Ассиди Орлова. Судья Шерман

полицейских, и они, позабыв про пистолеты, только жутко кричали, давясь
пылью, будучи уверены, что настал их последний час.
      Туннель сотрясался от рева, свет становился все ярче, и в последний
момент, когда гибель была неизбежна, страшное чудовище проскочило по стене,
а спустя мгновение его шум стал затихать где-то далеко позади.
      -- Пронесло! Пронесло! -- не своим голосом закричал сержант. --
Пронесло, так вас и разэдак, ублюдки! -- продолжал он вопить и ругаться, как
может ругаться только по-настоящему счастливый человек.
      -- Шеф! Я, кажется, обделался! -- пожаловался ему разговорчивый.
      -- Ну и хрен с ним! Я и сам обделался, но зато я жив! Ты слышишь, я
жив!

53

      Возвратившись на дно туннеля, "темпер" какое-то время скользил юзом,
затем выправился и пошел ровнее.
      Открытые колодцы стати попадаться чаще, но засад возле них больше не
было.
      "И не будет", -- решил Лефлер.
      Он догадался, что препятствие из мешков соорудили на всякий случай. А
если бы знали наверняка, что он поедет по туннелю, то уж ни за что бы не
пропустили.
      Скоро впереди забрезжил свет, и Рино понял, что они приехали.
      Остановив "темпер" за полсотни метров до выхода, он с трудом выбрался
из машины, чувствуя боль во всем теле.
      Тем временем Гук вытер руль носовым платком и тут же наставил свои
отпечатки пальцев. Это было необходимо для поддержания легенды Рино об угоне
автомобиля
      Сзади подошла Халия. Догадываясь о самочувствии Лефлера, она осторожно
дотронулась до его локтя.
      -- Ну что, пошли?
      -- Пойдем, -- кивнул Рино и, достав пистолет, направился к выходу.
      Гук последовал за ним, мастерски пряча дробовик в рукаве куртки, а
Халия шла последней со своим скрипичным футляром.
      В подземный гараж они проникли безо всяких проблем. Работы здесь не
велись давно, и посторонних глаз не было.
      -- Вот что, Лефлер, давай мы здесь и расстанемся, -- предложила Халия.
И, повернувшись к Гуку, добавила: -- Отдай ему ключи, должен же он
объяснить, как добрался в Гринстоуна.
      -- Держи, коп. Тебе -- от нас, -- сказал Гук и протянул Рино
серебристые ключики. -- Карл-Маркс-штрассе, двадцать восемь, бокс
девятнадцать.
      -- Спасибо. А что это?
      -- Автомобиль, чудак, -- улыбнулась Халия, и Рино отметил, что улыбка
ей шла все же больше, чем мерный пулемет.
      Затем она приблизилась к Рино, заглянула ему в глаза и сказала:
      -- Быть может, когда-нибудь потом, Лефлер... Потом...
      -- Когда мы победим, -- вырвалось у Рино.
      -- Да, когда мы победим, -- согласилась Халия, резко повернулась и
пошла прочь, красиво переставляя свои безупречные ноги.
      За ней пошел Гук. Они поднялись по ступенькам и исчезли за дверью.
      А Лефлер все стоял возле куч строительного мусора, не в силач покинуть
это странное место.
      Наконец он собрался с силами и направился в другую сторону; неторопливо
поднялся по запыленным ступеням и вышел на противоположную сторону улицы.
      Здесь было спокойно, и никаких подозрительных субъектов Лефлер не
заметил. Впрочем, если бы к нему подошли агенты ЕСО, он стал бы стрелять --
теперь Рино в этом не сомневался. Он уже определился, кто его враг, а
большего ему не требовалось.
      Свернув в один из проходных дворов, Лефлер подбросил в руке серебряные
ключики и ускорил шаг, не обращая внимания на ноющие мышцы и легкое
пощелкивание суставов. Карл-Маркс-штрассе находилась совсем близко, и Рино
даже помнил, что дом двадцать восемь -- это дилинговый центр по продаже
мороженой свинины. Здание было очень большим, и в его подвальной части
находились гаражи.
      На перекрестке улиц произошла авария. Двое водителей осыпали друг друга
