Ассиди Орлова. Судья Шерман

      -- Да слишком уж она хотела, чтобы мы поверили, что она шлюха... Но на
шлюху она непохожа.
      -- Все бабы шлюхи! -- подал голос Гроув. "Ну вот, затронули его больное
место", -- подумал Джакоб.
      -- Надо было трахнуть ее всем по разику, и все дела! Тогда бы живо все
рассказала!
      -- Уймись, Гроув, -- обронил гроссфигцер. -- Тебя на службе интересует
только траханье.
      -- А хоть бы и так, шеф. Ведь полицейскому не каждая сможет отказать.
      -- Что ты думаешь, Лойдус? Знала хозяйка, куда подевался маршрутизатор?
-- обратился Джакоб к стажеру, чтобы только заткнуть Гроува.
      -- Я?! -- Лойдус даже испугался. Он никак не ожидал, что кто-то
поинтересуется его мнением, и даже не успел его составить. -- Я же был на
чердаке, сэр.
      -- Но женщину-то ты видел?
      -- Видел, -- согласился Лойдус, невольно вспомнив, как обжег его взгляд
хозяйки дома. Воспоминания заставили Лойдуса снова покраснеть.
      -- Ну так что тебе показалось -- спрятала она маршрутизатор или нет?
      -- Я не могу сказать, сэр, -- снова пожал плечами стажер.
      Женщина очень ему понравилась, и он не хотел, чтобы его подозрения ей
навредили.
      -- Все ясно! И этот спекся! -- авторитетно заявил Гроув. -- Я же
говорю, надо было ее тра...
      -- Заткнись! -- зло прикрикнул Джакоб.
      Между тем река закончилась, и вездеход стал карабкаться по крутому
склону -- туда, где начиналась дорога, ведущая в цивилизованную часть
долины.
      Там был пригород, хорошие дороги, магазины и дома -- словом, все, что
позволяло Джакобу считать себя человеком, а не животным, выброшенным на
самостоятельное выживание. Гроссфитцер не любил необжитые пространства.
      Он, без сомнения, мог бы задержаться в доме Розенфельда и выбить из
этих подонков всю правду, но очередной приступ неведомой тоски заставил
Джакоба отступить.
      "Сообщу о них в ЕСО, и все будет в порядке", -- подумал он.

6

      Прогрохотав гусеницами по брусчатке и развернувшись во дворе управления
окружного шерифа, вездеход сдал задом к воротам покойницкой.
      Оттуда вышли двое санитаров в желтых как лимон фартуках. Они привычно
перекинули труп на каталку и увезли в свои темные владения. Затем закрыли
стальные створки и лязгнули изнутри тяжелым замком.
      -- Списали жмурика, -- прокомментировал Бурх и полез из салона. Следом
за ним выбрался Джо-Пайн. Он зевнул еще раз, потом потянул носом и сказал:
      -- Пошли отсюда, а то эти червяки ушли, а вонь от них еще осталась.
      Хлопнув дверью, из кабины выбрался Крейг. Он посмотрел на часы и
направился в бытовую комнату, чтобы переодеться и отправиться домой. За
собой профитцер тянул мешок с двумя застреленными ягнятами. Уже сегодня
вечером он собирался отведать их нежного мяса.
      Следом за Крейгом, широкими шагами, прошел Джакоб. Ему хотелось
поскорее написать отчет и предоставить его своему начальству и куратору из
ЕСО.
      -- Ну вот, -- сказал Бурх. -- Нам осталось отмолотить полсмены. -- И,
повернувшись к Лойдусу, спросил: -- Стажер, в шашки играешь?
      -- Совсем чуть-чуть, -- признался тот.
      -- А в домино?
      -- Так же.
      -- Ладно, пошли, составишь мне пару, и мы разделаем Джо-Пайна и этого
озабоченного. -- И Бурх кивнул на Гроува.
      -- Я не озабоченный! -- болезненно отреагировал Гроув. -- Просто я
сильный мужчина, а ты -- импотент.
