Страница:
— Благодарю, твоё высочество. Ты вот что… — Я отмахиваюсь от жестикулирующего Дворецкого. — … ты не помирай покуда, ладно? Даст Вырубец, я за тобой вернусь, дед. Понял? Буду жив, вернусь. Ты жди…
— Тем и жив лишь, — кивает царевич и с трудом подымается, оперевшись на каменную столешницу широкими ладонями и медленно вырастая из-за стола, — спасибо на добром слове, Солид Торасович, однако же не смущай старика. Не хочу я уж отсюдова… — Он замолкает, и я почти зримо ощущаю борьбу двух противоположных желаний, постоянно ведущуюся в его душе. — Ступай с мирром, — продолжает бывший наследник Престола Руси. — И за мною не ворочайся, ежели что. О себе подумай.
Он принял решение, и столько твёрдости в его голосе, что я понимаю — уважать избранный старым узником вариант окончания жизни я просто обязан. Ясное дело, Великой Империей Русь давно правит другой Романов. И Никодим это прекрасно понимает…
В порядке бреда: вот бы вызволиться вместе с ним, и вернуть потерянного царевича на столичную планету Кремль, и возвести на трон. Имея такого кореша, можно его попросить, чтобы взял Стэп под руское покровительство, простил стэпнякам подлое предательство, некогда совершённое двуликим Тыщенко, и…
— Пускай тогда вместо меня остаток твоих дней скрасит приятная дама, — искренне желаю я Романову, и он так же искренне отвечает: — А вот за сие пожеланье превелико благодарю! Слово новичка приносит удачу, как сказал, так и сбудется.
И я ухожу прочь, конвоируемый собственными слугами. Не оглядываюсь. Но почему-то абсолютно уверен — долго ещё старик будет стоять, опираясь ладонями о край стола, и смотреть в черноту пролома, в которую меня увели коллекционеры.
Прощай, брат-восславянин. Не поминай лихом.
Уже идя к выходу, я сокрушённо вспоминаю о том, что так и не узнал у русича, правда ли то, что в столице Руси памятник стоит моему прямому предку и его героическим сотоварищам.
…Меня обменяли. Конечно же, меня обменяли, прав оказался мудрый ветеран.
Снаружи царит ночь; и хорошо, а то б ослеп я на хрен. За миновавшие несколько суток глаза приспособились к свеченъю плесени, и теперь бурно протестуют даже против тусклого лунного света. Выбравшись по извилистым норам из недр горы, я моментально ощутил усиление «внутреннего ощущения» членов Экипажа, но определить вектор местонахождения не сумел. Похоже, мои повсюду, со всех сторон… Неужто и в этом царевич прав оказался, всех захватили и в клановые коллекции рассовали?!! Ох, не дай-то Вырубец…
Но что касается справедливости древней формулы: «новичкам — везёт!», лично я убеждаюсь — и вправду везёт. Тот экземпляр, на который меня обменяли, я, щурясь от света, засекаю лишь мельком, но убеждаюсь — дама! Ещё и какая! Мальнаранка. Почти человек-женщина! Нескучная старость Романову обеспечена. А там, глядишь, юркая и ловкая мальнараыочка даже ухитрится расшевелить давно поникший…
— Залезать! — на ломаном спаме гавкает, грубо толкая меня в спину, конвоир, и я чуть не падаю. Этот уже не вертухай.
Солдат, похоже; увешан весь ножиками, арканами, дротиками, дубинками, дхоррзнаетчемещё. И здоровенный жлобяра. Раза в полтора крупней Дворецкого. И разговаривает вдобавок. Лучше б молчал. Но если говорит, то — и слышит?
Вываливаю на него весь свой запас спамских ругательств, добавляю залп на интерлогосе и на долю секунды замысливаюсь: не изрешетить ли ещё и всем богатейшим арсеналом матерного коруса? — но решаю остановиться. Не поймёт ведь, не оценит настоящего искусства…
— Залезать! — лаконично реагирует рукокрылый жлоб и так меня лупит промеж лопаток, что я волей-неволей «залезаю» в эту вонючую корзину, то бишь влетаю в неё кувырком. Кувшин с глухим «бум-м!»ом брякается наземь.
— Ну ты, мурло пернатое, — злобно ворчу я, переворачиваясь на спину и пытаясь высвободиться из вороха грязнючих тряпок; ими устлано дно этой напрочь антигигиеничной плетёной коробенции. — Ты что ж это, быдло стервозное, подарка меня лишило… я ж хотел пузырь на сувенирную полочку в каюте поставить, дхорр тя сотри… представитель братского народа, стэпнякам ближайшего по крови, со мной поделился последним, а ты… Да я ж тебе за это…
Но я не успеваю ничего «ему за это» сделать, потому что корзинища вместе со мной рывком поднимается в воздух.
Выпутавшись из вонючих лохмотьев, я высовываю башку и провожаю взглядом быстро уплывающую твёрдую поверхность. Шесть канатов тянутся сверху к корзине, справа и слева по три, и шестёрка Рабов уносит груз в ночное небо. Меня прорывает, и это самое ночное небо оглашается витиеватыми матерными руладами — я таки решил продемонстрировать своё неплохое знание коруса. Весьма, ясный пень, близкородственного моему родному наречию.
…Несут меня всё выше и выше, и я заключаю — обменялись с каким-то вышним кланом. Из обрывков информации, сообщённых мне стариком Никодимом, я уже соорудил-набросал для себя примерную картинку акырского варианта цивилизации.
Насколько я понял, пещерная клановая культура этой сплошь гористой планеты за богов почитает, ясный пень, горы. Конкретные горы, с именами, самые высокие, наверное, или ещё по каким-то критериям выделяемые из общей массы…
Раньше тут обитали две чётко сегрегированные расы — господ и рабов, и вместе они составляли акырский социум. Господа, похоже, со временем выродились-вымерли, как это часто случается с аристократами, а более живучее быдло осталось, ясный пень, без панов. А холопам, в силу их рабской натуры, до зарезу необходима ходячая харизма. Можно было бы провести определённую аналогию — собакам нужны хозяева; но почему-то не хочется обижать пёсиков.
Этим рукокрылам, называющим себя «шэгерь», похоже, для психического равновесия надобилось от господ несколько иное… И вот, не в состоянии возвыситься над собственной рабской изначальностью, находят они оригинальный выход из тупика.
