Ван Ластбадер Эрик. Сирены

   Слабый и неразборчивый шум улицы проникал в комнату. В нем смешались редкие гудки машин, мягкий шорох покрышек, лай собак, чей-то смех и слова на испанском. Где-то завизжала кошка.
   Дайна украдкой взглянула на темный профиль Бэба и заметила блеск слезы, застывшей в уголке его глаза. Не говоря ни слова, она припала губами к его шее и навсегда похоронила увиденное в самых глубинных тайниках своей души.
   Она проснулась посреди ночи, испытывая нечто вроде головокружения. Тут же, потянувшись рукой к месту, где обычно спал Рубенс, обнаружила, что лежит в постели одна. "Почему его нет дома? Говорила ли Мария, что он сегодня приедет поздно?" Она не могла вспомнить.
   Омерзительный вкус резины появился у нее во рту. Она попыталась прогнать его, глотнув пару раз, при этом повторяя про себя: "Все вновь возвращается ко мне. Все это".
   Ее прошиб холодный пот, и внезапно появилось ощущение падения. Падения в бесконечную пропасть - сквозь кровать, пол, сквозь фундамент к самому центру земли.
   Она посмотрела в потолок, и он показался ей бесконечно далеким. К тому же он быстро вращался, от чего у нее заныло в висках. Дайна крепко зажмурилась, но ее голова закрутилась еще сильней. Она распахнула глаза. Что разбудило ее? Стук сердца отдавался во всем теле словно удары тяжелого молота по наковальне. Она услышала шум своего неровного дыхания, и в полной тишине этот звук показался ей настолько необычным и громким, что она невольно задышала быстрей, пока не начала задыхаться.
   Она спрашивала себя, уж не этот ли самый шум разбудил ее. Однако в глубине души она чувствовала, что ее сон был нарушен внешним раздражителем.
   Ощущение ужаса, зародившееся где-то в животе у нее, подкатило к горлу и застряло там, словно кость. Она попыталась подавить его, и в этот миг вновь услышала разбудивший ее звук. Она замерла и вся превратилась в слух. Когда шум раздался еще раз, она, чтобы лучше разобрать его, попробовала задержать дыхание. Пот тоненькой струйкой стекал у нее по виску: источник странного шума находился внутри дома.
   Тихие, крадущиеся звуки становились все ближе, и наконец она окончательно поняла, что в доме кроме нее есть кто-то еще.
   Руки ее судорожно вцепились в простыни, но она была не в силах шевельнуться. Вкус резины во рту стал почти невыносимым, и Дайну едва не стошнило. Вдруг ей показалось, будто до нее донесся низкий рычащий голос и какие-то слова на иностранном языке. То был испанский язык. Она пришла в полное смятение, еще не успев отойти от воспоминаний о Бэбе и Нью-Йорке. Какая-то часть ее продолжала жить там, за три тысячи миль от Лос-Анджелеса.
   Она опять стала юной девушкой, беспомощной и запуганной, неподвижно прикованной к месту, окруженной со всех сторон зловещими тенями и недобрыми призраками. И кто-то из этого темного враждебного мира медленно, но неотвратимо приближался к ней. Ее тело неподвижно распласталось на кровати, как бабочка в гербарии натуралиста. Дайна попробовала поднять голову или хотя бы открыть глаза, чтобы увидеть, кто или что проникает сквозь открытую дверь внутрь спальни.
   От резкого щелчка, раздавшегося совсем неподалеку, у нее перехватило дыхание. Дрожащая, мокрая от пота, она мысленно увидела острое, серебристое лезвие выкидного ножа, смертоносно поблескивающее в темноте. Теперь уже страх во весь голос кричал в ее мозгу, посылая вибрирующие сигналы тревоги, похожие на круги, разбегающиеся по поверхности пруда от брошенного туда камня.
