Ассиди Орлова. Судья Шерман

      -- А я лейтенант Рино Лефлер, -- ответил Рино и пожал протянутую руку.
      -- Ты хорошо стреляешь, Рино?
      -- Как обычный полицейский, сэр.
      -- А Шлезингер поставил на тебя деньги.
      -- Мне об этом ничего не известно, сэр.
      -- Ну ладно. -- Картун повернулся к стоявшему в стороне Шлезингеру: --
Я принимаю вызов, Хейф, но с одним условием.
      -- Какое же у тебя условие? -- поинтересовался ефрейтор.
      -- Вот мое условие: сержант Брин. Он тоже будет стрелять, и, если твой
парень отстреляется кучнее Брина, -- ты выиграл.
      -- Идет.
      -- Но и это не все. -- Картун хитро улыбнулся, ожидая возражений
Шлезингера.
      -- Стой, я попробую догадаться: я должен завязать Лефлеру глаза?
      -- Нет, просто стрелять они будут не из этой пукалки, а из настоящего
боевого оружия. Брин, покажи...
      Один из спецназовцев продемонстрировал два пистолета, и Лефлер сразу
опознал "байлот".
      -- Это никуда не годится, -- запротестовал Шлезингер. -- Я снимаю свое
предложение!
      -- Снимаешь? -- удивленно спросил Картун. -- А если я против твоих трех
сотен поставлю пять?
      -- Пять, говоришь? -- Шлезингер задумался. Затем посмотрел на Рино: --
Ну что, справишься?
      -- Попробую, сэр, -- ответил Лефлер, не показывая виду, что такой
пистолет для него не новинка.
      -- Ладно, -- согласился ефрейтор. -- Время ограничивать будем?
      -- Пока не нужно, -- великодушно ответил Картун.
      -- Тогда вперед -- на позиции. Дистанция тридцать...
      Шлезингер взял у сержанта Брина один из пистолетов и, придирчиво его
осмотрев, передал Лефлеру.
      -- Оружие тяжелое, поэтому держи его мягче, -- напоследок посоветовал
он, уже сожалея, что решился рискнуть тремя сотнями.
      Рино взял пистолет, привычно проверил прицельную планку, подвигал
пружину компенсатора и передернул затворную раму. Затем встал на позицию,
поднял руку и снова почувствовал, как ствол пистолета буквально уперся в
мишень. Рино готов был поклясться, что чувствует это физически.
      Он и раньше стрелял неплохо, но после того, как над ним поработали люди
Смайли и он трое суток был на грани жизни и смерти, что-то внутри него
изменилось.
      И вот соревнование началось. Раскаленные гильзы отскакивали в сторону,
словно брызги золотого дождя, а "байлот" бил в одну точку, и Рино не слышал
ничего, кроме собственных выстрелов.
      Когда он расстрелял боезапас и опустил оружие, то заметил, что Брин еще
ведет огонь, тщательно укладывая в мишень каждую пулю.
      Наконец он тоже отстрелялся, и наступила тишина
      -- То, что ты сделал, Хейф, называется обманом! -- громко произнес
Картун.
      Его лицо покраснело от обиды, а Шлезингер, напротив, сиял от
удовольствия. Они не только выиграл деньги, но и уел Картуна, а это было
куда приятнее.
      -- Я выполнил все твои требования, Лазарь! Ты не вправе осуждать меня.
      -- Но это же не курсант! -- воскликнул Картун, ткнув пальцем в сторону
Рино. -- Он ведь даже пистолет взял так, будто родился вместе с ним! Это не
курсант, Хайф, ты меня надул!
      -- Лефлер, ты стрелял из такого пистолета раньше? -- спросил Шлезингер.
      -- Да, сэр, много раз.
      -- Вот! -- воскликнул Лазарь и забегал из стороны в сторону на своих
кривых ножках. -- Ты какой-нибудь циркач, ведь так?
