Ван Ластбадер Эрик. Сирены

   - Если я могу помочь, то я - к вашим услугам. Спрашивайте.
   - Какие результаты дало вскрытие Мэгги?
   - Я уже говорил.
   - Да, кое-что. Но далеко не все.
   - Что случилось? - его голос так резко изменился, что она даже испугалась.
   - Бобби..., - слова выходили из ее губ сами собой, словно она была не в состоянии управлять собственной речью. - ...Я должна знать всю правду о Мэгги.
   - Какую правду?
   Наконец, не выдержав, она взорвалась.
   - Черт возьми! Бобби, перестань прикидываться! Ты знаешь, о чем я говорю, не так ли?
   - Я не могу поверить, что ты не знала. - Теперь они оба перешли на "ты".
   - Значит, это правда? У нее была привычка.
   - Единственным утешением, если таковое при данных обстоятельствах вообще возможно, является тот факт, что по утверждению экспертов, она начала употреблять героин недавно.
   - Хорошенькое уточнение!
   - Дайна, будь рассудительной. Посмотри, с кем она жила.
   - Боже мой! Боже мой! - Она пыталась привести в порядок свои разбегающиеся мысли. - Почему ты не сказал мне раньше?
   - Прости, что так вышло. Но какую пользу это могло принести?
   - Ты - сволочь! - воскликнула она в ярости и швырнула трубку.
   Снизу из гостиной донеслись звуки музыки, наполненной призрачным и холодным блеском синтезаторов. "Мне нравится работать с синтезатором, - сказал ей как-то Крис. - Но надо обращаться с ним исключительно осторожно, чтобы не переборщить".
   Согнувшись пополам. Дайна зажала голову между ладоней и изо всех сил дернула себя за волосы.
   - Проклятье!
   Она со всей силы ударила себя сжатыми кулаками по бедрам так, что от боли слезы выступили у нее на глазах. И тем не менее, она все равно чувствовала себя абсолютно беспомощной.
   Первое, что ей пришло в голову, это пойти в "Нова Берлески Хаус". В конце концов, именно там можно было найти людей, любивших Бэба. Дайна не сомневалась, что они не замедлят с лихвой отплатить за его смерть, стоит ей лишь рассказать о случившемся.
   Она вышла из дома, застегивая на ходу куртку, и торопливо зашагала по унылым улицам, не обращая внимания на отбросы человечества - бездомных бродяг, собиравшихся в небольшие группы или спавших прямо на тротуаре, укрывшись старыми газетами.
   Уже за квартал до "Нова" она обратила внимание на большую толпу впереди и мелькающие разноцветные огни полицейских мигалок. Она почувствовала, как сердце заколотилось у нее в груди, и замедлила шаг. Ей вдруг стало трудно дышать. Приблизившись вплотную к толпе, она увидела ряды носилок на земле и спрятавшиеся на правом фланге шеренги полицейских автомобилей, машин "скорой помощи" из Рузвельт Хоспитал.
   "Господи, - подумала Дайна. - Нет, не может быть". Она стала отчаянно пробираться сквозь плотную толпу ощущая напряженную натянутую атмосферу, сопровождавшую каждое появление полиции в этом районе.
   - Вот это рванули! - услышала она чей-то голос. - Никогда не видел, черт возьми, столько крови сразу! - донеслось с другой стороны.
   Дайна проталкивалась и протискивалась, пока не подобралась к первым рядам, откуда открывался обзор на место происшествия. Первое, что ей бросилось в глаза, - черная дыра на месте двери "Нова".
   Ей тут же вспомнились кадры, снятые после налета американского батальона на вьетнамскую деревню, жители которой подозревались в связях с партизанами. Однажды вечером их показали по все трем каналам новостей. Дыма не было, но, принюхавшись. Дайна уловила тот же самый запах, что и в комнате, где убили Бэба.
   Носилки с телами продолжали выносить наружу, и от полицейской формы рябило в глазах. Стражи порядка, оживленно жестикулируя, обменивались друг с другом впечатлениями, как газетные репортеры, попавшие на место большой катастрофы.
