Страница:
— Я же не отказываюсь, — заюлил Китай. — Нет проблем. Берем бумер с присвистом. Но ты же знаешь мои правила.
— Ну, я подумала, что он мент, но это — мимо. Замашки у него не ментовские. И на блатного не похож. Одет по фирме. Наверняка зелени полный лопатник. По моим прикидкам, он просто залетный фраер. Без мозгов. То есть с небольшими отклонениями. Когда я сказал, что у меня брат на зоне, этот мудель вдруг заявил, что и он на той же зоне лямку тянул. То ли просто врать для него — все равно, что курить. То ли он юморист. А верней всего — у него чердак протекает. Слегка.
— Что же он делает в нашем захолустье?
— Ясный хрен — катается в свое удовольствие, приключений ищет. И он их, кажется, нашел. Много приключений.
— Так бы сразу и сказала, — Пак облегченно вздохнул, в глазах заблестели желтые огоньки, будто кто фонариком посветил. — С этого и начинать надо было. А то извращенец… Мент… Фуфлыжница ты. В огороде бузина, в жопе дым, а Киеве больной дядька. Так это по-русски и называется.
— Поедешь с нами или как?
— Ты что, совсем мозги отключил? — Дашка возмущенно хлопнула себя ладонями по бедрам. — Я дала шикарную наколку, бери бумер голыми руками и радуйся. А он еще что-то блеет. Может быть, мне самой заняться этой тачилой? Я ведь и без вашей помощи легко обойдусь. И хрен тебе по всей роже.
— Только не заводись, — Китай улыбнулся. Зная, что путь к сердцу женщины лежит через ее уши, выдавил из себя несколько убогих комплиментов. Сказал, что Дашка его правая рука и к тому же самая крутая девчонка во всей области. — Как зовут хоть хмыря? Ну, имя у него есть?
— Кажется, Володя. Нет, Костей. Точно, он же представился.
Дашка, как обычно, приврала, взять бумер она не могла, тут надо иметь, как минимум, двух помощников. Да еще в машинах хорошо разбираться. Вдруг на этой таратайке крутая противоугонная система, которая определят местоположение иномарки через спутник, из космоса. Или еще какая-то штука. Проезжаешь, например, по трассе и в самой гуще автомобилей у тебя глохнет движок. И ни с места. Мало ей неприятностей. Но почему бы не поблефовать, Китай должен знать свое место, он мелкий бандюган, собравший бригаду из отмороженных пацанов.
— Нет, я только спросил, — дал задний ход Китай. — Не хочешь ехать, оставайся здесь. Может быть, ждать придется долго, до самого вечера, а то и до ночи. Кто же знает, когда он тронется в дорогу.
— Ничего, я терпеливая.
— А у него случайно пушки нет?
— Вот ты сам и спросишь. Когда заведешь светский разговор. «Уважаемый господин, у вас пушки нет? А то мы хотели забрать вашу тачку, но боимся, что вы наделаете в нас много лишних дырок».
Глядя на кислую морду Китая, Дашка засмеялась. Хотелось взять со стола, вкопанного в землю, здоровую сковороду и со всего маха приложить этого придурка по его дурной круглой репе. Авось, мозгами шевелить научится, конечно, не каждый день, об этом и речи нет, но хотя бы изредка. Раз в год или в пятилетку.
— Смотри сама. Оставайся тут. Картошка и консервы в погребе. Может, и нам что горяченького сбацаешь, если вернемся к ночи.
— Не раскатывай губы, умник, — Дашка презрительно фыркнула. — Это ты должен мне сбацать горяченькое и подавать в постель вместе с кофе. Давай по деньгам договоримся.
— Ну, четыре штукаря получишь, — пообещал Китай и добавил. — Но только через неделю, когда толкнем бумер. Сейчас у меня свободных грошей нет.
— Четыре штуки? — поморщилась Дашка. — И ради этого дерьма я все это затеяла. Свою мелочь можешь оставить носильщику на вокзале.
— А чего ты хочешь?
— Пять с полтиной, не меньше. И еще какую-нибудь тачку. Пусть старую, но чтобы была на ходу.
— Договорились, — безропотно согласился Китай, спорить с Дашкой дело неблагодарное, а цену она спрашивает божескую. Тем более после предпродажной подготовки покупатель на бумер моментом нарисуется. — Посмотри тачанку, которая за углом сарая стоит. Год пробегает без ремонта.
На участок пролезли через заднюю изгородь.
Шли осторожно, что не притоптать высокую траву. Прежде чем приступить к делу, стукнулись в дверь, в петлях которой висел амбарный замок. Значит, в доме никого. Внимательно осмотрели надворные постройки и даже заглянули и плюнули по разу в глубокое жерло колодца. Четверть часа Миха возился под днищем бумера, прикрепляя микросхему, которая должна была по сигналу с пульта дистанционного управления прервать подачу горючего к движку.
Наконец он выбрался на свет божий, вытер чумазую морду рукавом ветровки. И стал разбирать домкраты, побросал в сумки инструмент. Китай и Рослый, сжимавший в руке монтировку, спрятавшись в зарослях шиповника, выглядывали из своего укрытия, не покажется ли с другой стороны дороги неизвестный, какой-нибудь нежданный гость. Чего доброго стукнется в дом. И потребуется его успокоить. Но все обошлось.
— Готово, — сказал Миха. — Все как в лучших домах Лондона. Нажимаешь на кнопку дистанционного управления, и бумер встал.
— Прошлый раз ты говорил то же самое, — ответил Китай. — А твоя машинка не сработала. И мы утерлись.
— В этот раз все проверено и перепроверено, — ответил Миха.
— В тот раз тоже все было перепроверено, — проворчал Китай. — А мы поимели не тачку, а полные штаны дерьма.
— Не гугни ты одно и тоже, — Миха повесил на плечо сумку с инструментом. — И тогда аппарат был в порядке. А батарейки дохлыми оказались.
Перебравшись тем же маршрутом через изгородь, двинули в обратную сторону. И не сразу нашли фургон, спрятанный за молодым березовым подлеском. Степа остался за рулем, остальные устроились в грузовом отсеке, Китай достал из-под сидения бутылку минеральной воды и пустил ее по кругу. Говорить было не о чем, оставалось только ждать. Разминуться с Костей или как там его, они не могли. Этот кадр с отремонтированными колесами должен проехать мимо них, потому что с трассы сюда вела только эта единственная дорога.