   Смерть витала в воздухе, и ее присутствие ощущалось столь же явственно, сколь наличие расшитых бисером занавесок, слегка трепетавших прямо над головой Дайны. Огромная, черная, зловещая тень упала на постель. Дайна попыталась закричать, но голос отказывался повиноваться ей. В ее смятенном мозгу, сменяя одна другую, вихрем проносились картины разрушения и смерти: таинственные символы, вырезанные ножом прямо на ее коже; отвратительное и ужасное изнасилование; жуткие дубинки с шипами, рвущие и кромсающие ее плоть до тех пор, пока голые кости не покажутся наружу из страшных ран; фонтанирующая кровь; нервы, вопящие от боли; и она сама - беспомощная и неподвижная.
   Она набрала воздуха в легкие и, предприняв невероятное усилие, приподнялась с простыней, при этом громко вскрикнув.
   - Что, черт...
   Не в состоянии перевести дыхания, она поперхнулась и закашлялась.
   В следующее мгновение она очутилась в плену сильных мускулистых рук и почувствовала на коже тепло чужого тела, а вместе с тем запах мужского пота, показавшийся ей смутно знакомым. Дайна открыла глаза и попробовала отодвинуться, но не тут-то было. Это еще больше усилило охвативший ее ужас. Она откинула голову назад и оскалила зубы, точно в ее жилах вдруг проснулась кровь первобытных предков. Она лязгнула зубами и вновь развела челюсти, даже не заметив, что одновременно с этим из ее горла вырвалось глухое рычание. С отчаянием в душе старалась она освободиться от смертельных объятий, но разжать их было ей не под силу.
   Наклонив голову вперед, она запустила зубы во что-то теплое и мягкое, и тут же услышала голос: "Дайна! Не бойся. Дайна, все в порядке!"
   Она, тем не менее, укусила его, даже теперь отказываясь верить, что этот кошмар ей приснился. Раздался треск ткани и вслед за ним удивленный болезненный возглас. Однако эта боль была ничто в сравнении с той, что переполняла грудь Дайны.
   - Дайна... Дайна... Дайна...
   Узнав его нежное прикосновение, она поняла, что это не смерть явилась за ней. Что это все - плод ее воображения, привидение, ночной призрак.
   - Рубенс, - хриплым шепотом сказала она. - Рубенс, помоги мне. - С этими словами она прижалась к его груди, дрожащая и облегченно всхлипывающая после перенесенного ужаса.
   За окном слабо светилось ночное небо Лос-Анджелеса. Откуда-то до нее вдруг донесся до боли знакомый голос Бэба: "Мама, ты либо участвуешь в игре, либо нет. Вот и все". Теперь, оказавшись втянутой в расследование, проводимое Бонстилом, она наконец твердо знала, что является одним из игроков. Она испытывала непреодолимое желание рассказать обо всем Рубенсу, но тем не менее молчала.
   - Возможно, я устрою тебе встречу кое с кем, - промолвил Рубенс, когда она более-менее успокоилась.
   - С кем?
   - С Дори Спенглером. Он хороший знакомый Берил. - Он перевернулся и лег на спину. - Он работает агентом.
   - Рубенс, я в последний раз говорю, что не уволю Монти.
   - Разве я хоть словом заикнулся об этом? Просто я хочу, чтобы ты познакомилась с Дори. Такой шаг стал бы весьма разумным.
   - Не сомневаюсь.
   - Ты сделаешь это?
   - Ладно.
   - Может мне стоит отложить свою поездку в Нью-Йорк? - задумчиво протянул он.
   - Не надо. Тебе ведь необходимо разобраться с Эшли.
   - Это может подождать неделю.
   - Я хочу, чтобы ты поехал, Рубенс. - Она положила ладонь на его горячий бок. - Со мной все будет в порядке. - Она улыбнулась, невидимая в темноте. Тем более, Крис пригласил меня на их концерт, который состоится в этот уик-энд в Сан-Франциско.
   - Отлично. Ты выберешься отсюда на пару деньков.
   Приподнявшись на локте. Дайна заглянула к нему в лицо.
   - Крис сказал в точности то же самое. Я не верю тебе.
