Ван Ластбадер Эрик. Сирены

   - Я понимаю стремление палестинцев вернуть себе родину, - Эмулер кивнул. Французы не любят израильтян.
   - Нет, - ответил Эль-Калаам. - Да и с какой стати им любить их? - Приложив палец к губам, он принял задумчивый вид. Потом в своей обычной манере склонил голову набок.
   Вдруг, откуда ни возьмись, в его руках очутился нож, и через пару мгновений руки молодого француза оказались свободными.
   - Я думаю, так вы принесете больше пользы, чем связанный. - Рука Эль-Калаама по-прежнему лежала на плече у Эмулера. - Я хочу, чтобы вы просто поговорили с этими людьми, мой друг. Расскажите им о революции и свободе. Евреи, - продолжил он, - евреи...
   - Да, да, да, Эль-Калаам, - перебила его Рейчел. - Мы все видим, как это происходит. Все, на что ты способен - пользоваться ненавистью, засевшей глубоко в душе у каждого. Любой еврей знает, что это такое, когда все вокруг против тебя. И здесь ситуация та же самая. Ничто не меняется в этом мире.
   - Паранойя всегда была присуща евреям, - заметил Эль-Калаам. - Как я погляжу, ты также не исключение из правил.
   - Мне кажется, ты путаешь паранойю и чувства людей, всегда подвергавшихся преследованиям, - ответила Рейчел. Однако Эль-Калаам пренебрежительным жестом отмахнулся от ее слов.
   - Рита, - приказал он, - отведи женщин на кухню, чтобы они могли приготовить нам что-нибудь. Фесси, возьми, м-м, молодого американца и англичанина. Пусть они снимут с петель дверь в ванной, и тогда мы устроим парилку, понял?
   Когда женщины, направляясь в кухню, проходили мимо Рейчел, та прикоснулась к плечу Хэтер.
   - Мужайтесь, - успела только произнести она, прежде чем Малагез отдернул ее в сторону.
   - Одни слова, - заметил Эль-Калаам.
   Рита ткнула Хэтер в поясницу дулом автомата.
   - Пошевеливайся, - сказала она, - иначе он посадит тебя в парилку, и ты горько пожалеешь об этом.
   Серебристый "Мерседес" Дайны плыл в сгущающихся сумерках, точно паря над городскими крышами: внизу под дорогой простирался один из самых больших пригородов Лос-Анджелеса. "Если б я была в Нью-Йорке, - подумала она, - то взмыла бы на лифте со скоростью звука на самый верх "Всемирного торгового центра", и оттуда бы стала разглядывать почти такие же далекие, как звезды, мерцающие огоньки на западе, тянущиеся от Хадсона в сторону полей Нью-Джерси, а на севере, мимо небоскребов, к вечному облаку дыма над Гарлемом".
   Она не могла вернуться в свой пустой дом, где даже уже запах был чужим для нее. Рубенс уехал в Палм-Спрингс по делам, и хотя он приказал Марии впустить Дайну, у нее не имелось ни малейшего желания блуждать по его особняку в одиночестве.
   Машинально она свернула на запад и помчалась вдоль освещенных автострад в сторону Лос-Феникса. Наконец она добралась до бульвара Сансет, очутившись в четырех кварталах к востоку от театра Хантингтон-Харфорд. Не думая о том, что делает, она свернула налево, направляясь к Ла-Сиенга, и, очнувшись, обнаружила, что остановилась возле здания студии "Лас-Пальмас Саундкордерс", где репетировали, готовя материал для нового альбома, Крис и его группа.
   Моргнув несколько раз, точно желая убедиться, что это не сон, она наконец сообразила, где находится и вышла из машины.
   Разумеется, она не могла проникнуть внутрь. Вообще, местонахождение "Хартбитс" всегда держалось под строжайшим секретом, хотя это и не приносило особой пользы. Утечка информации происходила в любом случае, так что меры безопасности оказывались отнюдь не лишними. Здоровенный, мускулистый негр, чья фигура загораживала вход, являлся только первым из нескольких человеческих барьеров, ограждавших группу от любого незваного посетителя. Он не только не пустил ее в студию, но даже отказался передать записку для Криса. Он вообще отрицал, что группа в данный момент находится внутри.