Китай, запретив включать музыку, вытащил карты, разобрал раскладной столик, но игра не пошла. Парни думали о предстоящем деле, отвлекались, Миха пытался травить анекдоты, но никто даже не улыбнулся. Китай знал по опыту, что время перед делюгой самое муторное, его надо просто пережить. Он глянул на часы, до вечера еще вагон времени. Но долго ждать не пришлось. Издалека послышался звук движка, видимо у тачки проржавел глушитель, пикап, проехавший мимо, гудел, как самолет, набиравший высоту.
— Ну вот, а ты боялась, — сказал Китай самому себе и перебрался на переднее сидение. — Вечер, ночь… Мать твою, и сутки прочь.
Парни побросали карты и закурили, сейчас не надо дергаться. Остается только ждать. Может быть, считанные минуты, может, час. Ясно, как только Костя установит колеса, он уезжает отсюда, не задержавшись ни одной лишней минуты. Торчать в этом старом клоповнике ему без мазы.
Китай не ошибся, потому что ошибался редко. Вскоре появился и исчез из виду ржавый пикап. Обратной дорогой он ехал еще медленнее, а глушак ревел, как турбина, готовый отвалиться.
Еще через четверть часа показался бумер.
Тачка шла довольно быстро. Китай мысленно перекрестился. Лишь бы водила не поехал в сторону города, там трасса довольно оживленная и асфальт хороший. Бумер легко оторвется от их фургона, под капотом которого всего-то восемьдесят две старые лошадки. А дистанционное управление действует на расстоянии не более ста метров. Если же чувак свернет в противоположную сторону, шансы — высокие. Дорога хоть и пустая, но такая хреновая, но на ней можно убить любую тачку. А Костя наверняка бережет свой новый бумер. Поэтому и скорость будет держать не выше шестидесяти.
— Ты чего стоишь? — Китай тронул водилу за плечо. — Дрыхнешь что ли? Поехали, живо.
Глава одиннадцатая
— Ну, я подумала, что он мент, но это — мимо. Замашки у него не ментовские. И на блатного не похож. Одет по фирме. Наверняка зелени полный лопатник. По моим прикидкам, он просто залетный фраер. Без мозгов. То есть с небольшими отклонениями. Когда я сказал, что у меня брат на зоне, этот мудель вдруг заявил, что и он на той же зоне лямку тянул. То ли просто врать для него — все равно, что курить. То ли он юморист. А верней всего — у него чердак протекает. Слегка.
— Что же он делает в нашем захолустье?
— Ясный хрен — катается в свое удовольствие, приключений ищет. И он их, кажется, нашел. Много приключений.
— Так бы сразу и сказала, — Пак облегченно вздохнул, в глазах заблестели желтые огоньки, будто кто фонариком посветил. — С этого и начинать надо было. А то извращенец… Мент… Фуфлыжница ты. В огороде бузина, в жопе дым, а Киеве больной дядька. Так это по-русски и называется.
* * * *
Приняв решение, Китай кликнул своих пацанов и спросил Дашку:— Поедешь с нами или как?
— Ты что, совсем мозги отключил? — Дашка возмущенно хлопнула себя ладонями по бедрам. — Я дала шикарную наколку, бери бумер голыми руками и радуйся. А он еще что-то блеет. Может быть, мне самой заняться этой тачилой? Я ведь и без вашей помощи легко обойдусь. И хрен тебе по всей роже.
— Только не заводись, — Китай улыбнулся. Зная, что путь к сердцу женщины лежит через ее уши, выдавил из себя несколько убогих комплиментов. Сказал, что Дашка его правая рука и к тому же самая крутая девчонка во всей области. — Как зовут хоть хмыря? Ну, имя у него есть?
— Кажется, Володя. Нет, Костей. Точно, он же представился.
Дашка, как обычно, приврала, взять бумер она не могла, тут надо иметь, как минимум, двух помощников. Да еще в машинах хорошо разбираться. Вдруг на этой таратайке крутая противоугонная система, которая определят местоположение иномарки через спутник, из космоса. Или еще какая-то штука. Проезжаешь, например, по трассе и в самой гуще автомобилей у тебя глохнет движок. И ни с места. Мало ей неприятностей. Но почему бы не поблефовать, Китай должен знать свое место, он мелкий бандюган, собравший бригаду из отмороженных пацанов.
— Нет, я только спросил, — дал задний ход Китай. — Не хочешь ехать, оставайся здесь. Может быть, ждать придется долго, до самого вечера, а то и до ночи. Кто же знает, когда он тронется в дорогу.
— Ничего, я терпеливая.
— А у него случайно пушки нет?
— Вот ты сам и спросишь. Когда заведешь светский разговор. «Уважаемый господин, у вас пушки нет? А то мы хотели забрать вашу тачку, но боимся, что вы наделаете в нас много лишних дырок».
Глядя на кислую морду Китая, Дашка засмеялась. Хотелось взять со стола, вкопанного в землю, здоровую сковороду и со всего маха приложить этого придурка по его дурной круглой репе. Авось, мозгами шевелить научится, конечно, не каждый день, об этом и речи нет, но хотя бы изредка. Раз в год или в пятилетку.
— Смотри сама. Оставайся тут. Картошка и консервы в погребе. Может, и нам что горяченького сбацаешь, если вернемся к ночи.
— Не раскатывай губы, умник, — Дашка презрительно фыркнула. — Это ты должен мне сбацать горяченькое и подавать в постель вместе с кофе. Давай по деньгам договоримся.
— Ну, четыре штукаря получишь, — пообещал Китай и добавил. — Но только через неделю, когда толкнем бумер. Сейчас у меня свободных грошей нет.
— Четыре штуки? — поморщилась Дашка. — И ради этого дерьма я все это затеяла. Свою мелочь можешь оставить носильщику на вокзале.
— А чего ты хочешь?
— Пять с полтиной, не меньше. И еще какую-нибудь тачку. Пусть старую, но чтобы была на ходу.
— Договорились, — безропотно согласился Китай, спорить с Дашкой дело неблагодарное, а цену она спрашивает божескую. Тем более после предпродажной подготовки покупатель на бумер моментом нарисуется. — Посмотри тачанку, которая за углом сарая стоит. Год пробегает без ремонта.
