Вурц Дженни. Корабли Мериора

   Ветер играл тесемками короткой куртки Джирета и трепал колючую рыжую бороду. В его орехово-карих глазах отражалось южное небо, однако Диркен показалось, что этот странный парень видит сейчас совсем иную картину. Капитан нетерпеливо звякнула ножнами сабли. Джирет Валерьент, граф северных земель Ратана, словно очнувшись от забытья, произнес:
   — Если бы не мой господин, меня бы сейчас не было в живых.
   — А раз ты живой, так убери свою игрушку, пока не задел кого-нибудь.
   Диркен терпеть не могла высоких слов. Обернувшись, она задала трепку гребцам.
   — Что рты поразевали? Я не глазеть вас нанимала. Поднимайте шлюпку на борт, и поживей!
   — Значит, мы плывем в Иниш, — ухмыльнулся Джирет, и не подумав убирать кинжал. — И не говори, что ты делаешь это, жалея мою спину.
   — Да чтоб и на твоей спине вырос «шлюхин горошек»! Диркен злобно поглядела на Рыжебородого.
   — Твой высокородный дружок не оставил мне карт южного побережья. Так что, если не хочешь в равноденствие кормить собой крабов на рифах, моли Эта, чтобы в Шад-Дорне мы разжились хоть паршивой, но картой.
   Глаза Диркен, казалось, вот-вот воспламенят воздух. Повернувшись к матросам, капитан разразилась потоками отборнейшей брани, требуя лезть на мачты и поднимать паруса.
   И «Черный дракон» на всех парусах, подгоняемый игривыми попутными ветрами, поплыл на юг. Берег превратился в золотисто-зеленую полоску. Когда ветер менял направление и дул с суши, на палубе пахло цветущими деревьями и разогретой сосновой смолой.
   Шаддорн встретил их шквалистым ветром, проливным дождем и высокими волнами. Торговые суда сгрудились в тихих водах гавани, словно вареные крабы, брошенные на засол в бочку.
   — Тоже мне капитаны!
   Сердитая и промокшая Диркен спустилась к себе в каюту и сбросила плащ.
   — Глупцы до мозга костей! И трусы! Чуть ветер подул, дождь припустил — и все. Сбились в кучку, точно стадо испуганных баранов.
   Здесь Диркен пришлось временно прервать свою гневную тираду, поскольку кок принес ей миску с горячим супом.
   — Надо же! У них нет «карт на продажу»! Капитан с размаху погрузила ложку в суп, разбрызгав его по краям.
   — Все это вранье! Они не могут мне простить, что я обскакала их в эльтаирских гаванях и сбила им цены. Теперь хотят отыграться любым способом.
   Но как ни злилась Диркен, а драгоценные дни были потеряны. Чтобы не рисковать понапрасну, она приказала свернуть нижнюю часть парусов. «Черный дракон» превратился в скорохода в цепях. Впередсмотрящие зорко вглядывались в прибрежные воды, дабы избежать встречи с рифами и не посадить корабль на мель. С наступлением темноты приходилось вставать на якорь. Диркен, словно пантера, расхаживала по палубе и скрежетала зубами. Джирет проклинал жаркий и влажный южный воздух, от которого плесневела одежда и ржавело оружие. Он не позволял себе думать о собратьях по клану. Вести о том, что случилось в Джелоте, наверняка уже достигли Итарры, и все эти месяцы, пока он разыскивал Аритона, ратанские города готовились к войне.
   Наконец погода сжалилась над ними. Снова подули попутные ветры, и «Черный дракон», не отваживаясь удаляться от берега, увереннее поплыл в направлении Южной Гавани. Город этот втиснулся между прибрежными холмами и дубовыми рощами — предвестницами Селькийского леса. Над остроконечными крышами города стоял дым многочисленных смолокурен. Диркен еще не бывала в этих краях и легко могла заблудиться в лабиринте лавок и лавчонок улицы, которая, естественно, называлась Портовой. Однако местный матрос, которому капитан швырнула серебряную монету, взялся проводить ее туда, где торговали картами. Прицепив к поясу кривую саблю и добавив к ней небольшой арсенал кинжалов и ножей, Диркен сошла на берег. Матросы провожали ее тоскливыми взглядами: их суровая женщина на берег не пустила, велев чинить истрепанные ветрами паруса.
