Страница:
А если в твоей голове появится оригинальная задумка — дальше совсем просто. Ты уже ведь знаешь: что, кому и как продать. Или — купить. Чтобы потом продать…
Плотность насыщенности информационного поля, в котором мы, фритредеры, вынуждены находиться постоянно, наверняка на порядок превышает средний уровень плотности поля среднего жителя Обитаемых Пределов. К примеру, на кой дхорр простому обывателю помнить, что: Звёздное скопление Рок Соулс, расположенное в галактике, называемой на моей родной планете Чумацким Шляхом, и видимой со Стэпа лишь в самый мощный телескоп, как крохотное пятнышко в северо-западном секторе ночного неба, включает в себя множество созвездий.
Как то: Роллинг Стоунз, Пинк Флойд, Дип Пёрпл, Лед Зэппелин, Мэшин Оф Тайм, Дэ Дэ Тэ, Нэзэрэз, Битлз, Кино, Блэк Саббэт, Уайтснэйк, Рокэтс, Металли-ка, Ария, Куин, Мэн-о-вар, Аэросмит, Алиса, Рэйнбоу, Дженезис, Чай Эф, Янасан, Тан Династи, Братья Карамазовы, Виртуал Мэниак, Кришна Пози, Гедестон, Оо, Галактика Драйв, Зэ Хостильня, Занзибар Секси, Поте Манки Форрест и много-много других, я уж и сам не упомню всех названий.
Созвездия эти образуют звёздные альянсы, к примеру: Рок-н-Ролл, Глэм, Нью-Вэйв, Хард, Арт-рок, Реггей, Поп-рок, Хэви-металл, Манчестер-Вэйв, Симфони-рок, Панк-рок, Ритм-н-Блюз, Джаз-рок, Кантри-рок, Блинк-рок, Яззис-рок, Гиль-н-Уой, Шшшж-Вэйв и прочие, которые в свою очередь слагаются в звёздное скопление Рок Соулс как таковое.
Что в примерном переводе со спейсамерика на косморусский звучит как «души умерших звёзд рока», а может, просто «рок-души» или «души рока», не знаю, я не силён в спаме…
Судя по однотипным названиям, освояки, которые первыми исследовали те края, явно были неравнодушны к рок-музыкальному наследию предков!
Планет там, ясный пень, куда больше, чем звёзд, и масса из них оказалась либо пригодной для обитания нас, человеков, либо достаточно легко поддавалась терраформированию, то бишь переделке «под нас». В результате вышло так, что образовалось целое сонмище достаточно близко расположенных планет, густо-густо заселённых не кем-нибудь, а нами, человеками (и уже очень давно, чуть ли не на заре Освоения!).
Особенно, если мне не изменяет память, демографически лидируют обильные планетами системы солнц Мэнфред Мэнн, Блэкмор, Кавердэйл, Крис Гамлет Томпсон, Андерсон, Стюарт, Маккаферти, Цой, Кинг Элвис Лив, Стинг, Марли, Уотерс, Мэрфи, Тернер, Макаревич, Мадонна, Джексон, Шевчук, Льюис, Моррисон, Леннон, Маккартни, Ким Вайлд, Ракабата, Йонкизз, М'Жичи, Юби Шо Рияфф, Питер Симов, Ок Ро, Сиета и так далее.
Между прочим, мы на «Пожирателе» там неподалёку бывали. В тех краях, ещё ближе к Земле, обретается другое звёздное скопление, Джазз Сейшн, чем-то похожее на Рок Соулс — очень густонаселённое. Мы переправляли кой-какой контрабандный товарец на несколько планеток, в системах Армстронг, Эллингтон, Бейси, Козлов и Фицджеральд, относящихся к созвездиям Свинг и Би-Боп. Дхорр подлый, Пи Че тогда ещё был с нами…
Переправили, а на обратном пути заскочили в созвездие Джеймс Браун, где в космопорту на Кисуму-5 наш чиф Турбо Фан неожиданно отыскал нового субчифа, недостававшего нам в команде.
Оказался новый младший инженер не крысаком шиарейцем каким-нибудь, а человеком-женщиной, да к тому же изумительно хорошенькой мулаточкой. Я себя с ней неправильно повёл, до сих пор казнюсь. Редко обманываюсь в женщинах, но в ней обманулся на полный вперёд! Показалась она мне совершенно доступной, только свистни — подбежит и на спинку опрокинется, ножки раздвинув, а в реале вышло — чуть яиц не лишился. Такой неистовый отпор дала, такую свирепую трёпку, будто я у неё собирался вычистить все личные счета.
Похоже, хотя в это и слабо верится, она ещё девственница. Ничего себе!!! Какое позабытое понятие, в наши-то времена всеобщего падения нравов, грязные, трахнутые во все дыры времена…
Нет, надо было не лезть напролом, а приручить, сделаться неотъемлемой частью её грёз, и потом уже, этак аккуратненько, нежненько и ласковенько…
Жаль, что осечка вышла, теперь она меня за полного маньяка держит. Грубого и уголовного дхорра, а я ничего себе, вообще-то, хлопец, со мной может быть очень даже приятно. Музычку люблю, к примеру, она — тоже любит, я знаю. Вместе бы и послушали. Моя любимая блинк-рок-группа: интервидовое трио «Водка Втроём», а у тебя, Шоколадка?..
— …И наречены они так в честь названий и имён музыкальных групп и исполнителей, относившихся к этому древнеземному музыкальному течению. По утверждениям некоторых музыкальных теоретиков, оно до сих пор вдохновляет и побуждает творить многих музыкантов-человеков.
Продолжается тем временем деловое обсуждение.
— Я слушала, мне не понравилось… — говорит одна из кирутианских торговых мафиози, кажется, её зовут Срриб. — Именами тех, кто делал подобную музыку, я бы звёзды не назвала, но это — дела воспитания и вкуса, к нашему делу нынче не относящихся.
Я оскорблённо ворчу:
— Интересно, а кого именно леди изволили-ссс прослушать-то… — И ворчание моё звучит неожиданно громко. Испуганно затыкаюсь. Но «мама» Крруб властно велит перевести на спам и повторить сказанное мною. Никуда не денусь, на чужом корыте со своим уставом права не покачаешь… Повторяю, как могу, на спаме. «Мама», секунду подумав, с интересом спрашивает:
— А они что, чем-то ещё и различаются?!
— Я слушать изволила «Оскаленные Лучемёты», — информирует Срриб. И добавляет, зар-раза ехидная, передразнивая меня: — Ссс.
— А-а, ну тогда понятно, — киваю я. — Если бы моё знакомство с рок-музыкой началось с этих постпост-в-кубе-припанкованных завываний Крэйзи Кока, бездуховного наследника бесноватого Сида Вишеза, я бы потом всю жизнь испытывал стойкий и безусловный рвотный рефлекс при одном слове «рок».
— Объясни, — приказывает Крруб.
И я объясняю.
Закатываю им музыковедческую лекционную композицию минут на шесть с половиной. С кратким обзором дошедших до нашего времени записей, сделанных в своё время на первых примитивнейших «лазерках», и с коротеньким, всего в несколько фраз, анализом нынешнего состояния в рок-музыке.
