. Пашпарина прибыла без пяти минут девять, хотя после гибели мужа еще не отвыкла от барских замашек и наверняка дрыхла бы до полудня, если бы не повестка.
   Азаров, заполняя бланк протокола допроса свидетеля, пребывал в хорошем настроении, испытывая что-то вроде вдохновения, он был почти уверен, что сегодня бабу удастся разговорить. Хочет она того, или нет, но предметный разговор состоится. Для разминки Стас задал несколько вопросов, ответ на которые знал наперед.
   — Итак, во время нашей прошлой и позапрошлой встречи вы утверждали, что в глаза не видели друга вашего мужа, так?
   — Совершенно верно. Если вы только за этим вызвали меня сюда, то, к сожалению, мы оба напрасно теряем время.
   Она заводится с пол-оборота. И хорошо. Пусть эта сучка позлится, выйдет из себя, поскрипит зубами. Стас задал еще полтора десятка бессмысленных вопросов и аккуратно, почти дословно, записал ответы в протокол. За последние два дня старший следователь проделал большой объем работы, написал кучу запросов, побеседовал с двумя десятками персонажей этой истории и выяснил некоторые любопытные факты.
   — Вы не вспомнили имя гостя вашего супруга?
   — Нет. То есть… Николай. Кажется.
   — Хорошо, пусть сегодня он будет Николаем, — согласился Азаров.
   Так, Алексей Косенко, заместитель и компаньон покойного Пашпарина, утверждал, что Димон ждал возвращения своего старого дружбана, с которым в молодые годы крутил какие-то темные дела. Имени друга Димона Косенко не знал. Своему старому кенту Пашпарин хотел за здорово живешь отдать долю в своем бизнесе, и долю немалую. Димон как-то проговорился, что он обязан тому парню не только своим благополучием, но и свободой. Косенко сказал, что пара фраз была брошена вскользь, как бы между делом и скоро забылась.
   Но после смерти Димона его слова наполнились совершенно иным содержанием, другим подтекстом. Похоже, что Пашпарин хотел задобрить некоего человека, с которым в прежние времена водил дружбу. И которого по каким-то причинам боялся. В широту натуры жуликов и прохиндеев, вроде покойного Димона, следователь не верил ни секунды. Такими людьми движет лишь голый расчет, меркантильные интересы. И еще страх. Иначе с чего бы разыгрались приступы беспричинной щедрости?
   О жизни Димона Азаров составил некоторое, самое общее, представление. Коротко говоря, это типичный отморозок, который хотел выглядеть респектабельным бизнесменом, но так и остался уличным отморозком. В свое время Ошпаренный тесно общался с тремя парнями, личности которых установлены. Все были на приколе у милиции, по информации из оперативных источников, занимались угоном и перепродажей дорогих иномарок.
   Что интересно, эта троица участвовала в неудачном ограблении одной коммерческой шарашки и перестрелке с милиционерами, в ходе которой двое парней были убиты, этот факт сомнений не вызывает, а единственный выживший фигурант, некто Константин Огородников по кличке Кот, надолго загремел на зону.
   В исправительно-трудовое учреждение строго режима ушел срочный запрос и на следующий день получили ответ за подписью начальника колонии Ефимова. Оказывается, несколько дней назад Огородников скончался от воспаления легких. Много смертей, слишком много для одного уголовного дела. Но нет причин не верить в кончину Кота, но и поверить трудно. Ведь тогда получается, что близких друзей у Димона не было. Значит, что в природе не существует человека, которому бы Пашпарин мог сделать этот королевский подарок. С колонией, где мотал срок Кот, еще предстоит разобраться, но в следственной практике Азарова бывали случаи, когда мертвые воскресали, а живые люди числились умершими.
   Следователь внимательно посмотрел на вдову Димона. Дамочка очень раздражена, она нервничает, но делает вид, что спокойна. Получается плохо. Кажется, она дозрела, пора задавать вопросы по существу.
   Азаров выложил на стол увеличенную фотографию Огородникова, придвинул снимок к Пашпариной.
   — Вот этот тип очень похож на легендарного ночного гостя, — сказал он, наблюдая за выражением лица Маши. — Карточка из личного дела Огородникова. Сделана четыре года назад тюремным фотографом. Но узнать Костю можно. С той поры он не слишком сильно изменился. Правда?
   — Я не буду продолжать эту беседу, пока в кабинете не появится мой адвокат.