   На Портовой улице было шумно и людно. Между грохочущих телег сновали торговцы, предлагавшие тыквенные сосуды и корзины. Телеги везли гранит из эльсинских каменоломен. Вслед за ними ленивые мулы тащили повозки, нагруженные шелками из Ачаза и морскими раковинами из Тельзена, которые охотно покупали мебельщики. Возле верфи в сточных канавах плавали щепки. На распорках, словно скелеты драконов, высились остовы будущих кораблей. Под навесами трудились стеклодувы, рядом торговали змеиным ядом, фруктами и вонючим сыром. Сюда же санпаширские пастухи привезли молодых грациозных козочек.
   Отпихивая локтями уличных мальчишек, клянчащих «денежку», Диркен наконец достигла лавки, где торговали картами, и шумно ввалилась внутрь. За столом, в окружении гусиных перьев и пузырьков с разноцветными чернилами, сидел тщедушный, похожий на гнома старик. Его слезящиеся глазки с неподдельным любопытством уставились на странную посетительницу. Потом старик вдруг заулыбался в обвисшие усы.
   — Должно быть, ты пришла за картой южного побережья. Тебе ведь нужно плыть в Иниш?
   Диркен сурово посмотрела на старикашку, но тот лишь покачал изъеденным молью гусиным пером.
   — Думаю, ты единственный капитан женского пола во всей Этере. Ошибиться тут невозможно. Месяц назад молодой хозяин прислал письмо и деньги, попросив меня начертить для тебя карты.
   Старик нагнулся и стал шарить под столом, отбрасывая в сторону линейки, мотки бечевки и негодные перья. Наконец он извлек оттуда свиток пергамента, перевязанный ленточкой.
   — Вот тебе карта, милая дама. Передай от меня благодарность твоему учтивому хозяину.
   — Чтоб ему подавиться волосатыми яйцами Даркарона! — топнула ногой Диркен. — У меня нет хозяев. Я по чистой случайности оказалась в твоей лавке!
   — Напрасно ты на меня сердишься, — невозмутимо ответил ей старик. — Человек, заказавший для тебя карту, переполошил всех, когда пришел на наши верфи и объявил, что ему нужны лучшие корабельные мастера. Там кричали погромче, чем ты. Но он все равно добился того, чего хотел. Так ты берешь карту?
   Диркен осторожно взяла свиток, будто он был насквозь пропитан отравой. Не простившись со стариком, она вышла на улицу. Там она потрясла свиток, и из него выпала записка. Диркен сразу узнала четкий, уверенный почерк Аритона, ведь это он учил ее грамоте. Принц писал, что задолжал местной верфи, и просил отдать им два сундука с золотом и серебром. Сундуки нужно будет доставить в контору, помещавшуюся неподалеку от строения, занимаемого портовыми властями.
   — Ловко придумали, ваше высочество, — чужими руками своих вшей выкуривать! — процедила сквозь зубы Диркен. — Нет уж, принц Ратанский. Изволь-ка сам платить свои долги.
   Очевидно, Аритон отправил письмо не только картографу, но и владельцам верфи. Когда Диркен вернулась в гавань, она увидела лодку, привязанную к якорному канату ее корабля. В лодке сидел человек в ливрее.
   Можно догадаться, какие чувства испытывала капитан, видя, как сундуки с золотом и серебром покидают борт «Черного дракона». Потом лодка отчалила, и первым, кто попался Диркен на глаза, был Джирет. Он беззастенчиво восседал на крышке рундука, в котором хранились морские карты.
   — Дейлион тебе в задницу! — выругалась Диркен. — Твой господин всегда так обстряпывает свои делишки? Хитер, как ворюга!