Действительно оказавшейся невероятно живучей. Видимо, чувства, которые она будила в нас, человеках, пару-тройку тыщ лет тому назад, не отмерли в нас и сегодня. И проблемы нас волнуют те же самые.
Вечные. Любовь, Смерть, Смысл Жизни…
Завершаю я патетической агиткой:
— Вечная госпожа и вечная рабыня — МУЗЫКА! Все подвластны ей, и всем служит она. Самый ходовой товар всех времён и народов. Но и в этом вы совершенно правы, леди, под музыкой могут подразумеваться очень даже различные наборы звуков. И даже НЕ звуков. В зависимости от среды обитания, в которой сформировался потребитель. Однако что касается проблем восприятия конкретно рок-музыки нечеловеками, то не могу не упомянуть любопытный факт: обитатели галактики семь-семь-семь-ноль девяносто восемь-шесть-пять-восемь-ноль девять, некогда известные в ОПэ как заоны, не покупают у нас ничего, кроме рока и его производных! Они пришли в столь неописуемый восторг именно от рок-музыкальных записей, угодивших к ним с первыми земными экспедициями, добравшимися в те края Пределов. Аборигены переименовали себя из заонов в рокфанов и создали собственный божественный рок-пантеон. Мы должны с почтением и пониманием отнестись к их чувствам, как бы комично ни смотрелись, на наш взгляд, эти маленькие горбатенькие и пузатенькие гуманоиды, пляшущие рок-н-ролл, твист и хип-хоп в дискотечно-молельных залах с громадными изображениями своих божеств Джона, Элвиса, Ричи, Роджера, Виктора, Майкла, Элтона, Пола, Дэвида, Дженис, Джимми, Кож Гарадвака, ч'Гези, Ок Ро Бунка, Хеадониарваеши, Сиеты О, Либивы, Петра Симова, Винджо Белька и прочих. Эти существа дождались своих мессий, и теперь они счастливы, сливаясь в рок-экстазе! Спасибо за внимание, предостопочтеннейшие леди.
Замолкаю и только сейчас соображаю, что выдавал «в эфир» свою страстную речь не на спаме, а на интерлогосе.
Ох, что ж я наделал-то!..
Но не успеваю умереть от ужаса, потому что спиной едва не впечатываюсь в стенку. Кирутианский эквивалент аплодисментов человеков — конечно же, рык в специальной тональности. И меня буквально сносит с места чёртова дюжина слившихся в ураганный хор рыков этих.
У-у-уфф-ф, облегчённо выпускаю я воздух, набранный было для извинений, и судорожно цепляясь за солому. Похоже, интерлогос они успели себе в башки мохнатые загипнопедить.
«Крёстная мамаша» Крруб поднимает обе «забойные» лапы, и оглушительные (мягко говоря!) овации постепенно стихают. В не менее оглушительной (ревущей, я бы сказал!) тишине, наступившей на мои уши после рёва аплодисментов, я с трудом различаю чётко и безаппеляционно приказанное:
— Назначаю твоего малыша-человека, о прехитромудрейшая товарка, профессиональным экспертом в вопросах рок-музыки при дити-дити. Гарантирую пятнадцать процентов комиссионных от любой сделки, совершённой по его совету.
— Тридцать пять, — быстро говорит Ррри.
Я — молчу. Я — в отпаде, хотя торговаться-то должен именно Я!!!
— Хорошо, семнадцать с половиной.
— Тридцать.
Крруб, после паузы:
— Двадцать.
Ррри, без малейшей паузы, твёрдо и непреклонно:
— Тридцать.
— Ладно, согласна, двадцать два. По лапам?..
И тут в торг вступаю наконец-то опомнившийся Я и демонстрирую всему высочайшему собранию, что зовусь «лучшим подмастерьем прехитромудрейшей» не за красивые глазки!
— Двадцать пять, и ни полупроцентом меньше, — заявляю я таким уверенным тоном, что даже Ррри смотрит на меня изумлённо. — Полагаю, торг в вопросах рок-музыки — неуместен. Это — святое.
Миледи Крруб с минуту в полнейшей тишине зырит на меня вылупленными глазками, подслеповатыми, как и у всех кирутианок, рождённых в тёмных дремучих чащобах. И вдруг хлопает себя по бедру, совершеннейше человечьим жестом, и ревёт восторженно:
— По лапам, двадцать пя-я-ать!!!
Бабуля не раз мне говаривала:
«Ты можешь плести что угодно, нести такую чушь, что псевдоковыль в радиусе километра завянет, слушая твои бредни. Но! Ты должен гнать дезу настолько самоуверенным тоном, словно изрекаешь святую истину, вложенную в твои уста самолично Тиа Хатэ. И тебе поверят. А если ты скажешь неуверенным тоном эту самую что ни на есть святую истину, тебя пошлют куда подальше и окажутся правы. Учись убеждать, малыш. Убедил, что у тебя монополия на истину, значит — продал».
Похоже, уроки Ррри даром не пропали. Ещё бы. Меня же Солидом Торасовичем Убойко по прозвищу Бой звать, а мы, Убойки, сроду дурнями не слыли.
По семейным преданиям, что подтверждает чудом уцелевший файл, разысканный мною в скудной архивной базе данных одной из библиотек столичного Мыколограда (в жалких остатках почти уничтоженного сладымарями информационного наследия), наши предки прибыли на Стэп в одном из кораблей последнего каравана, прорвавшегося из гибнущей в ядерных взрывах системы Вэлыкого Трызуба.
Наши предки выжили в полустолетней войне с крысами шиа-рейцами — это само по себе свидетельствует о том, что у них под черепами розумные мозги находились, а не холодец.
…Мы с трудом вырываемся из пещеры. Условия сделки обговорены, по лапам ударено (моя отбитая ладонь напрочь онемела!); союз, имеющий целью тотальное охмурение рокеров, заключён. План молниеносной, свирепо-наступательной кампании детально разработан.
Но нас долго не отпускают. Я настолько очаровал чёртову дюжину Владетельных Леди (предводительниц разбросанных по всем Пределам торговых кланов, объединяющих кирутианских сестёр-товарок), что они готовы простить мне даже то, что я типа как мужчина. И намекни я хоть ползвуком, что испытываю к ним сексуальное влечение, — расшибутся в лепёшку, но изыщут способ меня ублажить. Хотя особо положительных эмоций к противоположному полу не испытывают. Даже к своим соплеменникам. Ясный пень, выражаясь по-кирутиански, какими причинами сие неприятие обусловлено.
Мы карабкаемся с Бабулей по лазам и штрекам, и она по ходу производит детальный анализ моего поведения. Отмечает недостатки и словесно премирует достижения. А у меня на уме только одно: ох, пожр-рать бы чего… Для того чтобы трескать по-кирутиански приготовленное мясо, я ещё не созрел окончательно, не оголодал до крайней степени, а в пещере, кроме напитков, ничего человечьего из провизии не сыскалось. Не планировался как-то визит человека в это укромное местечко, а наши алкоголь и прохладительные напитки кирутианки сами обожают.