Рабы создают коллекции монархов, дворян, интеллектуальной элиты и прочих олигархов. Они им очень нужны, все те, кто умнее и породистее. Слуги воспринимают аристократов мистически, как «спустившихся с Вершины Горы», вроде божьих наместников. И привыкли подчиняться этим самым «пророкам» дхорровым…
Поэтому кланы Рабов дифференцируются по высоте проживания: чем выше в горах расположено родовое гнездо этих то ли трансформированных птиц, то ли птеродактилей хреновых, тем родовитее и авторитетнее клан; живущие на пологих склонах и в немногочисленных долинах — худороднее. Высотные кланы делятся по количеству собранных монархов. Воруют они их повсюду, в том числе и в наших Обитаемых Пределах, просачиваясь сквозь пространство неким, так сказать, магическим способом. Им одним известным…
Шаманы камлают, входят в особое состояние, неведомо как ощущают, что вот — протяни только крыло! — и нащупаешь экземплярчик… протягивают-нащупывают, а вторым крылом посылают группу захвата и выкрадывают, пока держится канал; хватуны могут хоть из темницы выкрасть, хоть из опочивальни, хоть с борта личной яхты, хоть откуда ещё…
И магия эта, похоже, им в наследство досталась, от вымерших акырских господ, «Рабы ею пользуются, сами толком не ведая, что к чему», — заметил мудрый царевич Романов. «Они были даже не рабами, — высказал старик свою гипотезу, рождённую в результате многолетних сопоставлений и наблюдений. — Они были полуразумными домашними животными, а после вымирания хозяев вынужденно стали разумными и, ностальгируя, принялись собирать свои коллекции… Но создать символам аристократизма, тайно выкраденным из Сплошного Тумана, достойную среду обитания — не смогли и не могут. В конце концов они даже были вынуждены оградить свой быт от постоянного присутствия коллекционных „панов", бурно жаждущих проявлять свою высочайшую волю и требующих соответствующего поклонения».
Шэгерь держат свои коллекции в отдельных пещерах, прислужниками ставят исключительно глухонемых соплеменников и соплеменниц, не способных слышать воли, проявляемой монархами, дворянами и олигархами. Таким образом Рабы восстановили своё психическое равновесие и довольны жизнью абсолютно. «Можно только позавидовать их счастью», — заключил старик Никодим.
…А меня несут всё выше и выше. Странным образом «внутреннее ощущение» усиливается. Мутотень надвигается. Невольно задумываюсь о том, не приближаюсь ли я к кому-нибудь из Экипажа «ПП»?..
— Холодно, между прочим, — ворчу я и вынужденно кутаюсь в грязное тряпьё. Однако доля вознаграждает меня за страдания. Корзина наконец-то доставляется по назначению и меня, отчаянно стучащего зубами, извлекают из неё. Чуть ли не волоком утаскивают в новую пещеру, и здесь я заполучаю от судьбы награду…
Первая антропоидная физиономия, которую я узреваю… и где бы мы ещё встретились, забодай дхорр!.. рожа самого что ни на есть новичка, одиннадцатого лишнего Перебора. Я тяжко вздыхаю. Ну вот. Теперь при побеге (как только предоставится удобный случай: тика-а-ать, тика-а-ать!!!) ещё и этого яйцеголового недотёпу доведётся тащить с собою… Неужто и он — дворянин? Вот бы никогда не подумал!
— 3-зд-доровэньк-кы булы, — трясясь от холода, отнюдь не приветливым тоном бурчу я. — И тебя з-заарканили, лесняк-к? Неуж-жто и ты в паныч-чи з-з-записался? Праправнуч-чек ц-царя С-соломона, под-ди?..
Я не антисемит, упаси Вырубец, но от высокогорного адского холода и не такие дурацкие шуточки с языка слетят…
— Как разговариваешь с королём, хам! — вдруг ка-ак заорёт этот тип. — Пади ниц, худородный ублюдок!!!
У меня аж зубы стучать перестали.
17: «КАК У ДХОРРА В…»
Номи мысленно обложила себя всеми известными ей ненормативными эпитетами и идиомами всех знакомых ей межзвёздных наречий, когда до неё дошло, что она всячески испереживалась. Когда поняла, что глаза у неё на мокром месте не из-за кого-нибудь, а — из-за этого нахала, этого самоуверенного мачо, этого неотёсанного жеребца с полухвостом-полукосой, смешно называющейся «оселедцем»… этого… этого… слов нет, насколько типичного козла-мужчины!
Но изводиться и переживать как последняя дура — не прекратила. С удручающим прискорбием сознавая, что этот бородатый стэпняк теперь уже не являлся для неё всего лишь «одним из» членов Экипажа «Пожирателя».
Кем же???
На этот вопрос она не сумела себе ответить. Но в том, что Сол нежданно-негаданно ВЫДЕЛИЛСЯ, уже не сомневалась.
…После исчезновения Боя и безуспешных попыток отыскать его всеми имеющимися в распоряжении локационными средствами — было принято единогласное решение высадиться на планету. Десантировавшись, начать массированные поиски субкарго и экскалибурского наследника, руководствуясь простым принципом, заимствованным из детских игр: жарко-тепло-прохладно-холодно.
Эффективность применения метода требовалось подтвердить экспериментально, но в теории он выглядел единственно приемлемым. А что оставалось?..
«Ведь в принципе так оно и ощущается! — подумала Номи; оседлав анг-ровер, в эту минуту она пикировала в глубокую долину. — Приближаешься, на душе ТЕПЛЕЕТ, отдаляешься — по сердцу ознобными иголочками… Любопытно только, различу ли, к кому приближаюсь, к неведомому Джону Стюарту или к… а к кому, собственно?! Разобраться бы в собственных чувствах…»
Рядом с девушкой, хищно припав к рогатому штурвалу, нёсся Янычар. Тоже, в общем-то, видный и сексапильный мужчина, высокий, смазливый, и ягодицы у него — загляденье… Но уж больно жгуче-брюнетист, что да, то да, дхорр его забодай!..
Подловив себя на том, что уже в который раз использует «коронные» выраженьица Боя, Номи грустно ухмыльнулась. «И когда же этот несостоявшийся насильник успел внедриться в моё глупое сердечко? — спросила себя. — Ведь даже не блондин. И не так уж высок и строен… Какое у него было недоумённое лицо-то!»
Номи вспомнила напряжённый момент, когда Сол попытался покуситься на, так сказать, честь и достоинство неофитки. Выражение лица субкарго было таким, словно бешеный отпор его несказанно изумил, словно ожидал он похотливого стона и с готовностью раскинутых ножек, а не судорожно смеженных бёдер, глухого рычания сквозь стиснутые зубы и удара кулачка, яростно вломившегося в челюсть покусителя…
— Теперь мы все, похоже, у дхорра в одном заднем месте, — прошептала девушка и вздохнула.
— Уж я — наверняка, — добавила.