   - Берил необычайно воодушевляет твоя дружба с Крисом. Когда я рассказал ей, она просто пришла в экстаз. Такая поездка несомненно добавит популярности твоему имени, а с Дори ты сможешь встретиться и по возвращении.
   - У тебя вечно в голове одно и то же?
   - Засыпай, - шепнул он. Вскоре Дайна услышала, как дыхание Рубенса замедлилось, и он погрузился в сон.
   Однако самой ей не спалось. До рассвета оставалось совсем чуть-чуть, и вчерашний день ушел безвозвратно, оставив после себя лишь кисловатый привкус во рту. Отвернувшись от окна и едва колыхающейся занавески, она присела на кровати и стащила одеяло с Рубенса. Она долго смотрела на его обнаженное тело, затем внезапно почувствовала острое желание дотронуться до него, прижаться к нему, ощутить всем своим телом его тяжесть, и руки, замыкающие объятия у нее за спиной. Мгновенно поколебавшись, она потянулась к нему.
   Наконец она села и с долгим протяжным вздохом опустила ноги на пол, оставляя Бэба в одиночестве. Собрав одежду и прихватив свою сумку, она молча пошла в ванную, тихонько шлепая босыми ногами по полу. Обитая покоробленной фанерой, покрытой бог знает сколькими слоями белой краски, дверь ванной не закрывалась плотно, а ржавые трубы постоянно гудели.
   Оказавшись внутри, она было потянула руку к выключателю, но, передумав, сложила одежду на краю ванной. Потом, встав ногами на сидение унитаза, она подняла матовое стекло и впустила внутрь ночное сияние Манхэттена. Небо над центром города из-за невиданной нигде более иллюминации казалось совсем светлым, почти белым.
   Жмурясь и дрожа от холода. Дайна смотрела на ночной город. Из комнаты позади нее доносился приглушенный шум: Бэб готовился выйти из дому.
   Вдруг резкий звук заставил ее обернуться. Кто-то стоял за дверью квартиры. Дайна услышала голос Бэба, а затем металлический скрежет отодвигаемой задвижки. Друзья часто заваливались сюда без предупреждения. Бэб не устанавливал телефона в квартире, предпочитая звонить из ближайших автоматов. "Бизнесу, - говаривал он, - место на улице". Однако в этот вечер ей не хотелось, чтобы кто-то нарушал их уединение, пусть даже им предстояло вскоре расстаться. Дайна все еще ощущала какой-то зуд внутри; тело ее во многих местах саднило точно от ожогов; помятые губы слегка распухли: великолепное зрелище!
   Спустившись на пол, она тихонько подкралась к двери и заглянула в щелочку.
   Почти тут же совсем близко от нее раздались один за другим два оглушительных выстрела. Дайна вздрогнула, а сердце ее заколотилось с такой бешеной силой, что казалось, оно вот-вот разорвется. Она услышала топот тяжелых ботинок по голому полу, внезапно оборвавшийся, когда производивший его пришелец наступил на тонкий ковер, лежавшей между кушеткой и стульями. Потом в тишине раздался чей-то низкий злобный голос: "Оставайся подыхать здесь. Ты отработал свое".
   Наступила пауза, длящаяся кажется целую вечность. Дайна стояла, не шевелясь и почти не дыша, вцепившись побелевшими пальцами в край двери. Ее обуял смертельный ужас. Разум и чувства отказывались повиноваться ей, уступив место этому первобытному, всепоглощающему страху. Она попыталась собраться с мыслями, но лишь почувствовала, что ее губы безвольно шевелятся, точно повторяя: "Не может быть".
   Внезапно она услышала хлопок, такой ясный и отрывистый, что это вполне мог бы быть звук выстрела из другого пистолета. Дайна пялилась в полумрак, пытаясь разглядеть лицо убийцы. Изо всех сил напрягая слух, она, как ей показалось, смогла лишь уловить одно слово, произнесенное шепотом по-испански: "Celate!". Потом все стихло.
