Ассиди Орлова. Судья Шерман

вздохнул. Вот это была поистине самая настоящая свобода.
      Спустя некоторое время вождя побеспокоили. Рино уже привык, что, если
кому-то нужно было к нему войти, снаружи раздавалось короткое слово с
вопросительной интонацией, похожее на крик птицы. В ответ Лефлер просто
говорил: войдите.
      Вот и в этот раз он сказал то же самое, и на пороге появился
высокорослый воин, державший в руке небольшой светильник. Показав пальцем на
точно такой же, расположенный на центральном столбе хижины, он задал вопрос.
Рино утвердительно кивнул и не ошибся -- дикарь зажег светильник на столбе и
стал говорить что-то еще. А потом опять спросил.
      Лефлер сделал вид, что раздумывает. А затем снова кивнул.
      Воин опять поклонился и вышел, а спустя пару минут в хижину втолкнули
девушку. Из всей одежды на ней были только бусы, однако на этой дикарке ее
нагота казалась изысканным нарядом.
      "Ну вот, -- подумал Рино. -- И что теперь мне делать? Соответствовать
запросу?"
      Медленно подняв руку, он поманил девушку пальцем. Она осторожно подошла
к невиданному чудовищу, и в ее глазах был испуг.
      "Наверное, она очень красива", -- подумал Рино, однако он не мог в
полной мере оценить свое отношение к этой девушке. Слишком сильным было
нервное истощение, вызванное событиями последних дней.
      Рино легонько толкнул красавицу, и та послушно легла на циновки. На ее
лице, освещаемом слабым светом коптилки, отражался страх и покорность
судьбе. Возможно, она приготовилась к смерти.
      "Бедняжка", -- подумал Лефлер, подтащил девушку, взяв ее за ногу, как
дохлую кошку, и положил так, чтобы видеть вход в хижину.
      Затем, кое-как справившись с замками набедренных щитков, он приступил к
почетной обязанности нового вождя. Что это было -- право первой ночи,
законная свадьба или жертва для сильного, Рино не знал и только монотонно
двигался, искренне желая, чтобы это поскорее закончилось.
      Когда дело было сделано, он едва нашел в себе силы подняться. Перед его
глазами расходились разноцветные круги, и очень хотелось пить. А еще он
опасался, что дикарка захочет остаться с ним до утра, но этого не случилось.
Едва получив свободу, она пулей выскочила вон, вызвав удивленные возгласы
дежуривших у дверей стражей.

105

      Третья ночь на Максиколе прошла спокойно. В несколько коротких провалов
Лефлеру удалось проспать пару часов, и чувствовал он себя довольно сносно.
По крайней мере лучше, чем накануне вечером.
      Оставив ранец в хижине, он вышел наружу и был немного напуган громкими
выкриками часовых. Должно быть, здесь был такой порядок, что следовало орать
при появлении вождя.
      Поняв, что это не нападение, а как раз наоборот, Лефлер поощрительно
коснулся плеча каждого из воинов и, обведя рукой деревню, указал на землю
перед собой. Жест был довольно красноречивым, и часовой только уточнил,
звать ли только воинов -- тут он показал копье, иди женщин с детьми тоже. На
этот раз дикарь артистично показал ладонями женскую грудь, а потом опустил
ладонь на метр от земли.
      Лефлер указал на копье, и воин умчался созывать своих товарищей.
      Не прошло и пяти минут, как весь гарнизон деревни оказался на небольшой
площади перед хижиной вождя. Здесь было около полусотни человек, вооруженных
копьями и тугими луками. Солдаты с некоторой опаской смотрели на Рино, но,
по всей видимости, вовсе не сомневались в его властных полномочиях.
      Лефлер сержантской походкой прошел вдоль шеренги и наметанным глазом
выделил двух самых крепких и, по всей видимости, самых уважаемых воинов.
      Поделив остальных пополам, Рино заставил их встать отдельно и, поставив
во главе двух групп новых командиров, четко объявил, сдабривая сказанное
жестами:
      -- Первый взвод!
      -- Второй взвод!
      Дикари поначалу закрутило головами, но потом, видимо, поняли. И когда
Рино снова указал рукой на одного из командиров, тот четко ответил:
      -- Перны за-авод!
      Со вторым "сержантом" вышла заминка, но после пары повторений он тоже
понял, кем является.