После высадки начались сплошные проблемы. Похоже, крылоруким ужасно понравилось воровать вольных торговцев, и они предприняли ещё несколько попыток. Возникали они прямо из ниоткуда, в буквальном смысле слова, и хочешь не хочешь, но вынуждали Экипаж заполнять эфир, вперемежку с проклятьями, недоумёнными вопросами по поводу «пресловутой нуль-тэ» и «долбаного волшебства, оказавшегося не сказкой».
Мнения по поводу разделились почти поровну, временно расколов команду на две партии: приверженцев магическо-мистического толкования происходящего и приверженцев научно-технического генезиса реальности.
Стычки с любителями побросать лассо варьировались широко, от почти дружеских до смертоубийственных, особенно когда подоспевали корабельные киберкоммандос. Но как бы там и тут ни было — круг поисков сужался. Один из бесчисленных горных хребтов, покрывающих поверхность планеты, похоже, скрывал в недрах своих именно тех, кого искали. Принцип холодно-жарко, по которому Экипаж сверялся со своими внутренними ощущениями, оказался вполне эффективным…
Номи выделила в радиогаме, создаваемом сотнями постоянно движущихся по поверхности и над поверхностью пойнтов корабельной Сети, обращение суперкарго к себе лично. Ответила на призыв и услышала слова Ррри:
— »Чоко, лапу даю на отсечение, они где-то за той здоровенной трёхглавой горищей. Вы поближе к ней, как оно, щемит внутри-то?..».
— Согласна, — ответила Номи. — Мы не просто поближе, мы непосредственно у неё. Но с другой стороны. Опускаемся вниз, в долину, и на душе холодеет… Янычар, уходим вверх?
Чёрная сфера шлема боевого скафа Абдура приподнялась над штурвалом и повернулась забралом к Номи. Субнавигатор ответил:
— Уходим, конечно.
И два осёдланных человеками анг-ровера, сопровождаемые несколькими киберибами, взмыли из долины к вершинам.
Горы на этой планете просто потрясали своей высотой. Некоторые достигали тридцатикилометровой, и легендарный земной Эверест, поставленный для сравненья рядом с ними, выглядел бы просто недомерком-коротышкой, карликом рядом с баскетболистом.
Зависнув над средней вершиной горы, субчиф и субнавигатор «Пожирателя Пространства» растерянно переглядываются. Номи, пожимая плечами, протягивает:
— Вот это но-омер…
И Абдур, вполне соглашаясь, разводит руками.
— Шайтан, — говорит, — нас водит кругами, — и добавляет энергичным тоном несколько слов на родном наречии.
Там, в глубине души, щемящее ощущение тепла исчезло, будто ножом отрезанное. Стоило им только выскочить на вершину.
Заложив крутые виражи, они тут же вернулись обратно, по собственной траектории полёта. Опустились на километр вниз, но с прискорбием констатировали, что испытываемое буквально несколько секунд назад ощущение безвозвратно улетучилось и здесь. И вновь — на вершину. И растерянный обмен взглядами…
— Бабушка, — добавляет Янычар, излив душу, — нас, похоже, отсекли напрочь. Колдуны проклятые… Как у вас?
— Мы чуем. Давайте быстренько на ту сторону, как и намеревались, — отвечает Ррри. И Номи с Абдуром ныряют вниз, но уже с той стороны горы, и несутся, лавируя между острыми верхушками скал, едва не задевая их подошвами.
Крепко стиснув коленками седло анг-ровера, Номи невесело думает о том, что — как бы не опоздать. Кто знает, чего от этих пародий на птеродактилей ожидать можно. Вдруг они испытывают к захваченным существам исключительно гастрономический интерес.
— Они в пещерах гнездятся, — раздаётся голос Кэпа Йо. — И похоже, за пределами пещер не очень-то любят прогуливаться пешком. Всё больше влёт норовят, хотя вверху в разреженной атмосфере и приходится прилагать большие усилия, чтобы удержаться на лету… Потому мы их практически и не видим на поверхности.
— А источники питания ихние, поля энд стада? — интересуется Ган. — Непосредственно подо мной — сорок добротнейших экземпляров неаэролётных мохнатых козлов…
— Бросают на произвол судьбы, при нашем приближении, — говорит Ррри. — Эй, эй, мальчики-девочки-нитонидругое, не распыляйтесь, для ксенологических изысканий у нас имеется специальная штатная единица. Перебор, ты там как, мотаешь на усы? Хотел же лично облобызать почву какой-нибудь запредельной планетки?..
— Лобызаю, — бурчит в ответ Лазеровиц. После паузы: — Продуктивный метод исследования иной расы, конечно. По обугленным останкам. Ох уж эти пузоголовые кибербандиты, пся крев!..
Номи отсекает канал Перебора и всецело сосредоточивается на внутренних ощущениях… Нет. Озноб и тоска. Никакого намёка на присутствие. А может быть, за следующей горой вновь потеплеет?
«Есть только два состояния души: секс и его отсутствие — сублимация», — вспоминает вдруг девушка фрейдистские разлагольствования Сола, одного из двух «предметов» поиска, когда за следующей горой — отнюдь не теплеет. «Всё прочее — лажа, во как. Когда твой бок кто-то греет, это секс. Когда бок не прикрыт и стынет от сквозняка, ты всячески страдаешь и маешься, и хоть как-то согреться пытаешься, самостоятельно. И грезишь о том мгновении, когда отыщешь партнёра или партнёршу…»
Иногда Номи казалось, что Сол прав на все двести процентов. И что Любовь — бред. Иллюзия, порождённая воспалённым воображением тех, кто обречён хронически страдать от холода одиночества.
Однако — это ей казалось не всегда. Уже довольно давно она примирилась с тем, что судьба — не что иное, как «Я» в предлагаемых обстоятельствах. Но, однажды восстав против них, очутившись на борту Вольного Торговца и неожиданно обретя среду обитания, кардинально отличавшуюся от той, что навязывала ей судьба ранее, её измученному «Я» вдруг отчаянно захотелось поверить в то, что предлагаемые жизнью обстоятельства подчинить себе — вполне возможно.
Надо только очень-очень захотеть… И — знать, ради чего. А быть может — ради… КОГО???
Но среда обитания продолжала обстоятельства настойчиво навязывать. И Номи вновь почти соглашалась с утверждением Сола: любви нет…
— Чоко, не спи, замёрзнешь! — Янычар вырывает девушку из раздумий. Воспользовавшись тем, что защитный силовой кокон отключён, он приблизился вплотную и так хлопнул её по плечу, что она едва не вылетела из седла. Если бы не захваты безопасности, плотно обхватившие бёдра и талию, Номи кувыркалась бы уже в километре ниже по склону…
Выровняв бесшумно несущийся над бесконечными камнями анг-ровер, Номи грозит субнавигатору сжатым кулачком, но — признаёт его правоту и врубает кокон. Стая крылоруких появляется из-за скалы слева. Подобравшись, девушка для улучшения настроения выхватывает из бездонной памяти Зеро-Нет ритмичную забойную вещичку в исполнении группы «Водка Втроём», состоящей из человека, ву-к'ендо и парамаутки, заполучает композицию прямиком в слуховые нервы и… невольно думает о том, нравится ли это трио Бою, интересно?..
