Ассиди Орлова. Судья Шерман

пошевелиться, зная, какую боль вызовет любое его движение.
      Рино не спал всю ночь и забылся тяжелым сном только под утро. Однако
его скоро разбудил и. В камеру вошел служитель и оставил на полу железную
миску с едой и еще одну -- с водой.
      Посмотрев на неподвижно лежащего арестанта, он вдруг сказал:
      -- Да признайся ты, парень. Ну зачем тебе эта канитель? Покуда правду
выбьют, совсем в инвалида превратишься... Еще дня не было, чтобы трупа не
выносили. Лучше признайся...
      Служитель ушел, а Рино стало себя жаль. Из глаз сами собой покатились
слезы, и отбитую грудь сдавила невыносимая тоска.
      "Надо же, даже этого долбаного топтуна и то проняло, -- мысленно
умилялся Лефлер. -- Даже он пожалел меня, а эти... Стоп! -- тут же
скомандовал себе лейтенант. -- Эту сволочь просто подослали! Чтобы надавить
на меня! Но нет, забейте Лефлера до смерти, но вы от меня и слова не
услышите!"
      Рино до того разошелся, что набрался сил и, помогая себе руками, съел
кашу. Затем попил из миски воды. Решив, что почти здоров, лейтенант добрался
до крохотного тюремного унитаза и справил нужду. Пусть не особенно хотелось,
зато он почувствовал себя человеком.
      "Главное, не потерять человеческий облик, -- сказал себе Лефлер. --
Главное, оставаться на поверхности".

44

      Поспав еще час, Рино проснулся, и это пробуждение не принесло ничего,
кроме разочарований.
      Эти двое пришли снова и с убийственной неторопливостью запеленали его в
ремни. Лефлер пытался лягаться, но специалисты дознания не обращали внимания
на его потуги, и в результате он доставил больше неудобств себе, нежели
своим оппонентам.
      Минут через десять пришел джентльмен с сигарой. Сегодня он был настроен
еще более доброжелательно, чем вчера, и, поздоровавшись, произнес:
      -- Прошу извинить меня, мистер Лефлер за то, что вчера я не успел вам
представиться. Меня зовут Артур Смайли. Вы поняли?
      -- Артур... Смайли... -- автоматически повторил Рино, не осознавая,
зачем он это делает.
      -- Вот и отлично, -- улыбнулся Артур, -- в таком случае продолжим. Вы
не хотите рассказать мне о вашем сотрудничестве с ЕСО, мистер Лефлер? Когда
и как вас завербовали? Не упрямьтесь, облегчите мне задачу и вашу участь...
      Смайли даже вынул изо рта сигару, чтобы лучше слышать признание
Лефлера, но тот ничего не сказал, тупо уставившись в пол.
      -- Ну что же, нет так нет, -- легко согласился Смайли и отошел к двери,
давая понять, что право действия переходит к специалистам.
      И они не заставили себя долго ждать.
      Бока Лефлера подверглись самой жестокой обработке. Рино стонал, но его
отрезвляли жаркими пощечинами и снова били, били и били. Иногда ему
доставалось ногой по голени, иногда ребром ладони в горло, и, пока он
кашлял, его снова лупцевали со всех сторон, выбивая одну-единственную
правду:
      -- Ну дружище, когда вас завербовали? Что входит в ваши обязанности?
Кто ваш руководитель?..
      Затем добродушная улыбка и снова удары. Удары такие, что Рино начал
отрыгивать кровью и желчью. Только после этого сеанс прекратился, и Лефлер,
не в силах выдержать такую перемену, снова потерял сознание.
      Очнулся он ночью. Это уже начинало входить в добрую традицию. Днем
избиение, ночью возвращение к реальности... Но что это была за реальность? И
кто мог гарантировать, что Рино еще был жив?
