Андреева Юлия. Феникс

   – Ты не была проклятой. Знаешь, каково это? Когда я был ребенком и меня уже ненавидели и презирали. За что? Я даже понять этого не мог. Не для детских мозгов. – Он поднял с пола бутылку и отпил прямо из горлышка.
   – Прости меня. – Королева поднялась со скамьи, на которую села, желая быть поближе к мужу. – Может, ты и вправду побудешь в замке? Я запретила отцу трогать гробницу. Мы только понаблюдаем за ходами в ближайших Храмах. Ну нет способа сделать это по-другому!
   – Подожди. – Он встал и шатаясь прошелся по оружейной. – Я не против. Глупо, конечно, так трястись над прахом. Но… – Он через силу улыбнулся. – Я лечу вместе с тобой. Только прошу, не нарывайся специально. Помни, что у нас есть Морей и Аскольд, которые с удовольствием полезут в любой склеп! Что касается посвященных – я в этом, признаться, нечего не понимаю. У меня вообще волосы встают дыбом при одной мысли о том, что Аскольд надеется что-то сделать с трупами! Брр… Но если это хоть как-то поможет тебе… Джулия кинулась в объятия Карла:
   – Ты самый лучший! Мне без тебя не жить!
   – Так уж и не жить, – самодовольно улыбнулся Трорнт.
   – Клянусь! – Она схватила его за руку, и они выбежали вместе из оружейной. Вдвоем муж и жена поднялись на крышу дозорной башни. – Я клянусь тебе этим небом! Солнцем! Элатасом! Святым островом, что не стану жить, если что-то случится с тобой! Ни одного часа без тебя, никогда!
   – Дорогая. Но разлуки бывают разные. Что будет, если ты, к примеру, узнаешь обо мне что-нибудь страшное или, наоборот, – недостойное? Ты ведь оставишь меня?
   – Почему ты говоришь такое? Зачем мучаешь меня? – Королева села на теплый от солнца камень и посмотрела на Карла глазами затравленного зверька. – Ты что-нибудь сделал? Скажи – я ведь давно чувствую?
   – Ну… – рыцарь не знал, как начать.
   «Способна ли она на самом деле простить? Брас, Морей – другое дело – это больше похоже на игру, учебный бой, где выбираешь самого сильного, самого лучшего игрока. С которым приятно посостязаться, помериться силой. И совсем другое дело человек близкий…»
   – Это было давно… – Он отвернулся, собираясь с силами, Джулия придвинулась вплотную, заглядывая в глаза.
   – Ты говоришь о Мариэтте? Так я давно все знаю. Это же нормально, мы познакомились, когда тебе было тридцать. Что же, по-твоему, я все это время питала иллюзии, что у тебя никого до меня не было? Вот глупости!
   – Да. Мариэтта. – Карл чувствовал, что выкрутился.
   – И из-за этого ты столько мучился? Столько страдал? Глупый. – Она обняла мужа и поцеловала.
   – Ладно. Нас уже ждут. Пойдем…
   «Я никогда ей не скажу, потому что если скажу – потеряю. Погибнет ли она, случись мне умереть? Очень даже может быть. А в случае бесчестия – первая отступится. Я ее породу изучил – не осуждаю. А то, что рано или поздно все откроется, так. Святой остров! Хоть день да мой!»
   Они спустились по петляющей лестнице на стену, где давно уже ждали их преданные воины.

32. Битва с Фениксом

   «Теперь только вперед!» Мысли Джулии были ясны как солнечный, морозный день.
   – Атака должна пройти с одного удара – один бросок. И ни слова при драконах, это зарок того, что после вылазки удастся выжить. – Она посмотрела на мужа, того должны были беспокоить те же соображения, королева поняла это по по тому, как Трорнт придирчиво всматривался в лица своей сотни.
   – Ни слова, ни одного слова. Проговорившемуся смерть, – сквозь зубы командовал он.
