Ван Ластбадер Эрик. Сирены

   - Да?
   - Если ты расскажешь мне, чем ты занимаешься.
   - О, мама. Ты не хочешь знать этого.
   - Но я хочу.
   Трип покачал головой.
   - Ох-хо-хо. Ладно, мама. Только, чур, не проболтайся Бэбу о том, что я сказал тебе. - Дайна кивнула, - Сворачиваю головы.
   Из-за громкого шума ей показалось, будто она ослышалась.
   - Что?
   - Мама, я сворачиваю головы. - Он мило улыбнулся. - А что тут такого, чего мне следовало бы стыдиться? Это уважаемая профессия. Мой отец делал то же самое, пока его однажды не подловили и не прикончили. - Он побарабанил пальцами по стене. Они были длинными, худыми, очень сильными и походили на пальцы хирурга. - Это убило бы мою маму, если б она узнала, чем я занимаюсь. Но она уже умерла, так что теперь это никого не касается. Кроме меня, конечно.
   - Но ты...
   - Такой маленький, - закончил он за нее фразу и пожал плечами. - Вначале все так говорили. Рост здесь не играет никакой роли, мама. - Трип подмигнул ей. - Я тебе выдам один секрет, если его, конечно, можно считать таковым. Большинство людей налагаются на силу. Она дает ощущение безопасности. - Он покачал головой. - Но сила не имеет никакого значения. Надо научиться пользоваться тем, что у тебя есть, понимаешь. Да. Надо научиться этому ремеслу так же, как любому другому. Если ты валяешь дурачка, то тебе - крышка.
   - Но я не понимаю, почему ты выбрал...
   - Выбрал! - Взгляд Трипа стал жестким, и Дайна почувствовала, как все его тело внезапно напряглось. - Выбор тут совершенно ни при чем, мама. Это игрушка для белых, у которых есть время учиться в колледжах. Я не выбирал ничего. Мне пришлось встать на этот путь, потому что другого для меня просто не существовало. Проклятье!
   - Какая-то сволочь приходит и убивает моего отца: что мне остается делать? Сидеть над трупом и обливаться слезами? Ни за что на свете, мама! Я вышел на улицу, держа отцовский "Магнум" 357-го калибра обеими руками, и в тот момент, когда этот ублюдок садился в свой "Континенталь", я сказал: "Извините, сэр, у вас что-то на лобовом стекле". И нажал на курок. Выстрел, отбросивший меня на десять футов, пробивает в стекле дыру достаточную, чтобы в нее пролез человек. Я заглянул внутрь и заблевал все бархатные сидения в салоне, потому что этому козлу снесло весь череп, и на его месте торчал темный обрубок, из которого кровь хлестала как вода из фонтана. - Он внимательно взглянул на Дайну.
   - Таков был мой выбор, мама. Если это можно назвать выбором.
   - Что случилось потом?
   - Что случилось? Черт возьми, ты наивна, малышка. Они явились за мной друзья этого ублюдка: у него их было много. - Он улыбнулся, точно вспомнив что-то приятное. - Однако я быстро учился. За голову каждого из них обещали неплохие деньги: это была моя первая зарплата...
   - Ты убил их всех? Ты шутишь.
   - Черта с два, мама. Только не спрашивай Бэба. Он надерет мне задницу, если узнает, что я так распустился в твоем присутствии.
   - Я же обещала, что ничего не скажу ему, - ответила Дайна. - Я просто хочу знать... Ты, случайно, не водишь меня за нос?
   - Зачем мне это нужно, мама? Я, черт побери, не шучу, если речь заходит о таких вещах, спроси любого. Да вот хотя бы Стиксона. Спроси, спроси его.
   - О, да, - произнес Стиксон, высоко поднимая брови. - Трип всегда серьезен, когда говорит на эту тему. Должен заметить, что невозможно представить более надежного и верного друга. Рядом с ним чувствуешь себя в полной безопасности. - Он улыбнулся и погладил Дайну по голове. - Ну как, тебе нравится здесь?
   - Лучше и быть не может, - сказала она. - Однако меня интересует одна вещь.
   - Какая, малютка?