Блуждаем это мы с Бабулей по лабиринту на обратном пути к широкому низкому прямому туннелю («Таксёр, дхорр его сотри, уже давно свалил, наверняка!»), идём помаленьку, обговариваем итоги делового саммита, желудок мой поёт песни голодающих народов и вдруг Ррри смолкает на полуслове и замирает, нашорошив все три уха, боковые и заднее.
Слух у неё, конечно, не чета человечьему… И нос, ясный пень: я вижу, как раздуваются перепонки, расширяя объём её ноздрей. Делая мне хватальной лапой жест — стоять, мол, не рыпаться! — она второй хватальной лапой быстро и бесшумно хватает эндер, замаскированный под безобидную штуковину, и наставляет его в тёмное отверстие: вход в одно из боковых ответвлений.
Я мигом сую в карман шарик-контейнер с тремя граммами нонда, которыми меня из личных запасов премировала Миледи Крруб, очарованная моей бойкой непрошибаемой компетентностью, и в обе мои ладони скользят рукояти: сейлемского флотского эндера и крупномощностного таукитянского скорчера. Пальцы плотно обхватывают рифлёные поверхности и прилипают к спусковым сенсорам…
«Шо за дхорр там прячется во тьме, хотелось бы знать!!!»
5: «КАК РОВЕСНИЦА ВЕКА»
Некоторые внутренние пространства этой космобазы были настолько огромными, что у Номи возникло ощущение полнейшей затерянности.
В толпе, как нигде, можно почувствовать себя одинокой и никому не нужной. Даже в толпе, отдельным составляющим которой совершенно начхать, какого цвета у тебя кожа.
До сих пор нигде и никогда в жизни Номи не приходилось видывать такого немереного количества разнообразнейших и разноколерных существ одновременно.
Они собрались все вместе, но заняты были исключительно собственными радостями и проблемами. Каждого, каждую и каждое из них меньше всего на свете заботил бытовой колорасизм. Они не высматривали в толпе особей с более светлой нежели у себя кожей. Они не стремились проявить ненависть к этим особям словом и делом.
От этого на душе становилось теплее, однако от чувства заброшенности Номи почему-то не избавлялась. Потрясённая, оглушённая, ослеплённая, ошарашенная, она ходила, ходила, ходила по залам-площадям, коридорам-улицам, переходам, пандусам, лестницам и галереям «кислорододышащей» половины Танжер-Беты…
Она перемещалась с уровня на уровень в лифтах, по движущимся в сквозных тоннелях дорожкам и эскалаторам; попадала в разнообразные закоулки, порою весьма экзотичные.
Она впитывала глазами буйствующее многоцветье и суперэклектичную пестроту, нескончаемое многообразие форм: живых существ, одеяний, вещей, машин, рекламы, вывесок, информационных экранов. Ушами вбирала фантастическое разноголосье и многозвучье, издаваемое всем этим «дурдомом на прогулке», ни на мгновенье не приостанавливающим свое круглосуточное движение. Втягивала ноздрями коктейль запахов, потрясающий многоплановостью.
И конечно же, ошалело прыгая с волны на волну, она воспринимала напрямую всю несусветнейшую эфирную какофонию. Нервами или мозговыми извилинами, или чем-нибудь ещё?! Сама Номи затруднилась бы ответить, чем.
Из чего только не была сварганена лоскутная картина эфирного «мира»… Обрывки музыкальных мелодий и ритмов, голосовые диалоги, радиокоманды и программы головидео… Скрежещущие и завывающие помехи, многочисленные булькающие и рычащие наводки, жужжащие текстовые, хрипящие игровые, бормочущие вычислительные, крикливые руководящие, блымающие адресовательные, скребущиеся сыскные… зрелищные, упорядоченно-хаотически менявшие формы и цвета… и всяческие прочие шипения, всхлипы, вопли, пульсации, вспышки, свисты, сполохи, скандирования, декламирования, образы, ворчания, говорения…
Номи воспринимала напрямую не смолкающий ни на мгновение хоровой мультиголос, внутренним зрением она созерцала никогда не меркнущее мозаичное мультишоу вездесущей компьютерной системы Танжер-Беты. Сеть пронизывала техногенное тело базы подобно тому, как нервы, кровеносные и лимфатические сосуды пронизывают живой организм.
«Я — ровесница текущего первого века нового тысячелетия, третьего тысячелетия космической эры», — думала Номи, неторопливо бродя повсюду и стремительно переполняясь впечатлениями.
«Двадцать шесть стандартизированных договорных лет миновало с момента моего и его появления. Он — несётся вскачь, летит на полный вперёд, расширяет Пределы, а я, выясняется, всё это время сиднем сидела по горло в болоте. И просидела бы до смерти, захлёбываясь, если бы не решилась вырваться, и если бы не Его Величество Случай, избравший своим орудием Турбо Фана… »
Она вспомнила некоторые подробности побега из «милого, милого дома», и невесело улыбнулась.
«Но я могу хотя бы тем утешиться, — обнадёжила себя Номи, — что мне ещё совсем мало лет. Миновала едва-едва пятая часть срока звучания жизни, возможно отмеренного мне судьбой до кодЫ-смерти. Совсем девчонка. Буду считать: чёрно-расистская клоака Кисуму-пять была всего лишь прелюдией, симфония — впереди. Вот только бы они меня Шоколадкой-то не звали, э-эх! Не объяснишь ведь им, что это прозвище, принимаемое ими за приятельски ласковое, определение для меня — констатация моей постыднейшей СВЕТЛОСТИ и является точным аналогом древнеземного „грязного ниггера“. Только с цветовым разворотом на сто восемьдесят градусов. И потому ранит меня это словечко, оскорбляя до глубины души. На моей проклятой родине шоколадными называют только нас, париев, имеющих несчастье родиться с оттенком цвета кожи более светлым, чем исконно-зулусский, „правильный“, иссиня-чёрный… Представляю, как бы меня дома обзывали и травили, если б ещё вдобавок узнали о том, что я слышу не только ушами и вижу — не только глазами… Ну и забодай их дхорр!»
Номи послала жестокое проклятие, заимствованное у стэпняка Боя, на жёстко-курчавые головы ортодоксальных кисумуан и постаралась выбросить горькие воспоминания из головы, всецело погружаясь в бурлящий океан новых впечатлений.
Впечатлений уж накопилась неподъёмная масса, и они всё продолжали прибывать! Сценки уличной жизни Танжер-Беты завораживали, отталкивали, манили, претили, вызывали одновременно рвотные позывы и острейшее восхищение…
И смех. Иногда.
К примеру, невозможно было удержаться от улыбки, приметив напылённую на стенке одного из коридоров надпись: «Жертвуйте эквы на Программу психиатрической помощи душевнобольным и одержимым, а не то поубиваю всех!!!»
Или, например, вывеска торгового заведения: «УДАЧА». Нормальное название, в общем-то. Для бара, казино, досугового заведения какого-нибудь. Но под вывеской уточнение: «Натуральное Мясо и Субпродукты». Номи остановилась, задумалась, смеяться или плакать; решила, что скорее уж — смеяться. И отправилась дальше, улыбаясь, но так и не поняв, что за ассоциации проносились в голове у хозяина или хозяйки этой кроваво-убойной «Удачи», когда придумывалось название фирмы.