* * * *
Китай и его бригада оказались на месте в первом часу дня. Поставили на узкой лесной дороге синий фургон «Мерседес вито» и оставив за рулем Степу, лучшего водилу в городе. Он звякнет по мобиле, в крайнем случае, подаст сигнал, прогудит три раза, если удивит, что этот московский придурок возвращается. Подумали пару минут и решили, что фургон лучше загнать в лес, встреча на дороге, по которой никто не ездит, может насторожить хозяина бумера. Еще полкилометра Китай и два его дружбана протопали на своих двоих. Спортивные сумки, набитые кое-каким инструментом и домкратами, оттягивали плечи.На участок пролезли через заднюю изгородь.
Шли осторожно, что не притоптать высокую траву. Прежде чем приступить к делу, стукнулись в дверь, в петлях которой висел амбарный замок. Значит, в доме никого. Внимательно осмотрели надворные постройки и даже заглянули и плюнули по разу в глубокое жерло колодца. Четверть часа Миха возился под днищем бумера, прикрепляя микросхему, которая должна была по сигналу с пульта дистанционного управления прервать подачу горючего к движку.
Наконец он выбрался на свет божий, вытер чумазую морду рукавом ветровки. И стал разбирать домкраты, побросал в сумки инструмент. Китай и Рослый, сжимавший в руке монтировку, спрятавшись в зарослях шиповника, выглядывали из своего укрытия, не покажется ли с другой стороны дороги неизвестный, какой-нибудь нежданный гость. Чего доброго стукнется в дом. И потребуется его успокоить. Но все обошлось.
— Готово, — сказал Миха. — Все как в лучших домах Лондона. Нажимаешь на кнопку дистанционного управления, и бумер встал.
— Прошлый раз ты говорил то же самое, — ответил Китай. — А твоя машинка не сработала. И мы утерлись.
— В этот раз все проверено и перепроверено, — ответил Миха.
— В тот раз тоже все было перепроверено, — проворчал Китай. — А мы поимели не тачку, а полные штаны дерьма.
— Не гугни ты одно и тоже, — Миха повесил на плечо сумку с инструментом. — И тогда аппарат был в порядке. А батарейки дохлыми оказались.
Перебравшись тем же маршрутом через изгородь, двинули в обратную сторону. И не сразу нашли фургон, спрятанный за молодым березовым подлеском. Степа остался за рулем, остальные устроились в грузовом отсеке, Китай достал из-под сидения бутылку минеральной воды и пустил ее по кругу. Говорить было не о чем, оставалось только ждать. Разминуться с Костей или как там его, они не могли. Этот кадр с отремонтированными колесами должен проехать мимо них, потому что с трассы сюда вела только эта единственная дорога.
Китай, запретив включать музыку, вытащил карты, разобрал раскладной столик, но игра не пошла. Парни думали о предстоящем деле, отвлекались, Миха пытался травить анекдоты, но никто даже не улыбнулся. Китай знал по опыту, что время перед делюгой самое муторное, его надо просто пережить. Он глянул на часы, до вечера еще вагон времени. Но долго ждать не пришлось. Издалека послышался звук движка, видимо у тачки проржавел глушитель, пикап, проехавший мимо, гудел, как самолет, набиравший высоту.
— Ну вот, а ты боялась, — сказал Китай самому себе и перебрался на переднее сидение. — Вечер, ночь… Мать твою, и сутки прочь.
Парни побросали карты и закурили, сейчас не надо дергаться. Остается только ждать. Может быть, считанные минуты, может, час. Ясно, как только Костя установит колеса, он уезжает отсюда, не задержавшись ни одной лишней минуты. Торчать в этом старом клоповнике ему без мазы.
Китай не ошибся, потому что ошибался редко. Вскоре появился и исчез из виду ржавый пикап. Обратной дорогой он ехал еще медленнее, а глушак ревел, как турбина, готовый отвалиться.
Еще через четверть часа показался бумер.
Тачка шла довольно быстро. Китай мысленно перекрестился. Лишь бы водила не поехал в сторону города, там трасса довольно оживленная и асфальт хороший. Бумер легко оторвется от их фургона, под капотом которого всего-то восемьдесят две старые лошадки. А дистанционное управление действует на расстоянии не более ста метров. Если же чувак свернет в противоположную сторону, шансы — высокие. Дорога хоть и пустая, но такая хреновая, но на ней можно убить любую тачку. А Костя наверняка бережет свой новый бумер. Поэтому и скорость будет держать не выше шестидесяти.
— Ты чего стоишь? — Китай тронул водилу за плечо. — Дрыхнешь что ли? Поехали, живо.
Глава одиннадцатая
В эту минуту Костян не испытывал ни обиды, ни злости на Дашку. Все не заладилось с самого начала, так и дальше поехало. И неизвестно, сколько будет продолжаться эта проклятая полоса невезения, если вовремя не остановиться. Девчонка похожа на затравленного зверька, она не верит никому и даже самой себе. Она озлоблена на весь мир, думает только о том, как вытащить билет на свободу для брата.
Но Дашке не слишком везет в ее героических начинаниях. Видно, денег едва на хлеб хватает, а впереди — все та же пустыня, где не растут деревья с зелеными банкнотами вместо листьев. Вчера ее чуть было не прибрали местечковые братки, чудом она осталась жива. Но рано или поздно до нее дотянутся. Если, конечно, она, прочитав письмо Кольки, не сумеет сделать правильные выводы.
А суть письма ясная, как божий день: бросай все темные дела, сестренка, потому что у любой веревочки есть свой конец. Один день за колючкой, за высокими заборами, под автоматами вертухаев не стоит всех денег, которые можно срубить, занимаясь воровством и кидаловым. Простое и ясное письмо.
Доживая последние часы в больничке, Колька хотел сказать о главном, о том, что выстрадал сам, он хотел предостеречь единственную сестру от собственных ошибок. Впрочем, на чужих ошибках никто не учится. Так было и так будет. Пока не набьешь шишек на своем лбу, ни хрена не поймешь, даже если попадутся хорошие учителя. Где-то на мятой бумажке, спрятанной в потайном кармане пиджака, есть адрес дяди Миши Шубина. В ближайшем населенном пункте Кот купит конверт и отправит Колькино письмо по адресу дяди, а тот, прочитав, передаст племяннице.
Пусть так и будет. Кот сделал все, что мог, себя упрекнуть не в чем.
Странно, что до Дашки еще не дошла весть о смерти брата. Как бы не плутала казенная похоронка, письмо уже должно быть у адресата. И объяснений этой задержке нет.
