Страница:
— Живчиков-то много… — (Клянусь, милорд чуток ухмыльнулся!), — но нужны мне вы. Мне вас… — он запнулся, — порекомендовали. И я, изучив ваши параметры, принял решение — вы подходите.
— Ага, а чтобы окончательно убедить себя, что не ошибёсси, и потом не грызть локти и не бить себя ногой в грудь, решил вынудить меня погрызть горлянку мута… — бурчу я. Вполне обоснованно.
— За тем, как вы, сэр, с этим быдлом расправились, следил я пристально. Грубо действуете, не аристократично, но эффективно. Я доволен.
— Ну спа-асибо! — искренне благодарен я этому наглому «челу». Делаю некое подобие попытки раскланяться, то есть развожу руками и наклоняюсь вперёд. — А я-то в догадках терялся, гожусь я хоть на что-то путное или полный дебил. — Выпрямляюсь, вздыхаю и спрашиваю: — Кстати, а выпивка у вас в лимузине имеется, или все средства тратите на тестирование наёмников и святую реставрационную борьбу?
— Бар слева. Извините, не предложил раньше, — отвечает непробиваемый Джимми, на миг втыкает в меня ледяной сдвоенный клинок своего взгляда и отворачивается к Ба: — Извините, миледи, юноша прервал меня.
— Ничего, ничего, милорд, — вполне светски извиняет Ба, — юноша горяч немного, но это возр-растное. Перерастёт.
— Продолжу. Иметь вы с этого будете всё, что только ни пожелаете. В разумных, конечно, пределах. Я готов сию же секунду перевести на ваш счёт… хоть всё своё состояние, которое выражается в… — Он вытягивает вперёд руку, показывая Ба запястье, окольцованное браслетом старомодного терминала.
Я застываю со стаканом и бутылкой водки в руках тяну шею, чтобы увидеть цифры на крохотном дублирующем экранчике, но не успеваю увидеть, милорд убирает терминал, а Ба смотрит на него пристально-пристально.
Когда она так сосредоточена, я знаю наверняка — она в шоке. А Бабулю в шок может ввергнуть только ПО-НАСТОЯЩЕМУ астрономическая сумма…
«Сколько?! — хочется мне заорать. — Какого хрена ты голопроекцию не повесил, чтоб и я увидел, Джимми?!». Но я молча продолжаю варганить себе выпивку. Не хотят сообщать, не надо.
— А если этого будет вам мало, в случае выполнения вами всех трёх пунктов контракта, я смогу собрать ещё… плюс примерно столько же.
Ба молчит. И смотрит на него. Я, стараясь не расплескать, подношу к губам стакан и только сейчас соображаю, что дрожу — раздаётся стук зубов о край. Поспешно глотаю содержимое и убираю ёмкость обратно в порт-бар.
— Ну допустим, мы согласимся, — говорит Ба (надеюсь, она хор-рошо подумала?!), — каковы гарантии, что вы нам заплатите, если мы всё выполним? И что это за три пункта такие? Именно три? А если я захочу четвёртый добавить?
— Можете. Но суть не изменится.
— ??? — Молчание Ба столь многозначительно, что я восхищаюсь. Вот что значит профи! Так молчать — это ж уметь надо.
— Первый: разыскать принца. Второй: доставить его целым и невредимым и передать лично мне в руки. Третий: о выплате вами неустойки в случае невыполнения второго или обоих пунктов.
— ???? — молчит Ба.
— Ваш корабль вместе со всем экипажем будет уничтожен. В случае вашего отказа заключить сделку — тоже. Вы слишком много знаете.
— ?????! — молчит Ба, в смысле: «Ага. Ну-ну, ещё какие сюрпризы?»
— Я понимаю, что вас интересует имя рекомендателя или рекомендательницы, так крепко вас подставившей… или подставившего. — Клянусь, милорд Джимми расщедривается на вторую ухмылочку. — Вынужден вас разочаровать. Имя я не назову. Даже если от этого будет зависеть принятие вами положительного решения. Могу лишь сообщить, что мнение это для меня достаточно весомо. Иначе бы я просто не внял ему.
— ??????!! — всё ещё молчит Ба, и тут уж я начинаю нервничать: не потеряла ли она дар речи?! Впервые за сто десять лет своей бурной и содержательной половозрелой взрослой жизни…
Но Джимми врубается. «Вот падлюка, — думаю злобно, — да он же ж о нас всё выведал, всё прознал… Ну и шукал бы, детектив дхорров, своего потерянного прынца сам, ежли такой умный и всезнающий!.. Потерял, вишь, а другие обязаны отдуваться».
— Текущая торговая операция может быть проведена и без вашего участия. Предоставьте мне заняться… охмурением, так, да? Ваш излюбленный термин мне не импонирует, но я готов его использовать. Планируемое вами охмурение рокеров будет производиться широкомасштабно, используя все современные сетевые средства торговли, так что ваше личное присутствие не потребуется. Не всё ли равно, кто будет отдавать команды Сети, если отдающий знает коды и пароли. Которые вы мне сообщите, дабы я от вашего имени занимался… э-э, охмурением, пока вы будете выполнять моё поручение.
— ???????!!!
— Да, конечно, я понимаю, вы можете выходить в Сеть и с другого края ОП, и заниматься торговыми операциями лично, но мне хотелось бы, чтобы экипаж полностью сосредоточился на розыске и доставке наследника ни на что более не отвлекаясь.
— ?????????!!!!
— Извините… не понял?
Бабуле наконец-то удаётся прошибить его сверхъестественную «телепатическую» догадливость.
— На кой ляд было за нами так гр-рубо следить? — говорит Ба вслух. — Неужто вы такой кр-ровожадный, что вам своих несчастных вассалов ничуточки не жалко?
— Это вы о ком? — Дядюшка прынца, похоже, озадачен. — Те мутанты в баре не являлись моими васса…
— Я о тех дилетантах, которые гр-робанулись в выработках Шенксмана.
— Которые… что? Извините, иногда вы используете излишне специфический сленг…
— Только не прикидывайся, что это были не твои…
— Погодите, погодите! — Впервые он повышает голос. И мы понимаем, что нам лучше бы — не нарываться. Похоже, Ба ухитрилась-таки в его ледовой броне провертеть сквозную лунку. — Мы перехватили ваши внезапные переговоры с торговыми агентами по поводу массовых продаж нонда, затем вы появились в припортовом квартале, и была организована проверка, подтвердившая правильность рекомендации… Мы потеряли вас после того, как вами был проведён зондаж о состоянии нондового рынка… и мы разыскали ваши координаты, как только ваши пойнты опять появились в сети космобазы… час тому назад. Неужели за вами следили?.. Было ещё что-то, МЕЖДУ?!
