Андреева Юлия. Феникс

   – Но что вы хотите от меня?
   – Только одного. Подтверди, что ты принц Кир, брат законной правительницы Элатаса, и мы пойдем с тобой выручать твою сестру, а если она погибнет – добиваться престола для тебя. Или ты Карлес – прохожий, зашедший к нам на огонек. Тогда допивай свой отвар и проходи мимо.
   – Но позвольте. – Я чувствовал себя как человек, которому предлагают прогуляться по натянутому между небоскребами канату. – У Джулии была армия, воины, драконы. А я? У меня же ничего нет!
   – Но ты пересекаешь пределы миров! Ты привел сказочных животных! И ты хочешь сказать после этого, что у тебя ничего нет?
   – Да не я владею входами, а они мной! Я сам пока ничего не умею. Я никто, ноль. Пшик. Меня, можно сказать, нет.
   Мне стало дурно, последнее, что проплыло перед глазами, были удивленные лица собеседников. Пространство исказилось, стирая реальность, вокруг заплясали голубоватые искры и я провалился в очередной вход.

31. Темница

   Трорнт открыл глаза, но ничего не смог разглядеть в кромешной тьме.
   «Неужели я ослеп?» – подумал он. Все тело ныло, Руки и ноги онемели. Он попытался повернуться, но металлические браслеты, словно живые, начали сжиматься.
   «Нет, только не это!» Вспомнил подземелье в Храме Течений и заставил себя не двигаться. Постепенно глаза начали привыкать к темноте, и он понял, что находится в небольшом зале. Каменная плита, на которой он лежал, была холодной и тянула тепло из него. Откуда-то справа струился тусклый свет. Возможно, где-то там, в холодной утробе здания, находилась освещенная комната. Судя по запаху, Трорнта приковали где-то глубоко под землей.
   Время шло. Карл вспомнил, как он шел через королевский парк, прижимаясь к стене. Не имея ни малейшего плана, полагаясь лишь на свою интуицию. И она подвела. Спроси его сейчас, на что он надеялся? Рыцарь не мог бы назвать и пары причин. Только одно: «Джулия попала, в беду. И все это произошло из-за меня!»
   Карл не мог и не желал признавать, что его вины в этом почти что и не было.
   «Ведь не польстился же на бывшую возлюбленную. Нет. Но Джулия застала нас в постели! Дурак! Последний дурак! Как легко позволил провести себя! Поверил, что Мариэтта явилась за деньгами, проклятье! – Он сплюнул, и слюна осталась на губах. – Проклятие! – заорал воин, эхо вторило его голосу. – Проклятая шлюха! Разве справедливо, что теперь, спустя пять лет, приходится расплачиваться за роман, даже нет… – теперь, когда Карл полюбил, он знал, что история с бывшей любовницей тянула разве что на интрижку. Честолюбивое желание отвергнутого добиться взаимности от первой красавицы княжества. Спасибо, получилось. Он напряг мышцы, и браслеты ответили ему равномерным пожатием. Справа раздались шаги, и по стенам, они были мокрыми и все в уродливой плесени, поползли светлые блики. Перед Карлом предстал король и два офицера стражи с зажженными канделябрами в обеих руках. Третий вынес кресло и поставил его в пяти шагах от узника.
   – Карл Трорнт, – промолвил высокий гость, давая одновременно свите приказ оставить их. – А я-то уже думал, что мне не удастся исполнить миссию своего рода и уничтожить хотя бы одного из Трорнтов. Вы слышите меня, эй!
   – Слышу и вижу, Солнцеворот.
   – Прекрасно. А то я подумал, что разговариваю с пустотой. Вы – Трорнты всегда мозолите нам глаза, как грязь под ногтями.
   – Где Джулия?