упреками, а полицейский отвлеченно составлял протокол. Его напарник глазел
на черноволосую девушку, ожидавшую кого-то возле памятника Лео Пиночету, и
нервно сплевывал себе под ноги. Зеваки скапливались на тротуаре, а он
беззлобно поругивал их, призывая сохранять спокойствие.
      Все было, как обычно, и Рино много раз видел подобные сцены, однако
сейчас ему казалось, что полицейский исподтишка за ним наблюдает.
      "Стоп, -- сказал себе Рино, -- это нервы".
      Вот уже Карл-Маркс-штрассе и дом двадцать восемь. На небольшой
парковочной площадки возле парадного подъезда грелись на солнце два длинных
лимузина. И это было нормально -- торговцы свининой могли позволить себе
такую роскошь.
      У входа в подземный гараж стоял охранник. На нем была дурацкая фуражка,
а лицо выражало крайнюю степень равнодушия. Рино прошел мимо, и охранник
даже ухом не повел, глядя на раскачивающиеся верхушки вечнозеленого дерева.
Присмотр за гаражом приносил ему только жалованье, а созерцание природы --
истинное удовольствие.
      Спустившись в подвальный этаж, Рино прошел по провонявшему старой
краской переходу и оказался перед нужным ему боксом.
      Один из ключиков легко вошел в замочную скважину, и пыльные створки с
коротким вздохом подались на Рино. Он отошел в сторону, давая им простор, и
в полумраке бокса увидел синий "гоксейер", мечту любого гонщика -- слегка
устаревшую модель парогенераторного первенца.
      Пыль, паутина и дефицит света не помешали Рино оценить подарок. Сто
тысяч или даже триста -- считать он не стал. Это было что-то вроде
табельного оружия, и оно не принадлежало Рино полностью.
      Найденным комком ветоши Лефлер прошелся по полированной поверхности
автомобиля, и машина одарила нового хозяина затаенными бликами, словно
драгоценная шкатулка.
      -- Так я и знал, долбать меня по трафику! -- неожиданно услышал Рино
незнакомый голос.
      Обернувшись, он узнал охранника, который, позабыв про свое равнодушие,
с безумной улыбкой на лице созерцал великолепие автомобиля.
      -- Так я и знал, долбать меня по трафику! Я знал, мистер, что здесь
стоит знатная тачка! Долбать меня по трафику! Ваша?
      -- Не совсем, -- признался Рино. -- Тетя завещала.
      -- Во, долбать меня по трафику, а моя померла два года назад и только
сотню в пенсионном фонде оставила! Я ее пропил, долбать меня по суточному
трафику!
      -- Примите мое соболезнование... И отойдите в сторону -- машина опасна
на старте. Это не новая машина, заметьте.
      -- Вас понял, сэр, -- сразу согласился охранник, поправив дурацкую
фуражку.
      Лефлер забрался в кабину, повернул заветный серебряный ключик, и
"гоксейер" заиграл огоньками панели. Всеми стрелками на датчиках он указал
на полную исправность и готовность к немедленной работе.
      "Ну и отлично", -- подумал Рино, временно позабыв про свои болячки.
      Сдвоенная турбина грозно рыкнула, заставив охранника отскочить в
сторону.
      -- Я больше сюда не вернусь! -- крикнул в окно Рино, нисколько не
заботясь, чтобы его услышали.
      "Гоксейер" легко, словно ребенка, вынес его из гаража и понес по улице,
короткими прыжками обгоняя любые автомобили. Услышав грозный рык, водители
пузатых авто испуганно поворачивали головы и спешили к обочине, чтобы
пропустить дорожного хищника.
      "Куда теперь?" -- промелькнуло в голове у Рино. Конечно, ему хотелось
прокатиться на таком уникальном аппарате, но здравый смысл диктовал другое.
Требовалось как можно скорее показаться перед глазами своего начальника и
немного побыть среди сослуживцев.
      -- Да! -- вслух и с сожалением произнес Рино. Он убрал ногу с газа и
прикинул самый короткий маршрут до полицейского участка.