      -- Согласен, -- сразу сдался Бурх, но произнес он это так, что Гроув
весь затрясся от еле сдерживаемого гнева.
      Поздоровавшись по дороге с несколькими полицейскими из других команд,
неполная бригада гроссфитцера Джакоба пришла в свое дежурное помещение.
      На стол быстро легли костяшки домино и остатки угощения, прихваченные в
доме Розенфельда, однако не успели все четверо приступить к игре, как в
дежурку вошел штандартенфитцер Джим Хофман.
      Полицейские моментально вскочили, больше от удивления, чем от испуга.
Штандартенфитцер еще ни разу не снисходил до того, чтобы зайти в дежурку
лично.
      -- Стажер Ганс Лойдус!
      -- Я, сэр! -- прокричал стажер, еще не забывший порядков полицейской
школы.
      -- Следуйте за мной.
      -- Есть, сэр!
      Лойдус подхватил головной убор и, оглянувшись возле дверей на своих
старших товарищей, только пожал плечами.
      Когда за ним закрылась дверь, Джо-Пайн недовольно проворчал:
      -- Ну вот, пару разбили.

7

      Следуя за молчаливым штандартенфитцером Хофманом, Лойдус шагал по
путаным переходам управления.
      Когда они оказались в подвальном этаже, Хофман остановился перед
стальной дверью и сказал:
      -- Вы изучали курс расследований, стажер?
      -- Так точно, сэр!
      -- Отлично. У нас не хватает следователей, так что с оперативной и
патрульной работой вы расстаетесь навсегда. Все ясно?
      -- Так точно, сэр.
      -- Тогда вперед.
      С этими словами штандартенфитцер толкнул массивную дверь, и Ганс
Лойдус, пройдя следом за начальником, оказался во владениях команды судебных
патологоанатомов.
      -- Доггерти! -- крикнул Хофман, и на его голос из двери одного из
унылых казематов выскочил руководитель подземного подразделения.
      -- Здравствуйте, сэр, -- произнес Доггерти, невысокого роста, щуплый
человек в форменной куртке народного шерифа, правда, без одной пуговицы.
      Как видно, для потрошителей мертвецов полное соответствие параграфу
полицейского устава было необязательным.
      Лицо Доггерти было бледным, из чего Лойдус сделал вывод, что этот
человек сидит в подземелье все дни напролет.
      -- Это наш новый младший следователь -- Ганс Лойдус, -- представил
стажера Хофман. -- Он будет работать по последнему делу. Покажи ему все,
одним словом, проведи курс молодого бойца. Нужно, чтобы парень не падал в
обморок, если придется присутствовать при вскрытии.
      -- Хорошо, сэр. Мы закалим его надлежащим образом.
      Сказав это, Доггерти так посмотрел на Лойдуса, что тому показалось,
будто и его сейчас потащат в покойницкую и с биркой на ноге бросят на
железный разделочный стол.
      По спине Ганса пробежал холодок первобытного страха.
      -- Ну и отлично. Набирайтесь опыта, Лойдус. Когда Доггерти вас
отпустит, поднимайтесь на второй этаж и поступайте в распоряжение старшего
следователя Кулхарда. Вопросы есть?
      -- Нет, сэр! -- привычно ответил Лойдус, хотя вопросов у него было хоть
отбавляй.
      Хофман ушел, и Ганс Лойдус остался один на один с обитателем страшного
подземелья -- мистером Доггерти.
      -- Ну что, пойдем? -- просто сказал тот.
      -- Да, -- кивнул Лойдус, хотя внутри нею все кричало "нет".
      -- Я предлагаю начать с твоего парня. Ведь, насколько я понимаю, это и
будет твоим первым делом.
      -- Я не знаю, сэр, -- признался Лойдус.
      -- Зато я знаю, -- сказал Доггерти. -- Подожди здесь, я только захвачу
"спецуру".
      И он исчез за дверью каземата, откуда появился сначала.
