Ассиди Орлова. Судья Шерман

      "Уф!" -- мысленно выдохнул он. Значит, полдела было сделано, однако
почему-то Рино не чувствовал себя победителем.
      Поднявшись на ноги, он повел лопатками и почувствовал легкое жжение в
том месте, куда Биргит вонзила жало своего шокера.
      -- Глупая сучка, -- произнес Лефлер, и ему привиделась странная сцена,
в которой он и Биргиг в одной постели, и в самый ответственный момент она
вонзает в него шокер.
      -- Бред, -- сказал Рино, успокаивая свои рассудок. -- Это всего лишь
бред. Но где же мои пистолет?
      Пошатываясь, он подошел к кустам и, пошарив по земле руками, быстро
нашел свой "байлот".
      -- Возвращайся к папочке, -- произнес Рино и сунул пистолет обратно в
кобуру.
      Итак, он имел полное право возвратиться домой, предварительно вызвав
полицейский наряд. За обезвреживание Молотобойца его ожидало поощрение и
денежная премия, однако всего этого Рино было мало, и природное упрямство
толкало его дальше -- на поиски Биргит.
      Теперь уже не составляло труда догадаться -- девушка спешила на площадь
Ронсон. Это был культурный центр города, где помимо ресторанов с
первоклассным меню находились два популярных городских театра -- "Глобус" и
"Шифоньерка".
      В "Глобусе" сегодня давали премьеру "Как и Фак" классика Вилли
Хакспера, а в "Шифоньерке" ожидался мюзикл, длинное название которого Рино
не помнил.
      Достав из кармана миниатюрный передатчик, Рино хотел связаться с
участком, передумал и решил сначала сходить на площадь. Тем более что в
кустах труп Молотобойца был в полной безопасности
      Отряхнув брюки и замотав порез на руке носовым платком, Лефлер пошел в
сторону площади, спотыкаясь в темноте о выпиравшие из мостовой булыжники.
      Через несколько минут он уже вышел на залитое светом пространство, где
было много праздной публики. Только здесь, в центре города, люди чувствовали
себя в относительной безопасности.
      Рино постоял несколько секунд, ожидая, пока глаза привыкнут к яркому
свету, и направился в сторону парикмахерского салона "Ласточка", где
надеялся привести себя в порядок и получить первую помощь.
      -- О, Рино! -- воскликнулаЛизи, миловидная брюнетка в коротком
халатике. -- Как давно тебя не было видно!
      -- Привет, крошка, -- через силу улыбнулся Лефлер. -- Ты свободна?
      -- Для тебя всегда, -- совершенно искренне ответила Лизи, чем вызвала
неодобрительный взгляд сидевшей в ее кресле клиентки. Дама находилась под
пышной пеной оздоровляющих химикатов, совершавших на ее голове неизвестные
процессы.
      -- Привет, красавчик! -- поприветствовала Лефлера Роза, пышнотелая
крашеная блондинка, которая играла роль подруги Лизи, однако не упускала
случая увести чужого кавалера. -- Иди в мое кресло, я вижу, что тебе нужно
побриться и изменить прическу.
      -- Главное -- рука, -- сказал Рино, показывая Розе зажатый в кулаке
окровавленный платок.
      -- Справимся и с этим, -- уверенно сказала та и развернула к Лефлеру
кресло.
      Рино сел и протянул Розе раненую руку.
      В этот момент в зал спустилась хозяйка салона -- мадам Орнелла. Увидев
Рино, она улыбнулась широко и фальшиво, как ее челюсти, и пропела:
      -- Ах, какая прелесть! Рино, ты к нам как клиент или по службе?
      -- А как вам больше нравится, Орнелла? -- спросил Лефлер.
      -- Такой красивый мальчик, как ты, Рино, подходит нам в любом качестве.
      С этими словами мадам не без чувства ущипнула Лефлера за колено и,
прошелестев своими одеждами, исчезла в маникюрном зале.
