Ван Ластбадер Эрик. Сирены

   - Господи! - Дайна вырвала руку из цепких пальцев Тай. - Что ты несешь? Ее глаза расширились. Она почувствовала, что кровь стынет у нее в жилах. Ее пробирала неудержимая дрожь.
   - Тебе не следует знать ничего об этом. Это тебя не касается.
   - Не касается? Она была моим лучшим другом! - воскликнула Дайна, не обращая внимания на лица, повернутые в их сторону, скопление народу вокруг и сверкание фотовспышек.
   Кровь прихлынула к щекам Тай, и они приобрели явно розовый оттенок. Легкая таинственная улыбка заиграла на ее припухлых губах; зубы ослепительно сверкнули в ярком свете неоновых ламп. Внезапно Тай отвернулась от собеседницы и скрылась в толпе.
   Какое-то мгновение Дайна стояла неподвижно, словно пригвожденная к месту. Потом она вдруг встрепенулась и, повинуясь бессознательному импульсу, кинулась вслед за Тай, пробираясь сквозь беспорядочную толчею, не замечая ни Мэйлора, ни Джерри Брауна, ни Тома Хайдена, ни других знаменитостей. Однако расчистить себе дорогу в плотной толпе оказалось ей не под силу. Она натолкнулась на глухую стену из человеческих тел. У нее закружилась голова; ей показалось, что стены зала покачнулись перед ее взором. Она оступилась и едва не упала, но никто не обратил на это внимания.
   Все звуки вокруг смешались в ушах Дайны в монотонный, бесформенный гул, безжалостно терзавший ее барабанные перепонки. Ее сердце колотилось в такт неистовой пульсации музыки. С трудом протискиваясь в толпе, Дайна устремилась к женской уборной. Она думала, что никогда не доберется до нее, но вдруг, сама не зная как, очутилась там, и, надавив трясущимися пальцами на медную ручку, открыла дверь. Захлопнув ее за собой. Дайна, шатаясь, зашла в ближайшую кабинку и в изнеможении опустилась на унитаз. Уронив голову на руки, она почувствовала, что ее лоб покрылся горячей испариной.
   Возможно, она на некоторое время потеряла сознание или, что более вероятно, ухватившись за край обрыва, не позволила себе рухнуть в пропасть обморока, и ее рассудок пребывал в каком-то промежуточном, сумеречном состоянии. Дайна не знала, сколько времени прошло, прежде чем она опять открыла глаза и подняла голову, весившую, как ей показалось, не меньше, чем все тело. Поморгав, она недоумевающе уставилась на свои белые, одеревеневшие пальцы, судорожно стискивающие дверную ручку, и заставила себя дышать глубже. Через несколько минут ей стало лучше.
   Наконец она вышла из кабинки и долго умывалась холодной водой, пока не почувствовала, что постепенно приходит в себя. Набрав в пригоршню воду, она стала осторожно пить маленькими глотками: ее горло пересохло от жажды, но она усилием воли сдерживала себя.
   Едва Дайна покинула уборную, как на нее вновь обрушились невообразимый шум и запах, такой сильный, что у нее перехватило дыхание. Она видела фигуры людей, перемещающиеся вдоль окон, похожие на картонные мишени в тире. Решив, что там не так жарко и шумно, она направилась к ним, но, сделав несколько шагов, натолкнулась на Криса.
   - Привет. Где ты была? Я искал тебя повсюду. Она дважды открывала рот, прежде чем ей в конце концов, удалось выдавить из себя.
   - В женской уборной, - язык с трудом ворочался у нее во рту.
   - Я слышал, будто между тобой и Тай произошла небольшая стычка. Кто-то сказал мне об этом.
   - Она... она сказала мне... - Дайна чувствовала себя ребенком, только-только научившимся говорить, с трудом произносящим даже самые простые слова.
   Крис ободряюще улыбнулся ей.
   - Я же говорил, что она будет ревновать к тебе. Ей не нравится такое соперничество. Она - королева бала... или, по крайней мере, считает себя таковой.
   - Нет, дело в другом... Она...