На развилке Костян повернул в противоположную от города сторону, дорога оказалась такой ухабистой, будто по ней прошла танковая колонна, стесав гусеницами тяжелых машин весь асфальт. Пришлось немного сбавить скорость. Судя по карте, до поселка Волчанский с населением в полторы тысячи человек, всего-то полтора десятка верст. Там он бросит письмо в ящик. И дальше покатит в свое удовольствие, за поселком начинается приличная трасса в четыре ряда.
Долго ездить на приметном бумере, пусть даже на него есть левая доверенность, и номерные знаки Кот поменял еще в Москве, дело не самое безопасное. Надо подумать, как сбагрить машину, не вступая в контакт со старыми знакомыми перекупщиками. Через них попадешь на прицел легавым. Надо найти другой способ…
Встречных машин не попадалось, хвойный лес, подступивший близко к дороге, казался угрюмым и загадочным. Погруженный в свои мысли, Кот не озирался по сторонам и не заглядывал в зеркальце заднего вида, где уже можно было разглядеть видавший виды синий фургон «Мерседес».
Расстояние между машинами медленно сокращалось. Китай, сидевший на переднем пассажирском сидении, вертел в руках пульт дистанционного управления и шепотом матерился. Если Миха, помешанный на копеечной экономии, опять вставил в пульт дохлые батарейки, путь не обижается. Китай отходит его по горбешнику бейсбольной битой, а заодно уж, коли начал, разломает ему рожу.
Степа, сидевший за рулем, нервно закашлялся и сказал:
— До развилки остается километров пять или чуть больше. Тут самое подходящее место. Можно с дороги съехать и там…
— Да знаю, мать твою, — взвился Китай. — Бля, ты один что ли тут такой умный. Все уже обговорили. Хрена по десятому разу сопли перетирать.
Он оглянулся назад, отметив про себя, что парни в грузовом отсеке примолкли. Миха от волнения покусывал губу. Рослый обматывал правый кулак эластичным бинтом. Он всегда берег суставы на руках, но перчатками не пользовался, предпочитая бинт.
— Чего приуныли, парни? — спросил Китай.
— Да вот я все думаю, вдруг этот чувак при делах, — ответил Рослый. — По нашей глубинке простой фраерок не станет ездить на икс-пятом бумере. Похоже, за ним стоят серьезные ребята. Как бы нам не обосраться.
— Если кто из нас и обосрется, то этим человеком будешь ты, — Китай зло скривил губы. — Ты один и больше никто.
Степа продолжал медленно сокращать дистанцию, до бумера остается метров восемьдесят или того меньше. Скоро развилка. Тянуть больше нельзя, надо действовать. Китай на секунду закрыл глаза, сделал глубокий вдох, как пловец пред погружением на глубину. Он выдвинул из пульта телескопическую антенну и нажал на кнопку. Моргнул красным глазком индикатор, похоже, шарманка сработала.
— Все пучком, — сказал Китай.
Бумер, замедлил ход, машину тряхнуло, водила свернул на обочину и остановился. Степа, снизив скорость, медленно подъехал к джипу, остановившись сзади, толкнул дверцу плечом.
Парни медленно двигались к машине, Кот нажал кнопку центрального замка, заблокировал двери и стал лихорадочно соображать, чем можно защититься от этой кодлы. Пистолет он разобрал еще вчерашним утром и, остановившись у пруда, заросшего осокой, закинул оружие подальше от берега. Монтировки под сидением нет. Что же остается?
Время на размышление вышло.
Вася Рослый подошел к дверце, развернул руку, обмотанную эластичным бинтом и со всей дури засадил пудовым кулаком в боковое стекло. В ту же секунду шаловливая рука Китая уже проникла в салон. Он попытался открыть дверцу. Кот вытащил раскочегаренный прикуриватель и ткнул им во внешнюю сторону ладони. Не ожидая сопротивления и этой адской боли, Китай отскочил в сторону, что-то проорал на родном корейском языке.
Крик оказался настолько истошным и диким, что вся компания непроизвольно отступила назад. А Дашка говорила — фраерок ушастый. Вот же чертова девка. Китай прижимал обожженную руку к груди.
Кот толкнул дверцу плечом, спрыгнул на асфальт.
— Вы чего творите, черти? — заорал он. — Давай поговорим.
Вся компания медленно пятилась назад, не зная, каких сюрпризов еще ждать от этого ухаря. Рослый сжимал и разжимал забинтованный кулак.
— Кто у вас тут главный?
Парни остановились, а Кот, совершив первую и единственную ошибку, сделал еще несколько шагов вперед, сблизившись с противниками до опасного расстояния. Первым пришел в себя Миха, он изо всех сил сжал рукоятку самодельной бейсбольной биты, которую прятал за спиной. Не слишком тяжелая и не слишком легкая, как раз по руке. Миха выскочил из-за спины Рослого и, широко размахнувшись, нанес резкий и мощный удар, целя в голову, в височную область.
Все, что успел Кот, обхватить голову руками и наклонить корпус вперед. Бита врезалась чуть выше мочки уха. Удар оказался настолько неожиданным и сильным, что свалил Кота с ног. В голове загудел колокол, а перед глазами расползлись клочья черного тумана, похожие на дым горящих покрышек. Оттолкнувшись ладонями от асфальта, Кот попытался приподняться. Но кто-то въехал ему ногой под нижнюю челюсть. И добавил по ребрам.
Кот снова повалился боком на дорогу, ботинок с острым и твердым рантом влепился ему в живот. Кот застонал, он видел, как капельки крови падают в пыль и, меняя цвет, становятся серыми. Кто-то поставил подметку башмака на его ладонь, припечатав ее к дорожному полотну.
Кот попытался ухватить нападавшего за ногу, но тот ловко вывернулся и, наклонившись, врезал кулаком в ухо. И добавил в верхнюю челюсть. Черный туман сделался гуще, а накатившая слабость не дала не то что подняться, не позволила даже закрыться от новых ударов. Кот уже не видел нападавших, только где-то над ним медленно двигались темные силуэты человеческих фигур. Кот плюнул кровью, заполнившей рот. Надо встать, иначе…
Он не смог продолжить мысль. Миха, разгоряченный схваткой и своей неожиданной победой, наклонился и так, что вздулись жилы на шее, проорал в самое ухо лежавшего на асфальте человека.
— Старшие у тебя, падла, в Москве сидят. А у нас тут махновщина.