      -- Старуха, -- тихо обронила Роза, умело бинтуя Рино руку. -- То ли
дело мы, девушки в самом соку.
      Сказав это, Роза подмигнула Лефлеру, вызвав полный ревности и злобы
взгляд Лизи, которая начала слишком энергично взбивать пену на голове своей
клиентки.
      -- Поосторожнее, милочка! -- возмутилась та.
      -- Это обычное дело, мадам. Хотите стать красивой -- терпите.
      Лефлер прикрыл глаза. После перевязки его рука перестала саднить, а
ножницы Розы пели, словно птички, создавая ему новую прическу.
      "Пожалуй, мне действительно не мешало постричься, да и побриться тоже,
-- размышлял Лефлер. -- Неудивительно, что эта девчонка шарахнула меня
шокером. Был бы стриженым, этого бы не случилось".
      Представив, каким перепуганным было лицо Биргит, когда она тыкала его
шокером, Рино невольно улыбнулся.
      -- Тебе нравится? -- промурлыкала Роза, приняв это на свой счет.
      -- Да, конечно, -- ответил Лефлер и, приоткрыв глаза, понял, что имела
в виду Роза. Ее халат был распахнут слишком смело, но она делала вид, что
все происходит без ее участия.
      -- Нагнись, солнышко! -- пропела Роза и, когда Рино повиновался,
пустила на его голову струю горячей воды.
      Между тем Лизи уже отпустила свою измученную клиентку и, подойдя к
Лефлеру, сказала:
      -- Давай куртку, Рино, я ее зашью, пока Роза будет показывать тебе свои
прелести!
      -- Ой! -- воскликнула захваченная врасплох Роза, -- А я и не заметила,
как все это расстегнулось.
      -- Не переживай, -- успокоил ее Рино, отдавая куртку Лизи. -- Тебе
идет.
      Замотав голову Лефлера тяжелым полотенцем, Роза приступила к бритью.
      Острая бритва заскользила по намыленным щекам, и Рино отвлекся,
размышляя, где теперь можно найти Биргит. Возможно, в "Ролтексе", ресторане
для любителей морской кухни, а может, в "Ургуссе", где подавали
непрожаренные бифштексы.
      Вскоре бритье было закончено, и Рино зажмурился, когда Роза стала
яростно опылять его спреем.
      -- Спасибо, спасибо, дорогая, -- защищая лицо перебинтованной ладонью,
сказал Рино. -- Вот тебе за работу.
      Лефлер бросил на столик пятьдесят кредитов, в полтора раза больше, чем
следовало, и поспешно поднялся с кресла, чтобы не нарваться на предложение о
свидании. Сейчас у Рино просто не было свободного времени.
      Однако ему пришлось поцеловать Лизи, которая не хотела возвращать ему
куртку просто так, безо всякой платы. Впрочем, заштопала она ее очень
хорошо, и Лефлеру не было жалко всего лишь одного дежурного поцелуя.
      Спустя минуту он уже шагал по площади, выбрав для первоначального
обследования ресторан "Ролтекс".
      Едва он вошел в зал, в его сторону направился метрдотель, но Рино
остановил его жестом, показывая, что сейчас же уйдет. Биргит здесь не было.
      Рядом с морским рестораном сверкало вывеской небольшое кафе, и Рино
пошел туда, а войдя, утонул в смешанных запахах кофе, ванильного мороженого
и табачного дыма, исторгнутого из слабых легких курящих посетителей.
      -- Желаете порцию "Сливочного поросенка"? -- узнав Рино, спросил
бармен.
      -- Нет, Доил. Скажи-ка лучше, не заходила ли сюда девушка в светлом
жакетике, темной юбке и...
      -- Попка, как персик? -- уточнил бармен.
      -- Пожалуй, так, -- согласился Рино.
      -- Одна такая здесь появлялась. Взяла шоколад-но-ромовый буккен и пошла
прямо к подъезду "Глобуса".
