Страница:
— Wie heissen Sie?[47] — наконец соизволил поинтересоваться хозяин.
— Сеймур… Максим Сеймур.
Хозяин двинулся вперед и, добравшись до стола, взял соверен, внимательно его исследовал. Осмотр удовлетворил его: на одной стороне монеты была изображена английская королева, а на другой — все те знаки, которые подтверждали, что перед ним стоит именно тот, кого он, как ему было велено, ожидал. Его губы оживила улыбка, и он, высоко подбросив монету, перекинул ее Максиму. Тот ловко поймал ее и спрятал в карман.
— Итак, милорд! Полагаю, вы тот, кто должен был прийти. — В его голосе совершенно явственно слышалось облегчение. — Меня зовут Тоби.
— А он? — посмотрев на юношу, спросил Максим.
— О, не беспокойтесь. Он глухой, и у него с головой не все в порядке. Так безопаснее.
— Как насчет тех, с кем я должен встретиться?
— Мастер Кеннет и его брат прибыли из Гамбурга с неделю назад и сказали, что скоро сюда приедет один джентльмен. Когда я увидел ваш сигнал, то сразу же позвал их. Они наверху.
— А остальные постояльцы?
— Их почти нет, милорд. А тех, что живут у меня, не интересует, что творится вокруг. Они мои друзья.
Максим пристально взглянул на хозяина гостиницы.
— Sie sprechen sehr gut Deutsch[48], Тоби. Как так получилось, что вы говорите на великолепном немецком, а английский у вас — не совсем правильный?
Зацепив пальцы за веревку, служившую ему в качестве пояса, Тоби задумался.
— Ну, милорд, — наконец произнес он, — я решил, что гораздо безопаснее, если тебя будут считать парнем из простонародья. В таком деле у высокородного господина вроде вас больше возможностей лишиться головы, чем у меня, правда, сэр? В общем, думаю, они не будут использовать меня в качестве примера… надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду, сэр. Береженого Бог бережет.
— Можете, если хотите, прятаться за свою исковерканную речь, друг мой, но если настанут плохие времена, сомневаюсь, что кто-нибудь будет делить людей на классы. Нас быстренько построят в линеечку и пустят под топор палача.
Тоби усмехнулся и потер рукой шею, словно почувствовав прикосновение холодного лезвия.
— Вы говорите не очень-то приятные вещи, милорд.
— А правда редко бывает приятной.
Максим бесшумно пробрался в дом фон Райанов и на цыпочках прошел через холл к лестнице. Поднявшись наверх, он открыл дверь в предоставленные ему апартаменты и замер на пороге. У него возникло ощущение, что что-то не так. Его взгляд медленно ощупывал комнату, пытаясь проникнуть сквозь царящий там мрак. Поленья в камине уже прогорели, оставив кучку пепла с углями, по которым изредка пробегали красные всполохи, настолько слабые, что даже не освещали сам камин. Создавалось впечатление, что в комнате смешались вымысел и реальность. Мебель превратилась в некие призрачные тени и едва различимые пятна. Единственное, что можно было разглядеть — да и то благодаря слабому мерцанию углей, — был диванчик с высокой спинкой, стоявший возле камина. Хотя Максим не заметил никаких изменений, его все же не покидало чувство, что он не один.
Закрыв за собой дверь, он снял плащ и, перекинув его через руку, направился в спальню. Там тоже было темно.
Бросив плащ на спинку кресла, Максим подошел к широкой кровати с балдахином на четырех колоннах и взял трутницу. Потом высек искру, чтобы зажечь свечу, и, когда комната осветилась, стал осматривать кровать, предвкушая, как насладится отдыхом на мягком матраце и взбитых подушках. Угол одеяла был заботливо откинут, открывая тонкую простыню, отделанную кружевом ручной работы. Свежий запах белья напомнил о том, как Илис развешивала после стирки простыни на огромном кусте во дворе замка. За этим воспоминанием последовали другие, более захватывающие, но Максим отогнал их, испугавшись, что они лишат его сна на остаток ночи.
Он вздохнул и, опустившись на край кровати, принялся стягивать сапоги. Потом поднялся и снял дублет и рубашку, оставшись в облегавших ноги длинных, до талии, чулках, которые иногда носил вместо панталон на вате. Холод, коснувшийся своим ледяным дыханием его обнаженной спины, заставил Максима поежиться и напомнил о сохранившемся в тлеющих углях жаре.
Максим внимательно осмотрел каждый угол, но не нашел ничего, что могло бы быть причиной его беспокойства. Вернувшись в гостиную, он занялся тем, что стал растапливать камин. Он собрал угли в кучку, положил на них горстку лучин, сверху — пару сухих поленьев и стал раздувать пламя, своим дыханием возрождая его к жизни. Вскоре огонь взметнулся вверх и с жадностью накинулся на дерево, издавая при этом шипение и треск и выстреливая искрами.
Максим поднялся с колен и еще немного постоял у камина, наслаждаясь теплом и обдумывая только что полученные сведения и разработанный им и его друзьями план. Мысль о том, что здесь, в Любеке, у него почти не будет времени ухаживать за Илис, не вызывала у него приятных ощущений, так как он понимал, что его отсутствие даст Николасу массу преимуществ.
Внезапно его раздумья были прерваны долгим вздохом, и он ошеломленно повернулся, чтобы узнать, кто же вошел в комнату. Его взгляд устремился к теням, скрывавшим дверь, однако там никого не было. И тогда Максим посмотрел на диванчик. Там, свернувшись калачиком под меховым покрывалом, спала та, которую он столь страстно желал. Ее волосы, вспыхивающие золотом, когда на них падали отблески пламени, разметались вокруг нежного личика. Густые темные ресницы отбрасывали тень на покрытые легким румянцем щеки, губы были слегка приоткрыты. Она зашевелилась и, вытащив руку из-под покрывала, положила ее на мягкий мех. При этом полы халата разошлись, обнажив ложбинку между грудей. Тонкая ткань словно искушала Максима, грозя в любую секунду соскользнуть с жемчужно-белой кожи и открыть его жадному взгляду розовые соски. Хотя вид спящей девушки и возбудил Максима, заставив кровь быстрее бежать по жилам, но он все же не смог убедить себя в том, что ею двигали любовь и желание, когда она отважилась прийти к нему в комнату. Хорошо зная ее, он предположил, что у нее наверняка были довольно веские причины прийти к нему и касались они ее отца.
Словно в подтверждение логичности его довода длинные ресницы дрогнули, и глаза Илис открылись. Она повернула голову и спокойно, будто ее сознание не было затуманено сном, посмотрела на Максима.