«Ты гля, он даже акцентировать умеет! И не врёт ведь…» — удивляюсь я.
И вдруг невольно думаю с нарождающимся восхищением: «Ох, кто бы дух былой, гордый дух моего народа реставрировал! Нашёлся бы такой вот, супердедуля, да всколыхнул коснеющий в дремоте Стэп… Эх, если бы не предательство, мы сейчас совершенно по-другому жили бы!»
Тем временем Бабуля с нескрываемым наслаждением рассказывает Джимми, что было между. Она довольна, что нам удалось его хвост «обрубить», хотя обычно она не особо радуется, когда кто-то погибает ни за понюх нонда. Ба не любит глупых трат.
…Но и я, и она, по выражению породистой физиономии Стюарта-младшего, узреваем — что-то не так. Уж очень натурально он мрачнеет. Не будет ЭТОТ Брат Короля опускаться до того, чтобы столь примитивно нас «охмурять».
— Это они, — очень тихо произносит милорд Джимми, с абсолютно убитой физией, после того как Ба ему рассказывает финал погони в лабиринте.
— Они — кто? — задаёт самый, пожалуй, важный вопрос Ба.
Она — знала. Она была с самого начала уверена, что обязательно отыщутся какие-никакие «они». Их неизбежное наличие в этом деле — самая что ни на есть главная загвоздка.
— Они — это Революционный Магический Совет. ЭрМээСовцы, как они сами себя называют. Ревмаги, одним словом.
— Ревмагия?! — прикалываюсь я искренне. — Вот это да!
— Да. К сожалению. Роальды, аборигены, то есть, имеют перед человеками неоспоримое преимущество, и заключается оно в том, что для них «магия» — не просто слово из сказок, а область практического приложения сил. Когда-то именно из-за этого, собственно, и было избрано название Экскалиб…
— Я всё уже давно поняла, Джимми, — невежливо перебивает Ррри, — ждала только, когда ты соизволишь р-расколоться.
— Ох, не нравится мне всяческое фэнтези, — вздыхаю я тяжко. Абсолютно искренне вздыхаю. — Предпочитаю старый добрый сайнс фикшн, я, наверное, закоренелый техноген…
— Я не большой знаток беллетристики, сэр, — произносит милорд Джимми, — но эти устаревшие литературные термины мне знакомы, и я уловил суть ваших претензий. Но, к сожалению, сложившаяся ситуация именно такова.
— Ладно, Джим. Допустим, мы почти согласились. Не потому, что ты нас в угол загнал, ты ведь прекр-расно знаешь, что мы предпочтём смерть, но не будем заключать сделку, которая нам не по нутр-ру, пусть нам за неё хоть полПределов и коня с прынцессой в жёны в придачу отвалят… Какой же ты всё-таки приведёшь убойный ар-ргумент, который меня убедит в том, что «этому парню надо кровь из носу помочь, даже забесплатно»?
— Принцессы у меня нет… — (клянусь, ей-ей, супердедушка по-настоящему улыбнулся!), — но была бы дочка, отдам не раздумывая. Только зачем она вам? Вольные торговцы разве заводят семьи?
— Это тебе как-нибудь потом малыш объяснит, зачем может понадобиться девка, ты, видать, уже и забыл. — Ба тоже скалится. — И ещё вопр-росики. Два. Откуда уверенность, что племяш твой живой? И как, по-твоему, мы его узнаем? Если я умею считать, а я УМЕЮ считать, в этом залог моего профессионализма, у тебя увели его совсем пацанёнком, а нынче он вымахал, поди, в парнягу здоровенного.
— Наверняка, — кивает милорд, — Стюарты низкорослостью не отличаются.
— Ясный пень. Вижу ж.
— Вы его узнаете… в понятных вам терминах — по «маячку». Когда окажетесь в непосредственной близости, окончательно убедитесь. Этот же «маяк» сообщает мне, что принц жив.
— Но тогда какого, извини, члена костяного моржового, ты сам не пойдёшь и пацана своего заблудшего не приведёшь домой? За ухо.
— Потому что «маяк» этот — специфический, да и не маяк вовсе. Как бы, в понятных вам терминах… — Милорд явно озадачен. Неужто мы такие монстры «обыдлевшие», что он даже не знает, на каком наречии с нами говорить?! Мы ж его сленг изысканный аристократичный понимаем, не жалуемся!..
— Ты об нас не пекись, Джимми. Ты расписывай как хошь, а проблема адекватного понимания пускай нашей будет.
Простая и незамысловатая (когда ей этого хочется!), как быстрое совокупление за трёшку эквов в подворотне, Бабуля нагло подталкивает милорда к самому что ни на есть существу вопроса.
— Ревмаги очень опасны. Я подозреваю, что они гораздо опаснее, нежели даже сами полагают. Силы, которыми они оперируют, вторгаются в столь глубокие слои и сферы Вселенной, что лишь одно-единственное, по-настоящему серьёзное, неправильное применение сил может устроить банальный конец света. Всякого и всяческого, как изволит выражаться сэр Убойко. Но это в более широком понимании, а в частности — роальды и роче, метисы, и даже некоторая часть чистокровных человеков Экскалибура, являются, в вульгарном смысле этого слова, волшебниками. Можете звать их колдунами также, чародеями и так далее. Я не берусь судить о генезисе и факторах, способствующих им таковыми являться, но принимаю как факт — они такие. И будь они моими союзниками, я бы их, вероятно, использовал. Но они — мои враги. Враги династии и наследного принца. Коего именно они в своё время выкрали.
— Чего ж не убили? — резонно спрашивает Ба.
— Потому что у них имеются собственные планы относительно его использования, насколько я понимаю. Тем более — я обязан отыскать наследника. Чтобы они не запятнали честь древнейшего рода Стюартов.
— И вы уверены в том, милорд, что доселе его не использовали? — интересуюсь я у этого суперхранителя чести.
— Да, в этом я уверен. Использовать кого-то, не имея его в своём распоряжении, очень проблематично.
— Вор у вора дубинку украл?! — прикалывается Бабуля и скалится в гаденькой ухмылочке. Подобный пассаж для неё — что мёд для настоящей земной медведицы.
11: «КАК ДЕВСТВЕННИЦА»
…И возвестило двухголовое существо о том, что «Наша программа начинается, товарищи и товарки, да не соскучиться вам желаю!», и вслед за этим программа действительно началась. Да ещё и как началась!
Номи допила коктейль, заказала ещё один, с увлекательным названием «щедро спонсирующий кайфом», и во все глаза усваивала феерическое шоу, номер за номером.