— Я вот представил себе, — неожиданно раздумчиво произносит Янычар, — каково было собакам Цыгану и Дезику, которые реально первыми из всех земных существ полетели в космос, задолго до разрекламированных Белки и Стрелки…
— Это ты к чему?! — изумляется Номи. Ещё бы!
— Это я к тому, что у тебя было такое же выражение лица. Словно тебя засунули в пушку и выстрелили тобой в небо, а ты летишь и не ведаешь, на каком свете находишься.
— Бурная у тебя фантазия, однако, — комментирует вездесущий голос Ррри.
Номи, не отвечая, вытаскивает из седельной кобуры «кончатель» и кладёт его между рогов штурвала. Стая крылоруких приближается, правее из-за скалы появляется ещё стая, побольше, и девушка обречённо вздыхает. «Опя-я-ать!.. Ну что им неймётся-то… Будто мы мёдом намазаны, — думает Номи. — Лезут и лезут, глупые…»
— Транс-с-сморф? — высокий свистящий голос Урга врывается в эфир.
И тотчас же…
— Десс! — вскрикивает голос… Сола!!!
Номи моментально забывает о приближении крылоруких и едва не роняет эндер на скалы. Голос Боя продолжает, тише и умоляюще:
— Спокойно, Десс, спокойно! Медленно разжимай свои нежные лапки! Ме-едленно…
Задействовав видеоканал, Номи выходит на пойнт одного из киберибов, барражирующих неподалёку от Урга и Перебора. И лицезреет этого несносного мачо!
Солид Торасович Убойко собственной персоной…
«Как-нибудь, где-нибудь, с кем-нибудь, / Долгожданный встречая рассвет, / Закуси на мгновенье губу / От обиды за то, что попала не в цвет…»???
«Хорошо, что шлем непрозрачен, и не видно всей этой сырости, которую я развела внутри него!» — думает Номи, отключая акустический канал, чтобы никто не слышал хлюпанья и шмыганья.
18: «В ПОЛНЕЙШЕЙ ЛУПЕ»
…К западу от узкой голой долины, простёршейся глубоко внизу по левую руку от тропы, располагался титанический крутой уступ. Высота его была километра четыре, не менее. По тропе, следуя её поворотам, петляли я и Ург.
Ещё западнее поднимались хребты второго уступа, тянущегося параллельно первому; один из пиков этого хребта являлся наивысшей точкой всей горной системы. Наше продвижение протекало достаточно ровно, альпинистских подвигов совершать не приходилось. Тропа имела явственные признаки целенаправленной разумной деятельности, являясь островком, точнее, линией упорядоченности среди гранитного хаоса, царившего вокруг.
Массив, восхождение на который мы осуществляли, представлял из себя каменистую пустыню с редкими низкорослыми кустарниками. Его поверхность несла на себе следы чрезвычайно сильной эрозии: гранитные купола и утёсы были изрезаны глубокими вертикальными бороздами.
За очередным поворотом мы услышали отдалённый, но уже грозный шум водопада. Ург спроецировал карту и отослал запрос о нашем местонахождении. Меня и Папашку отобразили двумя пересекающимися оранжевыми кружочками, остальные пойнты выглядели красными точками: кроме нас, многоопытными скалолазами возомнили себя и другие. Бабушка на пару с Тити, Абдур на пару с Номи и Ган в индивидуальном порядке. Фигуру, что могла бы появиться, начертай кто отрезки, соединяющие кружочки и точки, с большой натяжкой можно было бы назвать квадратом.
В центре этого квадрата, если верить мистическим предчувствиям команды «ПП», как раз и местонаходился искомый наследник.
А возможно, и дружок сердешный Бой.
Дело было вот в чём: после исчезновения субкарго все члены экипажа и, в первую очередь, Душечка, хором заявили, будто «Жив он, жив!». Чувствуют они его — сигналы соответствующие им внутренние ощущенья подают.
Не могут они НЕ чувствовать, ведь субкарго как бы частью ихней всеобщности является, соединил их, дескать, Свет в некое единое целое, и каждый из них — лишь компонента единства…
Мне, в их глазах существу малость ущербному, следующим образом ситуацию объяснили: «Приляг, закрой глаза и не шевелись. В состоянии ты определить, есть у тебя нога, к примеру, или нет?».
Но, помимо ощущения присутствия Сола, в диапазоне их магического восприятия, воспринимаемого как некое поле, присутствуют также некие ярчайшие частицы, или флюиды. Эти мощные флюиды — необычайной силы источник. Несомненно, ЭТО «засвечивается» наследник. Цесаревич в одиночку является носителем целого Света.
Однако запеленговать источник свечения невозможно. Не точечный он, а рассеянный, будто из-за преграды какой светит.
Так после ядерного взрыва бывает, когда счётчики радиации в экстаз приводят не конкретные десять кавэ метров, а целая зона «светится».
Однако через некоторое время сигнал, ассоциируемый с цесаревичем, вдруг скачкообразно усиливается и конкретизируется в пространстве!
Команда вывод делает: принц наследный и Сол «добрыми знакомцами» стали. То есть оказались в непосредственной близости друг от друга, и это совмещение повлекло за собой магический резонанс. Использование термина «магический» лично мне не очень-то правомочным кажется, но — приходится мириться. Объяснить происходящее с научной точки зрения ПОКА не представляется возможным…
Определившись в гео(?)графическом отношении, Ург «свернул» проекцию и заявил, что водопад не так уж и близко расположен. Какой отсюда вывод напрашивается? Правильно. Не водопад это, а самый настоящий водопадище. И лежит означенная водная преграда непосредственно на нашем пути.
Отсюда что за вывод следует?
Догадливый: придётся водную преграду форсировать. Заявил это Папашка и дальше двинулся.
Я позади плетусь и скорбно обдумываю неприглядную альтернативку. Варианта два. Ослушаться приказа и отказаться от переправы на противоположный берег, рискуя попасть в лапы крыло-руких, переполошенных нашими киберибами. Или — через водопад сигать.
— Ург, давай трезво ситуацию оценим, — наивно пытаюсь я остановить супервоина, идущего далеко впереди и способного это «далеко» увеличить на целый порядок. Папашке приходилось подстраиваться под мою невыносимую тихоходность, потому неудивительно, что в связи с этим отношение Урга ко мне было, мягко говоря, прохладным. Будто я наказанье господне.