— Я хотела поговорить с вами… и ждала.
Ее взгляд медленно спустился с обнаженной груди Максима вниз, туда, где находилось его мужское естество, плотно обтянутое чулками. Максим даже не попытался скрыть, что возбужден, и это заставило Илис вспомнить о том, как она сама выглядит. Зардевшись, она запахнула полы халата и поспешно добавила:
— Я, должно быть, задремала.
Она спустила ноги с дивана и убежала бы, если бы Максим не повернулся к ней спиной и не занялся камином.
— Зачем вы пришли? — не оглядываясь, спросил он.
— Николас сказал, что вы единственный, кто способен помочь мне найти отца… — тихим и дрожащим голосом ответила она.
Максим рассмеялся:
— Николас обладает потрясающим умением ускользать от ваших вопросов. Нельзя же верить каждому его слову.
— Я знаю, что он не принимает это всерьез.
Илис нервно теребила мех. Что подумает о ней Максим? Появиться в его комнате в таком виде! Ей следовало бы раньше подумать о том, как она выглядит, а не мучиться сомнениями по поводу своего решения попросить у него помощи. Ее настырность только оттолкнет его.
— Зря я пришла, — робко пробормотала она. — Просто я думала, что вы поможете мне.
— Дело в том… — Максим замолчал, размышляя над тем, имеет ли право обнадеживать ее. — Я говорил с одним человеком… не исключена вероятность, что он ошибается… он сказал, что видел мужчину, который, вполне возможно, и есть ваш отец.
Илис вскочила. Она вновь преисполнилась отваги, надежда возродилась в ее душе.
— Где?
Максим сделал неопределенный жест и налил себе немного вина.
— Не знаю, Илис, можно ли этому придавать такое значение. Этот человек не был уверен, что видел именно вашего отца.
Девушка стремительно приблизилась к нему.
— Но это был он, Максим, — проговорила она, беря его за руку. — Не может быть иначе.
— Я, естественно, наведу кое-какие справки…
— Его видели здесь, в Любеке? — не унималась Илис.
Максим отхлебнул из кубка.
— Тот, с кем я говорил, сказал, что однажды утром в доках он видел, как ганзейцы вели какого-то англичанина на берег… и он был закован в цепи.
— Значит, Николас может помочь нам…
— Нет! — Это слово прозвучало как выстрел, и Максим устремил на Илис пристальный взгляд, как бы пытаясь внушить ей, что ни в коем случае нельзя вмешивать Николаса в это дело. — Вы не должны посвящать его, Илис.
— Посвящать! — озадаченно переспросила она. — Вы хотите сказать, что ему нельзя доверять?
Максим покачал головой. Он оказался в затруднительном положении, не зная, как ей объяснить. Меньше всего ему хотелось, чтобы в ее глазах капитан выглядел этаким злодеем. Даже намек на то, что он способен на низкий поступок, будет воспринят как попытка очернить его, особенно в тот момент, когда он ждет от девушки ответа на свое предложение.
Поставив на стол кубок и взяв руки девушки в свои, Максим принялся объяснять:
— Николас мой друг. Кроме того, он член Ганзы… как и его отец до него. Хотя он и отрицает, что живет по законам союза, это совсем не так. Я даже не представляю, чью бы сторону он принял, если бы ему пришлось выбирать. Лучше не ускорять ход событий. Мы можем пожалеть о том, что открылись ему. Если мы не посвятим его в наши дела, то тем самым лишим его соблазна выдать нас.
— Тогда как же я узнаю, является тот человек моим отцом или нет?
— Дайте мне время, Илис. Обещаю, я выясню все, что можно.
На ее губах появилась ласковая улыбка, и Максим услышал то, чего меньше всего ожидал:
— Как удивительно — надо было оказаться так далеко от дома, чтобы найти тех, кого любишь.
Его взгляд заскользил по лицу Илис, как бы ища подтверждение.
— Должен ли я понимать ваши слова так, — неуверенно произнес он, — что вы даете мне надежду?
— Я даю вам возможность думать что хотите, милорд, — с нежностью ответила девушка.
— Вы открыли шлюз, сдерживавший мое воображение, мадам, — склонившись к ней, с горячностью заговорил Максим. — Я уже превратился в человека, который сгорает от страсти. Так какой ответ меня ждет?
— Я решила, что замужество будет меньшим из зол, — со всей откровенностью призналась она, — потому что в противном случае мне придется бороться с искушением удовлетворить свое любопытство.
Максим улыбнулся и, обвив рукой тонкую талию девушки, притянул ее к себе. Сдержанность покинула его, когда он прижался к ней бедрами. Илис затаила дыхание, почувствовав, как напряглась его плоть. Максим взял девушку за подбородок и поднял ее голову.
— Я преисполнен желания сделать все возможное, чтобы удовлетворить ваше любопытство, мадам, — прошептал он, пожирая ее глазами.
Он хотел подхватить ее на руки, но Илис остановила его, положив руку ему на грудь.
— Прошу вас, не забывайте, где мы находимся, — взмолилась она. — Я не имею права отдаться вам и тем самым опозорить Николаса в доме его матери.
— То, что происходит между нами, имеет слишком большую власть, — хрипло произнес Максим. — Как я могу остановиться, когда желание переполняет меня?
— Обещайте мне, что будете сдерживаться. — Голос Илис слегка дрожал.
Максим взял в ладони ее лицо. Его взгляд утонул в глубине сапфировых глаз. Он наклонился и приник к ней в страстном поцелуе. У Илис перехватило дыхание. Все ее тело охватил огонь. Этот поцелуй был дерзким и восхитительно греховным, он лишал ее девичьи грезы невинности и пробуждал к жизни ростки чувственного наслаждения. Губы Максима мучили ее, алчно захватывая то, что она отдавала ему — отдавала все без остатка. Руки Максима все сильнее прижимали ее к его обнаженной груди: Иссушающий жар породил в ее теле странное ощущение — некое томление, которого она не знала прежде. Ею овладела возраставшая с каждой секундой потребность прижаться к нему. Она почувствовала, как в предвкушении ласки затвердели ее соски. Его страсть, подобно искре, разожгла в ней огонь желания, грозивший поглотить ее всю. Она уже была не в силах остановиться.
В итоге именно Максим, связанный данным ей словом, со стоном отстранился от нее. Он едва удержался от того, чтобы снова не заключить ее в объятия.
— Боже мой, что мы делаем? — выдохнул он, следя голодными глазами за тем, как она запахивает халат.