      И бармен указал рукой на прозрачную витрину, через которую хорошо был
виден вход в театр.
      -- Спасибо, дружище, -- поблагодарил Рино.
      -- Не за что, -- ответил тот.

15

      "И как это я сразу не понял, что она идет в театр, -- укорил себя Рино
и тут же поправился: -- Вернее, не в театр, а к театру. И это после того,
как она едва не стала жертвой Молотобойца, а затем еще шарахнула меня
шокером".
      Возле ярко освещенного подъезда стояло человек тридцать нарядно одетых
мужчин и женщин. Чего они ждали, Рино не знал и внимательно посмотрел по
сторонам, стараясь первым увидеть Биргит. Нельзя было исключить, что она
испугается, если вдруг опознает его.
      Снова промелькнула разумная мысль доложить о Молотобойце и возвращаться
домой, однако начав это дело, Рино уже не мог остановиться.
      "Подожду, пока она встретится со своим парнем, и тогда уйду", -- решил
он.
      Между тем спектакль закончился, и толпа зрителей стала спускаться по
высокому крыльцу. Люди были возбуждены и продолжали обсуждать подробности
представления.
      Водители такси и представители охранных структур тут же предлагали свои
услуги тем горожанам, кому добираться домой было слишком далеко.
      Рино отошел в сторону и продолжал наблюдать, выискивая Биргит, однако
та все не появлялась.
      Наконец он смекнул, что, возможно, девушка дежурит у запасного выхода
-- в том случае, если ждет кого-то из персонала театра.
      Лефлер обогнул здание и действительно увидел Биргит, которая
разговаривала с какой-то женщиной. Стараясь оставаться незаметным, он
подкрался ближе и услышал низкий голос собеседницы Биргит:
      -- Сейчас он выйдет, милочка. Только смоет грим и сразу к вам...
      В голосе незнакомой дамы Рино уловил нотки сочувствия.
      -- Наверное, он сильно устает? -- Послышался мелодичный голосок Биргит,
и это было для Лефлера неожиданностью -- он еще ни разу не слышал ее голоса.
      -- Конечно, устает, -- с унылыми интонациями произнесла неизвестная
мадам. -- На сцене ему приходится выкладываться полностью. Чтобы оставаться
звездой, нужно не щадить себя.
      -- Но при этом у него еще хватает сил и чувств так завораживать! Так
говорить! -- восторженно произнесла Биргит.
      -- Это неудивительно. Такие молодые девушки, как вы, еще в состоянии
зажигать его увядшее либидо.
      -- О чем вы говорите? -- не поняла Биргит.
      -- Я хочу сказать, милочка, что лучше вам идти домой и не дожидаться
этого старого похотливого козла.
      -- Он... он не козел. Зачем вы так говорите?
      -- Ну, как угодно, -- пожала плечами мадам и, достав сигареты,
закурила.
      Биргит отошла в сторону, кутаясь в свой жакет и посматривая на отбитые
ступеньки запасного выхода
      Наконец терпение девушки было вознаграждено и на пороге появился объект
ее воздыханий. Несмотря на то что он стоял слишком далеко, Лефлер сразу
узнал его. Это был Пьезо Бах, нынешняя знаменитость театра "Глобус", в
полицейских сводках чаще именуемый "Артистом".
      Артист был любителем скандалов. И недели не проходило, чтобы его с
разбитой мордой не приволакивали патрульные бригады. Артиста умывали,
оказывали первую помощь и возвращали его влиятельным почитательницам,
которые непременно появлялись в участке, едва за их кумиром захлопывалась
тюремная дверь.
      -- О моя Баядера! -- воскликнул Пьезо, раскинув руки в заученном
театральном жесте. -- Как же я рад вас видеть!
      -- И я рада, -- несмело ответила Биргит, ослепленная значимостью
мистера Баха.