      -- Отлично, бойцы, будем считать, что назначения состоялись, -- сказал
Рино больше для себя, чем для своей армии.
      Следом за назначениями следовало поставить войскам задачу, и Лефлер
напряженно соображал, как это сделать, пользуясь одними только жестами.
      Неожиданно из-за глиняной печи, стоявшей возле жертвенной ямы, вышла
вчерашняя невольница Лефлера.
      На этот раз на ее роскошные бедра был нацеплен кусок ткани оливкового
цвета, а грудь прикрывало ожерелье из желтых цветов. Самый большой цветок
был приколот к волосам, и в общем-то Рино понял, что это наряд счастливой
женщины.
      Одарив Лефлера чарующей улыбкой, красавица безбоязненно к нему
приблизилась и по-хозяйски обняла.
      -- Э-э... -- протянул Рино, чувствуя себя полным идиотом, однако в
строю солдат не наблюдалось никакого движения. Все понимали -- молодая жена
пришла к своему возлюбленному. Обычное дело.
      -- Э-э, я тоже очень рад, дорогая, -- произнес наконец Рино, снял с
руки ненужную бланш-карту и надел ее на запястье законной супруге.
      -- О-о! -- вырвалось у наблюдавших эту сцену солдат, которые оценили
подарок. Девушка тоже была очень рада и всячески выражала свою беспредельную
любовь. В конце концов она прижала руки к сердцу и с чувством произнесла:
      -- Бала батум ту мяма!
      -- Я тебя тоже, дорогая, -- пробубнил Рино сквозь фильтрационные щели
своего шлема.
      Наконец девушка удалилось, и Рино приступил к объяснению задачи.
      Собственно, требовалось только добыть "языка", которым мог бы оказаться
один из часовых на строительном объекте. Однако Лефлер понимал, что проще
всего объяснить этим людям, что следует на кого-то напасть, но гораздо
труднее суметь внушить им, что человека следует доставить живым. А не
отрезать ему голову, как они поступили с беднягой Шелдоном.
      Битый час Рино исполнял пантомиму, а затем требовал повторения со
стороны своих сержантов, пока они не поняли, что ножи доставать не нужно и
стрелы с луками тоже следует держать при себе.
      Наконец взаимопонимание было достигнуто, и на подставном "языке"
отобранная группа захвата проделала все, как нужно. Рино сказал "окей" и тут
же повел солдат на задание, объяснив, что завтрак состоится позже.

106

      Благодаря хорошему знанию джунглей дикари меньше чем за час вывели
Лефлера к строительному объекту, размеры и масштаб которого просто поражали.
      Это было похоже на огромный ангар и одновременно на гелиевый завод с
высокими ректификационными колоннами. Еще это напоминало гигантские станции
по утилизации биологических отходов и даже коммерческие вакуумные ямы,
снискавшие популярность в последние двадцать лет.
      Поняв, что не сможет самостоятельно определить профиль строительства,
Лефлер с помощью бинокля выбрал себе подходящую жертву и, указав на нее
"сержантам", сказал:
      -- Вот, ребята, -- это он.
      И сразу восьмерка дикарей исчезла в высоких лопухах, которые тянулись
почти до самой ограды, далее начиналась стройка.
      Лефлердаже не подозревал, насколько хороши его помощники. Довольно
скоро они притащили часового, привязанного к толстому шесту наподобие дикой
свиньи. Бедняга сопел и дергался, однако орать не решался, поскольку в его
рот был всунут кляп из острых колючек.
      Углубившись в джунгли на полкилометра, отряд остановился и, по
распоряжению вождя, пленника сняли с шеста и вытащили изо рта колючки.
      -- Вы мофете меня убить, подвые фаваттеры, но я вам нифего не фкаву! --
тут же завопил несчастный. Его распухший от колючек язык едва ворочался,
однако часовой хотел умереть с достоинством.
      -- Заткнись, придурок, или я отдам тебя на съедение моим ребятам, --
сказал Рино. -- А они очень любят отрезать головы!
      -- Пвевать мне на ваф, подвые фаваттеры! Убейфе мемя, убейфе!
      Глаза пленного горели таким фанатизмом, что Рино растерялся. Он видел,
что этого человека нельзя сломить ни болью, ни страхом смерти. Стоящие
поодаль дикари молчал и, ожидая от своего вождя мудрых решении.