   Вдруг Дайна увидела на очередных носилках Рустера. Его лицо было обращено к ней, глаза - закрыты. Кровь сочилась сквозь кусок ткани, которым санитары накрыли его. Обычно блестящая кожа его приобрела неестественный матовый оттенок. Дайна вспомнила Тони и мысленно спросила себя, доведется ли ему еще раз увидеться со своими детьми и внуками.
   В тот момент, когда Рустера проносили мимо нее, его имя невольно сорвалось с губ Дайны. Один из полицейских обернулся, и она увидела перед собой свинячью физиономию сержанта Мартинеса. Его глаза округлились, когда он узнал девушку.
   - Эй! - крикнул он. - Иди-ка сюда, я хочу потолковать с тобой!
   Развернувшись, она кинулась прочь настолько быстро, насколько это было возможно в толпе. Она понимала, что он хочет поговорить с ней вовсе не об убийстве. Она оставалась единственным свидетелем, знавшим о его достоинстве.
   - Куда? Стой! Назад! Putita!20 Я доберусь до тебя!
   Его голос продолжал преследовать ее, словно луч радара, всю дорогу, пока она выбиралась из толпы.
   Судорожно дыша, она распихивала в стороны людей, которые стремясь помочь ей, беспорядочно двигались, переступая с места на место и создавая еще большую неразбериху и хаос. Тем не менее она все еще чувствовала за спиной близость преследующего ее Мартинеса и слышала громкий топот его тяжелых подошв.
   Временами людская масса сгущалась до такой степени, что Дайне с трудом удавалось продвигаться в ней. Она начала задыхаться, пот выступил у нее под мышками и на спине.
   Кто-то, Мартинес, а может быть один из задетых ею зевак, ухватил за рукав ее платья, и она пошатнулась, накренясь в сторону и теряя равновесие. Каким-то чудом все-таки выскользнув из толчеи, она свернула на Восьмую Авеню и припустилась изо всех сил, почувствовав боль в левой лодыжке.
   Мгновенно она нырнула в узкий переулок и прижалась к стене. Она стояла совершенно неподвижно, если не считать тяжело вздымающейся и опускающейся груди, обливаясь потом и чувствуя жар во всем теле, как во время лихорадки.
   Выждав пять минут. Дайна вышла из своего укрытия и спокойно, настолько, насколько вообще это было возможно в ее состоянии, зашла в "Бларни Стоун" - в кафе неподалеку от Сорок первой Авеню, полутемное, пропахшее насквозь запахом пива, заведение, где можно было купить сэндвич с ветчиной за девяносто пять центов. Усевшись за липкий столик возле бара. Дайна стала наблюдать за тем, как на экране телевизора "Нью-Йорк Нике" проигрывали кому-то встречу в равной борьбе.
   Музыка внизу затихла, словно пойдя навстречу мысленному пожеланию Дайны. Мрачные мысли в душе Дайны лишь усиливали ее подсознательное настроение.
   Она чувствовала себя какой-то беспомощной, как много лет назад в день убийства Бэба. И такой же напуганной, как в те мгновения, когда Мартинес дышал ей в спину. Впрочем, возможно, он продолжал преследовать ее, сказала она себе, заняв определенную нишу в ее памяти.
   Она поднялась с места. Единственное, что может помочь ей избавиться от таких ощущений, - власть. Такая, какой обладает Рубенс и Мейер. Да, может быть им приходилось многое отдавать, но это возвращалось к ним сторицей! "Я, размышляла Дайна, - знаю, в какую петлю сую голову. На моем пути могут встретиться ямы и даже ловушки, но если я постоянно буду настороже, чем они смогут навредить мне?"
   Она знала, что Хэтер Дуэлл смогла бы проделать этот путь. Смогла бы, если бы все шло как надо.
   В ванной она открыла кран и, высыпав под струю пригоршню ароматических шариков, дождалась, пока благоухание фиалок затопило маленькую комнату.