— Тем и жив лишь, — кивает царевич и с трудом подымается, оперевшись на каменную столешницу широкими ладонями и медленно вырастая из-за стола, — спасибо на добром слове, Солид Торасович, однако же не смущай старика. Не хочу я уж отсюдова… — Он замолкает, и я почти зримо ощущаю борьбу двух противоположных желаний, постоянно ведущуюся в его душе. — Ступай с мирром, — продолжает бывший наследник Престола Руси. — И за мною не ворочайся, ежели что. О себе подумай.
Он принял решение, и столько твёрдости в его голосе, что я понимаю — уважать избранный старым узником вариант окончания жизни я просто обязан. Ясное дело, Великой Империей Русь давно правит другой Романов. И Никодим это прекрасно понимает…
В порядке бреда: вот бы вызволиться вместе с ним, и вернуть потерянного царевича на столичную планету Кремль, и возвести на трон. Имея такого кореша, можно его попросить, чтобы взял Стэп под руское покровительство, простил стэпнякам подлое предательство, некогда совершённое двуликим Тыщенко, и…
— Пускай тогда вместо меня остаток твоих дней скрасит приятная дама, — искренне желаю я Романову, и он так же искренне отвечает: — А вот за сие пожеланье превелико благодарю! Слово новичка приносит удачу, как сказал, так и сбудется.
И я ухожу прочь, конвоируемый собственными слугами. Не оглядываюсь. Но почему-то абсолютно уверен — долго ещё старик будет стоять, опираясь ладонями о край стола, и смотреть в черноту пролома, в которую меня увели коллекционеры.
Прощай, брат-восславянин. Не поминай лихом.
Уже идя к выходу, я сокрушённо вспоминаю о том, что так и не узнал у русича, правда ли то, что в столице Руси памятник стоит моему прямому предку и его героическим сотоварищам.
…Меня обменяли. Конечно же, меня обменяли, прав оказался мудрый ветеран.
Снаружи царит ночь; и хорошо, а то б ослеп я на хрен. За миновавшие несколько суток глаза приспособились к свеченъю плесени, и теперь бурно протестуют даже против тусклого лунного света. Выбравшись по извилистым норам из недр горы, я моментально ощутил усиление «внутреннего ощущения» членов Экипажа, но определить вектор местонахождения не сумел. Похоже, мои повсюду, со всех сторон… Неужто и в этом царевич прав оказался, всех захватили и в клановые коллекции рассовали?!! Ох, не дай-то Вырубец…
Но что касается справедливости древней формулы: «новичкам — везёт!», лично я убеждаюсь — и вправду везёт. Тот экземпляр, на который меня обменяли, я, щурясь от света, засекаю лишь мельком, но убеждаюсь — дама! Ещё и какая! Мальнаранка. Почти человек-женщина! Нескучная старость Романову обеспечена. А там, глядишь, юркая и ловкая мальнараыочка даже ухитрится расшевелить давно поникший…
— Залезать! — на ломаном спаме гавкает, грубо толкая меня в спину, конвоир, и я чуть не падаю. Этот уже не вертухай.
Солдат, похоже; увешан весь ножиками, арканами, дротиками, дубинками, дхоррзнаетчемещё. И здоровенный жлобяра. Раза в полтора крупней Дворецкого. И разговаривает вдобавок. Лучше б молчал. Но если говорит, то — и слышит?
Вываливаю на него весь свой запас спамских ругательств, добавляю залп на интерлогосе и на долю секунды замысливаюсь: не изрешетить ли ещё и всем богатейшим арсеналом матерного коруса? — но решаю остановиться. Не поймёт ведь, не оценит настоящего искусства…
— Залезать! — лаконично реагирует рукокрылый жлоб и так меня лупит промеж лопаток, что я волей-неволей «залезаю» в эту вонючую корзину, то бишь влетаю в неё кувырком. Кувшин с глухим «бум-м!»ом брякается наземь.
— Ну ты, мурло пернатое, — злобно ворчу я, переворачиваясь на спину и пытаясь высвободиться из вороха грязнючих тряпок; ими устлано дно этой напрочь антигигиеничной плетёной коробенции. — Ты что ж это, быдло стервозное, подарка меня лишило… я ж хотел пузырь на сувенирную полочку в каюте поставить, дхорр тя сотри… представитель братского народа, стэпнякам ближайшего по крови, со мной поделился последним, а ты… Да я ж тебе за это…
Но я не успеваю ничего «ему за это» сделать, потому что корзинища вместе со мной рывком поднимается в воздух.
Выпутавшись из вонючих лохмотьев, я высовываю башку и провожаю взглядом быстро уплывающую твёрдую поверхность. Шесть канатов тянутся сверху к корзине, справа и слева по три, и шестёрка Рабов уносит груз в ночное небо. Меня прорывает, и это самое ночное небо оглашается витиеватыми матерными руладами — я таки решил продемонстрировать своё неплохое знание коруса. Весьма, ясный пень, близкородственного моему родному наречию.
…Несут меня всё выше и выше, и я заключаю — обменялись с каким-то вышним кланом. Из обрывков информации, сообщённых мне стариком Никодимом, я уже соорудил-набросал для себя примерную картинку акырского варианта цивилизации.
Насколько я понял, пещерная клановая культура этой сплошь гористой планеты за богов почитает, ясный пень, горы. Конкретные горы, с именами, самые высокие, наверное, или ещё по каким-то критериям выделяемые из общей массы…
Раньше тут обитали две чётко сегрегированные расы — господ и рабов, и вместе они составляли акырский социум. Господа, похоже, со временем выродились-вымерли, как это часто случается с аристократами, а более живучее быдло осталось, ясный пень, без панов. А холопам, в силу их рабской натуры, до зарезу необходима ходячая харизма. Можно было бы провести определённую аналогию — собакам нужны хозяева; но почему-то не хочется обижать пёсиков.
Этим рукокрылам, называющим себя «шэгерь», похоже, для психического равновесия надобилось от господ несколько иное… И вот, не в состоянии возвыситься над собственной рабской изначальностью, находят они оригинальный выход из тупика.