Номи вспомнила анекдотичный случай, как-то за обеденным столом упомянутый субкарго Боем: на его родной планете один тип назвал свой хутор «Саван». Когда его спросили: почему так?!, хозяин ответил: «А мне нравится звучание».
«Они там все, похоже, малость не в себе, эти степняки, — подумала ещё тогда Номи. — Нашёл о чём за столом рассказывать… Впрочем, у всех свои тараканы в голове. У некоторых — „радиоуправляемые", так сказать».
…Конечно же, Номи не забывала посматривать и на то, как одеты человеки-женщины.
Многие челжы носили коротенькие эластичные юбочки, более похожие на широкие пояса для чулок, только без лямочек — совершенно непрозрачные, тёмных расцветок. Поверх юбчонок надевались совершенно прозрачные юбки, цветом в тон, часто узорчатые или сетчатые, с разрезом спереди до самой талии, длинные, почти до пят.
Выше талии у многих женщин присутствовала масса разнообразной пышной бижутерии вроде бус, колье, ожерелий, намист, кулонов, навешанных в несколько слоёв, а из одежды — ничего. У некоторых под ожерельями просматривалось нечто напоминающее маечки «телесного» оттенка (в зависимости от цвета кожи цвета менялись — от розового до чёрного)…
Номи с удовлетворением отметила, что не очень отстала от моды. Нечто похожее на коротенькую юбочку в сочетании с прозрачным «чехлом» до пят присутствовало и на ней. Только вот бюст её немаленький был полностью закрыт от обозрения. Лёгкой, но непрозрачной ригаровой курточкой ненавязчивого песочного оттенка. Впрочем, характеристика «закрыт» вряд ли соответствовала истинному положению — куртка плотно обтягивала тугие округлости, скорее подчёркивая и выделяя их, чем пытаясь упрятать…
В толпе мелькали и женщины-человеки в скафах, в различных форменных одеяниях, в мундирах десятков армий и корпораций, в бесформенных хламидах, во всяких других одеждах, и в этой связи Номи подумала с удовлетворением: «Хорошо, что я послушалась совета бывалой Тити и после прохождения таможни сдала скаф в камеру хранения».
Общая тенденция сейчас вновь направлена к обнажению женского тела — уразумела Номи. Так было во времена её детства, так было во времена молодости её мамы, и раньше наверняка тоже было.
«Всё новое — хорошо забытое старое, гласит основной закон развития, — постоянно твердит буддист Фан. — Всё кружится, кружится и возвращается, каждый раз обновлённое, открывающееся с неожиданной стороны. Прежде чем сделать открытие, загляни в справочник. Поскрипывают, поскрипывают, проворачиваясь, молельные барабаны. Эта жизнь не первая и не последняя. В следующей жизни, если Свет позволит, встретимся. Души не умирают, их впитывает в себя Свет и потом вновь выпускает в тела. Ом мани падмэ хум».
И так далее.
«Ох уж этот милый Фан… эх, не был бы он гомосексуалистом!» — сожалеюще вздохнула Номи и отправилась дальше.
Вперёд.
Сквозь сполохи афиш, непрестанно меняющих изображения и тексты, развешанных на стенах и потолках, сквозь обрывки мелодий и ошметья слов, сквозь блики и картинки, выхватываемые супервосприятием из эфира, сквозь запахи-воспоминания и запахи-обещания, сквозь ароматы (и вонь) мириадов блюд, приготовленных по экзотичнейшим рецептам кухонь всех рас и цивилизаций.
Сквозь нескончаемый строй коридорных и заловых торгашей, живых и автоматических, наперебой предлагающих все товары Вселенной. Сквозь строй проституто/в/к всех рас и народов, фокусников, танцоров и танцовщиц, музыкантов, сотен разнообразных прирученных (часто весьма опасных с виду!) животных, дрессированных выделывать на потеху публике различные трюки.
Сквозь бурлящую ЖИЗНЬ, такую непохожую на чёрное болото Кисуму-5. Вперёд, вперёд, вперёд, фиксируя и занося в память детали и нюансы, богатую информацию о том, какими странными могут быть услуги, предоставляемые одними существами другим существам. Жадно впитывая запахи, напоминающие о чём-то или будоражащие, сулящие нечто головокружительное. Вперёд, вперёд по металлическим лесенкам, что внезапно ныряют сквозь пол на более нижний уровень, или вздымаются сквозь потолок на верхний; вперёд по бесконечным, всё тянущимся и тянущимся вдаль, пронзившим, кажется, миллионы километров каменной толщи, торговым и досуговым кварталам Танжер-Беты…
На глаза, уже притомившиеся смотреть и запечатлевать, вдруг попалось приглашение. Оно вспыхивало над одной из бесчисленных дверей: «Заходите чёрными — выходите белыми!», и прямо на двери надпись: «Искусственное изменение параметров пигментационной функции корневых луковиц волосяного и мехового покровов».
Номи споткнулась на ровном месте и остановилась. Острейшее желание детских лет — избавиться от волос, выдающих её за километр! Постричься наголо было нельзя — за это чёрные били нещадно. Бритоголовыми разрешалось ходить только обладателям антрацитовых «черепов». О перекраске не возникало и мысли — увидят с отемнёнными волосами, вообще убьют… Девочка Номи засыпала, свернувшись калачиком, сжавшись в комочек, пряча слёзы и ненавидя свои мягкие пакли цвета поноса, и просила Боженьку, если Он есть, позволить ей проснуться утром с курчавыми, проволочно-жёсткими, цвета ночи, волосами. Наутро из зеркала на неё вновь смотрела «шоколадная тварь» с волосами цвета спелой пшеницы.
Именно тогда она поняла: Бога нет. Был бы, не придумал бы так, чтобы одни разумные убивали других за то лишь, что у ДРУГИХ «неправильного» цвета кожа, «неправильный» разрез глаз, «неправильный» метаболизм или «неправильное» количество конечностей…
Номи вздохнула и зашагала дальше. Не-ет, теперь она ни за что не изменит цвета волос. Не дождутся! Как особое, гордое отличие сохранит она рыжеватое золото мягких, ниспадающих широкими полукольцами вьющихся длинных прядей. «Будьте вы прокляты, чёрные твари с чёрными телами, с чёрными же душами… Родилась я такой, такой же и подохну! Вам назло!»
От скорбных воспоминаний её отвлекла своеобразная то ли акробатка, то ли танцовщица; та исполняла свой номер на углу пересечения двух широких сводчатых коридоров. Невероятно гибкая, по внешнему виду явно водящая родство со змеями, выглядела она довольно непривычно и странновато для человечьих глаз. Женщина из далёкой окраинной, почти запредельной галактики Утэрна Лижь, тонюсенькая и очень высокая, под три метра, с голубоватой кожей и почти полным отсутствием бёдер и плеч. Она извивалась у стены, сплетая себя в замысловатые узлы, переплетая голову, руки, ноги и тело в фантастические формы.