   Его бритый череп отсвечивал голубым в лучах гудящих флуоресцентных ламп. Одет он был в ярко-красную рубашку и шоколадного цвета костюм. На бычьей шее болтались серебряная ложка и заточенная с обеих сторон бритва, также из серебра. Он вытянул перед собой ладони, растопырив толстые розовые пальцы, не позволяя Дайне пройти, и не обращая ни малейшего внимания на все ее возмущенные замечания.
   Отчаявшись, она уже собралась было убраться восвояси, как вдруг увидела Найджела, промелькнувшего за могучим торсом охранника.
   - Эй, Найджел! - завопила она, стараясь выпрыгнуть как можно выше, чтобы ее заметили. Найджел! Это я, Дайна!
   Стоявший у дверей негр оттолкнул ее назад.
   - Эй, ты, - его голос звучал тихо, но угрожающе. - Ты слышала, что я сказал тебе, мама? Убирайся...
   - Погоди, Джерри. - Найджел боком протиснулся мимо охранника. - Так это ты! - он обернулся. - Все в порядке. Она - своя.
   Негр пожал плечами и посторонился, однако не сделал ни малейшей попытки извиниться. Взяв Дайну за руку, Найджел повел ее вниз по короткому пролету покрытой ковром лестницы. Уже здесь освещение было гораздо более мягким и спокойным, чем на входе. Окрашенные в пастельные тона стены, расходились дугами в стороны у подножия лестницы.
   Найджел остановился возле автомата с прохладительными напитками.
   - Давненько не видались. - Он выудил из кармана мелочь и кинул монету в прорезь. - Хочешь кока-колы?
   - Нет, спасибо.
   - Пришла повидаться с Крисом?
   Он повернулся в полоборота к Дайне, разглядывая ее поверх края мягкого бумажного стаканчика. Она стояла молча, наблюдая за тем, как он жадно пьет, сопя и отдуваясь. Вдруг взглянув поверх его плеча, она заметила полуспрятанную в тени фигуру человека, которая в это мгновение слегка выдвинулась вперед. В бледном пятне тусклого желтого света показалось лицо. Черты его были резкими и неровными, но при этом на удивление не несли на себе отпечатка жестокости и свирепости, в отличие от лиц обычных телохранителей. Спокойные серые глаза незнакомца, казалось, смотрели на все вокруг с одним и тем же выражением изучающего отчуждения. В первый момент они показались Дайне ужасно похожими на линзы, и она даже подумала, что если прикоснется пальцем к животу этого человека, то из неулыбающейся прорези рта покажется фотокамера.
   Найджел встрепенулся и проследил за ее взглядом.
   - Это всего лишь Силка, - тихо сказал он. - Защищает нас от всех. - Он не мог спокойно стоять на месте и все время пританцовывал, точно избавляясь от лишней энергии. Резной амулет из слоновой кости и черного оникса, висевший у него на шее, болтался из стороны в сторону, звонко стукаясь о ключицы.
   Дайна перевела взгляд на Найджела.
   - Я давно не видела никого из вас. Сам знаешь, у всех нас свои дела...
   Он ткнул в нее костлявым пальцем, точно она была пластмассовой куклой.
   - Ты становишься звездой, милашка.
   - ...зная, что вы здесь записываете альбом, решила...