   - Как они выживают?
   - Ну, многим этого не удается или, что даже более правдоподобно, они просто идут своим путем, если ты понимаешь, что я имею в виду. Хотя, разумеется, вся жизнь вообще представляет собой следование тому или другому пути.
   - Но ведь это такой... тайный путь. Стиксон опять улыбнулся.
   - В этом заключается часть его привлекательности. Они нужны, их знают и уважают. Во многом они даже идут тропами богов. Чего большего они могут желать? Они обретают завершенность, заглаживающую боль и страдания в прошлом, ранний разрыв с семьей. Именно мысль о семье поддерживает их на самом деле, потому что это единственное, что они имели, когда были детьми.
   - Ты говоришь так, словно сам не являешься одним из них; словно ты выше этого...
   В глазах Стиксона появилось особенное выражение; он несколько раз моргнул, точно пытаясь прогнать его.
   - Да, пожалуй. Наверное, таким образом мне... удается отложить в сторону эти воспоминания. Не забыть, заметь; нет, нет, никогда. Просто жить в настоящем, не позволяя прошлому довлеть над тобой. - Он смотрел на Дайну сверху вниз, точно с олимпийских высот. - Я - профессиональный танцор, Дайна. Я не стреляю в людей. И тем не менее в этом мире я такой же пария, как и Трип. - Стиксон разглядывал ее так, словно ей, в конце концов, удалось вывести его из себя.
   - Странно, что ты здесь, - медленно проговорил он, - в это самое мгновение стоишь передо мной. И ты не боишься...
   - Из-за Бэба.
   Он бросил на нее странный взгляд.
   - Да. Совершенно верно. Но ведь ты здесь. Мне представляется, что скорей ты должна прийти к Бэбу, а не наоборот.
   - Так оно и было.
   - Хорошо. Значит, ты сама пришла к нему. Но не сбежала из дому, само собой. По крайней мере, ты не похожа на других беглецов, появляющихся среди нас. Ты пришла не для того, чтобы стать шлюхой или за наркотиками. - Он задумчиво потер губы указательным пальцем. - Тогда почему же ты пришла?
   - Я... вряд ли я могу ответить сама.
   - Ну что ж, - он вновь погладил ее волосы, - сейчас это не имеет значения. Но потом будет. Обязательно. - Последние слова он пробормотал рассеянным тоном.
   - Итак, - поинтересовался Трип, приближаясь к ним, - что же этот сукин сын наговорил тебе обо мне? Какой я законченный негодяй?
   - Ничего подобного, - возразила Дайна. - Как раз наоборот.
   Трип перевел взгляд с нее на Стиксона.
   - Это правда? Очень вежливо с твоей стороны, брат.
   - Вежливость, - ответил тот, - не имеет к этому никакого отношения.
   - О чем это он? - Трип хихикнул. - Что он говорит?
   Бэби, ты изъясняешься так, что нигер, работающий на улицах в поте лица, больше не в состоянии понимать тебя.
   - Черт возьми, Трип. Прекрати устраивать балаган в присутствии леди. Кого ты хочешь поймать на такую дешевку?
   - Что ты так разошелся, Бэби?
   - Видишь ли. Дайна. Трип полагает, что чем менее серьезно ты воспринимаешь его, тем для него легче будет пришить тебя однажды. И знаешь? Он абсолютно прав, - сказав это, он повернулся к Трипу. - Но ты не забывай, Бэби, что здесь праздничная вечеринка. И у тебя на сегодня выходной. Это нейтральная территория, где не стреляют и не занимаются другими подобными вещами. - Он ткнул Трипа пальцем в грудь. - Поэтому давай чуточку полегче на поворотах. Расслабься и веселись.
   - Эй, Бэби. Стоит расслабиться на секунду, и тебя придется отскребать от стены. Послушай, приятель. Я знаю, чего мне стоило добраться досюда.
   - Эй, Бэби, - сказал Стиксон, великолепно передразнивая голос Трипа. - С тобой можно сдохнуть с тоски. - Он ухмыльнулся и покинул их.
