Андреева Юлия. Феникс

   «Тьфу, ну и гадость!» Морей отвернулся.
   – Билеты не забыл? Мы ждем тебя в субботу утренним рейсом! Я испеку твой любимый яблочный пирог, – напевно произнесла принцесса.
   Зверь побежал, мать и сын проводили его долгими взглядами.
   Мальчик первый поравнялся с убежищем воина, когда тот сделал верный выпад и схватил его, прижав острие меча к горлу.
   – Ваше высочество. – Язык не слушался, и Морей глотнул слюну. – Я не хочу никому причинять вреда. Мне надо с вами поговорить. – Он кивнул в сторону двери, но женщина, казалось, не понимала его, силы вдруг оставили ее, ноги подломились, и она без чувств рухнула на траву. Кое-как связав мальчика, Туим перенес Анну в дом.
   Было тихо, никто ничего не услышал. Он слегка нажал на точки под носом и между бровей женщины. Анна понемногу приходила в себя.
   – Где мой сын? – спросила она, едва открыв глаза.
   – Сын?! Наследный принц?! – Удача благоприятствовала Морею. Но женщина уже сама заметила ребенка и со слезами бросилась к нему, рыцарь железной рукой остановил ее:
   – Не сразу, ваше высочество. Для начала я хочу знать всё.
   – Я не скажу ни слова, пока вы не развяжете Германа!
   Слезы высохли, перед воином стояла королева и владычица Элатаса. Морей подчинился.
   – Ты уже был в этом доме, убил мою служанку. – Анна заметила, как избранный ею тон действует на гостя. – Ты пролил также и мою кровь. – Это обвинение грозило, по меньшей мере, смертью, но Туим не дрогнул.
   – Я не узнал вас, госпожа, – спокойно вымолвил он. – Прошу простить меня за это злодеяние, дело в том, что я гнался за опасным преступником. – Рыцарь подумал о странном парне, не очень-то он походил на мятежника или проигравшего гасителя, но нужно было придать себе веса. Меж тем женщина при последних словах побледнела и поднесла ладонь к глазам. Морей счел это хорошим знаком и продолжил. – Я счастлив видеть вас в добром здравии и позволю себе предложить помощь в возвращении трона.
   – Я бы хотела для начала узнать, откуда ты, какой славный родовой дуб несет на себе твое имя? – Давно забытые слова приветствия всплыли теперь сами собой из пучины ее памяти.
   – Я не назовусь, прекрасная госпожа, пока не получу полное прощение, а также разъяснение ситуации, в которой ты оказалась. Что произошло и что ты намерена делать дальше? – Воин поклонился.
   «Хитрый мерзавец».
   – Что ты хочешь услышать? Сестра назвалась моим именем, пока я… я… пока меня не было в Танаталатесе. А потом я спряталась здесь.
   – Где ты была?
   – Дьявол! Да как ты смеешь?!
   – Намерена ли ты вернуть власть, принадлежавшую тебе по праву рождения?
   – Нет!
   – Нет? – Морей посмотрел на нее с разочарованием, но в голове его уже зрел план.
   – Нет. Я хочу прожить свой век здесь. В тишине и покое. Со своей семьей!
   – У госпожи есть еще дети?
   – Не твое дело! Пусть все останется как есть. «Только бы не проболтаться о сыне и Джулии».
   – Я хотел бы выбраться отсюда. Твой мир, он не для меня.
   – Я с радостью окажу эту услугу. – «Неужели он так просто встанет и уйдет»?
   – Но прежде чем я переступлю порог врат, напиши все как было.
   – Зачем? Я же не собираюсь возвращаться.
   – Напиши и приложи какую-нибудь свою вещь. – Туим посадил себе на колени Германа. – Я недоволен правлением короля, и с этим документом мне удастся подпортить ему крови.
   Анна встала, взяла тетрадку Карлеса. Вырвала листок посередине и, к великому удивлению рыцаря, начала писать, не пользуясь при этом чернилами, а лишь водя по бумаге тоненькой белой палочкой, которую он не сразу и приметил.