      -- Вот что, -- наконец сказал Рино. -- Либо ты ответишь на несколько
моих вопросов, либо я возьму десять трехкилограммовых кислотных мин и
установлю их в этом ангаре. Ты же видел, какие у меня ребята -- им ничего не
стоить проделать такой фокус. А знаешь, что будет потом? -- Лефлер выждал
паузу, глядя в глаза "языка" и видя там неподдельное внимание, -- А дальше я
выставлю таймер, судя по готовности стройки, недели на две. И когда все, что
нужно, будет уже в ангаре, тридцать килограмм жидкого фтора, да еще
сдобренные каталитической смесью, рванут в полную силу! Рванут так, парень,
что сырое мясо будет гореть, как порох, а гвозди испарятся, как вода! При
такой бешеной температуре происходят и не такие чудеса... -- Рино видел боль
в глазах пленника и, еще не понимая ее причины, добавил зловещим шепотом: --
Я уже не говорю о страданиях живой плоти...
      -- Не-е-ет!!! -- совершенно неожиданно завопил часовой, извиваясь в
веревочных путах и пытаясь лягнуть Рино ногой.
      -- Говори, что будет в этом ангаре, или я поставлю
      эту ловушку, я тебе точно говорю!
      -- Там... Там... -- Из глаз пленника покатились слезы, и Лефлер
чувствовал от этого неудобство. -- Там буфет нафа ма-ма!
      -- Ваша мама?! -- удивленно спросил Рино, предполагая, что пленник
свихнулся от страха.
      -- Д-да, роевая мать...
      -- Там будет ваша роевая мать, -- повторил Лефлер, внимательно глядя в
полные слез глаза пленника, но тот, судя по всему, говорил правду.
      -- Это как у муравьев, что ли?.. -- недоумевал Рино. Часовой, в свою
очередь, перестал шмыгать носом, и вдруг его осенило:
      -- Для фаваттеров это не фекрет... Фнафит, ты не фаваттер? Да, ты --
арфидокф!
      -- Ну да... А ты, значит, как и все твои соплеменники, родился из этой
своей матки. Так, что ли?
      Пленник ничего не ответил и отвернулся, видимо презирая себя за то, что
разговаривал со столь низким существом.
      -- Ну-ну, покапризничай, а я пока займусь делом.
      Рино отошел шагов на двадцать, достал из-за пояса небольшое устройство,
похожее на сложенный вдвое циркуль, и начал готовить его к работе.
      Вытащив телескопические ножки, Рино установил треногу на землю, а затем
развернул крошечную, величиной с блюдце, спутниковую антенну -- в ее центре
находился заряд взрывчатого вещества. Все вместе это составляло лучевой
передатчик с кинетической накачкой.
      Включив режим записи, Рино начал наговаривать сообщение, время от
времени поглядывая на свое голозадое воинство. Дикари смотрели на своего
нового вождя с восхищением, будучи убеждены, что помимо воинского искусства
тот владеет еще и колдовским ремеслом.
      Между тем Лефлер продолжал рассказывать о посадке на Максиколу, о том,
какие были потери и в какую сторону им пришлось отходить, чтобы не попасть в
лапы к врагу. Рино старался придерживаться только фактов, но ему очень
хотелось дать волю чувствам и обругать всех, кто будет его слушать,
последними словами.
      Закончил он самым важным сообщением -- о том, что члены могущественной
организации размножаются, как муравьи, и для одной из своих маток строят
огромный комплекс.
      Когда донесение было закончено, Рино нажал крохотную кнопочку таймера и
поспешил отойти подальше, пока спутниковая тарелочка изменяла свое положение
и искала координаты приемника.
      Как только соединение было установлено, раздался взрыв, и
закодированный сигнал умчался к звездам, чтобы попасть на стол господина
Смайли, а может, кого-то другого, стоящего в структуре сопротивления еще
выше.
      -- Ну вот и все, дорогой друг, -- произнес Рино, приближаясь к
лежавшему на земле пленнику. -- Расскажи мне, где у вас посадочная площадка,
и на этом наше знакомство будет закончено.
      -- Ты меня убьеф? -- спросил пленник.
      -- Скажем так, -- подумав, ответил Рино. -- Я отдам тебя этим людям, а
уж они решат, что с тобой делать... Шанс, конечно, небольшой, но хоть
что-то...
      -- Я согласен, -- неожиданно четко произнес пленник. -- В полукилометре
восточнее от строительства находится посадочный терминал. Через полчаса или
раньше там сядет уиндер помощника Верховного надзирающего. Это твой шанс,
архидокс.