   - Где Бэб? - спросила Дайна, оглядываясь вокруг. В ту же секунду она увидела в толпе рыжие волосы и выцветшие глаза Аурелио Окасио. Он только что вошел и стоял возле двери. На нем был костюм каштанового цвета, в петлице которого красовалась красная гвоздика, и коричневое шерстяное пальто, накинутое на плечи так, будто он сознательно копировал антрепренерскую позу Сола Хурока.
   Трип, проследив за направлением взгляда Дайны, потянул ее в сторону.
   - Тебе следует держаться подальше от таких, как он, мама. Это опасный человек.
   - У Бэба какие-то дела с ним.
   - Да. Впрочем, меня это совершенно не интересует, к тому же старый Бэб всегда знает, что делает. Этот человек охотится за женщинами. И если ему попадется белая, то он проглатывает ее и выплевывает так быстро, что она даже не успевает опомниться. Держись от него подальше, как я тебе сказал.
   Однако было слишком поздно. Окасио, конечно, заметил Дайну, выделявшуюся на фоне темнокожих гостей, и уже шел в ее сторону.
   - Да ведь это же подружка Бэба, - изрек он, хищно улыбаясь. Слово "подружка" он произнес так, что оно прозвучало скорее как "подстилка". - Что ты делаешь здесь?
   Наблюдаешь за тем, как живет низшее сословие? Полная благородных побуждений ищешь доступ в наши сердца или, правильнее сказать, в наши постели?
   - Я думаю, - ответила она, - что правильнее всего тебе заткнуться.
   - Ото! - Он рассмеялся, и в его смехе присутствовало что угодно, кроме дружелюбия. - Ты слышал это, Смайлер? - Он повернулся так, что его смуглое лицо стало видно Дайне в анфас. Смайлер улыбнулся и облизал губы, точно при виде лакомства. - У нее острый язычок. Ты знаешь, мне это нравится. Я устал от этих пустоголовых девчонок, которых обычно имею. Как насчет того, - он обращался вновь к Дайне, - чтобы мы сейчас вместе убрались отсюда и...
   Она услышала позади себя тихий щелчок и поняла, что Трип открыл свой пружинный нож. Однако, прежде чем ему пришлось воспользоваться им, могучая черная рука опустилась на протянутую кисть Окасио. Золотистая шерсть скрылась под темной лапой медведя. Окасио оглянулся.
   - А?
   - Что тебе взбрело в голову, Алли? - прогудел голос Бэба.
   - Да ничего такого, дружище. Я просто беседовал с очаровательной леди. Он посмотрел на ладонь Бэба, заключившую в плен его кисть, однако тот не только не разжал пальцы, но еще больше усилил хватку.
   - Ты знаешь, Алли, я терпимый нигер. Живи и давай жить другим, таково всегда мое основное правило. Ты знаешь, время от времени мне приходится иметь дело с типами, заставляющими меня забыть о нем. - Он резко дернул руку Окасио вниз с такой силой, что губы пуэрториканца задрожали от боли. Однако выражение его бледных, непроницаемых глаз оставалось прежним.
   - Я не люблю лжецов, Алли. А ты - один из них. Лжец. Я слышал каждое слово, сказанное тобой, и мне не понравилось ни одно из них. Ты знаешь, что я думаю? Я думаю, что ты отбиваешься от рук. Тебе нужно занять чем-то мозги в эти холодные зимние ночи, и тут я помогу тебе.
   - С этого момента я больше не имею с тобой никаких дел. Вот так. Тебе придется поискать другого партнера, детка, потому что ты мне надоел. - Он взглянул мимо Окасио. - А, Смайлер. Как ты можешь лизать задницу этому спику? Ты хоть сколько-нибудь уважаешь себя?
   - Я уважаю себя, брат. И не меньше других.
   - Тогда скажи этому вонючему спику: до свидания, Бэби. Давай, я хочу услышать это. Ты будешь работать со мной, Смайлер, если у тебя найдется достаточно мужества.
   К этому моменту почти все танцы прекратились, и гости собрались в полукруг, наблюдая за разворачивающимся представлением.
