Страница:
Спустя какое-то время они рука об руку вошли в дом ее отца. Весть о том, что хозяйка вернулась и привела своего мужа, знаменитого лорда Сеймура, молнией разнеслась по всем помещениям. Холл мгновенно заполнился слугами, взгляды которых были преисполнены жгучего любопытства. Они уже слышали историю о похищении хозяйки и теперь с интересом рассматривали маркиза. Молоденькие горничные пришли в неописуемый восторг, решив, что отныне в доме будет жить такой отважный и красивый мужчина, но их улыбки тут же угасли, когда стало известно, что его светлость с супругой утром уедут в свое загородное поместье.
Максим, медленно поднимавшийся по лестнице, пытался побороть владевшие им гнев и негодование по отношению к Эдварду. Ему стоило огромных усилий подготовить себя к встрече, но как только он вошел в комнату Эдварда и увидел жалкую тень того, кто некогда был его противником, ярость и раздражение сразу же исчезли, уступив место состраданию. Охватившая Максима жалость вытеснила из его сердца горечь, столько месяцев отравлявшую существование. Небывалое умиротворение охватило его и позволило прийти к пониманию того, что он нашел свое счастье именно благодаря лживости и порочности своего врага. Если бы не Эдвард со своими грязными наветами, он бы никогда в жизни не познал той радости и восторга, которые дарила ему Илис.
Изумленный тем, что сейчас открылось ему, Максим положил руку на плечо Илис. Его взгляд потонул в ее глазах, светившихся любовью.
— Я должен признать, любимая, что Эдвард оказал мне огромную услугу, — проговорил он. — Я нашел истинное сокровище… женщину, встретить которую было моей самой заветной мечтой… женщину, которая стала исполнением всех моих желаний.
— Сеймур? — донесся со стороны кровати неуверенный шепот, и они повернулись к Эдварду.
Он попытался сесть, но это оказалось ему не под силу. Он со вздохом рухнул на постель и в следующее мгновение пришел в крайнее изумление, потому что Максим приподнял его и подложил под спину подушки.
— Я молился, чтобы ты вернулся, — произнес он.
Максим посмотрел на Илис, которая покачала головой, выразив тем самым свое удивление словами дядюшки. Он нахмурился, озадаченный таким поворотом событий, и обратился к Эдварду:
— Почему ты молился, чтобы я вернулся, Эдвард?
— Меня мучают… угрызения совести, — слабым голосом проговорил тот. — Я обвинил тебя… чтобы скрыть свидетельства собственного преступления. Это я виноват в гибели агента.
— Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь, Эдвард? — Максим меньше всего ожидал услышать подобное предсмертное признание. — Как ты убил его?
— Выслушай меня! — задыхаясь, взмолился Эдвард. — Я не убивал его, я только виноват в его смерти. Если бы не я, он бы, возможно, остался жив.
— Объясни, — потребовал Максим. — Я должен знать, что произошло той ночью.
Запавшие глаза Эдварда, полуприкрытые морщинистыми, почти прозрачными веками, обратились на Максима. Эдвард собирался с силами, чтобы пройти через тяжелое для него испытание.
— Я следил за Рэмси… хотел узнать, что он задумал. — Его голос, звучавший монотонно и немного в нос, походил на жалобные стенания. — Ходили слухи, что у него где-то припрятано огромное богатство, и я хотел своими глазами увидеть, где именно, но одна мысль, что надо идти в Стиллиардс, наводила на меня ужас. Поэтому я прятался в зарослях на берегу и ждал, когда он направится к своей лодке… и всегда при нем был сундук.
Эдвард судорожно задышал. Чувствовалось, что ему трудно набрать в грудь воздуха. Максим приподнял его и поднес стакан воды к бесцветным губам. Сделав большой глоток, Эдвард благодарно кивнул и откинулся на подушки. Теперь он был в состоянии продолжать свой рассказ:
— Королевский агент несколько раз видел, как я прячусь в кустах, и в тот день, когда он прибыл в Бредбери, чтобы поговорить с тобой, он узнал во мне того, за кем следил. Он обвинил меня в участии в заговоре против королевы. Бог свидетель, это было не так, но агент не желал ничего слушать и схватил меня. — Запавшие глаза старика молили о понимании. — Я оттолкнул его, но он зацепился за ковер и упал как подкошенный, сильно ударившись головой о камин. Кровь из него хлестала, как из зарезанной курицы. Внезапно я услышал твои шаги и спрятался на балконе. — Эдвард смотрел на свои ноги, укрытые стеганым одеялом. Он боялся встречаться с Максимом взглядом. — Да, только я виноват в случившемся, — после некоторой паузы добавил он.
— Агент был еще жив, когда я склонился над ним, — заметил Максим. — Почему ты утверждаешь, что виноват во всем?
— Если бы мы с ним не подрались и если бы я не убежал, заслышав твои шаги, его бы не убили. Не будь агент ранен, он вполне мог бы постоять за себя… Если бы ты остался подле него… его бы не убили. Да, именно я виноват во всем.
— Тебе незачем просить отпущения грехов, Эдвард, ведь ты не имеешь никакого отношения к убийству, — возразил Максим. — Ты оклеветал меня, чтобы обелить себя, но твоя подлость обернулась мне во благо, поэтому я прощаю тебя. Я могу только предположить, что тобой или мной руководила некая более мудрая сила, и я счастлив, что все произошло именно так.
— Что ты собираешься делать? — прошептал Эдвард.
— Королева вернула мне титул и собственность. Утром я поеду в Бредбери.
— Кажется, мой конец уже близок, поэтому у меня осталось мало времени, чтобы порадоваться за тебя. — Эдвард, испытывавший облегчение при мысли, что его совесть теперь чиста, глубоко вздохнул. Неожиданно он схватился руками за живот. — О Кэсси… Кэсси! — Он заметался по постели. — Где моя прекрасная Кассандра? Почему в последнее время ее нет возле меня? — с мукой в голосе произнес он.
— Дядя Эдвард, — проговорила Илис, накрывая ладонью руку Эдварда, — вам известно, что она делала с вами?
— Да, знаю! — Старик корчился от невыносимой боли, по его лицу струился пот. Проведя по щеке костлявой рукой, он процедил сквозь судорожно сжатые зубы: — Она прижимала мою голову к своей мягкой груди, когда я мучился от адских резей. Она облегчала мои страдания и готовила мне укрепляющий настой! Да! Настой! — Он указал пальцем на стоявший на столике крохотный пузырек из зеленого стекла. — Передай мне его, девочка моя.