Он снова занес биту для последнего решающего удара, но Вася Рослый перехватил палку.
— Харе, Миха, — сказал он. — Ты чего завелся? Ты и так уже переборщил по ходу.
Китай, стоявший на обочине, чутко водил головой из стороны в сторону, не едет ли машина. Устраивать этот мясокомбинат прямо на дороге, пусть глухой, проселочной, не самое умное дело. Случается, что сюда сворачивает милицейский патруль. Китай уже принял решение, он нажал на кнопку пульта, замкнул цепь прерывателя, пустил горючее к движку бумера.
— Давай его в фургон, только быстро шевелите поршнями, — скомандовал Китай. — Едем на старое место.
Китай сел за руль бумера и включил зажигание. На этот раз фарт попер, как в сказке. И этот гребаный пульт, на которой не было никакой надежды, неожиданно сработал. И мужика они сделали в пять секунд. Теперь нужно еще немного везения и тогда… Китай точно не знал, что случится «тогда», но интуиция подсказывала, что дело, раз оно с самого начала хорошо пошло, заладится и дальше. Только эта проклятая рука, прожженная прикуривателем. Впрочем, за большие деньги такую боль можно перетерпеть.
Вытащив Кота из фургона, бросили на землю. Миха, вошедший во вкус, присел над жертвой и улыбается, как последний придурок. Кажется, фраерок совсем плохой, вот-вот врежет дуба. На шее и лице запеклись чешуйки крови, дыхание неровное, почти неслышное, а сердце стучит через раз.
Китай со знанием дела полазил по карманам чужого пиджака и штанов, вытащил письмо Кольки и бумажник, бросил все это на капот бумера. А сам, потерев пальцами ткань пиджака, решил, что выбрасывать дорогую вещь нет никакого смысла, жмурикам верхняя одежда без надобности, а вот Китаю новый клифт не помешает. И не беда, что пиджак немного широк в плечах, да и штаны длинноваты, но велики — не малы. Китай, сбросив с себя старое тряпье, переоделся в костюм, с мелкими пятнами крови на лацканах, и остался доволен обновкой. Примерил ботинки. Надо же, его размерчик.
— И откуда у этих козлов такие машины? — Степа задумчиво почесал коротко стриженый затылок. — Неправильно это как-то. Да, Китай? Несправедливо…
Китаю было не до вопросов, тем более таких идиотских. Он туже затягивал ремень на брюках и раздумывал, не снять ли с жертвы и рубашку. Но этого делать не стал, свежее пятно крови на груди, да и воротничок разорван. Миха, не найдя себе другого дела, перекладывал из руки в руку самодельную биту.
— Миха, а на хрена ты его вальнул? — спросил Степа. — Это ведь не наша статья. Мы мокрухой сроду не занимались.
— Поплачься папочке в жилетку, — сквозь зубы процедил Миха. — Хренов чистоплюй. Мне чего, надо было стоять и смотреть? Еще бы немного, и он нам таких пиздов навешал, что мама дорогая. А валить я его не собирался. Я же не знал, что он такой нежный.
— Не собирался он. Рассказывай, — Степа покачал головой. — Будто я не видел, собирался ты или не собирался.
Покончив с переодеванием, в разговор вмешался Китай.
— Джип надо скидывать в срочном порядке, — буркнул он. — А потом месяца три на дне отлежаться.
Миха взял с капота бумажник, расстегнув клапан, пересчитал деньги. Не так чтобы густо, но лишней копейки не бывает. Затем стал изучать документы на машину.
— Тачка-то не на него, — сказал Миха. — На какого-то Пашпарина Дмитрия. На-ка посмотри.
Он вложил документы в ладонь Китая, стал разглядывать листки письма и неожиданно рассмеялся.
— Эй, вы только послушайте, что тут написано.
— Если хочешь, можешь кинуть письмо в почтовый ящик, — сказал Китай.
— Да тут и адреса нету, — отозвался Миха. — Получается, что письмо секретное. По прочтении уничтожить.
Он вытащил зажигалку, подпалил бумагу с одного края. Когда огонь разгорелся, бросил письмо на землю. Еще теплый пепел разнесло ветром. Китай одернул пиджак и сказал.
— Вроде бы все. Ну что, парни, сливаем?
Рослый, Миха, ухватив Кота за руки, волоком дотащили его до середины моста, пинками уложили его на самый край.
— Блин, помнил одну молитву, — сказал Китаец. — А сейчас из балды вылетела. И хрен с ней. Она и не подходила к случаю. Потому что за здравие. А тут нужна за упокой.
Китай с силой толкнул Кота подметкой башмака. Тело, сорвавшись с моста, дважды перевернувшись через голову, полетело вниз с десятиметровой высоты. Ушло глубоко под воду, оказавшись на самой стремнине реки, поднялось наверх. И снова исчезло. Когда все двинули к машинам, Миха замешкался, прикуривая сигарету. Он встал у края моста, на секунду показалось, что вдалеке из-под воды появилась голова только что сброшенного в речку парня.
— Этого не может быть, — прошептал Миха. — Хренота какая… Бред. Жмуры не плавают. Наверное, показалось.
Он постоял еще пару минут, вглядываясь в течение реки, в мелкие барашки волн, бьющихся о песчаный берег, но больше не увидел головы над поверхностью речушки. Только проплыли два бревна, сцепившиеся между собой ветками. И пропали за поворотом. Миха плюнул в воду, жадно затянулся табачным дымом и двинул к машинам, размышляя про себя о цене человеческой жизни. Как ни крути, цена невысокая.
Течение оказалось быстрым, а вода холодной. В тот момент, когда последние силы покинули Кота, он успел зацепиться за ветку дерева, плывущего вниз по течению. Он сказал себе, что теперь самое страшное позади, он не утонет, рано или поздно дерево прибьет к берегу, но тут ветка почему-то выскользнула из ладони. Через пару секунд до ствола было уже не дотянуться. И снова начался приступ слабости, Кот набрал в легкие воздуха и снова увидел темноту, наступавшую на него со всех сторон. И подумал, что он проиграл и на этот раз. Живым ему не выбраться.
Кот пришел в себя оттого, что его тормошили за плечо. Он лежал на песчаной отмели, волна плескалась у ног, а над ним стоял какой-то мужик в кожаном картузе. Человек что-то говорил, кажется, он задавал вопросы. Но Кот был слишком слаб, чтобы понять их смысл. Он хотел перевернуться с бока на спину, но ничего не получилось. Руки сделались чужими, непослушными, а ноги одеревенели до полного бесчувствия.