   Смайлер огляделся вокруг, потом кинул быстрый взгляд на Окасио, по-прежнему не отрываясь смотревшему на чернью тиски, сдавившие его кисть. Еще раз осмотревшись по сторонам, Смайлер уставился на Бэба.
   - Ладно, детка. Я согласен. Да. Теперь я свободен так же, как и ты.
   - Ты слышал это, Алли? - тихо спросил Бэб. - Теперь убирайся отсюда. Беседы с леди - не твоего ума дело, ясно? Иди и поищи ту белобрысую шлюху, с которой ты спал последние месяцы. Вперед, Бэби. - Он с отвращением отбросил от себя ладонь Окасио, словно тот был болен проказой.
   В поднявшемся гвалте Дайна услышала, как позади нее Трип, вздохнув, сказал:
   - Бэб, дружище. Ты настоящий мужик с яйцами.
   - Брось, - ответил Бэб, выбираясь из центра столпотворения. - Яйца тут ни при чем. Но ни один ублюдок больше не сможет учить меня. Я покончил с этим раз и навсегда, понятно? Я больше не потерплю ничего подобного, и все. Я могу смириться с разным дерьмом, когда речь идет о бизнесе, однако этот козел плохо кончит в самом недалеком будущем. - Опустив глаза, он увидел все еще открытый нож в руке друга.
   - Че-о-орт! - протянул он. - Теперь ты понимаешь, о чем я говорю. Мне не следовало встревать и мешать тебе всадить свою игрушку в эту недоношенную свинью! - Он улыбнулся и, обняв одной рукой Дайну, другой дружески хлопнул Трипа по спине. - Проклятье! - вскричал он. - Давай веселиться!
   Рубенс большими шагами направлялся к автомобилю Дайны, припаркованному в десяти метрах от входа в аэропорт "Пацифик Вест". В одной руке он держал гигантский дорожный чемодан, а в другой - выглядевший так же внушительно "дипломат". Его знакомый вид, лицо и походка, к которым она уже успела привыкнуть, заставили девушку невольно улыбнуться.
   - Что, черт возьми, случилось с тобой? - поинтересовался он, заглянув в открытое окно со стороны правого переднего сидения: вечером над Лос-Анджелесом прошел небольшой дождь, и Дайне пришлось поднять верх. Девушка молча повернула голову и посмотрела на Рубенса. - Подвинься. Я сяду за руль.
   Она уступила без малейшего возражения и, прислонив голову к дверце, ждала, пока он забросит чемоданы на заднее сидение и заберется в салон. Усевшись на водительское место, он притянул Дайну к себе. Их губы встретились, но она все же успела сказать:
   - Ты должен был оставить мне свой номер, - прежде чем зарыться лицом в его плечо и, крепко обняв, прижаться к нему. У Рубенса хватило ума некоторое время не говорить ничего. Где-то сзади раздавались пронзительные звуки автомобильных гудков; мимо с шипением проносились машины, спешившие в город. Уже стало довольно холодно.
   Наконец, она выпустила его из своих объятий.
   - Сегодня на рассвете погибла Мэгги, - ее голос звучал странным и чужим. Ее убили.
   - Убили? Как? Кто?
   Она поведала Рубенсу все, что знала сама.
   - Меч в кровавом кольце, - задумчиво повторил он, когда Дайна рассказала о том, что Бонстил обнаружил сбоку на колонке. - Ты уверена?
   Дайна кивнула.
   - А в чем дело?
   - В том, что в прошлом году были совершены два особо злодейских и мрачных преступления в Сан-Франциско, а после Нового года еще два или три в Орандж Каунти. И в каждом случае на трупе жертвы или возле него находили тот же самый знак, нарисованный кровью.
   Дайна вздрогнула.
   - Я чувствовала, что лейтенант не сказал мне всего, что знал.
   - Дайна, как ты сама узнала о случившемся?
   - Я была вместе с Крисом вчера вечером. Он так обкурился, что мне пришлось везти его домой: сам бы он не добрался. Мы зашли в дом и... увидели ее тело, запиханное в...
   - Господи! - он испустил протяжный вздох и завел двигатель "Мерседеса".
   - Какого черта ты провела всю ночь в компании Криса Керра? поинтересовался он выехав на автостраду в сторону Сенульведо.