      -- Не больше чем любой полицейский, сэр. Просто мне сегодня везет.
      -- Ему сегодня везет, Лазарь, -- словно эхо повторил ефрейтор.
      -- И ему везет, и тебе везет, -- уже тише произнес Каргун и, глубоко
вздохнув, достал из кармана деньги.
      Отсчитав Хейфу положенные пять сотен, он угрюмо подошел к экрану
компьютера и еще раз посмотрел на мишени.
      -- Нет, так мог стрелять только какой-то чокнутый... Повторяю -- только
чокнутый, -- произнес напоследок Картун и ушел не попрощавшись.
      Двое спецназовцев сразу пошли за ним, а третий -- сержант Брин, подошел
к Рино и пожал ему руку.
      -- Спасибо, сэр, -- сказал он, -- я еще никогда не видел такой
стрельбы.
      Затем и он ушел. А Шлезингер отсчитал двести кредитов и протянул их
Рино:
      -- Возьми, это твоя доля.
      -- Не нужно, сэр. Пока я здесь, деньги мне не нужны.
      -- Потратишь позже.
      -- Вы же знаете, что нас здесь не просто так готовят. Еще два с
половиной месяца -- и нас швырнут в какое-нибудь безнадежное дельце.
      -- Но ты-то все равно выживешь, Лефлер.
      -- С чего такая уверенность?
      -- Да ни с чего, -- Шлезингер пожал плечами, -- Картун сказал, что ты
чокнутый, и я с ним согласен.
      -- Это почему же?.. -- заинтересовался Рино. Прослыть сумасшедшим ему
вовсе не хотелось.
      -- А вот подойди сюда...
      Лефлер положил пистолет на стол и подошел к экрану компьютера.
      -- Что это? -- спросил он.
      -- Это, парень, наложение анатомического строения человека на схемы
двух твоих мишеней. И что мы видим? Мы видим, что, куда бы ты ни стрелял,
какое бы оружие ни использовал, все пули до одной летят точно в сердце...
      Шлезингер выглядел чрезвычайно взволнованным. Рино это удивило.
      -- Вы так говорите, инструктор, словно я в чем-то виноват.
      -- Да, ты не виноват, -- согласился Шлезингер. Помолчал и добавил: -- А
твои деньги будут лежать у меня. Если выживешь, они тебя дождутся.

69

      Все когда-нибудь кончается. Хорошее или плохое. Ничто не длится
бесконечно.
      Будни тяжелой учебы на базе спецназа тоже остались позади, и предстоял
только короткий период сдачи зачетов и экзаменов.
      Здоровье Рино Лефлера было практически восстановлено, а помимо всех
полицейских премудростей он научился нескольким новым для него
специальностям. Тут было и саперное дело, и руководство пехотным
подразделением, и организация штурма орбитальных станций и многое-многое
другое. Рино даже не подозревал, сколько всего можно вместить в такой
небольшой отрезок времени.
      В один из последних дней пребывания на базе он опять увидел Смайли. Тот
снова шел в сопровождении свиты, но, еще издали увидев Рино, направился в
его сторону и махнул сопровождающим, чтобы те подождали.
      -- Здравия желаю, сэр, -- поприветствовал Лефлер старого знакомого.
      -- Здравствуйте, лейтенант, -- словно хорошему приятелю, улыбнулся
Смайли и подал свою маленькую руку.
      -- Вот уж не думал, что вы меня узнаете, сэр.
      -- Почему же нет? -- удивился тот, -- Мы ведь, кажется, там мило с вами
болтали.
      -- Да мало ли кому вы кости ломали в своем заведении, -- не удержался
от колкости Лефлер.
      -- Тут я с вами согласен, Рино. -- Улыбка Смайли стала немного
виноватой, а в голосе послышались доверительные интонации. -- Обрабатывали
мы многих, но после того, как вы показали себя, мы поставили на вас. Причем
крупно поставили.
      -- Вот как? -- удивился Рино.