54

      Порывы ветра терзали кровлю, издавая ровное дребезжание, сходное с
протяжным и тоскливым воем койота.
      Лейле не спалось. Ей не спалось вот уже третью ночь, и она, сама не
зная почему, испытывала беспокойство. И хотя ее жизнь возвращалась в
привычную колею -- уход за скотом, кухня, штопка носков Майбо, -- чего-то
уже не вернуть. Наверное, покоя.
      Об избиении в полицейском управлении вспоминать не хотелось, тем более
что все синяки прошли и шрамы почти затянулись, а доктор Фэндлер, навещавший
Лейлу, пообещал, что, если потребуется, весной уберет все следы.
      Порывы ветра все усиливались, Майбо продолжал храпеть, но Лейле не
давала спать странная вибрация, которая проходила по стенам дома и касалась
супружеской кровати.
      "Какой странный звук, как будто что-то выворачивает тебя наизнанку", --
подумала Лейла. Повинуясь внутреннему позыву, она спустила ноги на пол и
попала прямо в вязаные тапочки.
      Поднявшись, Лейла прислушалась. Тонкая вибрация, похожая на звук
скрипки, снова пробежала по полу, тронула одну из стен дома и затерялась
где-то в углу.
      -- Да что же это? -- испуганно прошептала женщина.
      Она вышла в гостиную, прошла к входной двери и остановилась, ожидая,
как проявит себя непонятная сила.
      Звук появился снова, и Лейла тотчас определила его источник -- подвал.
И сразу же пришла пугающая догадка.
      Лейла приоткрыла дверь, выскользнула в коридор и стала спускаться по
скрипучей деревянной лестнице. Оказавшись внизу, она на ощупь включила свет,
и этот момент маршрутизатор снова дал о себе знать.
      Здесь, рядом с этим непонятным прибором, звук не казался вибрацией.
Скорее, он напоминал трель сверчка.
      Женщина остановилась возле расставленных рядами банок с солениями,
выбрала нужную и приподняла ее. Маршрутизатор снова застрекотал. При этом он
светился оранжевым светом и изливал свои призывы куда-то вверх.
      Лейла невольно подняла глаза к подвальному потолку, удерживая в руках
тяжелую банку с маринованными патиссонами.
      Где-то там, за бетонными плитами половых перекрытий, за балками
потолка, обшитыми толстыми досками, за утеплительными матами и кровельным
железом, несся в недосягаемой дали летательный аппарат. Он прорывался через
законы физики, истязая плоть своего пилота, он обманывал сторожевые станции,
проносясь мимо них на немыслимой скорости, -- он шел по сигналу, посылаемому
ему с Туссено одним из немногих уцелевших маршрутизаторов.
      Мелькнули острые крылья звена истребителей, с опозданием повели пушками
пограничные корабли.
      -- Я "двадцать шестой"! Как будто прошел саваттер! И совсем близко!
      -- Вас понял, "двадцать шестой", я его вижу... Постам четыре, шесть и
восемнадцать -- приготовиться к залпу!
      Ракетные станции на самой низкой орбите Туссено приняли сигнал и
развернулись на заданный угол. Скоростные ракеты скользнули на пусковые и
замерли, ожидая дальнейшей коррекции.
      А челнок саваттера несся на предельной скорости. Лететь быстрее он не
мог, иначе бы разбился об атмосферу Туссено.
      Когда аппарат находился в критическое точке, сразу три ракеты
стартовали с орбитальных позиций и понеслись навстречу нарушителю.
      Пилот рванул штурвал, выполняя рискованный маневр, и две из трех ракет
взорвались далеко позади. Третья, удержавшись на хвосте цели, продолжала
преследование. Челнок прессовал носом сгущавшийся воздух, ложился на крыло,
однако в тот момент, когда у ракеты-преследователя, казалось, иссякли все
силы, она разломилась пополам и выпустила маленького посланца --
стремительного и смертельного.
      Страшный удар потряс челнок, однако его корпус выдержал, и аппарат
продолжил скольжение к планете, потеряв один из двух двигателей.
      Теперь он был заметен радарным станциям на планете, и первые "штюсы"
стали подниматься с разбросанных по материкам баз.
      У саваттера оставалось все меньше шансов, однако он с самого начала
знал об этом. Он был не первым, но и не последним. И другого выхода у него
не было.
      На навигационном экране пульсировала яркая точка маршрутизатора, и
машина сама держала курс прямо на него.
      Вот и ясное голубое пространство неба, солнечные лучи и приближавшие
горы. Несколько вспышек там, внизу, творили о том, что трудности еще не
пройдены. Кривые дымные траектории пущенных ракет сходились и расходись
вновь, выбирая наилучшие позиции для атаки.
      Пилот сжал зубы и сделал последнюю, отчаянную попытку прорваться сквозь
зенитный заслон. Единственный двигатель был включен на полную мощность, но
было уже поздно. Одна за другой две ракеты распороли прочную обшивку бота, и
защитная система вышвырнула пилота из кабины за секунду до того момента, как
новая ракета довершила разрушение корабля.