   – Об этом позже. Я хочу сначала рассказать, как я ненавижу вас! – Он словно выплевывал слова в лицо рыцарю. – А потом поговорим и о вашей участи. Представьте, я совсем было уже хотел оставить вас в покое на службе у этого разжиревшего князя Туверта. Так нет, вам непременно нужно было выделяться! Снимать проклятие, доказывать правоту Адама и тем самым неправоту моего великого предка! Огюст Солнцеворот как раз прославился тем, что сумел изгнать ваш мерзкий род с небес высшей власти. Хотя я кое с чем не согласен в его действиях. Он лишь заставил ненавидеть и презирать Трорнтов, словно гадких крыс, до которых и дотронуться-то противно. Не знаю. Возможно, он рассчитывал, что у вас – Трорнтов хватит ума самим наложить на себя руки, задушив тем самым свой захудалый род. Но он ошибся – так вы из явных врагов сделались тайными! Вы прожрали Элатас изнутри, подрывая его исполинские корни.
   – Значит, вы признаете нашу силу?
   – Да. И мне повезло с противником, потому что я буду судить не командира, бросившего свой отряд, а заговорщика, подстрекающего к смене власти!
   – Где Джулия?
   – Где же ей еще быть? У нас, конечно у нас. Так вот – вас лишат рыцарской чести на все времена! – Карл застонал, сжав зубы. – … И это еще не все. Я обдумал ваше дело и нашел оригинальную пытку. Вы желали получить власть через брачные обеты и подвели, таким образом, совсем юную девушку. Ведь я прав? Бедняжке вовремя открыли глаза на ваше вероломство и измену. Но она не вынесла увиденного. В ее сердце вы были и останетесь предателем. А я позабочусь, чтобы это стало общеизвестным.
   – Вы повторяетесь Жар Солнцеворот, вы копируете выдающегося прадеда, все дело Адама и Вильгельма Трорнтов строилось па запятнании их чести. Я даже не предполагал, что вы такое ничтожество.
   – Считайте это развитием плана. За тем исключением, что Огюст Солнцеворот оставил Вильгельма в живых. А я убью вас. Но сначала вы наглядитесь на смерть принцессы Джулии. Кстати, я оценил красоту и величие, с которым вы с ней обставили свое появление. Мое представление не уступит пышностью вашему.
   Он встал, желая покинуть узника.
   – Постойте! Делайте со мною что угодно, но пощадите ее! – Карл понимал, насколько глупыми должны казаться сейчас его слова, но ничего не мог с собой поделать. – Ну хотите, я письменно отрекусь от нее, только оставьте Джулию в живых.
   – Не могу, – расплылся в улыбке король. – Как я буду править, зная, что где-то живет истинная правительница Элатаса. И потом драконы уже ждут. Хотите расскажу, как вы сами погибнете? Сделать сюрприз? Хотя уж очень хочется увидеть вашу реакцию. К тому же у вас будет время подумать, представить, так сказать, во всех деталях. – Он помолчал, заглядывая в глаза Трорнту. – Там, на месте казни, тебя прикуют к точно такой же плите. Это напоминает мне Вильгельма. А под плитой у нас расположена великая бездна. Да, это не сказка! И ты угодишь туда. Молись, чтобы тебе умереть от страха. Потому что ты будешь падать, день, ночь, неделю, месяц, тело твое оставит душа, встречный ветер развеет плоть, но ты никогда не коснешься никакой земли. И кости твои не будут погребены! Прощай, Карл Трорнт.

32. Бездна ждет

   Она летела высоко в небе – вольная, свободная, счастливая. Яркие звезды изливали навстречу серебряные тайны. Черные, бархатные небесные цветы призывно и ласково дотрагивались до тела Джулии своими мягкими лепестками, кружила голову знакомая мелодия, но девушка так и не смогла вспомнить слов.
   И вдруг все смялось, закружилось, звезды съежились, как от страха, и, кружась, устремились вниз, расписывая небо белыми дугами, как порезами. Принцесса почувствовала, как под ее ногами открылась страшная бездна, куда, вертясь бессчетное количество раз, как на дьявольской карусели, летели города и целые княжества. Вот, махая на прощание шпилем, скрылся «Играющий грифон», из крайнего окна библиотеки высунулся Фобиус и скрылся в пучине. Завертелся прекрасный Аласвод, и за ним пришел в движение мощный Танаталатес. Только несколько драконов, шумно хлопая крыльями, успели подняться в воздух.