      -- Конечно. Неужели вы думаете, что за любого своего клиента мы готовы
устраивать целые сражения, чтобы спасти его от ЕСО?..
      -- Что, действительно? -- спросил Лефлер.
      Ему очень хотелось верить Смайли, хотелось думать, что он в глазах этих
людей живой человек, а не просто боевая единица с инвентарным номером и
подробной тактико-технической характеристикой.
      -- Я знаю, о чем вы думаете, Рино, -- все тем же доверительным тоном
продолжал Смайли. Затем оглянулся на проявляющих нетерпение сопровождающих
лиц и повторил: -- Я знаю, о чем вы думаете, но утешить вас мне нечем. Да,
мы нуждаемся в лидерах, мы нуждаемся в людях, которые мыслят нестандартно,
однако никакой моральной поддержки, кроме того обстоятельства, что все мы в
одной лодке, вы не услышите. -- Смайли замолчал, будто что-то вспоминая,
затем понял на Рино глаза и добавил: -- А чтобы вы помнили, что вы живой
человек, лейтенант, отправляйтесь в учебную библиотеку и подождите меня там.
Я приду туда через полчаса.
      Смайли повернулся и, словно мячик, покатился дальше, а шлейф
сопровождения двинулся за ним.

70

      Войдя в библиотечный зал, являвшийся одновременно учебным классом,
Лефлер огляделся.
      В это время дня здесь обычно никого не было, но сейчас за одной из
колонн кто-то сидел. Рино показалось, что это кто-то из его знакомых.
Подойдя ближе, он не удержался от возгласа:
      -- Халия!
      Халия обернулась. Видимо, по случаю официального здесь пребывания она
была в полицейской форме. Капитанские погоны только подчеркивали ее
сногсшибательную красоту.
      -- Привет, Лефлер, -- сказал она. -- Присаживайся рядом.
      -- Спасибо, мэм, -- ответил Рино, вспомнив, в каком он здесь находится
качестве. -- Смайли приказал мне ждать его здесь.
      -- О, да ты стал на удивление корректен, -- с легкой усмешкой заметила
Халия.
      -- Но ведь и вы в мундире, мэм, -- парировал Рино.
      -- Да, -- согласилась Халия и замолчала.
      Лефлер тоже молчал, стоя в проходе между рядами столов.
      -- Садись, Лефлер. Чего стоишь?
      -- Спасибо, мэм.
      Рино попятился и сел на первый попавшийся стул. Он старался смотреть на
Халию нейтрально, но этим только усугублял свое состояние.
      -- Ты вот что, лейтенант... -- начала она, но не могла подобрать
подходящих слов.
      -- Да, мэм...
      -- Что "да мэм"? Пожалуйста, не перебивай.
      -- Да, мэм.
      -- Ты заставляешь меня говорить всякий вздор, Лефлер... Я хочу сказать,
что все, что между нами было тогда -- на юге, это была моя работа.
Понимаешь?
      -- Да, мэм.
      -- И не забывай, как я шарахнула тебя по башке пистолетом. Помнишь?
      -- О да, мэм, это я вряд ли забуду.
      И снова воцарилась неловкая пауза. Теперь Рино понял, что имел в виду
Смайли, когда просил подождать его в библиотеке. "... Чтобы вы помнили, что
вы еще живой человек..." -- так, кажется, он сказал.
      Вскоре появился и сам Смайли.
      -- О, капитан Йорген тоже здесь! -- воскликнул он, довольно натурально
изображая удивление.
      -- А где вы ожидали меня найти, сэр, если приказали сидеть здесь и
никуда не отлучаться? -- намеренно проговорилась Халия.
      -- Ну ладно, это не главное.
      Смайли взял свободный стул и поставил его возле Рино, тем самым
показывая, что тот здесь самое значимое лицо.
      -- Теперь поговорим о деле, лейтенант.
      -- Я готов, сэр.
      -- Думаю, вы уже догадываетесь, что вас готовят для решения очень
важной задачи.