— Холодно, — прошептал Кот так тихо, что сам себя не услышал. — Слышь… Холодно очень.
— Ясное дело, не жарко, — сказал мужик. — Голяком-то…
Человек, склонился ниже, что-то сказал, задал пару вопросов. Кот старался разобрать слова, но снова провалился в забытье, похожее то ли на сон, то ли на обморок.
В следующий раз он очнулся в жарко натопленной избе. Дело, видно, шло к вечеру, горела лампочка в матерчатом абажуре, тихо играло радио. Костян лежал на железной койке с мягкой панцирной сеткой. Угол комнаты был отгорожен ситцевой занавеской, на которую ложились и пропадали человеческие тени. Мужик со знакомым голосом, который Кот слышал у реки, что-то объяснял женщине. Та коротко односложно отвечала, мужик пускался в дальнейшие объяснения. Кот разобрал слово «утопленник», а потом женщина засмеялась так легко и мелодично, будто колокольчик зазвенел.
Кот старался уловить смысл разговора. Он выхватывал отдельные слова, но эти слова почему-то не наполнялись смыслом. Кот закрывал тяжелые веки, проваливался в забытье, вздрагивал и снова слышал чужой разговор. Какая-то женщина, сдвинув занавеску, присела на табурет, поправила подушку, помогла Коту сесть, оправила на нем теплую нательную рубаху.
— Попей, — сказала она. — Лучше будет… Да не бойся ты. Никто тут тебя не обидит.
Но Дашке не слишком везет в ее героических начинаниях. Видно, денег едва на хлеб хватает, а впереди — все та же пустыня, где не растут деревья с зелеными банкнотами вместо листьев. Вчера ее чуть было не прибрали местечковые братки, чудом она осталась жива. Но рано или поздно до нее дотянутся. Если, конечно, она, прочитав письмо Кольки, не сумеет сделать правильные выводы.
А суть письма ясная, как божий день: бросай все темные дела, сестренка, потому что у любой веревочки есть свой конец. Один день за колючкой, за высокими заборами, под автоматами вертухаев не стоит всех денег, которые можно срубить, занимаясь воровством и кидаловым. Простое и ясное письмо.
Доживая последние часы в больничке, Колька хотел сказать о главном, о том, что выстрадал сам, он хотел предостеречь единственную сестру от собственных ошибок. Впрочем, на чужих ошибках никто не учится. Так было и так будет. Пока не набьешь шишек на своем лбу, ни хрена не поймешь, даже если попадутся хорошие учителя. Где-то на мятой бумажке, спрятанной в потайном кармане пиджака, есть адрес дяди Миши Шубина. В ближайшем населенном пункте Кот купит конверт и отправит Колькино письмо по адресу дяди, а тот, прочитав, передаст племяннице.
Пусть так и будет. Кот сделал все, что мог, себя упрекнуть не в чем.
Странно, что до Дашки еще не дошла весть о смерти брата. Как бы не плутала казенная похоронка, письмо уже должно быть у адресата. И объяснений этой задержке нет.
На развилке Костян повернул в противоположную от города сторону, дорога оказалась такой ухабистой, будто по ней прошла танковая колонна, стесав гусеницами тяжелых машин весь асфальт. Пришлось немного сбавить скорость. Судя по карте, до поселка Волчанский с населением в полторы тысячи человек, всего-то полтора десятка верст. Там он бросит письмо в ящик. И дальше покатит в свое удовольствие, за поселком начинается приличная трасса в четыре ряда.
Долго ездить на приметном бумере, пусть даже на него есть левая доверенность, и номерные знаки Кот поменял еще в Москве, дело не самое безопасное. Надо подумать, как сбагрить машину, не вступая в контакт со старыми знакомыми перекупщиками. Через них попадешь на прицел легавым. Надо найти другой способ…
Встречных машин не попадалось, хвойный лес, подступивший близко к дороге, казался угрюмым и загадочным. Погруженный в свои мысли, Кот не озирался по сторонам и не заглядывал в зеркальце заднего вида, где уже можно было разглядеть видавший виды синий фургон «Мерседес».
Расстояние между машинами медленно сокращалось. Китай, сидевший на переднем пассажирском сидении, вертел в руках пульт дистанционного управления и шепотом матерился. Если Миха, помешанный на копеечной экономии, опять вставил в пульт дохлые батарейки, путь не обижается. Китай отходит его по горбешнику бейсбольной битой, а заодно уж, коли начал, разломает ему рожу.
Степа, сидевший за рулем, нервно закашлялся и сказал:
— До развилки остается километров пять или чуть больше. Тут самое подходящее место. Можно с дороги съехать и там…
— Да знаю, мать твою, — взвился Китай. — Бля, ты один что ли тут такой умный. Все уже обговорили. Хрена по десятому разу сопли перетирать.
Он оглянулся назад, отметив про себя, что парни в грузовом отсеке примолкли. Миха от волнения покусывал губу. Рослый обматывал правый кулак эластичным бинтом. Он всегда берег суставы на руках, но перчатками не пользовался, предпочитая бинт.
— Чего приуныли, парни? — спросил Китай.
— Да вот я все думаю, вдруг этот чувак при делах, — ответил Рослый. — По нашей глубинке простой фраерок не станет ездить на икс-пятом бумере. Похоже, за ним стоят серьезные ребята. Как бы нам не обосраться.
— Если кто из нас и обосрется, то этим человеком будешь ты, — Китай зло скривил губы. — Ты один и больше никто.
Степа продолжал медленно сокращать дистанцию, до бумера остается метров восемьдесят или того меньше. Скоро развилка. Тянуть больше нельзя, надо действовать. Китай на секунду закрыл глаза, сделал глубокий вдох, как пловец пред погружением на глубину. Он выдвинул из пульта телескопическую антенну и нажал на кнопку. Моргнул красным глазком индикатор, похоже, шарманка сработала.
— Все пучком, — сказал Китай.
Бумер, замедлил ход, машину тряхнуло, водила свернул на обочину и остановился. Степа, снизив скорость, медленно подъехал к джипу, остановившись сзади, толкнул дверцу плечом.