   - Ну же, перестань. Я разыскивал тебя, потому что Найл и я собираемся устроить небольшой фокус. Мы хотим немного поиграть вдвоем, прямо здесь и сейчас. Об этом никто не знает, даже Найджел. Точнее, особенно Найджел. Он останется в дураках. - Взяв Дайну за руку, Крис повел ее сквозь толпу к их столу.
   - Эй, Найл, - Крис перегнулся через стол, смахивая с него бутылки, блюда с крошащимся итальянским хлебом и тарелки с золотистым маслом. - Ты все приготовил? Я сделаю объявление и мы начнем.
   Найл кивнул и блаженно улыбнулся. Крис, отвернувшись от него, прошептал на ухо Дайне.
   - Все в порядке.
   Она по-прежнему смотрела на Найла. Он протянул ей руку, и Дайна, взяв ее в свои ладони, почувствовала холодное прикосновение его пальцев. Найл взглянул ей в глаза и открыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого .издал отрывистый, кашляющий звук и упал вперед, уткнувшись шоколадным лицом в тарелку с давно остывшим спагетти. Томатный соус выплеснулся на скатерть; его брызги попали на плечо и щеку Дайны.
   Найл остался лежать совершенно неподвижно.
   - Боже мой! Крис! Крис! - Дайна судорожно дергала его за рукав. Крис обернулся.
   - Господи!
   Веселье, между тем, шло своим чередом, не прекращаясь ни на секунду, безразличное ко всему, не подчиняющееся ничьей воле, подогреваемое музыкой, движением и наркотиками, наполненное электрическим возбуждением, многочисленными намеками и тайными прикосновениями рук и ног под столом.
   Высокая блондинка, сидевшая возле Найла и весь вечер безуспешно пытавшаяся привлечь его внимание, хихикнула и запустила серебристые ногти в его блестящие волосы.
   - Эй, дружище, - позвал его Крис. - Эй, Найл, очнись! - Перегнувшись через голову Дайны, он почти лег на стол. Вокруг продолжала греметь музыка. Из-за густой завесы табачного дыма доносились крики и смех. Кто-то затушил окурок в блюдце с подтаявшим маслом. Склонившись над Найлом, блондинка поцеловала его в ухо и восторженно причмокнула.
   Дайна просунула руку под расстегнутый ворот его рубашки, стараясь определить, бьется ли его сердце.
   - Эй! - Крис с коленями забрался на стол, задирая скатерть и опрокидывая тарелки и бокалы. - Прочь от него! - заорал он на блондинку, отпихивая ее в сторону. Ухватившись за густые черные кудри, он поднял голову Найла.
   Дайна слабо вскрикнула, а белокурая соседка Найла истерично хихикнула, прижав ладонь к губам: кожа на его лице приобрела странный кремовый оттенок. Крис в шоке невольно отдернул руку, и большая голова Найла безжизненно опрокинулась назад и ударилась о спинку кресла. Блондинка в ужасе отвернулась и ее тут же стошнило.
   Найл полулежал, откинувшись назад, устремив вверх неподвижный взгляд остекленевших глаз.
   Глава 8
   Небо вдали у чистой, ровной линии горизонта было цвета морской волны. Оно навевало на Дайну грусть, которую она когда-то испытывала в последние дни лета, когда ягоды черники набухали так, что они, казалось, лопнут при малейшем прикосновении кончика пальца, и их чудесный запах разносился далеко за пределы поляны, где они росли.
   Это было время, когда раздувшийся шар луны висел в небе выцветший, словно фонарь на иллюстрации в старинной книге. Время, когда парень, с которым она встречалась в течение двух месяцев, собирался уехать, обещая любить ее и писать каждый день, о чем, разумеется, тут же забыл, едва расставшись с ней. Лето часто бывает таким волшебным морским круизом, никак напрямую несвязанным с повседневной жизнью человека.
   Да, лето кончилось, и надо было возвращаться в душный и пыльный город в преддверии жаркого и влажного бабьего лета и начала учебного сезона, к старым подругам, с нетерпением ожидающим возможности рассказать друг другу о том, как они провели каникулы, и пока еще далекой, но неумолимо надвигающейся унылой зиме.