Поднеся пузырек к свету, Илис принялась рассматривать густую жидкость, потом открыла крышку и понюхала. В нос ударила страшная вонь. Максим взял у нее пузырек и, обмакнув в жидкость палец, попробовал ее на язык. Его лицо исказила гримаса отвращения, и он, вернув склянку жене, тщательно вытер язык и губы, потом наклонился и стал всматриваться в бледное лицо Эдварда. Он взглянул на руки старика и заметил на подушечках пальцев такие же пятна, как под глазами.
— Не знаю, читал ли ты труды Аристотеля или Плиния Старшего, но это не имеет значения. Сомневаюсь, что тебе, Эдвард, известно, что находится в пузырьке. Кристаллы, которые плавают в жидкости, иногда находят в рудниках в Германии. Я слышал, что женщины пьют их настой, чтобы отбелить кожу, но это чрезвычайно опасно и может привести к смерти.
— Будьте вы оба прокляты! Моя возлюбленная Кассандра никогда бы… Она божилась, что лечила этим настоем своего первого мужа… — Эдвард замолчал, вспомнив, какая судьба постигла Бардольфа Редборна. У него от изумления отвисла челюсть. Не обладая особой сообразительностью, он все же смог сопоставить факты. — Но зачем?
Илис нежно погладила руку старика.
— Вы помните, что в день вашей свадьбы подписали брачный договор?
Эдвард встревоженно нахмурился:
— Я смутно помню, как расписывался на каких-то бумагах, но у нас не было никакого договора.
— Кассандра утверждает, что у нее есть такой документ, — сообщила Илис. — Возможно, вы не знали, что подписываете.
— А что в нем говорится? — спросил Эдвард. Ему было больно думать о пьянках, после которых он с трудом приходил в себя, ничего не помня из того, что делал накануне.
— Что Кассандра наследует всю вашу собственность, — ответила девушка.
— Черт! Она ничего не получит! — Схватив Илис за руку, он попытался подняться. — Я не потерплю такого обмана!
Максим взял его за плечо и заставил лечь.
— Тебе лучше поберечь силы ради Арабеллы, Эдвард. Ты должен написать завещание, по которому все оставляешь ей.
— Приведите мне поверенного, — взмолился старик. — И побыстрее. — Он опять нахмурился и задумался о чем-то. — Да, но после того как королева вернула тебе владения и титул, у меня не осталось ни пенни, мне просто нечего завещать своей дочери. — Его лицо внезапно разгладилось. — Ничего страшного. У нее достаточно большое состояние. Реланд оставил ей все земли и деньги.
Максим и Илис удалились в свою комнату и заперли дверь. Прислонившись к косяку, Максим обнял жену и приник к ней в страстном поцелуе. Его пальцы перебирали ее волосы, водопадом струившиеся по спине. Вскоре шелковое платье было расстегнуто и вместе с нижними юбками сброшено на пол. Со смущенной улыбкой Илис принялась снимать одежду с Максима, жадный взгляд которого скользил по ее обнаженному телу. Он с восхищением взирал на пышную грудь жены, на ее округлые бедра.
— Не гаси, — попросил он, когда Илис направилась к лампе. — Я хочу освежить в памяти то, чем всегда любовался.
— Ты так много забыл? — поддразнила мужа Илис, лукаво улыбнувшись ему.
На его губах появилась самодовольная усмешка.
— Ваш образ навеки запечатлен в моей памяти, мадам. Вам нечего бояться, что я забуду вас.
Максим снял панталоны, оставшись в длинных, до талии, чулках, и Илис увидела, как под тонкой тканью напряглась его плоть. Он шагнул к ней и остановился, устремив на нее горевший желанием взгляд. Наконец он приблизился вплотную и прижался губами к нежному плечику жены. Потом его губы скользнули к ее груди, и у Илис вырвался стон. Когда язык Максима коснулся ее соска, всем ее существом овладело непередаваемое наслаждение, и она полностью отдалась этому чувству. Кровать словно манила их, и Максим, подхватив жену на руки, опустил ее на тонкие простыни и лег сверху. Она с восторгом приняла его в себя, и ее движения преисполнились страстного нетерпения. Она отвечала ему с пылкостью влюбленной женщины, в полной мере отдающей свою любовь.
Всю ночь Илис и Максим провели, вновь познавая друг друга. Когда забрезжил рассвет, в дверь постучали. Илис спряталась под подушку, чтобы не слышать этого постороннего звука, вырывавшего ее из приятной неги.
— Госпожа? Вы проснулись? Вы велели разбудить вас пораньше, чтобы успеть до полудня добраться до Бредбери. Я принесла завтрак.
Из-под подушки донесся приглушенный стон, и Максим, рассмеявшись, прикрыл жену одеялом. Он накинул халат и открыл дверь, чтобы взять у горничной поднос, потом плечом закрыл дверь.
— Вставай, любимая, — произнес он, ставя поднос между ними. — Мне не терпится вернуться домой. Ты поспишь в лодке.
Он улыбнулся, вспомнив о прошедшей ночи. Его сердце наполнилось нежностью. В то время как большинство женщин относились к своим супружеским обязанностям с полным равнодушием и абсолютно без всякого интереса, Илис проявила не меньшее, чем он сам, жгучее желание исследовать все грани любви. Их близость доставляла ей удовольствие, а ее смелость в проявлении страсти только сильнее возбуждала его. Признаться, ни одной женщине не удавалось столь искусно и прочно завладеть его сердцем. Он действительно был полностью околдован своей молоденькой женой.
— Вставай, родная моя, тебе обязательно надо подкрепиться после такой бурной ночи, — проговорил он. — Тут есть маринованный лосось, творог, сметана и пирожные с яблоками и изюмом.
Он наклонился и, приподняв угол подушки, заглянул под нее. На него лукаво смотрел один глаз, остальная часть лица Илис была скрыта разметавшимися волосами. Она опять застонала и зарылась в матрац, что вызвало у Максима новый взрыв хохота.
— Стыдно, сэр, — пробормотала девушка. — Всю ночь я следовала за вами в океане нашей страсти, и теперь у меня нет сил, чтобы поесть, одеться и отправиться в путь. Молю вас, не будьте так жестоки. Дайте мне еще немного понежиться и прийти в себя. Разве вы забыли, что я ношу вашего ребенка? Разве это не повод, чтобы проявить немного снисхождения?