      -- Ну ладно, -- кивнул Рино и, указав своим воинам на "языка",
произнес: -- Этот человек -- ваш! -- И жестом показал, что дарит его своим
солдатам.
      Рино ожидал чего угодно, даже вспарывания пленнику живота и пожирания
его внутренностей в горячем виде, однако дикари сорвали с несчастного одежду
и, собрав каких-то ягод и сломав на ветках деревьев острые колючки, начали
татуировать его тело, нанося фирменный узор своего племени.
      Кажется, Лефлер понял их. Они потеряли много воинов, нападая на него, и
теперь стремились восполнить это всеми доступными средствами. Рино не знал,
что будет с пленником дальше, станет ли тот воином или даже вождем. Он
указал на одного из сержантов, а затем выбрал еще двух воинов и приказал им
следовать за ним. Остальные остались на месте.

107

      Прошло всего несколько часов с того момента, как Смайли оказался в свой
резиденции в Касалине на теплом южном берегу.
      Избегая приветствий подчиненных, он уединился в кабинете, обставленном,
как гостиная в платном приюте для престарелых.
      Старая мебель, много бронзы и латуни, столик для сигар, кожаные кресла
-- Смайли любил эту обстановку. Пусть это выглядело старомодно, но при его
работе требовалось потакать своим самым необычным и странноватым причудам.
Иначе можно было сойти с ума.
      Едва Смайли закурил сигару в домашних, стационарных условиях, в дверь
постучали.
      Артур никогда не позволял себе повышать голос. Вот и на этот раз он
остался верен себе, хотя это дорого ему стоило.
      -- Входите, -- произнес он, старательно погружаясь в ароматы дорогого
табака.
      На пороге показался Джон Спарки. Когда он не работал с живыми людьми,
то занимался шифровкой -- это была его первая специальность.
      -- Код с Максиколы, сэр, -- просто сказал Спарки.
      -- С Максиколы?! -- не поверил Артур Смайли и вскочил с кресла.
      Он уже мысленно попросил прощения у всех, кого отправил на это задание.
На операцию, которая была обречена с того самого момента, когда генераторщик
Рони был завербован ЕСО.
      Руководство Смайли уже разрабатывало следующие ходы, тоже посчитав дело
проигранным. И вот -- код с Максиколы.
      -- Давай сюда, -- сказал Смайли и взял протянутый ему лист бумаги.
      Текста было довольно много, из чего следовало, что времени для
составления донесения было в избытке.
      Смайли начал читать и, мысленно вернувшись на четверо суток назад, стал
свидетелем того, как одна за другой гибли десантные капсулы и как горстка
уцелевших бойцов уходила в джунгли, преследуемая командой карателей.
Подробности были опущены, но Смайли представлял себе, что происходило с
этими людьми, если в конце концов остался только один -- командир десанта
Рино Лефлер.
      Дочитав донесение, Смайли свернул листок вчетверо и положил его в
карман.
      -- Перешли копию в штаб, -- сказал он шифровальщику, и тот ушел.
      Артур вернулся в кресло и снова занялся своей сигарой. Помимо описания
драматических событий, Лефлер сообщил и об ангаре для содержания роевой
матери -- огромного животного для производства людей. Это была важная
информация, однако она только подтверждала уже имеющиеся сообщения подобного
рода.
      Смайли пустил к потолку облако ароматного дыма и улыбнулся. Быть может,
это выглядело не слишком профессионально, но он был рад, что выжил хотя бы
один человек.
      -- Эй, а чего же это я сижу?! -- вдруг воскликнул он. -- Теперь ведь
нужно действовать, и немедленно. Квинслед! Кви-и-нсле-е-ед!
      По коридору прогромыхали тяжелые шаги дежурного, и его физиономия
просунулась в приоткрытую дверь.
      -- Звали, сэр?
      -- Да, дружище. Немедленно тащи сюда человека из бокса "триста
двадцать"...
      -- Это здорового, что ли?
      -- Это одиночный бокс. Тащи того, кто там есть.
      -- Есть, сэр. Одну минуту...
      Дежурный убежал, а Смайли стал деловито приготавливать место для
допроса. Вернее, для дружеской беседы. Арестованный из триста двадцатого
бокса был не опасен и уже давно предлагал сотрудничество. Однако до
сегодняшнего момента оставались некоторые неясность в его показаниях, и они
были сняты донесением лейтенанта Лефлера.