   - Хрен с ним! - Найджел с громким хрустом перемалывал зубами мелкие льдинки. - Уф. - Он заглотнул ледяную кашицу и продолжал. - Мы отправляемся в турне через неделю. Вот где тебе следует посмотреть на нас! - Он стоял, широко расставив ноги, как какой-нибудь легендарный стрелок с дикого запада, положив руки на бедра, будто готовясь выхватить шестизарядные пушки. - На сцене! Вот это да! Супер-турне. Первое за, м-м-м, полтора года. - Он раскачивался взад и вперед, как кобра перед дудкой заклинателя, зачарованный мелодией, слышной ему одному. - Это похоже на войну; каждый концерт - сражение. Ты привык убивать, находиться на передней линии огня, слушая свист пуль и грохот взрывом, дыша пороховым дымом, заменяющим тебе обычный воздух. Ты привык к смраду горелого мяса и крови и живешь с ощущением, что твои руки постоянно стискивают горячий автомат. Это становится способом существования. - Он смял пустой стаканчик и небрежно швырнул его в сторону. Дайна заметила, что Силка не сводит с них глаз. - Затем тебя посылают домой, и знаешь, что происходит? Ты не можешь заснуть, потому что слишком тихо, вот что. Ты лежишь на скомканных простынях с открытыми глазами в ожидании знакомого треска автоматных очередей и визга пуль, проносящихся у тебя над головой. К тому же в доме слишком сильно пахнет уютом, чистотой и покоем! И вот тогда ты начинаешь понимать. Твои руки не находят себе места, вот в чем дело. Они пусты, не чувствуют привычной тяжести оружия и от этого начинают потеть. Ты можешь вытирать их о себя, об одеяло, мыть холодной или горячей водой - все бесполезно...
   Вначале увлеченность Найджела войной и насилием чрезвычайно стесняла и беспокоила Дайну, даже несмотря на подробные предупреждения Криса, полученные ею перед первой встречей с клавишником "Хартбитс". Крис сообщил ей, что Найджел имеет одну из самых больших в мире коллекций всевозможных атрибутов Второй мировой войны, а его собрание различных видов оружия достигло чудовищных размеров. Впоследствии, он стал приобретать и вооружения, привезенное из Вьетнама, говоря, что оно куда более хитроумно сделано по сравнению с предшественниками.
   Сейчас, когда Найджел ораторствовал перед ней, в его глубоко посаженных глазах горели отблески внутреннего пламени, бушующего у него в душе.
   - Что-то вроде этого происходит с нами, когда мы перестаем выступать на сцене. Сидим дома и заплываем жиром. Не знаю, как для этих придурков, но для меня запись альбомов - тоска зеленая. Эти проклятые стены начинают давить на меня, поэтому чем раньше мы покончим со всеми делами здесь, тем лучше для меня. Мне хочется выбраться наружу, понимаешь? Туда, в ночь, где огни, микрофоны и высокая сцена, на вершине которой только мы наедине с огромной толпой, срывающей глотки, приветствуя нас, ждущей, плачущей, рвущейся к сцене, сметая все на своем пути во время исполнения последней вещи на бис, только чтобы прикоснуться к любому из нас...
   - В середине концерта я подхожу к самому краю сцены и мне становятся видны два первых ряда. Все, кто там находится, стоят на ногах - все до единого! машут руками, в которых зажаты розы. Я становлюсь на колени. Они начинают сходить с ума, а я даже через яму, отведенную для фотографов, чувствую этот запах, смешанный запах травы, пива и чего-то еще, что я не могу описать. Даже после стольких лет он все равно безотказно действует на меня. Это - аромат... молодости: страстная жажда, утолить которую мы поднялись туда на сцену. Мы не Найджел, Крис, Ян и Ролли, а "Хартбитс". И я чувствую аромат секса, такой сильный, что знаю: стоит мне дотронуться до себя, и я кончу. Все эти испарения сливаются в стремительный воздушный поток, обрушивающийся на меня из темноты.
   - Я смотрю вниз и вижу море лиц, блестящих в свете прожекторов. И ты знаешь, что мне чудится, я вижу? - Он широко развел руками. - Огромное зеркало, отражающее музыку обратно на сцену, к нам. Эти лица сияют, точно солнце, неземным светом. Все они преображены, полны какой-то особенной красотой, и мне кажется, что я могу, протянув руку, прикоснуться к ним и придать им любую форму, какую пожелаю, точно они из воска.