Максим погладил ее по спине и улыбнулся:
— Твои доводы убедили меня. Мне нечего возразить. Поэтому разрешаю тебе поспать, пока я буду одеваться. Тебе не помешает, если я приму ванну?
— О, это доставит мне огромное удовольствие, — пробурчала Илис, вырывая у него угол подушки и прячась от света.
Максим решил повременить с едой и дождаться жены. Задвинув полог кровати, он приказал слугам приготовить ванну и вскоре уже наслаждался плодами их рвения.
Наконец Илис проснулась и нетвердыми шагами приблизилась к ванне. Она откинула упавшие на лицо волосы. Максим любовался ее стройным телом, купавшимся в розовых лучах поднимавшегося солнца. Когда она наклонилась к нему и легко коснулась губами его губ, он придержал ее мокрой рукой, продлив тем самым поцелуй.
Внезапно дверь без всякого стука распахнулась, и в комнату ворвалась Арабелла. На Илис обрушился стремительный поток слов:
— Илис, я только что узнала! Моя дорогая подруга поднялась еще до рассвета и приехала ко мне, чтобы сообщить эту новость! Максим вернулся…
Ее голос замер, и она резко остановилась, только сейчас заметив их. Ошеломленная и шокированная тем, что предстало ее взору, она несколько мгновений таращилась на застывшую пару. Илис не шевелилась, изумленная появлением сестры. Максим же спокойно встретил полный ужаса взгляд Арабеллы.
— Теперь я понимаю, что мне не следовало бы забывать об осторожности. Надо было запереть дверь, — заметил он.
— Что здесь происходит? — закричала Арабелла.
— А как тебе кажется? — Он повел рукой, как бы привлекая внимание Арабеллы к тому, что находилось перед ней. — Я принимаю ванну, и моя жена собиралась присоединиться ко мне.
— Твоя жена? — Ее крик перешел в вопль. — Но ведь ты любил меня! Ведь в прошлом году ты приехал, чтобы увезти меня, так?
— Так, — подтвердил Максим. — Но мои люди перепутали тебя с Илис.
Арабелла поспешно запахнула ворот халата, сообразив, что ее худоба и плоская грудь производят удручающее впечатление на фоне пышной груди Илис, скрытой массой золотисто-рыжих волос. Она не могла отрицать, что ее соперница отличается удивительной красотой, и испытала облегчение, когда та прикрылась халатом.
Однако Арабелла упрямо отказывалась признать, что глупейшая ошибка навсегда лишила ее любви Максима.
— Мне это известно, но разве я могла предположить, что ты забудешь о любви и верности и возьмешь… эту… эту…
— Думай, что говоришь, Арабелла, — нахмурившись, предупредил ее Максим. — Вся вина лежит на мне, поэтому я не желаю слышать гадости в адрес Илис. Она абсолютно ни в чем не виновата.
— Не виновата? — фыркнула Арабелла, устремляясь к ним. — А у меня создалось впечатление, что эта невинная маленькая шлюшка с радостью запрыгнула к тебе в постель! — Ее взгляд скользнул по широким плечам Максима и опустился вниз, к воде. Она впервые видела его обнаженным и не могла не признать, что на фоне дородного Реланда он выглядел как живой греческий бог с золотистой кожей.
Вздернув брови, Максим опустил руку между ног и с вызывающим видом произнес:
— Что бы ты там ни нашла, это уже принадлежит Илис.
Казалось, его заявление только подстегнуло Арабеллу, и она разразилась новым потоком обвинений в адрес Илис:
— Она украла тебя у меня! Она заняла мое место! Она не имеет на это права!
— А кто дал тебе право стоять здесь и обвинять нас? — возмутился Максим.
Он переступил через край ванны и завернулся в полотенце, чтобы скрыться от ее ищущего взгляда.
Арабелла следила за ним с отвисшей челюстью.
— Но ведь я была твоей невестой.
— Как же быстро вы забыли об этом, графиня! — Он с нажимом произнес ее титул. — Ты теперь вдова Реланда Хаксфорда. Выйдя за него замуж, ты тем самым перечеркнула все обещания, что мы давали друг другу. День или два поплакав обо мне, ты через неделю обручилась с другим.
— Твоя смерть была одним из тех несчастий, что мне пришлось пережить, — печально проговорила Арабелла. — Мне уготовано страдать всю жизнь! Все мои поклонники погибли трагической смертью. Но, видимо, этого оказалось мало. Теперь умирает мой отец.
Максим пристально смотрел на Арабеллу. Ее характер раскрылся ему во всей своей сути. Он вспомнил, сколько раз она намеренно привлекала всеобщее внимание к обрушившимся на нее несчастьям. Неожиданно он сообразил, что она всегда стремилась играть роль мученицы, заставляя окружающих выражать ей свои соболезнования. С самого начала эта склонность Арабеллы вызывала у него тревогу, просто он не отдавал себе в этом отчета. Более того, чтобы добиться от отца каких-нибудь уступок и поблажек, она нередко делала вид, будто погружена в меланхолию. И, получив желаемое, в мгновение ока обретала хорошее расположение духа.
— Подозреваю, ты просто упивалась своими несчастьями, Арабелла, — наконец произнес Максим, — или, вернее, тем вниманием, что уделяли тебе окружающие, сочувствовавшие твоему горю. Ты была счастлива, только когда все суетились вокруг тебя и баловали. У тебя противоестественная потребность во внимании, но я больше не буду потакать твоим прихотям. — Он обнял Илис и равнодушно взглянул на Арабеллу. — Что бы между нами ни было, сейчас это похоронено и предано забвению. Илис — единственная, кого я буду любить, пока смерть не разлучит нас. И мне легко любить ее. Она станет матерью нашего ребенка, и изо дня в день я буду дарить ей свою любовь и уважение. И вместе мы забудем о том, что когда-то встречались с тобой.
Арабелла словно в тумане вышла из комнаты и побрела по коридору. Максим немедленно закрыл дверь. Он покачал головой, не в силах не сочувствовать ей. Ведь этой женщиной владеет страстное желание, но это желание не способен утолить ни один мужчина.
Глава 30
Максим, медленно поднимавшийся по лестнице, пытался побороть владевшие им гнев и негодование по отношению к Эдварду. Ему стоило огромных усилий подготовить себя к встрече, но как только он вошел в комнату Эдварда и увидел жалкую тень того, кто некогда был его противником, ярость и раздражение сразу же исчезли, уступив место состраданию. Охватившая Максима жалость вытеснила из его сердца горечь, столько месяцев отравлявшую существование. Небывалое умиротворение охватило его и позволило прийти к пониманию того, что он нашел свое счастье именно благодаря лживости и порочности своего врага. Если бы не Эдвард со своими грязными наветами, он бы никогда в жизни не познал той радости и восторга, которые дарила ему Илис.