   Раздевшись, она с блаженством погрузилась в горячую воду. Откинув голову на кафельные плитки, она взглянула на дверь и чуть не вскрикнула:
   На пороге стоял Найл. Взгляд его сонных, полуприкрытых веками, глаз, устремленный на нее, был абсолютно спокоен и безмятежен, как у мирно пасущегося в поле вола.
   - Какого черта ты здесь делаешь? - рявкнула Дайна.
   - Все ушли, - ответил он грустно. - И музыка перестала играть у меня в голове.
   - Ты хоть соображаешь, что я совсем голая? Он пожал плечами.
   - Это не имеет значения.
   - А как насчет меня? Я имею право голоса?
   - Дверь была оставлена открытой. - Он подошел к унитазу и сел на него. Крис познакомил нас?
   - Да.
   - Гм. Гм. Я знал, что твоя внешность мне знакома. - Он наклонил огромную голову. - Ты ведь - кинозвезда, кажется.
   - Можно сказать и так. Найл вдруг принюхался.
   - Ты клево пахнешь.
   - Спасибо. - Дайна взглянула на него и, увидев, что он говорит совершенно серьезно, расхохоталась. Найл был слишком милым, чтобы прогонять его. В нем присутствовало что-то от заблудившегося мальчика, ищущего мать. Эдакого Питера Пэна, даже не понимающего смысл своих поисков или суть желаний.
   - Ты придешь сегодня на концерт? - поинтересовалась она.
   - Ага. И на вечеринку, которая состоится после него тоже. - Он потер щеку. - Ты умеешь хранить секреты?
   - Конечно.
   Он улыбнулся, и его белые зубы сверкнули как солнце на темной коже лица.
   - Мы устроим "джем".21 Мы вместе - я и Крис - задумали его. Врубим гитары, и барабанные перепонки полопаются. Ха-ха-ха! - Он поднес указательный палец к губам и, понизив голос до хриплого шепота, продолжал. - Это большой секрет. Никто не знает, кроме Криса и меня. Теперь - и тебя. Смотри! Не проболтайся никому о нем. Мы хотим сделать сюрприз для всех. Хм. Сюрпризы помогают не впадать в спячку. В противном случае жизнь становится слишком, слишком утомительной, и все время хочется спать.
   - Судя по тому, как ты играешь, я ни за что бы не поверила, что тебе бывает скучно.
   Найл улыбнулся ей так грустно, что она невольно вздрогнула.
   - Нет, нет. На самом деле все наоборот. Все, кроме игры на гитаре, вызывает у меня скуку. - Его сильные пальцы забегали в воздухе по воображаемому грифу. Дайна увидела бледно-желтые бугорки мозолей на их кончиках, натертые за долгие годы шестью струнами.
   - Ты играешь просто чудесно, Найл. И совершенно непохоже ни на кого из других музыкантов. Знаешь, ты - настоящий гений.
   - Ага. Мои друзья говорили то же самое, когда я начинал. Да, друзья. - Он покачал головой. - Теперь я слышу от них: "Эй, Найл, зачем тебе все эти выверты и блеск на сцене? Психоделирий, световое шоу? Зачем ты рвешь зубами струны гитары? Все это - дерьмо. Ты - лучший среди лучших, и должен вести себя соответственно. Другими словами, тебе следует просто выходить на сцену и играть без всяких фокусов..."
   Опустив голову на ладони, он погрузился в молчание.
   Его красноречивая поза не ускользнула от внимания Дайны.
   - Тот, кто выходит перед толпой зрителей на концерте не имеет со мной ничего общего. - Он опять покачал головой. - Это просто другой человек.
   - Тогда зачем ты делаешь это? - Дайна, слегка плеснув водой на пол, села.
   Найл поднял голову, точно собака, высматривающая дичь, и пожал плечами.