55

      "Гоксейер" лихо затормозил на спортивных покрышках и, свистнув
напоследок турбинами, умолк.
      Ничуть не притворяясь, Рино спокойно вышел из машины и отпустил дверку,
которая с легким мелодичным жужжанием встала на место.
      На шум диковинного дорожного чудища из участка выскочили несколько
человек. Было обеденное время, и некоторые из них жевали бутерброды, смывая
их в желудки теплым кофе.
      Первым пришел в себя Твинки Роджер. Он и раньше исходил к Рино завистью
по каждому пустяку, а теперь, когда тот получил медаль, да еще вернулся на
дорогом авто...
      -- Рино, ты хочешь меня в гроб загнать, -- признался ошарашенный
Твинки. -- Мне сказали, что у тебя угнали машину и чуть ли не самого
кокнули... А тут ты: в та-аком костюме и на этом. -- Твинки ткнул пальцем в
невиданный прежде автомобиль.
      -- "Гоксейер" называется, -- просто ответил Лефлер.
      -- Рад тебя видеть, старик, -- поприветствовал его Мозес. -- Как
отдохнул?..
      -- Отлично, Тед, -- ответил Лефлер, стараясь, чтобы улыбка на лице была
симметричной. -- Капитан у себя?
      -- Да, мечтает тебя увидеть.
      -- Серьезно?
      -- Серьезно. Он надеялся, что ты сегодня не выйдешь, а у тебя по
графику ночное дежурство. Старый сукин сын хотел тебя подставить.
      -- Ну, пойду обрадую его, -- сказал Рино и шагнул к двери, но обернулся
и крикнул коллегам, окружившим автомобиль: -- Эй, ребята, осторожнее, эта
штука плюется серной кислотой!
      Зеваки тотчас отпрянули. Они понимали, что Рино соврал, но кто его
знает.
      Войдя в общее помещение, Рино почувствовал себя дома. Он вдохнул
воздух, пропитанный запахом старых бумаг, стреляных пистолетных стволов и
несвежей одежды задержанных бродяг. Лефлер понимал, что ему недолго осталось
служить в отделении, но уходить совсем не хотелось.
      Навстречу Рино вышла Ольга Герцен.
      -- Привет, красавчик, -- улыбнулась она и, приблизившись, чмокнула его
в щеку, одновременно дотронувшись до бедра.
      -- Что за фамильярность, коллега? -- остановил ее Рино.
      -- Никто не видел -- это раз, и я хочу от тебя сына, Лефлер...
      -- Не слишком ли круто для лесбиянки?
      -- Не слишком, Рино. Дети нужны любой женщине, а ты единственный мужик,
которого я согласна принять в таком качестве. И вообще, лесбиянки тоже люди.