   – Вот, кажется, все. Что теперь, расписаться?
   – Напиши, что он твой сын и наследный принц Элатаса.
   – А это еще зачем? – Нехорошие предчувствия стайкой мурашек пробежались по ее телу.
   – Пиши, госпожа. Пусть Солнцеворот помучается мыслью, что где-то живет подлинный государь. Напиши еще отречение в пользу сына.
   – А может, в пользу тебя? – Принцесса ядовито улыбнулась.
   – Ну кто обратит внимание на притязания бедного рыцаря? Я ведь тебе не муж, не брат. Пойдем со мной или отрекись от престола. Здесь же он тебе все равно без надобности.
   Анна расписалась, поставила точку.
   – Ну теперь я могу отправить тебя обратно? Воин кивнул. Все вместе они вошли в комнату Карлеса.
   Женщина мысленно благодарила Бога за то, что нигде не висят фотографии или, упаси боже, фамильные портреты. Она встала напротив зеркала и прошептала заклинания пути. «Только бы сработало».
   – Теперь дай мне какую-нибудь вещь, которую бы узнал король.
   – Ах да, вещь, вещь… Герман, сбегай в мою комнату, там, в шкафу, внизу справа, стоит коробка, принеси ее, пожалуйста.
   – Стой. – Морей перехватил мальчика. – Сходим вместе, госпожа. – Они отправились обратно.
   – Я закопала коробку в саду, еще когда мы жили в другом доме… – Она вся дрожала, воин чувствовал это. – А потом… – Она была на грани истерики. – Я отрыла ее. Вот.
   – Почему принц не разговаривает с нами?
   – Да потому, что ты напугал его, – вот почему! – Анна зачерпнула ладонью драгоценности. – Бери. Не жалко.
   – Я возьму кольцо с печатью, этот портрет (он напомнит о тебе) и, может быть, это. – Морей поцеловал ее руку. Анна чувствовала, что сейчас закричит. Туим осознавал превосходство. Они вернулись к зеркалу.
   – Ну что же ты? – Анна подтолкнула воина к зеркалу. Вход мерцал голубоватыми искрами.
   – Я не знаю слов.
   – Все слова сказаны. – Принцесса стиснула в объятиях Германа, но он вырвался, обиженно захныкав.
   – Прощай, принцесса Элатаса Анна, дочь Нортона. – Рыцарь встал на колени, намереваясь поцеловать край ее одежды. Анна нетерпеливо отвернулась, меж тем Морей ударил ее в живот и, схватив отбивающегося мальчика, шагнул в зеркало.
   Последнее, что видела несчастная женщина, был сияющий яркими всполохами голубого пламени вход в Элатас, и исчезающих в нем Морея и Германа. Потом, серая пелена легла на ее глаза, и Анна упала в обморок.

11 . Глядящие на солнце

   Вынырнув из зеркала в замке князя Эльлинсинга, Туим слегка прижал сонную артерию на шее мальчика и тихо выбрался на балкончик с белой колонной в центре. Все здесь было как в тот злополучный день. День выслеживания и охоты на дочь колдуна. Сейчас в Аласводе был полдень. Морей разглядел меланхоличные рожи драконов, сонно восседавших в своих каменных гнездах на городской стене. Между ними прогуливались несколько стражей.
   «Украсть дракона в такой ситуации, с полупридушенным мальчиков на руках и письменным свидетельством о его родословной и правомочности на престолонаследие… – Туим фыркнул. – Нет уж. Проще сразу же броситься вниз и разбиться о камни». С другой стороны – надо было сматываться, ведь по пятам, скорее всего, гонится разъяренная принцесса.
   Обливаясь потом и держа правую руку на рукоятке меча, а левой прижимая к себе принца, воин спустился вниз по каменной лестнице. Главное выбраться за пределы замка, а потом что угодно, нанять подводу с быстроходной ящерицей, переть пешком до границ с восточным княжеством. Только бы скрыться из вида. Когда Туим, поравнявшись с одной из башен, до него донесся веселый смех. Морей пригнулся, юркнув за белый цветущий куст. Через минуту он увидел Джулию, ее он не спутал бы ни с кем, в окружении молодых воинов.
