Страница:
состав намечались М.И. Смирнов, А.А. Тавастшерна и подыскивались кандидатуры
еще одного-двух офицеров. В конце концов в состав миссии Колчака вошли
контр-адмирал Михаил Иванович Смирнов, флаг-артиллерийский офицер штаба
командующего Черноморским флотом Дмитрий Борисович Колечицкий и еще три
морских офицера - специалисты по минному делу: Василий Викторович Безуар,
Иван Эммануилович Вуич и Анатолий Михайлович Мезенцов (Мезенцев).
5 А.А. Тавастшерна с 1908 г. состоял в браке с Марией Львовной Левицкой
и имел сына Георгия (р. 1909).
6 В неопубликованных воспоминаниях председателя Главного комитета Союза
офицеров армии и флота Л.Н. Новосильцева, входившего в сформировавшееся
конспиративное ядро союза, вынашивавшего план установления в России
диктатуры, сообщает, что после посещения им Колчака и вручения ему оружия с
надписью "Рыцарю чести от Союза офицеров армии и флота", он вскоре побывал у
Колчака еще "для совершенно секретной беседы", во время которой он
познакомил его с этим планом.
"Когда я был у Колчака, - пишет Новосильцев, - то он мне сказал, что
ему, в сущности, предложено поступить в американский флот, но он счел это
неудобным, и американцы предложили ему быть инструктором флота. Он сказал,
что он был назначен в Черноморский флот именно ввиду ожидавшихся активных
действий на Босфоре, что в первое время революции ему удалось справиться и
наладить было отношения, но он сам себя ослабил, отправив черноморскую
делегацию на фронт для призыва к наступлению - Балтийский флот прислал
агитаторов... Был устроен бунт, который на другой день прекратился сам
собой, а министр Керенский поторопился отделаться от него. Он интересовался,
что, собственно, сделано - какие планы. Говорил, что, если надо, то он
останется, но только если есть что-либо серьезное, а не легкомысленная
авантюра. Я должен был ему объяснить, что серьезного пока еще ничего не
готово, что скоро ничего ожидать нельзя. Я посоветовал ему уехать, а затем
вышло так, что Керенский предложил ему уехать чуть ли не в одни сутки.
Колчак соглашался даже перейти на нелегальное положение, если бы это было
надо, но надобности скоро не предвиделось, в Америке он мог принести больше
пользы, и он уехал" (ГА РФ ф. Р-5422, оп. 1, д. 1, лл. 164-165 об.).
Одновременно с Л.Н. Новосильцевым с Колчаком вели переговоры, как с
реальным кандидатом на пост диктатора, входившие в "Республиканский центр"
петроградские военные организации, в частности Военная лига, а также лидер
партии кадетов П.Н. Милюков (см.: Д е н ик и н А.И. Очерки русской смуты. Т.
2. М., 1991, с. 28-29. Иоффе Г.З. Белое делo. Генерал Корнилов. М., 1989, с.
52-54, 59-60). Можно предположить, что Керенский, не желавший выпускать
Колчака из страны и надеявшийся вновь использовать его на высоких командных
постах, переменил эту позицию на противоположную, как только увидел в
Колчаке своего соперника - реального претендента на власть. Об этом пишет и
М.И. Смирнов (Указ. соч., с. 28).
7 Зарудный, Александр Сергеевич (1863-1934) - юрист. В марте-апреле
1917 г. - товарищ министра юстиции, с 23 июля по 27 августа - министр
юстиции Временного правительства. По партийной принадлежности - народный
социалист (март 1917 - весна 1918). С сентября 1917 г. работал в советских
учреждениях. В Севастопольскую комиссию входили, кроме Зарудного, с.-р. И.И.
Бунаков (Фундаминский) и с.-д. А.П. Борисов. После возвращения комиссии из
Севастополя в Петроград Зарудный заявил Колчаку: "Совершенно ясно, что все
это работа немецкой агентуры, сколько мы ни расследовали этот вопрос, было
ясно, что против Вас команда решительно ничего не имеет. Поэтому Вы должны
принести жертву и снова вернуться во флот, так как большинство лучших
элементов желает Вашего возвращения" (Допрос Колчака, с. 92). Колчак
отвечал, что он настолько оскорблен, что командовать Черноморским флотом
считает ниже своего достоинства.
8 В.В. Романов.
No 24
[В начале страницы перед письмом сделана запись:
"5 июля 1917 г. Г[лубокоуважаемая] А[нна] В[асильевна].
Вчера вечером я получил письмо Ваше от 3 июля" - и затем все
зачеркнуто,
кроме обращения "Г.А.В." и слова "вечером", вставленного между строк.]
Лондон 4/17 августа 1917 г.
Милая, дорогая, моя обожаемая Анна Васильевна.
Третий день, как я в Лондоне1. Последнее письмо Вам я послал
из Бергена за несколько часов до ухода на ss [Ss. - Steamship - пароход
(англ.).] "Vulture" в Aberdeen. Переход Северным морем с конвоем миноносцев
был прекрасен и не сопровождался какими-либо особенностями, хотя дня за два
немцы утопили на этой линии пароход, несмотря на охрану и некоторые меры
предосторожности. В Абердине я провел только одну ночь и на следующее утро
выехал в Лондон, где теперь нахожусь в ожидании ухода в Америку. Впечатление
после оставления России и тем более в Англии и Лондоне очень невеселое.
Испытываешь чувство, похожее на стыд, при виде того порядка и удобств жизни,
о которых как-то давно утратил всякое представление у себя на Родине. А ведь
Лондон находится в сфере воздушных атак2, которые гораздо
серьезней по результатам, чем об этом сообщает пресса. Немцы стараются
атаковать Сити - район банков и главных торговых учреждений - и кое-что там
попортили. Иногда они сбрасывают бомбы, как Бог (немецкий) на душу положит,
и убивают почему-то преимущественно женщин и детей. Англичан это приводит в
ярость, но <работающих> средств прекратить эти немецкие безобразия нет,
равно как и работу подлодок, преисправно топящих ежедневно коммерческие
пароходы.
Но при всем том, повторяю, делается стыдно за нас, и испытываешь тихо
укор совести за тех, кто остался в России.
Но последнее время в Англии появилось угрожающее движение Labour Party
[Лейбористской партии (англ.).]3 с тенденцией создания Советов
С[олдатских] и Р[абочих] Депутатов. Это несомненно немецкая работа, и
англичане имеют в лице Ramsay Macdonald'а4 достойного сподвижника
Ленина и проч[их] немецких агентов, которые у нас чуть ли не входят в состав
правительства.