   - Это - самое важное. Не деньги; деньги хороши только для того, чтобы тратить их. Но это - черт побери! - это сила, движущая миром. Мой инструмент превращается в винтовку. Когда я беру переносные клавиши во время исполнения вещи "Грязные торговые черви" и начинаю носиться по сцене, то становлюсь солдатом, рыщущим по джунглям в поисках врага, которому он должен размозжить череп.
   Все время, пока Найджел говорил. Дайна внимательно наблюдала за ним. Ей пришло в голову, что его лицо могло бы показаться странным, принадлежи оно не артисту, выступающему на сцене. При ближайшем рассмотрении черты его выглядели утрированными, как у актеров в старых немых фильмах. На нем было слишком много всего, точно два лица оказались по ошибке втиснуты в рамки одного. Оно как будто все состояло из углов, из которых особенно выделялись острые скулы, и несло на себе следы грима, скорее театрального, чем косметического, так что подведенные карандашом глаза придавали Найджелу не женоподобный, а зловещий вид. Это как нельзя более соответствовало имиджу, выбранному им еще на заре карьеры "Хартбитс" и тщательно поддерживаемому впоследствии.
   Тексты, написанные им, нередко носили демонический налет, и его увлечение сатанизмом незримой тенью присутствовало в них всякий раз, когда песни "Хартбитс" соприкасались с изнанкой жизни. Злобные, коварные женщины, наркотический кайф, фантасмагорические уличные поединки, в которых лезвия пружинных ножей со свистом рассекали воздух, неизменное подчеркивание и ничем не стесненное проявление агрессивности молодежи - все это составляло суть песен, принесших славу "Хартбитс". Именно эта превосходно отшлифованная темная сторона их музыки больше чем что бы то ни было другое позволяло группе удерживаться на протяжении долгих лет наплаву в море индустрии, печально знаменитой небывалым количеством быстро гаснущих звезд. Никому, даже наиболее радикальным представителям "новой волны", приезжавшим в Штаты из Англии, не приходило в головы презрительно назвать "Хартбитс" "старыми, тоскливыми пердунами" - титул, неизменно присваивающийся другим супергруппам, вышедшим из шестидесятых.
   Найджел всегда производил на Дайну впечатление зверя, посаженного в клетку, беспокойного внутри, нетерпеливого, приходящего в подавленное состояние при любых переменах. Он несомненно сумасшедший, думала она, в том смысле, который идеально подходит для артиста.
   - Эй, держи-ка вот это. - Он вытащил свернутый полиэтиленовый пакетик, спрятанный внутри толстого ремня. - Мой приятель привез на днях лично. Этот ублюдок уже окончательно свихнулся, но я должен признать, что у него можно раздобыть самое лучшее из того, что есть вокруг. - Он погрузил большой и указательный пальцы внутрь пакетика и пощупал темно-коричневые хлопья. - Готов поспорить, милашка, ты не имеешь ни малейшего представления о том, что это такое. Почки в чистом виде из Кам... - черт ее возьми! - ...боджи. Говорю тебе, этот парень - полоумный. Но мне следует быть осторожней. Он появляется и исчезает. Никто не знает, что может случиться, верно? Попробуй немного. Улетишь в одну секунду, я тебе обещаю.
   Однако вместо того, чтобы забить наркотик в трубку, Найджел попытался запихнуть его Дайне в рот. Она отвернулась и выставила перед собой руки, защищаясь.
   - Нет, Найджел, не надо. В другой раз. Он пожал плечами, ухмыльнулся, кинул маленький коричневый комочек себе в рот и принялся жевать.
   - Ты удивляешь меня иногда, - заметил он, думая при этом однако о чем-то другом.
   - Разве это не курят?
   Найджел коротко рассмеялся.
   - Господи, конечно нет, малышка. Эта дрянь слишком хороша, чтобы переводить ее подобным образом. Ее надо жевать. Только так. Погоди, увидишь. Я ничего не придумываю, ха-ха! - Он бросил еще одну монету в щель автомата и, получив стаканчик кока-колы, принялся сдирать крышку, жуя новую порцию почек.