      Спустя пару минут он снова вышел в коридор, и на нем был тот самый
клеенчатый костюм лимонного цвета, в каких выходили на поверхность все
сотрудники подземелья, забирая принадлежащую им добычу -- трупы.
      -- Да-да, -- словно перехватив мысли Лойдуса, произнес Доггерти. -- Тот
самый "желтый червяк" -- так, кажется, называют нас ваши бандюги из
патрульных отрядов?
      -- Да, сэр, -- подтвердил Лойдус чисто автоматически.
      -- Не называй меня "сэр", парень. Я вольнонаемный. Если невмоготу и
хочется вытянуться, называй меня мистером Доггерти, а еще лучше Сэмом.
      -- Хорошо, мистер Сэм. То есть, просто Сэм.
      -- Ну и пошли, -- кивнул Доггерти и двинулся по сумрачным, плохо
освещенным коридорам, словно кто-то специально заботился о том, чтобы эти
помещения выглядели как можно более зловещими.
      Защитный костюм на Сэме отвратительно морщился и шуршал, а Лойдус
старательно выравнивал дыхание и опустошал голову от посторонних мыслей.
      Он боялся, что не оправдает высокого доверия начальства и его
непременно стошнит.
      Вскоре бесконечные и путаные переходы под тусклыми лампочками
подземелья закончились.
      Доггерти вошел в квадратный бокс, отделанный белоснежной плиткой и
залитый ярким синеватым светом от направленных ламп.
      На специальной стальной платформе, как и ожидал Лойдус, лежал мертвец,
а двое сотрудников Доггерти сидели в углу на сверкавших хромом стульях. Они
ели бутерброды, лежавшие в никелированной ванночке.
      -- Хочешь бутерброд, Сэм? -- спросил один из них.
      -- А это твои?
      -- Да.
      -- Тогда давай. Твоей хозяйке я доверяю, -- сказал Сэм Доггерти и
выловил из ванночки приглянувшийся ему бутерброд. Откусив большой кусок, Сэм
тщательно его разжевал и, кивнув на позеленевшего Лойдуса, сказал: --
Новенький -- Ганс Лойдус. Его сам Хофман представил. Говорит, младший
следователь. Будет вести дело этого бычка.
      Под "бычком" Доггерти подразумевал тело саваттера, которое лежало на
столе и ждало своей очереди.
      -- А я Колин, -- представился сотрудник, угощавший бутербродами. -- Это
мой напарник Олле Дескштурм. Правда, дурацкая фамилия?
      -- Д-да, -- промямлил Ганс, борясь с тошнотой.
      -- Ну, раз все перезнакомились, давайте приступать, -- распорядился
Доггерти, беря со вспомогательного столика чудовищного вида пилу. -- Видишь
ли, следователь, эти саваттеры всегда одеты в тонкое боди из стекловолокна,
поэтому рассекать его приходится химическим лазером, а уже потом
пользоваться всем набором хирургических ковырялок.
      -- А... зачем их вообще вскрывать? -- собравшись с силами, задал вопрос
Ганс.
      -- Этот вопрос не ко мне, но, насколько я понимаю, чтобы убедиться, что
это настоящие саваттеры, а не добрые маливане. После вскрытия мы составим
документ с описанием потрохов этого "бычка", а ты ознакомишься и подпишешь.
На этом экспертиза будет закончена, и ты поднимешься к себе на второй этаж,
чтобы думать всякий умные мысли...
      Лойдусу указали место, откуда он мог все видеть и одновременно никому
не мешать. Вскоре загудели электрические трансформаторы, засвистели пилы, и
под сводами бокса разнеслись отвратительные звуки. Это длилось пару минут.
      -- Ну вот, грудная клетка вскрыта, -- будничным тоном произнес
Доггерти, -- Подходи, смотри и оценивай.
      -- А что я должен оценивать? -- пролепетал Ганс.
      -- Ты должен определить по толщине ребер и виду внутренних органов, что
это действительно саваттер.