Нo стоит ли говорить о политике, тем более что я почти ничего не знаю,
что делается теперь у нас. Если бы Вы знали, как мне хочется участвовать в
войне и думать об Анне Васильевне в обстановке, ее достойной. Только война
может дать мне право на счастье ее видеть, быть вблизи нее, целовать ее
ручки, слышать ее голос, и я хочу [Зачеркнуто: завоевать это все.] иметь это
право. Но как трудно его завоевать, все, что ни делаешь, то кажется
совершенно ничтожным и недостойным. И вот теперь, сидя в Лондоне, я
чувствую, что я ничего не делаю уже два месяца в этом смысле, и возникают
мрачные мысли, что, может быть, это не удастся сделать так, как я бы это
хотел. Что, если американцы не будут действовать активно своим флотом? Root
и Glenоn ведь не выражают мнение всех U.S. of A[merica] [Соединенные Штаты
Америки (англ.).]. Я ведь тоже хотел выполнить то, о чем они
говорили5, но ни высшее командование, ни правительство не
признали это возможным [Зачеркнуто: И я смотрю на Вашу фотографию, которая
стоит передо мною, и мне кажется, что она улыбается с...].
Лондон 7/20 августа
Мое письмо задержалось на три дня. 5/18-го я с утра уехал на морскую
авиационную станцию в Felixtowe, на берегу Северного моря, вернувшись, имел
свидание с адмиралами Jellicoe6 и Penn7; 6/19-го я совершил
поездку на английском автомобиле в Brighton и Eastbonrne [Здесь и далее у
Колчака ошибочно - Isbourne.], а сегодня с утра опять был в Felixtowe и
участвовал в воздушной операции для поисков за подводными лодками в Северном
море. Только что я вернулся из Felixtowe, и после трех дней довольно дикого
движения на экспрессах, автомобилях и гидропланах я чувствую себя в довольно
уравновешенном состоянии, и мне так хочется думать о Вас и говорить с Вами.
Рассказать Вам про английскую гидроавиацию? За два года англичане
создали это оружие в таком размере и такого свойства, о котором мы не имеем
представления. Я в Черном море хотел уничтожить существующую гидроавиацию,
чтобы начать ее создавать вновь8, но только здесь я убедился, что
был прав. Англичане получили из авиации действительно грозное оружие, и надо
приложить немедленно все усилия, чтобы не отстать и создать его у нас. Но Вы
понимаете, какова задача "создать новое оружие" в нашей обстановке с
"товарищами" и депутатами!
Рассказать Вам про свидание с адмиралом Jellicoe? Адмирал был
исключительно любезен со мной и доказал лучшим образом свое отношение ко
мне, перейдя сразу к делу, достав наиболее секретные карты заграждений
Северного моря и Канала и посвятив меня в самые секретные оперативные
соображения. Вы согласитесь, что большего внимания и любезности я не мог
ожидать от бывшего командующего Grand Fleet'ом [Гранд-Флит (флот
метрополии), букв. Большой флот (англ.).] и 1-го морского лорда. Я провел в
высшей степени приятные 1л часа, обсуждая с Jellicoe вопросы войны, забыв на
время все остальное. Как редко у нас можно иметь такое удовольствие. Я
перешел под конец к морской авиации и выразил желание принять участие в
одной из обычных операций гидропланов. Jellicoe отнесся к этому как к
наиболее естественной вещи и только спросил, желаю ли я идти на миноносце
или на гидро. После ответа моего, что я хочу идти на гидрo, чтобы посмотреть
их боевую работу, был вызван адмирал Penn, 5-й лорд Адмиралтейства и
начальник морской авиации. Penn, выслушав Jellicoe, ответил только: "Yes,
Sir" [Да, сэр (англ.).] - и спросил, какой род операции я желал бы видеть:
против подлодок или против цеппелинов. Обсудив над картой вероятность той
или другой операции и имея в виду, что воздушное крейсерство для наблюдения
за цеппелинами менее вероятно в смысле встречи, т[ак] к[ак] в общем они
появляются теперь над морем после нескольких случаев уничтожения английскими
аэропланами очень редко, я остановился на чисто морской операции против
подлодок. Penn ответил, что два аппарата последнего типа будут в моем
распоряжении [Далее зачеркнуто: и узнав, что я уже неоднократно летал на
гидро.], а сегодня я с утра в Felixtowe. Вчера же я с лейтенантом
Дыбовским9 сделал автомобильный пробег на лучшем гоночном
автомобиле Rolls-Roise, дающем 120-130 км. Мы сделали около 250 миль, пройдя
из Лондона в Брайтон и Eastbourne, и только ночью вернулись в Лондон. Я
первый раз видел такую совершенную машину такой мощности, и при идеальном
управлении лейтенанта Дыбовского подобный пробег действительно доставляет
высокое удовольствие. Сегодня я утром перебрался в Felixtowe на авиационную
станцию, где меня ждали два поразительных аппарата - это уже не летающие
лодки, а нечто вроде воздушных миноносцев, вооруженных 5-ти и 8-ми пудовыми
бомбами, 4-мя пулеметами, с незнакомой у нас мощностью двойных моторов и
радиусом действия.
Три аппарата уже вышли в море - до моего приезда, - я понял, что это
мера предосторожности, о которой не сказал мне ни Jellicoe, ни Penn, и
понял, что встретить теперь противника почти невозможно, ибо немцы не имеют
таких огромных воздушных крейсеров и их гидро не рискуют нападать на них,
цеппелины также избегают с ними встреч, а подлодки немедленно прячутся на
глубину. Пять таких воздушных крейсеров действительно осуществляют
господство над воздухом там, где они появляются, и от них спасается все, что
может. Т[аким] обр[азом], полет получил только технический интерес почти без
надежды встретить противника. Но говорить об этом не приходилось, конечно.
Когда я ознакомился с управлением пулеметом Lewis'а и прицельным аппаратом
для бомбометания, два огромных биплана поднялись на воздух и направились к
голландскому маяку North Hinder и далее в море к бельгийскому берегу. В
районе Hinder посредине Северного моря уже крейсировали три другие машины.