   Сидевший возле Дайны, Крис плакал.
   Вдалеке виднелись черные точки чаек, круживших над темной поверхностью моря. С пронзительными голодными криками они поднялись с узкой песчаной отмели, разбуженные первыми лучами солнца, робко ласкавшие вершины оранжевых стальных колонн Голден Гэйт. Дайна обняла Криса за плечи и прижала его к себе.
   Она не замечала, что сидит на сырой земле, и горько плакала, закрыв глаза: картины ее собственного прошлого мелькали перед ее мысленным взором.
   - Господи, боже мой, - прошептал Крис, заглушая шум моря и доносящиеся издалека крики чаек. Он сидел, прижавшись щекой к животу Дайны. Слезы, катившиеся из его глаз, капали ей на легкий спортивный свитер с надписью "Хэтер Дуэлл", вышитой на спине. - Он был настоящим гением, черт возьми! Второго такого не было и не будет.
   Позади них на обочине дороги маячил лимузин, тот же самый, что вез их на концерт и с концерта. Водитель, не выходивший из машины, спал, мирно похрапывая, скрестив руки на груди.
   За пустынной в этот ранний час дорогой на склоне холма начинались окраины Сан-Франциско: одноэтажные дома и магазинчики, прячущиеся в тени пышных ярко-зеленых крон. Чтобы попасть туда, надо было всего лишь перейти через мост, и Дайна невольно вспомнила Нью-Йорк, где дорога даже из пригорода в сельскую местность отнимала немало времени.
   - Они все уходят один за другим, Дайна, - голос Криса звучал устало и тяжело. - Скоро уже будет некому продолжать эту гонку. Некому, кроме зеленых панков, которые полагают, будто они все знают, но на самом деле они даже не представляют, в чем суть этой музыки. Музыканты - настоящие музыканты вымирают. Вымирают от какой-то болезни, от которой нет исцеления.
   - Это все сумасшедший темп, Крис.
   - Нет. - Крис энергично покачал головой. - Ты ошибаешься. Пустота, начинающаяся там, где кончается музыка, вот что убивает нас. Мы боимся слишком долго сидеть без дела, потому что тогда эта пустота пожирает нас живьем. Заглатывает, как удав заглатывает кролика. - Он весь дрожал, и Дайна прижалась губами к его плечу, чтобы успокоить Криса.
   - О какой пустоте ты говоришь? - спросила она. Крис печально посмотрел на нее, слезы стояли у него в глазах.
   - Она внутри нас. Дайна. Я знаю, что нам приходится расплачиваться за то... что мы делаем. Мы не можем... не можем оставаться наедине с собой. Да, именно так. В этом весь секрет. Поэтому мы подбрасываем все больше дров в костер, не давая ему погаснуть, чтобы не очутиться в темноте. Но она все равно прокрадывается во все щели.
   - Об этом-то я и говорю: сумасшедший темп.
   - Не знаю. Найджел, я и Ион... мы все вышли оттуда, где нам ничего не светило, и музыка была единственной вещью, которая могла помочь нам пробиться наверх. У нас не было шансов получить работу во фруктовой лавке и тем более поступить в университет. Что же еще остается для парня из бедной английской семьи? Рок-н-ролл стал движущей силой в жизни каждого из нас. Он придавал нам сил, когда мы слушали его; спасал нас от голода, когда мы играли его.
   - Без него мы - никто, а став теми, кто мы есть... мы не выдержали бы возвращения на круги своя. То же самое относится и к Найлу. Единственное, что он любил в своей жизни, это музыку... и именно она и погубила его.
   - А не героин?
   - Это одно и то же, неужели ты не понимаешь? Они идут вместе, рука об руку; это я и пытаюсь втолковать тебе. Или ты не слушаешь, что я говорю? Вне музыки мы просто не можем... О господи! ... мы просто не выдержали бы. - Он закрыл глаза медленно, почти монотонно, словно расставаясь с какой-то ценной вещью. Порыв ветра, налетевшего с запада, заставил его теснее прижаться к Дайне. Она гладила его по голове, убирая с лица густые пряди волос.