Изумленный тем, что сейчас открылось ему, Максим положил руку на плечо Илис. Его взгляд потонул в ее глазах, светившихся любовью.
— Я должен признать, любимая, что Эдвард оказал мне огромную услугу, — проговорил он. — Я нашел истинное сокровище… женщину, встретить которую было моей самой заветной мечтой… женщину, которая стала исполнением всех моих желаний.
— Сеймур? — донесся со стороны кровати неуверенный шепот, и они повернулись к Эдварду.
Он попытался сесть, но это оказалось ему не под силу. Он со вздохом рухнул на постель и в следующее мгновение пришел в крайнее изумление, потому что Максим приподнял его и подложил под спину подушки.
— Я молился, чтобы ты вернулся, — произнес он.
Максим посмотрел на Илис, которая покачала головой, выразив тем самым свое удивление словами дядюшки. Он нахмурился, озадаченный таким поворотом событий, и обратился к Эдварду:
— Почему ты молился, чтобы я вернулся, Эдвард?
— Меня мучают… угрызения совести, — слабым голосом проговорил тот. — Я обвинил тебя… чтобы скрыть свидетельства собственного преступления. Это я виноват в гибели агента.
— Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь, Эдвард? — Максим меньше всего ожидал услышать подобное предсмертное признание. — Как ты убил его?
— Выслушай меня! — задыхаясь, взмолился Эдвард. — Я не убивал его, я только виноват в его смерти. Если бы не я, он бы, возможно, остался жив.
— Объясни, — потребовал Максим. — Я должен знать, что произошло той ночью.
Запавшие глаза Эдварда, полуприкрытые морщинистыми, почти прозрачными веками, обратились на Максима. Эдвард собирался с силами, чтобы пройти через тяжелое для него испытание.
— Я следил за Рэмси… хотел узнать, что он задумал. — Его голос, звучавший монотонно и немного в нос, походил на жалобные стенания. — Ходили слухи, что у него где-то припрятано огромное богатство, и я хотел своими глазами увидеть, где именно, но одна мысль, что надо идти в Стиллиардс, наводила на меня ужас. Поэтому я прятался в зарослях на берегу и ждал, когда он направится к своей лодке… и всегда при нем был сундук.
Эдвард судорожно задышал. Чувствовалось, что ему трудно набрать в грудь воздуха. Максим приподнял его и поднес стакан воды к бесцветным губам. Сделав большой глоток, Эдвард благодарно кивнул и откинулся на подушки. Теперь он был в состоянии продолжать свой рассказ:
— Королевский агент несколько раз видел, как я прячусь в кустах, и в тот день, когда он прибыл в Бредбери, чтобы поговорить с тобой, он узнал во мне того, за кем следил. Он обвинил меня в участии в заговоре против королевы. Бог свидетель, это было не так, но агент не желал ничего слушать и схватил меня. — Запавшие глаза старика молили о понимании. — Я оттолкнул его, но он зацепился за ковер и упал как подкошенный, сильно ударившись головой о камин. Кровь из него хлестала, как из зарезанной курицы. Внезапно я услышал твои шаги и спрятался на балконе. — Эдвард смотрел на свои ноги, укрытые стеганым одеялом. Он боялся встречаться с Максимом взглядом. — Да, только я виноват в случившемся, — после некоторой паузы добавил он.
— Агент был еще жив, когда я склонился над ним, — заметил Максим. — Почему ты утверждаешь, что виноват во всем?
— Если бы мы с ним не подрались и если бы я не убежал, заслышав твои шаги, его бы не убили. Не будь агент ранен, он вполне мог бы постоять за себя… Если бы ты остался подле него… его бы не убили. Да, именно я виноват во всем.
— Тебе незачем просить отпущения грехов, Эдвард, ведь ты не имеешь никакого отношения к убийству, — возразил Максим. — Ты оклеветал меня, чтобы обелить себя, но твоя подлость обернулась мне во благо, поэтому я прощаю тебя. Я могу только предположить, что тобой или мной руководила некая более мудрая сила, и я счастлив, что все произошло именно так.
— Что ты собираешься делать? — прошептал Эдвард.
— Королева вернула мне титул и собственность. Утром я поеду в Бредбери.
— Кажется, мой конец уже близок, поэтому у меня осталось мало времени, чтобы порадоваться за тебя. — Эдвард, испытывавший облегчение при мысли, что его совесть теперь чиста, глубоко вздохнул. Неожиданно он схватился руками за живот. — О Кэсси… Кэсси! — Он заметался по постели. — Где моя прекрасная Кассандра? Почему в последнее время ее нет возле меня? — с мукой в голосе произнес он.
— Дядя Эдвард, — проговорила Илис, накрывая ладонью руку Эдварда, — вам известно, что она делала с вами?
— Да, знаю! — Старик корчился от невыносимой боли, по его лицу струился пот. Проведя по щеке костлявой рукой, он процедил сквозь судорожно сжатые зубы: — Она прижимала мою голову к своей мягкой груди, когда я мучился от адских резей. Она облегчала мои страдания и готовила мне укрепляющий настой! Да! Настой! — Он указал пальцем на стоявший на столике крохотный пузырек из зеленого стекла. — Передай мне его, девочка моя.
Поднеся пузырек к свету, Илис принялась рассматривать густую жидкость, потом открыла крышку и понюхала. В нос ударила страшная вонь. Максим взял у нее пузырек и, обмакнув в жидкость палец, попробовал ее на язык. Его лицо исказила гримаса отвращения, и он, вернув склянку жене, тщательно вытер язык и губы, потом наклонился и стал всматриваться в бледное лицо Эдварда. Он взглянул на руки старика и заметил на подушечках пальцев такие же пятна, как под глазами.
— Не знаю, читал ли ты труды Аристотеля или Плиния Старшего, но это не имеет значения. Сомневаюсь, что тебе, Эдвард, известно, что находится в пузырьке. Кристаллы, которые плавают в жидкости, иногда находят в рудниках в Германии. Я слышал, что женщины пьют их настой, чтобы отбелить кожу, но это чрезвычайно опасно и может привести к смерти.