Плотность насыщенности информационного поля, в котором мы, фритредеры, вынуждены находиться постоянно, наверняка на порядок превышает средний уровень плотности поля среднего жителя Обитаемых Пределов. К примеру, на кой дхорр простому обывателю помнить, что: Звёздное скопление Рок Соулс, расположенное в галактике, называемой на моей родной планете Чумацким Шляхом, и видимой со Стэпа лишь в самый мощный телескоп, как крохотное пятнышко в северо-западном секторе ночного неба, включает в себя множество созвездий.
Как то: Роллинг Стоунз, Пинк Флойд, Дип Пёрпл, Лед Зэппелин, Мэшин Оф Тайм, Дэ Дэ Тэ, Нэзэрэз, Битлз, Кино, Блэк Саббэт, Уайтснэйк, Рокэтс, Металли-ка, Ария, Куин, Мэн-о-вар, Аэросмит, Алиса, Рэйнбоу, Дженезис, Чай Эф, Янасан, Тан Династи, Братья Карамазовы, Виртуал Мэниак, Кришна Пози, Гедестон, Оо, Галактика Драйв, Зэ Хостильня, Занзибар Секси, Поте Манки Форрест и много-много других, я уж и сам не упомню всех названий.
Созвездия эти образуют звёздные альянсы, к примеру: Рок-н-Ролл, Глэм, Нью-Вэйв, Хард, Арт-рок, Реггей, Поп-рок, Хэви-металл, Манчестер-Вэйв, Симфони-рок, Панк-рок, Ритм-н-Блюз, Джаз-рок, Кантри-рок, Блинк-рок, Яззис-рок, Гиль-н-Уой, Шшшж-Вэйв и прочие, которые в свою очередь слагаются в звёздное скопление Рок Соулс как таковое.
Что в примерном переводе со спейсамерика на косморусский звучит как «души умерших звёзд рока», а может, просто «рок-души» или «души рока», не знаю, я не силён в спаме…
Судя по однотипным названиям, освояки, которые первыми исследовали те края, явно были неравнодушны к рок-музыкальному наследию предков!
Планет там, ясный пень, куда больше, чем звёзд, и масса из них оказалась либо пригодной для обитания нас, человеков, либо достаточно легко поддавалась терраформированию, то бишь переделке «под нас». В результате вышло так, что образовалось целое сонмище достаточно близко расположенных планет, густо-густо заселённых не кем-нибудь, а нами, человеками (и уже очень давно, чуть ли не на заре Освоения!).
Особенно, если мне не изменяет память, демографически лидируют обильные планетами системы солнц Мэнфред Мэнн, Блэкмор, Кавердэйл, Крис Гамлет Томпсон, Андерсон, Стюарт, Маккаферти, Цой, Кинг Элвис Лив, Стинг, Марли, Уотерс, Мэрфи, Тернер, Макаревич, Мадонна, Джексон, Шевчук, Льюис, Моррисон, Леннон, Маккартни, Ким Вайлд, Ракабата, Йонкизз, М'Жичи, Юби Шо Рияфф, Питер Симов, Ок Ро, Сиета и так далее.
Между прочим, мы на «Пожирателе» там неподалёку бывали. В тех краях, ещё ближе к Земле, обретается другое звёздное скопление, Джазз Сейшн, чем-то похожее на Рок Соулс — очень густонаселённое. Мы переправляли кой-какой контрабандный товарец на несколько планеток, в системах Армстронг, Эллингтон, Бейси, Козлов и Фицджеральд, относящихся к созвездиям Свинг и Би-Боп. Дхорр подлый, Пи Че тогда ещё был с нами…
Переправили, а на обратном пути заскочили в созвездие Джеймс Браун, где в космопорту на Кисуму-5 наш чиф Турбо Фан неожиданно отыскал нового субчифа, недостававшего нам в команде.
Оказался новый младший инженер не крысаком шиарейцем каким-нибудь, а человеком-женщиной, да к тому же изумительно хорошенькой мулаточкой. Я себя с ней неправильно повёл, до сих пор казнюсь. Редко обманываюсь в женщинах, но в ней обманулся на полный вперёд! Показалась она мне совершенно доступной, только свистни — подбежит и на спинку опрокинется, ножки раздвинув, а в реале вышло — чуть яиц не лишился. Такой неистовый отпор дала, такую свирепую трёпку, будто я у неё собирался вычистить все личные счета.
Похоже, хотя в это и слабо верится, она ещё девственница. Ничего себе!!! Какое позабытое понятие, в наши-то времена всеобщего падения нравов, грязные, трахнутые во все дыры времена…
Нет, надо было не лезть напролом, а приручить, сделаться неотъемлемой частью её грёз, и потом уже, этак аккуратненько, нежненько и ласковенько…
Жаль, что осечка вышла, теперь она меня за полного маньяка держит. Грубого и уголовного дхорра, а я ничего себе, вообще-то, хлопец, со мной может быть очень даже приятно. Музычку люблю, к примеру, она — тоже любит, я знаю. Вместе бы и послушали. Моя любимая блинк-рок-группа: интервидовое трио «Водка Втроём», а у тебя, Шоколадка?..
— …И наречены они так в честь названий и имён музыкальных групп и исполнителей, относившихся к этому древнеземному музыкальному течению. По утверждениям некоторых музыкальных теоретиков, оно до сих пор вдохновляет и побуждает творить многих музыкантов-человеков.
Продолжается тем временем деловое обсуждение.
— Я слушала, мне не понравилось… — говорит одна из кирутианских торговых мафиози, кажется, её зовут Срриб. — Именами тех, кто делал подобную музыку, я бы звёзды не назвала, но это — дела воспитания и вкуса, к нашему делу нынче не относящихся.
Я оскорблённо ворчу:
— Интересно, а кого именно леди изволили-ссс прослушать-то… — И ворчание моё звучит неожиданно громко. Испуганно затыкаюсь. Но «мама» Крруб властно велит перевести на спам и повторить сказанное мною. Никуда не денусь, на чужом корыте со своим уставом права не покачаешь… Повторяю, как могу, на спаме. «Мама», секунду подумав, с интересом спрашивает:
— А они что, чем-то ещё и различаются?!
— Я слушать изволила «Оскаленные Лучемёты», — информирует Срриб. И добавляет, зар-раза ехидная, передразнивая меня: — Ссс.
— А-а, ну тогда понятно, — киваю я. — Если бы моё знакомство с рок-музыкой началось с этих постпост-в-кубе-припанкованных завываний Крэйзи Кока, бездуховного наследника бесноватого Сида Вишеза, я бы потом всю жизнь испытывал стойкий и безусловный рвотный рефлекс при одном слове «рок».
— Объясни, — приказывает Крруб.
И я объясняю.
Закатываю им музыковедческую лекционную композицию минут на шесть с половиной. С кратким обзором дошедших до нашего времени записей, сделанных в своё время на первых примитивнейших «лазерках», и с коротеньким, всего в несколько фраз, анализом нынешнего состояния в рок-музыке.