   - Когда я была гораздо моложе, - сказала она, - моя бабушка по материнской линии была жива. Кстати, она единственная из моих бабушек и дедушек, кого я когда-либо видела. Тогда ей было уже под восемьдесят, и врачи таки убедили мою мать отдать ее в приют для престарелых. Позже мать говорила, что ей очень не хотелось этого делать, но я никогда не верила ее словам. Она никогда не мучилась от угрызений совести.
   - Когда это произошло, мать всякий раз кидалась к телефону со всех ног, стоило ему зазвонить рано утром или поздно вечером, думая, что это звонят из приюта.
   - Ну и разумеется, в конце концов, она дождалась такого звонка. Подняв трубку, она долго слушала и, не произнеся ни слова, повесила ее. "Бабушка умерла", - сказала она. - Она умерла за завтраком. Чик! - Она щелкнула пальцами. - Вот так запросто. Упала лицом в свою тарелку, так и не узнав, что с ней случилось.
   Дайна провела обратной стороной ладони вдоль щеки Криса.
   - То же самое произошло и с Найлом, Крис, Его корабль опрокинулся и пошел ко дну от старости в возрасте тридцати трех лет. Он жил в бешеном темпе и оттого состарился преждевременно.
   - Но, боже, какую музыку он играл! - Дайна покачала головой, но Крис не обратил на это ни малейшего внимания. - Он был поразительным парнем, старина Найл. Однажды я видел, как он порвал струну посредине исполнения соло. И что ты думаешь? Он не прекратил играть ни на секунду. Он взял новую струну, которую дал ему кто-то из помощников, закрепив ее, настроил, и при этом не пропустил ни единого такта, не сыграл ни единой лишней ноты. Если бы я не видел всего этого сам, то даже и не заметил, что что-то произошло...
   - Ты слышал хоть слово, из того, о чем я говорила?
   Крис убрал голову с плеча Дайны.
   - Я слышал каждое слово, черт побери. Что ты хочешь, чтобы я ответил? Я понял, к чему ты клонишь, но это - моя жизнь.
   - Вчера вечером Найл сказал мне то же самое.
   - Ага. Я в этом ничуть не сомневаюсь. - Он отвернулся и взглянул на восходящее солнце. Вокруг царила тишина, которая нарушалась лишь пронзительными криками чаек.
   - У тебя когда-нибудь появлялось ощущение, - произнес он наконец, - что если ты перестанешь заниматься своим делом, я имею в виду, если ты просто бросишь его, то наступит конец всему. Произойдет что-то ужасное; ты растворишься в пустоте. - Он взял Дайну за руку. - Я просто хочу сказать, что не могу вновь стать таким, каким был когда-то... - Дайне показалось, что дрожь прошла по его телу.
   Бледно-розовые лучи солнца скользили по гребешкам, лениво перекатывающихся волн, но неглубокие впадины между ними по-прежнему отливали темно-серым, металлическим блеском. Дайна думала о Рубенсе, о террористах.
   - Умение растворяться составляет основу моей профессии, - прошептала она. - Я занимаюсь этим изо дня в день. Это приносит мне удовольствие и, как музыка тебе, помогает выжить, словно длинная нить, связывающая воедино разрозненные кусочки моей жизни.
   - Меня пугает то, что происходит, когда я не занимаюсь музыкой. На самолетах, в аэропортах, автомобилях, ресторанах. Все, что я вижу перед собой в такие моменты, это крошечные кровавые фрагменты, пустоты, в которой я теряюсь. Тогда я перестаю понимать, где я, куда я иду, и лишь вспоминаю о том, откуда я пришел: о жалкой вонючей квартирке в Сохо. - Он смотрел в сторону, старательно избегая ее взгляда. - Что, если я покину группу, и на этом все закончится? Я снова превращусь в ничто. В ничто.