Рабы создают коллекции монархов, дворян, интеллектуальной элиты и прочих олигархов. Они им очень нужны, все те, кто умнее и породистее. Слуги воспринимают аристократов мистически, как «спустившихся с Вершины Горы», вроде божьих наместников. И привыкли подчиняться этим самым «пророкам» дхорровым…
Поэтому кланы Рабов дифференцируются по высоте проживания: чем выше в горах расположено родовое гнездо этих то ли трансформированных птиц, то ли птеродактилей хреновых, тем родовитее и авторитетнее клан; живущие на пологих склонах и в немногочисленных долинах — худороднее. Высотные кланы делятся по количеству собранных монархов. Воруют они их повсюду, в том числе и в наших Обитаемых Пределах, просачиваясь сквозь пространство неким, так сказать, магическим способом. Им одним известным…
Шаманы камлают, входят в особое состояние, неведомо как ощущают, что вот — протяни только крыло! — и нащупаешь экземплярчик… протягивают-нащупывают, а вторым крылом посылают группу захвата и выкрадывают, пока держится канал; хватуны могут хоть из темницы выкрасть, хоть из опочивальни, хоть с борта личной яхты, хоть откуда ещё…
И магия эта, похоже, им в наследство досталась, от вымерших акырских господ, «Рабы ею пользуются, сами толком не ведая, что к чему», — заметил мудрый царевич Романов. «Они были даже не рабами, — высказал старик свою гипотезу, рождённую в результате многолетних сопоставлений и наблюдений. — Они были полуразумными домашними животными, а после вымирания хозяев вынужденно стали разумными и, ностальгируя, принялись собирать свои коллекции… Но создать символам аристократизма, тайно выкраденным из Сплошного Тумана, достойную среду обитания — не смогли и не могут. В конце концов они даже были вынуждены оградить свой быт от постоянного присутствия коллекционных „панов", бурно жаждущих проявлять свою высочайшую волю и требующих соответствующего поклонения».
Шэгерь держат свои коллекции в отдельных пещерах, прислужниками ставят исключительно глухонемых соплеменников и соплеменниц, не способных слышать воли, проявляемой монархами, дворянами и олигархами. Таким образом Рабы восстановили своё психическое равновесие и довольны жизнью абсолютно. «Можно только позавидовать их счастью», — заключил старик Никодим.
…А меня несут всё выше и выше. Странным образом «внутреннее ощущение» усиливается. Мутотень надвигается. Невольно задумываюсь о том, не приближаюсь ли я к кому-нибудь из Экипажа «ПП»?..
— Холодно, между прочим, — ворчу я и вынужденно кутаюсь в грязное тряпьё. Однако доля вознаграждает меня за страдания. Корзина наконец-то доставляется по назначению и меня, отчаянно стучащего зубами, извлекают из неё. Чуть ли не волоком утаскивают в новую пещеру, и здесь я заполучаю от судьбы награду…
Первая антропоидная физиономия, которую я узреваю… и где бы мы ещё встретились, забодай дхорр!.. рожа самого что ни на есть новичка, одиннадцатого лишнего Перебора. Я тяжко вздыхаю. Ну вот. Теперь при побеге (как только предоставится удобный случай: тика-а-ать, тика-а-ать!!!) ещё и этого яйцеголового недотёпу доведётся тащить с собою… Неужто и он — дворянин? Вот бы никогда не подумал!
— 3-зд-доровэньк-кы булы, — трясясь от холода, отнюдь не приветливым тоном бурчу я. — И тебя з-заарканили, лесняк-к? Неуж-жто и ты в паныч-чи з-з-записался? Праправнуч-чек ц-царя С-соломона, под-ди?..
Я не антисемит, упаси Вырубец, но от высокогорного адского холода и не такие дурацкие шуточки с языка слетят…
— Как разговариваешь с королём, хам! — вдруг ка-ак заорёт этот тип. — Пади ниц, худородный ублюдок!!!
У меня аж зубы стучать перестали.
17: «КАК У ДХОРРА В…»
Номи мысленно обложила себя всеми известными ей ненормативными эпитетами и идиомами всех знакомых ей межзвёздных наречий, когда до неё дошло, что она всячески испереживалась. Когда поняла, что глаза у неё на мокром месте не из-за кого-нибудь, а — из-за этого нахала, этого самоуверенного мачо, этого неотёсанного жеребца с полухвостом-полукосой, смешно называющейся «оселедцем»… этого… этого… слов нет, насколько типичного козла-мужчины!
Но изводиться и переживать как последняя дура — не прекратила. С удручающим прискорбием сознавая, что этот бородатый стэпняк теперь уже не являлся для неё всего лишь «одним из» членов Экипажа «Пожирателя».
Кем же???
На этот вопрос она не сумела себе ответить. Но в том, что Сол нежданно-негаданно ВЫДЕЛИЛСЯ, уже не сомневалась.
…После исчезновения Боя и безуспешных попыток отыскать его всеми имеющимися в распоряжении локационными средствами — было принято единогласное решение высадиться на планету. Десантировавшись, начать массированные поиски субкарго и экскалибурского наследника, руководствуясь простым принципом, заимствованным из детских игр: жарко-тепло-прохладно-холодно.
Эффективность применения метода требовалось подтвердить экспериментально, но в теории он выглядел единственно приемлемым. А что оставалось?..
«Ведь в принципе так оно и ощущается! — подумала Номи; оседлав анг-ровер, в эту минуту она пикировала в глубокую долину. — Приближаешься, на душе ТЕПЛЕЕТ, отдаляешься — по сердцу ознобными иголочками… Любопытно только, различу ли, к кому приближаюсь, к неведомому Джону Стюарту или к… а к кому, собственно?! Разобраться бы в собственных чувствах…»
Рядом с девушкой, хищно припав к рогатому штурвалу, нёсся Янычар. Тоже, в общем-то, видный и сексапильный мужчина, высокий, смазливый, и ягодицы у него — загляденье… Но уж больно жгуче-брюнетист, что да, то да, дхорр его забодай!..
Подловив себя на том, что уже в который раз использует «коронные» выраженьица Боя, Номи грустно ухмыльнулась. «И когда же этот несостоявшийся насильник успел внедриться в моё глупое сердечко? — спросила себя. — Ведь даже не блондин. И не так уж высок и строен… Какое у него было недоумённое лицо-то!»
Номи вспомнила напряжённый момент, когда Сол попытался покуситься на, так сказать, честь и достоинство неофитки. Выражение лица субкарго было таким, словно бешеный отпор его несказанно изумил, словно ожидал он похотливого стона и с готовностью раскинутых ножек, а не судорожно смеженных бёдер, глухого рычания сквозь стиснутые зубы и удара кулачка, яростно вломившегося в челюсть покусителя…
— Теперь мы все, похоже, у дхорра в одном заднем месте, — прошептала девушка и вздохнула.
— Уж я — наверняка, — добавила.
После высадки начались сплошные проблемы. Похоже, крылоруким ужасно понравилось воровать вольных торговцев, и они предприняли ещё несколько попыток. Возникали они прямо из ниоткуда, в буквальном смысле слова, и хочешь не хочешь, но вынуждали Экипаж заполнять эфир, вперемежку с проклятьями, недоумёнными вопросами по поводу «пресловутой нуль-тэ» и «долбаного волшебства, оказавшегося не сказкой».