   - Я заглянула к ним в студию, и мы пошли с ним потанцевать. Что тут такого?
   - Ничего, просто у него особая репутация.
   - Какая?
   Рубенс быстро взглянул на нее.
   - Перестань, Дайна. Парень не может пропустить мимо ни одной девчонки.
   - Я не девчонка.
   Он резко надавил на педаль газа, и автомобиль ринулся вперед, отозвавшись ровным гудением.
   - Да, должен признать, что ты слегка старовата для его специализированного вкуса.
   - Знаешь, ты - настоящий ублюдок, - гневно воскликнула она. - Ему была нужна моя помощь, и я помогла ему. Он мой друг.
   - Всего лишь друг?
   - У тебя нет причины ревновать меня. Да и потом вы в некоторых вещах очень похожи.
   - Боже, надеюсь, ты шутишь?
   - Я - нисколько.
   Он устремил взгляд в окно и замедлил скорость.
   - Ты в самом деле невыносима.
   - Рубенс. - Он ощутил ее прикосновение. - Давай не будем ругаться. Сегодня утром я видела такое, чего не следовало бы видеть никому.
   Рубенс вел машину через Вествуд Виллэдж, направляясь в сторону бульвара Сансет. Возле кинотеатра "Плаза", где шла "Риджайна Ред", стояла длинная очередь в основном из молодых ребят и девчонок.
   - Только посмотри на это лицо, - сказал Рубенс, бросая взгляд на вывешенную снаружи афишу с ее портретом. Он очень быстро гнал машину вдоль бульвара, переключая скорости на перекрестках, вместо того, чтобы тормозить. Наконец, круто свернув вправо на Бел Эйр, он опять поехал медленнее. - Я повез нас этим путем, чтобы взглянуть, как у тебя идут дела. Я могу выведать настоящие цифры в "Парамаунте", но мне хочется самому увидеть очереди.
   Дайна положила руку ему на плечо.
   - Мне тоже. - Она издали увидела, что Мария, уходя, оставила для них свет включенным, и деревья, посаженные вдоль подъездного пути, светились в темноте искусственным светом. - Мне так хотелось, чтобы ты позвонил.
   - Я звонил, - отозвался он, - но тебя не было дома. Она отвернулась.
   - Извини. Это была глупость с моей стороны.
   - Ничего. - Он остановил машину и заглушил двигатель. Во внезапно наступившей тишине Дайна услышала стрекот сверчков, перекликавшийся с тихим гудением остывающего мотора. - Зато я дозвонился Берил. Я хотел, чтобы это дело продвигалось.
   - Какое дело?
   Он прикоснулся к волосам Дайны.
   - Я нанял ее.
   - Для картины?
   - Для тебя.
   - А что Монти думает на ее счет?
   - Забудь про Монти. Она отстранила его руку.
   - Ты поговорил с Монти на чистоту, да?
   - Монти не в состоянии тягаться с Берил, - он с силой вглядывался в ее лицо. - Он отстал от жизни.
   - Рубенс, он должен знать. Если он не одобрит...
   - Послушай, Монти все больше стареет. Он устал, у него пошаливает сердце. Я считаю, только, пожалуйста, не перебивай меня, я считаю, что настала пора подыскать тебе другого агента.
   Дайна ядовито посмотрела на него.
   - Бьюсь об заклад, что у тебя есть что-то на примете. Рубенс решил не увиливать.
   - Да, один или два человека.
   - Я не стану увольнять Монти, Рубенс. Так что забудь про них.
   - Дайна, он тянет тебя назад. Это бремя у тебя на плечах, которое ты не хочешь... Она не выдержала.
   - Выбросить, как ненужную тряпичную куклу.
   - Можно сказать, что в каком-то смысле он и стал чем-то вроде этого. Ты выросла. Теперь, он - часть твоего прошлого. Он слишком стар; для него не найдется места там, куда ты приближаешься. Есть другие люди, способные тебе помочь в пути.
   - Зато нет никого, - возразила она, - кто мог бы помочь ему. Я хочу, чтобы было так, и ни ты, и ни кто угодно другой не заставит меня отказаться от этого.