— Будьте вы оба прокляты! Моя возлюбленная Кассандра никогда бы… Она божилась, что лечила этим настоем своего первого мужа… — Эдвард замолчал, вспомнив, какая судьба постигла Бардольфа Редборна. У него от изумления отвисла челюсть. Не обладая особой сообразительностью, он все же смог сопоставить факты. — Но зачем?
Илис нежно погладила руку старика.
— Вы помните, что в день вашей свадьбы подписали брачный договор?
Эдвард встревоженно нахмурился:
— Я смутно помню, как расписывался на каких-то бумагах, но у нас не было никакого договора.
— Кассандра утверждает, что у нее есть такой документ, — сообщила Илис. — Возможно, вы не знали, что подписываете.
— А что в нем говорится? — спросил Эдвард. Ему было больно думать о пьянках, после которых он с трудом приходил в себя, ничего не помня из того, что делал накануне.
— Что Кассандра наследует всю вашу собственность, — ответила девушка.
— Черт! Она ничего не получит! — Схватив Илис за руку, он попытался подняться. — Я не потерплю такого обмана!
Максим взял его за плечо и заставил лечь.
— Тебе лучше поберечь силы ради Арабеллы, Эдвард. Ты должен написать завещание, по которому все оставляешь ей.
— Приведите мне поверенного, — взмолился старик. — И побыстрее. — Он опять нахмурился и задумался о чем-то. — Да, но после того как королева вернула тебе владения и титул, у меня не осталось ни пенни, мне просто нечего завещать своей дочери. — Его лицо внезапно разгладилось. — Ничего страшного. У нее достаточно большое состояние. Реланд оставил ей все земли и деньги.
Максим и Илис удалились в свою комнату и заперли дверь. Прислонившись к косяку, Максим обнял жену и приник к ней в страстном поцелуе. Его пальцы перебирали ее волосы, водопадом струившиеся по спине. Вскоре шелковое платье было расстегнуто и вместе с нижними юбками сброшено на пол. Со смущенной улыбкой Илис принялась снимать одежду с Максима, жадный взгляд которого скользил по ее обнаженному телу. Он с восхищением взирал на пышную грудь жены, на ее округлые бедра.
— Не гаси, — попросил он, когда Илис направилась к лампе. — Я хочу освежить в памяти то, чем всегда любовался.
— Ты так много забыл? — поддразнила мужа Илис, лукаво улыбнувшись ему.
На его губах появилась самодовольная усмешка.
— Ваш образ навеки запечатлен в моей памяти, мадам. Вам нечего бояться, что я забуду вас.
Максим снял панталоны, оставшись в длинных, до талии, чулках, и Илис увидела, как под тонкой тканью напряглась его плоть. Он шагнул к ней и остановился, устремив на нее горевший желанием взгляд. Наконец он приблизился вплотную и прижался губами к нежному плечику жены. Потом его губы скользнули к ее груди, и у Илис вырвался стон. Когда язык Максима коснулся ее соска, всем ее существом овладело непередаваемое наслаждение, и она полностью отдалась этому чувству. Кровать словно манила их, и Максим, подхватив жену на руки, опустил ее на тонкие простыни и лег сверху. Она с восторгом приняла его в себя, и ее движения преисполнились страстного нетерпения. Она отвечала ему с пылкостью влюбленной женщины, в полной мере отдающей свою любовь.
Всю ночь Илис и Максим провели, вновь познавая друг друга. Когда забрезжил рассвет, в дверь постучали. Илис спряталась под подушку, чтобы не слышать этого постороннего звука, вырывавшего ее из приятной неги.
— Госпожа? Вы проснулись? Вы велели разбудить вас пораньше, чтобы успеть до полудня добраться до Бредбери. Я принесла завтрак.
Из-под подушки донесся приглушенный стон, и Максим, рассмеявшись, прикрыл жену одеялом. Он накинул халат и открыл дверь, чтобы взять у горничной поднос, потом плечом закрыл дверь.
— Вставай, любимая, — произнес он, ставя поднос между ними. — Мне не терпится вернуться домой. Ты поспишь в лодке.
Он улыбнулся, вспомнив о прошедшей ночи. Его сердце наполнилось нежностью. В то время как большинство женщин относились к своим супружеским обязанностям с полным равнодушием и абсолютно без всякого интереса, Илис проявила не меньшее, чем он сам, жгучее желание исследовать все грани любви. Их близость доставляла ей удовольствие, а ее смелость в проявлении страсти только сильнее возбуждала его. Признаться, ни одной женщине не удавалось столь искусно и прочно завладеть его сердцем. Он действительно был полностью околдован своей молоденькой женой.
— Вставай, родная моя, тебе обязательно надо подкрепиться после такой бурной ночи, — проговорил он. — Тут есть маринованный лосось, творог, сметана и пирожные с яблоками и изюмом.
Он наклонился и, приподняв угол подушки, заглянул под нее. На него лукаво смотрел один глаз, остальная часть лица Илис была скрыта разметавшимися волосами. Она опять застонала и зарылась в матрац, что вызвало у Максима новый взрыв хохота.
— Стыдно, сэр, — пробормотала девушка. — Всю ночь я следовала за вами в океане нашей страсти, и теперь у меня нет сил, чтобы поесть, одеться и отправиться в путь. Молю вас, не будьте так жестоки. Дайте мне еще немного понежиться и прийти в себя. Разве вы забыли, что я ношу вашего ребенка? Разве это не повод, чтобы проявить немного снисхождения?
Максим погладил ее по спине и улыбнулся:
— Твои доводы убедили меня. Мне нечего возразить. Поэтому разрешаю тебе поспать, пока я буду одеваться. Тебе не помешает, если я приму ванну?
— О, это доставит мне огромное удовольствие, — пробурчала Илис, вырывая у него угол подушки и прячась от света.
Максим решил повременить с едой и дождаться жены. Задвинув полог кровати, он приказал слугам приготовить ванну и вскоре уже наслаждался плодами их рвения.
Наконец Илис проснулась и нетвердыми шагами приблизилась к ванне. Она откинула упавшие на лицо волосы. Максим любовался ее стройным телом, купавшимся в розовых лучах поднимавшегося солнца. Когда она наклонилась к нему и легко коснулась губами его губ, он придержал ее мокрой рукой, продлив тем самым поцелуй.