Действительно оказавшейся невероятно живучей. Видимо, чувства, которые она будила в нас, человеках, пару-тройку тыщ лет тому назад, не отмерли в нас и сегодня. И проблемы нас волнуют те же самые.
Вечные. Любовь, Смерть, Смысл Жизни…
Завершаю я патетической агиткой:
— Вечная госпожа и вечная рабыня — МУЗЫКА! Все подвластны ей, и всем служит она. Самый ходовой товар всех времён и народов. Но и в этом вы совершенно правы, леди, под музыкой могут подразумеваться очень даже различные наборы звуков. И даже НЕ звуков. В зависимости от среды обитания, в которой сформировался потребитель. Однако что касается проблем восприятия конкретно рок-музыки нечеловеками, то не могу не упомянуть любопытный факт: обитатели галактики семь-семь-семь-ноль девяносто восемь-шесть-пять-восемь-ноль девять, некогда известные в ОПэ как заоны, не покупают у нас ничего, кроме рока и его производных! Они пришли в столь неописуемый восторг именно от рок-музыкальных записей, угодивших к ним с первыми земными экспедициями, добравшимися в те края Пределов. Аборигены переименовали себя из заонов в рокфанов и создали собственный божественный рок-пантеон. Мы должны с почтением и пониманием отнестись к их чувствам, как бы комично ни смотрелись, на наш взгляд, эти маленькие горбатенькие и пузатенькие гуманоиды, пляшущие рок-н-ролл, твист и хип-хоп в дискотечно-молельных залах с громадными изображениями своих божеств Джона, Элвиса, Ричи, Роджера, Виктора, Майкла, Элтона, Пола, Дэвида, Дженис, Джимми, Кож Гарадвака, ч'Гези, Ок Ро Бунка, Хеадониарваеши, Сиеты О, Либивы, Петра Симова, Винджо Белька и прочих. Эти существа дождались своих мессий, и теперь они счастливы, сливаясь в рок-экстазе! Спасибо за внимание, предостопочтеннейшие леди.
Замолкаю и только сейчас соображаю, что выдавал «в эфир» свою страстную речь не на спаме, а на интерлогосе.
Ох, что ж я наделал-то!..
Но не успеваю умереть от ужаса, потому что спиной едва не впечатываюсь в стенку. Кирутианский эквивалент аплодисментов человеков — конечно же, рык в специальной тональности. И меня буквально сносит с места чёртова дюжина слившихся в ураганный хор рыков этих.
У-у-уфф-ф, облегчённо выпускаю я воздух, набранный было для извинений, и судорожно цепляясь за солому. Похоже, интерлогос они успели себе в башки мохнатые загипнопедить.
«Крёстная мамаша» Крруб поднимает обе «забойные» лапы, и оглушительные (мягко говоря!) овации постепенно стихают. В не менее оглушительной (ревущей, я бы сказал!) тишине, наступившей на мои уши после рёва аплодисментов, я с трудом различаю чётко и безаппеляционно приказанное:
— Назначаю твоего малыша-человека, о прехитромудрейшая товарка, профессиональным экспертом в вопросах рок-музыки при дити-дити. Гарантирую пятнадцать процентов комиссионных от любой сделки, совершённой по его совету.
— Тридцать пять, — быстро говорит Ррри.
Я — молчу. Я — в отпаде, хотя торговаться-то должен именно Я!!!
— Хорошо, семнадцать с половиной.
— Тридцать.
Крруб, после паузы:
— Двадцать.
Ррри, без малейшей паузы, твёрдо и непреклонно:
— Тридцать.
— Ладно, согласна, двадцать два. По лапам?..
И тут в торг вступаю наконец-то опомнившийся Я и демонстрирую всему высочайшему собранию, что зовусь «лучшим подмастерьем прехитромудрейшей» не за красивые глазки!
— Двадцать пять, и ни полупроцентом меньше, — заявляю я таким уверенным тоном, что даже Ррри смотрит на меня изумлённо. — Полагаю, торг в вопросах рок-музыки — неуместен. Это — святое.
Миледи Крруб с минуту в полнейшей тишине зырит на меня вылупленными глазками, подслеповатыми, как и у всех кирутианок, рождённых в тёмных дремучих чащобах. И вдруг хлопает себя по бедру, совершеннейше человечьим жестом, и ревёт восторженно:
— По лапам, двадцать пя-я-ать!!!
Бабуля не раз мне говаривала:
«Ты можешь плести что угодно, нести такую чушь, что псевдоковыль в радиусе километра завянет, слушая твои бредни. Но! Ты должен гнать дезу настолько самоуверенным тоном, словно изрекаешь святую истину, вложенную в твои уста самолично Тиа Хатэ. И тебе поверят. А если ты скажешь неуверенным тоном эту самую что ни на есть святую истину, тебя пошлют куда подальше и окажутся правы. Учись убеждать, малыш. Убедил, что у тебя монополия на истину, значит — продал».
Похоже, уроки Ррри даром не пропали. Ещё бы. Меня же Солидом Торасовичем Убойко по прозвищу Бой звать, а мы, Убойки, сроду дурнями не слыли.
По семейным преданиям, что подтверждает чудом уцелевший файл, разысканный мною в скудной архивной базе данных одной из библиотек столичного Мыколограда (в жалких остатках почти уничтоженного сладымарями информационного наследия), наши предки прибыли на Стэп в одном из кораблей последнего каравана, прорвавшегося из гибнущей в ядерных взрывах системы Вэлыкого Трызуба.
Наши предки выжили в полустолетней войне с крысами шиа-рейцами — это само по себе свидетельствует о том, что у них под черепами розумные мозги находились, а не холодец.
…Мы с трудом вырываемся из пещеры. Условия сделки обговорены, по лапам ударено (моя отбитая ладонь напрочь онемела!); союз, имеющий целью тотальное охмурение рокеров, заключён. План молниеносной, свирепо-наступательной кампании детально разработан.
Но нас долго не отпускают. Я настолько очаровал чёртову дюжину Владетельных Леди (предводительниц разбросанных по всем Пределам торговых кланов, объединяющих кирутианских сестёр-товарок), что они готовы простить мне даже то, что я типа как мужчина. И намекни я хоть ползвуком, что испытываю к ним сексуальное влечение, — расшибутся в лепёшку, но изыщут способ меня ублажить. Хотя особо положительных эмоций к противоположному полу не испытывают. Даже к своим соплеменникам. Ясный пень, выражаясь по-кирутиански, какими причинами сие неприятие обусловлено.
Мы карабкаемся с Бабулей по лазам и штрекам, и она по ходу производит детальный анализ моего поведения. Отмечает недостатки и словесно премирует достижения. А у меня на уме только одно: ох, пожр-рать бы чего… Для того чтобы трескать по-кирутиански приготовленное мясо, я ещё не созрел окончательно, не оголодал до крайней степени, а в пещере, кроме напитков, ничего человечьего из провизии не сыскалось. Не планировался как-то визит человека в это укромное местечко, а наши алкоголь и прохладительные напитки кирутианки сами обожают.