Илис опять овладело смущение, она испытывала некоторую неуверенность, ему больше ничего не оставалось, как сдерживать себя.
— Мне мало одного поцелуя, — прошептал он. — Я теперь желаю большего. — Максим заставил себя отойти от нее. — У меня нет сил сдерживаться, когда я нахожусь с вами наедине. Поэтому я вынужден молить вас уйти, иначе всем нашим благим намерениям придет конец.
Словно бесплотный дух, Илис выскользнула из комнаты. Максим проводил ее взглядом и, когда дверь за ней закрылась, повернулся к камину. Его челюсти были плотно сжаты. Теперь он знал, что сделает завтра. У него больше не было сомнений.
Глава 19
— Сеймур… Максим Сеймур.
Хозяин двинулся вперед и, добравшись до стола, взял соверен, внимательно его исследовал. Осмотр удовлетворил его: на одной стороне монеты была изображена английская королева, а на другой — все те знаки, которые подтверждали, что перед ним стоит именно тот, кого он, как ему было велено, ожидал. Его губы оживила улыбка, и он, высоко подбросив монету, перекинул ее Максиму. Тот ловко поймал ее и спрятал в карман.
— Итак, милорд! Полагаю, вы тот, кто должен был прийти. — В его голосе совершенно явственно слышалось облегчение. — Меня зовут Тоби.
— А он? — посмотрев на юношу, спросил Максим.
— О, не беспокойтесь. Он глухой, и у него с головой не все в порядке. Так безопаснее.
— Как насчет тех, с кем я должен встретиться?
— Мастер Кеннет и его брат прибыли из Гамбурга с неделю назад и сказали, что скоро сюда приедет один джентльмен. Когда я увидел ваш сигнал, то сразу же позвал их. Они наверху.
— А остальные постояльцы?
— Их почти нет, милорд. А тех, что живут у меня, не интересует, что творится вокруг. Они мои друзья.
Максим пристально взглянул на хозяина гостиницы.
— Sie sprechen sehr gut Deutsch[48], Тоби. Как так получилось, что вы говорите на великолепном немецком, а английский у вас — не совсем правильный?
Зацепив пальцы за веревку, служившую ему в качестве пояса, Тоби задумался.
— Ну, милорд, — наконец произнес он, — я решил, что гораздо безопаснее, если тебя будут считать парнем из простонародья. В таком деле у высокородного господина вроде вас больше возможностей лишиться головы, чем у меня, правда, сэр? В общем, думаю, они не будут использовать меня в качестве примера… надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду, сэр. Береженого Бог бережет.
— Можете, если хотите, прятаться за свою исковерканную речь, друг мой, но если настанут плохие времена, сомневаюсь, что кто-нибудь будет делить людей на классы. Нас быстренько построят в линеечку и пустят под топор палача.
Тоби усмехнулся и потер рукой шею, словно почувствовав прикосновение холодного лезвия.
— Вы говорите не очень-то приятные вещи, милорд.
— А правда редко бывает приятной.
Максим бесшумно пробрался в дом фон Райанов и на цыпочках прошел через холл к лестнице. Поднявшись наверх, он открыл дверь в предоставленные ему апартаменты и замер на пороге. У него возникло ощущение, что что-то не так. Его взгляд медленно ощупывал комнату, пытаясь проникнуть сквозь царящий там мрак. Поленья в камине уже прогорели, оставив кучку пепла с углями, по которым изредка пробегали красные всполохи, настолько слабые, что даже не освещали сам камин. Создавалось впечатление, что в комнате смешались вымысел и реальность. Мебель превратилась в некие призрачные тени и едва различимые пятна. Единственное, что можно было разглядеть — да и то благодаря слабому мерцанию углей, — был диванчик с высокой спинкой, стоявший возле камина. Хотя Максим не заметил никаких изменений, его все же не покидало чувство, что он не один.
Закрыв за собой дверь, он снял плащ и, перекинув его через руку, направился в спальню. Там тоже было темно.
Бросив плащ на спинку кресла, Максим подошел к широкой кровати с балдахином на четырех колоннах и взял трутницу. Потом высек искру, чтобы зажечь свечу, и, когда комната осветилась, стал осматривать кровать, предвкушая, как насладится отдыхом на мягком матраце и взбитых подушках. Угол одеяла был заботливо откинут, открывая тонкую простыню, отделанную кружевом ручной работы. Свежий запах белья напомнил о том, как Илис развешивала после стирки простыни на огромном кусте во дворе замка. За этим воспоминанием последовали другие, более захватывающие, но Максим отогнал их, испугавшись, что они лишат его сна на остаток ночи.
Он вздохнул и, опустившись на край кровати, принялся стягивать сапоги. Потом поднялся и снял дублет и рубашку, оставшись в облегавших ноги длинных, до талии, чулках, которые иногда носил вместо панталон на вате. Холод, коснувшийся своим ледяным дыханием его обнаженной спины, заставил Максима поежиться и напомнил о сохранившемся в тлеющих углях жаре.
Максим внимательно осмотрел каждый угол, но не нашел ничего, что могло бы быть причиной его беспокойства. Вернувшись в гостиную, он занялся тем, что стал растапливать камин. Он собрал угли в кучку, положил на них горстку лучин, сверху — пару сухих поленьев и стал раздувать пламя, своим дыханием возрождая его к жизни. Вскоре огонь взметнулся вверх и с жадностью накинулся на дерево, издавая при этом шипение и треск и выстреливая искрами.
Максим поднялся с колен и еще немного постоял у камина, наслаждаясь теплом и обдумывая только что полученные сведения и разработанный им и его друзьями план. Мысль о том, что здесь, в Любеке, у него почти не будет времени ухаживать за Илис, не вызывала у него приятных ощущений, так как он понимал, что его отсутствие даст Николасу массу преимуществ.
Внезапно его раздумья были прерваны долгим вздохом, и он ошеломленно повернулся, чтобы узнать, кто же вошел в комнату. Его взгляд устремился к теням, скрывавшим дверь, однако там никого не было. И тогда Максим посмотрел на диванчик. Там, свернувшись калачиком под меховым покрывалом, спала та, которую он столь страстно желал. Ее волосы, вспыхивающие золотом, когда на них падали отблески пламени, разметались вокруг нежного личика. Густые темные ресницы отбрасывали тень на покрытые легким румянцем щеки, губы были слегка приоткрыты. Она зашевелилась и, вытащив руку из-под покрывала, положила ее на мягкий мех. При этом полы халата разошлись, обнажив ложбинку между грудей. Тонкая ткань словно искушала Максима, грозя в любую секунду соскользнуть с жемчужно-белой кожи и открыть его жадному взгляду розовые соски. Хотя вид спящей девушки и возбудил Максима, заставив кровь быстрее бежать по жилам, но он все же не смог убедить себя в том, что ею двигали любовь и желание, когда она отважилась прийти к нему в комнату. Хорошо зная ее, он предположил, что у нее наверняка были довольно веские причины прийти к нему и касались они ее отца.