      Пленник с пониманием относился к сомнениям Смайли и его руководства,
поэтому терпеливо ждал, пока до него дойдет очередь.
      Артур зажег настольную лампу, сдвинул плотные шторы и таким образом
соорудил, как ему показалось, вполне уютную и доверительную обстановку.
Затем уселся за свои стол и стал ждать, раскладывая накопившиеся бумаги по
стопочкам.
      Скоро в коридоре послышались шаги, и в кабинет вошли Квинслед, пленник
и двое охранников.
      -- Очень хорошо, -- улыбнулся Смайли. -- Дежурный может быть свободен
совсем, а охрана пусть побудет в коридоре.
      -- Но, сэр... -- произнес Квинслед.
      -- Все в порядке, дружище. Всю ответственность за поведение нашего
друга я беру на себя. На слове "друг" Смайли сделал особое ударение.
      Подчинившись распоряжению начальника, дежурный и охранники ушли, а
Смайли, продемонстрировав наилучшую из своих улыбок, сказал:
      -- Прошу садиться, мистер Гроу, у меня к вам разговор.
      -- Спасибо, сэр, -- поблагодарил Гроу и тяжело опустился на стул.
      -- Сигару, кофе, чаю?
      -- Если можно, кусочек мела, -- попросил Гроу.
      -- Ах, ну как же я мог забыть! -- Смайли хлопнул себя по лбу, затем
выдвинул нижний ящик и поставил на стол коробку, наполненную чистым мелом,
каким подкармливали на фермах молодых поросят.
      -- О, вот это отлично!
      Гроу взял несколько кусочков и, забросив их в рот, начал жевать,
жмурясь от удовольствия, словно это были какие-то сладости.
      -- Я же распорядился добавлять вам в пищу мел.
      -- Они добавляют, сэр, но совсем немного. Им трудно понять, что кто-то
в этом может так нуждаться.
      -- Хорошо, мистер Гроу, отныне вы будете сами определять свою
потребность в тех или иных микроэлементах, тем более что теперь мы начинаем
с вами наше полноценное сотрудничество.
      Услышав это, Гроу перестал жевать и уставился на Смайли.
      -- Мы получили информацию, которая подтвердила ваши сообщения. Наш
человек взял на Максиколе языка, гонкура -- как вы их называете, и допросил
его с пристрастием. Так вот, ваши оппоненты ждут поставки роящей матери...
      Гроу не выдержал и с чувством хлопнул по столу ладонью.
      -- Подлые гонкуры! -- прорычал он. -- Они хотят всех переработать на
свои поганые муравьиные личинки!
      -- Не переживайте, дорогой Гроу, вместе мы сумеем сделать так, что у
них будут большие проблемы.
      -- Для этого я должен связаться...
      -- Конечно, -- перебил собеседника Смайли. -- Доступ к лендстанции у
вас будет сегодня вечером. А пока что нам нужно составить план действий.
Итак, слушаю вас...
      Гроу на минуту растерялся.
      Он ожидал тяжелейшего, по условиям, полета на Туссено, и это произошло,
он был готов драться с гонкурами на земле, и это тоже случилось, затем его
похитили архидоксы, и начались долгие допросы и недоверие. По счастью, Гроу
был готов и к этому. Он тысячи раз продумывал разговор, который должен был
положить начало широкому сотрудничеству с архидоксами. И вот теперь удача,
ему наконец поверили.
      -- Первое, для обличения замыслов гонкуров мы перехватим один из
транспортов, которыми они вывозят похищенных здесь людей, и предоставим все
это вашему правительству и общественности.
      Второе, на волне предъявленных и широко разрекламированных обвинений
нужно нанести удары по базам ЕСО.
      И наконец, третье -- нужно захватить одну из роящих матерей, которых
будут направлять на ваши планеты.
      -- Неужели для такой гипердержавы захват одной матки имеет значение? --
удивился Смайли.
      -- Практически это капля в море, но моральная инициатива будет на нашей
стороне, и тогда мы сможем ставить условия.
      -- А не устроят ли гонкуры схватку прямо здесь -- в нашем пространстве?
Ведь если ваши армии сойдутся в рядовой для вас битве, от наших планет
останутся только обугленные шары, -- заметил Смайли. Он до сих пор не мог до
конца охватить масштабов, в которых существовали государства гонкуров и
саваттеров.