Блуждаем это мы с Бабулей по лабиринту на обратном пути к широкому низкому прямому туннелю («Таксёр, дхорр его сотри, уже давно свалил, наверняка!»), идём помаленьку, обговариваем итоги делового саммита, желудок мой поёт песни голодающих народов и вдруг Ррри смолкает на полуслове и замирает, нашорошив все три уха, боковые и заднее.
Слух у неё, конечно, не чета человечьему… И нос, ясный пень: я вижу, как раздуваются перепонки, расширяя объём её ноздрей. Делая мне хватальной лапой жест — стоять, мол, не рыпаться! — она второй хватальной лапой быстро и бесшумно хватает эндер, замаскированный под безобидную штуковину, и наставляет его в тёмное отверстие: вход в одно из боковых ответвлений.
Я мигом сую в карман шарик-контейнер с тремя граммами нонда, которыми меня из личных запасов премировала Миледи Крруб, очарованная моей бойкой непрошибаемой компетентностью, и в обе мои ладони скользят рукояти: сейлемского флотского эндера и крупномощностного таукитянского скорчера. Пальцы плотно обхватывают рифлёные поверхности и прилипают к спусковым сенсорам…
«Шо за дхорр там прячется во тьме, хотелось бы знать!!!»
5: «КАК РОВЕСНИЦА ВЕКА»
Некоторые внутренние пространства этой космобазы были настолько огромными, что у Номи возникло ощущение полнейшей затерянности.
В толпе, как нигде, можно почувствовать себя одинокой и никому не нужной. Даже в толпе, отдельным составляющим которой совершенно начхать, какого цвета у тебя кожа.
До сих пор нигде и никогда в жизни Номи не приходилось видывать такого немереного количества разнообразнейших и разноколерных существ одновременно.
Они собрались все вместе, но заняты были исключительно собственными радостями и проблемами. Каждого, каждую и каждое из них меньше всего на свете заботил бытовой колорасизм. Они не высматривали в толпе особей с более светлой нежели у себя кожей. Они не стремились проявить ненависть к этим особям словом и делом.
От этого на душе становилось теплее, однако от чувства заброшенности Номи почему-то не избавлялась. Потрясённая, оглушённая, ослеплённая, ошарашенная, она ходила, ходила, ходила по залам-площадям, коридорам-улицам, переходам, пандусам, лестницам и галереям «кислорододышащей» половины Танжер-Беты…
Она перемещалась с уровня на уровень в лифтах, по движущимся в сквозных тоннелях дорожкам и эскалаторам; попадала в разнообразные закоулки, порою весьма экзотичные.
Она впитывала глазами буйствующее многоцветье и суперэклектичную пестроту, нескончаемое многообразие форм: живых существ, одеяний, вещей, машин, рекламы, вывесок, информационных экранов. Ушами вбирала фантастическое разноголосье и многозвучье, издаваемое всем этим «дурдомом на прогулке», ни на мгновенье не приостанавливающим свое круглосуточное движение. Втягивала ноздрями коктейль запахов, потрясающий многоплановостью.
И конечно же, ошалело прыгая с волны на волну, она воспринимала напрямую всю несусветнейшую эфирную какофонию. Нервами или мозговыми извилинами, или чем-нибудь ещё?! Сама Номи затруднилась бы ответить, чем.
Из чего только не была сварганена лоскутная картина эфирного «мира»… Обрывки музыкальных мелодий и ритмов, голосовые диалоги, радиокоманды и программы головидео… Скрежещущие и завывающие помехи, многочисленные булькающие и рычащие наводки, жужжащие текстовые, хрипящие игровые, бормочущие вычислительные, крикливые руководящие, блымающие адресовательные, скребущиеся сыскные… зрелищные, упорядоченно-хаотически менявшие формы и цвета… и всяческие прочие шипения, всхлипы, вопли, пульсации, вспышки, свисты, сполохи, скандирования, декламирования, образы, ворчания, говорения…
Номи воспринимала напрямую не смолкающий ни на мгновение хоровой мультиголос, внутренним зрением она созерцала никогда не меркнущее мозаичное мультишоу вездесущей компьютерной системы Танжер-Беты. Сеть пронизывала техногенное тело базы подобно тому, как нервы, кровеносные и лимфатические сосуды пронизывают живой организм.
«Я — ровесница текущего первого века нового тысячелетия, третьего тысячелетия космической эры», — думала Номи, неторопливо бродя повсюду и стремительно переполняясь впечатлениями.
«Двадцать шесть стандартизированных договорных лет миновало с момента моего и его появления. Он — несётся вскачь, летит на полный вперёд, расширяет Пределы, а я, выясняется, всё это время сиднем сидела по горло в болоте. И просидела бы до смерти, захлёбываясь, если бы не решилась вырваться, и если бы не Его Величество Случай, избравший своим орудием Турбо Фана… »
Она вспомнила некоторые подробности побега из «милого, милого дома», и невесело улыбнулась.
«Но я могу хотя бы тем утешиться, — обнадёжила себя Номи, — что мне ещё совсем мало лет. Миновала едва-едва пятая часть срока звучания жизни, возможно отмеренного мне судьбой до кодЫ-смерти. Совсем девчонка. Буду считать: чёрно-расистская клоака Кисуму-пять была всего лишь прелюдией, симфония — впереди. Вот только бы они меня Шоколадкой-то не звали, э-эх! Не объяснишь ведь им, что это прозвище, принимаемое ими за приятельски ласковое, определение для меня — констатация моей постыднейшей СВЕТЛОСТИ и является точным аналогом древнеземного „грязного ниггера“. Только с цветовым разворотом на сто восемьдесят градусов. И потому ранит меня это словечко, оскорбляя до глубины души. На моей проклятой родине шоколадными называют только нас, париев, имеющих несчастье родиться с оттенком цвета кожи более светлым, чем исконно-зулусский, „правильный“, иссиня-чёрный… Представляю, как бы меня дома обзывали и травили, если б ещё вдобавок узнали о том, что я слышу не только ушами и вижу — не только глазами… Ну и забодай их дхорр!»
Номи послала жестокое проклятие, заимствованное у стэпняка Боя, на жёстко-курчавые головы ортодоксальных кисумуан и постаралась выбросить горькие воспоминания из головы, всецело погружаясь в бурлящий океан новых впечатлений.
Впечатлений уж накопилась неподъёмная масса, и они всё продолжали прибывать! Сценки уличной жизни Танжер-Беты завораживали, отталкивали, манили, претили, вызывали одновременно рвотные позывы и острейшее восхищение…
И смех. Иногда.
К примеру, невозможно было удержаться от улыбки, приметив напылённую на стенке одного из коридоров надпись: «Жертвуйте эквы на Программу психиатрической помощи душевнобольным и одержимым, а не то поубиваю всех!!!»
Или, например, вывеска торгового заведения: «УДАЧА». Нормальное название, в общем-то. Для бара, казино, досугового заведения какого-нибудь. Но под вывеской уточнение: «Натуральное Мясо и Субпродукты». Номи остановилась, задумалась, смеяться или плакать; решила, что скорее уж — смеяться. И отправилась дальше, улыбаясь, но так и не поняв, что за ассоциации проносились в голове у хозяина или хозяйки этой кроваво-убойной «Удачи», когда придумывалось название фирмы.