      -- Иначе и быть не могло, сэр.
      -- Помните план учения?
      -- Прорыв блокады и десантирование на незнакомую и, возможно,
враждебную планету.
      -- Правильно, -- кивнул Смайли. -- Как она, по-вашему, будет
называться?
      -- Не знаю, сэр.
      -- Ну хорошо. Я ценю вашу осторожность, хотя это больше черта
разведчика, чем штурмовика.
      Смайли вынул из кармана небольшой пенал красного дерева, в который
помещалось ровно четыре сигары, достал одну из них и, отломив кончик,
закурил. Поплыл аромат табачного листа.
      -- Так вот, лейтенант, -- Теперь Смайли говорил более спокойно и
размеренно. -- В вашу задачу входит только высадка. Грамотная высадка и сбор
информации. Вот тут осторожность вам не повредит. Позднее вы получите
подробные инструкции, но в двух словах: вам нужно будет найти города или
поселения. Одним словом -- цивилизацию...
      -- Это будет Вуден-Лей? -- спросил Рино.
      -- Нет. -- отрицательно покачал головой Смайли. -- На Вуден-Лей нам не
пробиться. Уж слишком неудачно для нас она расположена. Там недалеко
noграничные посты, эскадра поисковых судов... Я уж не говорю о ракетных
станциях.
      Смайли покосился на Халию. Та равнодушно рассматривала свои ногти, и
разговор Смайли с Лефлером ее практически не интересовал.
      -- Значит, Максикола? -- пытался угадать Рино.
      -- Да, Максикола. Нам нужно точно определить -- живут ли на этих двух
планетах люди, которые становятся впоследствии агентами ЕСО. Ведь именно это
до сих пор является официальной версией... Вполне возможно, что они попадают
к нам из других, менее известных мест.
      -- Значит, мы высаживаемся и ищем поселения. Так?
      -- Так.
      -- Если поселения есть или их нет, мы сообщаем эту информацию вам. Так?
      -- Так...
      -- А что потом? Вы нас оттуда вытаскиваете?..
      -- Боюсь, что нет, Рино, -- после некоторой паузы сообщил Смайли. --
Скорее всего, по вашему следу пустят убийц, натренированных на поиск
ненужных на Максиколе свидетелей...
      -- Но почему вы все это говорите именно мне, мистер Смайли?! Почему бы
вам не собрать всех курсантов и не сказать им, что их посылают на верную
смерть?! Почему, в конце концов, не послать на это дело спецназ? Они сделают
эту работу лучше, потому что лучше подготовлены...
      -- Подождите, Лефлер, не злитесь. Я все вам объясню. -- Смайли
примирительно поднял руку. -- Я все объясню. Дело в том, что именно вы
будете командовать операцией на Максиколе.
      -- Что, всеми тремя ротами?
      -- Нет, боюсь, только теми бойцами, которые уцелеют. Это во-первых.
Теперь во-вторых. Если послать туда спецназ, они просто примут героическую
смерть. Да, они положат больше врагов, чем вы -- вчерашние полицейские, но
они полягут все до одного. Мне же нужно, чтобы вы прошли, по крайней мере,
сотню километров, прежде чем из вас выпустят кишки.
      Смайли прикусил сигару, затем взял ее двумя пальцами и, подув на
огонек, продолжил:
      -- Поймите, те, кто будет за вами охотиться, станут думать, как думают
спецназовцы. У них у всех одна школа. А вы копы -- вы хитрые и подлые. Вас,
как хулиганов, взрастила улица, и, как работают ваши мозги, не знает
никто... Мелкие поборы с сутенеров и погони с риском для жизни. Бесплатные
услуги проституток и поиск похищенного барахла. Какой психолог разберется в
таких противоречиях?
      Рино задумался. В словах Смайли была логика. Временами Лефлер и сам не
мог понять, что происходило в его голове и где в его сознании проходил
водораздел между полицейским и преступником.