   - Нельзя отставать от времени. Я должен жить в соответствии со своей репутацией. В течение стольких лет, унылых и мрачных, когда никто не хотел слушать мою музыку, я создавал себе эту репутацию. Я пожертвовал ради нее всем, и вот теперь, - он горько усмехнулся, - оказывается, что она гораздо важней играемой мной музыки. - Найл повернулся и взглянул на нее. - Видишь ли, сейчас музыка считается чем-то само собой разумеющимся..., а репутацию необходимо постоянно поддерживать. В прошлом я создавал ее при помощи музыки, но теперь это словно бы две ничем несвязанные вещи, как планеты из разных солнечных систем. - Он покачал головой. - Разумеется, мне не удалось бы достичь своего положения без помощи друзей: Криса, Найджела, а в прежние дни и Иона...
   - Ты знал Иона?
   - О да, хотя и недолго. В то время у всех нас было по горло проблем. Психоделирий постепенно отступал на второй план. "Битлз" уже выпустил свой шедевр - "Сержанта Пеппера", буквально за ночь преобразивший представление о нашей музыке. Ион считал, что "Хартбитс" тоже должен создать нечто подобное, чтобы не отставать от битлов и "Роллинг Стоун". Так появился альбом "Восковые фигуры", ставший, как утверждал Ион, ответом на "Сержанта...", но помимо этого, еще и гимном "святому Иону". Ведь весь интересный материал на альбоме, по крайней мере, был написан им.
   - Естественно, Найджел воспринял идею в штыки с самого начала. Он не хотел, чтобы группа отрывалась от своих блюзовых корней. Простой ритм блюз создал "Хартбитс", и Найджел боялся и не хотел заниматься поисками новых звуковых эффектов и всего остального. Конечно, Ион сумел настоять на своем. Однако все это уже стало историей, в то время когда я перебрался в Англию. Ситуация резко изменилась к моменту нашего знакомства. В конце концов Крис сам не был в особенном восторге от "Восковых фигур". Мне кажется, что его голова опять заработала в том же направлении, что и у Найджела. В любом случае, они вдвоем постоянно исчезали куда-то, куда - никто не знал, оставляя Иона в одиночестве. Что касается Яна и Ролли, то им было наплевать: они всегда продолжали жить вне группы. Иное дело - Крис, Найджел и Ион. Существование в группе стало их жизнью, понимаешь?
   - Тогда Ион начал чудить. Впрочем, он сам по себе никогда не отличался особой уравновешенностью и рассудительностью и представлял собой богатое поле деятельности для психиатров. Он был маньяком, параноиком - кем угодно. Реальный мир не имел для него большого значения.
   - Начиная с того момента. Ион стал играть все менее заметную роль в группе, верно? - поинтересовалась Дайна, вспомнив пластинки "Хартбитс", выпущенные вслед за "Восковыми фигурами".
   - Хм. Следующим вышел альбом "Голубые тени", и на нем доминировала пара Крис-Найджел. Я тоже принимал участие в его записи, подыгрывая то здесь, то там, когда Ион не появлялся в студии или общался с унитазом в туалете. Помнится, тогда Тай пришлось похлопотать как следует.
   - Значит, это не пустые слухи, что ты участвовал в записи альбома.
   - Ага. Моя компания не разрешала мне этого, да и в любом случае, я работал с ними из чисто дружеских соображений. С Ионом творилось неладное, и я просто помогал ребятам. Любой бы на моем месте поступил бы точно так же. Хм. - Он огляделся по сторонам. - Тебя интересует что-нибудь еще?
   - Нет.
   Он кивнул.
   - Ну что ж. - Он поднялся на ноги. - Тогда я выкатываюсь, чтобы не мешать. Ты не знаешь, где раздобыть бутылочку "кока-колы"?
   - Внизу, в холодильнике.
   - Отлично. - Улыбнувшись ей, он исчез за дверью. Когда Дайна, надев толстый махровый халат, вышла из ванной, звуки грустной задумчивой музыки опять наполнили огромный номер.