   Мимо с отчаянным воплем пролетел Терри. Джулия бросилась было вдогонку, но большая звезда, неотвратимо преследующая мальчика, нагнала его раньше и пронзила несколькими своими острыми гранями. Девушка закричала, брызнула кровь. Бездна чавкала и стонала, всасывая все новые и новые жертвы. Джулия выбивалась из сил.
   Тут, из самой черной ямы, прямо к ней устремилась птица. Страшные волны почти что настигли несчастного сокола. Джулия изловчилась и схватила его. Пролетавшая мимо звезда впилась в правое плечо.
   Рядом, верхом на странном черном драконе, появился мальчик с золотым лицом. Он спокойно смотрел на воительницу и наконец протянул руку и вырвал звезду.
   «Что-то в нем не так», – подумала воительница. Властелин тьмы развернул чудовище и полетел мимо. Его седые волосы развивались по ветру.
   Вдруг сокол превратился в Карла, принцесса прижалась к нему, собирая силы для решительного броска. «Где-то здесь должен быть Кирилл», – эта мысль пришла из глубины памяти, и Джулия вспомнила, что уже видела во сне нечто подобное. Хрустальные горы, уносимые круговоротом, ломались и рушились, оглашая мир предсмертным звоном. Одна скала зацепилась за плащ Трорнта, и он с криком полетел прямо в бездну, воительница бросилась вслед за ним. Водяная стена сделалась совершенно отвесной, мимо в заученном ритме летела тюрьма Элоса, только теперь она извивалась, точно змея, выгибая длинную башню, точно посылая немой зов о помощи. Дома и замки летели и летели по, казалось, бесконечным кругам, в то время как Карл проваливался все ниже и ниже. Принцесса попыталась нарастить скорость, рана в плече не давала свободно двигать рукой. Бездна разинула слюнявый рот в предвкушении добычи, и тут Джулия начала изменяться, все ее тело покрыли огненные перья, руки обратились в крылья, не знающие усталости. Она подлетела к Карлу и, захватив его крепкими лапами, полетела вверх. Водоворот завыл, взметая за беглецами тучи брызг. И, о чудо, увлекаемые светом, исходящим от волшебных перьев, одно за другим вырывались из смертельного хоровода дворцы, звезды, люди, замки. А они все летели, летели, летели…
   Джулия очнулась и не сразу сумела понять, где она находится. Тяжелая цепь десятком плотных колец скручивала тело, врезаясь в ребра. Болели колени.
   «Скорее всего, разбиты. Вообще такое чувство, что на всем теле нет ни одного живого места. – Острый камень врезался в правое плечо. – Так вот откуда эта боль во сне». Неожиданно она вспомнила, что пять лет назад видела уже нечто подобное. Только в том сне был Кирилл, и, когда она поддерживала Карла, брат оторвался и резко пошел вверх. Трорнт там тоже вырывался из бездны. Но он ведь и в жизни, можно сказать, поднялся из бездны проклятия и позора. Причем, как и во сне, она помогала ему.
   «Боже мой, это же был вещий сон! И как я могла его забыть! И в том, и в другом сне я ранена в правое плечо, как и в день встречи с любимым в хрустальных горах. Боже, как же это все понять? И что за странный седой мальчик, словно порождение самой бездны?» Она повернула голову. В углу шебуршала мышь.
   Весь сон предвещал какие-то испытания, но оканчивался хорошо. Тут она вспомнила про измену Карла и вся сжалась. Гнев и обида с новой силой налетели на нее, давя и издеваясь, но хуже всего было сознание того, что из-за нее пострадают теперь безвинные люди.
   – Все летит в бездну. А открыла ее я.
   Стыд и унижение снова начали пытать ее душу. Но Джулия сносила их удары как должное, не позволяя себе выпустить их наружу, в потоке слез.