      -- Я уже вижу, -- соврал Ганс, выбрав в качестве объекта созерцания
треснувшую на стене плитку.
      Снова засвистела дисковая пила, затем послышался треск и громкие
ругательства Олле Дескштурма. До сих пор он молчал, но, когда его пила
сломалась, подал голос:
      -- Вот сукин сын, нашпиговал свои кишки пулями!
      -- Скажи спасибо ребятам Джакоба, -- заметил Доггерти и, повернувшись к
Лойдусу, сказал: -- Ну вот, смотри, следователь, вот это называется ранения,
не совместимые с жизнью, и получил он их, когда его сбили ракетой... Любой
из нас загнулся бы моментально, а он был еще жив и, судя по огнестрельным
ранениям, оказал полицейским сопротивление...
      -- Да, -- кивнул Ганс, хотя точно знал, что саваттер не оказывал
сопротивления и гроссфитцер Джакоб стрелял в него на всякий случай.
Вспомнился хозяин дома и его жена. А особенно ее глаза -- такие пылкие и
зовущие. О! Какая это была женщина. Кажется, ее звали Лейла.
      -- А вот посмотри, какое у него сердце! Не сердце, а компрессор! --
воскликнул Доггерти, подцепляя блестящим крюком предмет своего восторга.
      Ганс опустил глаза. Из всего, что касалось новой работы следователя,
его интересовала только Лейла. А вскрытый труп, что же -- к этому нужно
привыкать. Промелькнула мысль, что жалованье следователя выше, чем
патрульного. Однако заострить внимание на этом приятном обстоятельстве не
давал образ Лейлы.
      -- Нет, ты только посмотри! -- продолжал восторгаться орудующий крючком
Доггерти. -- Все органы отделены друг от друга реберными перегородками. Ты
представляешь, Лойдус, какой это живучий парень?
      -- Чтобы воровать людей, нужно быть крепким, -- заметил Колин, затем
взмахнул хирургическим тесаком и с хрустом рассек мешавшую косточку.
      Капля крови упала на лицо Лойдуса.
      -- Оп! С боевых крещением, парень! -- воскликнул Доггерти и отер лицо
Ганса салфеткой.
      -- Это еще что! -- сказал Олле Дескштурм, возясь где-то в области
брюшины. -- Вот однажды шинковали мы жмура, причем достаточно несвежего.
Брюхо -- как барабан, кишки -- газовые бомбы! А мой напарник случайно по ним
скальпелем -- вжик! Так дерьмо по нам буквально шквалом ударило! Ну разве не
весело?!
      "Неужели можно вот так каждый день?" -- невольно подумал Лойдус.
      -- Ну все, принимай работу, -- сказал Доггерти, когда распотрошенный
саваттер был вывернут наизнанку и закреплен множеством специальных скобок.
-- Подтверждаешь, что это похититель людей?
      -- Да, подтверждаю, -- сразу согласился Лойдус, стараясь не дышать
носом.
      -- Хорошо. Тогда подпиши документ.
      Доггерти снял перчатки и достал из небольшого сейфа стандартный бланк.
      Между тем Колин сверкнул фотовспышкой и приложил к акту осмотра
фотографию.
      Ганс поставил свою подпись в указанном месте и скованно улыбнулся. Он
желал поскорее выйти на свежий воздух.

8

      Старший следователь Кулхард встретил новичка довольно приветливо.
      -- А, вот тот самый парень, на кого мы будем сваливать все неподъемные
дела, -- сказал он и, подмигнув Лойдусу, поднялся из-за стола.
      -- Не бойся, это я шучу, -- добавил он. -- На самом деле поначалу
будешь мне помогать, чтобы войти в курс дела.
      -- Да, сэр. Спасибо, сэр, -- искренне поблагодарил Ганс.
      -- На вскрытии был?
      Вместо ответа Лойдус протянул Кулхарду отчет и фото.
      -- Ага, -- старший следователь взял документы, просмотрел их и сказал:
-- Нужно будет прочитать отчет гроссфитцера Джакоба и поговорить с ребятами
из его бригады.