Что-то ей не понравилось, но по большей части посмотреть и послушать было что.
Особо выделилась высокая, броская женщина-человек. Была эта челжа облачена в длинное, мерцающее и переливающееся всевозможными оттенками бархатной синевы платье, плотно обтягивающее стройное тело. Лиф был выполнен в виде остроторчащих конических чашечек, а подол имел разрезы справа и слева спереди, в которых при движениях певицы то прятались, то соблазнительно приоткрывались затянутые в алые чулки роскошные бёдра… Двигалась женщина плавно, очень сексапильно, пленяла взгляд властной самоуверенной эротичностью, а слух — старомодной, точнее, невероятно старомодной песней.
Номи, с её идеальной «лазерной» музыкальной памятью, вспомнилось: подобный ретро-стиль называется джаз. Песня аранжирована в приёмах одного из трёх свингующих его течений. Развивалось оно в первой половине двадцатого столетия по докосмическому летосчислению, то есть намного больше двух тысяч стандартных лет назад. Как минимум за десяток веков до начала нашей эры.
Синкопированные песенки, вроде этой, звучащей сейчас в клубе вольных торговцев, были очень популярны в так называемый Век Джаза, объединивший периоды «ревущих двадцатых», «первой великой депрессии» и «Второй мировой войны». В анналах межзвёздной Сети сохранилось немало исторической информации о той бурной эпохе, события которой существенно повлияли на окончательный выбор земным человечеством техногенного пути развития.
Неудивительно, что от звуков этой музыки веяло чем-то ужасно древним, ностальгическим приветствием из глубины веков…
А ещё, с бурно вздымающейся от волнения грудью глядя на певицу, Номи подумала о том, что предчувствие не обмануло, и: «быть, быть мне сегодня женщиной!», уверенно решила девушка, в воображении отождествив себя с поющей на сцене женщиной. Отчётливо, ярко представив, как она сама, в синем бархатном платье и алых чулочках, в объятиях белокожего…
«Стоять!» — осадила себя девушка и ощутила, как «горит» её лицо — то ли от стыда, то ли от едва сдерживаемого сексуального возбуждения… И невольно оглянулась, ища взглядом парамаута. Парамаут почему-то на глаза не попался, но «голодные глазки» Номи споткнулись. Взгляд остановился и зафиксировался на мужчине-человеке, идущем по проходу от дверей, приближаясь…
«ОН!!!»
Внизу, под юбочкой, между ног, моментально помокрело, а во рту, наоборот, пересохло… Мужчина был высок, выше даже Янычара ростом, блондинист, благородно бледен, облачён в классически-консервативное одеяние, именуемое «смокинг», и в первое мгновение показался чудом сотворённым в ответ на мысленные мольбы… Но когда его глубоко запавшие, тёмные глаза встретились с глазами девушки, она ощутила неприятную дрожь.
«Меня словно запеленговали!» — подумала Номи. Решив, что это по радио сделали, она панически прощупала эфир, однако не обнаружила источник пристального внимания. Зато появилось уже становящееся ненавистным знакомое ощущение давления. На этот раз — для разнообразия, наверное, — давило всё-таки в грудь…
Номи быстро отвернулась от мужчины и попыталась обнаружить источник позади себя, руководствуясь соображением: «Когда тяжесть следящего взгляда давила в спину, я оборачивалась и не видела, кто. Может, на этот раз увижу?!!»
Однако к своему глубочайшему разочарованию так и НЕ. Девушка возмущённо фыркнула и вновь повернулась к мужчине… Но тот словно испарился. Секунду назад был — и уже нет его!..
Номи повертела головой, пытаясь отыскать блонда, потенциального кандидата в «соблазнители». Возможно, присел он за один из столиков, но — она нигде не увидела светлых, уложенных в строгую причёску волос. Растерянно пожала плечами. «Привиделся он мне, что ли? — резонно подумала о пропаже несостоявшегося „погубителя девственности“. — В горячечном, жаждущем бреду пригрезился…»
И она совершила отчаянную попытку прочесть мысли окружающих. Вдруг уловит намёк, учует след, поймёт, что не видением был этот фантастический мужчина из снов, не видением! Однако — ни намёка, ни следа. Хаос, в котором сам дхорр рога сломит.
В эфире — то же самое; ни следочка конкретного источника «пеленгации»…
— Что с тобой, Чоко? — раздался совсем рядом знакомый голос.
Рода…
Девушка тяжко вздохнула и повернулась на голос. Теперь, после того как она увидела (или нафантазировала?!) белокожего красавца в смокинге, ей показалась кощунственной даже мысль о том, чтобы лишиться девственности с женщиной.
«Природа всё-таки берёт своё», — подумала Номи, и Встала.
— Тебе нехорошо? — заботливо спросила клубная «метресса». — Что ты пила?.. много?
— Да так… — Номи попыталась улыбнуться. — Всего пару порц…
В этот миг ретро-певица закончила свой номер, и зал взорвался овациями. Вольные торговцы почему-то обожали всякие «антикварные» вещицы и явления. Любой разновидности ретро — пользовалось у них неизменным успехом.
Рода, не пытаясь перекричать восторженный рёв, молча взяла девушку под руку и властно увлекла за собой. «Эх, обмануло предчувствие», — обречённо думала низвергнутая с вершин предвкушения Номи, плетясь за Молнией. Ощущение было такое, словно кости все из неё вынули, а на их место втянули гибкие шланги.
«Субкарго Сол Бой „полным обломом“ назвал бы это состояние», — почему-то вспомнилось ей…
Помещение, в которое привела Номи Рода, являлось, судя по всему, внутренней «дамской комнатой» клуба. В отличие от туалета, внутри которого Номи искала в зеркале «Свою Богиню», оно было откровенно роскошным. Помпезно-вызывающая помесь интимного будуара средневековой европейской куртизанки, и дворцового зала в ориентальном стиле.
С тем дополнением, что ещё имелись специальные кабинки для представительниц рас, биология которых весьма отличается от гуманоидной. Рода усадила Номи на мягкую, обтянутую синтетической «златотканой» псевдопарчой кушетку, и своим грудным, чуть хрипловатым голосом посоветовала:
— Выплачься, мать, легче станет.