Английские траулеры и миноносцы остались далеко позади, и кругом было
пустынное Северное море с обычным для него мглистым горизонтом, несмотря на
ясный солнечный день. Аппараты разделились, и каждый пошел по определенному
направлению, осматривая море с высоты 10001200 z. [Z. - zenith distance
(англ.) - зенитного расстояния.] футов. Ни одного воздушного аппарата не
замечалось со стороны Остенде и Ньюпорта10, где находятся большие
немецкие аэропланные станции, ни одного неприятельского судна там не было
видно, только одно место мне показалось подозрительным - между пятнами
отмелей, более светлыми, чем глубины моря, был виден какой-то силуэт,
похожий на судно, лежащее под водой. Мы снизились и детально обследовали это
место, по-видимому, там лежал потопленный пароход - по форме это не была
подлодка, и я, приготовившись сбросить бомбы, все-таки воздержался, т[ак]
к[ак] мне не хотелось делать несерьезное дело - бросать бомбы в какого-то
утопленника. К вечеру все машины вернулись в Felixtowe, и я с гидро пересел
в автомобиль и после отличного пробега километров по 80 в час переехал в
Ипсвич, откуда по железной дороге вернулся в Лондон. Мне немного жаль, что
не удалось встретиться с неприятелем, но для этого нужен, конечно, не один
день, или же надо было бы перебраться на материк в Дюнкерк, откуда постоянно
делают полеты воздушные эскадрильи для бомбометания на фронте и каждый день
происходят встречи с противником. Англичане действительно владеют морем не
только на поверхности, но и в воздушном районе над этим морем, и немцы
только неожиданно могут совершить воздушные рейды такого же характера
случайных облав, как и своими судами, - систематически же оспаривать
господство англичан там они не могут. Надо видеть средства, которыми они
располагают, чтобы понять, что такое господство над морем или воздухом, и
почувствовать, как далеки мы от этого.
Надо испытать то чувство уверенности в силе, желание встречи с
противником, которое является, когда имеешь действительно совершенное
оружие, качественно и количественно превосходящее таковое же у противника.
Первый раз на воздухе я испытал это чувство и вспомнил свой флот, свою
авиацию, и невесело сделалось на душе. Невольно является зависть к людям,
которые действительно ведут войну и работают для своей родины, и при этом
работают в прекрасной обновке, о которой мы утратили всякое представление. А
ведь все это могло бы быть и у нас, но... лучше не говорить на эту тему.
Я думал, конечно, и о Вас, как всегда думаю во время всякой военной
работы, - я уже писал Вам и говорил, что я, как ни странно, но во время
военной работы вблизи неприятеля или в районе его, вспоминая Вас, переживаю
вновь то чувство радости и счастья, точно я нахожусь вблизи Вас. Я понимаю,
что это, может быть, нелепо, но, вероятно, я невольно чувствую себя как-то
более достойным этого счастья, когда занят войной, когда нахожусь в
обстановке военной работы, чем в обычных условиях будничной серой жизни. И
сегодня я так был счастлив, думая о Вас в Северном море, вспоминая последние
наши дни, когда я Вас видел, когда Вы были так близко ко мне, когда Вы с
такой лаской отвечали моему желанию видеть Вас, быть около Вас, слышать Ваш
голос; так хорошо вспоминать Ваши милые обожаемые ручки, Ваши глазки, так
похожие на голубовато-синее море. Правда, Северное море, представляющее в
этих районах местами какое-то чудовищное минное болото с тысячами мин и
сетей с <подрывными устройствами> - не очень лестное сравнение, особенно на
мостике миноносца или крейсера, но с аэроплана оно не вызывает своеобразных
и малоприятных ощущений. Я почти с удовольствием посмотрел на всплывшую или
сорванную мину, плавающую у отмелей голландского берега, - с высоты 500
метров она производит другое впечатление, чем когда проходит по борту
миноносца. Но я начал говорить вздор. А Jellicoe - настоящая химера;
достаточно сказать, что все находят странное сходство между ним и мною. Я не
берусь судить, насколько это верно, но что некоторой общности приемов
держать себя и говорить, я не могу отрицать.
8/21 августа
Сегодня приехал с Grand Fleet кап[итан] 1-го р[анга] Шульц11
и рассказал об ужасном взрыве английского дредноута "Vanguard" на рейде
Скапа12.
Около 11л h[our] [Часов (англ.).] вечера "Vanguard", стоя на якоре
посреди Grand Fleet'а, взорвался весь, причем с него подобрали только 2-х
матросов, оставшихся в живых. Это из 1100 человек экипажа. Причины так же
неизвестны, как и во всех подобных случаях. В английском флоте это 4-й
случай, и надо думать, что дело лежит в каких-то внутренних изменениях
пороха. Худо то, что у англичан происходит при частном взрыве общая
детонация боевых запасов, чего не было, напр[имер], на "Имп[ератрице]
Марии". Это случилось у них и в Ютландском бою с "Queen Mary"13 и
другими кораблями при взрывах погребов. Простите меня, Анна Васильевна, что
я пишу Вам о таких вещах. Я так привык думать о Вас в связи со всякими
военными делами и вопросами, что иногда невольно начинаю говорить с Вами на
темы, совершенно для Вас чуждые и неинтересные. Не поставьте в вину это
Вашей химере, которая, может быть, заслуживает "милостивого снисхождения" с
Вашей стороны хотя бы за то, что она молится на Вас и думает о Вас все
время, вечно своем светлом божестве, помимо которого нет не только счастья,
но даже обычного удовольствия или развлечения. Для меня нет другой радости,
как думать о Вас, вспоминать редкие встречи с Вами, смотреть на Ваши
фотографии и мечтать о том неизвестном времени и обстановке, когда я Вас
снова увижу. Это единственное доказательство, что надежда на мое счастье
существует, но я знаю, как трудно получить теперь от Вас письмо, и я
стараюсь не думать об этом. Когда-нибудь я получу от Вас несколько слов,
которые так бесконечно для меня дороги, как все, что связано с Вами.
д. 1, лл. 46-53
__________
1 Вместе с остальными морскими офицерами, входившими в его миссию,
Колчак под чужой фамилией, при содействии английских властей, выехал в
двадцатых числах июля через Швецию в Норвегию. Проделав по железной дороге
путь через Торнео и Христианию (Осло), прибыл в Берген, провел там около
суток, затем отплыл в шотландский порт Абердин (Эбердин).
2 Германские воздушные налеты на Англию (с помощью цеппелинов и
гидросамолетов) продолжались с января 1915 до апреля 1918 г. В дни
пребывания Колчака в Англии налетов на Лондон не было (предыдущие дневные -
13 июня и 7 июля, первый ночной - 4-5 сентября 1917).
3 Лейбористская партия Великобритании возникла в 1900 г. под названием
Комитет рабочего представительства; с 1906 г. - Лейбористская (Рабочая)
партия. Ее левое крыло составляла входившая в ее состав Независимая Рабочая
партия, которая в 1920 г. вышла из 2-го Интернационала и пыталась вступить в
Коминтерн; отвергнутая им, стала одним из главных инициаторов Венского
(2л-го) Интернационала. Весна-лето 1917 г. отмечены повышенной волной
забастовок на английских военнных заводах и железных дорогах и активностью
фабрично-заводских комитетов.
4 Макдональд, Джемс Рамсей (1866-1937) - один из лидеров Независимой
Рабочей (с 1893), а затем Рабочей партии, в которую вошла НРП. Теоретик
конструктивного социализма, пацифист. Премьер-министр первого (1924) и
второго (1929-1931) лейбористских правительств, а затем (1931-1935) -
"национального правительства" в соглашении с консерваторами; при нем
установлены (1924) и восстановлены (1929) дипломатические отношения с СССР.