Мнения по поводу разделились почти поровну, временно расколов команду на две партии: приверженцев магическо-мистического толкования происходящего и приверженцев научно-технического генезиса реальности.
Стычки с любителями побросать лассо варьировались широко, от почти дружеских до смертоубийственных, особенно когда подоспевали корабельные киберкоммандос. Но как бы там и тут ни было — круг поисков сужался. Один из бесчисленных горных хребтов, покрывающих поверхность планеты, похоже, скрывал в недрах своих именно тех, кого искали. Принцип холодно-жарко, по которому Экипаж сверялся со своими внутренними ощущениями, оказался вполне эффективным…
Номи выделила в радиогаме, создаваемом сотнями постоянно движущихся по поверхности и над поверхностью пойнтов корабельной Сети, обращение суперкарго к себе лично. Ответила на призыв и услышала слова Ррри:
— »Чоко, лапу даю на отсечение, они где-то за той здоровенной трёхглавой горищей. Вы поближе к ней, как оно, щемит внутри-то?..».
— Согласна, — ответила Номи. — Мы не просто поближе, мы непосредственно у неё. Но с другой стороны. Опускаемся вниз, в долину, и на душе холодеет… Янычар, уходим вверх?
Чёрная сфера шлема боевого скафа Абдура приподнялась над штурвалом и повернулась забралом к Номи. Субнавигатор ответил:
— Уходим, конечно.
И два осёдланных человеками анг-ровера, сопровождаемые несколькими киберибами, взмыли из долины к вершинам.
Горы на этой планете просто потрясали своей высотой. Некоторые достигали тридцатикилометровой, и легендарный земной Эверест, поставленный для сравненья рядом с ними, выглядел бы просто недомерком-коротышкой, карликом рядом с баскетболистом.
Зависнув над средней вершиной горы, субчиф и субнавигатор «Пожирателя Пространства» растерянно переглядываются. Номи, пожимая плечами, протягивает:
— Вот это но-омер…
И Абдур, вполне соглашаясь, разводит руками.
— Шайтан, — говорит, — нас водит кругами, — и добавляет энергичным тоном несколько слов на родном наречии.
Там, в глубине души, щемящее ощущение тепла исчезло, будто ножом отрезанное. Стоило им только выскочить на вершину.
Заложив крутые виражи, они тут же вернулись обратно, по собственной траектории полёта. Опустились на километр вниз, но с прискорбием констатировали, что испытываемое буквально несколько секунд назад ощущение безвозвратно улетучилось и здесь. И вновь — на вершину. И растерянный обмен взглядами…
— Бабушка, — добавляет Янычар, излив душу, — нас, похоже, отсекли напрочь. Колдуны проклятые… Как у вас?
— Мы чуем. Давайте быстренько на ту сторону, как и намеревались, — отвечает Ррри. И Номи с Абдуром ныряют вниз, но уже с той стороны горы, и несутся, лавируя между острыми верхушками скал, едва не задевая их подошвами.
Крепко стиснув коленками седло анг-ровера, Номи невесело думает о том, что — как бы не опоздать. Кто знает, чего от этих пародий на птеродактилей ожидать можно. Вдруг они испытывают к захваченным существам исключительно гастрономический интерес.
— Они в пещерах гнездятся, — раздаётся голос Кэпа Йо. — И похоже, за пределами пещер не очень-то любят прогуливаться пешком. Всё больше влёт норовят, хотя вверху в разреженной атмосфере и приходится прилагать большие усилия, чтобы удержаться на лету… Потому мы их практически и не видим на поверхности.
— А источники питания ихние, поля энд стада? — интересуется Ган. — Непосредственно подо мной — сорок добротнейших экземпляров неаэролётных мохнатых козлов…
— Бросают на произвол судьбы, при нашем приближении, — говорит Ррри. — Эй, эй, мальчики-девочки-нитонидругое, не распыляйтесь, для ксенологических изысканий у нас имеется специальная штатная единица. Перебор, ты там как, мотаешь на усы? Хотел же лично облобызать почву какой-нибудь запредельной планетки?..
— Лобызаю, — бурчит в ответ Лазеровиц. После паузы: — Продуктивный метод исследования иной расы, конечно. По обугленным останкам. Ох уж эти пузоголовые кибербандиты, пся крев!..
Номи отсекает канал Перебора и всецело сосредоточивается на внутренних ощущениях… Нет. Озноб и тоска. Никакого намёка на присутствие. А может быть, за следующей горой вновь потеплеет?
«Есть только два состояния души: секс и его отсутствие — сублимация», — вспоминает вдруг девушка фрейдистские разлагольствования Сола, одного из двух «предметов» поиска, когда за следующей горой — отнюдь не теплеет. «Всё прочее — лажа, во как. Когда твой бок кто-то греет, это секс. Когда бок не прикрыт и стынет от сквозняка, ты всячески страдаешь и маешься, и хоть как-то согреться пытаешься, самостоятельно. И грезишь о том мгновении, когда отыщешь партнёра или партнёршу…»
Иногда Номи казалось, что Сол прав на все двести процентов. И что Любовь — бред. Иллюзия, порождённая воспалённым воображением тех, кто обречён хронически страдать от холода одиночества.
Однако — это ей казалось не всегда. Уже довольно давно она примирилась с тем, что судьба — не что иное, как «Я» в предлагаемых обстоятельствах. Но, однажды восстав против них, очутившись на борту Вольного Торговца и неожиданно обретя среду обитания, кардинально отличавшуюся от той, что навязывала ей судьба ранее, её измученному «Я» вдруг отчаянно захотелось поверить в то, что предлагаемые жизнью обстоятельства подчинить себе — вполне возможно.
Надо только очень-очень захотеть… И — знать, ради чего. А быть может — ради… КОГО???
Но среда обитания продолжала обстоятельства настойчиво навязывать. И Номи вновь почти соглашалась с утверждением Сола: любви нет…
— Чоко, не спи, замёрзнешь! — Янычар вырывает девушку из раздумий. Воспользовавшись тем, что защитный силовой кокон отключён, он приблизился вплотную и так хлопнул её по плечу, что она едва не вылетела из седла. Если бы не захваты безопасности, плотно обхватившие бёдра и талию, Номи кувыркалась бы уже в километре ниже по склону…
Выровняв бесшумно несущийся над бесконечными камнями анг-ровер, Номи грозит субнавигатору сжатым кулачком, но — признаёт его правоту и врубает кокон. Стая крылоруких появляется из-за скалы слева. Подобравшись, девушка для улучшения настроения выхватывает из бездонной памяти Зеро-Нет ритмичную забойную вещичку в исполнении группы «Водка Втроём», состоящей из человека, ву-к'ендо и парамаутки, заполучает композицию прямиком в слуховые нервы и… невольно думает о том, нравится ли это трио Бою, интересно?..