      -- Да, я знаю, но сейчас я должен отправиться к Хунгару.
      Ольга посторонилась, и Лефлер безо всяких приключений добрался до
кабинета начальника.
      -- О! -- воскликнул тот. -- Отпускник вернулся! А у нас без тебя полный
завал, опять же отдел внутренних расследований беспокоится -- куда подевался
наш подопечный Рино Лефлер.
      Капитан вышел из-за стола, подошел поближе и. внимательно осмотрев
Рино, сказал;
      -- Загорел ты хорошо, вот юлько морда у тебя побитая. Подрался, что ли,
с кем?..
      -- Да, было немного.
      -- Из-за женщины?
      -- Конечно, сэр.
      -- Понятно. -- Капитан вздохнул, провел ладонью по лысине, и было
непонятно, думает ли он о женщинах или подбирает очередную гадость --
специально для Рино.
      Постояв с полминуты молча, он вернулся к своему столу, уселся в жесткое
казенное кресло и сказал:
      -- У нас с деревенскими парнями намечен семинар и практические занятия.
Так сказать, по обмену опытом. Думаю, что ты подойдешь лучше других. У тебя
муниципальная награда, да и послужной список будь здоров. Сам подумай, ведь
чего ты только не делал. Ловил карманников, сражался с похитителями,
преследовал женщин по ночам. Одним словом, достижения есть. Что думаешь?
      "Вот она, эта гадость", -- подумал Рино. Поездки в окружное управление
никому не нравились. Городские копы ставили себя выше народных шерифов,
которых и называли презрительно -- "деревенские парни".
      -- Я не против, сэр. Могу ехать прямо сейчас...
      -- Вот так? -- искренне удивился Хунгар. -- А я надеялся тебя
смутить...
      -- Так когда ехать?
      -- Ну, сегодня-то точно не нужно, а вот завтра, с утра, за тобой заедет
машина. Не забудь взять теплые подштанники. В долине холодно -- мигом
промерзнешь.
      -- Спасибо за предупреждение, сэр.
      -- А пожалуйста, Рино... -- капитан пожал плечами, однако в следующее
мгновение спросил: -- А что у тебя за машина? Откуда взялась и на какие,
спрашивается, шиши?
      -- А вот этого, сэр, я вам сказать не могу, -- серьезно ответил Лефлер.
      -- Это почему?
      -- Потому что эта информация для отдела внутренних расследований.
      -- Ты дошутишься, Рино, -- вставая из-за стола, пригрозил капитан. --
Ой дошутишься...