   - Мне хочется, чтобы мы пошли на похороны Мэгги вместе.
   - О господи, Дайна! Только этого еще не хватало.
   - Пожалуйста, Рубенс. Это много значит для меня.
   Вздохнув, он скрестил свои пальцы с ее. Они лежали в кровати, а в открытые окна спальни проникали ночные запахи. Рубенс накормил и выкупал Дайну, прежде чем уложить в постель. Некоторое время она парила в тумане между сном и бодрствованием. Удобная кровать, восхитительная прохлада простыней, постепенно согреваемых телом, тихий шум из ванной, где Рубенс принимал душ, сознание того, что скоро он окажется возле нее - все это вместе, объединившись, уносило ее куда-то вдаль. Однако она противилась этому ощущению как могла, ибо воспоминания, сколько лет остававшиеся погребенными в недрах ее души, поднимались из глубины, подобно пузырькам воздуха в трясине, спрятанной от взоров буйными зарослями осоки.
   - Расскажи мне, - попросила она, сжимая его руку, - как прошла твоя поездка в Сан-Диего.
   - Я вел себя как настоящий скотина. - Он посмотрел в потолок, и что-то изменилось в его голосе, отчего Дайна почувствовала себя сидящей в кабине падающего лифта. - Мне просто пришлось съездить в Сан-Диего, чтобы обнаружить, что недоносок Эшли занимается созданием собственной империи за мой же счет. Этот парень, Мейер, с которым я встречался, постоянно живет в номере отеля "Дель Коронадо". Он вынужден был уехать из Нью-Йорка из-за эмфиземы. Так вот, он рассказал мне, что Эшли заручается поддержкой членов правления за моей спиной. Мейер говорит, что он попытается исключить меня.
   - Но ведь это же глупость, - удивилась Дайна. - Компания - твоя, разве не так?
   - И да... и нет. Когда два года назад мы делали новую версию "Моби Дика", то начали испытывать определенные затруднения. Расходы на ленту росли, превосходя все разумные пределы. - Поерзав на боку, он подобрался поближе к Дайне. - Однако труппа и экипажи кораблей уже выехали на место съемок. Несколько раз работа над фильмом прерывалась из-за штормов и забастовки профсоюзов. Однако этот фильм имел большое значение. Я верил в него. Нам срочно понадобились дополнительные капиталы. Если бы в финансировании принимала участие главная студия, как это имеет место в случае с "Хэтер Дуэлл", то проблемы бы и не возникло. Однако в тот раз нам пришлось искать средства где-то еще.
   - Но ведь "Моби Дик" оказался очень успешным фильмом.
   - О, да. Мы поступили правильно, отсняв его. Однако то, что это так, выяснилось позже, а в то время мы увязли в долгах. И вот мой друг Эшли объясняет мне, как он может добыть средства за пару недель. Это было больше того, что мог сделать я. Поэтому, не желая рисковать нормальным ходом съемок, я дал ему свое согласие.
   - Как он сумел сделать это?
   Оторвав взгляд от потолка, Рубенс перевел его на Дайну.
   - Ну, скажем так. Каждый раз, прилетая в Нью-Йорк, я встречаю за столом правления все больше незнакомых лиц, - он заворчал. - До сих пор я слишком много времени уделял другим делам, чтобы покопаться в этом дерьме поглубже. Я увидел, какой хомут одет на голову компании. Она была моей гордостью, однако во время работы над "Моби Диком" времена действительно независимых продюсеров прошли. Поэтому я так много сил отдал заключению долгосрочного контракта с "Твентиз", обеспечивавшего бы мне максимальную свободу.
   Он вздохнул.
   - И вот наконец мне позвонил Мейер. Он и еще небольшая группа влиятельных людей остались в правлении со старых времен, а все остальные - многочисленные новоиспеченные кредиторы. Если уж эти паразиты попадут тебе под кожу, избавиться от них очень трудно.
   - Но не невозможно.
   - О, нет, - Рубенс рассмеялся, и Дайна почувствовала, как волны этого смеха расходятся по всему его телу. - Нет ничего невозможного. Надо просто иметь стальные нервы.