Словно в подтверждение логичности его довода длинные ресницы дрогнули, и глаза Илис открылись. Она повернула голову и спокойно, будто ее сознание не было затуманено сном, посмотрела на Максима.
— Я хотела поговорить с вами… и ждала.
Ее взгляд медленно спустился с обнаженной груди Максима вниз, туда, где находилось его мужское естество, плотно обтянутое чулками. Максим даже не попытался скрыть, что возбужден, и это заставило Илис вспомнить о том, как она сама выглядит. Зардевшись, она запахнула полы халата и поспешно добавила:
— Я, должно быть, задремала.
Она спустила ноги с дивана и убежала бы, если бы Максим не повернулся к ней спиной и не занялся камином.
— Зачем вы пришли? — не оглядываясь, спросил он.
— Николас сказал, что вы единственный, кто способен помочь мне найти отца… — тихим и дрожащим голосом ответила она.
Максим рассмеялся:
— Николас обладает потрясающим умением ускользать от ваших вопросов. Нельзя же верить каждому его слову.
— Я знаю, что он не принимает это всерьез.
Илис нервно теребила мех. Что подумает о ней Максим? Появиться в его комнате в таком виде! Ей следовало бы раньше подумать о том, как она выглядит, а не мучиться сомнениями по поводу своего решения попросить у него помощи. Ее настырность только оттолкнет его.
— Зря я пришла, — робко пробормотала она. — Просто я думала, что вы поможете мне.
— Дело в том… — Максим замолчал, размышляя над тем, имеет ли право обнадеживать ее. — Я говорил с одним человеком… не исключена вероятность, что он ошибается… он сказал, что видел мужчину, который, вполне возможно, и есть ваш отец.
Илис вскочила. Она вновь преисполнилась отваги, надежда возродилась в ее душе.
— Где?
Максим сделал неопределенный жест и налил себе немного вина.
— Не знаю, Илис, можно ли этому придавать такое значение. Этот человек не был уверен, что видел именно вашего отца.
Девушка стремительно приблизилась к нему.
— Но это был он, Максим, — проговорила она, беря его за руку. — Не может быть иначе.
— Я, естественно, наведу кое-какие справки…
— Его видели здесь, в Любеке? — не унималась Илис.
Максим отхлебнул из кубка.
— Тот, с кем я говорил, сказал, что однажды утром в доках он видел, как ганзейцы вели какого-то англичанина на берег… и он был закован в цепи.
— Значит, Николас может помочь нам…
— Нет! — Это слово прозвучало как выстрел, и Максим устремил на Илис пристальный взгляд, как бы пытаясь внушить ей, что ни в коем случае нельзя вмешивать Николаса в это дело. — Вы не должны посвящать его, Илис.
— Посвящать! — озадаченно переспросила она. — Вы хотите сказать, что ему нельзя доверять?
Максим покачал головой. Он оказался в затруднительном положении, не зная, как ей объяснить. Меньше всего ему хотелось, чтобы в ее глазах капитан выглядел этаким злодеем. Даже намек на то, что он способен на низкий поступок, будет воспринят как попытка очернить его, особенно в тот момент, когда он ждет от девушки ответа на свое предложение.
Поставив на стол кубок и взяв руки девушки в свои, Максим принялся объяснять:
— Николас мой друг. Кроме того, он член Ганзы… как и его отец до него. Хотя он и отрицает, что живет по законам союза, это совсем не так. Я даже не представляю, чью бы сторону он принял, если бы ему пришлось выбирать. Лучше не ускорять ход событий. Мы можем пожалеть о том, что открылись ему. Если мы не посвятим его в наши дела, то тем самым лишим его соблазна выдать нас.
— Тогда как же я узнаю, является тот человек моим отцом или нет?
— Дайте мне время, Илис. Обещаю, я выясню все, что можно.
На ее губах появилась ласковая улыбка, и Максим услышал то, чего меньше всего ожидал:
— Как удивительно — надо было оказаться так далеко от дома, чтобы найти тех, кого любишь.
Его взгляд заскользил по лицу Илис, как бы ища подтверждение.
— Должен ли я понимать ваши слова так, — неуверенно произнес он, — что вы даете мне надежду?
— Я даю вам возможность думать что хотите, милорд, — с нежностью ответила девушка.
— Вы открыли шлюз, сдерживавший мое воображение, мадам, — склонившись к ней, с горячностью заговорил Максим. — Я уже превратился в человека, который сгорает от страсти. Так какой ответ меня ждет?
— Я решила, что замужество будет меньшим из зол, — со всей откровенностью призналась она, — потому что в противном случае мне придется бороться с искушением удовлетворить свое любопытство.
Максим улыбнулся и, обвив рукой тонкую талию девушки, притянул ее к себе. Сдержанность покинула его, когда он прижался к ней бедрами. Илис затаила дыхание, почувствовав, как напряглась его плоть. Максим взял девушку за подбородок и поднял ее голову.
— Я преисполнен желания сделать все возможное, чтобы удовлетворить ваше любопытство, мадам, — прошептал он, пожирая ее глазами.
Он хотел подхватить ее на руки, но Илис остановила его, положив руку ему на грудь.
— Прошу вас, не забывайте, где мы находимся, — взмолилась она. — Я не имею права отдаться вам и тем самым опозорить Николаса в доме его матери.
— То, что происходит между нами, имеет слишком большую власть, — хрипло произнес Максим. — Как я могу остановиться, когда желание переполняет меня?
— Обещайте мне, что будете сдерживаться. — Голос Илис слегка дрожал.
Максим взял в ладони ее лицо. Его взгляд утонул в глубине сапфировых глаз. Он наклонился и приник к ней в страстном поцелуе. У Илис перехватило дыхание. Все ее тело охватил огонь. Этот поцелуй был дерзким и восхитительно греховным, он лишал ее девичьи грезы невинности и пробуждал к жизни ростки чувственного наслаждения. Губы Максима мучили ее, алчно захватывая то, что она отдавала ему — отдавала все без остатка. Руки Максима все сильнее прижимали ее к его обнаженной груди: Иссушающий жар породил в ее теле странное ощущение — некое томление, которого она не знала прежде. Ею овладела возраставшая с каждой секундой потребность прижаться к нему. Она почувствовала, как в предвкушении ласки затвердели ее соски. Его страсть, подобно искре, разожгла в ней огонь желания, грозивший поглотить ее всю. Она уже была не в силах остановиться.