      -- Ну что, вы принимаете мои объяснения, лейтенант?
      -- Да, сэр.
      -- Вог и отлично, но всем остальным этой правды я сказать не смогу.

71

      Охранная паутина Максиколы состояла из нескольких тысяч военных роботов
и обитаемых станций, висевших в точках с фиксированными координатами.
      Они воплощали собой продуманную систему обороны, в которой станции были
собраны в сплошную непроходимую сеть, сотканную из перекрещивающихся
секторов обстрела.
      Теоретически ни одна цель не могла проникнуть внутрь охраняемого
пространства, если только противник не был в состоянии собрать достаточно
сил, чтобы преодолеть оборонительные рубежи.
      Впрочем, такой вариант исключался. ЕСО надежно контролировала
практически все военные сферы, за исключением некоторых специальных служб.
Но те оставались структурами в себе и не обладали собственными ударными
силами.
      Однако так считали не все.
      -- Опять прошла пара "штюсов", сэр! -- нервно выкрикнул оператор
Домбай. -- Нужно стрелять, дольше терпеть это невозможно!
      -- Почему такие нервы, Домбай? -- подозрительно спросил майор Иоффе. --
Всех нервных списывают со службы, разве ты не знаешь?
      -- Я все прекрасно знаю, сэр, -- попытался взять себя в руки оператор,
-- однако эта пара "штюсов" проходит уже в третий раз.
      -- Ну и что, они же сказали тебе еще в первый раз, что просто
заблудились. И что они входят в четырнадцатое крыло двадцать второго полка
истребительной авиации, прикомандированное к военно-геологической службе.
      -- Нельзя же плутать до бесконечности, сэр, -- не сдавался Домбай. --
Они определенно собирают разведданные...
      -- Это и дураку ясно, -- обронил майор.
      Он вышел из своего командирского закутка, где помимо маленького столика
находилась кофеварка, сейф и передающее устройство "директлайн", которым
Иоффе уже воспользовался, докладывая о "заблудившихся истребителях".
      Дежурный агент порекомендовал ему не стрелять и ждать, когда
руководство примет верное решение. Обо всем этом оператору Домбаю знать было
необязательно, поэтому майор Иоффе разыгрывал из себя главное и единственное
руководящее лицо.
      Подойдя к рабочему месту Домбая, он засунул руки в широкие карманы
форменных штанов и некоторое время наблюдал за повторяющейся видеозаписью
пары истребителей.
      "Штюсы" шли на форсаже, изменяя скоростные характеристики, и делали это
намеренно. Они собирались обмануть следящие системы, чтобы не получить
ракету в сопло и остаться недосягаемыми хулиганами.
      Радиоперехват выдавал фразы, из которых следовало, что машины
принадлежат каким-то пиратам с Рондерфло, но это была очередная уловка.
      Иоффе вернулся в узкий коридор, прошел по нему несколько шагов и
остановился возле каюты отдыхающей смены. Даже отсюда он слышал храп
операторов Гордона и Нильса. Эти сукины дети спали так, будто на них вовсе
не лежал тяжкий груз секретной оборонительной работы. Будто они и не знали о
всевидящем оке ЕСО и ее длинных и кровавых руках.
      "Подонки", -- подумал майор Иоффе и мысленно содрогнулся от опасения,
что тонкие эфиры его мыслей станут достоянием ЕСО. Тогда -- каюк.
      "Но ведь я имел в виду Гордона и Нильса! -- стал оправдываться перед
самим собой Иоффе. -- Гордон корчит из себя не пойми что, грезит наяву,
будто он телезвезда, а на самом деле просто сумасшедший сукин сын. А Нильс
настоящий тормоз!"
      Успокоив самого себя, майор Иоффе прошел в свой крохотный казенный
кабинетик. Впрочем, когда он сел за стол, то почувствовал себя вполне
комфортно.