   Выскочив из ванной, она опрометью кинулась через всю комнату к входной двери, оставленной приоткрытой, так что сквозь образовавшуюся щель пробивалась полоска бледного света. Навалившись на дверную створку всем телом, Дайна с силой захлопнула ее и в мгновение ока с треском вернула задвижку на место.
   Повернувшись, она едва не споткнулась о Бэба. Он лежал, раскинувшись, на полу. Над его головой и плечами виднелись обломки опрокинутого журнального столика. Вся грудь Бэба была залита кровью, темным, сверкающим потоком медленно вытекавшей из его открытого рта. Все лампы в комнате были погашены.
   Дайна опустилась на колени возле него. Она чувствовала, как жизнь, ставшей для нее чем-то реальным и осязаемым, вместе с кровью сочится из его тела.
   - Бэб! - закричала она. - О, господи, Бэб! - она прикоснулась к его груди, будто ее пальцы обладали волшебной способностью заживлять раны.
   Прошло некоторое время, прежде чем Дайна заметила, что он пытается сказать ей что-то, однако, захлебываясь в собственной крови, не может произнести ни звука.
   Оторвав его голову от жестких, ребристых обломков, Дайна прижала ее к своей обнаженной груди. Темная теплая кровь заструилась по ее животу, расползаясь буквой V по бедрам. К резкому запаху пороховой гари примешивался какой-то другой, сладковатый и густой, который Дайна не могла распознать. Заключив Бэба в свои объятия, она попыталась согреть его. Кусочки его кожи, словно осколки леденцов, прилипали к ее пальцам.
   Откашлявшись, Бэб что-то сказал. Дайна подняла голову.
   - Что? - виновато спросила она. - Что ты сказал? - Она терзалась вопросом: следует ли ей оставаться с ним или идти вызывать скорую помощь, и пропустила его слова мимо ушей. - Бэб, я не слышу тебя.
   - Это Алли - сволочь, - его голос звучал хрипло, протяжно, и ей приходилось напрягаться, чтобы разбирать слова. Увидев кровавую пену на его гy6ax. Дайна осторожно стерла ее. - Я создавал эту сеть в течение пяти лет. Теперь он решил прибрать все к своим рукам. - Его веки на мгновение опустились, и Дайна с ужасом подумала, что он умер.
   - Бэб? - испуганно прошептала она. Его глаза распахнулись, и она заметила искорку, мелькнувшую в них.
   - Черт возьми, мама, ты знаешь, что этот козел сказал мне прежде, чем выстрелить... Он сказал: "Хочешь знать, что в этом городе не так? Здесь слишком много нигеров".
   - Замолчи! Замолчи! Какое это теперь имеет значение? Бэб начал дрожать. Все тело его покрылось испариной. Дайна вновь нежно вытерла его лицо и увидела, что он пристально смотрит на нее. Ее глаза наполнились слезами.
   - О, Бэб, - прошептала она. - Не умирай. Не умирай. - Она посильней прижала пальцы к его груди. Сквозь сплошную кровавую пленку и обломки размозженных ребер ей едва удалось нащупать слабые удары угасающего сердца. Бэб с усилием разжал зубы, порозовевшие от непрекращающегося потока крови.
   - Мама...
   Дайна сжала его в своих объятиях.
   - Бэб, я не дам тебе умереть! Не дам! - Однако она уже чувствовала, как остатки тепла - символа жизненных сил - вытекают из его организма и растворяются в пространстве, подобно тому, как энергия стремительного ручья, впадающего в море, рассеивается в бездонной пучине, она с радостью бы вскрыла себе нервы, сделала бы все, что угодно, лишь бы вернуть ему жизнь, но она была не богиней, а он - не мифическим героем.
   - Бэб, я люблю тебя. - Однако, она не могла сделать ровным счетом ничего. Ни сейчас, ни тогда, когда, стоя молча и неподвижно, наблюдала из спасительного убежища, как одетые в стальные рубашки свинцовые шарики рвут на части его тело. "Почему я словно приросла к месту? Почему я стояла, сложа руки? - твердила она про себя, прокручивая в голове раз за разом те мгновения. - Теперь я бессильна помочь ему. Совершенно бессильна".