   «На него я всегда могу положиться». Королева вздохнула с немалым облегчением, поднимая своего дракона в воздух, – да как же иначе?! Ведь мы любим друг друга, и скоро, очень скоро… Она спрягала лицо под капюшон. Встречный ветер был холоден и нес первые морозные стрелы. Именно поэтому, ради нашего будущего ребенка, я должна нестись сейчас по небу. Чтобы эти земляные ящерицы узнали, каково бывает с теми, кто подрывает корни Элатаса!
   Было решено, что Джулия и Карл не будут трястись на лошадях, а первыми домчатся почти до самого места на своих платиновых.
   «А ведь он прав. Прав, сердясь на меня за то, что не сижу на месте. Как-никак полные шесть месяцев, могла бы и поостеречься. – Королева погладила себя по животу. – Ничего, немного уже. – И, словно в ответ, ребенок шевельнулся, больно пихнув ее ножкой. – Ничего. Еще есть время, – успокаивала себя Джулия, лицо ее покрылось испариной, показалось, что младенец из своей уютной пещерки дергает за сердце. И тут же затрепетал Феникс. Она уже знала эту дрожь пробуждающейся силы. Солнце выглянуло из-за туч. – Какого черта этой птичке надо от меня?! – Королева закусила губу, выпустив поводья. Дрожь не унималась. Безошибочным чутьем Феникс – защитник мира знал, что прямо под ними копаются в своих извилистых норах невидимые враги – армия оборотней. Джулия застонала, внутри нее уже началось сражение не на жизнь, а на смерть, где бились друг против друга ее собственный ребенок и дарованный ей Феникс – опасение и единственная надежда Элатаса.
   Воительница упала на спину, тяжело дыша. Карл со своего крылана уже заметил состояние жены и догадался, что происходит. Он бросил поводья на руки подлетевшего оруженосца и, улучив момент, когда его дракон завис над крыланом супруги, прыгнул вниз.
   Когда у Джулии начались схватки, отряд как раз пролетал над Храмом Огня. Трорнт дал знак опуститься и сам повел дракона вниз, придерживая одной рукой цепляющуюся за его рукав жену.
   Едва лапы крылана коснулись земли, Карл подхватил Джулию на руки и, насколько это только было возможно, бережно понес ее к Храмовым воротам. Вторым опустился дракон Горицвета. Маг спрыгнул на траву и, путаясь в длинных одеждах, побежал за зятем по тропинке, ведущей к желтым стенам Храма. Он нагнал их уже внутри. Несколько женщин, обступив королеву, помогали стягивать с нее тяжелую одежду. Аскольд пробрался к заметно побледневшей дочери, та неистово схватила его за руку, притянув к себе.
   – Феникс! Феникс убивает моего ребенка! Я знала, – зашептала она прерывистым голосом. – Двоим им не жить!
   – Что ты! Что ты! – замахал на нее руками маг. – Феникс – это самое чистое, самое…
   – Прошу тебя. – Превозмогая боль, она произнесла эти слова во всеуслышание. – Прошу тебя, если сейчас мне суждено умереть, в последнюю минуту возьми у меня силу Феникса и отдай достойному!
   – Нет. Что ты?! Наоборот – Феникс поддержит тебя! Он… Он. – Горицвет не мог больше сдерживать слезы.
   – Все! С дороги. – Она обливалась потом. – Все вон! Король идет!

33. От света к тьме

   На закате Джулия родила девочку, крошечную и слабенькую. Аскольд окружил малютку и ее мать облаком магии. Карл был счастлив. Он смотрел и не мог наглядеться на свою доченьку и жену.
   – Когда-то я не смел и надеяться, что тоже смогу прижать к груди собственное дитя, – признался он Горицвету. – Проклятые не должны иметь детей, в чьих жилах будет течь их зараженная гневом и обидой на весь мир кровь. Теперь же я чувствую, что не только очищен, но и прощен!