      Ему стало казаться, что появлявшийся служитель просто проникал в его
сны, а стены камеры следовали за ним на тот свет. И все же краем сознания
Лефлер понимал, что он еще живет. Хреново, но все же влачит существование, в
непонятном месте и неясно по какой причине.
      Единственное, что еще могло в нем двигаться, эго мысли. Все остальное
потеряло способность к движению. Возможно, он мочился под себя, возможно,
истекал кровью, но все это было для Рино не важно. Он балансировал на грани
жизни и смерти, а там, на этой грани, многое оценивалось иначе.
      -- Поднимайся, сволочь! Наступил твой последний день! -- откуда-то,
через медные оболочки огромного котла, кричали ему невидимые люди. Они
кричали сердито, но больше играли. Это была работа -- обыденная и не всегда
интересная.
      "Наверное, сегодня точно убьют", -- подумал Лефлер и чрезвычайно
удивился, когда почувствовал сильную боль. Его били, и он все чувствовал, и
эго было странно.
      Одно было хорошо -- быстро летело время. Отключился, получил по ребрам,
потом по зубам -- и снова в никуда. Темно, тепло, комфортно.
      -- Признайтесь, Рино, ведь еще немного, и вы пожизненный инвалид.
Медицина способна на чудеса, но не на такие.
      -- Пшел-л-л... пидор... -- только и сумел ответить Лефлер.
      -- Эй, так у него еще губы шевелятся! -- заметил Смаили.
      И тогда за Рино взялись как следует. Он и не подозревал, что можно
услышать, как трещит от жутких ударов собственный череп.
      Впрочем, наслаждался треском он недолго и вскоре провалился в привычную
черноту. В последнее время он задерживался там все чаще.
      "Лучше бы остаться здесь насовсем, -- думал Лефлер. -- Здесь не бьют и
не требуют признаний".
      Однако молодое тело, мускулы, кости и само существо Рино хотели жить.
Они снова и снова пытались восстановиться за короткие промежутки времени,
предоставленного для выживания. Вот только это выживание было связано с
болью. С очень сильной болью.
      -- Ну что, дружище, сегодня последний шанс...
      Лефлер едва сумел повернуть голову, но разглядеть Смаили сквозь
заплывшие глаза было чрезвычайно трудно. Только огонек сигары и все тот же
доброжелательный взгляд.
      Рино пошевелив языком, чтобы ответить, но из этого ничего не вышло.
Правда, удалось обнаружить Дыру там, где раньше были зубы.
      -- Я понимаю, что вам трудно говорить, мистер Лефлер, -- продолжал
щебетать Смайли. -- Просто кивните головой, и я пойму, что вы согласны все
нам рассказать...
      "Сейчас, -- в кромешной темноте подумал Рино, -- сейчас..."
      Собравшись с силами, он махнул рукой. Вяло, словно погруженный в
малиновое варенье, однако Смайли он задел. Наверное, даже попал ему в ухо.
      -- И чего вы добились этим? -- откуда-то из тумана донеслись слова. --
Теперь вас убьют. Изувечат и переломают все кости... Прощайте, я ухожу,
потому что не могу смотреть на такие вещи...
      -- Все, убивайте его...
      "Ну все, так все, -- согласился Лефлер и вскоре почувствовал, что его
снова бьют. -- Скорее бы все кончилось".

45

      Очередное возвращение сознания озадачило Рино сверх всякой меры.
Поначалу он надеялся, что уже -- того... Но оказалось, что поспешил. Боль
еще чувствовалась, а то, что покойники не болеют, Лефлер знал наверняка.
      -- Ну, как мы себя чувствуем?
      Над Рино нависло живое существо в халате и белой шапочке. Зрение
вернулось еще не полностью, но он догадался, что это врач.
      -- Тэк-с. Что мы имеем: минус два зуба, четыре ребра, сломанный
палец... Множественные внутренние кровоизлияния... Ничего страшного, по
нашим меркам -- практически здоров.
      "Издевается, сволочь", -- вяло подумал Рино.