И Номи выплакалась. Да так, что едва не утопила Роду в слезах и слюнях. Молния стоически выдержала всё. И солёные фонтаны, и брызги из носа, и безудержно хлынувший поток слов, выплеснувший унизительные, ненавистные воспоминания («Представляешь, Ро-ода, чёрные брезговали даже изнасиловать беломазую полукровку!!!»), и девичьи грёзы, и надежды, страхи, комплексы…
Абсолютно спокойно (прокомментировав лишь: «А я и так знаю») восприняла она страшное признание Наоми Эвелины Джоан м Джексон. Модифицированная самой природой кисумуанка выплакалась случайной «жилетке», проговорившись о том, что по законам ОП — между именами и фамилией у неё в Долевом Списке должна стоять буковка «м». Маленькая, но судьбоносная…
И когда Номи иссякла, Рода долго молчала, поглаживая волосы девушки, спрятавшей лицо в виртуальном костюме, под которым ощутилось вполне реальное, живое и горячее, пахнущее потом и косметикой, женское тело.
Потом сказала:
— Ну и плюнь, маленькая. Плюнь и разотри. Всё у тебя будет, как ты хочешь. Просто ещё не настал твой звёздный час. Это хорошо, что ты попала на «Пожиратель», на том корыте не самый худший Экипаж. Походи с ними, а там посмотришь… Вот увидишь, всё так или иначе утрясётся. Как бы там ни было плохо, надежды не теряй, и всё будет полный вперёд! Даст Вир, встретимся ещё когда-нибудь, и ты мне скажешь: была ты права, Молния.
И стало почему-то Номи гораздо легче от всех этих банальностей, высказанных искренне-сочувственным тоном. Рода ввела в терминал девушки свой сетевой адрес, поцеловала её на прощание и выпустила через один из запасных выходов. В другой коридор, пустынный и плавно закругляющийся влево. Напоследок сказала:
— Иди по нему с километр до радиальной магистрали сто сорок девять, там на перекрёстке опустишься лифтом двумя уровнями ниже и на станции трейнвея сядешь в капсулу. Только не забудь, товарка, — выходишь на остановке с номером нужного тебе блока причалов. Доброго базара, маленькая. Дай тебе Вир повстречать своего принца…
Когда Номи, молча поцеловавшая Роду в губы на прощание, уже отдалилась на несколько шагов, то услышала окончание пожелания, на выдохе прошептанное:
— …Которого я так и не встретила… а может, встречала, но не распознала и упустила…
Девушка хотела остановиться и повернуться к женщине, но в эту секунду сетевой терминал Номи возвестил, что уже приближается условная стандартизированная полночь, а следовательно, время увольнения давным-давно закончилось, и условленный час встречи миновал, и если бы ему дали соответствующую команду, он бы напомнил; и всё же он считает своим долгом, как запрограммировано, фиксировать ошибки и напоминать иногда, что…
Поэтому Номи ускорила шаг и не обернулась. Прежде всего — Долг перед Экипажем, во всех его смыслах и проявлениях, импульсами по носителю чётко зафиксированный в контракте. Рода — не являлась членом экипажа «ПП». Пускай даже и у неё на теле — имеется тату, аналогичное нанесённому на тыльной стороне правой ладони Номи.
— …Вай-й-й какая ля-аля! — Голос раздался настолько близко и неожиданно, что Номи вздрогнула. А голос продолжал на пиджин-спанье: — Смори, смори, как сиси, сиси-то колыхаются! Нра-авится?..
— Ага, Лопец! Так бы ей и вду-ул! — раздался в ответ второй голос, ещё более низкий, грубый и хриплый, чем первый. — Хоть лысая, а жопа шо на-адо! Во пу-ута! У меня аж волосья торчат в стояке!
«Неужто у меня и вправду настолько соблазнительно колышутся при ходьбе груди и моя корма выглядит настолько сексапильной?!» — подумала Номи, медленно разворачиваясь.
О подобных положительных характеристиках собственной внешности она, в общем-то, подозревала. Но чтобы — настолько?!!
«Обожателей», появившихся откуда-то из бокового ответвления, было трое. Третий голоса не подавал.. Однако Номи безошибочно определила с первого взгляда: если кого и следует опасаться, то молчащего. Пара громогласных воздыхателей: неимоверно волосатый, похожий на ригеллианина человек и физиологически «почти человек», обросший густым мехом ригеллианин, — так, обычное хулиганистое жлобьё. Люмпенские подонки общества, непременные атрибуты любой станции или планеты, это самое общество имеющей. Когда есть поверхность, обязательно должно быть дно.
А вот третий… Третий выглядел как хищная рыба, обитающая между поверхностью и дном, в мутной воде. Очень-очень хищная и опасная рыба.
— Га-а! — в восторге оглушительно хлопнул себя по мощным бёдрам, едва прикрытым подобием повязки, человек. — И я грю, Фернандец, пу-ута какая! Ля-аля…
«Исторгнутое со страстным придыханьем словечко „ляля“, видимо, является для него, — с отвращением подумала Номи, — чем-то вроде лингвистического отображения наивысшего сексуального вожделения…»
— Закройте пасти, придурки, — негромко скомандовал третий на спаме, и его моментально послушались. Виновато покосились и скоренько отодвинулись в арьергард. Номи очутилась лицом к лицу с ним.
А он молчал. Мерзкий тип… Узенькое, хищное, явно нечеловечье, хотя Номи затруднилась бы определить, к какой расе принадлежащее, лицо. Безрукавка из серого материала, очень длинные руки, все в странновато смотрящихся продольных жгутах мышц; у человеков анатомия сходная, но всё же не совсем такая… И тонкая полосочка рыжеватого волосяного покрова над верхней губой. Особенно противной, отталкивающей Номи почему-то показалась именно эта полосочка, хотя у Янычара также имелись тонкие усики.
— С нами идёшь, — не скомандовал, а как-то так, буднично констатировал мерзкий тип. Голос его, звучный баритон, был спокоен и скучен.
Номи внутренне содрогнулась и медленно повела головой слева направо и обратно. Отрицая. Нет, дескать. Яростная попытка закоротить терминалы насильников не удалась; то ли Номи вконец обессилела, то ли воля её столкнулась с неведомой силой неизвестного ей происхождения.
Сила эффективно препятствовала мысленному вторжению в схемы…
— Меня не слушаешь, его послушаешь, — и в жилистой руке молниеносно, словно из ниоткуда материализовавшись, возникло странное оружие. Номи едва узнала древний огнестрельный… как же они звались-то… кажется, пистал… ага, ревалвер, — вспомнила Номи.
И поразилась собственному спокойствию. Абсолютно ничего, кроме безмерной, подкашивающей ноги усталости, она уже не ощущала. Страх куда-то испарился, то ли растворился в усталости, то ли улетучился в эфир, выпущенный-излучённый «нервами-извилинами», обеспечивающими сверх-восприятие.
Жилистый хищник приблизился и наставил свой архаичный ревалвер Номи в грудь. «И чего они все к моим грудям-то цепляются? — холодно подумала Номи. — От обилия комплиментов того и гляди возгордятся, разопрёт их, а куда больше?.. И без того из курточки норовят вывалиться».