В итоге именно Максим, связанный данным ей словом, со стоном отстранился от нее. Он едва удержался от того, чтобы снова не заключить ее в объятия.
— Боже мой, что мы делаем? — выдохнул он, следя голодными глазами за тем, как она запахивает халат.
Илис опять овладело смущение, она испытывала некоторую неуверенность, ему больше ничего не оставалось, как сдерживать себя.
— Мне мало одного поцелуя, — прошептал он. — Я теперь желаю большего. — Максим заставил себя отойти от нее. — У меня нет сил сдерживаться, когда я нахожусь с вами наедине. Поэтому я вынужден молить вас уйти, иначе всем нашим благим намерениям придет конец.
Словно бесплотный дух, Илис выскользнула из комнаты. Максим проводил ее взглядом и, когда дверь за ней закрылась, повернулся к камину. Его челюсти были плотно сжаты. Теперь он знал, что сделает завтра. У него больше не было сомнений.
Глава 19
С первого дня своего пребывания в Любеке Николаса не покидали нехорошие предчувствия. Он ощущал, что в Ганзе, вернее, с Карром Хиллиардом и группкой его последователей творится что-то неладное. Если могущество Хиллиарда выйдет за ограниченные традициями рамки, тогда весь союз пошатнется, а его деятельность будет направлена на то, чтобы удовлетворить непомерные амбиции этого человека. И кто же осмелится восстать против его власти?
Посыльный, появившийся в доме фон Райанов, принес Николасу приглашение на встречу с Карром Хиллиардом, что сильно встревожило капитана. Уж не связано ли это с Максимом Сеймуром? Не было никакого секрета в том, что Хиллиард презирает английскую королеву и приложит все силы, чтобы свергнуть ее или даже подвести под топор палача. Вот почему ему интересен англичанин. Если Максим отклонит предложение Хиллиарда, тогда его ждет неминуемая смерть, возможно, к вящему удовольствию Елизаветы. Если же они придут к соглашению, тогда Максиму, без сомнений, уготована роль козла отпущения, и ему придется расплачиваться за чужое преступление. И в том, и в другом случае Максим лишится жизни. Но если он сам не берет в расчет такую возможность, то что может сделать его друг?
Николас приблизился к дверям ратуши, чьи черные каменные башенки словно бы пронзали небо. Войдя внутрь, он взбежал по лестнице и оказался перед апартаментами, которые Карр Хиллиард захватил для себя, как только представился удобный случай. Капитан передал свой плащ и берет широкоплечему невысокому мужчине по имени Густав — все в Ганзе знали, что он является личным помощником Хиллиарда и выполняет любые поручения, — и прошел в комнату.
— Guten Morgen, Kapitan, — приветствовал его Хиллиард.
Он был чрезвычайно высокого роста, очень тучный и ходил вразвалку, как моряк. Жидкие волосы находились в полном беспорядке и почти не отличались по цвету от его коричневых сапог. Глаза под нависшими густыми бровями были бледно-серыми. Мешки под глазами портили его лицо не меньше, чем отвисшие щеки и двойной подбородок, которые, казалось, колыхались и чавкали при каждом шаге. Хотя некоторые и сомневались в ловкости и силе Хиллиарда, Николасу однажды довелось быть свидетелем, как он расправился с двумя моряками, осмелившимися противоречить ему. Он обхватил своими лапищами головы несчастных и стукнул их лбами так, что у них треснули черепа.
— Guten Morgen, герр Хиллиард, — почтительно ответил Николас.
Пухлые губы медленно расползлись в улыбке, обнажив гнилые и кривые зубы, разделенные посередине щелью.
— Молодец, что так быстро пришел.
— Ф фашем послании говорилось, что дело срочное.
— Действительно, я хотел обсудить с тобой один вопрос. — Карр Хиллиард направился к камину и, взяв дымящийся чайник, вопросительно взглянул на Николаса. — Чаю, Kapitan?
— С удовольствием. — Благодарно кивнув, Николас принял кружку и немного отпил. Он обнаружил, что напиток, в меру подслащенный медом, полностью отвечает его вкусу.
А вот с компанией обстоит иначе. Именно к такому выводу пришел Николас, посмотрев на хозяина комнаты. Он ничего не должен Карру Хиллиарду.
Втиснувшись в кресло и сложив руки на огромном брюхе, Хиллиард принялся разглядывать капитана. Он уже довольно давно знал Николаса, и хотя у него не было повода сомневаться в нем, все же его настораживало поведение этого юноши: этакое спокойное безразличие, словно он был одним из тех немногих, кто не преклонялся перед его могуществом. Брови Хиллиарда угрожающе сдвинулись. Только полный дурак может пренебрегать положением тех, кто стоит над ним.
— Что тебе известно о маркизе Бредбери?
— Ф настоящий момент такого не существует. — Отхлебнув из кружки, Николас еще несколько секунд смаковал ароматный напиток. — У того, кто когда-то носил этот титул, отобрали его. Однако до сих пор никому его не передали, Конечно, английская корона чрезвычайно медлительна ф подобных фопросах.
— Нечего играть словами, Николас, — осуждающе произнес Хиллиард. — Ты знаешь, что я имею ф фиду Максима Сеймура. Кажется, он твой друг.
— А, фы о нем. — Николас вытер губы и вновь наполнил кружку. — Мы дружим уже несколько лет. Я нередко гостил у него ф поместье, а он часто плавал на моем судне. За это фремя мы с ним опустошили не один бочонок.
— Разве не ты привез его сюда, ф Германию?
— Правильно, он бежал из Англии на моем корабле. Просто у него не было желания испытать на себе пристальное фнимание заплечных дел мастера ее королевского феличества.
Несколько секунд Хиллиард переваривал эту новость, прежде чем перейти к более насущным вопросам:
— Как я понимаю, его осудили за измену?
— Ja. — Николас подул на чай. — Он был осужден за сговор с шотландской Марией и за убийство королевского агента.
— Говорят, он сбежал от солдат королевской гвардии, когда они вели его ф Тауэр. — Судя по тону, Хиллиард не верил этому.
— Ja, — с беззаботной улыбкой ответил Николас.
— Значит, он задира?