   «Это моя ноша. Мне и нести ее». По правде сказать, принцессой владела в этот момент еще одна мысль: вот придут палачи, а я тут зареванная как неизвестно кто.
   Лицо ее застыло, словно маска, и лишь глаза выдавали еще бушующую внутри стихию.

33. Второй дар принца Кира

   Внизу замелькали зеленые полосы. Как безумный я перебирал ногами, надеясь нащупать опору, вокруг кружились голубые мухи, целая стая. Земля неожиданно приблизилась, касаясь лица прохладными стеблями. Я упал в пахучую дурманящую траву. А весь мир еще продолжал кружиться и падать. Поднял голову. Неужели опять и как раз когда я должен был сделать выбор.
   Справа от меня возвышался курган. Вспомнил, что произошло в прошлый раз, и отполз подальше. Что же это получается, вернись я сейчас домой, Эдик как минимум снова изобьет меня или отправит в психушку. В лагерь, но Марья уже рассказала всем, что произошло в тот день, и, естественно, не умолчала о моем побеге. Сбежал – значит, признал вину. С другой стороны, если в прошлый раз я нес мешок, полный безделушек, способных обеспечить мне несколько месяцев безбедной жизни, – теперь у меня не было ни копейки, к тому же бархатный костюмчик в стиле маленького принца.
   О господи! Я посмотрел на землю, и вовремя, в шаге от меня красовалась свежая коровья лепешка.
   – Эй ты, что-то потерял?
   Я встал, посмотрел на говорившего, им оказался высокий парень в поношенных джинсах и старой выгоревшей майке.
   – Чего надо? – окинул он меня насмешливым взглядом.
   – Ничего. – На месте, где обычно пасся табун, вольготно разместилось пятнистое коровье стадо. Парень проследил за моим взглядом.
   – А, ты об этом. Пришел, значит, на лошадках покататься. А дулю тебе, а не лошадок, хошь, садись на Буренку и рысью – гоп, гоп, – заржал он видимо довольный собой.
   – А давно вы здесь… расположились?
   – С неделю, после того как у школы коней свели.
   – Свели?
   – Не слышал? Цыгане. Нутром чую – они.
   – А коровы чьи?
   – Комбинатовские? А ты думал, мои? Что это у тебя за прикид такой, ну как у Чеширского кота?
   – Я в театре играю… Вот пришел на тренировку. – «Кажется, он мне поверил. Почему-то пастух мне активно не нравится. Вот так всегда – с первого взгляда и навечно. Ничего не могу с собой поделать».
   – Чудики, целый табун, можно сказать, посреди бела дня свели, а они ни ухом ни рылом. Говорят, НЛО…
   «Вот и новая кликуха».
   – …дураки.
   – А ты, значит, в потустороннее не веришь?
   – Не-а. Отец говорит, все это глупости и обман, – он заржал, – трудового народа.
   «Ну мерзость!»
   – И в НЛО, и в полтергейст?.. – атаковал я тяжелой артиллерией.
   – Ни в черта лысого, – снова смеется. Я окинул взглядом стадо.
   – Хороши. Значит, у тебя не сведут? – В этот момент я всей душой желал быть тем самым принцем Киром, которого так хотели видеть во мне друзья. Принцем-колдуном.
   – У меня не сведут.
   «Ничего не получается, прочел три раза „заклинание пути" – не действует».
   – А зря ты все-таки не веришь в иные миры. – Я тянул время, стараясь сконцентрироваться на своей цели.
   – Ерунда это все, – отмахнулся пастух и пошел восвояси.
   – Ерунда? Да ты хоть читал что-нибудь?
   – Ага… газеты. Отец говорит…
   – Газеты?! – Бессильная ярость переполняла меня, хотелось броситься на этого длинного жлоба и бить, бить. – Я спрашиваю, настоящие книги… Толкина, Борхеса?..