56

      Прибывший из окружного управления автомобиль поначалу показался Рино
неуместным на улицах Гринстоуна. Слишком большие шипованные колеса, чересчур
высокая посадка. От всего этого Лефлер отвык. Он не помнил, как выглядят
плохие дороги, поскольку не выбирался из города на север уже несколько лет.
      -- Привет, парень, -- поздоровался Лефлер с водителем, забираясь на
сиденье и втаскивая сумку с теплыми вещами.
      -- Здравствуйте, сэр.
      -- Как тебя зовут?
      -- Рядовой Бражник, сэр.
      -- Говорят, у вас, за горами, давно зима?
      -- Не то чтобы зима, сэр, но значительно холоднее, чем в городе.
      Вездеход тронулся с места и, распугивая прохожих ревом движка,
выкатился на проезжую часть. Городские автомобили опасливо сторонились
огромного провинциала, а затем снова продолжали свой бег.
      Рино посмотрел в окно. Сейчас было утро, и никто не боялся похитителей.
Даже двое школьников одни, без провожатых, шагали на занятия, весело
обсуждая свои мальчишечьи дела.
      Зато к вечеру, когда вместе с сумраком на улицы опустится страх, люди
решатся прогуляться только в сопровождении наемной охраны.
      Лефлер поймал себя на мысли, что уже привык к этой прифронтовой жизни.
Его неуверенность прошла, и он не боялся похитителей. Может, потому, что и
сам не раз выступал в качестве охотника.
      Правда, когда ему на глаза попадались очередные сводки о пропаже людей,
Рино чувствовал тупую боль. Боль и обиду за свое бессилие.
      -- Это у вас от той схватки на лице синяк остался? -- спросил вдруг
Бражник.
      Рино взглянул в небольшое зеркальце, прикрепленное к приборной панели.
Действительно, сквозь искусственный загар просматривалась синева.
      -- Да нет, это в отпуске из-за девчонки повздорил, -- ответил Лефлер,
решив поддерживать одну и ту же версию.
      -- Бывает, -- одобрительно кивнул водитель. Ему было приятно
осознавать, что полицейский лейтенант из Гринстоуна может влезть в драку,
как любой парень из поселка, где жил сам Бражник.
      Привлекая в себе внимание везде, где он появлялся, неуклюжий вездеход
выбрался из лабиринтов ухоженных улиц и вскоре уже катился по окружной
дороге, выбираясь к шоссе, ведущему на север.
      -- А это правда, что вас медалью наградили, сэр? -- не унимался
разговорчивый водитель.
      -- Да... Наградили, -- кивнул Рино, вынырнув из собственных мыслей.
      Вездеход качнулся на неровном стыке и свернул на нужную магистраль.
Вдали, у самого горизонта, расплывчатой дымкой обозначились горы, однако уже
сейчас Рино показалось, что стало холоднее.
      -- А она у вас с собой?..
      -- Кто? -- не понял Рино.
      -- Ну, медаль, -- пояснил Бражник.
      -- Конечно, я без нее теперь из дому не выхожу.
      -- Правда?! -- Глаза водителя загорелись. -- А пощупать дадите?!
      -- Чего пощупать? -- насторожился Лефлер.
      -- Ну медаль, конечно, чего же еще. Я еще в жизни не видел настоящей
медали!
      Впереди загудел трейлер, и Бражник судорожно крутанул руль, уводя
вездеход от лобового столкновение.
      Огромный грузовик величественно, словно корабль, проплыл мимо, а за ним
уже следовал другой. Рино не отрываясь смотрел на них, пока вся колонна не
проехала мимо. Даже не верилось, что внутри этих красивых машин едет
обыкновенная мороженая свинина.
      -- На Хольм почапали, -- прокомментировал рядовой Бражник.
      -- Это где?
      -- А грузотоварный порт имени Хольма Шансо.
      -- Ах это, -- вспомнил Рино. Уж где-где, а в грузовом порту ему
приходилось не раз дежурить в ночных засадах.
      -- Наши свинарники всю планету кормят, и еще на экспорт остается, --
гордо произнес Бражник.
      -- Наверное, твой отец фермер? -- догадался Рино.
      -- Да, сэр, -- довольно улыбнулся тот. Несколько минут они ехали молча.
Затем рядовой Бражник снова спросил:
      -- А какой у вас пистолет, сэр? Рино не стал объяснять, а просто достал
"байлот" и, покрутив им перед носом водителя, убрал обратно.
      -- Вот это пушка, сэр! Вот это пушка! -- воскликнул тот, готовый
восторгаться всем, что касалось лейтенанта Лефлера. -- Да, вот этот пушка,
-- уже тише повторил водитель и вздохнул.
      Между тем горы были уже совсем близко, а поток рефрижераторов с
мороженой свининой то усиливался, то ослабевал до одной-двух машин на
километр.
      -- Вот послужу еще годик и переберусь в город, -- мечтательно произнес
Бражник. -- И пушку себе куплю такую же, а не то барахло, что нам дают в
округе.