      Неожиданно потолок и окна стали смещаться, и Рино решил, что снова
теряет сознание, однако, ощутив легкое покачивание, понял, что едет на
каталке.
      Куда едет? Ну, наверное, снова в камеру. Ведь он пришел в себя, и его
снова можно бить.
      Впрочем, и тут Лефлер ошибся.
      Каталка остановилась под хищным манипулятором какого-то медицинского
приспособления.
      -- Трейси, слей у него мочу, чтобы не было проблем во время процесса.
      -- Да, доктор.
      "Как в кино, честное слово", -- усмехнулся про себя Лефлер. Затем
почувствовал на себе чьи-то прикосновения. От грубых движений медсестры
заныл мочевой пузырь. Но вслед за этим, как вознаграждение. Рино
почувствовал облегчение.
      Женщина резко выдернула катетер, и Лефлер подумал, что у нее не все
удачно в личной жизни.
      -- Ну как, богатырь, полегчало?.. -- спросил наклонившийся врач.
      Теперь Лефлер сумел разглядеть лицо немолодого человека. Одутловатое,
оно было похоже на лицо старой бабы.
      -- Курт, помоги мне с фиксацией, -- сказал врач.
      -- Подожди, сейчас докурю и помогу...
      -- Да выбрось ты эту сигарету! Здесь же нельзя курить!
      -- А откуда ты знаешь, Йорк? -- дерзко спросил Курт, и Рино
почувствовал запах табачного дыма. Других запахов он не определял, но табак
и какая-то дезинфекционная дрянь вполне различались.
      Неожиданно огромный манипулятор, висевший над Рино без дела, пришел в
движение и начал опускаться к его лицу. Приблизившись почти вплотную, он
остановился.
      Затем сразу две пары рук взялись за дело, и на лицо Рино полился
какой-то клей.
      -- Ты смотри, мордой шевелит, -- произнес удивленный голос, и Лефлер
решил, что он принадлежит Курту.
      -- Это еще не морда, -- возразил Йорк, -- Это кусок отбитого сизого
мяса. Непрожаренная отбивная, вот как я это называю... Ну-ка подержи вот
здесь...
      Пальцы в резиновых перчатках оттянули верхнюю губу Рино, и он
почувствовал, что даже в резине эти руки пахнут табаком.
      -- Осторожнее, не порви ему рот... -- сказал доктор Йорк. -- Ага... Вон
они где были, эти два зубика... Трейси, давай капу, нужно снять слепок.
      В рот Рино положили какую-то отвратительную на вкус губку, правда,
длилось это недолго. Капу вынули, и доктор Йорк деловито произнес:
      -- Отличный слепочек. Отнеси его инженеру Бландеру и скажи, что зубы
понадобятся нам через два часа...
      -- Хорошо, доктор Йорк.
      -- Да, и напомни Земфире, чтобы принесла пиявок, а то она так занята
своим хобби, что забывает об обязанностях.
      -- Да, доктор.
      Негромко хлопнула дверь -- это ушла медсестра.
      -- А что у Земфиры за хобби? -- Курт определенно интересовался
повелительницей пиявок.
      -- Она любит петь, мыло ей в кашу. И делает это все громче. Из-за нее
мистер Смайли сделал мне замечание.
      Доктор Йорк продолжал разговаривать, однако его руки мастерски
вылепливали из твердеющего клея заборчики и перегородочки, разделяющие
перекошенные и раздувшиеся части лица Рино.
      -- А нос-то выправлять придется, -- заметил Курт после некоторой паузы.
      -- Выправим. Этого парня нужно вывести под ноль -- чтобы все стало, как
было.
      -- И даже лучше... -- добавил Курт.
      -- Вот именно.
      -- Может, ввести ему пока глюкозки?
      -- Не нужно. Пиявок от нее пучит... Потом -- после них.
      Еле слышно скрипнула входная дверь.