   Стая чаек, по-видимому, обнаружила что-то в воде, возможно, косяк рыб, ибо теперь они возбужденно чертили в воздухе мелкие круги, едва не задевая крыльями волны. Дайна видела, как они хищно щелкают клювами и, время от времени стремительно вытягивая шею, выхватывают из воды мелких рыбешек.
   - Мне кажется, - сказала она осторожно, - что это служит для тебя достаточным основанием ставить крест на своей жизни и заниматься саморазрушением. - Позади живого покрывала чаек, поднимавшегося и опускавшегося, точно имитируя поверхность моря, виднелся парусный корабль, лавировавший на ветру. - Я вижу, я чувствую, как ты несчастен. Тай видит это тоже. Почему ты думаешь она так старалась по-дружески относиться ко мне на протяжении этих дней?
   - Забудь про Тай, - ответил он. - Она просто придумала для себя новую игру и забавляется ею.
   - Она ревнует ко мне, так же как ревновала к Мэгги. Ей не нравятся наши отношения. Она с недоверием наблюдает за ними.
   - Это уж вне всяких сомнений. Она не доверяет тому, чего не понимает. Да и кто поступает иначе?
   - Что ты хочешь этим сказать? Крис взглянул на нее.
   - Что лучше всего будет, если ты предоставишь мне разобраться с Тай.
   - Ты считаешь себя таким умным? - резко возразила она. - Но мне кажется, что ты не отдаешь себе отчет в том, кто кем управляет.
   Теперь пришел черед рассердиться Крису. В его глазах вспыхнули огоньки.
   - Когда речь заходит о женщинах, черт их побери, я знаю что к чему.
   - Неужели?
   Мальчишеская бравада Криса только пробудила в Дайне желание побольнее уколоть его. "Почему он упорно не замечает то, что настолько очевидно?" подумала она.
   - Господи, иногда ты заставляешь меня чувствовать себя крупным идиотом, сказал он. - Твоя сила воли пугает и завораживает меня. - Он потер ладони о джинсы. - Когда я думаю о женщинах, с которыми спал... и других, на которых мне просто было наплевать, то вижу перед собой бесконечную шеренгу, выстроившуюся вокруг земного шара. И все они принадлежат мне.
   - Крис...
   - Между Мэгги и мной не раз происходили ссоры из-за тебя. Мы... я полагаю, это случалось, потому что мы по-разному видели тебя. - Его глаза слегка затуманились, словно их взгляд был устремлен в прошлое. - Она видела, что происходит, даже если ты сама не замечала этого. Нет, не перебивай меня. У меня не хватит смелости заговорить об этом снова. - Он глубоко и судорожно вздохнул. - Я знал, что ты ни о чем не подозреваешь, и оставил это так, потому что начал понимать, почему меня тянет к тебе, по крайней мере отчасти.
   - Мне хотелось проводить с тобой все больше и больше времени. С этого все началось, и я стал чертовски злиться на себя и тебя. Я имею в виду, что ты не должна была реагировать так же, как все остальные. - Он помахал рукой перед собой, обводя линию горизонта. - Как все они, женщины. Они жаждут власти такой, какую в состоянии заполучить. Потом они сравнивают ее с той, которой владеют другие, и хвастают: моя больше твоей. Ха!
   - Но в случае с тобой я впервые почувствовал... я просто хотел быть с тобой рядом. Это пугает меня... до сих пор, потому что я не понимаю этого. Я не говорю о том, что испытываю желание проводить с тобой в постели дни и ночи или что-то в этом роде. Просто... ты знаешь... хотя бы раз. - Его глаза, казалось, уставились в одну точку. - Мы могли бы сделать это прямо сейчас... внизу, у самой воды, где нет никого...
   - Не надо, Крис... - Она положила руку ему на плечо. - Я...
   - Ты думаешь, что со мной произойдет то же, что и с Найлом? Ну да. Я вижу это по твоим глазам. Но ты ошибаешься. Да, многие кончили так: Джимми Хендрикс, Джэнис Джоплин, Джим Моррисон. Однако есть и другие, вроде Мадди Уотерса и Чака Берри, которые продолжают делать свое дело год за годом, вовсе не думая умирать или уходить на покой. Они не сгорают ни в тридцать три, ни в пятьдесят лет. Ну так вот, я один из них. Я не собираюсь умирать... Я знаю, что происходит со мной и вокруг меня... И я не монстр...