   В ту же ночь воины во главе с Трорнтом, Мореем и Горицветом добрались до отмеченного на Карте замка, где пересели на лошадей и к утру уже въехали во двор «Годовалого дракончика». Карла терзали недобрые предчувствия, колдун шептал охранные заклинания и вспоминал, как сам впервые посетил печальный замок. Старый Фобиус придирчиво рассматривал высокие стены, сличая их с описанием, данным Джулией тринадцать лет назад. Морей тоже уже бывал здесь с покойным князем и теперь с напряжением следил за Карлом. «Что-то выкинет этот сумасброд, увидя своего родственничка!» Он сплюнул и слез о коня. Без Джулии Трорнт делался совершенно неуправляемым.
   Карл дал знак, что следует наконец спуститься в «Тайный замок».
   «Ничего, – подумал Туим. – Горицвет сделает стены прозрачными, и нам останется только глядеть. Без Феникса затевать бой – самоубийство, не только для нас, но и для всего Элатаса. – Он как-то вдруг весь успокоился. – Все просто – нужно сдержать Карла, но как его сдержишь?»
   Все вместе они вошли сквозь не охраняемые врата замка, в дверях кланялся старый привратник. Морей невольно поймал себя на мысли, что это все тот же старик, что гнул спину при Туверте, считал ворон, когда юная гасительница из Аласвода тайно прокралась в запретные владения, надеясь выкрасть секрет всех Солнцеворотов и Саламандровых рыцарей. И ведь сделала! Удалось!
   Воины пришли в первый из залов. Следовало пролезть через камин, Морей, кряхтя, пополз первым, за ним следовали остальные воины. На стене под залом располагалась шеренга факелов. Туим взял первый, его примеру последовали остальные, и вскоре весь отряд замелькал живыми огнями. «Тайный замок» рос к центру земли. Морей заметил, что Аскольд чувствовал себя на этой глубине как рыба в воде. В то время как Трорнт передвигался, держась исключительно на силе воли. Были моменты, когда Туим хотел предложить супругу королеву прекратить опасный спуск, проведя хоть сколько-нибудь времени в обществе жены и новорожденной дочери. Но Карл, казалось, хотел постигнуть все разом. И поэтому когда Горицвет объявил, что уже может сделать стены прозрачными, дабы воины королевы могли самолично увидеть, существует ли на самом деле измена, или все это лишь плод раскрепощенной фантазии философов Элатаса с принцем Киром во главе, Трорнт пожелал сначала осмотреть гробницу.
   С того самого момента, как он получил от Фобиуса письменные подтверждения невиновности Трорнтов, Карл так и не отважился посетить янтарную могилу, но и не приказал похоронить несчастного Адома с его невестой в более подобающем для них месте, позволив, таким образом, всем и каждому убедиться в той страшной участи, что постигла некогда его предка. Раз в год Джулия присылала к замку «Годовалого дракончика» траурные гирлянды цветов.
   Сейчас Карлу предоставлялся случай в первый раз самолично взглянуть на Адама и Ангелику. Горицвет взял зятя под руку, и, прочтя нужное заклинание, они ступили на образовавшееся у них под ногами облачко и поплыли на нем в глубину подземного мира. По мере того как они приближались к центру, маг зажигал прикрепленные к стенам факелы.
   И вот под ногами заблистал первыми янтарными отблесками тайник. Горицвет сжал Карлу руку, но тот, казалось, не почувствовал этого. По лбу его текли крупные капли пота, Трорнт побледнел и стиснул зубы, словно боясь вскрикнуть. Неестественно медленно вслед за командующими летели воины, многие из них наполовину обнажили мечи, оглядываясь по сторонам или всматриваясь в приближающийся желтый шар, в котором уже отчетливо проступали очертания двух фигур. Карл застонал, но заставил себя смотреть.