   – Неужели и сегодня не будет занятий? – спросил рыцарь в голубом плаще, Туиму показалось, что он при этом лукаво подмигнул и понюхал цветок.
   – О нет! – притворно заохала красавица. – До возвращения князя я собираюсь бездельничать, чего и вам желаю.
   – О, как бы я хотел быть причиной срыва занятий, – протянул юноша и провел рукой по струнам.
   – Неужели ты откажешься преподать пару уроков владений кинжалом даже своему верному слуге и оруженосцу?
   – О нет, в другой раз, милый Терри.
   – У прекрасной Джулии есть дела поважнее, – рассмеялся тот, что был в голубом. – И ее не интересуют ни ваши кинжалы, ни наши мечи. Игра проиграна, господа.
   – Не прикажет ли благородная воительница, чтобы мы все попадали теперь с городских стен, принеся в жертву любви наши буйные головы?
   – О нет! Только не это, ведь тогда Эльлинсинг заставит меня дежурить круглосуточно.
   Все рассмеялись. Герман очнулся, но Морей закрыл ему рот ладонью.
   – А вот и он – счастливейший из людей!
   Туим услышал радостные приветствия, но новоприбывший оставался вне поля его зрения.
   – Я надеюсь, – сказала Джулия, – благородный Сильинесли подменит меня сегодня, Морей увидел блеск монет, молодой человек с лютней склонился в грациозном поклоне.
   – С вами же, господа, я прощаюсь. До возвращения его сиятельства никаких занятий, веселитесь, в чем я и подаю вам пример.
   Рыцари разошлись.
   – Терри, проследи, чтобы золотой был оседлан. Мы собираемся прокатиться до долины тюльпанов.
   Мальчик лет четырнадцати поклонился и убежал по направлению к городской стене.
   – Ты не боишься, что Эльлинсинг рассердится на тебя за это безделье? – Голос мужчины был удивительно знакомым.
   – А… плевать. Имею я право на капельку счастья? И потом, после всего, что наговорил мой отец, не считаешь ли ты, что мы просто обязаны привлечь на свою сторону князя, а не выступать поодиночке?
   – Разумеется. Я тоже думал о Эльлинсинге Красивом. Но говорить с ним должен твой отец.
   «Отец – удача сама идет в руки, Горицвет – проклятый колдун, за голову которого князь Туверт отвалит…»
   – Да, но не только.
   – Я хотел бы также, чтобы несколько слов добавил от себя благородный Фобиус. Я никогда не забуду его помощь в деле моей семьи. – Они поравнялись с кустом, за которым сидел Морей. Воин от волнения нажал на горло мальчика так сильно, что, не ослабь он тут же хватку, вне всякого сомнения, тот был бы уже мертв. Перед Туимом стоял Трорнт, тот самый предатель, выкравший из тюрьмы Восточного княжества самого черного колдуна.
   «Ну теперь вся семейка в сборе. – Морей обнажил нож. – Убить всех. Но при Карле был меч, Джулия в случае чего тоже не останется в стороне. Добавь к тому Рыцарей и слуг. Ничего хорошего».
   – Дорогая, – Карл сорвал цветок и, поцеловав, приколол его к ее длинным, рыжим волосам, – все эти мужчины, я уверен, влюблены в тебя. И это сейчас, когда ты называешься неполным именем и живешь лишь на жалованье, что платит тебе князь. Что же будет, когда, – он зашептал ей что-то на ухо, сопровождая каждое слово страстным поцелуем.
   Воин напряг слух, но любовники были заняты отнюдь не разговорами, и несчастный Туим был вынужден бездействовать.
   – Пойдем в грот. – Карл подхватил Джулию на руки, и вместе они наконец-то удалились. Морей шатался, будто вмиг потерял все свое самообладание.