* * * *
Кот, озадаченный поведением бумера, хмыкнул и вытащил из пачки сигарету, размышляя о том, с какой стати тачка заглохла и теперь даже не подает признаков жизни. Бросив взгляд на боковое зеркальце, он увидел подъезжающий фургон, из которого вывалились четыре парня. Рожи такие, что сразу ясно: эти тормознули вовсе не для того, чтобы помочь попавшему в неприятную ситуацию автомобилисту.Парни медленно двигались к машине, Кот нажал кнопку центрального замка, заблокировал двери и стал лихорадочно соображать, чем можно защититься от этой кодлы. Пистолет он разобрал еще вчерашним утром и, остановившись у пруда, заросшего осокой, закинул оружие подальше от берега. Монтировки под сидением нет. Что же остается?
Время на размышление вышло.
Вася Рослый подошел к дверце, развернул руку, обмотанную эластичным бинтом и со всей дури засадил пудовым кулаком в боковое стекло. В ту же секунду шаловливая рука Китая уже проникла в салон. Он попытался открыть дверцу. Кот вытащил раскочегаренный прикуриватель и ткнул им во внешнюю сторону ладони. Не ожидая сопротивления и этой адской боли, Китай отскочил в сторону, что-то проорал на родном корейском языке.
Крик оказался настолько истошным и диким, что вся компания непроизвольно отступила назад. А Дашка говорила — фраерок ушастый. Вот же чертова девка. Китай прижимал обожженную руку к груди.
Кот толкнул дверцу плечом, спрыгнул на асфальт.
— Вы чего творите, черти? — заорал он. — Давай поговорим.
Вся компания медленно пятилась назад, не зная, каких сюрпризов еще ждать от этого ухаря. Рослый сжимал и разжимал забинтованный кулак.
— Кто у вас тут главный?
Парни остановились, а Кот, совершив первую и единственную ошибку, сделал еще несколько шагов вперед, сблизившись с противниками до опасного расстояния. Первым пришел в себя Миха, он изо всех сил сжал рукоятку самодельной бейсбольной биты, которую прятал за спиной. Не слишком тяжелая и не слишком легкая, как раз по руке. Миха выскочил из-за спины Рослого и, широко размахнувшись, нанес резкий и мощный удар, целя в голову, в височную область.
Все, что успел Кот, обхватить голову руками и наклонить корпус вперед. Бита врезалась чуть выше мочки уха. Удар оказался настолько неожиданным и сильным, что свалил Кота с ног. В голове загудел колокол, а перед глазами расползлись клочья черного тумана, похожие на дым горящих покрышек. Оттолкнувшись ладонями от асфальта, Кот попытался приподняться. Но кто-то въехал ему ногой под нижнюю челюсть. И добавил по ребрам.
Кот снова повалился боком на дорогу, ботинок с острым и твердым рантом влепился ему в живот. Кот застонал, он видел, как капельки крови падают в пыль и, меняя цвет, становятся серыми. Кто-то поставил подметку башмака на его ладонь, припечатав ее к дорожному полотну.
Кот попытался ухватить нападавшего за ногу, но тот ловко вывернулся и, наклонившись, врезал кулаком в ухо. И добавил в верхнюю челюсть. Черный туман сделался гуще, а накатившая слабость не дала не то что подняться, не позволила даже закрыться от новых ударов. Кот уже не видел нападавших, только где-то над ним медленно двигались темные силуэты человеческих фигур. Кот плюнул кровью, заполнившей рот. Надо встать, иначе…
Он не смог продолжить мысль. Миха, разгоряченный схваткой и своей неожиданной победой, наклонился и так, что вздулись жилы на шее, проорал в самое ухо лежавшего на асфальте человека.
— Старшие у тебя, падла, в Москве сидят. А у нас тут махновщина.
Он снова занес биту для последнего решающего удара, но Вася Рослый перехватил палку.
— Харе, Миха, — сказал он. — Ты чего завелся? Ты и так уже переборщил по ходу.
Китай, стоявший на обочине, чутко водил головой из стороны в сторону, не едет ли машина. Устраивать этот мясокомбинат прямо на дороге, пусть глухой, проселочной, не самое умное дело. Случается, что сюда сворачивает милицейский патруль. Китай уже принял решение, он нажал на кнопку пульта, замкнул цепь прерывателя, пустил горючее к движку бумера.
— Давай его в фургон, только быстро шевелите поршнями, — скомандовал Китай. — Едем на старое место.
Китай сел за руль бумера и включил зажигание. На этот раз фарт попер, как в сказке. И этот гребаный пульт, на которой не было никакой надежды, неожиданно сработал. И мужика они сделали в пять секунд. Теперь нужно еще немного везения и тогда… Китай точно не знал, что случится «тогда», но интуиция подсказывала, что дело, раз оно с самого начала хорошо пошло, заладится и дальше. Только эта проклятая рука, прожженная прикуривателем. Впрочем, за большие деньги такую боль можно перетерпеть.
* * * *
Через четверть часа фургон остановился на глухой дороге, впереди утоптанная площадка, под которой начинается бугристый откос. Между крутых берегов протекает речка, холодная и мутная, с берега на берег переброшен подвесной мост с толстыми канатами вместо поручней.Вытащив Кота из фургона, бросили на землю. Миха, вошедший во вкус, присел над жертвой и улыбается, как последний придурок. Кажется, фраерок совсем плохой, вот-вот врежет дуба. На шее и лице запеклись чешуйки крови, дыхание неровное, почти неслышное, а сердце стучит через раз.
Китай со знанием дела полазил по карманам чужого пиджака и штанов, вытащил письмо Кольки и бумажник, бросил все это на капот бумера. А сам, потерев пальцами ткань пиджака, решил, что выбрасывать дорогую вещь нет никакого смысла, жмурикам верхняя одежда без надобности, а вот Китаю новый клифт не помешает. И не беда, что пиджак немного широк в плечах, да и штаны длинноваты, но велики — не малы. Китай, сбросив с себя старое тряпье, переоделся в костюм, с мелкими пятнами крови на лацканах, и остался доволен обновкой. Примерил ботинки. Надо же, его размерчик.
— И откуда у этих козлов такие машины? — Степа задумчиво почесал коротко стриженый затылок. — Неправильно это как-то. Да, Китай? Несправедливо…
Китаю было не до вопросов, тем более таких идиотских. Он туже затягивал ремень на брюках и раздумывал, не снять ли с жертвы и рубашку. Но этого делать не стал, свежее пятно крови на груди, да и воротничок разорван. Миха, не найдя себе другого дела, перекладывал из руки в руку самодельную биту.