   Спуск закончился. Прямо напротив его лица застыло в янтаре желтое лицо другого Трорнта. Того самого, которого еще отец презрительно называл предателем, навлекшим проклятие на некогда благородный род. И теперь Карл смотрел в это чистое, одухотворенное лицо и не мог поверить, что люди, знавшие рыцаря лично, могли усомниться в его чести. Длинные черные волосы Адама застыли, словно сохранив в себе тот далекий ветер, знающий, какие они на ощупь. Светлые, скорее всего серые глаза, хотя сквозь янтарь они казались приглушенно-зелеными, были ясны, взгляд открыт. Вот так самый верный, самый преданный рыцарь смотрит в лицо своей прекрасной возлюбленной уже более ста шестидесяти лет. У Карла закружилась голова, и он оперся о желтую, гладкую поверхность гигантской капли.
   – И все же невозможно поверить, что они не знали, что их ожидает… Такие лица… – Он не мог подобрать сравнения.
   – Ты прав, в янтарь так просто не заманишь. Не правда ли, они не похожи на жертвы, скорее уж победители. – Маг потрогал оттиск кольца, оставленный на янтаре тринадцать лет назад его дочерью. – Только вот в чем состояла их победа? Что они выиграли?
   Карлу показалось, что Адом чуть скосил глаза и теперь всматривается в него.
   – Пойдем отсюда! – Он вцепился в плечо Аскольда. – Скорее.
   – Охотно. – Горицвет нарисовал в воздухе знак и потом дополнил приказ голосом. Легкое облачко подняло воинов на ярус выше и остановилось.
   – Джулия говорила, что во время путешествия она руководила полетом при помощи одного только голоса, – придирчиво проскрипел Фобиус.
   – Ну пусть бы она тебя и покатала туда-обратно. А у меня таких сил нет, – обиделся маг. – Приехали. – Он остановил отряд. – Если я правильно рассчитал, то сейчас мы находимся как раз напротив главного подземного коридора. Приблизительно в середине пути от Храма Солнцестояния к Храму Огня. Прикажете приподнять завесу или вернемся и подождем королеву? Предупреждаю, моя сила не так высока, как у нее. Я могу только устроить пункт наблюдения, но одно неверное движение, один вздох, и мы погибнем.
   – Я думаю – надо рискнуть. – Карл не узнал собственного голоса, таким глухим и грубым он ему показался. – Мы же только разведчики. Бой принимать, если возникнет такая необходимость, поняли? В самом крайнем случае. Вчера начал пробуждаться Феникс, а это может значить только одно – враг находится здесь, и нам он не по зубам. Поэтому все, что от вас потребуется сейчас, – это обнаружить противника и доложить об этом королеве. Поняли? – Он обвел взглядом притихший отряд. Все воины здесь были как на подбор, проверенные еще по Аласводу или участвовавшие в битве за Восточное княжество. Для такого похода невозможно было желать лучшего. Морей казался подавленным. Но Карл счел это влиянием подземелья и отсутствием привычной тверди под ногами. Он посмотрел в глаза Горицвету:
   – Ну что ж, учитель, веди.
   Фобиус развернул потемневшую карту, двое воинов заняли позиции защитников при летописце, еще двое обнажили свои клинки около мага. Тот поднял руки и произнес несколько слов, после чего стена начала подрагивать, набухать пузырьками и вдруг стекла, как расплавленный воск. Перед обомлевшими воинами предстала странная картина – прямо на расстоянии одного человеческого роста раскинулась оживленная, шумная подземная жизнь. Мимо притихших воинов туда-сюда сновали люди с тележками и носилками, нагруженными землей и камнями. То тут, то там раздавались хлопанье бичей и стоны незадачливых рабочих.
   Несколько рыцарей королевы обнажили мечи.
   – Нет. Нет. Остановитесь! – замахал руками Горицвет. – Они не видят и не слышат нас. Этому фокусу я научился в одном из параллельных миров, где долго жил. Не беспокойтесь и не шевелитесь, а то…
   Но все уже снова следили за подземной жизнью, завороженные необыкновенным зрелищем.