— Ага, а чтобы окончательно убедить себя, что не ошибёсси, и потом не грызть локти и не бить себя ногой в грудь, решил вынудить меня погрызть горлянку мута… — бурчу я. Вполне обоснованно.
— За тем, как вы, сэр, с этим быдлом расправились, следил я пристально. Грубо действуете, не аристократично, но эффективно. Я доволен.
— Ну спа-асибо! — искренне благодарен я этому наглому «челу». Делаю некое подобие попытки раскланяться, то есть развожу руками и наклоняюсь вперёд. — А я-то в догадках терялся, гожусь я хоть на что-то путное или полный дебил. — Выпрямляюсь, вздыхаю и спрашиваю: — Кстати, а выпивка у вас в лимузине имеется, или все средства тратите на тестирование наёмников и святую реставрационную борьбу?
— Бар слева. Извините, не предложил раньше, — отвечает непробиваемый Джимми, на миг втыкает в меня ледяной сдвоенный клинок своего взгляда и отворачивается к Ба: — Извините, миледи, юноша прервал меня.
— Ничего, ничего, милорд, — вполне светски извиняет Ба, — юноша горяч немного, но это возр-растное. Перерастёт.
— Продолжу. Иметь вы с этого будете всё, что только ни пожелаете. В разумных, конечно, пределах. Я готов сию же секунду перевести на ваш счёт… хоть всё своё состояние, которое выражается в… — Он вытягивает вперёд руку, показывая Ба запястье, окольцованное браслетом старомодного терминала.
Я застываю со стаканом и бутылкой водки в руках тяну шею, чтобы увидеть цифры на крохотном дублирующем экранчике, но не успеваю увидеть, милорд убирает терминал, а Ба смотрит на него пристально-пристально.
Когда она так сосредоточена, я знаю наверняка — она в шоке. А Бабулю в шок может ввергнуть только ПО-НАСТОЯЩЕМУ астрономическая сумма…
«Сколько?! — хочется мне заорать. — Какого хрена ты голопроекцию не повесил, чтоб и я увидел, Джимми?!». Но я молча продолжаю варганить себе выпивку. Не хотят сообщать, не надо.
— А если этого будет вам мало, в случае выполнения вами всех трёх пунктов контракта, я смогу собрать ещё… плюс примерно столько же.
Ба молчит. И смотрит на него. Я, стараясь не расплескать, подношу к губам стакан и только сейчас соображаю, что дрожу — раздаётся стук зубов о край. Поспешно глотаю содержимое и убираю ёмкость обратно в порт-бар.
— Ну допустим, мы согласимся, — говорит Ба (надеюсь, она хор-рошо подумала?!), — каковы гарантии, что вы нам заплатите, если мы всё выполним? И что это за три пункта такие? Именно три? А если я захочу четвёртый добавить?
— Можете. Но суть не изменится.
— ??? — Молчание Ба столь многозначительно, что я восхищаюсь. Вот что значит профи! Так молчать — это ж уметь надо.
— Первый: разыскать принца. Второй: доставить его целым и невредимым и передать лично мне в руки. Третий: о выплате вами неустойки в случае невыполнения второго или обоих пунктов.
— ???? — молчит Ба.
— Ваш корабль вместе со всем экипажем будет уничтожен. В случае вашего отказа заключить сделку — тоже. Вы слишком много знаете.
— ?????! — молчит Ба, в смысле: «Ага. Ну-ну, ещё какие сюрпризы?»
— Я понимаю, что вас интересует имя рекомендателя или рекомендательницы, так крепко вас подставившей… или подставившего. — Клянусь, милорд Джимми расщедривается на вторую ухмылочку. — Вынужден вас разочаровать. Имя я не назову. Даже если от этого будет зависеть принятие вами положительного решения. Могу лишь сообщить, что мнение это для меня достаточно весомо. Иначе бы я просто не внял ему.
— ??????!! — всё ещё молчит Ба, и тут уж я начинаю нервничать: не потеряла ли она дар речи?! Впервые за сто десять лет своей бурной и содержательной половозрелой взрослой жизни…
Но Джимми врубается. «Вот падлюка, — думаю злобно, — да он же ж о нас всё выведал, всё прознал… Ну и шукал бы, детектив дхорров, своего потерянного прынца сам, ежли такой умный и всезнающий!.. Потерял, вишь, а другие обязаны отдуваться».
— Текущая торговая операция может быть проведена и без вашего участия. Предоставьте мне заняться… охмурением, так, да? Ваш излюбленный термин мне не импонирует, но я готов его использовать. Планируемое вами охмурение рокеров будет производиться широкомасштабно, используя все современные сетевые средства торговли, так что ваше личное присутствие не потребуется. Не всё ли равно, кто будет отдавать команды Сети, если отдающий знает коды и пароли. Которые вы мне сообщите, дабы я от вашего имени занимался… э-э, охмурением, пока вы будете выполнять моё поручение.
— ???????!!!
— Да, конечно, я понимаю, вы можете выходить в Сеть и с другого края ОП, и заниматься торговыми операциями лично, но мне хотелось бы, чтобы экипаж полностью сосредоточился на розыске и доставке наследника ни на что более не отвлекаясь.
— ?????????!!!!
— Извините… не понял?
Бабуле наконец-то удаётся прошибить его сверхъестественную «телепатическую» догадливость.
— На кой ляд было за нами так гр-рубо следить? — говорит Ба вслух. — Неужто вы такой кр-ровожадный, что вам своих несчастных вассалов ничуточки не жалко?
— Это вы о ком? — Дядюшка прынца, похоже, озадачен. — Те мутанты в баре не являлись моими васса…
— Я о тех дилетантах, которые гр-робанулись в выработках Шенксмана.
— Которые… что? Извините, иногда вы используете излишне специфический сленг…
— Только не прикидывайся, что это были не твои…
— Погодите, погодите! — Впервые он повышает голос. И мы понимаем, что нам лучше бы — не нарываться. Похоже, Ба ухитрилась-таки в его ледовой броне провертеть сквозную лунку. — Мы перехватили ваши внезапные переговоры с торговыми агентами по поводу массовых продаж нонда, затем вы появились в припортовом квартале, и была организована проверка, подтвердившая правильность рекомендации… Мы потеряли вас после того, как вами был проведён зондаж о состоянии нондового рынка… и мы разыскали ваши координаты, как только ваши пойнты опять появились в сети космобазы… час тому назад. Неужели за вами следили?.. Было ещё что-то, МЕЖДУ?!