   – Ерунда. Больно надо глаза портить, отец…
   «Борхес – ерунда?!!» Я взвыл. О, сколько отдал бы сейчас за магические знания. Перед глазами маячила ненавистная спина. Спина-стена, сплошная непрошибаемость и тупость.
   «О, боже, – взмолился я, – верни меня обратно в Элатас, даже если придется сражаться с целым легионом Солнцеворота».
   Я призывал Христа и Аллаха, Шиву и Перуна, импровизируя тексты молитв.
   Замычала корова, ей вторила другая.
   – Время дойки, – пояснил парень.
   Я чуть не заплакал и вдруг вместо слов: «Во имя Отца, Сына и Святого Духа» сказал: «Во имя Борхеса, Маркеса и Кортасара». Внутренний вопль сменился напряженной тишиной. Я понял, что попал в точку, и затрепетал, боясь спугнуть голубое пламя. Шепотом я произносил дорогие имена. Для меня дорогие! Смутно сознавая, что список их ничтожно мал. Но я призывал лишь тех, кого любил, и, видимо, в этом была сила. Реальность вздрогнула и зашевелилась, как бумажный рисунок на ветру. Я усилил заклинание именами Вольтера и Виана. И чуть не потерял сознание, когда врата открылись нараспашку. Я ликуя посмотрел на физиономию оппонента. Холм блистал, но не для него. Я даже почувствовал некоторую жалость по отношению к этому верзиле. Прямо перед ним мир, можно сказать, вывернулся наизнанку, а он этого просто не увидел!
   Не теряя более ни секунды, я устремился в голубой огонь. Все неприятности, казалось, были уже позади. Я обернулся и чуть было не остался между мирами. В двух шагах, метя рогами мне между лопаток, летела черная с белыми пятнами корова, раскачивая в такт шагов шарообразным выменем. О нет, только не это! Дальше, держась зубами за хвосты друг друга, как сосиски в связке, тащилось остальное стадо.
   Только этого не хватало. Я вылетел из входа и с размаху налетел на дубовый стол, выплеснув на Тробриллу кувшин вина. И свалился в объятия его жены. Но это были еще цветочки, прямо за мной, сметая все на своем пути и оставляя жирные лепехи, в замок ворвались буренки. Терри заорал и полез в окно, я вовремя схватил его за штаны. Третий этаж кому угодно повредит, рыжая телка издала душераздирающее «му» и принялась биться о стены, ища выхода. Вслед за ней заорали дурными голосами и остальные. Рыжий бык рыл копытами ковер, а белая в пятнах обнаружила цветы в вазе и, слава богу молча, употребляла их, в половинной пропорции с занавесками!
   – Говори быстрей, ты привел эту стаю взбешенных, рогатых монстров, чтобы с их помощью покончить с Солнцеворотом? – прикрывая как мог исходящую криком женщину, заорал Урфус. – Или они преследуют тебя?
   Я как попало объяснил, что коровы – мирные, домашние животные на манер ящериц. Бык нашел-таки выход и отправился во двор доставать слуг. Я же, вооружился драконьими вожжам и как-то вытолкал глупых созданий из господских покоев. Однако запах после их посещения стоял несколько дней.
   Через час ко мне присоединились и остальные. Я помню недоверие к коням, но реакция на коров превзошла все мои ожидания.
   – Они мирные, хорошие. Вот видите, травку жуют. Вот… Они хорошие, они молоко и мясо тоже дают.
   Но если с лошадьми я все-таки имел дело, коров знал лишь теоретически. И тут, неожиданно, на помощь пришла госпожа Тробрилла.
   – Почему они так вопят? – спросила эта добрая женщина. Я вспомнил, что пастух говорил о времени дойки, и попытался объяснить как мог.
   Оказывается, в Элатасе существует особая молочная порода живородящей ящерицы. Ее молоко – нечто среднее между творогом и клеем – я ел, когда был болен, просто не догадываясь что это может называться молоком.
   – …Ну так подои их.