   – Как я понял – это, – Карл кивнул в сторону вооруженных надсмотрщиков, – хозяева, может оборотни? Ты еще не сделал опознавательный амулет?
   Аскольд отрицательно помотал головой. Он и сам был прямо-таки поглощен увиденным.
   – …Ну, сколько их?! И эти с тачками – кто они? Наемники?
   – Наемники – не похоже, – сквозь зубы прошипел Морей. – С наемниками так не обращаются. Один из надсмотрщиков выгнал на середину прохода парня в лохмотьях. И как ни в чем не бывало начал избивать его бичом. Рабы поворачивали свои тележки, боясь ненароком задеть палача или самим попасть под кнут.
   – Проклятие! – Туим отвернулся, стараясь не реагировать на происходящее. – Ничего, недолго вам осталось…
   – Учитель, достаточно ли тебе увиденного или следует заглянуть еще куда-нибудь? – Карл старался казаться спокойным. Аскольд сделал движение руками, словно стягивал невидимые силы, принуждая их сойтись посередине, вслед за его пассами, со всех сторон словно нарастала плотная стена.
   – Мы видели только основной путь. Не мешало бы, пока мы здесь, – он задыхался, – осмотреть боковые ответвления, залы и хранилища, чтобы порекомендовать королеве в случае удачи использовать их для устройства засады.
   – Тебе нужен отдых?
   – Боюсь, что лучше не подниматься на поверхность, пока все здесь будет не улажено. – Горицвет оперся на плечо зятя. – К тому же я не сумею заставить себя спуститься сюда еще раз.
   – Я отправлю гонца. Фобиус! Пока Аскольд отдыхает, дай сюда коготь и чернила. – Написав несколько слов, Карл передал записку молодому воину, которого маг поднял в воздух одним взглядом. На полпути к желанной свободе воспаривший было рыцарь остановился.
   – Что такое, ваше сиятельство? Я, кажется, застрял! – Он подергался, как червяк на лесе.
   – А дальше, сын мой, отправляйся своим ходом. По лестнице. Вот именно, – Горицвет поймал на себе недовольный взгляд гонца, и ему сразу же стало лучше.
   Несмотря на то, что Карл объявил час отдыха, никому не пришло в голову пообедать. Разговоры тоже не клеились. Морей сходил с ума, не зная, что сталось с детьми, раз под Храмом вольготно расположилась нечисть, не означает ли это, что сыновья и дочка Конкордии в плену? Может, мертвы? – Туим не находил себе места, в то же время не смея поделиться с остальными. Время, казалось, застыло и умерло.

34. Сказка о принцессе

   Ночь. Тишина звенит. Мне кажется, что я исчезаю, с наступлением смены разбиваюсь на бесчисленное число неизменно повторяющихся деталей: тачек, лопат, носилок, спин, кнутов – словом, всех тех шестеренок и винтиков, из которых и состоит эта сложная сатанинская машина. Таким образом, жизнь угасает днем, если, конечно, можно назвать днем – серое беспросветье и постоянную резь в глазах взамен ликующего фейерверка красок и образов. Только ночью я по-настоящему начинаю жить. Нежная, но упрямая Милица неизменно оказывается рядом. Мне приятно чувствовать ее присутствие. Иногда я молюсь сам не знаю какому Богу, чтобы эта девушка осталась со мной навсегда.
   Джулия ждет от меня новую сказку, но что я могу преподнести ей? Историю со счастливым концом, в который я не верю. Как же это: «Они были счастливы вместе и умерли в один день»? С кем? Кого изберу я в качестве прототипа моей героини? Джулию? Лауру? Милицу?