   В какой-то момент к ней вернулось зрение, и она увидела, что держит в руках холоднеющий труп.
   Снаружи донесся пронзительный вой сирены: знак беды, случившейся где-то в другом месте. Потом она затихла в дали. Дайна услышала на улице быструю речь, похожую на чирикающие крики обезьян - неразборчивую, но легко распознаваемую: уличный испанский. Вскоре все опять смолкло.
   Глаза Бэба уже остекленели, но Дайна все еще не могла решиться выпустить его из своих рук. Ее мускулы затекли, но боль лишь заглушала в ней осознание чудовищной реальности случившегося.
   - Я, я..., о, я должна была...
   Кое-как накинув на себя одежду и нацепив на шею ниточку с бусинкой амулетом, охранявшим от ненависти и злобы, Дайна навсегда покинула опустевшее жилище Бэба. Долгое время после этого она думала, что больше никогда не сможет улыбаться, но, разумеется, это было лишь трогательным заблуждением ее почти еще детского ума.
   Часть 3
   В ЛЕСУ СВЕТА
   Hast Du was,
   Bist Du was.
   (Венская поговорка)
   Глава 7
   Отель "Люберж Эклер" - один из самых шикарных в Сан-Франциско располагался на Калифорния-стрит по соседству с головокружительным аттракционом "русские горки". Свернув на подъездной путь шириной в три ряда, лимузины плавно подрулили к фасаду гостиницы, облицованную темно-красным кирпичом и бежевым камнем. Архитектор, трудившийся над ним, по-видимому был поклонником французского стиля.
   Впрочем, правильнее было бы говорить о двух фасадах, ибо позади увитого плющом старинного шестиэтажного здания устремлялась вверх сверкающая в лучах солнца башня из алюминия и дымчатого стекла высотой и тридцать три этажа, возвышавшаяся над всеми другими постройками в этой части города. За свое недолгое существование - всего три года - "Люберж Эклер" успел стать известным архитектурным сооружением в Сан-Франциско, обогнав по популярности выстроенный наподобие атрия отель "Хас Роял" на Эмбаркадеро и пирамиду гостиницы "Трансамерика".
   Силка вышел из машины и захлопнул за собой дверцу. Некоторое время он и Бенно Катлер о чем-то совещались у входа в отель с представителями администрации. Тем временем посыльные в ливреях открыли багажники и потащили вещи группы, а вместе с ними и чемодан Дайны внутрь здания.
   Силка постучал в дверцу, и водитель изнутри открыл ее. Телохранитель "Хартбитс" засунул голову внутрь и, посмотрев на Криса, сказал: "Мы приняли дополнительные меры безопасности".
   - Это будут те же люди, что и в прошлый раз? Силка кивнул.
   - Да, по крайней мере, те из них, кого нам удалось собрать. Одного парня пришлось вызывать прямо из отпуска. Он ловил рыбу на Тахо. - Силка рассмеялся. - У этого сукиного сына так и чешутся руки дать кому-нибудь по морде.
   - Используй его. Я не хочу, чтобы все это дерьмо постоянно висело на тебе, - Крис говорил почти как генерал на военном совете.
   - Все уже расписано и определено, - ответил Силка. - Ну а пока мне надо снабдить мисс Уитней пропуском, ибо в противном случае, ее будут задерживать на каждом контрольном пункте. - Выпрямившись, он огляделся по сторонам. Порядок. Можете выходить, когда пожелаете.
   В огромном вестибюле отеля в пространстве между оштукатуренными кремовыми дорическими колоннами, устремлявшимися к изогнутому аркой позолоченному потолку, украшенному вдоль стен лепными фигурами ангелов и купидонов, царили прохлада и полумрак.