   «Ничего. Это просто солнце, оно утомило меня, – прошептал он, – нельзя долго смотреть на солнце, нельзя…» И он побрел, прижимая к себе принца.
   – Я еще вернусь, Трорнт! Проклятый предатель! Я вернусь, но уже не один. Клянусь тебе в том!
   Выбравшись из парка, Морей выбросил коричневой плащ и все опознавательные знаки принадлежности к Восточному княжеству.
   «Спокойно, – успокаивал он себя. – Теперь главное удрать отсюда». У ручья он остановился, побрызгал водой в лицо мальчику, тот заворочался и открыл глаза. Морей показал ему на свой меч и заставил молчать. В лавочке у старьевщика он купил поношенный серо-голубой плащ воина Западного княжества и одежду для ребенка – его вид разительно отличался от одеяния людей Элатаса. Потом, получив подводу и нагрузив ее едой и пустыми корзинами для отвода глаз, Туим покинул наконец Аласвод.
   Его план был прост. Вернуться на восток, где собрать вокруг новоявленного принца верных рыцарей. А дальше – посадить Германа на трон в Танаталатесе, а самому занять место регента при молодом короле.
   – Король Герман I – ничего, сойдет. Народ привыкнет. Остается лишь вырезать проклятую семейку, и счастью не будет предела.

12. Мариэтта

   Госпожа Морей ждала в приемной князя Туверта. На всякий случай она надела на себя черное платье, но с белым воротником. Это называлось на ее собственном лексиконе – быть в трауре и не быть в нем. Вестей от Туима не было, и Мариэтта хотела услышать что-нибудь от его сиятельства. Она прошлась по комнате, не в силах подавить охватившего ее волнения. На столе в беспорядке лежали книги и исписанные листки, все существо ее кричало, вопило, требовало прочитать столь неосторожно оставленные документы. Но другое чувство, верное, как собственная смерть, предостерегало от поспешных поступков, недвусмысленно намекая на привычку Туверта подсматривать. Она села, переплетя пальцы, и начала ждать. Но князь появился, как всегда, тихо, словно специально крался или стоял за дверью.
   – Моя прекрасная госпожа Морей!
   Женщина встала. Она была выше его сиятельства, длинная белая шея, светлые убранные в высокую прическу волосы, белоснежный воротник, только подчеркивающий красоту и свежесть. Князь, казалось, пожирал ее глазами.
   – Я пришла сразу же после того, как получила ваше послание.
   «Ваше» – князя давно уже занимало это вечное различие «твое», «ваше». На «ты» обычно в Элатасе обращались друг к другу друзья или люди равного положения. На «ты» князь, принц, король обращались к своему подданному, но также, по старинке, говорили «ты» и вассалы своему господину. «Я спрашиваю тебя, мой король». Никто точно не знал, когда и в каких случаях употреблять эти «ты» и «вы». Вот и сейчас он терялся в догадках об истинных чувствах госпожи Морей.
   – Я хотел бы поговорить об исчезновении моего ближайшего друга – Морея.
   – Вы что-нибудь знаете о нем? Он жив?
   «В глазах женщины стоят слезы, но что на сердце?» Туим исчез вместе с несколькими верными ему воинами, и я даже не знаю, в каком направлении вести поиски. Быть может, если мы объединим усилия, прекрасная Мариэтта, нам удастся нащупать какой-нибудь след. Речь идет о деле пятилетней давности, – оба сели. Туверт безошибочно угадал подлинный интерес, словно сочившийся сквозь с виду непроницаемой маски благородной дамы. И неторопливо начал.
   – Много лет я искал черного колдуна. Богом прошу остановить меня, если вспомните что-нибудь похожее, о чем говорил вам муж. Так вот, когда нам удалось его поймать, мы заключили этого страшного преступника в городской тюрьме, ожидая волеизъявления государя.
   – Я слышала об этом от Туима, но давно, еще перед нашей свадьбой.