   Когда Дайна вместе с музыкантами залезла внутрь громадного лимузина, ей показалось, что она попала в другой мир. Словно рыба, вдруг очутившаяся в бочке с водой. Взгляд с трудом пробивался наружу сквозь покрытые слоем матовой краски окна, пропускавшие в салон только самые яркие лучи солнца. Темный, освещенный призрачным светом, мир безмолвно проплывал мимо, и Дайна вспомнила Найла, уставившегося молча в светящийся экран телевизора. Разница состояла в том, что автомобиль и его пассажиры скорее походили на персонажей, нежели на зрителей.
   Салон был заполнен сладковатым дымом марихуаны. Яркие точки на концах косяков вспыхивали и гасли при каждой затяжке, точно лампочки возле автоматических дверей.
   Наклонившись вперед, Найджел открыл дверцу крошечного холодильника, встроенного в спинку переднего сидения. Он извлек оттуда бутылку пива, откупорил ее и, запрокинув голову назад, в один присест проглотил три четверти содержимого.
   Сидевшая возле него Тай курила траву. Она развалилась в небрежной позе, вытянув перед собой скрещенные ноги, открытые почти до самого верха благодаря глубокому разрезу на юбке. На левом запястье у нее красовались три золотых браслета, каждый в форме змеи, проглотившей собственный хвост, а на шее висел никогда не снимаемый ею древнеегипетский талисман.
   Крис, расположившийся возле Дайны, казалось дремал, откинув голову на спинку плюшевого сидения. Найл вместе с Яном и Ролли сел во второй автомобиль.
   Тай вручила косяк Дайне, которая передала его Найджелу. Тот с силой затянулся. Тай пристально разглядывала Дайну.
   Силка, сидевший впереди вместе с водителем, умудрялся смотреть на них и на дорогу одновременно. Длинная рука его свешивалась вниз вдоль спинки сидения.
   - Эй, - раздался голос Найджела. - Он прозвучал совсем негромко, но в салоне царила такая тишина - пустота, которая всегда предшествует концерту, что Дайна вздрогнула.
   - Эй, Крис.
   - В чем дело? - Крис не пошевелился и даже не открыл глаза.
   - Я не уверен, готовы ли ребята играть "Ящера" сегодня вечером.
   - Конечно, готовы. Раз они играли вещь во время записи, то значит могут сыграть ее и сегодня.
   - Не знаю, не знаю...
   - Перестань трепыхаться.
   - Ты знаешь, я не люблю менять что-либо в последнюю минуту. Так можно все испортить. Я не испытываю ни малейшего желания выйти на сцену и облажаться.
   Тай хихикнула, и Найджел взглянул на нее.
   - Действительно, можно все испортить, но только, если не переставая думать об этом. - Крис легонько задел пальцем кончик носа, словно прогоняя назойливую муху. - Тем более, что нам не впервой приходится сталкиваться с сюрпризами. Вспомни, концерт в Гамбурге, когда весь зал был набит полицией. Или в Сиднее...
   - Господи, нашел время предаваться воспоминаниям!
   - Как раз самое подходящее время, - мирно отозвался Крис.
   - Я сказал ребятам, что мы не играем эту вещь. Глаза Криса мгновенно распахнулись. Стремительно перегнувшись через Дайну, он ухватил Найджела за майку.
   - Ты - вонючий козел!
   - Убери от меня свои лапы! - завопил тот, стараясь оторвать от себя сильные пальцы Криса, и ерзал из стороны в сторону.
   Тай продолжала сидеть неподвижно у дальней от Дайны дверцы; ее черные, непроницаемые глаза смотрели вперед. Она держала окурок на вытянутой руке перед собой и лениво выпускала из приоткрытого рта тонкую струйку дыма, походя скорее на рисунок на афише, чем на живую женщину.
   - Тай, - позвала Дайна, очутившаяся в самом центре потасовки. - Почему ты не сделаешь что-нибудь, чтобы утихомирить их?
   - Зачем? - прошептала она. - Им только на пользу дополнительный приток адреналина перед выступлением.
   Силка на переднем сидении закряхтел и сел вполоборота. Каким-то образом он умудрился просунуть здоровенные руки в узкую щель в зеркальной перегородке и, с видимой легкостью, разнять дерущихся. Он отпустил их только тогда, когда они оба успокоились и отдышались.