   — Если здесь появится адвокат, на этом столе появится постановление о вашем задержании, — Азаров хлопнул по столешнице ладонью. Звук получился приятный, будто кому пощечину залепили. — Я лично подберу для вас какую-нибудь статью УК. А выбор у меня большой. И наши разговоры будут продолжены в кабинете следственного изолятора. Адвокатов туда пускают очень редко. Подумайте о ребенке. Отца ему уже не вернешь. Но он может потерять и мать. Дело куда серьезнее, чем вам кажется.
   — Я имею права не давать показаний против себя. И мужа.
   — Слушайте, вы интересуете меня в последнюю очередь. А ваш муж, если вы помните, лежит на кладбище. Сейчас я ищу Огородникова. Он моя цель, а не вы. Но если и будет продолжаться вранье, тем хуже.
   — Не желаю слушать ваши угрозы.
   Азаров пожал плечами. Сейчас он начинал блефовать, очень важно, чтобы Пашпарина ни на миг не усомнилась в блефе.
   — У меня есть показания кастелянши, которая дежурила в холле вашего дома, когда там появился ваш муж в компании Кота, — сказал Азаров и загнул один палец. Старая грымза, дежурившая в ту ночь в холле здания, не смогла вспомнить, был ли с Димоном именно человек с фотографии. Или ночной гость просто немного смахивает на него.
   — Второе. Есть показания охранников, которые видели Огородникова, когда он заявился в офис вашего мужа и назвался Николаем Шубиным.
   Азаров загнул средний палец. Это, мягко говоря, большое преувеличение. Охранники врали и темнили, ссылаясь на то, что в день мимо поста проходят сотни разных людей, каждого в лицо не упомнишь. Парни боялись потерять работу, и Азаров особенно на них не давил. Только напомнил парням, что человек живет только один раз. И вовсе не для того, чтобы провести молодость за решеткой. А в СИЗО они запоют другую песню, но будет поздно останавливать огромную следственную машину. И дал этим гаврикам еще пару дней на размышление.
   — Третье. Секретарь вашего мужа, утверждает, что опознала Огородникова.
   Майор загнул безымянный палец. С секретарем покойного Димона не удалось поговорить. Она взяла больничный, а когда опера явились к ней на квартиру, выяснилось, что баба два дня, как уехала из Москвы, и неизвестно когда вернется обратно. Позже выяснилось, что на следующий день после убийства Димона, секретарь чартерным рейсом вылетела в Италию, якобы на отдых.
   — Четвертое. Компаньон Дмитрия Алексей Косенко видел Огородникова в офисе фирмы. Они столкнулись в коридоре нос к носу. Тут ошибок быть не может. Я могу и дальше перечислять имена свидетелей. Но пальцев не хватит, даже если я сниму ботинки и носки.
   Косенко в тот день и час был настолько пьян, что не узнал бы собственную мать, столкнись он с ней в ресторане, где с веселой компанией отдыхал с полудня. Этот хмырь вспомнил, что у друга Димона была какая-то кликуха, короткая. Но какая именно, в голове не удержалось.
   — Но я…
   — В то последнее утро вы вместе с мужем и Огородниковым спустились в подземный гараж. Вы сели в свою машину. А Пашпарин с Котом в джип «БМВ». И разъехались. Правильно?
   Пашпарина опустила взгляд.
   — В гараже установлена парочка видеокамер. Записи, сделанные с них, уже приобщены к делу, — на этот раз Азаров сказал полуправду. Записи камер слежения существовали, но физиономии Димона и его гостя в кадр не попали. — Ну, будем говорить или как? Перед тем, как ответить, вспомните о ребенке. Каково будет ему?
   — Чего вы добиваетесь? Ведь у вас уже все есть. Факты, свидетели…
   — Ваши показания — последний штрих в моей картине. Всего-то.
   Азаров видел, что Пашпарина побледнела. Плечи безвольно опустились, женщина всхлипнула, готовая заплакать. Все, баба готова облегчить душу. Значит, нюх сыщика не подвел его и в этот раз, а настырность в достижении цели принесла большой бонус. В гости приходил именно Огородников. Смутная догадка, мелькнувшая в бедовой голове Азарова, теперь превращается в реальный факт, установленный следствием.
   — Пить хотите? — следователь привстал с кресла. — Глоток водички?
   Не дожидаясь ответа, Азаров взял с подоконника графин и наполнил стакан.