   Джирет, точивший меч, даже не поднял головы и лишь пожал плечами. «А ведь этот — глазом не успеешь моргнуть, как полоснет мечом», — подумала капитан. Стоит только заикнуться, что у нее нет желания плыть в Иниш. Чем-то они с ним похожи. От этой мысли Диркен ехидно рассмеялась.
   — Можешь не волноваться, я доплыву до Иниша. Хотя бы ради того, чтобы высказать твоему выскочке-принцу все, что я о нем думаю.
   Глотнув воздуха, Диркен вызывающе добавила:
   — И тебе скажу, граф ты там каких-то земель или нет. Мой рундук с картами — не место твои железки точить. Пока не слезешь, мы будем торчать в этой вшивой гавани.
 
   «Черный дракон» дошел до Иниша накануне праздника весеннего равноденствия. По давней привычке встали так, чтобы в случае чего можно было быстро сняться с якоря и уйти. На сей раз Диркен не понадобилось потчевать своих матросов отборной бранью: не успела она и глазом моргнуть, как они уже успели свернуть паруса и спустить на воду шлюпки.
   — Откуда у них такая прыть? — изумился Джирет, стоя на палубе и разглядывая гавань. — Что ты им пообещала?
   Прислонившись к грот-мачте, Диркен смачно обгладывала жареную баранью ногу. Услышав вопрос, она простодушно улыбнулась.
   — Всего-навсего берег, где есть таверны и можно недурно поразвлечься, разыскивая твоего дорогого принца.
   — Не так уж мало! — со смехом согласился Джирет. — Жаль, что я не смог отправиться вместе с ними. Забавно было бы взглянуть, как твой первый помощник начнет крушить головы местным забулдыгам.
   — Моли Эта, чтобы обошлось без потасовок.
   Диркен прикрыла свои серые глаза, что-то пробормотала вполголоса и по матросской привычке швырнула обглоданную кость в сторону берега (неудивительно, что гавань Иниша кишела лоснящимися крысами).
   — Должна тебе сказать: нынче у моего помощника совсем не радужное настроение. От жары у него жуткий зуд и прыщи на его мужском достоинстве. Сам понимаешь: с такой игрушкой к милашкам не пойдешь. — У самой Диркен настроение тоже было далеко не радужным. Облизав бараний жир с пальцев, она заявила: — Когда мы разыщем твоего принца, мы вытрясем из него ответ, почему он слинял из Мериора. Ишь, обязательство у него в Инише! А перед нами, значит, нет обязательств? Мне вовсе не улыбалось тащиться сюда. Такому судну, как мое, на юге грузов не найти. Мой корабль здесь нужен не больше, чем дохлой шлюхе — колокольчик!
   — Не мне судить, почему мой господин покинул Мериор, — отозвался Джирет. Им вновь овладевало нетерпение. — Но его высочеству вряд ли понравятся вести с севера, которые он от меня услышит.
   — Ты еще разревись у меня на плече! — огрызнулась Диркен. — Тысячу раз проклинаю тот день, когда твой господин пересек мне дорогу.
   Матросы со смехом и скабрезными шутками прыгали в шлюпки. Одна за другой лодки понеслись к берегу по оранжево-красным от предзакатного солнца водам.
   Джирет остался стоять на палубе. Гордость не позволяла ему отсиживаться в каюте, хотя он прекрасно понимал, чем рискует. Хорошо еще, что на соседних кораблях не слышали его разговора с Диркен. Четкая, ясная речь сразу бы выдала в нем уроженца клана, что давало городским властям право казнить его без суда и следствия. Он оперся о влажные перила палубы. Ледяное спокойствие было лишь маской, за которой он прятал свои тревоги. Джирет вертел в руках поцарапанный, видавший виды кинжал. Оружие это досталось ему в качестве трофея: семь лет назад варвар снял его с пояса головореза, которого убил, мстя за гибель своих родных. Рыжебородый водил пальцем по острой кромке лезвия. Интересно, сохранился ли у Аритона Фаленского простенький детский ножик, который тогда он отдал принцу на память?