      "А Бени Хезнак служит на CO-1A", -- вспомнил он, и к нему вернулось
прежнее состояние завистливой неудовлетворенности.
      СО-1А была станцией нового поколения с более просторными жилыми
помещениями, улучшенной очисткой воздуха.
      И вот несправедливость: Хезнак служил на CO-1A, а он, Нурсултан Иоффе,
на старой СКО-4, где людям отводился только жалкий закуток. Все остальное
принадлежало двухступенчатым торпедам "хоткэт", тепловым ракетам "браун" и
бесконечному боезапасу артиллерийских автоматов, управляемых устаревшим
компьютером.
      -- Домбай! -- неожиданно для себя крикнул майор.
      -- Что, сэр? -- оторвался от экрана оператор.
      -- Ты, случайно, не лыжник?
      -- Нет, сэр, -- ответил удивленный Домбай. -- Последние пять лет я жил
на Африкаане, а там не бывает снега.
      -- Да?
      -- Да, сэр. Абсолютно точно.
      -- А почему у меня возникают ассоциации "Домбай -- лыжи"?
      -- Не знаю, сэр. Может, рисовая каша со свининой оказалась
просроченной? У меня с утра после нее живот пучило...
      -- Ладно, работай, -- сказал майор и откинулся на спинку стула.
      "Домбай -- лыжи, Домбай -- лыжи", -- крутилось у него в голове, и он не
мог понять, откуда это взялось.
      "Это у меня от тесноты, -- решил он. -- От затхлого воздуха и
просроченной каши со свининой".
      В это время невеселые мысли майора прервал крик оператора:
      -- Они опять возвращаются, сэр!

72

      Пилот "девятки" заложил крутой вираж и пошел на сближение с поясом
охранных станций.
      "Восьмой" номер хладнокровно повторил маневр ведомого и пошел следом за
ним, нисколько не заботясь о собственной безопасности.
      "Толковый парень", -- подумал "девятый", не забывая посматривать на
индикатор ракетной атаки.
      Он понимал, что персонал станций жутко нервничает и уже держит пальцы
на кнопке пуска, но это заводило лучше спиртного и давало такой прилив
адреналина, что пилот "девятки" готов был жертвовать собственной
безопасностью.
      "Хорошо, что здесь, у Максиколы, никаких тебе перехватчиков -- только
тупые станции да трусоватые операторы".
      Пилот включил автопилот и поставил точку "ноль", то есть выставил
аппаратуру на самостоятельное принятие решения. Это был еще один способ
добычи адреналина из истощенного мозга. А вдруг компьютер не сработает и ты
получишь в борт верную ракету? В этом-то вся и прелесть.
      Пилот "девятки" заложил руки за громоздкий шлем и прикрыл глаза. Он
видел себя в своем городке на Конверге.
      Середина лета, ему шестнадцать лет, и предстоит жестокая схватка с Тони
Фихтвангером, грозой района и человеком, трахнувшим его, Хэнкса Эспозито,
девушку. Она пришла в соплях и слезах. Она подробно рассказала, как ее имел
Тони -- и так и эдак. Не исключено, что этой сучке даже понравилось, но...
Но дело было не в этом.
      Рука Хэнкса сжимала остро отточенный нож. За этот нож отец Хэнкса --
Фил Эспозито, уже сел на пятнадцать лет, а теперь и сам Хэнке шел той же
дорожкой. Но он не мог поступить иначе. Девчонка -- так, мусор. Она не стоит
и капли крови, но его, Хэнкса Эспозито, честь стоила крови. Она стоила крови
Тони Фихтвангера.
      Затем была встреча и короткий разговор. Совсем короткий. Три-четыре
слова. А затем нож.
      Тони заорал. Он орал, как подраненный кролик, а Хэнке все наносил и
наносил удары. До этого он никогда не убивал людей.
      Датчик выдал сигнал тревоги, и перегрузки резко дернули тело Хэнкса.
Автопилот сработал четко -- он вовремя обнаружил боеготовность ракет,
ожидавших поживы.