* * * *

   Солнце еще не поднялось над землей, предрассветные сумерки окрасили мир в серый цвет. Этой ночью Жлоб впервые ослушался хозяина, не выполнил приказ Постного, не сжег машину с трупом друга, а, завернув Кубу в брезент, закопал его возле лесополосы на краю огромного поля. Пару минут постоял у низкого могильного холмика, сел в «опель» и поехал в город.
   Дома никто не удивился его неурочному появлению, родные давно привыкли, что Игорь может вернуться домой в любое время дня и ночи. Может исчезнуть дней на пять и даже не позвонить. Матери дома не оказалось, она работала проводницей, сегодня ее смена. Брат у тетки в дерене. А старая бабка совсем глухая, спит в своей комнатенке до полудня.
   Жлоб принял душ, смыл въевшуюся в кожу грязь, вымыл голову. И, устроившись на кухне, соорудил себе омлет из четырех яиц, последний раз он ел вчера днем, в какой-то забегаловке проглотил чебуреки, и весь день промучился изжогой. С виду аппетитный омлет почему-то не полез в горло, Жлоб вывали его в помойное ведро, открыл бутылку пива и, присев у окна, стал тупо разглядывать квадрат старого двора.
   Он неподвижно просидел так около часа, потом вернулся в свою комнату, надел светлую шелковую сорочку, отлично выглаженные брюки и пиджак. Побрызгался одеколоном и прошелся щеткой по безупречно чистым ботинкам с верхом из лакированной кожи. Вытащил из обувной коробки пистолет ТТ и две снаряженных обойма. Пистолет засунул под ремень, обоймы опустил в брючный карман. Ключи от квартиры положил на тумбочку. Бабка так и не проснулась. Что ж, значит, не судьба сегодня увидеть ее.
   Через пять минут Жлоб спустился к машине и сел за руль. Он подъехал к автосервису «Динамит», остановившись перед полосатым красно-белым шлагбаумом, дал два коротких гудка. Только что заступивший на дежурство вахтер уже дремал в своей кирпичной конуре. Продрав глаза, он высунулся в дверь и, узнав Игоря Желабовского, нажал кнопку, поднял шлагбаум и помахал рукой, мол, проезжай, чего стоишь.
   Оставив машину у подъезда, Жлоб поднялся на второй административного этаж, стукнулся в приемную Постного. Секретарь Марина, оценив прикид визитера, покачала головой.
   — Пока шефа нет, — сказала она. — Но он звонил. Скоро подъедет.
   — Когда «скоро»? К вечеру?
   — Ну, в течение часа. А ты чего это так вырядился? Разбогател что ли?
   — Есть немного, — усмехнулся Жлоб.
   — И каковы, так сказать, источники доходов? Или я слишком любопытна?
   — Не слишком. Навоз продал. Вот оттуда и деньги.
   — Навоз? — переспросила Марина, туго понимавшая даже простенький юмор. — Фу, какая гадость. Впрочем, деньги не пахнут. Пригласил бы бедную девушку в ресторан. На ужин. С продолжением застолья в домашней обстановке, а?
   — Вот продам еще пару тонн навоза — и приглашу, — пообещал Желабовский. — Слово джентльмена.
   — Буду ждать. Ты присядь тут рядышком, газетку почитай.
   Марина облизнула густо накрашенные губки. Жлоб взял газету, но в приемной не остался.
   — В коридоре почитаю, — сказал он и вышел за порог.
   Устроился на стуле у двери и проворчал себе под нос:
   — Подстилка чертова. Сучка. Уже всех перетрахала. И теперь ко мне клинья подбивает.
   Он попытался читать заметку о молодой аферистке, опустившей на деньги двух кандидатов в мэры, но не смог осилить и пары абзацев. Мысли разбегались, а газетные строчки расплывались перед глазами. То ли после бессонной ночи такая петрушка, то ли от тех диких переживаний, что пришлось пережить.
   Комкая газету, Желабовский про себя перечислял все обиды, что ему пришлось претерпеть от хозяина. Он загибал пальцы, снова принимался считать и сбивался. Пожалуй, толстый поминальник наберется. И в смерти Кубы, если разобраться, виноват именно Постный. Хмурой дождливой ночью он послал двух парней поджигать ту паршивую забегаловку. Выбрал время. Не мог подождать, когда погода разгуляется.