   - Уф, вот это экспресс. Помогает мне справиться со скукой. - Он проглотил то, что было у него во рту, запив кока-колой, и убрал пакетик с почками назад. - Крис внутри, возится с компьютером. Я всегда ухожу в такие минуты. Боже, он относится к записи альбомов так серьезно. В шестьдесят четвертом мы прекрасно обходились двумя дорожками вместо нынешних шестидесяти четырех. Черт побери! На кой хрен они нам сдались? Записывать Берлинскую филармонию? Мы рок-группа, а не сборище авангардистов-педерастов. Мы уже прошли раз через все это дерьмо в шестьдесят восьмом, кому это, спрашивается, нужно? Тогда мы не отставали от "Сержанта Пеппера" и остального - Крис и Леннон были большими друзьями в то время и все такое. Но с тех пор прошло бог знает сколько лет. Это не наша музыка, не рок-н-ролл. Мы должны делать свое дело и играть то, отчего у слушателей сносит крыши. Музыка улиц. Баррикад, ощетинившихя пулеметами. Наше место - трущобы и помойки, а не университеты. Там блестят глаза; в ушах стоит непрекращающийся гул. Там царит рок-н-ролл, вот что. Что такое жизнь, вообще, если не помойка?
   Звук открывшейся двери в студию заставил его замолчать. Им ударил в уши грохот музыки, внезапно сменившийся тишиной и шелестом перематываемой ленты. Дайна услышала голос Криса, произнесшего одно слово:
   "Здесь", и музыка заиграла с того же самого места. В тот же миг дверь в студии захлопнулась.
   - Привет, Тай, - сказал Найджел и улыбнулся.
   Он обращался к женщине, стоявшей спиной к закрытой двери и внимательно смотревшей на них. Она была среднего роста и почти такая же узкая в бедрах, как и Найджел. Стояла она подбоченившись, выставив ногу вперед, приняв позу, которая у любой другой женщины выглядела бы как явно непристойная. Однако от фигуры Тай веяло лишь каким-то холодом и мраком.
   Тай обладала внешностью падшего ангела: треугольное лицо, большой европейский рот, чуть выдающиеся вперед скулы и тонкий, как лезвие ножа, нос.
   Восхитительно - это словно несомненно пришло бы в голову каждому при первом же взгляде на внешность Тай, если бы не ее глаза. Похожие на две черные бусинки они совершенно не подходили к этому лицу и портили все впечатление.
   Ее одежда состояла из короткого топа, плотно облегавшего грудь, похотливо выпяченную вперед и вверх, и черной юбки из грубого шелка с глубокими разрезами по бокам.
   Все звали ее Тай, но настоящее ее имя было Таис. Она приблизилась к Найджелу и Дайне; взгляд ее страстных холодных глаз был неотрывно прикован к гостье.
   - Меня удивило, что ты так долго отсутствуешь, дорогой. - Тай даже не посмотрела в сторону Найджела, хотя слова относились, разумеется, к нему.
   - Ты ведь помнишь Дайну? - отозвался тот. - Подруга Криса и Мэгги.
   - Как я могла забыть ее? - чувственные губы Тай скривились, изобразив подобие улыбки, исчезнувшей так и не достигнув глаз. - Зачем она пришла? Ты знаешь, что мы никогда не позволяем...
   - Перестань. Ну же. - Он просунул руку подмышку Тай, так что его ладонь оказалась прижатой сбоку к ее груди. - Дайна - друг, это совсем другое дело. Приехала сюда бог знает откуда, а? - Он подмигнул Дайне. - Вкалывала в поте лица весь день и заглянула к нам немного поразвлечься. Ну же. Ну. - Он слегка пританцовывал на месте, не выпуская руки Тай.
   - Я иду в женскую гримерную, - произнесла та медленным тоном. Наконец она перевела взгляд полный злобы с Дайны на Найджела. - Ты - со мной? - она говорила глубоким хриплым голосом. Даже если бы Дайна не знала, что Тай в прошлом играла на сцене какого-то театра в Европе, то все равно догадалась бы без всякого труда.