Внезапно дверь без всякого стука распахнулась, и в комнату ворвалась Арабелла. На Илис обрушился стремительный поток слов:
— Илис, я только что узнала! Моя дорогая подруга поднялась еще до рассвета и приехала ко мне, чтобы сообщить эту новость! Максим вернулся…
Ее голос замер, и она резко остановилась, только сейчас заметив их. Ошеломленная и шокированная тем, что предстало ее взору, она несколько мгновений таращилась на застывшую пару. Илис не шевелилась, изумленная появлением сестры. Максим же спокойно встретил полный ужаса взгляд Арабеллы.
— Теперь я понимаю, что мне не следовало бы забывать об осторожности. Надо было запереть дверь, — заметил он.
— Что здесь происходит? — закричала Арабелла.
— А как тебе кажется? — Он повел рукой, как бы привлекая внимание Арабеллы к тому, что находилось перед ней. — Я принимаю ванну, и моя жена собиралась присоединиться ко мне.
— Твоя жена? — Ее крик перешел в вопль. — Но ведь ты любил меня! Ведь в прошлом году ты приехал, чтобы увезти меня, так?
— Так, — подтвердил Максим. — Но мои люди перепутали тебя с Илис.
Арабелла поспешно запахнула ворот халата, сообразив, что ее худоба и плоская грудь производят удручающее впечатление на фоне пышной груди Илис, скрытой массой золотисто-рыжих волос. Она не могла отрицать, что ее соперница отличается удивительной красотой, и испытала облегчение, когда та прикрылась халатом.
Однако Арабелла упрямо отказывалась признать, что глупейшая ошибка навсегда лишила ее любви Максима.
— Мне это известно, но разве я могла предположить, что ты забудешь о любви и верности и возьмешь… эту… эту…
— Думай, что говоришь, Арабелла, — нахмурившись, предупредил ее Максим. — Вся вина лежит на мне, поэтому я не желаю слышать гадости в адрес Илис. Она абсолютно ни в чем не виновата.
— Не виновата? — фыркнула Арабелла, устремляясь к ним. — А у меня создалось впечатление, что эта невинная маленькая шлюшка с радостью запрыгнула к тебе в постель! — Ее взгляд скользнул по широким плечам Максима и опустился вниз, к воде. Она впервые видела его обнаженным и не могла не признать, что на фоне дородного Реланда он выглядел как живой греческий бог с золотистой кожей.
Вздернув брови, Максим опустил руку между ног и с вызывающим видом произнес:
— Что бы ты там ни нашла, это уже принадлежит Илис.
Казалось, его заявление только подстегнуло Арабеллу, и она разразилась новым потоком обвинений в адрес Илис:
— Она украла тебя у меня! Она заняла мое место! Она не имеет на это права!
— А кто дал тебе право стоять здесь и обвинять нас? — возмутился Максим.
Он переступил через край ванны и завернулся в полотенце, чтобы скрыться от ее ищущего взгляда.
Арабелла следила за ним с отвисшей челюстью.
— Но ведь я была твоей невестой.
— Как же быстро вы забыли об этом, графиня! — Он с нажимом произнес ее титул. — Ты теперь вдова Реланда Хаксфорда. Выйдя за него замуж, ты тем самым перечеркнула все обещания, что мы давали друг другу. День или два поплакав обо мне, ты через неделю обручилась с другим.
— Твоя смерть была одним из тех несчастий, что мне пришлось пережить, — печально проговорила Арабелла. — Мне уготовано страдать всю жизнь! Все мои поклонники погибли трагической смертью. Но, видимо, этого оказалось мало. Теперь умирает мой отец.
Максим пристально смотрел на Арабеллу. Ее характер раскрылся ему во всей своей сути. Он вспомнил, сколько раз она намеренно привлекала всеобщее внимание к обрушившимся на нее несчастьям. Неожиданно он сообразил, что она всегда стремилась играть роль мученицы, заставляя окружающих выражать ей свои соболезнования. С самого начала эта склонность Арабеллы вызывала у него тревогу, просто он не отдавал себе в этом отчета. Более того, чтобы добиться от отца каких-нибудь уступок и поблажек, она нередко делала вид, будто погружена в меланхолию. И, получив желаемое, в мгновение ока обретала хорошее расположение духа.
— Подозреваю, ты просто упивалась своими несчастьями, Арабелла, — наконец произнес Максим, — или, вернее, тем вниманием, что уделяли тебе окружающие, сочувствовавшие твоему горю. Ты была счастлива, только когда все суетились вокруг тебя и баловали. У тебя противоестественная потребность во внимании, но я больше не буду потакать твоим прихотям. — Он обнял Илис и равнодушно взглянул на Арабеллу. — Что бы между нами ни было, сейчас это похоронено и предано забвению. Илис — единственная, кого я буду любить, пока смерть не разлучит нас. И мне легко любить ее. Она станет матерью нашего ребенка, и изо дня в день я буду дарить ей свою любовь и уважение. И вместе мы забудем о том, что когда-то встречались с тобой.
Арабелла словно в тумане вышла из комнаты и побрела по коридору. Максим немедленно закрыл дверь. Он покачал головой, не в силах не сочувствовать ей. Ведь этой женщиной владеет страстное желание, но это желание не способен утолить ни один мужчина.
Глава 30
Бредбери-Холл утопал в цветах. Они росли вдоль дорожек, на лужайках и на ухоженных клумбах, образуя яркие красочные мазки на фоне изумрудной зелени. Они были так прекрасны, что хотелось зарыться в них лицом и вдыхать, вдыхать их аромат. Прошла почти неделя с тех пор, как Илис приехала в Бредбери, но она все еще продолжала восхищаться красотой дома и прелестью вновь ожившего после зимы сада. Хотя в Бредбери-Холле теперь жили Николас, Джастин и рыцари Кеннет и Шербурн, ей удалось выкроить немного времени, чтобы поработать в саду. Теперь Илис носила одежду — юбки, блузки, кружевные корсажи — в деревенском стиле и подбирала для нее яркие весенние цвета. Шляпки с широкими полями и длинными лентами не только защищали кожу от солнца, но и подчеркивали красоту ее лица. Поэтому она привлекала к себе гораздо больше внимания, чем цветы, которыми так восхищалась.
Казалось, пружина, стягивавшая душу Максима, начала постепенно раскручиваться. Вскоре исчезло напряжение, владевшее им в течение многих месяцев. Его смех все чаще оглашал дом. Он наслаждался обществом друзей, заботливостью жены и просто сознанием, что он дома. Иногда им с Илис удавалось немного погулять по саду. Когда Максим оставался дома, они были неразлучны. Все уже знали, что если появился один из них, наверняка где-то рядом другой. Однако, когда дела вынуждали его уехать, он всей душой рвался домой, заставляя Эдди буквально нестись по воздуху. Максиму, никогда прежде не испытывавшему столь сильного и всепоглощающего чувства, не терпелось поскорее оказаться в уютной атмосфере дома и отгородиться от всего мира в спальне, где царствовала любовь.