   Она прижала голову к его груди. Биение сердца Рубенса отзывалось в ее ушах шумом прибоя.
   - Что ты собираешься предпринять?
   - Я уже предпринял кое-что: поехал на встречу с Мейером.
   - Что сказал Мейер? - ее голос опустился до шепота. Дайна постепенно погружалась в сон.
   - Мейер, - он вновь расхохотался. - Старик Мейер - веселый парень. Я рад, что он мой друг. Лучше не иметь таких людей в числе врагов.
   - А что он все-таки сказал тебе? - повторила она.
   - То же самое.
   Снаружи "Нова Берлески Хаус" имел непривлекательный и даже не слишком броский вид. Вне всяких сомнений такое обстоятельство было хорошо продуманным, ибо это место не имело ничего общего с заведениями - ловушками для туристов, наполненными уже дряхлеющей мясистой женской плотью, а иногда, как попадалось, представляющие собой кабины для подглядывания за настоящими обитательницами соседних домов - грустными созданиями, похожими на нелепых птиц, чьи основные украшения составляли черно-синие овальные отметины на бедрах и темные впалые глаза наркоманок.
   В "Нова Берлески" же отборные номера тайно демонстрировались перед избранной аудиторией, в которой попадались фашисты всех мастей. У всех, кто работал в заведении, имелись на памяти один-два таких шокирующих эпизода, от которых мороз пробирался по коже. Так по крайней мере они утверждали. Впрочем, это никого не волновало, ибо там работали веселые представительницы слабого пола, относившиеся к своей работе с хладнокровием хорошо вымуштрованных канатоходцев.
   Здесь не выступали неуклюжие растяпы: публика, не говоря уже о персонале заведения, представители которого считали себя подлинными профессионалами, не потерпела бы подобного надувательства. За подобным дешевым зрелищем следовало обращаться в один из стриптиз-шоу на Бродвее, но не сюда.
   Внизу на первом этаже здания размещался довольно дешевый порно-магазин, где шла бурная торговля причудливым и оригинальным ассортиментом всевозможных товаров для извращенцев. Там было все, начиная от нелегальных лент с черно-белым изображением, на которых были запечатлены малолетние исполнительницы, а не косматые карлицы, как в других местах, до высокопрофессиональных журналов в черных упаковках, пропитанных плотоядным духом инквизиции. Разумеется, там продавали и более обычную порнографическую продукцию, но большинство посетителей проявляли к ней незначительный интерес.
   Хотя магазин никогда не пустел, бизнесмены из Дейтона и Огайо, едва очутившись в городе, отправлялись прямиком туда - главный источник его прибылей находился в задних комнатах. Именно там размещались прославленные "силы безопасности" "Нова Берлески Хаус".
   Дайна догадалась, кто эти люди, едва увидев их, что впрочем, было отнюдь не удивительно, ибо каждый из них нарочито выставлял напоказ рукояти пистолета, уютно покоившегося в кобуре под мышкой. Однако, несмотря на тщеславное самодовольство, на поверку они оказались едва ли не самыми приятными представителями мужской половины, которых Дайне когда-либо доводилось встречать. И в первую очередь, потому что они с удивительной для мужчин заботливостью относились к своим большим семьям, никогда не упуская случая предложить вниманию Дайны складывающиеся гармошкой пластиковые футляры, заполненные черно-белыми снимками жен и детей. Они сожалели о плохих взаимоотношениях Дайны с ее матерью, обращались с ней по-отечески. Однако она знала, что их любовь и уважение относились к Бэбу.
   Он имел в "Нове" нечто вроде неофициального офиса, располагавшегося в тесной комнате, которую он занимал вместе с очкастым бухгалтером этого заведения, жившим, как выяснила Дайна в один дождливый зимний день, на тихой улочке в Бенсонхерстве вместе с тридцатилетней женой, работавшей в "Ледиз Эйд"16 и местной ассоциации библиотекаршей. Когда в конторе появлялся менеджер "Нова" и занимал место Бэба, тому приходилось уходить. Впрочем, он делал это без малейшего возражения.