«Ты гля, он даже акцентировать умеет! И не врёт ведь…» — удивляюсь я.
И вдруг невольно думаю с нарождающимся восхищением: «Ох, кто бы дух былой, гордый дух моего народа реставрировал! Нашёлся бы такой вот, супердедуля, да всколыхнул коснеющий в дремоте Стэп… Эх, если бы не предательство, мы сейчас совершенно по-другому жили бы!»
Тем временем Бабуля с нескрываемым наслаждением рассказывает Джимми, что было между. Она довольна, что нам удалось его хвост «обрубить», хотя обычно она не особо радуется, когда кто-то погибает ни за понюх нонда. Ба не любит глупых трат.
…Но и я, и она, по выражению породистой физиономии Стюарта-младшего, узреваем — что-то не так. Уж очень натурально он мрачнеет. Не будет ЭТОТ Брат Короля опускаться до того, чтобы столь примитивно нас «охмурять».
— Это они, — очень тихо произносит милорд Джимми, с абсолютно убитой физией, после того как Ба ему рассказывает финал погони в лабиринте.
— Они — кто? — задаёт самый, пожалуй, важный вопрос Ба.
Она — знала. Она была с самого начала уверена, что обязательно отыщутся какие-никакие «они». Их неизбежное наличие в этом деле — самая что ни на есть главная загвоздка.
— Они — это Революционный Магический Совет. ЭрМээСовцы, как они сами себя называют. Ревмаги, одним словом.
— Ревмагия?! — прикалываюсь я искренне. — Вот это да!
— Да. К сожалению. Роальды, аборигены, то есть, имеют перед человеками неоспоримое преимущество, и заключается оно в том, что для них «магия» — не просто слово из сказок, а область практического приложения сил. Когда-то именно из-за этого, собственно, и было избрано название Экскалиб…
— Я всё уже давно поняла, Джимми, — невежливо перебивает Ррри, — ждала только, когда ты соизволишь р-расколоться.
— Ох, не нравится мне всяческое фэнтези, — вздыхаю я тяжко. Абсолютно искренне вздыхаю. — Предпочитаю старый добрый сайнс фикшн, я, наверное, закоренелый техноген…
— Я не большой знаток беллетристики, сэр, — произносит милорд Джимми, — но эти устаревшие литературные термины мне знакомы, и я уловил суть ваших претензий. Но, к сожалению, сложившаяся ситуация именно такова.
— Ладно, Джим. Допустим, мы почти согласились. Не потому, что ты нас в угол загнал, ты ведь прекр-расно знаешь, что мы предпочтём смерть, но не будем заключать сделку, которая нам не по нутр-ру, пусть нам за неё хоть полПределов и коня с прынцессой в жёны в придачу отвалят… Какой же ты всё-таки приведёшь убойный ар-ргумент, который меня убедит в том, что «этому парню надо кровь из носу помочь, даже забесплатно»?
— Принцессы у меня нет… — (клянусь, ей-ей, супердедушка по-настоящему улыбнулся!), — но была бы дочка, отдам не раздумывая. Только зачем она вам? Вольные торговцы разве заводят семьи?
— Это тебе как-нибудь потом малыш объяснит, зачем может понадобиться девка, ты, видать, уже и забыл. — Ба тоже скалится. — И ещё вопр-росики. Два. Откуда уверенность, что племяш твой живой? И как, по-твоему, мы его узнаем? Если я умею считать, а я УМЕЮ считать, в этом залог моего профессионализма, у тебя увели его совсем пацанёнком, а нынче он вымахал, поди, в парнягу здоровенного.
— Наверняка, — кивает милорд, — Стюарты низкорослостью не отличаются.
— Ясный пень. Вижу ж.
— Вы его узнаете… в понятных вам терминах — по «маячку». Когда окажетесь в непосредственной близости, окончательно убедитесь. Этот же «маяк» сообщает мне, что принц жив.
— Но тогда какого, извини, члена костяного моржового, ты сам не пойдёшь и пацана своего заблудшего не приведёшь домой? За ухо.
— Потому что «маяк» этот — специфический, да и не маяк вовсе. Как бы, в понятных вам терминах… — Милорд явно озадачен. Неужто мы такие монстры «обыдлевшие», что он даже не знает, на каком наречии с нами говорить?! Мы ж его сленг изысканный аристократичный понимаем, не жалуемся!..
— Ты об нас не пекись, Джимми. Ты расписывай как хошь, а проблема адекватного понимания пускай нашей будет.
Простая и незамысловатая (когда ей этого хочется!), как быстрое совокупление за трёшку эквов в подворотне, Бабуля нагло подталкивает милорда к самому что ни на есть существу вопроса.
— Ревмаги очень опасны. Я подозреваю, что они гораздо опаснее, нежели даже сами полагают. Силы, которыми они оперируют, вторгаются в столь глубокие слои и сферы Вселенной, что лишь одно-единственное, по-настоящему серьёзное, неправильное применение сил может устроить банальный конец света. Всякого и всяческого, как изволит выражаться сэр Убойко. Но это в более широком понимании, а в частности — роальды и роче, метисы, и даже некоторая часть чистокровных человеков Экскалибура, являются, в вульгарном смысле этого слова, волшебниками. Можете звать их колдунами также, чародеями и так далее. Я не берусь судить о генезисе и факторах, способствующих им таковыми являться, но принимаю как факт — они такие. И будь они моими союзниками, я бы их, вероятно, использовал. Но они — мои враги. Враги династии и наследного принца. Коего именно они в своё время выкрали.
— Чего ж не убили? — резонно спрашивает Ба.
— Потому что у них имеются собственные планы относительно его использования, насколько я понимаю. Тем более — я обязан отыскать наследника. Чтобы они не запятнали честь древнейшего рода Стюартов.
— И вы уверены в том, милорд, что доселе его не использовали? — интересуюсь я у этого суперхранителя чести.
— Да, в этом я уверен. Использовать кого-то, не имея его в своём распоряжении, очень проблематично.
— Вор у вора дубинку украл?! — прикалывается Бабуля и скалится в гаденькой ухмылочке. Подобный пассаж для неё — что мёд для настоящей земной медведицы.
11: «КАК ДЕВСТВЕННИЦА»
…И возвестило двухголовое существо о том, что «Наша программа начинается, товарищи и товарки, да не соскучиться вам желаю!», и вслед за этим программа действительно началась. Да ещё и как началась!
Номи допила коктейль, заказала ещё один, с увлекательным названием «щедро спонсирующий кайфом», и во все глаза усваивала феерическое шоу, номер за номером.
Что-то ей не понравилось, но по большей части посмотреть и послушать было что.