   Оранжево-красная гладь воды подернулась рябью. Почти у самого устья реки стояла водяная мельница. Лопасти ее колеса, поймав солнечный свет, ярко вспыхивали, будто были сделаны из блестящей слюды. Преследуемый крикливыми чайками, пролетел большой баклан. Ветер доносил с берега пряный запах корицы. Цвет воды вокруг стоящих кораблей незаметно изменился и стал почти лиловым. Уличная торговля в прибрежной части Иниша постепенно затихала. Монотонное пение грузчиков сменили свистки, какими обычно созывают матросов с местных барж и баркасов. Лаяли собаки. В сумеречном небе порхали ласточки-береговушки. Поскрипывали колеса ручных тележек, грохотали последние повозки, груженные бочками с элем. Рабочий люд торопился домой, но вовсе не затем, чтобы сесть возле очагов или завалиться спать. Вскоре они появятся снова: принаряженные, веселые, с факелами в руках. А на улицах уже успели поставить и теперь разжигали громадные жаровни. Под их медным брюхом потрескивали дрова, разбрасывая снопы шаловливых искр. На улочках, где располагались увеселительные заведения, зажглись масляные фонари. Вскоре желтые точки засветились и на палубах кораблей. Темные прибрежные воды покрылись причудливыми бликами.
   Окна башен городского замка сияли ярче портового маяка. Зазвенели лиранты и бубны уличных певцов. Наступил любимый в Инише праздник — день весеннего равноденствия. Время шумного, неистового веселья и буйства огней.
   На палубе «Черного дракона» огней не зажигали. Джирет ходил взад-вперед, словно тигр, запертый в клетку. С наступлением темноты он острее почувствовал, что находится во вражеском стане. Праздничная суматоха не приуменьшила опасности, просто никто не догадывался, что совсем рядом может находиться проникший в город «варвар».
   Нарочито громко хохотали портовые девицы. Им вторили хриплые мужские голоса. Взрывы хохота доносились и из балагана, где давали кукольное представление. Кое-кто из гребцов уже порядком нагрузился. Лодки сталкивались бортами, весла сдирали краску и мяли медную обшивку, но сейчас это вызывало не ругань, а пьяный смех. Иниш праздновал на суше и на воде.
   Джирету вспомнились праздничные весенние костры его детства. Он на мгновение представил, какие торжества могли бы происходить сейчас в Страккском лесу, не будь тогдашней бойни и не получи Аритон проклятия Деш-Тира. Потом, спохватившись, оборвал мысленную картину. Нечего думать о том, чего уже никогда не будет.
   Со стороны кормы к «Черному дракону» приблизилась лодка, битком набитая подгулявшими горожанами. Послышался громкий, визгливый смех, замелькали фонари. Гребцы стали колотить по медным пластинам погрузочной линии, требуя откупного.
   — Эй, хозяин! Если сам не хочешь веселиться, мы это сделаем вместо тебя. Слышишь? Кинь нам пару-другую монет, а не то мы поднимемся на борт и устроим веселье прямо на твоей палубе.
   Джирет отпрянул от перил, сжимая в руке кинжал. Он не решился прогнать даже этих пьяных гуляк. Невзирая на праздник, его вполне могли схватить. Замучить варвара насмерть — чем не потеха?
   Люди в лодке продолжали колотить веслами и кричать. Джирет молил Эта только об одном: чтобы остаться в живых и успеть сообщить своему господину о замыслах Лизаэра.
   — Что это еще за выводок ийятов? — послышалось из недр корабля.
   На палубу вылез грузный кок. В его мясистых руках был зажат суповой котел. Нагнувшись, толстяк угрюмо взглянул вниз. Гуляки поочередно прикладывались к бурдюку с вином и обсуждали, кто полезет первым. Добровольцев не нашлось, тогда они решили бросить жребий.
   Джирет помахал коку своим кинжалом. Тем временем внизу двое молодцов, которым достались короткие соломинки, всерьез готовились к поднятию на борт.