5 Имеется в виду десантная операция по захвату проливов между Черным и
Средиземным морями.
6 Джеллико, Джон Рашуорт (1859-1935) - британский адмирал. Участник
боевых походов в Египет (1882) и Китай (1898-1901). В 1914-1916 гг.
главнокомандующий Гранд-Флитом, которым руководил в Ютландском сражении. С
декабря 1916-го до конца 1917 г. - Первый лорд Адмиралтейства (морской
министр), затем начальник Морского генерального штаба. Под его руководством
начата активная борьба с германскими подводными лодками. По окончании войны
получил высшее морское звание адмирала флота (1919) и стал пэром (виконт
Джеллико Скапа, 1918).
7 Пэн - британский адмирал, начальник Королевской морской воздушной
службы.
8 На Черноморском флоте гидросамолеты типа "летающих лодок"
(гидролодки, гидро) базировались на двух авиатранспортах (гидрокрейсерах) -
"Император Александр I" (в мае 1917 переименован в "Республиканец", принимал
на борт 8 гидролодок) и "Император Николай II" (переименован в "Авиатор",
принимал 7 гидро). Весной 1917 г. под третий авиатранспорт был
переоборудован пароход "Румыния" (на 6 гидро). Гидролодки М-5 и М-9
(конструкции Д.П. Григоровича) садились на воду и поднимались на борт при
помощи специальной "стрелы". В Севастополе работала военная школа морских
летчиков.
9 Дыбовский, Виктор Владимирович (1884-?) - ст. лейтенант (1915), затем
(с августа 1917) капитан 2-го ранга. Окончил Морской кадетский корпус.
Участник Цусимского боя. До 1907 г. - в Черноморском флоте, затем в
Балтийском; служил на транспортах и эсминцах. В 1910 г. прошел курс обучения
в Воздухоплавательном парке (Петербург), после чего назначен в распоряжение
Отдела воздушного флота. Военный летчик, инструктор Севастопольской
авиашколы Отдела воздушного флота. Совершил ряд испытательных полетов (в
т.ч. перелет Севастополь - Москва на военном аэроплане "Ньюпорт-2" летом
1912). Изобретатель в области военной авиационной техники. В конце 1915 г.
изобрел и изготовил на заводе "Дукс" синхронизатор для стрельбы из
авиационного пулемета через винт; первый его прибор выслан в армию в начале
1916 г. Работал как авиаконструктор.
10 Имеется в виду не английский Ньюпорт, а менее известный бельгийский
Nienwpoort (возле Остенде).
11 Шульц, Густав Константинович, фон (1871-?) - капитан 1-го ранга
(август 1914, за отставкой). Служил на Балтике на канонерских лодках и
миноносцах, в 1911-1914 гг. - флагманский обер-аудитор Штаба Командующего
морскими силами Балтийского моря и командир эскадренного миноносца "Генерал
Кондратенко". В 1915-1918 гг. находился в Великобритании.
12 Линейный корабль "Vanguard" (спущен на воду в 1909) 8 июля 1917 г.
находился на якорной стоянке в Скапа-Флоу в линии боевых кораблей. После
взрыва боезапаса в носовой части затонул на глубине 34 м. Предположение
Колчака о причине гибели корабля соответствует действительности. Катастрофа
произошла в тот период, когда на британских кораблях уже осуществлялась
замена всех сомнительных порохов, угрожающе нестойких.
13 Ютландское (Скагерракское) сражение между главными силами
британского и германского флотов (всего участвовало 250 кораблей)
происходило 31 мая и 1 июня 1916 г. Крупнейшее в истории морских сражений.
Закончилось безрезультатно: британские потери были более значительны, но
британский флот сохранил свое господство на море. Линейный крейсер "Quееn
Мary" (заложен в 1911, спущен в 1912, укомплектован в 1913) входил в 1-ю
эскадру линейных крейсеров британского флота. 31 мая 1916 г. был накрыт
залпом германского линейного крейсера и погиб от взрыва погребов трех башен.
No 25
[Позднее 21/8 августа 1917 г.]
[Датируется по предыдущему письму.]
Милая, дорогая, обожаемая Анна Васильевна.
Простите меня за смелость, с которой я решился послать Вам [Далее
вставлено и затем зачеркнуто: фотографические принадлежности.] несколько
вещей, которых теперь нет в России и которые, может быть, Вам пригодятся. Я
знаю, что Вы будете сердиться на меня, но простите со свойственной Вам
милостью и добротой меня за то, что я доставил себе удовольствие хотя
немного подумать о Вас, о Ваших милых ручках, которые так много дали мне
высокого счастья.
Я буду оправдываться. Я не имею и не получил от Вас права что-либо
послать Вам, но мне так хотелось хоть что-нибудь сделать для Вас в пределах
совершенно допускаемого почитания, что я обратился к одной очаровательной
даме - жене нашего морского офицера кап[итана] 2-го р[анга]
Дыбовского1 - помочь мне в решении этого вопроса своим советом и
указанием. Поэтому позвольте в виде оправдания своего сослаться на мнение
дамы, вполне осведомленной в принятых в Англии обычаях. Я очень боюсь, что
Вы будете недовольны некоторыми вещами, но я положительно действовал не
вполне самостоятельно, а руководствовался выбором и советом, которые считал
компетентными. Милая Анна Васильевна, я очень огорчен, что Вы мне не дали
никаких поручений. Я мог бы послать Вам действительно полезные и необходимые
вещи, которых теперь нет у нас в России и если бы Вы доставили мне
удовольствие служить Вам в этом смысле, прислав соответствующие указания.
Напишите мне, милая Анна Васильевна, что бы Вы желали получить из Англии или
Америки, и я буду считать это, во-первых, что Вы прощаете и не сердитесь на
меня и, во-вторых, лучшим удовольствием, которое я могу теперь иметь. Я не
могу ручаться только за время, так как почта теперь не существует. Я просил
бы указать мне необходимые номера и размерения, т[ак] к[ак] у меня имеется
только одна перчатка Ваша, номером которой я руководствовался. Я думаю, что
Вы не осудите меня, т[ак] к[ак] в России теперь нет самых необходимых вещей,
и, может быть, я мог бы быть счастлив служить Вам. Я укажу на такие вещи,
как обувь, полотно, материи и проч[ее]. Извиняюсь за упаковку - надо спешно
посылать в посольство вещи для отправки с вализой, а у меня нет ничего под
руками, кроме кожаного ящика, и я боюсь, что Вы получите некоторую смесь, за
что на всякий случай прошу не очень осуждать мое умение укладывать посылки.
д. 1, лл. 54-55
_________
1 Дыбовская (урожд. Смыслова), Клавдия Александровна.
No 26
[август 1917 г.]
[Датируется по смежным письмам.]