Особо выделилась высокая, броская женщина-человек. Была эта челжа облачена в длинное, мерцающее и переливающееся всевозможными оттенками бархатной синевы платье, плотно обтягивающее стройное тело. Лиф был выполнен в виде остроторчащих конических чашечек, а подол имел разрезы справа и слева спереди, в которых при движениях певицы то прятались, то соблазнительно приоткрывались затянутые в алые чулки роскошные бёдра… Двигалась женщина плавно, очень сексапильно, пленяла взгляд властной самоуверенной эротичностью, а слух — старомодной, точнее, невероятно старомодной песней.
Номи, с её идеальной «лазерной» музыкальной памятью, вспомнилось: подобный ретро-стиль называется джаз. Песня аранжирована в приёмах одного из трёх свингующих его течений. Развивалось оно в первой половине двадцатого столетия по докосмическому летосчислению, то есть намного больше двух тысяч стандартных лет назад. Как минимум за десяток веков до начала нашей эры.
Синкопированные песенки, вроде этой, звучащей сейчас в клубе вольных торговцев, были очень популярны в так называемый Век Джаза, объединивший периоды «ревущих двадцатых», «первой великой депрессии» и «Второй мировой войны». В анналах межзвёздной Сети сохранилось немало исторической информации о той бурной эпохе, события которой существенно повлияли на окончательный выбор земным человечеством техногенного пути развития.
Неудивительно, что от звуков этой музыки веяло чем-то ужасно древним, ностальгическим приветствием из глубины веков…
А ещё, с бурно вздымающейся от волнения грудью глядя на певицу, Номи подумала о том, что предчувствие не обмануло, и: «быть, быть мне сегодня женщиной!», уверенно решила девушка, в воображении отождествив себя с поющей на сцене женщиной. Отчётливо, ярко представив, как она сама, в синем бархатном платье и алых чулочках, в объятиях белокожего…
«Стоять!» — осадила себя девушка и ощутила, как «горит» её лицо — то ли от стыда, то ли от едва сдерживаемого сексуального возбуждения… И невольно оглянулась, ища взглядом парамаута. Парамаут почему-то на глаза не попался, но «голодные глазки» Номи споткнулись. Взгляд остановился и зафиксировался на мужчине-человеке, идущем по проходу от дверей, приближаясь…
«ОН!!!»
Внизу, под юбочкой, между ног, моментально помокрело, а во рту, наоборот, пересохло… Мужчина был высок, выше даже Янычара ростом, блондинист, благородно бледен, облачён в классически-консервативное одеяние, именуемое «смокинг», и в первое мгновение показался чудом сотворённым в ответ на мысленные мольбы… Но когда его глубоко запавшие, тёмные глаза встретились с глазами девушки, она ощутила неприятную дрожь.
«Меня словно запеленговали!» — подумала Номи. Решив, что это по радио сделали, она панически прощупала эфир, однако не обнаружила источник пристального внимания. Зато появилось уже становящееся ненавистным знакомое ощущение давления. На этот раз — для разнообразия, наверное, — давило всё-таки в грудь…
Номи быстро отвернулась от мужчины и попыталась обнаружить источник позади себя, руководствуясь соображением: «Когда тяжесть следящего взгляда давила в спину, я оборачивалась и не видела, кто. Может, на этот раз увижу?!!»
Однако к своему глубочайшему разочарованию так и НЕ. Девушка возмущённо фыркнула и вновь повернулась к мужчине… Но тот словно испарился. Секунду назад был — и уже нет его!..
Номи повертела головой, пытаясь отыскать блонда, потенциального кандидата в «соблазнители». Возможно, присел он за один из столиков, но — она нигде не увидела светлых, уложенных в строгую причёску волос. Растерянно пожала плечами. «Привиделся он мне, что ли? — резонно подумала о пропаже несостоявшегося „погубителя девственности“. — В горячечном, жаждущем бреду пригрезился…»
И она совершила отчаянную попытку прочесть мысли окружающих. Вдруг уловит намёк, учует след, поймёт, что не видением был этот фантастический мужчина из снов, не видением! Однако — ни намёка, ни следа. Хаос, в котором сам дхорр рога сломит.
В эфире — то же самое; ни следочка конкретного источника «пеленгации»…
— Что с тобой, Чоко? — раздался совсем рядом знакомый голос.
Рода…
Девушка тяжко вздохнула и повернулась на голос. Теперь, после того как она увидела (или нафантазировала?!) белокожего красавца в смокинге, ей показалась кощунственной даже мысль о том, чтобы лишиться девственности с женщиной.
«Природа всё-таки берёт своё», — подумала Номи, и Встала.
— Тебе нехорошо? — заботливо спросила клубная «метресса». — Что ты пила?.. много?
— Да так… — Номи попыталась улыбнуться. — Всего пару порц…
В этот миг ретро-певица закончила свой номер, и зал взорвался овациями. Вольные торговцы почему-то обожали всякие «антикварные» вещицы и явления. Любой разновидности ретро — пользовалось у них неизменным успехом.
Рода, не пытаясь перекричать восторженный рёв, молча взяла девушку под руку и властно увлекла за собой. «Эх, обмануло предчувствие», — обречённо думала низвергнутая с вершин предвкушения Номи, плетясь за Молнией. Ощущение было такое, словно кости все из неё вынули, а на их место втянули гибкие шланги.
«Субкарго Сол Бой „полным обломом“ назвал бы это состояние», — почему-то вспомнилось ей…
Помещение, в которое привела Номи Рода, являлось, судя по всему, внутренней «дамской комнатой» клуба. В отличие от туалета, внутри которого Номи искала в зеркале «Свою Богиню», оно было откровенно роскошным. Помпезно-вызывающая помесь интимного будуара средневековой европейской куртизанки, и дворцового зала в ориентальном стиле.
С тем дополнением, что ещё имелись специальные кабинки для представительниц рас, биология которых весьма отличается от гуманоидной. Рода усадила Номи на мягкую, обтянутую синтетической «златотканой» псевдопарчой кушетку, и своим грудным, чуть хрипловатым голосом посоветовала:
— Выплачься, мать, легче станет.
И Номи выплакалась. Да так, что едва не утопила Роду в слезах и слюнях. Молния стоически выдержала всё. И солёные фонтаны, и брызги из носа, и безудержно хлынувший поток слов, выплеснувший унизительные, ненавистные воспоминания («Представляешь, Ро-ода, чёрные брезговали даже изнасиловать беломазую полукровку!!!»), и девичьи грёзы, и надежды, страхи, комплексы…
Абсолютно спокойно (прокомментировав лишь: «А я и так знаю») восприняла она страшное признание Наоми Эвелины Джоан м Джексон. Модифицированная самой природой кисумуанка выплакалась случайной «жилетке», проговорившись о том, что по законам ОП — между именами и фамилией у неё в Долевом Списке должна стоять буковка «м». Маленькая, но судьбоносная…
И когда Номи иссякла, Рода долго молчала, поглаживая волосы девушки, спрятавшей лицо в виртуальном костюме, под которым ощутилось вполне реальное, живое и горячее, пахнущее потом и косметикой, женское тело.