      Вихляющей походкой престарелого казановы артист подошел к девушке и
церемонно поцеловал ей руку.
      -- Куда пойдем, моя крошечка? Где бы ты хотела, чтобы я преподал тебе
урок истинного искусства?
      -- Можно в кафе. -- пожала плечами Биргит.
      -- Ты мне должен, -- напомнила Баху курящая мадам.
      -- Это неэтично, Леонора, -- проворчал Бах и протянул ей ассигнацию.
Леонора спрятала бумажку в карман и, не прощаясь, пошла прочь.
      "Вот сволочь", -- подумал Лефлер, прячась за угол. Он уже понял, что
Пьезо Бах запланировал Биргит на сегодняшний вечер, а его помощница --
Леонора, стерегла девушку, пока он смывал грим и приводил себя в порядок.
      Теперь Бах остался со своей жертвой один на один, и похотливые лапы
забирались под жакет крошке Биргит. Лефлер опустил глаза и погладил рукоятку
пистолета. Желание пристрелить Артиста было очень велико.
      Одно дело, если бы Биргит встретилась с каким-нибудь парнем или, на
худой конец, с женатым мужчиной. Тогда бы Рино отступил и отправился домой,
но оставлять девушку с этим слюнявым старикашкой он не хотел.
      -- Может, сразу поедем к тебе, крошка? -- донесся до Рино голос
Артиста. -- Честно говоря, я здорово устал. Массы бесконечно кричали мне
"бис", и совестно было не порадовать их снова и снова... Оттого и затянулся
спектакль.
      -- Ко мне нельзя -- у меня мама дома.
      -- Мама дома? -- неизвестно чему удивился Пьезо. А затем произнес
задумчиво: -- Мама дома, дома мама... Ну ладно, тогда поехали в "Лукбулл",
ведь ты совершеннолетняя?
      -- Но... может быть, сначала в кафе?
      -- Ну чего ты заладила -- "кафе, кафе..."! -- начал терять терпение
возбудившийся Бах. -- Там с парадной стороны стоят мои почитатели! Если они
меня поймают, считай, что вечер уничтожен, понимаешь?
      Биргит виновато кивнула и опустила голову.
      -- Вот и умница, -- по-своему истолковал ее молчание Пьезо Бах. --
Сейчас прихватим такси и вперед, к нашему любовному гнездышку...
      Артист огляделся в поисках такси, и Лефлер быстро спрятался за угол,
напряженно соображая, что же ему делать дальше. Если они сейчас сядут в
машину, он ничего уже сделать не сможет. Ну разве что побежит напрямик, мимо
строящегося ресторана, к гостинице "Лукбулл" и организует там засаду. Но
стоит ли это делать, если Биргит сама пойдет со старым Бахом?
      На самом деле где-то в глубине своего сознания Рино понимал, что он
пытается спасти не саму Биргит или как там ее зовут, а лишь тот образ,
который он на нее примерил. Образ девушки-мечты, расставаться с которым ох
как не хотелось.
      -- Да где же эти долбаные таксисты?! -- гневно воскликнул Бах.
      Лефлер тоже огляделся. Действительно, все такси уже разобрали
отъезжавшие после спектакля зрители, и по улицам пробегали только редкие
частные автомобили, да еще спецфургоны ЕСО, у которых в любое время суток
было полно работы.
      "Небось гоняются за затаившимися в городе саваттерами", -- подумал
Рино.
      От мысли, что в каждом темном углу может прятаться похититель, который
даже сейчас, стоит только отвернуться, может утащить Биргит, Лефлеру стало
не по себе. Но выбор был небольшой: следовать за девушкой означало стать
свидетелем того, о чем Рино знать совсем не хотелось, а не следовать за ней
-- означало дать похитителям полную свободу. Рино почему-то казалось, что
именно сегодня он обязан сопровождать Биргит повсюду.
      Мимо проехали два грузовика, принадлежащие ассоциации свиноторговцев.