   — Камнями обвешаны, а еще отступного требуют. Совести у них нет, — вполголоса произнес Джирет.
   Кок обернулся к нему и подмигнул.
   — Убери свое лезвие, парень. Нам оно не понадобится. Сейчас мы им устроим праздник. У нас не постоялый двор, и наша Диркен гостей не любит.
   Подняв котел, кок проворно опрокинул его, вывалив содержимое вниз.
   Вначале раздался вскрик, потом вопль. Жирный суп с глухим стуком плюхнулся в лодку. Этот звук мгновенно заглушили отчаянные проклятия. Лодка рванулась прочь. Видимо, кто-то из гуляк сообразил, что обстрел горячим и выразительно пахнущим супом может повториться. Один из молодцов не устоял на ногах и свалился за борт. Он орал и колотил руками по воде, запутавшись в своих нарядах, как в водорослях. Кок с неподдельным интересом наблюдал за происходящим.
   — Давай побьемся об заклад, — предложил он Джирету. — Как по-твоему, сколько он еще будет барахтаться, пока догадается скинуть свою дурацкую шляпу?
   Джирет молчал. Нервы его были напряжены, будто туго натянутая арбалетная пружина. В это время с горе-пловцом поравнялся грузовой баркас.
   — Ну вот, сбил нам все удовольствие, — проворчал кок. С баркаса гуляке кинули веревку и велели крепко держаться.
   — Давай поменяем условия. Ставлю пять серебряных монет на то, что этот болван не удержит канат и утопнет по дороге, — предложил кок.
   Джирет вновь промолчал. В окружающем гвалте, среди множества голосов, долетавших с палуб кораблей и берега, его чуткое ухо безошибочно уловило знакомый голос.
   Впрочем, и кок тоже вовсе не был увлечен наблюдением за незадачливым гулякой.
   — Смотри-ка! Шлюпка, которую послала Диркен, возвращается!
   Корабельная шлюпка быстро проскользнула мимо освещенного баркаса. Матросы перестали грести, и шлюпка своим ходом плавно подошла к «Черному дракону». Отставив котел, кок сбросил вниз канат. Вскоре матросы вылезли на палубу, ругаясь, что им не спустили веревочный трап. Но даже ворчание не могло скрыть, насколько они довольны.
   — Любезная Диркен, достаточно было послать на берег записку, и меня бы разыскали.
   Голос был прежним, но звучал несколько по-иному, будто все эти годы Аритон специально учился говорить так, как принято в городах. И еще одну особенность сразу же подметил Джирет: голос его господина звучал куда беззаботнее, чем тогда, в Страккском лесу.
   Диркен громко расхохоталась.
   — Дельный совет, принц. Только я помню «Трехпалую чайку», а потому велела своим матросам притащить тебя сюда хоть на аркане.
   — Пусть будет по-твоему.
   Аритон Фаленский взялся за канат, готовясь подняться на палубу. Он и не догадывался, кто еще слушал сейчас его слова. Смеясь, принц продолжал:
   — Не скрою, на моих слушателей появление команды «Черного дракона» подействовало не хуже колесницы Даркарона. Однако я выполнил все свои обещания, и меня больше ничто не держит в Инише. Думаю, я все же не зря пробыл в этом городе.
   Аритон взялся за канат и легко поднялся на едва освещенную палубу. Сначала Джирет увидел знакомые черные волосы, а затем и знакомые черты лица, совсем не изменившегося за эти семь лет.
   Протиснувшись сквозь толпящихся матросов, Джирет опустился на колени и склонил голову перед тем, кого в последний раз видел у могилы своих погибших родителей.
   — Приветствую вас, ваше высочество наследный принц Ратана.
   Время остановилось.