      -- А, Земфира, очень кстати, -- произнес доктор Йорк. -- Иди посмотри,
нормально так будет?
      Земфира подошла. Рино с закрытыми глазами ощутил ее приближение. С
собой Земфира принесла запах каких-то лесных трав.
      -- Нормально, -- сказала она, -- А живот? Доктор Йорк поднял на
пациенте пижаму.
      -- Да-а, -- протянула повелительница пиявок. -- Отделали беднягу
капитально.
      -- У нас всегда так, -- вмешался Курт, -- Я, правда, больше по
вскрытиям мастак, но картина тут прекрасная. Вот посмотри, это же готовая
карта Палевого пляжа возле Черной скалы. Вот это залив, -- палец Курта
прочертил по животу Рино замысловатую кривую. -- А вот отель "Тупой баклан"
и даже источник здесь обозначен, -- добавил Курт, ткнув Рино в один из
наиболее живописных синяков.
      Лефлер охнул.
      -- Как вы можете, он же все чувствует! -- возмутилась Земфира.
      -- Да вы что, дорогуша, -- он еще в шоке.
      -- Сами вы в шоке... Доктор Йорк, я могу ставить блокаду?
      -- Конечно, Земфира, ставьте.
      -- Я начну с лица.
      -- Начинайте, откуда считаете нужным, -- согласился Йорк.
      Рино внутренне напрягся. Сказать по правде, он боялся пиявок, а еще
пауков и желтых жуков со странным названием "макинтош".
      Он ожидал долгой и мучительной процедуры, но быстрые и почти
нечувствительные уколы следовали один за другим, и лицо Рино покрывалось
слоем слизистых животных, призванных избавить его от мучений.
      -- Земфира, это правда, что вы поете?
      Это был Курт, и он мешал девушке делать ее работу.
      -- При виде вас, Курт, я петь не собираюсь. Я не люблю курильщиков --
они отвратительны.
      -- Да что же плохого в курильщиках, Земфира? И потом, я тоже пою. Мои
соседи, вы не поверите, дважды заявляли на меня в полицию.
      Земфира хихикнула, и очередная пиявка, выпав из ее рук, шлепнулась Рино
на живот, однако ее тут же подобрали и положили на нужное место.
      Пока укладка происходила на груди, в области внутренних кровоизлияний и
поломанных ребер, Рино сосредоточился на ощущениях своего многострадального
лица.
      Пиявки проникали своими стилетами все глубже, но с холодным
покалыванием приходило и облегчение. Лефлер совершенно определенно
чувствовал, как опадают его чудовищные отеки.
      "Похоже, они действительно лечат меня", -- подумал он. От мысли, что
избиения больше не будут повторяться, Рино ощутил прилив оптимизма. Скорее
всего, это была просто ошибка. Его с кем-то спутали. Хорошо, что не успели
забить насмерть, -- вот тогда был бы номер.

46

      Лефлер даже не заметил, как он то ли потерял сознание, то ли просто
крепко уснул.
      Последним воспоминанием был разговор Земфиры и Курта. Видимо, доктор
Йорк вышел на время, и Курт упрашивал девушку встретиться с ним, а та не
говорила ни "да" ни "нет".
      В конце концов, когда доктор Йорк вернулся, она дала свое согласие.
Земфиры, они все такие -- непостоянные.
      Курт на радостях пообещал доктору Йорку бросить курить и всадил в вену
Рино заряд концентрированной глюкозы. И все. Сон. Долгий сон.
      А потом, когда Рино проснулся, в больших широких окнах без решеток была
темнота, и, стало быть, он спал очень долго.
      Висевший возле двери светильник едва выделял из кромешной тьмы шкафчик,
еще одну пустую кровать, пару тапочек у входа и подводное ружье, висевшее на
стене.
      Словно выпавшая с полки книга, раскрывшаяся на случайной странице,
отворилась дверь.
      Лефлер вздрогнул, узнав вошедшего. Это был одни из тех парней, что с
такой любовью и тщательностью отделяли его мясо от костей.