Этих машин в городе и его окрестностях было очень много, потому что вся
планета кормилась от экспорта свинины.
      Свиные биржи, заводы по переработке мяса, фабрики кормов --
свиноводство было золотой жилой всего Туесе но, и своим экономическим
процветанием планета была обязана этому бизнесу.
      Наведя порядок в своих мыслях, Лефлер выглянул из-за угла и выругался.
Биргит и Пьезо Баха уже не было. Рино расслышал только доносящийся из
темноты стук каблучков и понял, что старый ловелас потащил девушку в
"Лукбулл" прямо через стройку.

16

      В голове Дженни плыл туман, и она никак не могла собраться с мыслями,
чтобы понять -- стоит ей идти с мистером Пьезо или лучше возвратиться домой.
      Она вовсе не ожидала от него такой прыти, а ее подруга Сандра, которая
их познакомила, говорила, что мистер Пьезо очень обходительный джентльмен и
может дать Дженни несколько уроков, поскольку та мечтала о театральной
карьере.
      -- Ну, может быть, обнимет, прижмет разочек. Ты не противься -- от них,
старичков, никакого вреда, -- говорила Сандра, хитро улыбаясь.
      И хотя Дженни подозревала, что ее подруга прошла уже немало уроков у
мистера Пьезо, она надеялась, что у нее все выйдет по-другому.
      "Это он только с Сандрой так себя вел, потому что им и поговорить не о
чем было. Сандра -- она ведь со всеми так", -- думала Дженни, торопясь на
свидание.
      Собственную встречу со знаменитостью она представляла иначе:
бесконечные разговоры о театральной жизни, о пьесах популярных авторов, и,
конечно же, мистер Бах должен был послушать выученный Дженни отрывок из
пьесы "Нежные урки".
      Еще это ужасное нападение. Дженни едва не позвонила в полицию, чтобы
сообщить о происшествии, и не сделала этого потому, что спешила на встречу с
мистером Бахом. К тому же она почти ничего не запомнила. Только сильный
рывок и чьи-то сильные пальце на горле.
      А еще запомнила ужасное перекошенное лицо одного из бандитов, которого
ей удалось отключить с помощью шокера. Дженни хотела и об этом поговорить с
мистером Бахом, поскольку он казался ей человеком проницательным и,
безусловно, мудрым, однако тот продолжал тянуть ее за руку и что-то бурчал
себе под нос.
      -- Постойте, мистер Бах! Не нужно так бежать -- мне больно!
      -- Уже скоро, малышка моя, уже скоро! -- бросил через плечо Бах и, не
оборачиваясь, пошел еще быстрее.
      Перепуганная девушка, как казалось старому Пьезо, излучала такую
сексуальную энергию, что он просто сходил с ума. И как только они очутились
на территории стройки, Бах понял, что должен получить удовольствие прямо
сейчас.
      -- Пойдем обратно? -- с надеждой спросила Дженни, когда мистер Бах
вдруг остановился.
      -- Не спеши, крошка. Лучше встань на колени -- так тебе будет удобнее.
Если порвешь чулочки, я куплю тебе новые...
      -- Не нужно, мистер Бах, прошу вас! -- не на шутку перепугалась Дженни.
-- Пойдемте назад, в кафе...
      -- Какое кафе, глупышка? -- прошипел Бах, силой опуская Дженни на
колени. -- Сделай мне это быстро и считай, что ты принята в театр
стажером...
      -- Но почему же здесь, мистер Бах? Лучше отпустите меня, я хочу домой,
-- плачущим голосом попросила Дженни.
      Осенний ветер раскачивал скрипучие фонари, и тени от торчавших балок
тоже раскачивались из стороны в сторону, то удлиняясь, то укорачиваясь,
словно тянущиеся из темноты руки.
      -- Ну же, крошка, не ломайся! Ты хочешь попасть в театр или нет? Только
не говори мне, что ни разу этого не делала, -- это не твоя роль, я же
вижу...