   Некоторое время Крис и Найджел молча глядели друг на друга. Дайна буквально кожей чувствовала взаимную ненависть, излучаемую их вспотевшими лицами.
   Наконец Тай нарушила молчание, сказав тихо:
   - Остался всего лишь час до выхода на сцену. Ее слова были обращены к ним обоим или, точнее, в пропитанное злобой пространство, разделявшее их.
   Найджел покрутил головой, словно у него затекла шея, и оправил майку.
   - Приближаемся, - голос Силки прозвучал как скрип гравия под колесами машины.
   Мир за окнами машины внезапно ожил. Толпа подростков внезапно заполнила улицу перед ареной, где должен был состояться концерт. Они походили на леммингов, отчаянно стремящихся первыми выбраться в море из тесного устья реки. Дайна скорее чувствовала, чем слышала глухой шум, пробивавшийся даже сквозь звуконепроницаемую обивку машины.
   Толпа замерла на месте, когда чудовищный лимузин оказался в поле ее зрения. Раздался оглушительный рев, показавшийся сидевшим в салоне шумом океанского прибоя, и водитель свернул налево. В то же мгновение людская масса словно начала разваливаться на части: многочисленные поклонники "Хартбитс" кинулись вслед за автомобилем. Повсюду развевались длинные волосы и мельтешили наплечные сумки. Какая-то белокурая девушка споткнулась на бегу, сломав высокий каблук. На мгновение ей удалось сохранить равновесие, но кто-то налетел на нее сзади... И прежде чем она успела выпрямиться, последовал новый толчок, и девушка упала. Толпа мчалась вперед, не разбирая дороги и не оглядываясь по сторонам, как стадо антилоп, спасающихся бегством от хищника. Она устремилась к автомобилю "Хартбитс", и ничто не могло заставить ее свернуть.
   Кто-то - было невозможно разобрать кто именно, ибо все индивидуальности стерлись, смешались в общем безумии и неистовстве - споткнулся о лежавшую девушку. Она пыталась подняться, но не могла. Все новые и новые люди наталкивались на нее и мчались дальше, даже не замечая ее. Один из бегущих наступил на нее; другой попытался перепрыгнуть, но не сумел и от удара она опрокинулась на асфальт. Дайна увидела ее лицо и открытый рот, из которого вырывался крик о помощи, неслышный никому.
   Дайна потянулась было к ручке двери, но Крис успел перехватить ее руку.
   - Что, черт возьми, тебе взбрело в голову?
   - Там девушка, - задыхаясь, бормотала Дайна. - Она ранена. Мы должны помочь ей. Прикажи водителю остановиться.
   - Ты сошла с ума? Если мы остановимся хоть на полминуты, нам - конец. Мы уже не выберемся из этой толпы.
   - Но ведь ее затопчут!
   - Ей не станет лучше от того, что нас затопчут вместе с ней, - возразил Крис. - Я скажу о ней первому полицейскому, который попадется нам на глаза, идет? - Он повернул голову и посмотрел за окно. Смотри, она опять уже на ногах. Вон. - Он показал рукой.
   Машина свернула за угол и натолкнулась на полицейский кордон. Каски светились, отражая яркий электрический свет. Резиновые дубинки были наготове. Дайна увидела два больших полицейских фургона, припаркованных возле тротуара. Крис опустил стекло со своей стороны и что-то сказал, обращаясь к двум блюстителям порядка. Лимузин проследовал дальше, и впереди замаячил высокий черный силуэт концертного зала.
   Первые ряды толпы, никак не желавшей отставать от своих кумиров, свернули за угол. Они двигались вперед неотвратимо, словно волны прибоя, безразличные к происходящему вокруг. Огромная рифленая стальная дверь скользнула вверх, открывая проход в бетонной стене, и лимузин въехал внутрь. Он остановился и секундой позже сзади к нему вплотную приблизился его двойник, доставивший Найла, Яна и Ролли. Тяжелая дверь опустилась с громким стуком. Дверцы открылись, и все пассажиры машины один за другим выбрались наружу.