      -- В этом нет необходимости, сэр. Я сам был на месте.
      -- Ах вот как? Ну, это упрощает дело. Тогда садись и рассказывай мне, а
я буду задавать тебе тренировочные вопросы. Будешь отвечать и запоминать,
что нужно спрашивать. Идет?
      -- Как скажете, сэр.
      Ганс опустился на указанный стул и огляделся. Комнатка была небольшая,
однако здесь размещалось четыре стола. Два из них, включая место Кулхарда,
выглядели обитаемыми, а оставшиеся два покоились под толстым слоем пыли.
      Между тем старший следователь все не начинал беседы и только беспокойно
рылся в ящиках, хлопая дверками тумбочек и чего-то бормоча себе под нос.
      -- Ничего не понимаю, -- наконец сказал он и поднял на Лойдуса
рассеянный взгляд. Но вдруг что-то сообразил и крикнул: -- Хо-орст!!!
Хо-орст!!!
      Поначалу ответа не было, но затем где-то неподалеку за стеной сработал
сливной бачок, и вскоре Хорст собственной персоной предстал перед Кулхардом.
      -- Кого кричим, начальник?
      -- Тебя кричим, -- ответил Кулхард. -- Где моя кружка?
      -- Питер взял.
      -- А почему обратно не положил?
      -- А он теперь не может. Ее в вешдоки записали.
      -- Как записали? Кто?!
      -- Да по ошибке, -- сказал Хорст, словно это все объясняло. -- Он
говорит, что кружка на столе стояла, рядом с вешдоками, а Пулитцер из
тридцать второй комнаты спешил очень и описал все. Потом с описью пробежал
по кабинетам и все быстро завизировал.
      -- Сволочи, -- коротко бросил Кулхард и яростно потер начинавшую
проявляться лысину.
      -- У меня в бытовке есть собственная кружка, сэр, -- предложил Лойдус.
-- Хотите принесу?
      -- Спасибо, парень, не нужно, -- отказался Кулхард. Сейчас ему не нужна
была кружка. Он упивался собственной обидой.
      -- Ну ладно, -- сказал он наконец. -- Приступим к допросу...
      -- К какому допросу? -- спросил Хорст Эви, усаживаясь на свое рабочее
место.
      -- Парень -- наш новичок, и я его натаскивать буду, -- нехотя пояснил
Кулхард. С гораздо большей охотой он послал бы Хорста подальше. -- Итак,
расскажи в двух словах, что там было.
      -- В шесть восемнадцать был звонок дежурному о том, что на одном из
хуторов объявился слваттер. Это была наша смена, и мы всей бригадой выехали
на место...
      -- Маршрутизатор нашли?
      -- Нет, сэр. Все облазили: постройки, дом, чердак, но ничего не нашли.
      -- А с хозяевами работали?
      -- Насколько я понимаю, нет. Хотя это был мой первый выезд, сэр, и, как
все происходит обычным порядком, я еще не знаю.
      -- Да так все и происходит, -- подал голос Хорст Эви, хотя его никто не
спрашивал. -- Берут хозяина и бьют его, мерзавца, пока не расскажет, куда
маршрутизатор закопал.
      -- Там везде был иней... На земле, я имею ввиду, -- пояснил Лойдус. --
Если бы кто-то из них сделал хоть один шаг по саду или еще куда, мы бы
заметили.
      -- Понятно, -- кивнул Кулхард. -- Сколько человек живет на хуторе?
      -- Двое, сэр. Хозяин и его жена.
      -- Как выглядит жена? Молодая и красивая или старая образина?
      -- Она симпатичная, сэр, -- признался Лойдус, и голос его при этом
заметно потеплел.
      -- Да, я вижу, ты на нее запал, парень! -- обрадованно воскликнул Хорст
Эви.
      -- Слушай, Хорст, смотайся за кофе к автомату.
      -- Да мне еще на опознанку идти, -- сразу заартачился тот.