Моя мечта, моя идея военного успеха и счастья.
еще одного-двух офицеров. В конце концов в состав миссии Колчака вошли
контр-адмирал Михаил Иванович Смирнов, флаг-артиллерийский офицер штаба
командующего Черноморским флотом Дмитрий Борисович Колечицкий и еще три
морских офицера - специалисты по минному делу: Василий Викторович Безуар,
Иван Эммануилович Вуич и Анатолий Михайлович Мезенцов (Мезенцев).
5 А.А. Тавастшерна с 1908 г. состоял в браке с Марией Львовной Левицкой
и имел сына Георгия (р. 1909).
6 В неопубликованных воспоминаниях председателя Главного комитета Союза
офицеров армии и флота Л.Н. Новосильцева, входившего в сформировавшееся
конспиративное ядро союза, вынашивавшего план установления в России
диктатуры, сообщает, что после посещения им Колчака и вручения ему оружия с
надписью "Рыцарю чести от Союза офицеров армии и флота", он вскоре побывал у
Колчака еще "для совершенно секретной беседы", во время которой он
познакомил его с этим планом.
"Когда я был у Колчака, - пишет Новосильцев, - то он мне сказал, что
ему, в сущности, предложено поступить в американский флот, но он счел это
неудобным, и американцы предложили ему быть инструктором флота. Он сказал,
что он был назначен в Черноморский флот именно ввиду ожидавшихся активных
действий на Босфоре, что в первое время революции ему удалось справиться и
наладить было отношения, но он сам себя ослабил, отправив черноморскую
делегацию на фронт для призыва к наступлению - Балтийский флот прислал
агитаторов... Был устроен бунт, который на другой день прекратился сам
собой, а министр Керенский поторопился отделаться от него. Он интересовался,
что, собственно, сделано - какие планы. Говорил, что, если надо, то он
останется, но только если есть что-либо серьезное, а не легкомысленная
авантюра. Я должен был ему объяснить, что серьезного пока еще ничего не
готово, что скоро ничего ожидать нельзя. Я посоветовал ему уехать, а затем
вышло так, что Керенский предложил ему уехать чуть ли не в одни сутки.
Колчак соглашался даже перейти на нелегальное положение, если бы это было
надо, но надобности скоро не предвиделось, в Америке он мог принести больше
пользы, и он уехал" (ГА РФ ф. Р-5422, оп. 1, д. 1, лл. 164-165 об.).
Одновременно с Л.Н. Новосильцевым с Колчаком вели переговоры, как с
реальным кандидатом на пост диктатора, входившие в "Республиканский центр"
петроградские военные организации, в частности Военная лига, а также лидер
партии кадетов П.Н. Милюков (см.: Д е н ик и н А.И. Очерки русской смуты. Т.
2. М., 1991, с. 28-29. Иоффе Г.З. Белое делo. Генерал Корнилов. М., 1989, с.
52-54, 59-60). Можно предположить, что Керенский, не желавший выпускать
Колчака из страны и надеявшийся вновь использовать его на высоких командных
постах, переменил эту позицию на противоположную, как только увидел в
Колчаке своего соперника - реального претендента на власть. Об этом пишет и
М.И. Смирнов (Указ. соч., с. 28).
7 Зарудный, Александр Сергеевич (1863-1934) - юрист. В марте-апреле
1917 г. - товарищ министра юстиции, с 23 июля по 27 августа - министр
юстиции Временного правительства. По партийной принадлежности - народный
социалист (март 1917 - весна 1918). С сентября 1917 г. работал в советских
учреждениях. В Севастопольскую комиссию входили, кроме Зарудного, с.-р. И.И.
Бунаков (Фундаминский) и с.-д. А.П. Борисов. После возвращения комиссии из
Севастополя в Петроград Зарудный заявил Колчаку: "Совершенно ясно, что все
это работа немецкой агентуры, сколько мы ни расследовали этот вопрос, было
ясно, что против Вас команда решительно ничего не имеет. Поэтому Вы должны
принести жертву и снова вернуться во флот, так как большинство лучших
элементов желает Вашего возвращения" (Допрос Колчака, с. 92). Колчак
отвечал, что он настолько оскорблен, что командовать Черноморским флотом
считает ниже своего достоинства.
8 В.В. Романов.
No 24
[В начале страницы перед письмом сделана запись:
"5 июля 1917 г. Г[лубокоуважаемая] А[нна] В[асильевна].
Вчера вечером я получил письмо Ваше от 3 июля" - и затем все
зачеркнуто,
кроме обращения "Г.А.В." и слова "вечером", вставленного между строк.]
Лондон 4/17 августа 1917 г.
Милая, дорогая, моя обожаемая Анна Васильевна.
Третий день, как я в Лондоне1. Последнее письмо Вам я послал
из Бергена за несколько часов до ухода на ss [Ss. - Steamship - пароход
(англ.).] "Vulture" в Aberdeen. Переход Северным морем с конвоем миноносцев
был прекрасен и не сопровождался какими-либо особенностями, хотя дня за два
немцы утопили на этой линии пароход, несмотря на охрану и некоторые меры
предосторожности. В Абердине я провел только одну ночь и на следующее утро
выехал в Лондон, где теперь нахожусь в ожидании ухода в Америку. Впечатление
после оставления России и тем более в Англии и Лондоне очень невеселое.
Испытываешь чувство, похожее на стыд, при виде того порядка и удобств жизни,
о которых как-то давно утратил всякое представление у себя на Родине. А ведь
Лондон находится в сфере воздушных атак2, которые гораздо
серьезней по результатам, чем об этом сообщает пресса. Немцы стараются
атаковать Сити - район банков и главных торговых учреждений - и кое-что там
попортили. Иногда они сбрасывают бомбы, как Бог (немецкий) на душу положит,
и убивают почему-то преимущественно женщин и детей. Англичан это приводит в
ярость, но <работающих> средств прекратить эти немецкие безобразия нет,
равно как и работу подлодок, преисправно топящих ежедневно коммерческие
пароходы.
Но при всем том, повторяю, делается стыдно за нас, и испытываешь тихо
укор совести за тех, кто остался в России.
Но последнее время в Англии появилось угрожающее движение Labour Party
[Лейбористской партии (англ.).]3 с тенденцией создания Советов
С[олдатских] и Р[абочих] Депутатов. Это несомненно немецкая работа, и
англичане имеют в лице Ramsay Macdonald'а4 достойного сподвижника
Ленина и проч[их] немецких агентов, которые у нас чуть ли не входят в состав
правительства.