      -- Все нормально, Лефлер. Все уже в прошлом. Я пришел посмотреть, как
ты себя чувствуешь.
      -- Какого хрена ты, сволочь! -- воскликнул Рино и тут же удивился, что
он может говорить, а при произнесении слов как-то странно посвистывает.
      -- С-сволочь... С-сволочь... С-сволочь... -- несколько раз произнес
Лефлер, и только потом до него дошло, что посвистывание происходит из-за
заново вставленных зубов.
      Рино провел шершавым языком по тому месту, где была брешь, и ощутил
шлифованную поверхность изделий зубного техника. А дотронувшись до лица,
отметил, что вздутия отсутствуют.
      -- Встать сможешь? -- участливо спросил недавний истязатель.
      -- Да, -- после минутной паузы сказал Лефлер. -- А что все это значило?
Тебя как вообще зовут?
      -- Спарки. Джон Спарки.
      -- Ох, Джон, за что же ты меня так отделал, а?
      -- Ничего личного, Рино. Это моя работы. Все тонкости тебе объяснит
мистер Смайли.
      -- Опять этот Смайли, -- вздохнул Лефлер, осторожно садясь в кровати.
-- Помнится, перед тем как собраться окончательно умереть, я слышал именно
это имя -- Смайли.
      -- Считай, что это была неудачная попытка.
      -- Легко вам говорить, сук-кины дети... А я -- то всерьез все принял.
      -- Это и было всерьез, Рино.
      -- Ну спасибо, товарищ.
      Лефлер осторожно опустил ноги на пол, затем дотронулся до своих ребер.
      Спарки зажег свет, и Рино зажмурился. Затем приоткрыл глаза и посмотрел
на свою грудную клетку. Сизых, малиновых и темно-синих разводов уже не было.
Только слабая желтизна и красноватые точки в тех местах, куда Земфира
ставила своих пиявок.
      -- Ну что? -- не удержавшись, просил Спарки.
      -- Лепилы ваши на уровне, -- вынужден был признать Рино.
      На месте поломанных ребер красовалась металлическая заплатка. Через
пару дней, когда ее снимут, все будет как прежде, это Рино уже знал. Такие
пустяки, как поломанные ребра, не были для него новостью.
      -- Ну что, пойдем?
      -- Далеко?
      -- Да нет. Тут, по коридору.
      -- Тогда давай помогай, -- распорядился Рино, понимая, что идти нужно.
Уже одно то, что его так били, а потом так же старательно лечили, говорило о
важности его пребывания здесь.
      Спарки подошел ближе и, обняв Лефлера, словно брата, помог ему
подняться.
      Тот постоял немного на своих двоих и, поняв, что сможет идти сам,
отстранил Спарки. Затем сделал шаг, другой и уверенно взялся за ручку двери.

47

      Смайли сидел в глубоком кресле и, ни говоря ни слова, смотрел на Рино,
сидевшего напротив.
      Тот, в свою очередь, изучал человека, который еще несколько часов назад
давал распоряжение о его убийстве. Не просто убийстве, а уничтожении. Это
разные вещи.
      Как человек, работавший в полиции не первый год, лейтенант Лефлер
хорошо различал эти вещи. Например, урод Молотобоец подкарауливал несчастные
жертвы, затем удушал их своей клешней, а напоследок наносил страшный разящий
удар. Он сносил полумертвому человеку череп, но он убивал, а не уничтожал. А
вот мистер Смайли давал приказ именно к уничтожению, а уничтожить --
означало сломать каждую косточку и под страшной болью заставить отказаться
от человеческого осознания, превратиться в пыль, в ничто, в немую мольбу и
жажду смерти.
      Вот это Рино и называл уничтожением. Называл и не мог простить.
      -- Ненавидите меня? -- угадав его настроение, спросил Смайли.
      -- Есть немного, -- признался тот.