Однажды утром, в среду, когда Илис собирала цветы для букетов, чтобы украсить комнаты, к дому подкатил запряженный четверкой экипаж, который сопровождали два всадника. С запяток спрыгнул лакей и, открыв дверцу, подал руку пожилой даме. Она была седа и худа и опиралась на трость, однако, несмотря на свой возраст, не утратила элегантности и умения красиво одеваться, что не всегда удавалось и более молодым женщинам. Ее темно-зеленое платье украшал плоеный воротник с оборкой из кружев. Туалет дополняла задорная шляпка, приколотая к замысловатой прическе. Глаза дамы, искрящиеся и полные жизни, остановились на приближавшейся Илис. Не было сомнения, что во взгляде незнакомки отражались сердечность и доброжелательность.
— Меня зовут Анна Холл, я графиня Резерфорд. А вы, дорогая?..
Взволнованная девушка поспешно присела в реверансе.
— Я Илис Сеймур, маркиза Бредбери.
В синих глазах графини зажглось нетерпение.
— Как я поняла, у вас находится ожерелье, которое я должна опознать. Могу я взглянуть на него?
— Конечно, графиня, — отозвалась Илис и грациозным жестом указала на массивную входную дверь. — Вы не будете так любезны пройти в дом?
— С удовольствием, дорогая.
Илис обогнала гостью и открыла перед ней дверь. Остановившись возле Илис, она с улыбкой оглядела утонченное личико девушки и кивнула:
— У вас удивительная внешность, дорогая, такое впечатление, будто вы излучаете свет. Позволю себе предположить, что вы несете радость и умиротворение всем, кто вас окружает. Ваш муж, должно быть, очень счастлив с вами.
Нежные щечки Илис залил яркий румянец, на ее губах появилась смущенная улыбка.
— Надеюсь, миледи.
От графини не укрылся счастливый блеск в глазах Илис. Она поняла значение произнесенных слов.
— Значит, вы его любите.
— Очень, — подтвердила Илис.
Графиня похлопала ее по руке.
— Тогда мне незачем спрашивать, счастливы ли вы. Я это и так вижу.
— Да, миледи.
— Зовите меня Анной, дорогая. — Графиня указала тростью на дверь, которую придерживала Илис. — Может, мы войдем в дом?
— Да, конечно! — рассмеялась Илис и провела графиню в огромный зал.
Она велела служанке приготовить чаю и прохладительных напитков и побежала наверх, в спальню, за ожерельем. Она ступала по тем же каменным ступеням, на которых столкнулась с Максимом и узнала его. Воспоминание так взволновало ее, что она была вынуждена остановиться, чтобы перестала кружиться голова. Наверное, она никогда не поймет, как Максим умудрялся без всякого усилия взбегать по этой лестнице. У него даже дыхание не учащалось. А спускался Максим с такой скоростью, что она — в тех случаях, когда он нес ее на руках, — от страха вцеплялась ему в плечи. Девушка не сомневалась, что он делает это нарочно: ведь стоило ей испуганно прижаться к нему, у нее над ухом раздавался веселый смех.
Илис вернулась с ожерельем. Теперь она уже не испытывала неловкости, охватившей ее при появлении графини, однако ее лицо так и осталось бледным. Когда она появилась в зале, графиня с беспокойством взглянула на нее и уже было собралась встать, чтобы помочь девушке, но Илис, догадавшись о ее намерениях, со слабой улыбкой покачала головой.
— Это просто легкое недомогание, — проговорила она. — Я слишком быстро поднималась по лестнице.
— Вы уверены, что все в порядке? — с тревогой спросила Анна.
Илис кивнула и на раскрытой ладони подала графине ожерелье. Взгляд Анны упал на украшение, и она, тихо вскрикнув, отставила трость и дрожащими пальцами вынула из ридикюля монокль в золотой оправе. Потом она принялась внимательно изучать выполненную эмалью миниатюру. Спустя мгновение она прижала ожерелье к груди и подняла глаза к высокому потолку. На ее морщинистом лице появилось счастливое выражение.
— Наконец-то! — прошептала она. Она сморгнула навернувшиеся слезы, которые потекли по щекам, оставляя за собой влажный след. — Вы говорите, что это ожерелье было при вашей матушке, когда ее нашли?
— Так мне рассказывали, — ответила Илис. — Она лежала в корзине на ступенях церкви на ферме Стэмфордов.
— Ожерелье принадлежало моей дочери, — дрожащим голосом произнесла Анна. — Вы очень похожи на нее, и я уверена, что вы дочь моей внучки, которую похитили у нас много лет назад.
Илис улыбнулась, ее глаза радостно заблестели.
— В расположенном неподалеку доме моего отца висит портрет мамы, — с горячностью принялась рассказывать она. — Я уже послала за ним слугу. Он должен быть здесь со дня на день. Меня предупредили, что вы можете приехать, и я решила, что вам захочется узнать, как выглядела ваша внучка, Дейрдра.
— Так они назвали вашу матушку? — поинтересовалась графиня. Илис кивнула. — А мы дали ей имя Кэтрин.
— Надеюсь, вы побудете некоторое время у нас? — пригласила ее девушка. — Столько, сколько пожелаете.
— С удовольствием, дорогая, — согласилась Анна. — Мне бы хотелось поближе познакомиться с вами, узнать вас, а это займет немало времени. Нам нужно о многом поговорить.
Услышав шаги в коридоре, Илис вскочила.
— Это мой муж, — радостно сообщила она. — Вы обязательно должны познакомиться с ним.
Анна засмеялась и указала на портрет Максима, висевший над камином.
— Ни одна женщина, хоть раз побывавшая при дворе, не упустила возможности познакомиться с таким красавцем, как лорд Сеймур. Я не так стара, чтобы не восхищаться галантными кавалерами, которыми окружила себя Елизавета. Как вам известно, у нее глаз наметан на красивых мужчин.