   Пальцы Аритона вцепились в перила. У него перехватило дыхание, будто плечи ему придавил невыносимо тяжелый груз. Парень, стоящий перед ним, казался ему призраком, облекшимся в плоть. Лицо Джирета неузнаваемо изменилось, но на нем лежала все та же неизгладимая печать горя. Веселого настроения как не бывало. Вместе с Джиретом к принцу явилось напоминание об иных обязательствах, куда более тяжелых, чем те, что привели его в Иниш.
   Аритона обожгло пронзительной болью. Потом внутри что-то словно лопнуло, и боль сменилась неподдельной радостью.
   — Джирет! — воскликнул Повелитель Теней.
   Обхватив его запястья, Аритон поднял молодого варвара с колен. Он помнил его двенадцатилетним мальчишкой, а теперь обнаружил, что юноша успел перерасти своего принца на две головы.
   — Эт милосердный! Каол должен тобой гордиться. Ты теперь совсем похож на своего отца.
   Джирет заморгал. Как и Аритона, его захлестнула волна радости. И не только от встречи с наследным принцем. Главное, за эти годы принц ничего не забыл.
   — Ваше высочество, к концу года я достигну совершеннолетия. Я прошу оказать мне милость и, не дожидаясь этого времени, принять меня к себе на службу. У меня есть для вас важные известия, но я хочу сообщить их, уже будучи вашим подданным.
   С этими словами Джирет протянул Аритону кинжал — тот самый, что хранился у него со времен кровавой бойни в Страккском лесу.
   Такого на палубе «Черного дракона» еще не видели. Диркен вытянула шею. Матросы приутихли. Аритон принял кинжал. Тонкие пальцы, еще не остывшие после струн лиранты, коснулись лезвия. Каждый удар, нанесенный когда-либо этим кинжалом, каждая рана в чьем-то теле обожгли Фаленита. Прошлое не умерло, и сейчас, вопреки своему желанию, Аритон его пробудил.
   — Почту за честь, граф Валерьент, — сказал он Джирету. Совершенно равнодушный к тому, что ритуал требовал уединенности (правда, матросы перестали галдеть и с любопытством уставились на диковинное зрелище), потомок верховных королей Ратана, наследный принц Аритон Фаленский опустился на колени перед своим будущим подданным. С пронзительной четкостью выговаривая каждое слово (не зря Халирон учил его искусству дикции), Аритон произнес традиционную клятву наследного принца своему подданному, которого отныне брал под покровительство. Клятва заканчивалась словами:
   — И за принесенный тобой дар верного служения, за твою верность мне, знай же, граф Джирет Валерьентский, покровительство, оказываемое тебе, будет продолжаться до моего последнего вздоха, до тех пор, пока в моих жилах остается хоть капля крови. И да будет Даркарон мне свидетелем. Я возвращаю тебе этот кинжал. Возьми его как знак моего доверия, а вместе с кинжалом прими и мое искреннее благословение.
   Джирет помнил: когда семь лет назад Аритон приносил такую же клятву его отцу, наследный принц едва держался на ногах от измождения. Сейчас Повелитель Теней был полон сил. Улыбаясь, он поднялся с колен. Судьба соединила его и Джирета еще тогда, после страшной бойни в Страккском лесу. С этой минуты их узы стали несравненно крепче. И только Аритон и Джирет знали о магической силе, скрытой в словах древней клятвы. Ни Диркен, ни матросы об этом даже не догадывались.
   Местом разговора с Джиретом Повелитель Теней избрал штурманскую рубку «Черного дракона», куда самым дружеским тоном пригласил и Диркен.
   Капитан оставалась холодной как камень. Ей очень хотелось уйти, однако что-то удерживало ее в рубке. Стоя в пролете узкой лестницы, Диркен спросила:
   — А как быть с этим толстым пророком? Мои ребята наткнулись на него в одном веселом местечке. Если надо, я могу послать за ним своего помощника.
   Аритон выбрал себе место возле иллюминатора. За стеклом переливался огнями праздничный Иниш. Услышав вопрос, Фаленит махнул рукой.
   — Есть дела поважнее Дакара. К утру я так и так собираюсь покинуть Иниш. Пусть еще понежится в своей стихии.