   Найджел улыбнулся в ответ.
   - Да. Конечно. Всегда готов. - С усилием вырвавшись из плена черных глаз-бусинок, он повернулся к Дайне. - Ты можешь зайти внутрь, если хочешь. Крис и остальные ребята будут рады увидеть тебя. Ха! Ролли где-то в недрах своей установки прячет твою фотографию. Верно, Тай? Ха-ха! - Тай молча потянула его, и они исчезли, не спеша свернув в коридор, похожий на тупик.
   Внутри студни стены были наискось обиты лакированными рейками из светлого дерева, между которыми находились бледно-голубые акустические панели трапециевидной формы.
   Дайна стояла тремя ступеньками ниже контрольной комнаты и, оставаясь незамеченной, могла разглядеть гигантский пульт с немыслимым количеством индикаторов, выключателей и ручек регулировки громкости, тембра и еще бог знает чего, плюс входные и выходные клеммы для шестидесяти четырех каналов. Работа пульта контролировалась компьютером.
   За двойной стеклянной перегородкой находилось само помещение студии, заполненное массивными усилителями и динамиками с горящими рубиновыми глазками-индикаторами, различными инструментами, многочисленными переплетающимися толстыми шнурами и микрофонами. В одном углу располагалась кабинка со стеклом для записи вокала. У дальней стены стоял концертный рояль, закрытый сверху и с боков мягким чехлом цвета хаки. Двое худых техников, стоя на коленях на полу, возились с выходом одного из шнуров, заканчивая приготовления к записи последних инструментальных партий на альбоме.
   Дайна по-прежнему не выходила из тени у входной двери, размышляя о Найджеле.
   - Я всерьез боюсь его, - поделилась она своими впечатлениями с Мэгги после первой встречи с ним.
   - Не валяй дурака, - Мэгги ободряюще улыбнулась. - Это всего лишь поза. Правда, весьма успешная, должна признать, но не более того. Он просто помешался на Тай. Мне кажется, он почерпнул у нее демонический бред, налет сенсационности. Я уверена, что именно с этим связаны все его похождения с другими женщинами. Она создает хорошую копию...
   - Ее грудей должно быть больше чем достаточно, - насмешливо перебила подругу Дайна.
   - О нет, только не для него. Найджел испытывает потребность двадцать четыре часа в сутки. Конечно, Тай не упускает шанс удовлетворить ее, как только он оказывается способным к этому. - Мэгги пожала плечами. - Однако неужели ты думаешь, что он способен сделать серьезную гадость? Они с Крисом знают друг друга всю жизнь.
   - Привет, Дайна, как дела? - из двери, ведущей в студийную комнату, появился Ролли. Он улыбнулся девушке и, поднявшись по ступенькам, крепко и страстно, хотя и неуклюже обнял ее. На нем были драные джинсы и бело-голубая спортивная куртка поклонника "Доджерс". Когда он был в городе, то обязательно ходил на их каждый домашний матч, наблюдая за игрой, как правило, с открытой трибуны.
   Ролли пошел дальше к Крису, который вместе с Пэтом, звукоинженером группы, составлял программу на компьютере для окончательного микширования. Затем он вернулся в студийную комнату и, осторожно переступая через кабели, словно это были ядовитые змеи, подошел к своей установке. Усевшись за нее, он принялся тщательно проверять звучание каждого барабана и тарелки, легонько постукивая по ним одной палочкой, внося какие-то изменения, когда ему что-то не нравилось.
   Контрольная комната располагалась на двух уровнях. Нижний ограничивался с одной стороны передней панелью пульта, вдоль которой стояли удобная кушетка и маленький столик. Дайна зашла туда и села. Лампы, расположенные в углублениях потолка, отделанного темно-коричневым звукоизоляционным материалом, светили тускло. До нее донеслось резкое шипение перематываемой ленты, в которое вплетались обрывки аккордов, звучавших наоборот, походившие на звуки речи ребенка, бормочущего что-то себе под нос. Шипение прекратилось, и опустившаяся на несколько мгновений гробовая тишина вдруг взорвалась ревом музыки, таким громким, что Дайна подпрыгнула от неожиданности. Огромные колонки - в точности такие же, как в доме Криса - висели с обеих сторон у нее над головой. Потом она расслышала голос Криса, сказавшего: "Порядок".