Капитан медленно кивнул:
— И это тоже. — Отхлебнув чаю, он продолжил: — Но не такой, как эти пустоголовые болваны фроде придворных дуэлянтов. Его знание и мастерство приобретены ф бою, его шпага быстра. Он фсегда сам фел свой корабль. Если бы он стал моряком, то заткнул бы за пояс самого Дрейка.
Из горла Хиллиарда вырвался хохот, похожий на рокот.
— Неистовствующий щеголь! Первостатейный хлыщ! — Он продолжал смеяться, при этом щеки его колыхались. Потом замолчал и задумался. На его глаза словно упала завеса. Конечно, все, что он сейчас услышал, лишь подтверждало то, что ему было известно. — А Сеймур фсе еще хранит ферность своей Елизавете? — наконец приступил он к существу вопроса.
Теперь настала очередь Николаса насторожиться и задуматься. Он не спеша допил свой чай и отставил кружку, потом сложил руки на животе.
— Мне трудно ответить, — начал он, встретившись взглядом с Хиллиардом. — Я расскажу фам то, что знаю. Максим Сеймур не из тех, кто меняет свои привязанности. Как раз напротив — он скорее отдаст свою жизнь за того, кого назвал другом. Но если ему придется погибнуть, он заберет с собой очень и очень многих. Будь он моим фрагом, я бы уважал его. А как друга — я нежно люблю его. Однако его жестоко оскорбили… ф том, что касается собственности, положения ф обществе, достоинства, чести… и ф немалой степени нанесли ущерб его душевному состоянию. Он жаждет мести и нуждается ф деньгах. Он собирался применить свои способности на службе у Фильгельма Мудрого[49] и в Гессене[50]. Ф качестве офицера он мог бы получать приличное жалованье. — Николас кивнул, как бы соглашаясь с самим собой. — И он был бы достоин фсех привилегий и титулов. На этот раз глаза Хиллиарда блеснули, он что-то подсчитывал.
— Значит, ты считаешь, что он согласится стать наемником?
— Он думал об этом, — ответил Николас. — У него есть кое-какие деньги… сбережения, которые не может тронуть Англия, но они быстро тают. Но, честно говоря, мне кажется, что сердцем он стремится вернуться ф Англию, и если бы Елизавета пала, он бы бросился домой.
Перепрыгивая через три ступеньки, Максим взлетел на третий этаж. На ходу стянув перчатки и сорвав берет, он подбежал к двери в комнату Илис и негромко постучал. С другой стороны раздался нежный голосок девушки, и спустя несколько мгновений дверь распахнулась. Илис, одетая в темно-синее платье, тщетно пыталась застегнуть манжету. Зеленые глаза Максима зажглись восхищением, и улыбка, появившаяся на его губах после пристального осмотра ее наряда, свидетельствовала об одобрении, что заставило Илис покраснеть от удовольствия.
— Прекрасная дама, ваша красота подобна солнцу, залившему эту холодную землю своим живительным теплом и светом, — галантно произнес Максим, кланяясь ей именно так, как было принято при дворе.
Хотя платье и не изобиловало украшениями, оно очень шло Илис, которая обладала способностью с королевским достоинством носить любой наряд. Пышные рукава были отделаны несколькими рядами лент из темно-синего бархата и узким рюшем из переливчатого шелка, менявшего свой цвет от синего до серебристо-голубого. Благодаря застроченным складкам рукав сужался к запястью и заканчивался отделанными кружевами манжетами. От спускавшегося мысом корсажа, тоже обшитого рюшем, шла пышная переливчатая синяя юбка на фижмах. Широкий плоеный воротник из дорогого кружева был немного приподнят сзади, чтобы подчеркнуть правильный овал лица. Задорная крохотная шляпка с пером словно утопала в золотисто-каштановой массе красиво уложенных волос.
— Наконец-то! — воскликнула Илис, торжествующей улыбкой сообщая, что справилась с непокорной застежкой.
Приподнявшись на цыпочки, она закружилась, чтобы показать Максиму свое платье, а потом чмокнула его в щеку.
— О, Максим, я так замечательно чувствую себя, словно сегодня утром родилась заново!
— Да, любимая, — согласился он, прижимая ее к себе, — ты действительно замечательно себя чувствуешь в моих объятиях.
Илис рассмеялась, но неожиданно на ее лице появилось серьезное выражение, и она немного отстранилась.
— Мадам фон Райан сообщила мне, что ты собираешься вывезти меня в город, но ни словом не обмолвилась, куда именно. Ты что-то узнал о моем отце? У нас назначена встреча с тем, кто что-то знает о нем?
Максим рассмеялся:
— Неужели тебе, моя очаровательная кошечка, трудно предположить, что мне просто хочется хоть немного побыть с тобой наедине? Ты теперь моя нареченная, моя возлюбленная невеста, хотя это известно только тебе и мне. Я буквально сгораю от желания побыть с тобой и почувствовать, что ты принадлежишь мне.
Девушка молчала, но выражение ее глаз, излучавших счастье, было красноречивее всяких слов.
— И тем не менее, — продолжал Максим, широко улыбаясь, — я устроил тебе встречу с Шеффилдом Томасом, англичанином, находившимся здесь в то время, когда был захвачен твой отец. Ты поговоришь с ним и тогда решишь, твоего отца он видел… или нет. Я приведу его сегодня вечером. А пока мы отправляемся в путь. Весь остаток дня я намерен провести с тобой.
— Но куда же мы идем? — заинтересовалась Илис.
Максим положил руки ей на талию и, склонив набок голову, принялся рассматривать девушку.
— А что, если я скажу тебе, что отвезу тебя туда, где тебе придется делать выбор? — наконец спросил он.
Но Илис, подобно ребенку, уже не могла пересилить мучившего ее любопытства.
— Какой выбор?
— А это, прекрасная дама, вы очень скоро узнаете. — Он приник к ее губам и с наслаждением пил их сладкий нектар.
Этот поцелуй разжег в них тлевшую страсть, которая была способна повести их к другим удовольствиям, но Максим со вздохом отодвинулся, сожалея о том, что время и разум не дали ему воспользоваться предоставившейся возможностью.
— Если мы еще немного задержимся, — пробормотал он, опять целуя ее, — я запру дверь и займусь тобой.
Илис ласково провела пальцами по его щеке.
— И вы, милорд, обнаружите, что я не буду сопротивляться. Я с нетерпением жду дня, когда мы произнесем брачные клятвы и я стану вашей настоящей женой.