      Истребители на большой скорости стали покидать опасный сектор, а
оказавшись на просторе, в пространстве, не просеиваемом системами наведения,
пилоты расслабились.
      Теперь "штюсы" стремительно неслись к кораблю-носителю, где их ждал
технический уход и щедрая заправка. А в эфире, на частотах, закодированных
колонками секретных цифр, нервные голоса агентов ЕСО выясняли принадлежность
этих судов. Они были уверены, что говорят с генеральным штабом флота, и не
жалели эмоциональных красок.
      -- Четырнадцатое крыло двадцать второго полка -- кто они и что делают в
районе Максиколы?!
      -- Э-э-э... Одну минутку, сэр... -- подражая безразличной интонации
дежурного офицера, ответил совершенно посторонний человек. Затем выдержал
достаточно длинную паузу и сказал: -- Восемь истребителей прикомандированы к
геологической экспедиции, сэр... Вас что, интересуют имена пилотов?
      -- Нет, меня интересует, зачем они провоцируют станции обороны
Максиколы!
      -- Ах это... -- "дежурный офицер" помолчал секунду, а затем сказал: --
Думаю, что удивляться не следует. В такие далекие командировки отправляют
тех, кто донимает начальство в центральных мирах Ну, вы понимаете...
      -- Увы, офицер...
      На этом разговор закончился. Успокоенный агент ЕСО пошел докладывать
своему начальству, а "дежурный офицер штаба флота" сбросил наушники и с
облегчением вздохнул.
      -- Молодец, Джеф, -- сказал ему Смайли, в волнении дымивший дорогой
сигарой. -- Этот придурок принял тебя за настоящего парня из управления
флота.
      -- Ну что?! Все?! -- закричал вырвавшийся из служебного помещения
генераторщик. -- Аппараты на пределе, сэр!
      -- Расслабься, Рони, -- сказал Смайли. -- Мы уже закончили.
      Он легко поднялся со стула и покинул радиорубку, выйдя в обшарпанный
коридор геологического судна.
      Казалось, ничто не выглядело более заброшенным, чем этот корабль. И
тому были свои объяснения -- ведь в последнее время почти все деньги
военного бюджета уходили на расширение сети ЕСО. И вот с этим Смайли был
особенно не согласен. Поэтому он был здесь, хотя при желании мог оказаться в
большем комфорте и безопасности.
      По правую сторону коридора потянулась череда заглушенных шахт для
разведывательных зондов. Раньше их здесь было шестьдесят, а теперь только
восемнадцать. Вся аппаратура зондов была демонтирована, и вместо нее
поставлены скамейки для десанта.
      Из полумрака появился Лефлер. Штурмовая броня смотрелась на нем не
слишком ловко, однако в лейтенанте чувствовалась какая-то особенная сила.
      -- Ну что? -- с ходу спросил он.
      -- Все нормально -- они заглотнули наживку. Готовность двадцать четыре
часа.
      Теперь уже Рино не узнавал Смайли. Невысокий толстячок выглядел бодрым
старшим сержантом. Его философской отвлеченности как не бывало, и даже
сигару он держал как дешевую сигаретку, нервно потягивая ее тягучий дым.
      -- Мы готовы, сэр. Все только и ждут команды. В таких случаях лучше
поменьше ждать.
      -- Я знаю, -- кивнул Смайли, а затем вдруг сказал:
      -- Ты знаешь, Рино, это ведь я настоял, чтобы капитан Йорген поехала
вместе со мной. В этом не было никакой необходимости, но мне хотелось, чтобы
ты немного ожил. Уж очень сильно подействовала на тебя учеба в этом центре.
Ты меня понимаешь?
      -- Да, сэр.
      -- Надеюсь, что это для тебя не повод искать смерти?
      -- Нет, сэр. Поводов и так хватает.

73

      Рино вернулся в жилое помещение, где его ожидали командиры других