   – Да, именно тогда. – Князь оживился. – Мы знали и о его дочери, тоже известной ведьме, нам удалось остановить бесовку.
   – Простите, зачем, если колдун был уже в ваших руках?
   – А если бы он запирался? Впрочем, я всего лишь хотел доставить ее в замок, как вдруг (может, вы помните, пять лет назад вместе с вашим мужем служил некий Карл Трорнт).
   Ничего в лице гостьи не изменилось, не дрогнул ни один мускул, но именно это подтвердило догадки князя.
   «Трорнт не забыт. Более того, она смертельно ненавидит все, что связано с этим человеком».
   – Я помню этого рыцаря. – Ровный, спокойный тон восхитил Туверта.
   «Так и должна вести себя супруга будущего князя».
   – Он встретился с ведьмой и, как сказал, по случайности выпустил ее. Тогда я поверил, памятуя о прежней преданности Трорнта…
   – Нет! Она наверняка соблазнила его! Потому-то он и отпустил ее! – Мариэтта вскочила, маска спокойствия разлетелась, раздираемая дикой ненавистью. Об этом хитрый князь не смел даже помышлять.
   – Возможно, – как бы обдумывая услышанное, произнес он. – Возможно, ибо после Карл прорвался в тюрьму, где, перебив практически всю охрану, освободил ее отца.
   – Все верно. Она красива?
   – Не берусь судить. Но говорят…
   – У нее длинные бронзовые волосы? Сейчас ей лет двадцать?! – Последняя реплика была произнесена с негодованием. – Муж искал ее все пять лет. Он обвинял себя во всех постигших Восточное княжество неудачах.
   – Да, Морей всегда был верен присяге. Я позабочусь о вас, дитя мое.
   – Нет. Сначала я должна разобраться с его убийцами?
   – С кем? – Туверт не верил своим ушам. Он-то приготовил длинную речь…
   – Яснее ясного, ваше сиятельство, Туим винил себя в бегстве колдуна, хотел поймать Джулию! Так, что ли, ее зовут?!
   Князь кивнул.
   – Ну вот, Трорнт влюбился в девчонку при первой же встрече, затем спас ее отца. Ясно, не для того, чтобы тут же расстаться. Муж последнее время изучал карту Западного княжества. Они там, ваше сиятельство. Шлите гасителей! Но сначала я поеду сама, никто не заподозрит даму в компании слуг и камеристок.
   – Но зачем? Зачем же так рисковать?
   – А затем, что я должна отомстить за моего бедного супруга! Я не стану отнимать хлеб у ваших людей. Я просто посею семена недоверия, пройдя меж ними черной кошкой, я заставлю их корчиться ночью в кошмарах и, вскакивая, хвататься за меч. Позвольте мне это сделать, ваше сиятельство. Я ненавижу. – Она приблизила свои губы к губам старого князя. – Как я ненавижу… Карла Трорнта! О, разрешите! Не препятствуйте мне! Я уничтожу их души, выпью глаза, я надругаюсь над ними. Я, вырвав сердца из их грудей, брошу их собакам…
   – Как вы прекрасны!..
   – О, я сделаю это! Сделаю! Клянусь бездной! – Она упала в объятия князя, прическа растрепалась, ее волосы, казалось, шевелились, как золотые змеи. – Я клянусь! Отомстить или погибнуть! Отомстить! Отомстить! Отомстить!

13. Распутье

   Анна очнулась оттого, что кто-то настойчиво звонил и даже стучал у калитки.
   Голова болела, перед глазами пульсировал серый туман. Она сделала над собой усилие и встала, держась за стену.
   – Что со мной? – с трудом сдержала позыв к рвоте. Комната качалась и изменяла очертания. Женщина посмотрела на себя в зеркало. И только тут все вспомнила. Прошлую ночь и похищение Герки. Первым порывом было броситься в стеклянный ад, на поиски сына. Стук и звонки внизу прекратились, но теперь затрещал телефон. Автоматически Анна подняла трубку. Тонкий девичий голосок попросил позвать Карлеса.