      -- Ну так иди на свою опознанку, но чтобы я тебя здесь гарантированно
не видел хотя бы полчаса.
      Эви поднялся из-за стола, собрал в папку необходимые документы и ушел.
      -- Ишь, гаденыш, не хочет идти за кофе, -- прокомментировал Кулхард
демарш своего сослуживца. -- А кружку мою профукал... гаденыш, -- добавил он
и сразу, без перехода спросил:
      -- По следу шли?
      -- Нет, сэр. Это же дело ЕСО. Когда мы уже отъезжали, показался их
вертолет и ушел в сторону перевала.
      -- Понятно... -- Кулхард покрутил в руках обгрызенный карандаш, а затем
сказал: -- Если будешь вести допрос, тебе придется бить женщину, которая
тебе так понравилась. -- Старший следователь посмотрел Лойдусу пряма в
глаза. Тот поспешно их опустил. -- Сможешь?
      Лойдус неопределенно пожал плечами.
      -- Эта баба, парень, специально строила тебе глазки, чтобы сбить со
следа. Если она хороша собой, то наверняка знает, как пользоваться этим
оружием. Держу пари, что она вам всем мигала, как семафор, и у вас текли
слюнки.
      Кулхард сделал паузу и отер со лба выступившие бисеринки пота. Лицо
старшего следователя покраснело, и было видно, что он переживает каждое
сказанное им слово.
      -- Ей наплевать на тебя, поверь мне, парень. Такие сучки ломают наши
жизни каждый день. Махнет подолом, и ты уже ее раб, а в душе она над тобой
еще и посмеется. Уж ты мне поверь... Ну что, сможешь ударить ее на допросе?
      -- Да, смогу, -- сказал Лойдус и даже представил, как он это делает.
      -- Ну тогда толк будет, -- констатировал Кулхард и рассмеялся. -- В
нашем деле умение бить по морде честного с виду человека является очень
важным качеством. Стороннему наблюдателю это может показаться жестокостью,
но это просто метод -- основной метод дознания. Ты даже не представляешь,
Лойдус, какие далекие события может вспомнить человек, получив пару
умеренных затрещин. Иногда меня даже потрясает, с каким количеством
подробностей всплывают эти воспоминания.
      С улицы донесся рокот вертолета, и на круглую площадку, отмеченную
желтым перекрестием, начал садиться "слухач" -- вертолет, оборудованный
поисковой аппаратурой. На его борту были крупные буквы "ЕСО".
      -- Ну вот, прибыл "старший брат", -- произнес Кулхард, глядя, как по
поземке из снежной крупы, поднятой винтом, пробегают сотрудники Единой
службы обороны.
      "И откуда только берутся такие богатыри?" -- подумал Лойдус, втайне
завидуя стати агентов ЕСО.
      -- Где их, интересно, выращивают, этих молодцов? -- неожиданно повторил
вопрос Лойдуса старший следователь. -- А впрочем, это не мое дело, --
торопливо добавил он. Рассуждения на эту тему были не вполне безопасны. --
Давай-ка вернемся к нашим баранам. Итак, кроме того, что ты должен бить
арестованного по лицу, заметь, -- тут Кулхурд поднял кверху указательный
палец, -- что только по лицу, ломать ребра и вообще увечить это не наша
работа, для этого есть другие специалисты, -- так вот, нужно еще уметь
давить на арестованного. Чем давить? И меной.
      -- То есть?
      -- Ну, например, эта подлая баба, которая задурила вам мозги, думает,
что она добрая женщина и спасает раненого человека. Помогать слабому -- это
ведь добродетель. -- Тут Кулхард снисходительно улыбнулся, однако, вспомнив
о пропаже любимой чашки, снова вернулся к делу: -- Так вот, уверенность в
том, что он делает хорошее дело, помогает человеку держаться на допросе. Ну
если не до победного конца, то до того состояния, когда он сумеет здорово
утомить следователя. А следователь -- это ты. Тебе это надо -- быть
утомленным?..