   Я поблагодарил госпожу хозяйку за дельный совет и, покрываясь испариной, присел перед первой попавшейся коровкой. Ею правда оказалась беленькая телочка, и пришлось подстраиваться к другой. Руки одеревенели, несколько раз я получал хвостом, страшно жалея, что в Южном княжестве отсутствует изолента, и всякую секунду ожидая удара копытом. Нас обступили плотным кольцом. Но когда появились первые белые капли, госпожа Тробрилла и вовсе осмелела и села на мое место. Удивительно, но корова приняла ее лучше, чем меня. Только один раз дама отшатнулась, и я уже испугался, не ударила ли ее строптивая скотина, но оказалось, что просто она не ожидала, что ее новая молочная ящерка покрыта шерстью. Вслед за хозяйкой в работу включились служанки и работники. И вскоре жители Азалона уже дегустировали новый напиток.
   – Непривычный запах, но по мне, так пить можно. Даже вкусно, – высказался наконец Урфус. – Решено. Я должен купить у тебя их всех до одной. Правда, на быстрые барыши рассчитывать в таком деле невозможно. Слишком уж странный товар, но…
   – Надо же, и сколько сразу! – восхищалась его жена.
   – Я не понял одного, – перебил их Терри. – Ты решился на что-нибудь?
   Все вновь уставились на меня.
   – Да. Но выслушайте вначале, что я вам скажу, я не такой, как Джулия, совсем не такой. Я… – «Сейчас я запутаюсь окончательно». – Я не собираюсь отказываться от сестры. Но что я могу? «Сейчас они развопятся». Я еще не маг. Да, я перемещаюсь из мира в мир, но, как бы это лучше объяснить, это происходит само собой. Я, как брошенный в море корабль, плыву по воле ветра.
   – Что это значит? – По лицу Тробриллы я понял, что он сейчас расстается с самыми солнечными своими иллюзиями.
   – Это значит, что я могу перемещаться, когда захочу. А чаще когда и не собираюсь совершенно. Да я и не знаю, когда это произойдет в следующий раз. Мне нужен наставник, а не ученики…
   Все молчали, кажется, отказываясь верить. «… И потом, – продолжил я самобичевание. – У Джулии была армия, командиры, рыцари, воины, драконы… Что еще, Терри? Колдун, летописец… Полагаю, еще кто-то, дающий деньги на все это.
   – Да. Эльлинсинг.
   – Вот видите. Добавьте к этому ворох документов, подтверждающий ее рождение и права на трон. А что есть у меня?
   – Я, – сказал Урфус. И еще Терри – воин, обученный самой Джулией. И госпожа Тробрилла. А если нам нужен книжник, способный откопать документы и при случае написать несколько красивых страниц, то возьмем Града, он и так не делом занят.
   Я был вынужден согласиться. Мы оставили стадо на попечении старшего сына Урфуса и его очаровательной женушки.
   «Первым делом принц Кир привел в Элатас рогатых животных, несущих в своих сосцах пропитание для многих голодных», – написал Гурий Град, сразу же после того, как второй сын Тробриллы снял его с лошади у Азалонского замка. И Урфус вкратце объяснил что к чему.
   – Вовсе не первое, – возразила госпожа Тробрилла. – Первым делом были лошади.
   – Угу, – сказал новоявленный летописец и записал: «Первым делом принца Кира было нашествие кусающихся, брыкающихся и жутко трясущих на ухабах существ, именуемых лошадьми».
   Теперь у меня добавится забот проверять, что он там такое понапишет. Мы спорили насчет дня отъезда, но так и не пришли бы ни к какому выводу, если бы не господин Град. Послушав нас с полчаса, он поинтересовался, значит ли для кого-нибудь его мнение, и сказал:
   – Немедленно.
   Потому как если король пока не обнаружил лошадей и коров, то это только потому, что все время был занят Джулией. А когда он узнает, бежать будет уже поздно. Войско, по его мнению, тоже не следует собирать, много народу скорее приметишь.
   Таким образом, меня погнали на войну без армии, денег, драконов и фанфар. Да еще и на своих двоих. Ничего себе история.