   Лица перемешиваются, и улыбка пленницы драконов расцветает вдруг на лице Лауры. Я совсем было уже решил оставить все как есть, и тогда чудесная сказка пришла ко мне во сне. Простая и немного грустная, история ее лилась как небольшой рассказ, повествующий о путешествии одного человека по мирам сновидений. Девушка, к которой ночь за ночью, сон за сном стремился мой герой или я сам, чем-то напоминала Лауру. Но когда я решился пересказать сказку Милице, она была такая нежная и вместе с тем измученная и беспомощная, что я невольно начал видеть в деве сновидения ее саму. Да и как могло быть иначе? Тем вечером, если, конечно, в подземелье есть время, Милица обняла меня крепко-крепко, ее черные косы касались моего лица, и я почувствовал всем телом охватившее ее отчаяние. Девушка ничего не говорила, ни на что не жаловалась, и тогда заговорил я.
   Сказка лилась с моих губ прямо в ее нежное, точно лепесток цветка, розовое ушко. И когда я закончил, она заснула в моих объятиях. Моя история не имела счастливой развязки, и главный герой так и не обретал свою возлюбленную, но начинал ждать ее. И еще для меня это не была сказка, скорее само преддверие сказки о «Красавице и чудовище». Я сказал, подвинься поближе, звезда моя. Я расскажу тебе одну историю…
   На следующий день моя прекрасная амазонка заставила меня пересказать ее мужчинам во время работы, а сама пошла нашептывать ее женщинам. Я ревновал к сказке, которая была вначале только моей, потом только моей и ее… А теперь уже без стыда передавалась из уст в уста. А потом смирился. В конце концов, если я хотя бы таким образом могу скрасить жизнь этих людей, так в чем дело?
   На следующий день меня подозвал один из оборотней. Я ожидал побоев и был напуган и смущен, когда тот приказал рассказать ему мою сказку. Я чувствовал обиду и унижение, ведь если разобраться, какое они имеют право, но пара ударов быстро научила мои мозги работать в правильном направлении. Тем более что в тексте не было оскорблений драконьего рода. Хотя кто ж их разберет. Им скучно – вот они и покушаются на святое…
   Сначала я думал, что каждое сказанное слово вонзится отточенным стилетом в чистое тело моей девы-сновидения. Но, рассказывая и чувствуя их неподдельную заинтересованность, я разошелся, решив, что если уж мне и уготовано умереть, то хоть не сдохну, как крыса в норе. Умру, и слава богу. Оборотням, как ни странно, мой рассказ пришелся по вкусу, и если вначале я боялся самого образа «сновидение», то, заканчивая, уже понял, что надсмотрщики, вызвавшие меня из забоя, были далеки от магии и, во всяком случае, пока моя сказка не попала к более толковым парням, я буду жить.

35. Отражение в третьем зеркале
 
(сказка, увиденная во сне принцем)

   Падаю, в замедленном расплывчатом движении восстают из праха иллюзий эпохи и династии. Кричу, барахтаясь в волнах сна. Кричу, и голос мой обращается в реку, и реки текут. Вода подхватывает меня. Где-то неизмеримо далеко капля спешит навстречу капле, слияние, и вот уже новый поток врывается неведомо откуда в первоначальный сон.
   Куда несет меня? Бессонные звезды над головой, целое море звезд… море?! Ах, нет. В этом мире нельзя произносить что-либо, не дав ему при этом жизнь.
   Солнце, где-то определенно встает солнце. Надо успокоиться, расслабиться, и, быть может, у меня еще есть шанс вырваться из этого сна.
   Однажды прошлым летом, что соответствует середине декабря первой половины меры сумов во сне, я встретил ее – девушку, отделенную от меня лунным светом. Надо ли говорить, что я влюбился сразу и в следующем сне попытался признаться ей в этом. Но девушка не слышала, защищенная своей планетой, и только ее удивительный, открытый взгляд, точнее как она смотрела, не оставлял сомнения в ее чувствах.