   Вновь наступило молчание. Затем скрипнуло кресло.
   - Мне надо в туалет, а заодно и размять ноги. - Это говорил Пэт. - Скоро вернусь. - Дверь в холл с тихим шорохом закрылась за ним.
   Дайна перевернулась на кушетке и встала на колени. Верхняя часть ее лица показалась над пультом.
   - Привет, это ты?
   - Мэгги здесь? Крис покачал головой.
   - Она сказала, что ждет звонка. Может быть удастся получить роль.
   - Отлично. - Она собралась было рассказать Крису о подозрениях Мэгги насчет них, но тут же передумала. "Чтоб ей провалиться, - выругалась Дайна про себя, - за такие мысли. Когда-нибудь она перестает верить чему бы то ни было вообще".
   Крис кивнул головой.
   - Может мне хоть теперь удастся вздохнуть посвободней. Боже, если так будет продолжаться и дальше, я скоро свихнусь.
   - Она просто беспокоится.
   - Да. - Крис вытряхнул сигарету из пачки и хорошо отработанным жестом щелкнул зажигалкой. - А разве когда-нибудь бывает иначе? - На его лице появилось свирепое выражение, когда он перегнулся через пульт к Дайне. - Надо верить во что-то, чтобы добиться чего-то в жизни. - Он яростно стиснул кулак. - Надо верить в себя, потому что вокруг полно людей, готовых тебе всадить нож между лопаток в любую секунду. Им доставит массу удовольствия облить тебя грязью. - Он был совсем близко от Дайны, и его взгляд блуждал по ее лицу, точно в поисках чего-то. Внезапно его настроение изменилось, и он, засмеявшись, откинулся назад в кресле. - Вот почему мы так хорошо понимаем друг друга, ты и я. Верно?
   Дайна кивнула.
   - Это одна из причин.
   - Ты не видишь во мне пугала и не пытаешься ухватиться за хвост кометы. Он опять рассмеялся. - Нет, черт возьми! Ты сама - комета. - Крис затушил едва начатую сигарету и извлек откуда-то маленькую металлическую коробочку. - Не желаешь покурить вот это?
   Она покачала головой.
   - Снаружи я встретила Найджела. Он хотел угостить меня какой-то сумасшедшей травой.
   - Хм. Он что-то сегодня не в духе. Должно быть полнолуние. - Крис втянул ноздрями маленькую щепотку кокаина.
   - Почему бы тебе не перейти на алкоголь. Это куда более здоровая привычка, - заметила Дайна, наблюдая за ним.
   - Ха. - Крис зажал нос и затем провел пальцами с остатками белого порошка вдоль десен. - Пьянство - чисто проловское12 пристрастие. Моего старика упрятали из-за него за решетку как-то раз. Он был настоящим алкашом, пока не удрал в море. Только это его и спасло.
   - Море?
   - Нет. Разлука с моей мамашей. - Его слова были полны горечи. Он невесело усмехнулся, а потом некоторое время молча глядел на нее. - Ты действительно не хочешь попробовать? Нет. Ну что за умница.
   - Должна думать о своем имидже, - она рассмеялась.
   - И я тоже, - заявил он, беря новую щепотку порошка. - Да здравствует имидж! - Он с силой втянул носом воздух, и кокаин исчез где-то в глубине его гортани. Крис убрал коробочку и вытер нос. - Ладно, хорошо, что ты не притронулась к тому, что предлагал тебе Найджел, а то б уже сейчас лыка не вязала.
   - Я все еще немного опасаюсь его, - заметила она, - хотя прошло так много времени, с тех пор как мы познакомились.
   - Кого, Найджела? Он просто маленький мальчик, пытающийся обратить на себя внимание повзрослевшего мира.