— Миха, а на хрена ты его вальнул? — спросил Степа. — Это ведь не наша статья. Мы мокрухой сроду не занимались.
— Поплачься папочке в жилетку, — сквозь зубы процедил Миха. — Хренов чистоплюй. Мне чего, надо было стоять и смотреть? Еще бы немного, и он нам таких пиздов навешал, что мама дорогая. А валить я его не собирался. Я же не знал, что он такой нежный.
— Не собирался он. Рассказывай, — Степа покачал головой. — Будто я не видел, собирался ты или не собирался.
Покончив с переодеванием, в разговор вмешался Китай.
— Джип надо скидывать в срочном порядке, — буркнул он. — А потом месяца три на дне отлежаться.
Миха взял с капота бумажник, расстегнув клапан, пересчитал деньги. Не так чтобы густо, но лишней копейки не бывает. Затем стал изучать документы на машину.
— Тачка-то не на него, — сказал Миха. — На какого-то Пашпарина Дмитрия. На-ка посмотри.
Он вложил документы в ладонь Китая, стал разглядывать листки письма и неожиданно рассмеялся.
— Эй, вы только послушайте, что тут написано.
«Я заблуждался, когда говорил тебе про деньги и про рай. Рай — это когда мы были с тобой вместе. А все остальное уже не имеет значения, потому что прошлое нельзя вернуть».— А наш жмур по ходу писатель. Какой-то девке на две страницы маляву накатал. Лирическую. С прологом и эпилогом.
— Если хочешь, можешь кинуть письмо в почтовый ящик, — сказал Китай.
— Да тут и адреса нету, — отозвался Миха. — Получается, что письмо секретное. По прочтении уничтожить.
Он вытащил зажигалку, подпалил бумагу с одного края. Когда огонь разгорелся, бросил письмо на землю. Еще теплый пепел разнесло ветром. Китай одернул пиджак и сказал.
— Вроде бы все. Ну что, парни, сливаем?
Рослый, Миха, ухватив Кота за руки, волоком дотащили его до середины моста, пинками уложили его на самый край.
— Блин, помнил одну молитву, — сказал Китаец. — А сейчас из балды вылетела. И хрен с ней. Она и не подходила к случаю. Потому что за здравие. А тут нужна за упокой.
Китай с силой толкнул Кота подметкой башмака. Тело, сорвавшись с моста, дважды перевернувшись через голову, полетело вниз с десятиметровой высоты. Ушло глубоко под воду, оказавшись на самой стремнине реки, поднялось наверх. И снова исчезло. Когда все двинули к машинам, Миха замешкался, прикуривая сигарету. Он встал у края моста, на секунду показалось, что вдалеке из-под воды появилась голова только что сброшенного в речку парня.
— Этого не может быть, — прошептал Миха. — Хренота какая… Бред. Жмуры не плавают. Наверное, показалось.
Он постоял еще пару минут, вглядываясь в течение реки, в мелкие барашки волн, бьющихся о песчаный берег, но больше не увидел головы над поверхностью речушки. Только проплыли два бревна, сцепившиеся между собой ветками. И пропали за поворотом. Миха плюнул в воду, жадно затянулся табачным дымом и двинул к машинам, размышляя про себя о цене человеческой жизни. Как ни крути, цена невысокая.
* * * *
Волна накрыла Кота с головой, он увидел перед собой темноту, плечи и грудь сдавило так, что нечем стало дышать. Кот плохо понимал, где находится и куда его несет. Сознание возвращалось медленно, темнота наполнялась живыми оттенками, стало светлее. Течение развернуло тело, крутануло и понесло дальше. Кот погружался глубоко в воду и через несколько мгновений оказывался на поверхности реки. Сил, чтобы грести к берегу, сопротивляться потоку, не было, он мог лишь, вяло двигая ногами и поднимая корпус, хватать ртом воздух и задерживать его в легких.Течение оказалось быстрым, а вода холодной. В тот момент, когда последние силы покинули Кота, он успел зацепиться за ветку дерева, плывущего вниз по течению. Он сказал себе, что теперь самое страшное позади, он не утонет, рано или поздно дерево прибьет к берегу, но тут ветка почему-то выскользнула из ладони. Через пару секунд до ствола было уже не дотянуться. И снова начался приступ слабости, Кот набрал в легкие воздуха и снова увидел темноту, наступавшую на него со всех сторон. И подумал, что он проиграл и на этот раз. Живым ему не выбраться.
Кот пришел в себя оттого, что его тормошили за плечо. Он лежал на песчаной отмели, волна плескалась у ног, а над ним стоял какой-то мужик в кожаном картузе. Человек что-то говорил, кажется, он задавал вопросы. Но Кот был слишком слаб, чтобы понять их смысл. Он хотел перевернуться с бока на спину, но ничего не получилось. Руки сделались чужими, непослушными, а ноги одеревенели до полного бесчувствия.
— Холодно, — прошептал Кот так тихо, что сам себя не услышал. — Слышь… Холодно очень.
— Ясное дело, не жарко, — сказал мужик. — Голяком-то…
Человек, склонился ниже, что-то сказал, задал пару вопросов. Кот старался разобрать слова, но снова провалился в забытье, похожее то ли на сон, то ли на обморок.
В следующий раз он очнулся в жарко натопленной избе. Дело, видно, шло к вечеру, горела лампочка в матерчатом абажуре, тихо играло радио. Костян лежал на железной койке с мягкой панцирной сеткой. Угол комнаты был отгорожен ситцевой занавеской, на которую ложились и пропадали человеческие тени. Мужик со знакомым голосом, который Кот слышал у реки, что-то объяснял женщине. Та коротко односложно отвечала, мужик пускался в дальнейшие объяснения. Кот разобрал слово «утопленник», а потом женщина засмеялась так легко и мелодично, будто колокольчик зазвенел.
Кот старался уловить смысл разговора. Он выхватывал отдельные слова, но эти слова почему-то не наполнялись смыслом. Кот закрывал тяжелые веки, проваливался в забытье, вздрагивал и снова слышал чужой разговор. Какая-то женщина, сдвинув занавеску, присела на табурет, поправила подушку, помогла Коту сесть, оправила на нем теплую нательную рубаху.
— Попей, — сказала она. — Лучше будет… Да не бойся ты. Никто тут тебя не обидит.