   - Никто не забыл свой пропуск? - осведомился Силка. Он проверил всех, не пропустив никого, и, удовлетворительно кивнув, повел их за собой.
   Бетонная стена, окрашенная в унылый серо-зеленый цвет, вздымалась над их головами на высоту, по крайней мере, пяти этажей. В помещении могли с легкостью разместиться несколько транспортных самолетов и еще осталось бы свободное место. Во флуоресцентном свете ламп, висевших ровными рядами под потолком, лица всех присутствующих казались нездоровыми, мертвенно-бледными.
   Повсюду были видны охранники в униформе. Двое из них, стоявшие у широкой двери лифта, скрупулезно изучали пропуска, всякий раз сверяя фотографии на карточках с лицами их владельцев. Сам лифт внутри оказался гигантских размеров. Он двигался вверх так медленно, что подъем практически не ощущался.
   Поднявшись на двенадцатый этаж, где находились кулисы, Дайна и ее спутники наткнулись на еще четверых представителей службы безопасности, которые так же проверили их всех одного за другим. Едва Дайна миновала этот последний защитный барьер, как ее глазам предстало нечто вроде управляемого хаоса, царившего позади сцены. В одном углу она увидела согнанных в кучу рекламными агентами группу репортеров и фотокорреспондентов, среди которых она заметила людей из "Роллинг Стоун", приезжавших в отель днем. Помимо них она также узнала нескольких журналистов из "Тайм" и "Ньюсуик", встречавшихся ей прежде. Она обратила внимание, что пропуска на лацканах их пиджаков отличались по цвету от тех, что были у нее и ее спутников: газетчики имели доступ за кулисы, но не в комнаты, где музыканты переодевались, готовясь к выходу на сцену.
   Появление "Хартбитс" было встречено щелканьем камер и огнями фотовспышек. В дальнем правом углу помещения, где столпились репортеры. Дайна заметила бордовые бархатные портьеры, за которыми, как она догадалась, находился выход на сцену.
   Силка повел их влево через проем в стене. Там также стояли два человека в униформе, проверявшие цвета пропусков. За проемом начинался длинный узкий коридор, стены которого состояли из бетонных блоков, покрытых серой эмалью, как борта боевых кораблей.
   Для переодевания группе было предоставлено две комнаты на противоположных сторонах коридора. Силка привел их в ту, что находилась слева. Бенно уже был там. Внутри комната походила на спортивную раздевалку. Вдоль двух стен тянулись длинные лавки, а слева от входа располагалась открытая, отделанная кафелем, душевая с несколькими душами и настенными писуарами, висевших возле закрытых дверей трех туалетов.
   Однако, в отличие от обычной раздевалки, в центре комнаты стоял длинный, похожий на обеденный, стол, весь заставленный блюдами со свежими фруктами и овощами, а также ведерками со льдом для шампанского. В углу находился красно-белый ящик с банками "Кока-колы", окруженными целыми горами льда.
   Ян и Ролли, осмотрев другую комнату, предназначенную для них, появились на пороге вместе с двумя девушками. Ролли подцепил себе пухленькую пышногрудую блондинку, а Ян - длинноногую шатенку в узких черных джинсах и белой майке, разрисованной красно-синими кружочками и украшенной надписью "Кайф" на груди.
   Ян тут же повел свою подругу в душевую. Через мгновение оттуда донеслось шипение воды и вслед за этим резкий визг. Раздался взрыв смеха, и Ян вывалился из душа, таща за собой рыжеволосую девушку, вся ее одежда промокла насквозь, волосы начали завиваться в колечки у щек, грудь ясно обрисовывалась под прилипшей к телу майкой. Притянув девушку к себе, Ян облапал ее, потом разжал руки и спросил, повернувшись к Найлу:
   - Эй, дружище, как тебе эта куколка? Хочешь ее? - Он ухмыльнулся. - Могу порекомендовать, исключительно талантливый рот.