— И будет восхитительный день, — прошептал он. — Даже несмотря на то что в тот день может быть сильный мороз, который примется щипать тебе щеки и нос, мы будем наслаждаться тем, что одни. — Улыбнувшись, он отодвинул ее от себя. — А теперь бери свой плащ и пошли, иначе я выполню свою угрозу.
С его помощью Илис надела тот самый плащ, который получила во время своего морского путешествия, взяла Максима под руку, и они направились к лестнице. Спускаясь вниз, девушка чувствовала себя безгранично счастливой и гордой оттого, что идет рядом с ним. И раньше, в простом костюме, он был чрезвычайно красив. Но сейчас, в черном бархатном дублете, в черных пышных панталонах и в замшевом плаще глубокого красного цвета, отделанном по высокому жесткому воротнику богатой золотой вышивкой, которая расширялась, спускаясь к подолу, он был просто великолепен и мог соперничать по роскоши одежды с Николасом.
Посыльный, появившийся в доме фон Райанов, принес Николасу приглашение на встречу с Карром Хиллиардом, что сильно встревожило капитана. Уж не связано ли это с Максимом Сеймуром? Не было никакого секрета в том, что Хиллиард презирает английскую королеву и приложит все силы, чтобы свергнуть ее или даже подвести под топор палача. Вот почему ему интересен англичанин. Если Максим отклонит предложение Хиллиарда, тогда его ждет неминуемая смерть, возможно, к вящему удовольствию Елизаветы. Если же они придут к соглашению, тогда Максиму, без сомнений, уготована роль козла отпущения, и ему придется расплачиваться за чужое преступление. И в том, и в другом случае Максим лишится жизни. Но если он сам не берет в расчет такую возможность, то что может сделать его друг?
Николас приблизился к дверям ратуши, чьи черные каменные башенки словно бы пронзали небо. Войдя внутрь, он взбежал по лестнице и оказался перед апартаментами, которые Карр Хиллиард захватил для себя, как только представился удобный случай. Капитан передал свой плащ и берет широкоплечему невысокому мужчине по имени Густав — все в Ганзе знали, что он является личным помощником Хиллиарда и выполняет любые поручения, — и прошел в комнату.
— Guten Morgen, Kapitan, — приветствовал его Хиллиард.
Он был чрезвычайно высокого роста, очень тучный и ходил вразвалку, как моряк. Жидкие волосы находились в полном беспорядке и почти не отличались по цвету от его коричневых сапог. Глаза под нависшими густыми бровями были бледно-серыми. Мешки под глазами портили его лицо не меньше, чем отвисшие щеки и двойной подбородок, которые, казалось, колыхались и чавкали при каждом шаге. Хотя некоторые и сомневались в ловкости и силе Хиллиарда, Николасу однажды довелось быть свидетелем, как он расправился с двумя моряками, осмелившимися противоречить ему. Он обхватил своими лапищами головы несчастных и стукнул их лбами так, что у них треснули черепа.
— Guten Morgen, герр Хиллиард, — почтительно ответил Николас.
Пухлые губы медленно расползлись в улыбке, обнажив гнилые и кривые зубы, разделенные посередине щелью.
— Молодец, что так быстро пришел.
— Ф фашем послании говорилось, что дело срочное.
— Действительно, я хотел обсудить с тобой один вопрос. — Карр Хиллиард направился к камину и, взяв дымящийся чайник, вопросительно взглянул на Николаса. — Чаю, Kapitan?
— С удовольствием. — Благодарно кивнув, Николас принял кружку и немного отпил. Он обнаружил, что напиток, в меру подслащенный медом, полностью отвечает его вкусу.
А вот с компанией обстоит иначе. Именно к такому выводу пришел Николас, посмотрев на хозяина комнаты. Он ничего не должен Карру Хиллиарду.
Втиснувшись в кресло и сложив руки на огромном брюхе, Хиллиард принялся разглядывать капитана. Он уже довольно давно знал Николаса, и хотя у него не было повода сомневаться в нем, все же его настораживало поведение этого юноши: этакое спокойное безразличие, словно он был одним из тех немногих, кто не преклонялся перед его могуществом. Брови Хиллиарда угрожающе сдвинулись. Только полный дурак может пренебрегать положением тех, кто стоит над ним.
— Что тебе известно о маркизе Бредбери?
— Ф настоящий момент такого не существует. — Отхлебнув из кружки, Николас еще несколько секунд смаковал ароматный напиток. — У того, кто когда-то носил этот титул, отобрали его. Однако до сих пор никому его не передали, Конечно, английская корона чрезвычайно медлительна ф подобных фопросах.
— Нечего играть словами, Николас, — осуждающе произнес Хиллиард. — Ты знаешь, что я имею ф фиду Максима Сеймура. Кажется, он твой друг.
— А, фы о нем. — Николас вытер губы и вновь наполнил кружку. — Мы дружим уже несколько лет. Я нередко гостил у него ф поместье, а он часто плавал на моем судне. За это фремя мы с ним опустошили не один бочонок.
— Разве не ты привез его сюда, ф Германию?
— Правильно, он бежал из Англии на моем корабле. Просто у него не было желания испытать на себе пристальное фнимание заплечных дел мастера ее королевского феличества.
Несколько секунд Хиллиард переваривал эту новость, прежде чем перейти к более насущным вопросам:
— Как я понимаю, его осудили за измену?
— Ja. — Николас подул на чай. — Он был осужден за сговор с шотландской Марией и за убийство королевского агента.
— Говорят, он сбежал от солдат королевской гвардии, когда они вели его ф Тауэр. — Судя по тону, Хиллиард не верил этому.
— Ja, — с беззаботной улыбкой ответил Николас.
— Значит, он задира?
Капитан медленно кивнул:
— И это тоже. — Отхлебнув чаю, он продолжил: — Но не такой, как эти пустоголовые болваны фроде придворных дуэлянтов. Его знание и мастерство приобретены ф бою, его шпага быстра. Он фсегда сам фел свой корабль. Если бы он стал моряком, то заткнул бы за пояс самого Дрейка.
Из горла Хиллиарда вырвался хохот, похожий на рокот.
— Неистовствующий щеголь! Первостатейный хлыщ! — Он продолжал смеяться, при этом щеки его колыхались. Потом замолчал и задумался. На его глаза словно упала завеса. Конечно, все, что он сейчас услышал, лишь подтверждало то, что ему было известно. — А Сеймур фсе еще хранит ферность своей Елизавете? — наконец приступил он к существу вопроса.
Теперь настала очередь Николаса насторожиться и задуматься. Он не спеша допил свой чай и отставил кружку, потом сложил руки на животе.