Нo стоит ли говорить о политике, тем более что я почти ничего не знаю,
что делается теперь у нас. Если бы Вы знали, как мне хочется участвовать в
войне и думать об Анне Васильевне в обстановке, ее достойной. Только война
может дать мне право на счастье ее видеть, быть вблизи нее, целовать ее
ручки, слышать ее голос, и я хочу [Зачеркнуто: завоевать это все.] иметь это
право. Но как трудно его завоевать, все, что ни делаешь, то кажется
совершенно ничтожным и недостойным. И вот теперь, сидя в Лондоне, я
чувствую, что я ничего не делаю уже два месяца в этом смысле, и возникают
мрачные мысли, что, может быть, это не удастся сделать так, как я бы это
хотел. Что, если американцы не будут действовать активно своим флотом? Root
и Glenоn ведь не выражают мнение всех U.S. of A[merica] [Соединенные Штаты
Америки (англ.).]. Я ведь тоже хотел выполнить то, о чем они
говорили5, но ни высшее командование, ни правительство не
признали это возможным [Зачеркнуто: И я смотрю на Вашу фотографию, которая
стоит передо мною, и мне кажется, что она улыбается с...].
Лондон 7/20 августа
Мое письмо задержалось на три дня. 5/18-го я с утра уехал на морскую
авиационную станцию в Felixtowe, на берегу Северного моря, вернувшись, имел
свидание с адмиралами Jellicoe6 и Penn7; 6/19-го я совершил
поездку на английском автомобиле в Brighton и Eastbonrne [Здесь и далее у
Колчака ошибочно - Isbourne.], а сегодня с утра опять был в Felixtowe и
участвовал в воздушной операции для поисков за подводными лодками в Северном
море. Только что я вернулся из Felixtowe, и после трех дней довольно дикого
движения на экспрессах, автомобилях и гидропланах я чувствую себя в довольно
уравновешенном состоянии, и мне так хочется думать о Вас и говорить с Вами.
Рассказать Вам про английскую гидроавиацию? За два года англичане
создали это оружие в таком размере и такого свойства, о котором мы не имеем
представления. Я в Черном море хотел уничтожить существующую гидроавиацию,
чтобы начать ее создавать вновь8, но только здесь я убедился, что
был прав. Англичане получили из авиации действительно грозное оружие, и надо
приложить немедленно все усилия, чтобы не отстать и создать его у нас. Но Вы
понимаете, какова задача "создать новое оружие" в нашей обстановке с
"товарищами" и депутатами!
Рассказать Вам про свидание с адмиралом Jellicoe? Адмирал был
исключительно любезен со мной и доказал лучшим образом свое отношение ко
мне, перейдя сразу к делу, достав наиболее секретные карты заграждений
Северного моря и Канала и посвятив меня в самые секретные оперативные
соображения. Вы согласитесь, что большего внимания и любезности я не мог
ожидать от бывшего командующего Grand Fleet'ом [Гранд-Флит (флот
метрополии), букв. Большой флот (англ.).] и 1-го морского лорда. Я провел в
высшей степени приятные 1л часа, обсуждая с Jellicoe вопросы войны, забыв на
время все остальное. Как редко у нас можно иметь такое удовольствие. Я
перешел под конец к морской авиации и выразил желание принять участие в
одной из обычных операций гидропланов. Jellicoe отнесся к этому как к
наиболее естественной вещи и только спросил, желаю ли я идти на миноносце
или на гидро. После ответа моего, что я хочу идти на гидрo, чтобы посмотреть
их боевую работу, был вызван адмирал Penn, 5-й лорд Адмиралтейства и
начальник морской авиации. Penn, выслушав Jellicoe, ответил только: "Yes,
Sir" [Да, сэр (англ.).] - и спросил, какой род операции я желал бы видеть:
против подлодок или против цеппелинов. Обсудив над картой вероятность той
или другой операции и имея в виду, что воздушное крейсерство для наблюдения
за цеппелинами менее вероятно в смысле встречи, т[ак] к[ак] в общем они
появляются теперь над морем после нескольких случаев уничтожения английскими
аэропланами очень редко, я остановился на чисто морской операции против
подлодок. Penn ответил, что два аппарата последнего типа будут в моем
распоряжении [Далее зачеркнуто: и узнав, что я уже неоднократно летал на
гидро.], а сегодня я с утра в Felixtowe. Вчера же я с лейтенантом
Дыбовским9 сделал автомобильный пробег на лучшем гоночном
автомобиле Rolls-Roise, дающем 120-130 км. Мы сделали около 250 миль, пройдя
из Лондона в Брайтон и Eastbourne, и только ночью вернулись в Лондон. Я
первый раз видел такую совершенную машину такой мощности, и при идеальном
управлении лейтенанта Дыбовского подобный пробег действительно доставляет
высокое удовольствие. Сегодня я утром перебрался в Felixtowe на авиационную
станцию, где меня ждали два поразительных аппарата - это уже не летающие
лодки, а нечто вроде воздушных миноносцев, вооруженных 5-ти и 8-ми пудовыми
бомбами, 4-мя пулеметами, с незнакомой у нас мощностью двойных моторов и
радиусом действия.
Три аппарата уже вышли в море - до моего приезда, - я понял, что это
мера предосторожности, о которой не сказал мне ни Jellicoe, ни Penn, и
понял, что встретить теперь противника почти невозможно, ибо немцы не имеют
таких огромных воздушных крейсеров и их гидро не рискуют нападать на них,
цеппелины также избегают с ними встреч, а подлодки немедленно прячутся на
глубину. Пять таких воздушных крейсеров действительно осуществляют
господство над воздухом там, где они появляются, и от них спасается все, что
может. Т[аким] обр[азом], полет получил только технический интерес почти без
надежды встретить противника. Но говорить об этом не приходилось, конечно.
Когда я ознакомился с управлением пулеметом Lewis'а и прицельным аппаратом
для бомбометания, два огромных биплана поднялись на воздух и направились к
голландскому маяку North Hinder и далее в море к бельгийскому берегу. В
районе Hinder посредине Северного моря уже крейсировали три другие машины.
Английские траулеры и миноносцы остались далеко позади, и кругом было
пустынное Северное море с обычным для него мглистым горизонтом, несмотря на
ясный солнечный день. Аппараты разделились, и каждый пошел по определенному
направлению, осматривая море с высоты 10001200 z. [Z. - zenith distance
(англ.) - зенитного расстояния.] футов. Ни одного воздушного аппарата не
замечалось со стороны Остенде и Ньюпорта10, где находятся большие
немецкие аэропланные станции, ни одного неприятельского судна там не было
видно, только одно место мне показалось подозрительным - между пятнами
отмелей, более светлыми, чем глубины моря, был виден какой-то силуэт,
похожий на судно, лежащее под водой. Мы снизились и детально обследовали это
место, по-видимому, там лежал потопленный пароход - по форме это не была
подлодка, и я, приготовившись сбросить бомбы, все-таки воздержался, т[ак]
к[ак] мне не хотелось делать несерьезное дело - бросать бомбы в какого-то
утопленника. К вечеру все машины вернулись в Felixtowe, и я с гидро пересел
в автомобиль и после отличного пробега километров по 80 в час переехал в
Ипсвич, откуда по железной дороге вернулся в Лондон. Мне немного жаль, что
не удалось встретиться с неприятелем, но для этого нужен, конечно, не один
день, или же надо было бы перебраться на материк в Дюнкерк, откуда постоянно
делают полеты воздушные эскадрильи для бомбометания на фронте и каждый день
происходят встречи с противником. Англичане действительно владеют морем не
только на поверхности, но и в воздушном районе над этим морем, и немцы
только неожиданно могут совершить воздушные рейды такого же характера
случайных облав, как и своими судами, - систематически же оспаривать
господство англичан там они не могут. Надо видеть средства, которыми они
располагают, чтобы понять, что такое господство над морем или воздухом, и
почувствовать, как далеки мы от этого.