— Я вот представил себе, — неожиданно раздумчиво произносит Янычар, — каково было собакам Цыгану и Дезику, которые реально первыми из всех земных существ полетели в космос, задолго до разрекламированных Белки и Стрелки…
— Это ты к чему?! — изумляется Номи. Ещё бы!
— Это я к тому, что у тебя было такое же выражение лица. Словно тебя засунули в пушку и выстрелили тобой в небо, а ты летишь и не ведаешь, на каком свете находишься.
— Бурная у тебя фантазия, однако, — комментирует вездесущий голос Ррри.
Номи, не отвечая, вытаскивает из седельной кобуры «кончатель» и кладёт его между рогов штурвала. Стая крылоруких приближается, правее из-за скалы появляется ещё стая, побольше, и девушка обречённо вздыхает. «Опя-я-ать!.. Ну что им неймётся-то… Будто мы мёдом намазаны, — думает Номи. — Лезут и лезут, глупые…»
— Транс-с-сморф? — высокий свистящий голос Урга врывается в эфир.
И тотчас же…
— Десс! — вскрикивает голос… Сола!!!
Номи моментально забывает о приближении крылоруких и едва не роняет эндер на скалы. Голос Боя продолжает, тише и умоляюще:
— Спокойно, Десс, спокойно! Медленно разжимай свои нежные лапки! Ме-едленно…
Задействовав видеоканал, Номи выходит на пойнт одного из киберибов, барражирующих неподалёку от Урга и Перебора. И лицезреет этого несносного мачо!
Солид Торасович Убойко собственной персоной…
«Как-нибудь, где-нибудь, с кем-нибудь, / Долгожданный встречая рассвет, / Закуси на мгновенье губу / От обиды за то, что попала не в цвет…»???
«Хорошо, что шлем непрозрачен, и не видно всей этой сырости, которую я развела внутри него!» — думает Номи, отключая акустический канал, чтобы никто не слышал хлюпанья и шмыганья.
18: «В ПОЛНЕЙШЕЙ ЛУПЕ»
…К западу от узкой голой долины, простёршейся глубоко внизу по левую руку от тропы, располагался титанический крутой уступ. Высота его была километра четыре, не менее. По тропе, следуя её поворотам, петляли я и Ург.
Ещё западнее поднимались хребты второго уступа, тянущегося параллельно первому; один из пиков этого хребта являлся наивысшей точкой всей горной системы. Наше продвижение протекало достаточно ровно, альпинистских подвигов совершать не приходилось. Тропа имела явственные признаки целенаправленной разумной деятельности, являясь островком, точнее, линией упорядоченности среди гранитного хаоса, царившего вокруг.
Массив, восхождение на который мы осуществляли, представлял из себя каменистую пустыню с редкими низкорослыми кустарниками. Его поверхность несла на себе следы чрезвычайно сильной эрозии: гранитные купола и утёсы были изрезаны глубокими вертикальными бороздами.
За очередным поворотом мы услышали отдалённый, но уже грозный шум водопада. Ург спроецировал карту и отослал запрос о нашем местонахождении. Меня и Папашку отобразили двумя пересекающимися оранжевыми кружочками, остальные пойнты выглядели красными точками: кроме нас, многоопытными скалолазами возомнили себя и другие. Бабушка на пару с Тити, Абдур на пару с Номи и Ган в индивидуальном порядке. Фигуру, что могла бы появиться, начертай кто отрезки, соединяющие кружочки и точки, с большой натяжкой можно было бы назвать квадратом.
В центре этого квадрата, если верить мистическим предчувствиям команды «ПП», как раз и местонаходился искомый наследник.
А возможно, и дружок сердешный Бой.
Дело было вот в чём: после исчезновения субкарго все члены экипажа и, в первую очередь, Душечка, хором заявили, будто «Жив он, жив!». Чувствуют они его — сигналы соответствующие им внутренние ощущенья подают.
Не могут они НЕ чувствовать, ведь субкарго как бы частью ихней всеобщности является, соединил их, дескать, Свет в некое единое целое, и каждый из них — лишь компонента единства…
Мне, в их глазах существу малость ущербному, следующим образом ситуацию объяснили: «Приляг, закрой глаза и не шевелись. В состоянии ты определить, есть у тебя нога, к примеру, или нет?».
Но, помимо ощущения присутствия Сола, в диапазоне их магического восприятия, воспринимаемого как некое поле, присутствуют также некие ярчайшие частицы, или флюиды. Эти мощные флюиды — необычайной силы источник. Несомненно, ЭТО «засвечивается» наследник. Цесаревич в одиночку является носителем целого Света.
Однако запеленговать источник свечения невозможно. Не точечный он, а рассеянный, будто из-за преграды какой светит.
Так после ядерного взрыва бывает, когда счётчики радиации в экстаз приводят не конкретные десять кавэ метров, а целая зона «светится».
Однако через некоторое время сигнал, ассоциируемый с цесаревичем, вдруг скачкообразно усиливается и конкретизируется в пространстве!
Команда вывод делает: принц наследный и Сол «добрыми знакомцами» стали. То есть оказались в непосредственной близости друг от друга, и это совмещение повлекло за собой магический резонанс. Использование термина «магический» лично мне не очень-то правомочным кажется, но — приходится мириться. Объяснить происходящее с научной точки зрения ПОКА не представляется возможным…
Определившись в гео(?)графическом отношении, Ург «свернул» проекцию и заявил, что водопад не так уж и близко расположен. Какой отсюда вывод напрашивается? Правильно. Не водопад это, а самый настоящий водопадище. И лежит означенная водная преграда непосредственно на нашем пути.
Отсюда что за вывод следует?
Догадливый: придётся водную преграду форсировать. Заявил это Папашка и дальше двинулся.
Я позади плетусь и скорбно обдумываю неприглядную альтернативку. Варианта два. Ослушаться приказа и отказаться от переправы на противоположный берег, рискуя попасть в лапы крыло-руких, переполошенных нашими киберибами. Или — через водопад сигать.
— Ург, давай трезво ситуацию оценим, — наивно пытаюсь я остановить супервоина, идущего далеко впереди и способного это «далеко» увеличить на целый порядок. Папашке приходилось подстраиваться под мою невыносимую тихоходность, потому неудивительно, что в связи с этим отношение Урга ко мне было, мягко говоря, прохладным. Будто я наказанье господне.