Номи вспомнила анекдотичный случай, как-то за обеденным столом упомянутый субкарго Боем: на его родной планете один тип назвал свой хутор «Саван». Когда его спросили: почему так?!, хозяин ответил: «А мне нравится звучание».
«Они там все, похоже, малость не в себе, эти степняки, — подумала ещё тогда Номи. — Нашёл о чём за столом рассказывать… Впрочем, у всех свои тараканы в голове. У некоторых — „радиоуправляемые", так сказать».
…Конечно же, Номи не забывала посматривать и на то, как одеты человеки-женщины.
Многие челжы носили коротенькие эластичные юбочки, более похожие на широкие пояса для чулок, только без лямочек — совершенно непрозрачные, тёмных расцветок. Поверх юбчонок надевались совершенно прозрачные юбки, цветом в тон, часто узорчатые или сетчатые, с разрезом спереди до самой талии, длинные, почти до пят.
Выше талии у многих женщин присутствовала масса разнообразной пышной бижутерии вроде бус, колье, ожерелий, намист, кулонов, навешанных в несколько слоёв, а из одежды — ничего. У некоторых под ожерельями просматривалось нечто напоминающее маечки «телесного» оттенка (в зависимости от цвета кожи цвета менялись — от розового до чёрного)…
Номи с удовлетворением отметила, что не очень отстала от моды. Нечто похожее на коротенькую юбочку в сочетании с прозрачным «чехлом» до пят присутствовало и на ней. Только вот бюст её немаленький был полностью закрыт от обозрения. Лёгкой, но непрозрачной ригаровой курточкой ненавязчивого песочного оттенка. Впрочем, характеристика «закрыт» вряд ли соответствовала истинному положению — куртка плотно обтягивала тугие округлости, скорее подчёркивая и выделяя их, чем пытаясь упрятать…
В толпе мелькали и женщины-человеки в скафах, в различных форменных одеяниях, в мундирах десятков армий и корпораций, в бесформенных хламидах, во всяких других одеждах, и в этой связи Номи подумала с удовлетворением: «Хорошо, что я послушалась совета бывалой Тити и после прохождения таможни сдала скаф в камеру хранения».
Общая тенденция сейчас вновь направлена к обнажению женского тела — уразумела Номи. Так было во времена её детства, так было во времена молодости её мамы, и раньше наверняка тоже было.
«Всё новое — хорошо забытое старое, гласит основной закон развития, — постоянно твердит буддист Фан. — Всё кружится, кружится и возвращается, каждый раз обновлённое, открывающееся с неожиданной стороны. Прежде чем сделать открытие, загляни в справочник. Поскрипывают, поскрипывают, проворачиваясь, молельные барабаны. Эта жизнь не первая и не последняя. В следующей жизни, если Свет позволит, встретимся. Души не умирают, их впитывает в себя Свет и потом вновь выпускает в тела. Ом мани падмэ хум».
И так далее.
«Ох уж этот милый Фан… эх, не был бы он гомосексуалистом!» — сожалеюще вздохнула Номи и отправилась дальше.
Вперёд.
Сквозь сполохи афиш, непрестанно меняющих изображения и тексты, развешанных на стенах и потолках, сквозь обрывки мелодий и ошметья слов, сквозь блики и картинки, выхватываемые супервосприятием из эфира, сквозь запахи-воспоминания и запахи-обещания, сквозь ароматы (и вонь) мириадов блюд, приготовленных по экзотичнейшим рецептам кухонь всех рас и цивилизаций.
Сквозь нескончаемый строй коридорных и заловых торгашей, живых и автоматических, наперебой предлагающих все товары Вселенной. Сквозь строй проституто/в/к всех рас и народов, фокусников, танцоров и танцовщиц, музыкантов, сотен разнообразных прирученных (часто весьма опасных с виду!) животных, дрессированных выделывать на потеху публике различные трюки.
Сквозь бурлящую ЖИЗНЬ, такую непохожую на чёрное болото Кисуму-5. Вперёд, вперёд, вперёд, фиксируя и занося в память детали и нюансы, богатую информацию о том, какими странными могут быть услуги, предоставляемые одними существами другим существам. Жадно впитывая запахи, напоминающие о чём-то или будоражащие, сулящие нечто головокружительное. Вперёд, вперёд по металлическим лесенкам, что внезапно ныряют сквозь пол на более нижний уровень, или вздымаются сквозь потолок на верхний; вперёд по бесконечным, всё тянущимся и тянущимся вдаль, пронзившим, кажется, миллионы километров каменной толщи, торговым и досуговым кварталам Танжер-Беты…
На глаза, уже притомившиеся смотреть и запечатлевать, вдруг попалось приглашение. Оно вспыхивало над одной из бесчисленных дверей: «Заходите чёрными — выходите белыми!», и прямо на двери надпись: «Искусственное изменение параметров пигментационной функции корневых луковиц волосяного и мехового покровов».
Номи споткнулась на ровном месте и остановилась. Острейшее желание детских лет — избавиться от волос, выдающих её за километр! Постричься наголо было нельзя — за это чёрные били нещадно. Бритоголовыми разрешалось ходить только обладателям антрацитовых «черепов». О перекраске не возникало и мысли — увидят с отемнёнными волосами, вообще убьют… Девочка Номи засыпала, свернувшись калачиком, сжавшись в комочек, пряча слёзы и ненавидя свои мягкие пакли цвета поноса, и просила Боженьку, если Он есть, позволить ей проснуться утром с курчавыми, проволочно-жёсткими, цвета ночи, волосами. Наутро из зеркала на неё вновь смотрела «шоколадная тварь» с волосами цвета спелой пшеницы.
Именно тогда она поняла: Бога нет. Был бы, не придумал бы так, чтобы одни разумные убивали других за то лишь, что у ДРУГИХ «неправильного» цвета кожа, «неправильный» разрез глаз, «неправильный» метаболизм или «неправильное» количество конечностей…
Номи вздохнула и зашагала дальше. Не-ет, теперь она ни за что не изменит цвета волос. Не дождутся! Как особое, гордое отличие сохранит она рыжеватое золото мягких, ниспадающих широкими полукольцами вьющихся длинных прядей. «Будьте вы прокляты, чёрные твари с чёрными телами, с чёрными же душами… Родилась я такой, такой же и подохну! Вам назло!»
От скорбных воспоминаний её отвлекла своеобразная то ли акробатка, то ли танцовщица; та исполняла свой номер на углу пересечения двух широких сводчатых коридоров. Невероятно гибкая, по внешнему виду явно водящая родство со змеями, выглядела она довольно непривычно и странновато для человечьих глаз. Женщина из далёкой окраинной, почти запредельной галактики Утэрна Лижь, тонюсенькая и очень высокая, под три метра, с голубоватой кожей и почти полным отсутствием бёдер и плеч. Она извивалась у стены, сплетая себя в замысловатые узлы, переплетая голову, руки, ноги и тело в фантастические формы.