Надо испытать то чувство уверенности в силе, желание встречи с
противником, которое является, когда имеешь действительно совершенное
оружие, качественно и количественно превосходящее таковое же у противника.
Первый раз на воздухе я испытал это чувство и вспомнил свой флот, свою
авиацию, и невесело сделалось на душе. Невольно является зависть к людям,
которые действительно ведут войну и работают для своей родины, и при этом
работают в прекрасной обновке, о которой мы утратили всякое представление. А
ведь все это могло бы быть и у нас, но... лучше не говорить на эту тему.
Я думал, конечно, и о Вас, как всегда думаю во время всякой военной
работы, - я уже писал Вам и говорил, что я, как ни странно, но во время
военной работы вблизи неприятеля или в районе его, вспоминая Вас, переживаю
вновь то чувство радости и счастья, точно я нахожусь вблизи Вас. Я понимаю,
что это, может быть, нелепо, но, вероятно, я невольно чувствую себя как-то
более достойным этого счастья, когда занят войной, когда нахожусь в
обстановке военной работы, чем в обычных условиях будничной серой жизни. И
сегодня я так был счастлив, думая о Вас в Северном море, вспоминая последние
наши дни, когда я Вас видел, когда Вы были так близко ко мне, когда Вы с
такой лаской отвечали моему желанию видеть Вас, быть около Вас, слышать Ваш
голос; так хорошо вспоминать Ваши милые обожаемые ручки, Ваши глазки, так
похожие на голубовато-синее море. Правда, Северное море, представляющее в
этих районах местами какое-то чудовищное минное болото с тысячами мин и
сетей с <подрывными устройствами> - не очень лестное сравнение, особенно на
мостике миноносца или крейсера, но с аэроплана оно не вызывает своеобразных
и малоприятных ощущений. Я почти с удовольствием посмотрел на всплывшую или
сорванную мину, плавающую у отмелей голландского берега, - с высоты 500
метров она производит другое впечатление, чем когда проходит по борту
миноносца. Но я начал говорить вздор. А Jellicoe - настоящая химера;
достаточно сказать, что все находят странное сходство между ним и мною. Я не
берусь судить, насколько это верно, но что некоторой общности приемов
держать себя и говорить, я не могу отрицать.
8/21 августа
Сегодня приехал с Grand Fleet кап[итан] 1-го р[анга] Шульц11
и рассказал об ужасном взрыве английского дредноута "Vanguard" на рейде
Скапа12.
Около 11л h[our] [Часов (англ.).] вечера "Vanguard", стоя на якоре
посреди Grand Fleet'а, взорвался весь, причем с него подобрали только 2-х
матросов, оставшихся в живых. Это из 1100 человек экипажа. Причины так же
неизвестны, как и во всех подобных случаях. В английском флоте это 4-й
случай, и надо думать, что дело лежит в каких-то внутренних изменениях
пороха. Худо то, что у англичан происходит при частном взрыве общая
детонация боевых запасов, чего не было, напр[имер], на "Имп[ератрице]
Марии". Это случилось у них и в Ютландском бою с "Queen Mary"13 и
другими кораблями при взрывах погребов. Простите меня, Анна Васильевна, что
я пишу Вам о таких вещах. Я так привык думать о Вас в связи со всякими
военными делами и вопросами, что иногда невольно начинаю говорить с Вами на
темы, совершенно для Вас чуждые и неинтересные. Не поставьте в вину это
Вашей химере, которая, может быть, заслуживает "милостивого снисхождения" с
Вашей стороны хотя бы за то, что она молится на Вас и думает о Вас все
время, вечно своем светлом божестве, помимо которого нет не только счастья,
но даже обычного удовольствия или развлечения. Для меня нет другой радости,
как думать о Вас, вспоминать редкие встречи с Вами, смотреть на Ваши
фотографии и мечтать о том неизвестном времени и обстановке, когда я Вас
снова увижу. Это единственное доказательство, что надежда на мое счастье
существует, но я знаю, как трудно получить теперь от Вас письмо, и я
стараюсь не думать об этом. Когда-нибудь я получу от Вас несколько слов,
которые так бесконечно для меня дороги, как все, что связано с Вами.
д. 1, лл. 46-53
__________
1 Вместе с остальными морскими офицерами, входившими в его миссию,
Колчак под чужой фамилией, при содействии английских властей, выехал в
двадцатых числах июля через Швецию в Норвегию. Проделав по железной дороге
путь через Торнео и Христианию (Осло), прибыл в Берген, провел там около
суток, затем отплыл в шотландский порт Абердин (Эбердин).
2 Германские воздушные налеты на Англию (с помощью цеппелинов и
гидросамолетов) продолжались с января 1915 до апреля 1918 г. В дни
пребывания Колчака в Англии налетов на Лондон не было (предыдущие дневные -
13 июня и 7 июля, первый ночной - 4-5 сентября 1917).
3 Лейбористская партия Великобритании возникла в 1900 г. под названием
Комитет рабочего представительства; с 1906 г. - Лейбористская (Рабочая)
партия. Ее левое крыло составляла входившая в ее состав Независимая Рабочая
партия, которая в 1920 г. вышла из 2-го Интернационала и пыталась вступить в
Коминтерн; отвергнутая им, стала одним из главных инициаторов Венского
(2л-го) Интернационала. Весна-лето 1917 г. отмечены повышенной волной
забастовок на английских военнных заводах и железных дорогах и активностью
фабрично-заводских комитетов.
4 Макдональд, Джемс Рамсей (1866-1937) - один из лидеров Независимой
Рабочей (с 1893), а затем Рабочей партии, в которую вошла НРП. Теоретик
конструктивного социализма, пацифист. Премьер-министр первого (1924) и
второго (1929-1931) лейбористских правительств, а затем (1931-1935) -
"национального правительства" в соглашении с консерваторами; при нем
установлены (1924) и восстановлены (1929) дипломатические отношения с СССР.