   Слева поднималась широкая лестница, над которой виднелись таблички с надписями. Судя по ним, эта лестница вела в бар-ресторан с модной и изысканной кухней, открывавшийся только в шесть часов вечера, и кабаре. Приклеенная тут же афиша гласила, что там сегодня выступит исключительно популярная Ширли Бэсси.
   Ближе к входу стояли обтянутые бледно-зеленой и золотистой материей кушетки и клубные кресла. Вокруг них торчали высокие папоротники, в тени широких листьев которых можно было укрыться от любопытных взоров. Мраморный пол в центре устилал огромный персидский ковер.
   "Хартбитс" заранее сняли для себя весь пятый этаж старого корпуса, а по сути и пятый и шестой, так как все номера были двухэтажными. Основная масса туристов попадала в царство современной роскоши и блеска стекла и металла, снабженное даже Nautilus-laden, спортивным залом и бассейном олимпийского стандарта, поднятого на много футов вверх над городскими крышами.
   В каждом номере имелась небольшая сауна и Whirlpool bath. He хватало только массажистки, но этот недостаток легко можно было исправить одним нажатием кнопки. Словом, не приходилось удивляться, почему места в "Люберж Эклер" заказывали вперед за полтора года.
   Крис и Дайна заняли угловой номер. Попасть туда с лестницы можно было только по коридору, увешанному по стенам глянцевыми черно-белыми фотографиями с видами Сан-Франциско, миновав множество крепких смуглолицых людей в темных костюмах.
   Обстановка внутри номера производила почти ошеломляющее впечатление. Дайне еще никогда не приходилось видеть чего-либо подобного ни в одной из гостиниц. Слева от входа находилась поблескивающая медью и хромом кухня. Соседняя дверь вела в столовую, где за широким дубовым столом могли с удобством разместиться двадцать человек.
   Центральная часть номера представляла собой нечто вроде гостиной, размером чуть меньше футбольного поля. Вся задняя стена ее состояла из нескольких рядов окон, за которыми сиял, кажущийся ослепительно белым под палящими солнечными лучами, великолепный Сан-Франциско.
   Справа у стены начиналась винтовая лестница, освещавшаяся вдоль перил крошечными огоньками. Она вела к дверям двух спален, снабженных отдельными ванными комнатами, соединенными с сауной.
   Пока свита группы внизу разбиралась с аппаратурой и прочим скарбом, нетерпеливые репортеры беспокойно теребили в руках ленточки с кратко изложенным набором вопросов, на которые Крис и Найджел, в зависимости от настроения, соглашались или не соглашались ответить. Обсудив с Бенно вопрос относительно пропуска представителей журналистской элиты. Силка поторопился увести Дайну наверх подальше от водоворота страстей.
   Очутившись в номере, она первым делом осмотрела спальни и выбрала ту, где преобладали желто-зеленые тона, предпочтя их синим. Обе пары занавесок были отдернуты и, от этого создавалось впечатление, будто солнечный свет затопляет комнату. Где-то снаружи раздался голос Силки, объяснявшего посыльному, куда нести багаж. "Да, - донеслось до нее, - это действительно она".
   Она подошла к окну. Воздух Сан-Франциска казался ей хрустально чистым, хотя возможно это впечатление слегка было преувеличено, поскольку над Лос-Анджелесом облако смога висело практически постоянно. Дайна проследила взглядом вдоль рядов зданий, круто опускавшимся к темно-голубым волнам залива. Там над причалами низко кружили чайки. Краешком глаза Дайна заметила ярко-красные и желтые огоньки фуникулера, перевалившего за гребень Рашн Хил и исчезнувшего из виду. Ей почудилось, что она смогла разобрать вдали сверкающий костюм уличного музыканта и у нее проснулось желание самой прогуляться по улицам города.
   Отвернувшись от окна, она обнаружила, что Силка внимательно наблюдает за ней. Он стоял в дальнем углу комнаты в тени, из которой выступали лишь носки его черных сверкающих ботинок. Дайна вспомнила однажды встреченного ей футболиста, поразившего ее своими габаритами даже без щитков и формы. Силка производил на нее точно такое же впечатление подавляющей мощи.