17

      На какое-то мгновение Рино потерял Биргит и Пьезо Баха из виду. Он
попытался идти быстрее, но едва не упал, споткнувшись о брошенный кирпич.
Половина фонарей на стройке не горела, а те, что еще изливали слабый свет,
скрипели на ветру, как несмазанные рессоры.
      Лефлер догадался, что Бах и Биргит успели скрыться за углом
недостроенного здания, и, напрягая зрение, пошел быстрее.
      Неожиданно рядом с ним промелькнул какой-то предмет. В одно мгновение
предмет подпрыгнул, словно мячик, и оказался на вершине сложенных стопкой
бетонных плит.
      "Кошка", -- определил Рино и вспомнил, что это вторая встреча с кошкой
за один только вечер.
      На какое-то время ветер стих, и Лефлер услышал голос Биргит. Затем
снова закачались деревья, заскрипели фонари, и Рино уже не мог сказать, был
ли голос или это ему только почудилось.
      Лефлер двинулся дальше, но неожиданно сидевшая на бетонных плитах кошка
изогнула спину и зашипела.
      На всякий случай Рино посторонился -- кто знает, что на уме у этой
подлой животины?
      С недоделанной крыши сорвался большой кусок изоляционной пленки. Он
проскрежетал по стропилам и свалился вниз. Рино вздрогнул и достал пистолет,
затем усмехнулся и сунул его обратно в кобуру.
      Снова послышался голос Биргит, и опять зашипела кошка. Качнувшийся
фонарь выхватил ее изогнутую спину, и Лефлер заметил, что кошка шипит не на
него.
      "Может, видит другую кошку или слишком большую для ее зубов крысу?" --
предположил он, уходя прочь,
      Вскоре Рино достиг угла недостроенного ресторана и осторожно из-за него
выглянул.
      Пьезо Бах стоял к нему спиной и говорил дрожащим от возбуждения
голосом:
      -- Ну же, крошка, не ломайся! Ты хочешь попасть в театр или нет? Только
не говори мне, что ни разу этого не делала, -- это не твоя роль, я же
вижу...
      "Если она скажет "нет", я имею полное право выйти из-за угла и выбить
ему оставшиеся зубы..." -- решил Лефлер, и от этой мысли ему стало хорошо.
      -- Но я так не хочу! -- воскликнула Биргит и попыталась встать.
      Бах хотел ее удержать, но неожиданно девушка громко закричала, увидев
что-то за спиной старого Пьезо.
      Первой мыслью Лефлера была досада, что его все же заметили. Он резко
присел и спрятался за угол. И в эту секунду прямо над его головой что-то
врезалось в стену. Звук был тяжелый, но какой-то мокрый, будто о бетон
разбилась порция фруктового желе.
      Лефлер моментально выхватил пистолет и, увидев мелькнувший в темноте
силуэт, выстрелил.
      Биргит снова дико завопила. В воздухе прошелестел еще один невидимый
снаряд, и мокрый шлепок настиг Баха, Его короткий вскрик был похож на
блеяние козла, а затем все стихло.
      Неожиданно погасли все фонари, и стройка погрузилась во мрак. Самое
время было связаться с участком и вызвать подкрепление, но Лефлер чувствовал
-- опасность где-то рядом и, стоило себя обнаружить, он пропал.
      Рино осторожно выглянул из-за угла, но увидел лишь неясные тени. Скорее
всего, это были похитители, и следовало стрелять, но где-то там могла быть и
Биргит.
      Осмотревшись еще раз, Рино сделал шаг, другой, а затем прокрался до
первого оконного проема и как можно тише соскользнул внутрь здания. К
счастью, пол был уже настелен и ноги Рино остались невредимы.
      От удара о бетонные плиты возник громкий, разнесшийся эхом звук. Где-то
рядом послышался шорох, и Лефлеру показалось, что это Биргит. Ему хотелось
думать, что она спаслась и тоже прячется в здании.