      -- Понимаю вас. -- Смайли пыхнул сигарой и посмотрел на потолок,
прослеживая неспешный полет дымного колечка.
      -- Какие-нибудь мысли появлялись по поводу этих приключений?
      -- Появлялись, -- сознался Лефлер.
      -- Ну и какие выводы? -- Смайли опять пыхнул сигарой, и новое дымное
сооружение, меняясь и трансформируясь в смрадный туман, стало подниматься к
потолку.
      -- Никаких выводов, мистер. Наверное, ошибочка вышла. Такое бывает, --
ответил Рино.
      Однако он врал. У него появлялись кое-какие догадки, но он прятал их
подальше, стараясь находиться в пределах своего понимания.
      -- Подозреваю, Рино, что вы считаете нас последними сволочами, однако
наши действия вполне оправданны. Из трех человек, которые попадают к нам на
обработку, двое сознаются в сотрудничестве с ЕСО, правда, один из двоих, как
правило, оговаривает себя, не выдержав побоев.
      -- И вам удается держать свою деятельность в тайне?
      -- Вопрос по существу, -- удовлетворенно кивнул Смайли. -- Кстати, вы
еще не хотите есть? А то я могу распорядиться принести вам что-нибудь.
      -- Нет, сегодня еще нет. Может быть, завтра...
      Лейтенант внимательно смотрел на собеседника и ожидал, когда тот начнет
выкладывать свои козыри. А что они были, Рино не сомневался. Смайли
намеренно отвлекался на посторонние темы, чтобы получше соорудить
доказательную базу.
      -- Ну так чем же вам не нравится ЕСО, мистер Смайли?.. -- спросил
Лефлер, чтобы подтолкнуть разговор к основной теме.
      -- Да если честно... -- Тут Смайли вмял недокуренную сигару в
пепельницу, словно дешевую сигарету. -- Если честно, единая служба обороны
мне не нравится вовсе.
      -- Чем же?
      -- Думаю, тем же, чем и вам, Рино. Вы еще достаточно молодой человек,
но вы хороший коп. Мы это выяснили. А у хорошего копа нюх, как у собаки.
Думаю, не нужно напоминать вам, как вы угрожали пистолетом сотрудникам ЕСО.
И не кому-нибудь, а старшему агенту Ченсеру.
      -- Ерунда. В тот день у меня было скверное настроение, и я мог угрожать
кому угодно.
      Рино сел в кресле поудобнее, однако это не помогло ему избавиться от
ноющей боли в спине. Видя его затруднение, Смайли быстро поднялся и, подойдя
к стоявшему вдоль стены кожаному дивану, снял с него небольшой валик. Затем
подошел к Рино и подложил ему эту подушку под спину.
      -- Ну, как теперь?
      -- Теперь значительно легче, -- признался Рино.
      -- Вот и хорошо. Мы здесь все немного лекари -- специфика такая.
      Смайли улыбнулся и, приподняв крышечку полированной коробки, достал
очередную сигару. Обрезав ее кончик допотопной посеребренной гильотинкой, он
прикурил от настоящей спички.
      -- Зачем же было так меня дубасить, если вы знали, что у меня проблемы
с ЕСО?
      -- О, Рино! Но это же просто. Вам ли не знать, что полицейские стукачи
чаще ругают "поганых копов", чем обыкновенные уличные подонки... Тайные
сотрудники ЕСО, естественно, не будут расхваливать эту организацию на всех
углах, а, наоборот, будут демонстрировать лояльность своему кругу.
      -- Все равно, можно было обойтись приборными методами. Сейчас развелось
столько всякой аппаратуры...
      -- Мы испробовали все, Рино. В гом числе и всякие хитрые коробочки с
проводками, магнитными рамками, но обработка тайных сотрудников в ЕСО
поставлена очень серьезно, и изобличить их можно, лишь поставив перед лицом
животного ужаса. Когда человек видит, что его просто забивают до смерти, он
колется, и никакие кодировки здесь уже не срабатывают.