   – Его нет. – Она отерла пот.
   – Простите – В голосе чувствовалась интонация лжи. – А он когда будет?
   – Через неделю. Он в экспедиции с краеведческим кружком.
   – А он точно там? Я имею в виду, он давно звонил домой?
   Женщина вновь почувствовала подступившую ко рту тошноту.
   «Что-то произошло, и эта хитрая мерзавка знает, но не говорит прямо, а лишь выведывает, выпытывает, шпионит!..»
   – Что случилось?! – выдохнула Анна.
   В трубке забулькало, и раздались короткие гудки.
   – Сволочь! – Она постояла пару минут, успокаивая дыхание, приводя в порядок мысли. Карлес пропал – это факт. Иначе звонившая девушка не стала бы выведывать, где он и есть ли от него вести. Она ждала бы приезда или поехала туда сама. Все летит в бездну, в равнодушную бездну! Женщина прошлась по комнате, заламывая руки. Потом ей показалось, что она слышит детские голоса, где-то в доме совсем рядом. Она выскочила из комнаты сына и побежала по пустому дому, распахивая поочередно все двери. – Герман! Карлес! Герман! – Добежав до кухни, она выдохлась, упав на табурет, и заплакала. – Одна, теперь уже одна! Навеки, навсегда, одна! – Слезы, не удерживаемые ничем, лились по щекам, повисли на длинных светлых волосах, разрисовывая мир неясными белыми линиями света. – Куда теперь деваться, если я одновременно нужна двоим своим сыновьям? К кому бежать? Кого предпочесть? – Было так больно, что Анне показалась, что сердце вот-вот разорвется на две части. – И главное, что никого нельзя позвать на помощь, никому нельзя рассказать о случившемся. Аскольд в Элатасе, десять лет, и никаких вестей. Джулия…
   Снова зазвонил телефон. Мать вытерла рукавом слезы и подняла трубку.
   – Анна Арнольдовна? Здравствуйте, с вами говорит Марья Петровна, вы помните – искусствовед из крепости.
   – Здравствуйте. – Она глотнула воздуха. Слова давались с трудом.
   – Ради бога, только не волнуйтесь. – Голос говорившей слегка срывался.
   – Что случилось?
   – Ваш Карлес вместе с группой ребят удрал из лагеря. Вы слышите меня? Только не волнуйтесь…
   Анна оперлась о стол.
   – …Я абсолютно уверена, что они на пути к дому. И я вас очень прошу сразу же позвонить мне!
   – Почему вы думаете, что они поехали домой? Что случилось? За ними кто-то заехал? Я имею в виду, кто-нибудь из взрослых.
   В трубке замолчали, видимо Марья решала, говорить ли правду.
   – Ничего серьезного, Анна Арнольдовна.
   – Я должна знать все! Любые подробности. Вы, в конце концов, отвечаете за наших детей! Я всего лишь хочу понять, куда мог исчезнуть мой сын! – Последние слова она просто выкрикнула.
   – Я и сама не могу понять… Ничего не произошло. Вчера утром Карлес, Лаура, Андрес, Павел, Света, Хельга. Вы знаете этих девочек? Свету Савостей и Хельгу Марнис – они живут через дорогу от вас в таком большом зеленом доме. Ну вот, они пришли ко мне, когда я и еще две сотрудницы составляли каталог для новой экспозиции: «Оружие Средних веков».
   – К черту экспозицию! Что дальше?!
   – Дальше… – Марья продолжила извиняющимся голосом, – пришли и сказали, что Карлес с Павлом обнаружили на первом этаже новую, вы понимаете – не нанесенную на план дверь…
   – Дверь? – У Анны закружилась голова.
   – Ну да – дверь, нелепица какая.
   – И что вы сделали?
   – Я? Да ничего, сказала, что такого быть не может! Ну вы подумайте – крепость пятнадцатого века, Анна Арнольдовна, а они – новая дверь. Да еще там, где в принципе никакой, самой крохотной комнатушки всунуть невозможно. Как будто лучше ничего нельзя было придумать!