5 Имеется в виду десантная операция по захвату проливов между Черным и
Средиземным морями.
6 Джеллико, Джон Рашуорт (1859-1935) - британский адмирал. Участник
боевых походов в Египет (1882) и Китай (1898-1901). В 1914-1916 гг.
главнокомандующий Гранд-Флитом, которым руководил в Ютландском сражении. С
декабря 1916-го до конца 1917 г. - Первый лорд Адмиралтейства (морской
министр), затем начальник Морского генерального штаба. Под его руководством
начата активная борьба с германскими подводными лодками. По окончании войны
получил высшее морское звание адмирала флота (1919) и стал пэром (виконт
Джеллико Скапа, 1918).
7 Пэн - британский адмирал, начальник Королевской морской воздушной
службы.
8 На Черноморском флоте гидросамолеты типа "летающих лодок"
(гидролодки, гидро) базировались на двух авиатранспортах (гидрокрейсерах) -
"Император Александр I" (в мае 1917 переименован в "Республиканец", принимал
на борт 8 гидролодок) и "Император Николай II" (переименован в "Авиатор",
принимал 7 гидро). Весной 1917 г. под третий авиатранспорт был
переоборудован пароход "Румыния" (на 6 гидро). Гидролодки М-5 и М-9
(конструкции Д.П. Григоровича) садились на воду и поднимались на борт при
помощи специальной "стрелы". В Севастополе работала военная школа морских
летчиков.
9 Дыбовский, Виктор Владимирович (1884-?) - ст. лейтенант (1915), затем
(с августа 1917) капитан 2-го ранга. Окончил Морской кадетский корпус.
Участник Цусимского боя. До 1907 г. - в Черноморском флоте, затем в
Балтийском; служил на транспортах и эсминцах. В 1910 г. прошел курс обучения
в Воздухоплавательном парке (Петербург), после чего назначен в распоряжение
Отдела воздушного флота. Военный летчик, инструктор Севастопольской
авиашколы Отдела воздушного флота. Совершил ряд испытательных полетов (в
т.ч. перелет Севастополь - Москва на военном аэроплане "Ньюпорт-2" летом
1912). Изобретатель в области военной авиационной техники. В конце 1915 г.
изобрел и изготовил на заводе "Дукс" синхронизатор для стрельбы из
авиационного пулемета через винт; первый его прибор выслан в армию в начале
1916 г. Работал как авиаконструктор.
10 Имеется в виду не английский Ньюпорт, а менее известный бельгийский
Nienwpoort (возле Остенде).
11 Шульц, Густав Константинович, фон (1871-?) - капитан 1-го ранга
(август 1914, за отставкой). Служил на Балтике на канонерских лодках и
миноносцах, в 1911-1914 гг. - флагманский обер-аудитор Штаба Командующего
морскими силами Балтийского моря и командир эскадренного миноносца "Генерал
Кондратенко". В 1915-1918 гг. находился в Великобритании.
12 Линейный корабль "Vanguard" (спущен на воду в 1909) 8 июля 1917 г.
находился на якорной стоянке в Скапа-Флоу в линии боевых кораблей. После
взрыва боезапаса в носовой части затонул на глубине 34 м. Предположение
Колчака о причине гибели корабля соответствует действительности. Катастрофа
произошла в тот период, когда на британских кораблях уже осуществлялась
замена всех сомнительных порохов, угрожающе нестойких.
13 Ютландское (Скагерракское) сражение между главными силами
британского и германского флотов (всего участвовало 250 кораблей)
происходило 31 мая и 1 июня 1916 г. Крупнейшее в истории морских сражений.
Закончилось безрезультатно: британские потери были более значительны, но
британский флот сохранил свое господство на море. Линейный крейсер "Quееn
Мary" (заложен в 1911, спущен в 1912, укомплектован в 1913) входил в 1-ю
эскадру линейных крейсеров британского флота. 31 мая 1916 г. был накрыт
залпом германского линейного крейсера и погиб от взрыва погребов трех башен.
No 25
[Позднее 21/8 августа 1917 г.]
[Датируется по предыдущему письму.]
Милая, дорогая, обожаемая Анна Васильевна.
Простите меня за смелость, с которой я решился послать Вам [Далее
вставлено и затем зачеркнуто: фотографические принадлежности.] несколько
вещей, которых теперь нет в России и которые, может быть, Вам пригодятся. Я
знаю, что Вы будете сердиться на меня, но простите со свойственной Вам
милостью и добротой меня за то, что я доставил себе удовольствие хотя
немного подумать о Вас, о Ваших милых ручках, которые так много дали мне
высокого счастья.
Я буду оправдываться. Я не имею и не получил от Вас права что-либо
послать Вам, но мне так хотелось хоть что-нибудь сделать для Вас в пределах
совершенно допускаемого почитания, что я обратился к одной очаровательной
даме - жене нашего морского офицера кап[итана] 2-го р[анга]
Дыбовского1 - помочь мне в решении этого вопроса своим советом и
указанием. Поэтому позвольте в виде оправдания своего сослаться на мнение
дамы, вполне осведомленной в принятых в Англии обычаях. Я очень боюсь, что
Вы будете недовольны некоторыми вещами, но я положительно действовал не
вполне самостоятельно, а руководствовался выбором и советом, которые считал
компетентными. Милая Анна Васильевна, я очень огорчен, что Вы мне не дали
никаких поручений. Я мог бы послать Вам действительно полезные и необходимые
вещи, которых теперь нет у нас в России и если бы Вы доставили мне
удовольствие служить Вам в этом смысле, прислав соответствующие указания.
Напишите мне, милая Анна Васильевна, что бы Вы желали получить из Англии или
Америки, и я буду считать это, во-первых, что Вы прощаете и не сердитесь на
меня и, во-вторых, лучшим удовольствием, которое я могу теперь иметь. Я не
могу ручаться только за время, так как почта теперь не существует. Я просил
бы указать мне необходимые номера и размерения, т[ак] к[ак] у меня имеется
только одна перчатка Ваша, номером которой я руководствовался. Я думаю, что
Вы не осудите меня, т[ак] к[ак] в России теперь нет самых необходимых вещей,
и, может быть, я мог бы быть счастлив служить Вам. Я укажу на такие вещи,
как обувь, полотно, материи и проч[ее]. Извиняюсь за упаковку - надо спешно
посылать в посольство вещи для отправки с вализой, а у меня нет ничего под
руками, кроме кожаного ящика, и я боюсь, что Вы получите некоторую смесь, за
что на всякий случай прошу не очень осуждать мое умение укладывать посылки.
д. 1, лл. 54-55
_________
1 Дыбовская (урожд. Смыслова), Клавдия Александровна.
No 26
[август 1917 г.]
[Датируется по смежным письмам.]
Моя мечта, моя идея военного успеха и счастья.