      Осторожно выбирая место, куда можно поставить ногу, Рино прошел вдоль
стены и оказался в следующей комнате.
      Почти сразу он определил, что в углу, за штабелем отделочных
материалов, кто-то прятался. Лефлер уловил приглушенный всхлип и теперь был
уверен, что это Биргит.
      Чтобы не издавать ни звука, он старался дышать ртом. По лбу и вискам
стекали капли холодного пота, однако Рино не обращал на это внимания и лишь
перекладывал "байлот" из руки в руку, когда ладонь намокала, так что
пистолет едва не выскальзывал.
      Наконец слева от себя Рино заметил слабое движение. Размытый в почти
абсолютной темноте силуэт замер, и Лефлер понял, что враг целится. В Биргит
или в него -- выяснять было некогда, и Рино открыл огонь.
      Он сделал четыре выстрела с расстояния в пять-шесть метров и мог
гарантировать, что все пули легли в цель. Тем не менее раненый убежал на
своих ногах, однако свалил стопку керамических плиток, которые рассыпались с
жуткий грохотом.
      "Вот так!" -- мысленно восторжествовал Рино, и в эту секунду рядом с
ним шлепнулась о стену какая-то гадость.
      В лицо пахнуло едкими парами, и сознание Рино поплыло. Он попросту
грохнулся на пол, однако чудовищным усилием воли оставался в размытом
сознании и каком-то обостренном понимании окружающего мира.
      Страх ушел, в руках был верный "байлот". И едва появился еще один враг
-- Лефлер выстрелил ему в голову. Однако и этог несчастный убежал и упал уже
где-то дальше, видимо, на руки своих товарищей.
      Непостижимым образом Лефлер четко представил всю схему облавы и почти
наверняка знал, откуда попытаются на него напасть в следующую минуту. Однако
реакция подвела и чья-то тяжелая масса крепко припечатала его к полу, да
так, что Рино почувствовал, как трещат ребра.
      "Теперь точно хана", -- отстраненно подумал он, чувствуя, как чужие
крепкие объятия пеленают его все сильнее.
      В самый последний момент, когда двигаться мог только палец на спусковом
крючке, Лефлер решил хотя бы поднять побольше шуму и принялся методично
расстреливать остатки боекомплекта.
      Пули ударяли в стены, сдирали с пола щепу, но это был только жест
упрямого отчаяния. Все усилия были бы тщетны, если бы не пара огромных бочек
с горючим растворителем.
      Глухой удар, а затем сильный взрыв потряс здание, и огнедышащая стихия
пронеслась по всем коридорам, выбивая новые двери и срывая наживленную
отделку.
      Парня, который держал Рино, в одно мгновение отбросило в сторону, а
Лефлер, воспользовавшись случаем, вскочил и, разбежавшись, выпрыгнул в окно
за секунду до того, как взорвалась вторая бочка.

18

      Давненько в городе не было таких пожаров. Очень давно. Пламя ревело и
пожирало все подряд, раскаляя металл и делая его податливым, как сырая
глина.
      Люди в блестящих касках смело подбирались к стихии и спорили с ней,
забрасывая языки пламени хлопьями белой пены. Однако пожар успешно
отбивался, пока не кончились все взрывчатые химикаты. Затем он захирел, стал
отступать и вскоре издох, наполнив окружающее пространство зловонием
неблагородного пластика.
      В прошлые годы на пожар сбегались сотни зевак но теперь наступили
другие времена и гулять без основательных на то причин никто не решался.
      Кроме десятка бесстрашных зрителей и нескольких расчетов, прибывших на
пожарных машинах, приехали два полицейских автомобиля из западного участка.
Однако с ними Рино не желал иметь никаких дел и отправился на площадь.
      Выйдя на освещенное место, он обнаружил, что выглядит как законченный