   – И вы?!
   – А что я? Сказала, что посмотрю через пару часов.
   – А они?
   – Ушли.
   – А вы?
   – Закончила с каталогом и спустилась вниз. Ну шутники, ей-богу! Я так думаю – они хотели там что-нибудь подложить, ну магнитофон со страшным голосом, петарду, нарядить кого-нибудь в рыцарские латы. Но им было нужно, чтобы я сразу спустилась, а я не поддалась…
   – В общем, когда вы спустились, там уже никого не было, – подытожила Анна.
   – Да. Сбежали. Им же нужно, чтобы все по их было.
   – И никакой двери там не обнаружили?
   – Нет, но откуда, боже мой?!
   – А другим родителям вы звонили?
   – Да, у Лауры – ничего не знают, у Андреса тоже, а до остальных пока не дозвонилась. Так я очень рассчитываю на вас, как только появится…
   – Да. – Она положила трубку. Теперь все ясно. В тетради мужа крепость была помечена как один из входов между мирами. Наверняка не случайность, что Карлес выбрал именно это место. И тогда есть шанс, что он сейчас уже со своей разлюбезной сестрой. А значит, первым делом следует побеспокоиться о Германе. Мать пошла к себе в комнату, коробка так и стояла на столе, как она ее вчера вечером оставила. Анна нажала на тайную пружину, и задняя стена шкафа отодвинулась, открывая замаскированное отделение с придворными платьями.
   «Слава богу, я не растолстела». Она сняла с себя всю одежду и облачилась в одно из темных платьев, надев сверху длинный плащ с капюшоном. Извлекла из хранилища походный мешок Аскольда и переложила в него еще пару платьев, сапоги и туфли, завязала в узелок оставшиеся после визита Морея драгоценности. Муж обычно не уставал твердить, что невозможно ходить туда и обратно из мира в мир и не нарушить при этом его тонкой структуры. Особенно он предостерегал против чужеродных предметов, но для Анны, двадцать лет отдавшей этому миру, его блага не казались чужеродными. Даже напротив, потому она упаковала с собой аптечку со всем необходимым, баночку растворимого кофе, крошечный магнитофон Германа с несколькими кассетами (на случай, если быстро найдет сына). Консервы, хлеб, кое-что из косметики и, конечно, одежду для малыша. Долго искала заметки Горицвета, в конце концов убедившись, что их взял Карлес. И через час, со всем этим снаряжением, шагнула наконец через голубой огонь отражений.

14. Подлинная принцесса

   А этим временем в замке «Танцующий грифон» состоялся совет. К немалому удивлению князя, перед ним предстал его же собственный библиотекарь в белой парадной мантии с золотым гербом храма Созерцания. В этой одежде Огюст Фобиус казался значительнее и даже выше ростом. Его маленькие, вечно бегающие глазки светились теперь ровным огнем. Эльлинсинг удивленно подметил, что оказывается, совершенно не знал прежде своего преданного архивариуса. За ним следовал мужчина в черных одеждах Храма Сосредоточения, далее шла Джулия, вопреки обыкновению одетая в длинное, серебряное платье с амулетом Храма Течений на груди. Князь признал про себя, что она сделалась еще красивее за время его отсутствия. Замыкал шествие Карл Трорнт – на правой руке его красовался массивный перстень.
   «Видимо, родовой, – подумал Эльлинсинг, поигрывая жемчугом. – Славно, когда справедливость торжествует, проклятие снято, честь возвращена!» Дело в том, что проклятые не имели права носить никаких украшений. И то, что Трорнт надел сегодня не просто перстень, а родовой знак, говорило о многом.
   – Милый Карл! – Его сиятельство вопреки этикету сам поспешил навстречу. – Как приятно видеть вас в добром здравии! И как я рад – лицезреть в вашем лице представителя благороднейшего и стариннейшего рода. Этот камень, – он кивнул на руку воина, – чист как сама правда.