   - Нет. - Она наклонилась вперед и, поцеловав Криса в щеку, погладила его длинные волосы, нарочно затянув эту невинную ласку. - Нет, ты не монстр. Я знаю это, Крис. - Она почему-то не могла заставить себя продолжить мысль и сказать ему: я боюсь за тебя, боюсь, что Тай... Что? Она знала, что здесь его слабое место. Крис мог не обращать внимания на поползновения Тай в прошлом из-за Яна и даже в настоящем, точнее в ближайшем прошлом, из-за Мэгги, но теперь... Теперь никто не стоял между ними, даже Найджел, по всей видимости изрядно поднадоевший Тай.
   Дайна заметила, что Крис, не отрываясь, смотрит на прядь ее волос, развевающуюся на ветру, светлевшую по мере того, как солнце все выше поднималось за их спинами.
   - Я пережил все, - сказал он. - Я прошел сквозь все... все эти уличные бои у меня на родине. Набил себе немало шишек, чтобы победить. Ты понимаешь, о чем я говорю?
   Белый парусник, поймав наконец попутный ветер, устремился к линии горизонта, тонкий и прямой, словно лезвие только что выкованного меча, где поверхность моря все еще была темной. Судно казалось волшебным, крылатым созданием, парящим над бескрайней равниной.
   - О постели, - начала Дайна. - Мы ведь друзья, Крис...
   - Друзья могут спать вместе.
   - Только не там, откуда я вышла. - Взяв его за подбородок, она заставила Криса повернуться лицом к ней. Посмотри на меня. Нам надо поговорить еще кое о чем... Так не годится. Ты и сам знаешь не хуже меня. Так что, по большому счету, мне незачем говорить тебе об этом.
   - Нет, - возразил он. - Так это просто меньше ... пугало бы меня. - Он улыбнулся ей одной из тех фирменных улыбок Криса Керра, от которых таяли сердца женщин всего мира. - Я полагал, что поучения закончились. - Однако он тут же посерьезнел. - Что ты имеешь в виду?
   - Я кое-что узнала. У меня не было времени обсудить это с тобой раньше... Да и, по правде говоря, я сама не уверена в своих чувствах по этому поводу. Мне то хочется задушить тебя, то...
   - Ты еще долго собираешься ходить вокруг да около?
   - Мэгги... сидела на игле, Крис. Как это получилось?
   - Ты спрашиваешь, как получилось, что она погибла?
   - Перестань морочить мне голову. Я все знаю.
   - Что знаешь?
   - Не смей врать мне!
   Дайна увидела, как задрожали уголки его губ. Ей даже показалось, что Крис начал задыхаться.
   - Стало быть, ты обвиняешь в этом меня? Ну что ж, это очень удобно. Я вот он, перед тобой, а она...
   - Не вздумай продолжать!
   - С какого хрена ты вдруг стала такой Добродетельной, а? Тоже мне, принцесса! Ты никогда не совершала поступков, о которых тебе позднее приходилось жалеть?
   - Ты не ответил на мой вопрос. - Дайна была непреклонна.
   - И черта два отвечу!
   - Ладно. Забудь об этом. - Она отвернулась. Ветер прошелестел в низких кустах, спускавшихся почти к самой воде. Небо на западе было уже совсем чистым.
   - Тебе лучше не знать этого, - сказал он после долгого молчания так тихо, что Дайне пришлось попросить его повторить свои слова.
   - Нет, если ты собираешься соврать мне. Какой смысл нам быть друзьями, если мы будем врать друг другу. - Она искоса взглянула на него. - Когда мы говорили про "Pavane", ты тоже врал?
   Она видела, что обидела его, и была рада этому.
   - Нет, не врал, Дайна.
   - Тогда не ври мне и сейчас.