Казалось, пружина, стягивавшая душу Максима, начала постепенно раскручиваться. Вскоре исчезло напряжение, владевшее им в течение многих месяцев. Его смех все чаще оглашал дом. Он наслаждался обществом друзей, заботливостью жены и просто сознанием, что он дома. Иногда им с Илис удавалось немного погулять по саду. Когда Максим оставался дома, они были неразлучны. Все уже знали, что если появился один из них, наверняка где-то рядом другой. Однако, когда дела вынуждали его уехать, он всей душой рвался домой, заставляя Эдди буквально нестись по воздуху. Максиму, никогда прежде не испытывавшему столь сильного и всепоглощающего чувства, не терпелось поскорее оказаться в уютной атмосфере дома и отгородиться от всего мира в спальне, где царствовала любовь.
Однажды утром, в среду, когда Илис собирала цветы для букетов, чтобы украсить комнаты, к дому подкатил запряженный четверкой экипаж, который сопровождали два всадника. С запяток спрыгнул лакей и, открыв дверцу, подал руку пожилой даме. Она была седа и худа и опиралась на трость, однако, несмотря на свой возраст, не утратила элегантности и умения красиво одеваться, что не всегда удавалось и более молодым женщинам. Ее темно-зеленое платье украшал плоеный воротник с оборкой из кружев. Туалет дополняла задорная шляпка, приколотая к замысловатой прическе. Глаза дамы, искрящиеся и полные жизни, остановились на приближавшейся Илис. Не было сомнения, что во взгляде незнакомки отражались сердечность и доброжелательность.
— Меня зовут Анна Холл, я графиня Резерфорд. А вы, дорогая?..
Взволнованная девушка поспешно присела в реверансе.
— Я Илис Сеймур, маркиза Бредбери.
В синих глазах графини зажглось нетерпение.
— Как я поняла, у вас находится ожерелье, которое я должна опознать. Могу я взглянуть на него?
— Конечно, графиня, — отозвалась Илис и грациозным жестом указала на массивную входную дверь. — Вы не будете так любезны пройти в дом?
— С удовольствием, дорогая.
Илис обогнала гостью и открыла перед ней дверь. Остановившись возле Илис, она с улыбкой оглядела утонченное личико девушки и кивнула:
— У вас удивительная внешность, дорогая, такое впечатление, будто вы излучаете свет. Позволю себе предположить, что вы несете радость и умиротворение всем, кто вас окружает. Ваш муж, должно быть, очень счастлив с вами.
Нежные щечки Илис залил яркий румянец, на ее губах появилась смущенная улыбка.
— Надеюсь, миледи.
От графини не укрылся счастливый блеск в глазах Илис. Она поняла значение произнесенных слов.
— Значит, вы его любите.
— Очень, — подтвердила Илис.
Графиня похлопала ее по руке.
— Тогда мне незачем спрашивать, счастливы ли вы. Я это и так вижу.
— Да, миледи.
— Зовите меня Анной, дорогая. — Графиня указала тростью на дверь, которую придерживала Илис. — Может, мы войдем в дом?
— Да, конечно! — рассмеялась Илис и провела графиню в огромный зал.
Она велела служанке приготовить чаю и прохладительных напитков и побежала наверх, в спальню, за ожерельем. Она ступала по тем же каменным ступеням, на которых столкнулась с Максимом и узнала его. Воспоминание так взволновало ее, что она была вынуждена остановиться, чтобы перестала кружиться голова. Наверное, она никогда не поймет, как Максим умудрялся без всякого усилия взбегать по этой лестнице. У него даже дыхание не учащалось. А спускался Максим с такой скоростью, что она — в тех случаях, когда он нес ее на руках, — от страха вцеплялась ему в плечи. Девушка не сомневалась, что он делает это нарочно: ведь стоило ей испуганно прижаться к нему, у нее над ухом раздавался веселый смех.
Илис вернулась с ожерельем. Теперь она уже не испытывала неловкости, охватившей ее при появлении графини, однако ее лицо так и осталось бледным. Когда она появилась в зале, графиня с беспокойством взглянула на нее и уже было собралась встать, чтобы помочь девушке, но Илис, догадавшись о ее намерениях, со слабой улыбкой покачала головой.
— Это просто легкое недомогание, — проговорила она. — Я слишком быстро поднималась по лестнице.
— Вы уверены, что все в порядке? — с тревогой спросила Анна.
Илис кивнула и на раскрытой ладони подала графине ожерелье. Взгляд Анны упал на украшение, и она, тихо вскрикнув, отставила трость и дрожащими пальцами вынула из ридикюля монокль в золотой оправе. Потом она принялась внимательно изучать выполненную эмалью миниатюру. Спустя мгновение она прижала ожерелье к груди и подняла глаза к высокому потолку. На ее морщинистом лице появилось счастливое выражение.
— Наконец-то! — прошептала она. Она сморгнула навернувшиеся слезы, которые потекли по щекам, оставляя за собой влажный след. — Вы говорите, что это ожерелье было при вашей матушке, когда ее нашли?
— Так мне рассказывали, — ответила Илис. — Она лежала в корзине на ступенях церкви на ферме Стэмфордов.
— Ожерелье принадлежало моей дочери, — дрожащим голосом произнесла Анна. — Вы очень похожи на нее, и я уверена, что вы дочь моей внучки, которую похитили у нас много лет назад.
Илис улыбнулась, ее глаза радостно заблестели.
— В расположенном неподалеку доме моего отца висит портрет мамы, — с горячностью принялась рассказывать она. — Я уже послала за ним слугу. Он должен быть здесь со дня на день. Меня предупредили, что вы можете приехать, и я решила, что вам захочется узнать, как выглядела ваша внучка, Дейрдра.
— Так они назвали вашу матушку? — поинтересовалась графиня. Илис кивнула. — А мы дали ей имя Кэтрин.
— Надеюсь, вы побудете некоторое время у нас? — пригласила ее девушка. — Столько, сколько пожелаете.
— С удовольствием, дорогая, — согласилась Анна. — Мне бы хотелось поближе познакомиться с вами, узнать вас, а это займет немало времени. Нам нужно о многом поговорить.
Услышав шаги в коридоре, Илис вскочила.
— Это мой муж, — радостно сообщила она. — Вы обязательно должны познакомиться с ним.
Анна засмеялась и указала на портрет Максима, висевший над камином.
— Ни одна женщина, хоть раз побывавшая при дворе, не упустила возможности познакомиться с таким красавцем, как лорд Сеймур. Я не так стара, чтобы не восхищаться галантными кавалерами, которыми окружила себя Елизавета. Как вам известно, у нее глаз наметан на красивых мужчин.