      Тут Кулхард посмотрел на Лойдуса с выражением крайнего удивления, а его
квадратные брови подпрыгнули на сморщенный лоб.
      Новичок понял, что от него требуется, и сказал;
      -- Не надо.
      -- Вот! -- Брови Кулхарда вернулись на место. -- Значит, начинай
обвинять ее в пособничестве похитителям людей. Вспомни все последние сводки,
где пропадали дети и родители оставались безутешными, или наоборот -- дети
становились сиротами. В общем, напускай слезу и внимательно следи за
реакцией подопечного: как только видишь, что он поплыл -- то есть готов
раскаяться, немедленно дай ему по морде.
      -- А сводки о похищениях мне дадут? -- спросил Лойдус.
      -- Конечно. Этого безобразия становится все больше. И если здесь, на
равнинах, каждый случай становится сенсацией, то в мегаполисах побережья
люди исчезают сотнями за неделю.
      -- Так много? -- удивился Лойдус.
      -- Представь себе. Народу там тьма, каждый день приезжают и уезжают
десятки тысяч людей, и кто из них не добирается до конечного пункта
путешествия, выясняется значительно позже. А бывает, что и никогда.
      -- Но как же это происходит, сэр? Нельзя же воровать такое количество
людей и чтобы нигде не засветиться.
      -- Выходит, можно... "Старшие братья" из ЕСО говорят, что существует
способ какого-то там спектрального разложения, когда тело расслаивают на
первоначальные электромагнитные составляющие и фьют, пересылают в
определенную точку пространства.
      -- Фан-тас-тика, -- с чувством произнес Лойдус.
      -- А то...

9

      Северный ветер цеплялся за вершины гор и, срывая их снежный покров,
поднимал целые бураны, швыряя заряды снега в борт вертолета. Машину трепало,
бросало из стороны в сторону, однако погруженный балласт делал свое дело и
пилот умело сопротивлялся атакам разыгравшейся бури.
      Стоявший неподалеку от него командир группы Буджолд не отрываясь
смотрел на сходящиеся линии пеленгатора, чтобы точно засечь место падения
объекта.
      Сегодня, в четыре сорок шесть, сработала защита района "Билон-2746".
Установленные в горах ракетные установки дали залп по обнаруженным целям, и
два пилотируемых аппарата рухнули в горах. К месту их падения и спешили
теперь пять групп ЕСО,
      -- Есть точка пеленга! -- объявил командир группы.
      Все агенты поднялись со своих скамеек и, приготовив крепежные карабины,
встали в колонну по одному.
      Вскоре, справившись с болтанкой, пилот заставил машину зависнуть над
указанной точкой. Распахнулись десантные створки, и внутрь вертолета
ворвался ветер и колючий снег.
      -- Пошли вперед! -- скомандовал Буджолд, и его подчиненные, зацепив
карабины за стальную планку, стали прыгать в ночную темноту, и только
удалявшийся свист лебедок говорил о том, что они не исчезают вовсе, а лишь
спускаются вниз, навстречу неприветливым склонам и острым камням.
      Агент Эйдо напряженно вглядывался вниз, чтобы не прозевать тот момент,
когда нужно будет нажать на тормоз. И хотя его лебедка действовала
автоматически и имела умный блок управления, Эйдо предпочитал действовать
вручную. На все сто он доверял только себе.
      Наконец он уловил еле заметное эхо от поверхности склона и сразу дернул
рычаг тормоза. Последовал сильный рывок, и ремни больно врезались в тело,
однако Эйдо был привычен к таким фокусам и только слегка поморщился, когда
его подошвы крепко приложились к мокрым камням.
      Склон оказался сыпучим, и Эйдо заскользил вниз, однако его трос крепко
прихватил Долан, и Эйдо сумел встать на ноги, поблагодарив товарища кивком
головы.
      Последним, так же неудачно, как Эйдо, приземлился командир группы
Буджолд. Долан сумел поймать и его, и теперь все были на месте.