Потом сказала:
— Ну и плюнь, маленькая. Плюнь и разотри. Всё у тебя будет, как ты хочешь. Просто ещё не настал твой звёздный час. Это хорошо, что ты попала на «Пожиратель», на том корыте не самый худший Экипаж. Походи с ними, а там посмотришь… Вот увидишь, всё так или иначе утрясётся. Как бы там ни было плохо, надежды не теряй, и всё будет полный вперёд! Даст Вир, встретимся ещё когда-нибудь, и ты мне скажешь: была ты права, Молния.
И стало почему-то Номи гораздо легче от всех этих банальностей, высказанных искренне-сочувственным тоном. Рода ввела в терминал девушки свой сетевой адрес, поцеловала её на прощание и выпустила через один из запасных выходов. В другой коридор, пустынный и плавно закругляющийся влево. Напоследок сказала:
— Иди по нему с километр до радиальной магистрали сто сорок девять, там на перекрёстке опустишься лифтом двумя уровнями ниже и на станции трейнвея сядешь в капсулу. Только не забудь, товарка, — выходишь на остановке с номером нужного тебе блока причалов. Доброго базара, маленькая. Дай тебе Вир повстречать своего принца…
Когда Номи, молча поцеловавшая Роду в губы на прощание, уже отдалилась на несколько шагов, то услышала окончание пожелания, на выдохе прошептанное:
— …Которого я так и не встретила… а может, встречала, но не распознала и упустила…
Девушка хотела остановиться и повернуться к женщине, но в эту секунду сетевой терминал Номи возвестил, что уже приближается условная стандартизированная полночь, а следовательно, время увольнения давным-давно закончилось, и условленный час встречи миновал, и если бы ему дали соответствующую команду, он бы напомнил; и всё же он считает своим долгом, как запрограммировано, фиксировать ошибки и напоминать иногда, что…
Поэтому Номи ускорила шаг и не обернулась. Прежде всего — Долг перед Экипажем, во всех его смыслах и проявлениях, импульсами по носителю чётко зафиксированный в контракте. Рода — не являлась членом экипажа «ПП». Пускай даже и у неё на теле — имеется тату, аналогичное нанесённому на тыльной стороне правой ладони Номи.
— …Вай-й-й какая ля-аля! — Голос раздался настолько близко и неожиданно, что Номи вздрогнула. А голос продолжал на пиджин-спанье: — Смори, смори, как сиси, сиси-то колыхаются! Нра-авится?..
— Ага, Лопец! Так бы ей и вду-ул! — раздался в ответ второй голос, ещё более низкий, грубый и хриплый, чем первый. — Хоть лысая, а жопа шо на-адо! Во пу-ута! У меня аж волосья торчат в стояке!
«Неужто у меня и вправду настолько соблазнительно колышутся при ходьбе груди и моя корма выглядит настолько сексапильной?!» — подумала Номи, медленно разворачиваясь.
О подобных положительных характеристиках собственной внешности она, в общем-то, подозревала. Но чтобы — настолько?!!
«Обожателей», появившихся откуда-то из бокового ответвления, было трое. Третий голоса не подавал.. Однако Номи безошибочно определила с первого взгляда: если кого и следует опасаться, то молчащего. Пара громогласных воздыхателей: неимоверно волосатый, похожий на ригеллианина человек и физиологически «почти человек», обросший густым мехом ригеллианин, — так, обычное хулиганистое жлобьё. Люмпенские подонки общества, непременные атрибуты любой станции или планеты, это самое общество имеющей. Когда есть поверхность, обязательно должно быть дно.
А вот третий… Третий выглядел как хищная рыба, обитающая между поверхностью и дном, в мутной воде. Очень-очень хищная и опасная рыба.
— Га-а! — в восторге оглушительно хлопнул себя по мощным бёдрам, едва прикрытым подобием повязки, человек. — И я грю, Фернандец, пу-ута какая! Ля-аля…
«Исторгнутое со страстным придыханьем словечко „ляля“, видимо, является для него, — с отвращением подумала Номи, — чем-то вроде лингвистического отображения наивысшего сексуального вожделения…»
— Закройте пасти, придурки, — негромко скомандовал третий на спаме, и его моментально послушались. Виновато покосились и скоренько отодвинулись в арьергард. Номи очутилась лицом к лицу с ним.
А он молчал. Мерзкий тип… Узенькое, хищное, явно нечеловечье, хотя Номи затруднилась бы определить, к какой расе принадлежащее, лицо. Безрукавка из серого материала, очень длинные руки, все в странновато смотрящихся продольных жгутах мышц; у человеков анатомия сходная, но всё же не совсем такая… И тонкая полосочка рыжеватого волосяного покрова над верхней губой. Особенно противной, отталкивающей Номи почему-то показалась именно эта полосочка, хотя у Янычара также имелись тонкие усики.
— С нами идёшь, — не скомандовал, а как-то так, буднично констатировал мерзкий тип. Голос его, звучный баритон, был спокоен и скучен.
Номи внутренне содрогнулась и медленно повела головой слева направо и обратно. Отрицая. Нет, дескать. Яростная попытка закоротить терминалы насильников не удалась; то ли Номи вконец обессилела, то ли воля её столкнулась с неведомой силой неизвестного ей происхождения.
Сила эффективно препятствовала мысленному вторжению в схемы…
— Меня не слушаешь, его послушаешь, — и в жилистой руке молниеносно, словно из ниоткуда материализовавшись, возникло странное оружие. Номи едва узнала древний огнестрельный… как же они звались-то… кажется, пистал… ага, ревалвер, — вспомнила Номи.
И поразилась собственному спокойствию. Абсолютно ничего, кроме безмерной, подкашивающей ноги усталости, она уже не ощущала. Страх куда-то испарился, то ли растворился в усталости, то ли улетучился в эфир, выпущенный-излучённый «нервами-извилинами», обеспечивающими сверх-восприятие.
Жилистый хищник приблизился и наставил свой архаичный ревалвер Номи в грудь. «И чего они все к моим грудям-то цепляются? — холодно подумала Номи. — От обилия комплиментов того и гляди возгордятся, разопрёт их, а куда больше?.. И без того из курточки норовят вывалиться».