   Появившийся юнга поправил фитили в висячих лампах и бесшумно скрылся за дверью.
   Наконец-то Джирет смог как следует рассмотреть своего господина. Аритон и в самом деле ничуть не изменился с того дня, когда они расстались в Страккском лесу. Джирет запомнил его изможденным и осунувшимся (впрочем, тогда так выглядели все уцелевшие бойцы деширских кланов). Нынче принц был воплощением спокойствия и самообладания. Молодой Валерьент разглядывал изысканный наряд менестреля с украшениями из серебра и оникса, шелковую рубашку с манжетами, доходящими почти до самых ладоней принца. Тогда они были покрыты мозолями. Сейчас мозоли оставались лишь на подушечках пальцев — неизбежные спутники музыканта. Джирет снова вспомнил про подаренный Аритону ножик. Интересно, на что бы он сгодился в теперешней жизни принца? Для лиранты ножик был бесполезен. Да и едва ли принц сохранил этот подарок.
   Трудно было поверить, что когда-то этот худощавый человек, словно рожденный для музыки и песен, силой магии безжалостно расправлялся с итарранской армией, спасая деширские кланы от полного истребления.
   Граф Валерьентский сел напротив, в своей простой куртке из некрашеной кожи. Нелепая в городе, в лесу такая одежда позволяла бойцу ничем себя не выдать. Даже тесемки были подобраны так, чтобы случайно не сверкнуть на солнце и не зашелестеть от ветра. Орехово-карие, с крапинками, глаза Джирета безотрывно глядели на принца, а по возмужавшим плечам вились локоны рыжих волос. Такие же волосы были у его покойной матери.
   Диркен не стала садиться. Она уперлась спиной в выступ переборки и сжалась, словно кошка, которой не удавалось целиком спрятаться от дождевых капель. Ей было не по себе от этой встречи и начавшегося разговора. Сдерживая закипавшую внутри злобу, Диркен слушала слова Джирета, переносившие Аритона туда, куда ему отчаянно не хотелось попадать снова.
   — Ваше высочество, Лизаэр собирает силы, чтобы двинуться на вас войной. Он ни на один день не прекращает своих приготовлений. Вопреки всем стараниям Каола, вести о джелотских событиях достигли Итарры.
   — Молву не остановишь,-сдержанно ответил Аритон. В свете масляных ламп его зеленые глаза казались почти черными. Самообладание давалось ему все труднее.
   — Скажи мне, Джирет, какой ценой вы купили эти несколько месяцев неведения? Сколько людей погибло?
   Джирет понял: принц спрашивал не о погибших бойцах кланов.
   Молодому Валерьенту стало тяжело выдерживать устремленный на него взгляд, но он был настоящим сыном своего отца и не дрогнул.
   — Об этом надо спрашивать Каола. Когда я отправлялся вас искать, на севере еще не знали о Джелоте. Сейчас разговор не об отдельных погибших. Армия Лизаэра угрожает гибелью моим соплеменникам и вашим подданным. Я хочу знать, можем ли мы рассчитывать на вашу помощь. Тогда будет ясно, скольким из нас удастся выжить.
   Джирет умолк, стиснув под столом тяжелые кулаки. Чувства, бушевавшие внутри, не прорвались наружу.
   — Сначала я хотел бы до конца выслушать твой рассказ, — тихо проговорил Аритон, угадавший состояние юноши. — Ты проделал долгий путь и вполне заслужил мое полное внимание. Прошу тебя, говори все, о чем собирался сказать.
   Джирет проглотил слюну, затем с деланой небрежностью пожал плечами.
   — Клянусь памятью своего отца: я так и знал, что вам не понравятся мои новости. Увы, у меня нет других. Госпожа Манолла шлет вам свое предостережение. В Авеноре усиленно муштруют солдат, обучая их всем видам боя. Это основная сила Лизаэра, которую можно быстро увеличить за счет наемников. Каол прикинул, что города Ратана сумеют выставить против вас тридцать пять тысяч солдат.