— Мне трудно ответить, — начал он, встретившись взглядом с Хиллиардом. — Я расскажу фам то, что знаю. Максим Сеймур не из тех, кто меняет свои привязанности. Как раз напротив — он скорее отдаст свою жизнь за того, кого назвал другом. Но если ему придется погибнуть, он заберет с собой очень и очень многих. Будь он моим фрагом, я бы уважал его. А как друга — я нежно люблю его. Однако его жестоко оскорбили… ф том, что касается собственности, положения ф обществе, достоинства, чести… и ф немалой степени нанесли ущерб его душевному состоянию. Он жаждет мести и нуждается ф деньгах. Он собирался применить свои способности на службе у Фильгельма Мудрого[49] и в Гессене[50]. Ф качестве офицера он мог бы получать приличное жалованье. — Николас кивнул, как бы соглашаясь с самим собой. — И он был бы достоин фсех привилегий и титулов. На этот раз глаза Хиллиарда блеснули, он что-то подсчитывал.
— Значит, ты считаешь, что он согласится стать наемником?
— Он думал об этом, — ответил Николас. — У него есть кое-какие деньги… сбережения, которые не может тронуть Англия, но они быстро тают. Но, честно говоря, мне кажется, что сердцем он стремится вернуться ф Англию, и если бы Елизавета пала, он бы бросился домой.
Перепрыгивая через три ступеньки, Максим взлетел на третий этаж. На ходу стянув перчатки и сорвав берет, он подбежал к двери в комнату Илис и негромко постучал. С другой стороны раздался нежный голосок девушки, и спустя несколько мгновений дверь распахнулась. Илис, одетая в темно-синее платье, тщетно пыталась застегнуть манжету. Зеленые глаза Максима зажглись восхищением, и улыбка, появившаяся на его губах после пристального осмотра ее наряда, свидетельствовала об одобрении, что заставило Илис покраснеть от удовольствия.
— Прекрасная дама, ваша красота подобна солнцу, залившему эту холодную землю своим живительным теплом и светом, — галантно произнес Максим, кланяясь ей именно так, как было принято при дворе.
Хотя платье и не изобиловало украшениями, оно очень шло Илис, которая обладала способностью с королевским достоинством носить любой наряд. Пышные рукава были отделаны несколькими рядами лент из темно-синего бархата и узким рюшем из переливчатого шелка, менявшего свой цвет от синего до серебристо-голубого. Благодаря застроченным складкам рукав сужался к запястью и заканчивался отделанными кружевами манжетами. От спускавшегося мысом корсажа, тоже обшитого рюшем, шла пышная переливчатая синяя юбка на фижмах. Широкий плоеный воротник из дорогого кружева был немного приподнят сзади, чтобы подчеркнуть правильный овал лица. Задорная крохотная шляпка с пером словно утопала в золотисто-каштановой массе красиво уложенных волос.
— Наконец-то! — воскликнула Илис, торжествующей улыбкой сообщая, что справилась с непокорной застежкой.
Приподнявшись на цыпочки, она закружилась, чтобы показать Максиму свое платье, а потом чмокнула его в щеку.
— О, Максим, я так замечательно чувствую себя, словно сегодня утром родилась заново!
— Да, любимая, — согласился он, прижимая ее к себе, — ты действительно замечательно себя чувствуешь в моих объятиях.
Илис рассмеялась, но неожиданно на ее лице появилось серьезное выражение, и она немного отстранилась.
— Мадам фон Райан сообщила мне, что ты собираешься вывезти меня в город, но ни словом не обмолвилась, куда именно. Ты что-то узнал о моем отце? У нас назначена встреча с тем, кто что-то знает о нем?
Максим рассмеялся:
— Неужели тебе, моя очаровательная кошечка, трудно предположить, что мне просто хочется хоть немного побыть с тобой наедине? Ты теперь моя нареченная, моя возлюбленная невеста, хотя это известно только тебе и мне. Я буквально сгораю от желания побыть с тобой и почувствовать, что ты принадлежишь мне.
Девушка молчала, но выражение ее глаз, излучавших счастье, было красноречивее всяких слов.
— И тем не менее, — продолжал Максим, широко улыбаясь, — я устроил тебе встречу с Шеффилдом Томасом, англичанином, находившимся здесь в то время, когда был захвачен твой отец. Ты поговоришь с ним и тогда решишь, твоего отца он видел… или нет. Я приведу его сегодня вечером. А пока мы отправляемся в путь. Весь остаток дня я намерен провести с тобой.
— Но куда же мы идем? — заинтересовалась Илис.
Максим положил руки ей на талию и, склонив набок голову, принялся рассматривать девушку.
— А что, если я скажу тебе, что отвезу тебя туда, где тебе придется делать выбор? — наконец спросил он.
Но Илис, подобно ребенку, уже не могла пересилить мучившего ее любопытства.
— Какой выбор?
— А это, прекрасная дама, вы очень скоро узнаете. — Он приник к ее губам и с наслаждением пил их сладкий нектар.
Этот поцелуй разжег в них тлевшую страсть, которая была способна повести их к другим удовольствиям, но Максим со вздохом отодвинулся, сожалея о том, что время и разум не дали ему воспользоваться предоставившейся возможностью.
— Если мы еще немного задержимся, — пробормотал он, опять целуя ее, — я запру дверь и займусь тобой.
Илис ласково провела пальцами по его щеке.
— И вы, милорд, обнаружите, что я не буду сопротивляться. Я с нетерпением жду дня, когда мы произнесем брачные клятвы и я стану вашей настоящей женой.
— И будет восхитительный день, — прошептал он. — Даже несмотря на то что в тот день может быть сильный мороз, который примется щипать тебе щеки и нос, мы будем наслаждаться тем, что одни. — Улыбнувшись, он отодвинул ее от себя. — А теперь бери свой плащ и пошли, иначе я выполню свою угрозу.
С его помощью Илис надела тот самый плащ, который получила во время своего морского путешествия, взяла Максима под руку, и они направились к лестнице. Спускаясь вниз, девушка чувствовала себя безгранично счастливой и гордой оттого, что идет рядом с ним. И раньше, в простом костюме, он был чрезвычайно красив. Но сейчас, в черном бархатном дублете, в черных пышных панталонах и в замшевом плаще глубокого красного цвета, отделанном по высокому жесткому воротнику богатой золотой вышивкой, которая расширялась, спускаясь к подолу, он был просто великолепен и мог соперничать по роскоши одежды с Николасом.