   Ночь за ночью, сон за сном преодолевая огонь и воду, мы виделись. Хотя можно ли назвать встречами эти минуты, когда я любовался ею, лишь силой воли не давая призраку растаять. Ее взгляд был неизменно обращен в пустоту. Иногда я вставал между нею и вечностью. Несколько секунд, почти как в первую встречу, длилось ощущение, что мы смотрели друг на друга, потом все исчезало. Видение стекало дождем, ввергая меня в водопад.
   Я почти не выходил из дома, стараясь как можно меньше отрываться от своей возлюбленной, а сны вились лабиринтами, срывались виноградными лозами, били по лицу. Иногда я натыкался на мир предметов, плутая бесконечные часы по руинам мыслей несуществующих или забытых философов. А бывало, сон подсовывал зеркало с точным образом моей любимой. И я тратил драгоценное время на призрака-призрака. Слава богу, после двух-трех подобных встреч я уже довольно сносно умел отличать копию от подлинника.
   Однажды, пробираясь сквозь поэтический туман умирающего от любви к самому себе Нарцисса, слева от себя я заметил бегущую старуху в горящем платье. Быстро справившись с огнем, я поспешил убраться, боясь пропустить свидание. Через неделю, идя по тем же местам, что во снах встречается не часто, я вновь увидел ее сидящей на песке.
   – Ты помог мне, и не думай, что я останусь неблагодарной и беспамятной дрянью, – проскрипела старушенция. – Скажи мне свою просьбу, и я постараюсь исполнить ее.
   – А кто вы такая? И что делаете в моем сне?
   – В твоем? – Она противно захихикала. – Я ведьма, кормящая тигля-тигра. Я не добрая фея, но ты помог мне справиться с красным петухом, и я должна отблагодарить тебя как уж смогу.
   «Мне от тебя ничего не надо», – подумал я, и мысли обратились в решетку, разделившую нас.
   – Я буду ждать, тугодум, – бросила она. А затем как бы случайно, подхватила мою ограду и начала причесывать ею свои мерзкие патлы.
   Несколько дней я ничего не слышал о ведьме. Меж тем мои походы становились все труднее и труднее. Мечты о том, что в один из дней мне удастся взять ее за руку, отошли в далекое прошлое и были почти неразличимы за туманом. Сказывалась естественная усталость и еще что-то. Видения падали клочьями или отступали, давая дорогу беспросветному мраку. Я чувствовал, что теряю ее навсегда.
 
   В одну из таких ночей я вспомнил о ведьме. Злая она или добрая, какая разница, если она наконец-то соединит нас. Двери в сновидение были плотно заперты, но старуха явилась тотчас.
   – Ваше высочество желает заполучить одну молодую особу из сна?
   Меня аж передернуло.
   – Не вертись, сынок, я обещала помочь тебе, но это не просто. Девица, приглянувшаяся тебе, хотя и предназначена для вашего мира…
   Я боялся дышать.
   – До сих пор не рождена. Скажу больше, пройдет еще пять поколений, прежде чем она появится на свет.
   – Пять поколений?!
   – Не трудись понапрасну, выбери себе любую другую красавицу, и я доставлю ее тебе, куда пожелаешь. – По велению старухи из стен выступили множество девушек. Их тела были нежными, а глаза глубокими, как… Нет, даже сейчас я вспомнил, что небезопасно думать о воде. Я пнул реальность, и она пала отслужившей свой век ширмой. Старуха хихикала.
   – Могу устроить вам последнюю встречу.
   – Как заключенным перед казнью?! – Сама мысль о том, что она создана не для сна, для яви, где я безнадежно буду ждать ее и никогда не увижу, не дотронусь, не посмотрю в глаза, сводила с ума.
   – Я могу сделать тебя призраком из сна о незнакомке, но призрак – пленник лабиринтов, он растает как туман.
   – В этом твоя благодарность?
   – Я же сказала, что не добрая фея. Но есть еще один способ, ты можешь дождаться свою барышню. Может, тебе повезет и ты сохранишь хотя бы один зуб.
   – Подлая тварь!