   - Ладно. - Он кивнул. Потом поднял сухую тростинку и стал лениво постукивать ею по земле. - Одной из ее черт всегда была своего рода невинность... не тупая простота типичных групп... вовсе нет. Но... я прошел через все это, а она нет. Я думал, что смогу уберечь ее от этого дерьма, понимаешь? - В его глазах застыло почти умоляющее выражение. - Она... Я старался сделать так, чтобы она не знала ничего о том, что я употреблял, насколько это было в моих силах. Я не хотел, чтобы у нее появилось искушение. - Вдруг он хрипло рассмеялся, но в его смехе звучала невыразимая боль. - И вот однажды, вернувшись домой, я увидел порошок на кухонном столе... Одна из ее подруг... я даже не был знаком с ней, ввела Мэгги, так сказать, в курс дела. Он отбросил тростинку прочь от себя, но внезапный порыв ветра швырнул ее обратно ему в лицо. Сняв со щеки, он кинул ее за спину и продолжал. - Что за злая ирония. Какая-то маленькая шлюха... - Он вздохнул. - Ты ведь знаешь, как ей бывало плохо. У нее ничего не выходило с карьерой, а у меня не хватало времени... - Он поднес стиснутые кулаки к своим глазам. - Но она была такой слабой, Дайна... такой слабой. Она не могла выстоять перед ударами судьбы в одиночку... ей был нужен я, и ты, и многие другие, которых наверное не знаем мы оба. Она не могла... никогда не смогла бы сделать это одна...
   - Почему ты не остановил ее, Крис? - Дайна произнесла эту фразу очень мягко, но все же не смогла до конца спрятать жало обвинения.
   - Конечно, я думал об этом. Однако, взгляни на меня: чем я лучше? Какое право я имел запрещать ей делать то, что делаю сам? Я перестал бы уважать самого себя, если б поступил так...
   - И ты предоставил ей возможность продолжать убивать себя. Ты - просто себялюбивый негодяй.
   - Что я по-твоему мог предпринять? - грустно спросил он. - Однажды я побил ее. Да, это правда. Я был так взбешен, что потерял контроль над собой, и только уже потом опомнился... Боже! Я был зол на себя не меньше, чем на нее. Однако, я знал, что она будет продолжать заниматься этим, что бы я ни говорил... Особенно, если б я стал уговаривать ее перестать колоться, потому что у нее тогда появилась бы возможность заниматься чем-то назло мне, вымещать на мне отчаяние и ненависть к себе самой, переполнявшими ей душу в самые мрачные минуты.
   - Как вышло, что я ничего не знала об этом?
   - Все дело в том, что она слишком любила тебя. Она знала, что узнав правду, ты найдешь способ остановить ее... Дайна, она не хотела бросать...
   - Как ты можешь говорить так?
   - Потому что, - сказал он, приближая свое лицо к ее глазам, - что я знаю.
   В самолете, которым Дайна летела назад в Лос-Анджелес, было сухо и душно. В салоне витала микроскопическая пыль, забивавшаяся под веки и вызывающая слабую резь в глазах.
   Даже первый класс в этом рейсовом авиалайнере калифорнийской авиалинии не мог идти ни в какое сравнение с принадлежащем "Хартбитс" "Лирджет Лонгкорн 50", доставившем Дайну в Сан-Франциско. Глядя вниз на медленно приближающийся лос-анжелесский аэропорт, она вспомнила об этом широкофюзеляжном монстре, на сверкающих бортах и хвосте которого была нарисована гитара - фирменный знак группы.
   Разумеется, интерьер и содержание его обходилось невероятно дорого, однако он являлся не просто средством для рассеивания усталости и скуки на протяжении долгих турне, состоявших в основном из одноразовых концертов в разных городах. Имея "Лонгкорн", "Хартбитс" могли, например, обосноваться в Нью-Йорке, выступая на северо-востоке страны, в Атланте - на юго-востоке или в Сан-Франциско - на западе, что было немаловажно, ибо все члены группы, включая Криса, настаивали на том, чтобы не возвращаться в Лос-Анджелес во время гастролей.