34. Пытка Карла. Казнь Джулии

   Солнцеворот не соврал, и утро, избранное для казни, встретило Джулию и Карла чистым голубым небом и развевающимися длинными золотыми флагами. Со всех сторон от приподнятого по такому случаю помоста выстроились представители четырех княжеств. Эльлинсинг стоял чуть впереди без оружия. Над его людьми колыхались траурные знамена. Трорнт не мог разглядеть его лица. Фобиус, очень бледный и взволнованный, судорожно делал последние записи.
   «Бедный библиотекарь». Карл припомнил тот день, когда увидел его впервые. Счастливый день. И вот чем он обернулся. Однако среди опального княжества нигде не было видно черных одежд Горицвета. У мага явно нашлись дела поважнее, чем визит на собственную казнь.
   В центре возвышался уродливый деревянный тюльпан, рядом с ним с трех сторон, сияя на солнце великолепной чешуей, стояли драконы: золотой – символ юга, серебряный – севера, и бронзовый – востока. Карл понял, для чего здесь эти твари, и ужаснулся. На королевский трон взошел Солнцеворот. Зазвучала музыка. И тут же, по досадному для короля недосмотру, открылся огромный бутон, и все головы, как по команде, отвернулись от трона.
   Лепестки развалились, и перед собравшимися предстала прикованная к столбу девушка. Карл тревожно всматривался в ее молодое и прекрасное лицо.
   «Слава небу и святому острову – ее не пытали, во всяком случае, внешне незаметно», – подумал он и тут же содрогнулся, представив страшные раны, замаскированные одеждой и цепями.
   Лицо чуть осунулось и отличалось бледностью, длинные рыжие волосы казались чисто вымытыми и были словно выставлены напоказ – мол, принцессы северной ветви никогда не имели такого украшения… Но черты лица – вряд ли кто-нибудь, видевший хоть раз старинные, королевские портреты, мог бы на секунду усомниться в ее подлинной принадлежности к недавно еще правящему дому. Трорнт улыбнулся про себя.
   «Даже если Солнцеворот убьет Джулию, легенды после этого дня расползутся золотыми побегами, чтобы соединиться в смертельном ожерелье на шее самозванца». Но сама мысль потерять ее жгла похуже плавленого свинца. «Из-за меня! Из-за меня! – Рыцарь был бы рад умереть сейчас же, поменявшись с любимой местами, или размозжить о плиту свою голову. – Скорей, скорей, пусть закончатся наши мучения!» Он попытался закричать, призвав тем самым внимание Джулии, но маг-распорядитель ударил ему жезлом по губам. Бессильная ярость переполняла Трорнта.
   – Вот пытка так пытка! – выкрикнул он. – Солнцеворот, я знаю твое истинное название – палач! Палач! – Его голос потонул в музыке.
   Охранник приблизил к лицу Карла свои прозрачные, водянистые глаза.
 
   – Еще одно слово, предатель, и я отрежу твой поганый язык.
   Обвинитель закапчивал список преступлений, приписанных армии Джулии. Трорнт по-прежнему пытался поймать на себе ее взгляд.
   – Бывший князь Запада Эльлинсинг, собираетесь ли вы покаяться перед всемилостивейшим и справедливейшим королем Солнцеворотом, дабы испросить пощады для себя и введенных в соблазн рыцарей? – донеслось с судилища.
   Эльлинсинг вышел вперед, изящно коснулся кистью руки светлых, вьющихся волос и чистым звонким голосом произнес:
   – Я слишком мало жил, чтобы замарать чем-либо свою душу. – Он выждал паузу. – Поэтому я не совершу низости или предательства перед смертью. Солнцеворот! – Он посмотрел в глаза королю. – Я знаю, что ты самозванец. И я, природный князь, не стану служить кому попало! – Королевская свита зашумела. Но Эльлинсинг поднял руку и неожиданно, повинуясь какой-то странной магии, все замолчали. – Я присягал принцессе Джулии и готов умереть за нее. Что же касается моих воинов, то они вольны сделать свой выбор.