57

      В сопровождении рядового Бражника Рино дошел до кабинета
штандартенфитцера Хофмана. В приемной сидел его секретарь, но он даже не
обратил внимания на прибывших, поскольку не признал в гражданском, которого
привел Бражник, никакого важного лица.
      -- Чего сидишь, Трубецкой? -- строго спросил водитель.
      -- А чего такое? -- В голосе секретаря послышалась дерзость
зазнавшегося слуги, однако суровое лицо Рино заставило Трубецкого подняться.
      -- Это же лейтенант Лефлер из города, -- произнес Бражник таким тоном,
будто произносил "Его Императорское Величество".
      -- А, по обмену опытом! -- вспомнил секретарь и, изобразив радушную
улыбку, промчался мимо гостя.
      Он едва не вышиб лбом дверь в кабинет начальника и стал громко
докладывать, так громко, что было слышно даже в приемной.
      Вскоре Трубецкой вернулся, сияя, как начищенный медный таз, и, указав
широким жестом на дверь штандартенфитцера, сказал:
      -- Прошу вас, шеф ждет...
      Лефлер прошел в кабинет, и Хофман шагнул из-за стола, чтобы пожать ему
руку.
      -- С прибытием в страну ветров и зим, лейтенант.
      -- Спасибо, сэр.
      -- Присаживайтесь. -- Хофман указал на стул, а сам вернулся на свое
место. -- У вас отличный загар, но вид усталый... Сложная командировка на
юг?..
      -- Скорее, бурный отпуск, сэр, -- скромно улыбнулся Лефлер.
      -- Курточка у вас тонковата, -- заметил штандартенфитцер, -- и
головного убора нет. Но это поправимо, нарядим вас как настоящего
"деревенского парня". Так, кажется, в городе называют шерифов?
      -- Да, сэр, -- улыбнулся Рино.
      Хофман ему нравился. Наверное, причиной тому был высокий рост
начальника и его красивый мундир -- все сотрудники окружного управления
ходили в форме.
      -- Думаю, поживете у нас пару дней, съездите с шерифами на
патрулирование. На этом можно закончить... Ну и, конечно, небольшая встреча
личного состава управления с героем -- лейтенантом Лефлером. Убийцей
маньяков и врагом похитителей.
      -- Это уж чересчур, сэр.
      -- Ни в коем случае, -- не согласился Хофман. -- Вот случай с маньяком,
за которого вам дали медаль, я бы опустил. Такое и раньше случалось.
Полицейские в городе и местные шерифы ловили всякую мразь и сажали ее в
каталажку, если не было повода прикончить на месте... -- Тут
штандартенфитцер сделал паузу, а потом продолжил: -- Но чтобы кто-то вступил
в схватку с похитителями и обратил их в бегство -- такого еще не было. Вот
за это я дал бы лейтенанту Лефлеру целых две медали... Вот, собственно, и
все.
      Рино поднялся. Хофман тоже встал и крикнул:
      -- Трубецкой!
      Секретарь явился незамедлительно.
      -- Проводи господина лейтенанта в следственный отдел, пусть его
ознакомят с нашими последними делами.
      -- Есть, сэр! -- выпучив глаза, гаркнул секретарь.
      -- Погоди орать, -- одернул его Хофман. -- Сходи на склад и возьми для
господина лейтенанта нормальную зимнюю форму. Сам понимаешь, у нас здесь не
Гринстоун.
      -- Есть, сэр, -- уже тише произнес Трубецкой

58

      Следующим пунктом знакомства был следственный отдел. Рино доставили на