   - Я хочу ненадолго, - обратилась Дайна к нему, - выбраться отсюда. Он кивнул.
   - Крис распорядился насчет машины для вас. Она стоит у входа в отель, и вы можете воспользоваться ею в любой момент. - В два гигантских шага он пересек комнату. - Но прежде мы должны сделать кое-какие приготовления к сегодняшнему вечеру.
   Он стал готовить поляроидную фотокамеру и все необходимое для того, чтобы изготовить Дайне пропуск с фотографией, заключенный в пластиковую оболочку и снабженный инфракрасной меткой. Дайна должна была его носить, не снимая, все время, пока оставалась с группой. Молча понаблюдав за его действиями некоторое время, она вдруг спросила:
   - Как Тай очутилась в группе?
   - Она подцепила их на пляже в Антибе.19 Просто подошла к Иону в купальнике без верха и улеглась рядом. Против этого он не мог устоять.
   - Однако потом, когда Ион умер...
   - Пожалуйста, не шевелитесь. - Последовала яркая вспышка, и из фотоаппарата выползла фотография. Силка отложил камеру в сторону. - О, да, она тут же переехала к Найджелу, но это не соответствовало ее желаниям. - Он бросил выразительный взгляд на Дайну, не прекращая возиться с пропуском. - С того самого момента, когда она приметила их, ей хотелось и Иона, и Криса одновременно. - Он покачал головой. - Однако ей пришлось поумерить аппетит. Они были слишком близкими друзьями, чтобы делить на двоих одну женщину... почти как кровные братья.
   - А Найджел? Как же он? Ведь они все вместе приехали в Лондон. Разве он не являлся для них таким же братом?
   - Можно сказать и да, и нет. Они все были тесно связаны, но Найджела обижала особая музыкальная близость между Крисом и Найджелом. Вместе они сочиняли волшебную музыку. Как это можно объяснить? Никак. Однако Найджел не хотел успокаиваться. Бывало, он приходил ко мне и жаловался: "Они что-то замышляют у меня за спиной. Им хочется избавиться от меня". Вначале я пытался разубедить его, но потом плюнул. Он хотел слушать только себя и тех, кто поддакивал ему. - Силка вновь покачал головой.
   - Старина Найджел был сумасшедшим в те первые дни. По два-три раза каждую неделю мне приходилось вытаскивать его из дома то одной, то другой подруги, когда их приятели или мужья ловили его на месте преступления со спущенными штанами. - Он усмехнулся. - Этому мерзавцу все было нипочем. Он был ненасытен, когда дело касалось женщин. То есть, разумеется, это в определенной степени было свойственно каждому из них, но Найджел отличался от остальных. У него это выражалось в более глубокой и, - он пожал плечами, - в патологической, возможно это слово наиболее правильно, форме. Как бы там ни было, он не оставлял меня без работы. - Глаза Силки затуманились. - Потом Ион умер. Вздохнув, он вручил Дайне готовый пропуск. - Пожалуйста. - Та взглянула на фотографию и, увидев, что она вышла совсем неплохо, прилепила ее к карточке.
   - Ив группе произошли изменения, - сказала та. - Из того, что я слышала, кажется, это было неизбежно, не так ли? Все публичные выходки, принесшие группе в самом начале такую известность, были делом рук Иона.
   Силка уже начал собирать свое имущество.
   - Все знали только то, что мы хотели, чтобы они знали. Ион очень часто был настолько обдолбан, что просто не мог выдумать что-либо. Тай нашептывала ему на ухо свои мысли. Никто, включая меня, не знает, какие из этих идей принадлежат ей, а какие - ему. Я думаю, что она и сама вряд ли может сказать на этот счет что-либо с уверенностью. Наверно, так всегда бывает с новыми идеями. Однажды утром ты просыпаешься и говоришь: "Черт возьми, какая великолепная мысль!", но эта мысль синтезирована из того, что ты слышал, видел, почувствовал, понял и, наконец, с чем имел дело.