      Я понимаю, что вам, прошедшему через это, сложно считать такой подход
справедливым, но, если я скажу, что представляю уже третий состав нашей
небольшой организации, думаю, вы оцените все иначе. Два предыдущих состава
были безжалостно уничтожены, и именно потому, что приборные методы дознания
не срабатывали. Мы не выявляли тайных сотрудников ЕСО, и те быстро донесли
на нас своим боссам.
      -- Хорошо, мистер Смайли, -- устало кивнул Рино. Столь долгий разговор
начинал его утомлять. -- Вступление было постепенным, теперь можно сказать
самое главное. Штатные агенты ЕСО -- кто они? Саваттеры?
      -- И да и нет, -- как бы нехотя ответил Смайли и пожал плечами.
      -- Но похищения людей -- их дело?
      -- В этом я уверен. Кстати, как будто у вас был опыт борьбы с ними, и
вы даже уцелели. Как это случилось?
      -- В тот вечер мне немного повезло, а им нет. Одна случайная пуля в
емкость с горючей жидкостью -- и все вокруг запылало. Они сбежали.
      Рассказывая, Лефлер невольно пережил схватку с похитителями заново. Он
вспомнил свое ощущение полного бессилия, когда невидимый в темноте здоровяк
вязал из него замысловатые узлы. Если бы не пистолет, все закончилось бы
очень быстро.
      -- Я тоже думаю, мистер Смайли, что похитители принадлежат к этим
суперчеловекам из ЕСО.
      -- Кстати, вы знаете, что показали анализы, которые вы утаили от
старшего агента Ченсера?
      -- Нет, я уехал в отпуск, но вы, как видно, знаете?
      -- Да, некоторые пятна крови в доме убитого врача принадлежат
саваттеру.
      -- И что из этого следует?
      -- Наверняка -- только одно: почему-то агенты ЕСО не захотели, чтобы об
этому узнала полиция. Много ли вам известно случаев, лейтенант Лефлер, когда
ЕСО закрывало информацию о преступлениях саваттеров?
      -- Таких случаев я не припомню, -- покачал головой Рино и поморщился.
От этого движения больно стрельнуло в спину.
      -- Я помогу вам перейти на диван, -- сказал Смайли. -- Нам еще нужно
некоторое время, чтобы закончить разговор, и лучше, если вы будете
находиться в нормальном состоянии.
      Рино возражать не стал.
      С помощью Смайли он перебрался на диван, и хозяин кабинета не только
пристроил под голову пациента подушку, но и накрыл его пледом. Затем вызвал
дежурного врача, и тот вколол Лефлеру глюкозу и еще какое-то лекарство.
Буквально через мгновение Рино почувствовал себя заметно лучше, и врач ушел.
      -- А что вы делаете с теми, кто не прошел проверку? -- спросил Рино.
      -- Лечим конечно же... Потом увозим подальше, иногда очень далеко, и
делаем все, чтобы это выглядело как несчастный случай.
      -- И "они" не догадываются? -- спросил Рино, имея в виду ЕСО.
      -- Догадываются, конечно. Они не дураки. Однако всегда точно
определить, реальный это несчастный случай или подставка, довольно трудно.
      -- Вы знаете много, мистер Смайли. Откуда берутся агенты ЕСО? Я имею в
виду, откуда их рекрутируют.
      Смайли прошелся по кабинету на своих коротких ножках, держа сигару в
отведенной руке. Он словно раздумывал -- стоит ли говорить об этом Лефлеру.
      -- Официально их родиной считаются планеты Вуден-Лей и Максикола. Но
сказать, что это соответствует истине, я не могу. К этим планетам нельзя
подобраться, и, помимо собственных охранных структур ЕСО, там присутствуют
подразделения охраны специального назначения. Летающие форты, ракетные
станции и много чего другого...
      -- А как это объясняют?