      -- Гонкуры могут пойти на что угодно, если загнать их в угол.
      -- Объясните, пожалуйста.
      -- Дело в том, сэр, что я не принадлежу к партии войны даже среди
своих. Я за то, чтобы воцарился мир.
      -- Но ведь вы говорили мне, что война длится тысячелетия, -- возразил
Смайли.
      -- Увы, -- Гроу грустно улыбнулся. -- Однако были недолгие -- по
нескольку сотен лет -- периоды, когда войны прекращались.
      -- То есть гонкуры и саваттеры верили друг другу?
      -- Ни в коем случае. Гонкуры и саваттеры не доверяли друг другу
никогда, и мир межу ними существовал, только пока правил великий посредник
-- Судья Шерман.
      -- Судья Шерман?! Он что, жил несколько сотен лет?
      -- Нет. Первый посредник был -- Шерман, а потом его пост так и стали
называть "Судья Шерман".
      -- Вот как? -- Смайли покачал головой. -- А раньше вы мне об этом не
рассказывали.
      -- Раньше вас это мало интересовало, сэр, -- напомнил Гроу и взял из
коробки еще один кусочек мела. -- Но знаете, что самое интересное в истории
этих глобальных войн и замирений?
      -- Что же?
      -- То, что всякий раз Судьей Шерманом становился архидокс.

108

      Лесные солдаты Рино Лефлера буквально стелились по земле и даже не
тревожили верхушки травы. А дремавшие на невысоких земляных банках часовые,
привыкшие к спокойствию и мерному течению служебного времени, клевали носами
и зевали во весь рот.
      Только свист проходящего сквозь атмосферу аппарата заставил их принять
подобающее положение и крепче ухватиться за винтовки -- пикирующий на
площадку уиндер вез очень важное должностное лицо.
      Помощник Верховного надзирателя был очень строг, и это никого не
удивляло. Таких высоких чиновников во всем государстве было семьсот или
восемьсот миллионов -- то есть практически совсем немного, и их полномочия
были поистине чрезвычайны.
      Появившаяся в небе шумная точка быстро увеличивалась в размерах, и
Лефлер припал к земле, опасаясь, что его заметят.
      У самой площадки уиндер взревел тормозными дюзами, и жесткая волна
горячего воздуха ударила во все стороны, не щадя и часовых. Бедняги присели
на корточки и приоткрыли рты, чтобы сохранить барабанные перепонки.
      Наконец уиндер сел, ударившись острыми опорами о твердый бетон.
      Взвыв на предельно высокой ноте, двигатели отключились, и одновременно
с этим в отшлифованном космическими ветрами корпусе открылась дверь. Из нее
выпал раскладной трап, по которому сбежал высокий и достаточно молодой
помощник Верховного надзирателя.
      Не дожидаясь своей свиты, он поспешил к краю площадки, где стоял
вездеход, прибывший за минуту до посадки уиндера.
      Вскоре загруженная пассажирами машина отчалила, оставив космический
корабль в полном одиночестве. Лефлер понял, что действовать нужно
немедленно, пока пилоты не пришли в себя.
      Едва заметным жестом он указал своим солдатам на двух часовых, и те
поползли к цели, словно змеи. Рино поразился их грации. Ему было немного
жаль расставаться с этими людьми, которые были не так плохи, как показалось
с самого начала.
      Да, они отрезали голову майору Шелдону, но сделали это по установленной
традиции. Как выяснилось позже, вся их жертвенная яма была завалена
отрезанными головами. А солдатами они были хорошими.
      Еще несколько секунд, и лазутчики одновременно напали на часовых.
Немного движений и совсем мало крови. А дальше -- путь свободен. Рино
поднялся во весь рост и направился к уиндеру, следя за тем, как его солдаты
утаскивают трупы в высокую траву. Вот и понимай их как знаешь -- одних они
милуют и делают равными себе, а других убивают, словно куропаток.
      Поднявшись по трапу, Лефлер оказался внутри комфортабельного салона
представительского класса. В воздухе держался запах орехового дерева, играла
тихая музыка, а со стороны кабины доносились голоса пилотов. Они были рады
возможности отдохнуть после длинного перелета.
      Рино осторожно прошел по коридору и, подняв забрало, шагнул в кабину.
      -- Эй, парень, тебе чего здесь нужно? -- недовольно спросил один из